Текст книги "Иктанэр и Моизэта"

Автор книги: Жан Де ля Ир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Две минуты спустя, единовременно погибли два броненосца. Затем один за другим последовали два других броненосца и один крейсер. В два часа – опять взорвался миноносец и затем аккуратно каждую минуту – двадцать других. За это же время взорвалось еще два броненосца.

Но в то же самое время, по приказу адмирала Бересфорда, все остальные суда флота развели все пары и бросились к фатальному проходу.

И целых двадцать четыре часа колоссальная флотилия врывалась в Персидский залив.

Оксус и Фульбер сотнями рассеяли свои плавучие мины между большим островом Кихн и островом Мазандамом, составляющими грани наиболее узкой части Ормузского пролива. И больше от этих мин, чем от невидимых атак Иктанэра, взрывались ежеминутно броненосцы, крейсера, миноносцы, подводные лодки. Никому не было спасения!

И эта неописуемая гекатомба, это героическое прорывание длилось двадцать четыре часа!

25 апреля, в 2 часа пополудни, ни единой части всемирного флота не оставалось в Оманском заливе. Четыреста девяносто два судна погибли в Ормузском проливе. Что же касается остальных восьмисот шестидесяти шести судов, броненосцев, крейсеров, миноносцев, истребителей и подводных лодок, – то они, мало помалу, все сконцентрировались в заливе, вместо ранее назначенного адмиралом Бересфордом местом сбора в треугольнике, расположенном между островами Фарур, Там и Абу-Мооса.

«Циклон» и «Республика» уцелели в этом истреблении. Но «Дреднойт» был взорван и похоронил вместе с собой в волнах вместе со всем своим экипажем и адмирала Боресфорда, и его главный штаб.

Адмирал Жерминэ таким образом остался один во главе всемирного флота, убывшего на одну треть.

А Иктанэр не заметил даже тени.

V

Семейная драма

Иктанэр, как только израсходовал все снаряжение «Торпедо», немедленно оставил всемирный флот среди плавучих мин, и со всей скоростью устремился на Затерянный остров. Едва прибыв в подводные гроты, он сейчас же дал о себе знать и, поставив «Торпедо» в его бассейне, отправился к лаборатории, где его ожидали Оксус и Фульбер.

– Они не обратили никакого внимания на ультиматум и я взорвал шестьдесят их судов, – проговорил он без всяких вступлений.

– Превосходно, сын мой! – воскликнул Фульбер.

И в его глазах блеснул луч удовольствия и торжества.

Иктанэр вскочил тогда со своего места и яростно зашагал по комнате. И его горе и гнев, которых он больше не мог сдерживать, вырвались из его груди в страшных угрозах и клятвах.

– Я их всех истреблю! Всех, до последнего миноносца! До последней подводной лодки! Я пойду затем в Европу и взорву все их молы и плотины, сожгу все порты! Я поднимусь по рекам и истреблю их города. Я дойду, если нужно, до самого Парижа! И они мне вернут Моизэту, или же я потоплю самого себя под руинами мира!

Он был бледен и весь дрожал. Глаза его сверкали. Вся его неукротимая и пламенная натура, созданная для борьбы и истребления, натура чудовища, полу-человека полу-акулы, восстала перед препятствием для его страсти и для его воли. Это был уже не тот решительный и ласковый юноша, которого пробудила к жизни Моизэта, но дикий и безудержный самец, который сверх всего чувствовал себя не таким как все, но вне естественных и человеческих законов и всемогущих при наличности существующего на земле порядка вещей. И он теперь смотрел на цивилизованное человечество лишь как на полишинеля и предателя, который наперекор всем законам правды, держал в своем плену Моизэту, чтобы потом когда-нибудь отдать ее предателю из предателей – Сэвераку!

Какая грандиозная и ужасная странность! Иктанэр, человек и акула, рассуждал по-человечески, но действовал как свирепый зверь; обладал чувствами любви, которое так украшает молодость человека, но в то же время и яростным инстинктом, который делает из акулы самого страшного обитателя моря!

Да! Адский гений Фульбера и холодное, жестокое, бесстрастное знание Оксуса рассчитали верно, создавая физически и морально это исключительное существо и затевая такие планы, бессознательным исполнителем которых он был.

Отныне разрушитель был спущен на Мир и земные державы не могли дать ему единственного выкупа, который он требовал от их подчинения.

Монах отправился в комнату Оксуса. Он не останавливаясь прошел через нее и нажал замаскированную в резьбе стены кнопку, распахнув на двое книжный шкаф, за которым оказалась скрытой дверь. Фульбер вошел в нее, и все вслед затем пришло в прежний порядок.

Он вошел в небольшую гостиную, освещенную электрической люстрой. В одном из кресел полулежала Моизэта.

Она не пошевельнулась при виде Фульбера. Щеки ее увяли и побледнели; глаза были красны от слез и все тело словно съежилось от ожиданий.

Монах долго и безжалостно смотрел на нее молча и наконец сказал:

– Дочь моя!

– Не зовите меня этим именем! – прошептала Моизэта больше с брезгливостью, чем с ненавистью, и больше с отвращением, чем с гневом в голосе. – Я вам не дочь, также как и Иктанэр вам не сын. Мы ваши жертвы. Зачем вы не убьете меня сразу? Я бы тогда покончила с этой ужасной тайной, в которой вы оставляете меня мучиться. Где Иктанэр? Когда я его увижу? За что вы меня держите взаперти, как держал меня Сэверак? Что же вы не отвечаете?

– Где мой отец? – заговорила снова Моизэта. – Отчего он не придет меня навестить?

Оксус, действительно, никогда не ходил в заключение Моизэты, боясь не устоять перед своей настоящей отцовской нежностью.

– Где мадам Марта? – продолжала она. – Если бы у вас было хоть столько сердечности, как у тигра, и то вы дали бы ей жить здесь, со мной, чтобы нам плакать вместе!..

И затрясшись от рыданий, Моизэта закрыла свое лицо руками.

– Ты совсем как все женщины! – с презрением проговорил монах, – ни капли ума, ни истинной силы в мозгу и во всем теле. Я сказал вам: «Подождите, и вы будете счастливы! Что вам надо знать? Вы не должны знать… Я – господин и…

– Подлец! – раздался громкий металлический голос. – Вы подлец!

Фульбер повернул голову туда, откуда раздался этот голос. И он увидел среди двух раздвинутых портьер фигуру Веры, которая метала молнии своими негодующими большими черными глазами. Он пожал плечами и улыбнулся.

– Да, смейтесь, демон! Смейтесь над двумя беззащитными женщинами. Вы мучаете этого несчастного ребенка, когда вам было бы так легко его утешить. Что вы ее боитесь? Она рассказала мне, где мы находимся. Затерянный остров это просто тюрьма! Зачем же замуравливать здесь этого ребенка? Что у вас за планы? И к чему вы каждый день приходите бередить ее раны? О, если бы у меня было что-нибудь под руками, как бы я убила вас!

И отважная девушка обвела глазами вокруг себя, хотя отлично знала, что в их помещении не оставили ни одного такого предмета, который мог бы послужить даже самым несовершенным орудием.

Монах снова пожал плечами и медленно проговорил:

– Я прихожу потому, что хочу видеть. Будущее сделает Моизэту счастливой. А вот вы, Вера, так бойтесь этого будущего! До завтра!

И Фульбер нажал кнопку, растворившую двери. Сатанинский загадочный, он скрылся с глаз обеих девушек, опять не рассеяв завесы мучительной тайны, в которой он держал своих заключенных.

Марта и Бавкида спали, или казались спящими самым спокойным сном.

И вдруг Марта раскрыла глаза, бесшумно встала и, ступая кончиками ног, дошла до маленькой гостиной и прошла ее. И прислонившись ухом к стене под самыми часами, звук маятника которых один нарушал своим монотонным тик-так тишину комнат, – она несколько минут прислушивалась.

Потом она вернулась в спальню и, дотронувшись до плеча служанки, сказала:

– Бавкида, он спит! Идем слушать, так как скоро нам придется действовать. Может быть даже это настанет завтра же!..

На следующий день, 26-го апреля, в пять часов утра Фульбер разбудил Оксуса:

– Иди, – сказал ученый. – Вернулся Антэй.

Монах встал, наскоро умылся, надел свой обычный темного цвета костюм с капюшоном и вышел за Оксусом в лабораторию.

Антэй ждал своих начальников, стоя в почтительной позе. По приглашению Фульбера он доложил им о данном ему поручении.

– Я полагаю, что всемирный флот убыл приблизительно на одну треть.

– Хорошо! – невозмутимо отозвался монах. – Где находятся теперь оставшиеся нетронутыми суда?

– Они сконцентрируются в восточной части Персидского залива.

– А ты не знаешь, – заговорил Оксус, – на каком судне может находиться Сэверак?

– Я думаю, что Сэверак находился и теперь находится, если только он остался в живых, на одном из мелких и быстроходных судов. На них он меньше всего рискует, и может не возбуждая подозрений, быстрее сноситься со всем остальным флотом.

– Ты прав, – проговорил Фульбер. – Мы довольны тобою.

– Взорвался английский адмиральский корабль «Дриднойт» и с ним погиб главнокомандующий Бересфорд. Так что теперь флотом командует адмирал Жерминэ.

– Хорошо! – с неизменным спокойствием проговорил Фульбер. – Ступай!

И монах нажал одну из кнопок сигнального стола. Немедленно вошел негр Сципион.

– Чтобы Антэй пошел и выспался! – приказал ему Фульбер.

День прошел в спокойствии на Затерянном острове. Иктанэр чистил и перевооружал свой «Торпедо»; Антэй спал; Оксус и Фульбер наблюдали за работами в мастерских; Моизэта и Вера целыми часами оставались в мучительных думах; Марта неподвижно и задумчиво полулежала в кресле; Бавкида продолжала свое бесконечное вязанье. Всюду – спокойствие, но спокойствие лишь наружное, так как хотя физически все эти люди или оставались неподвижными или мирно работали их обычные работы, но душой и сердцем все они переживали тревожный ураган, поднятый чувствами любви, ненависти, отчаяния, претензий, часто надежды, хитрости…

Окруженный тройным поясом плавучих и электрических мин, забронированный в проволочную кольчугу, снабженную острыми намагниченными громоотводами, заперши тщательно все входы в подводные гроты, – Затерянный остров казался неприступным.

Иктанэр с своим «Торпедо» отправился на стражу к одной подводной пещере с той стороны, откуда должен был придти флот. Эта пещера находилась в скале, лежавшей на тридцати метрах глубины под водой.

И зарывшись, как угорь, в своей норе, он ждал своих жертв.

Вооруженная и готовая к отплытию, электрическая лодка находилась под охраной одетых в скафандры Антэя, Людвига и Альберта в том подземном гроте, который через специальный колодец сообщался с лабораторией. И в невероятном случае поражения своего, Фульбер и Оксус таким образом могли спастись сами или же лишь отправить в безопасное место Моизэту – их главный залог.

Раньше, чем уйти в свою спальню, Фульбер пошел навестить женщин. Моизэта и Вера действительно спали; они и не подозревали, какая ужасная драма готовилась разыграться на утро. Что касается Марты и Бавкиды, то они лишь с виду спали.

Голова Фульбера была слишком озабочена, чтобы он мог отдаться спокойному и тихому сну. И он заговорил во весь голос, как это случалось с ним часто.

И то, что он говорил, должно быть было ужасно, так как Марта не раз едва овладевала собой, чтобы не упасть в обморок; даже Бавкида вся тряслась от волнения.

– Бавкида, – проговорила Марта, – ты слышала: они должны придти завтра. Я тебе все открыла, чтобы ты могла понять, и ты поняла. Завтра, – да что я говорю? Это сегодня, через несколько часов, что Сэверак, отец моего сына, нападает на Затерянный остров, и мой сын, Иктанэр, будет защищать этот остров от своего отца… Понимаешь?

– Да, госпожа, да!

– Помнишь ты, что мы решили?

– Да.

– Ты не испугаешься?

– Нет! Нет!

– Твоя рука не дрогнет?

– О, нет, госпожа, я буду сильна!..

– Я надеюсь, что нам не придется убивать Сципиопа… Но ты хорошенько запомнила, что нужно делать?

– Да.

– Хорошо! Постараемся же теперь соснуть. Нам понадобится все наше спокойствие, все наши силы…

Пять минут спустя, обе женщины уже были в своих постелях. Но при возбужденных нервах они не могли спать и поднялись в шесть часов утра.

Это был тот час, когда солнечный свет первыми ослепительными своими лучами озарил зеркальную гладь Персидского залива.

Антэй ошибся, подумав, что весь флот отправился в атаку Затерянного острова. Он действительно подвигался вперед, но это медленное движение было лишь военной хитростью адмирала Жерминэ, предпринятой им после своего совещания с Сэвераком.

И результат этого совещания был такой:

Малым ходом флот двинулся по направлению Затерянного острова. Но с наступлением ночи с 27-го на 28-е апреля – как раз той ночи, когда на Затерянном острове Марта и Бавкида согласились на какое-то тайное дело – в эту ночь «Циклон» отделился от остального флота и, погасив все свои сигнальные огни, на всех парах под руководством Сэверака отправился к Затерянному острову. В три часа утра он пришел как раз к тому месту, где в подводной пещере сторожил Иктанэр. И здесь «Циклон» остановился.

На палубе его, возле каюты, стоял Сэверак, одетый водолазом. На перевязи через плечо у него висел на груди его электро-отражатель. Вокруг Сэверака сгруппировались Сизэра, Сэнт-Клер и матросы.

– Обо мне больше не беспокойтесь, – проговорил Сэверак командиру миноносца. – Я иду или победить, или погибнуть. Три белых огня будут означать, что я победил. Но если эти огни не загорятся в эту ночь, значит я побежден и в плену или мертв. Тогда адмирал пусть действует, как знает. Вы не забудете ничего, господин Сизэра?

– Нет, господин Сэверак, – отвечал офицер, невольно проникшись изумлением пред этим человеком, который один шел против самой могучей силы, какая только вздымалась когда-нибудь над Миром.

– Хорошо! – сухо ответил Сэверак. – Ваши руки, господа!

И когда он пожал протянутые ему офицерами и матросами руки, то скомандовал:

– Каску!

И тогда немедленно ему надели на голову медную каску водолазов. На спину ему повесили резервуар со сжатым воздухом, который должен был позволить ему оставаться шестнадцать часов под водой. Простым поворотом запора, находившегося на его левом плече, на расстоянии, доступном для его правой руки, Сэверак моментально мог отцепить каску от ворота и освободить голову. Этот механизм был его собственного изобретения, и он его тщательно проверил на случай пользования им при первой необходимости в ближайшем будущем. Прикрепили трубки к их местам, и когда это было кончено, Сизэра скомандовал:

– В воду.

Два сильных матроса приподняли Сэверака, два другие держали веревку, продетую у него под мышками. Двадцать секунд Сэверак оставался на воздухе, вися у борта «Циклона». Затем матросы стали опускать веревку, и Сэверак сейчас же исчез в море. Пять минут спустя веревку подняли свободной. Сэверак ее опустил. Сначала могли следить за его движениями по воздушным пузырям, выходившим из его каски и взбегавшим на поверхность моря. И Сэнт-Клер проговорил:

– С Богом!

Тем временем Иктанэр, сидя возле своего «Торпедо» у входа в подводный грот, заметил, как над скалой остановилась какая-то черная масса. Первые лучи рассвета, озарившие небо и море, уже достаточно проникли в морскую глубину, чтобы Иктанэр мог сообразить, что эта темная масса была судном малых размеров. Что ему тут было нужно?.. Не шевелясь Иктанэр стал ждать.

Дальше он с удивлением заметил, что от темной массы что-то отделилось и стало спускаться к нему. И это нечто опустилось на плоский верх скалы, под которой он скрывался.

Чтобы лучше рассмотреть, Иктанэр вышел из своей пещеры и вплавь удалился и запрятался за ближайший куст кораллов.

По движениям, которые производило новое явление, по его форме, по блеску медной кожи, Иктанэр понял, что пред ним был одетый в полное водолазное снаряжение человек.

Очень заинтересовавшись, Иктанэр, прячась за каждой выпуклостью, за каждым кустом кораллов, пробрался на несколько шагов от человека, который в это время стоял, обратившись к нему спиной. Он видел, что тот словно минуту колебался, затем, низко нагнувшись, решительно зашагал по своего рода тропе, которая в сущности была ничем иным, как гребнем подводной горы, связывавшей скалу с Затерянным островом. Эта тропинка нигде не опускалась глубже двадцати пяти метров от поверхности моря.

И тогда Иктанэр понял. Один лишь человек знает внутреннее расположение острова. И этот человек, этот водолаз, – конечно Сэверак; и он должен быть вооружен своим электро-отражателем.

Иктанэр остановился. С бьющимся сердцем и с широко раскрытыми глазами, он смотрел на отважного водолаза, который нагнувшись шагал к Затерянному острову.

И внезапно он решил как ему поступать. Плыть он мог гораздо скорее, чем шел Сэверак. И он кинулся вплавь, описал, чтобы не быть замеченным, огромный круг и спрятался в густых водорослях возле самых ворот, занимающих подводные гроты острова в конце скалистой тропы.

И с рукой на рукоятке кинжала, неразлучно висевшаго на его поясе, Иктанэр стал ждать.

В двадцати метрах над ним ровные волны моря мирно плескались о скалы острова. Рыбы спокойно скользнули среди водорослей; морские курочки скользили как тени, волоча как хвост, свои длинные перья. Вокруг все дышало ненарушимым покоем: и спокойные движения живых существ, и неподвижность растений, и кристальность воды, озаренной первыми лучами утра…

И в этом подводном спокойствии два человека все свои помыслы направляли лишь на то, чтобы сразиться и уничтожить один другого. Один из них был чудовищем физически, другой был тем же по своему одеянию из резины и меди. Первый Иктанэр ждал второго с длинным отточенным кинжалом в руках. И второй – Сэверак – решительно шел против всего, что составляло силу первого, и против него самого, он в своих руках держал молненосный электро-отражатель.

Это была такая необычайная и трагическая сцена, равной которой никогда еще и никому не дано было поведать человечеству.

Наконец, Сэверак показался, сперва смутно, потом отчетливо. В каких-нибудь пяти шагах от спрятавшегося Иктанэра он остановился; и в этот момент его противник мог его разглядеть перед собой во всех подробностях.

Сэверак держал перед собой обеими руками квадратный ящик электро-отражателя. Он направил его на борт. И вдруг поднялось целое облако, вспенившее воды, и раздался продолжительный пронзительный свист. Потом настала тишина, вода мало помалу просветлела и стала опять же прозрачной, какой создала ее природа.

И тогда Иктанэр увидел, что в воротах была продырявлена огромная брешь и через нее вошел Сэверак. Иктанэр последовал за ним, как пантера, крадущаяся за своей добычей и готовая накинуться на нее и разорвать.

Внутри грота Сэверак остановился. Иктанэр тоже.

Впереди, в глубине грота стояли трое водолазов. Иктанэр знал их. То были Антэй, Людвиг и Альберт, стоявшие на страже у электрической лодки.

Не успел он пошевельнуться, как вода снова начала кипеть и раздался тот же пронзительный свист. И когда все успокоилось, он увидел, что трое водолазов были мертвы.

Задыхаясь, Иктанэр притаился в двух шагах от Сэверака. Ему неудержимо хотелось броситься и вонзить ему в спину свой длинный отточенный кинжал, рукоять которого судорожно сжимала его рука, но одна мысль его останавливала:

– Нет! Я хочу видеть, что будет дальше, до конца!

И он остался, спрятавшись за выступом скалы.

Не колеблясь, Сэверак подошел к стене грота и долго шарил по ней обеими руками; наконец, он нашел рычаг, управлявший дверью, которая соединяла грот с колодцем, ведущим в лабораторию.

Дверь распахнулась. Сэверак вошел, и она заперлась за ним.

Иктанэр знал, что для того, чтобы подняться по колодцу до лаборатории, Сэвераку нужно по меньшей мере минут пять времени. И он подождал, пять раз сосчитав от одного до шестидесяти.

Затем он бросился вперед. Открыл дверь, сильно оттолкнулся ногой от пола и с одного взмаха поднялся наверх колодца. Крышка его была открыта, он вспрыгнул и выскочил на пол лаборатории, испустив громкий крик…

В одно мгновение он увидел стоявших Оксуса и Фульбера с искаженными от ужаса лицами! И Сэверака, освободившегося от каски, валявшейся на полу, с обнаженной головой и с торжествующим видом наводившего на Оксуса и Фульбера свой электро-отражатель. Он вскрикнул снова…

Вздрогнув, Сэверак оглянулся. И взгляды двух соперников встретились. Десять секунд сцена была неописуема.

– Тебя сначала! – взревел Сэверак.

И он поднял электро-отражатель.

Но быстрый, как молния, Иктанэр припал к земле, метнулся в сторону и ринулся с занесенным кинжалом с такой огромной стремительностью, что сшиб Сэверака с ног раньше, чем тот успел нажать смертельную кнопку своего аппарата.

И пред окаменевшими от ужаса Оксусом и Фульбером оба сцепившиеся противника повалились на пол.

Хриплые крики вырывались из их грудей. Связанный своим тяжелым водолазным костюмом, Сэверак почти не мог двигаться. Но своей жилистой рукой он стиснул кисть руки Иктанэра, кисть той руки, в которой был кинжал. И Иктанэр весь извивался, порываясь освободиться из этих тисков.

И он вырвался. Вскочил на колени и занес кинжал, и с ревом торжества уже готов был нанести удар.

Но его рука вдруг была схвачена. Какое-то тело упало между ним и Сэвераком. И он увидел пред собой женщину, которая кричала:

– Шарль! Это – твой сын! Сын мой, Сэверак – твой отец. Не убивай его, не убивай!..

Но в ту же минуту четверо грубых рук схватили женщину и оторвали ее от Сэверака и Иктанэра, за которых она хваталась; и Иктанэр уже видел пред собой лишь монаха Фульбера, который, указывая ему на неподвижно распростертого и ошеломленного Сэверака, говорил:

– Бей, сын мой!

При звуках этого неумолимого голоса Иктанэр пришел в себя. И с тем присутствием духа, которое составляет отличительную особенность гениальных борцов, он нагнулся, схватил электро-отражатель и в два удара кинжала обрубил ремни, на которых он висел на шее у Сэверака.

Затем вскочил и с электро-отражателем в одной руке и с кинжалом в другой, он с страшным величием воскликнул:

– Я теперь – господин! Оксус, Фульбер, Сэверак – ни жеста, ни шага! Или я убиваю!

И с ужасающим спокойствием Иктанэр засунул за пояс кинжал и, взяв в обе руки смертоносный аппарат и положив палец на его разрушающую кнопку, пошел и сел на деревянный табурет и непреклонным тоном приказал:

– Оксус, Фульбер, освободите Сэверака от его скафандра.

И когда они заколебались, он, направив на них электро-отражатель, проговорил:

– Повинуйтесь, или я вас убью. Я видел, как этим управлял Сэверак, и я так же сумею с ним управиться.

Побежденные, дрожа от стыда и ярости, Оксус и Фульбер раздели Сэверака, который оказался одетым в вязанное шерстяное платье.

– Сядьте так, предо мной! – приказал Иктанэр троим людям.

Они повиновались и сели все рядом на диване.

Лица их были искажены самыми противоположными чувствами. Но их тела, словно вдруг парализованные, оставались неподвижными и спокойными.

Тогда Иктанэр обратился к женщине, остававшейся на коленях посреди лаборатории, с восторженными глазами и с воздетыми руками:

– Женщина, – мягко сказал он, – встань! Кто ты?

Марта встала. Она откинула со своего лица свои длинные седые волосы, взглянула на Сэверака, потом, с выражением невыразимой радости и любви, – на Иктанэра и затем заговорила.

В кратких чертах, но очень ясно, так как каждое слово исходило из самой глубины ее сердца матери и возлюбленной, – она описала всю свою жизнь, начиная с того дня, когда она впервые встретила в Перпиньяне студента Шарля Сэверака, и до той недавней ночи, когда из слов, произнесенных Фульбером во сне, она узнала, что всемирный флот и Сэверак идут на Затерянный остров, защищаемый почти одним Иктанэром.

Но вся отдавшись материнским чувствам, занятая в особенности тем, чтобы доказать Иктанэру, что он – подлинно сын Сэверака, – Марта совсем не упомянула о своем последнем свидании с Моизэтой. И таким образом она невольно дала понять, что не знает о возвращение Моизэты на Затерянный остров.

Оксус и Фульбер с жадностью ловили каждое слово Марты. Они трепетали, как бы она не разоблачила их махинаций. Когда же они увидали, что она забыла сказать, что видела Моизэту в самую ночь ее возвращения, они вздохнули свободнее, и луч надежды блеснул в их глазах.

И тогда Фульберу внезапно пришла одна из тех мыслей, которые способны превратить побежденных в победителей.

Сэверак не сводил глаз своих с Иктанэра и, весь дрожа, слушал рассказ своей забытой любовницы.

Охваченный каким-то трепетом, Иктанэр опустил на грудь свою голову и полузакрыл глаза, словно старался глубже уловить новые для него слова той, которая называла себя его матерью.

И тогда Фульбер понял, что он может действовать. Диван, на котором он сидел, находился вблизи динамо-машины, которая, при простом повороте рычага, могла пустить сильнейший электрический ток в медные полосы, проложенные по цементному полу лаборатории. И Фульберу стоило протянуть лишь свою левую руку, чтобы опустить этот роковой рычаг.

И как раз его собственные ноги и ноги Оксуса и Сэверака находились на резиновом войлоке, постланном перед диваном. И ноги Иктанэра опирались на поперечную перекладину табурета, на котором он сидел в своей задумчивой позе, и таким образом тоже не касались смертоносных медных полос. Лишь ноги Марты ничем не были изолированы от электрического тока, и как раз касались скрещенья двух полос.

Фульбер быстро сообразил все эти подробности и тут же решил сдвинуть рычаг и пустить в медные полосы пола электрический ток, и им на месте испепелить Марту раньше, чем каким-нибудь неосторожным словом она выдаст тайну присутствия Моизэты на Затерянном острове…

И небрежным правдоподобным жестом Фульбер протянул свою левую руку и оперся ею на рукоять рычага.

Марта тем временем начала рассказывать о том, как она и Бавкида устроили свой побег из помещения, где они были заключены.

Вдруг Марта страшно вскрикнула, получив смертельный электрический удар, и тяжело рухнула всем телом на пол. Иктанэр и Сэверак в одно время кинулись к бедной женщине. Но Фульбер уже быстро снова поднял рычаг и пристально посмотрел на Оксуса, который понял значение этого взгляда.

– Марта! Марта! – воскликнул Сэверак.

И он повернул тело, приподнял голову и впился глазами в ее лицо, в одну секунду почерневшее как уголь.

Иктанэр оставался окаменелым и не отводил своих широко раскрытых глаз от ужасного лица своей матери…

И вдруг нечеловеческий дикий крик, в котором звучала ненависть и победа, заставил их обернуться обоих.

И в нескольких шагах от себя они увидели возвышавшегося в своем черном длинном платье торжествующего Фульбера. Монах в обеих своих руках держал электро-отражатель, который отбросил от себя Иктанэр в тот момент, когда кинулся к своей матери.

– Встаньте! – прогремел монах своим жестким голосом. – Встаньте и ступайте на то место, где только что были я и Оксус. Положение переменилось. Власть теперь в моих руках.

Невозможно описать впечатление изумления и отчаяния, отразившиеся на лицах Иктанэра и Сэверака. Коленопреклоненные, неподвижные, как живые статуи ужаса, они смотрели на Фульбера своими широко раскрытыми главами.

– Встаньте и идите туда! – повторял монах.

Они не двигались.

Тогда сатанинская усмешка скользнула по его лицу и, пожав плечами, он проговорил:

– А, впрочем, действительно, лучше вам оставаться на коленях. Тебе, Сэверак, чтобы умереть, а тебе, сын мой, чтобы получить мое прощение.

И хладнокровный, неумолимый и невозмутимый, как всегда, Фульбер направил угрожающе на обоих коленопреклоненных людей электро-отражатель, продолжал свою кровавую сцену:

– Отвечай, Сэверак: где Моизэта?

– Не знаю, – пролепетал Сэверак, обессиленный, наконец, такой массой впечатлений.

– Ты лжешь! Где Моизэта?

– Не знаю! Разве ее нет на Затерянном острове?

– Как она может быть здесь, когда ты прячешь ее в каком-нибудь анархистском тайнике?

– Ты лжешь! – воскликнул Сэверак, собрав всю свою последнюю энергию.

– Хорошо же! Раз ты не хочешь сказать, – ответил Фульбер, – так умирай!

И он нажал кнопку, на которую, как он только что пред тем видел, клал палец Иктанэр. Раздался сухой треск, и Сэверак повалился пораженный.

С криком вскочил Иктанэр, но Оксус схватил его поперек туловища и вынес из лаборатории.

Час спустя, в одном из самых больших гротов Затерянного острова, пред лицом всех подчиненных монахов, слуг и служанок, освобожденный Сципион одним ударом топора отсек голову Бавкиде.

– Так погибают предатели! – раздался голос при охватившей всех присутствовавших дрожи.

И в то же самое время электрическая лодка, под управлением двух людей, отошла от Затерянного острова.

Во всю свою скорость она направилась на восток. Через три часа пути она пришла на вид миноносца. То был «Циклон».

Оба человека, чтобы привлечь на себя внимание судна, взорвали один динамитный патрон и сейчас же спустили на море небольшой плот, к которому привязан был труп. Затем лодка приведена была в погружающее состояние и исчезла в море.

«Циклон» подобрал оставленный плот. Привязанный к нему труп был труп Сэверака.

На его груди приколот был сложенный лист бумаги, на лицевой стороне которого было написано:

«Адмиралу Жерминэ».

«Циклон» повернул назад и отправился к броненосцу «Республика», на который и перенесен был вместе с плотом труп Сэверака.

Адмирал Жерминэ собрал адмиральский совет и в его присутствии открыл лист. На нем он прочел:

«Затерянный остров. 28 апреля.

Державам.

Треть всемирного флота погибла. Сэверак мертв, пав под ударом своего собственного электро-отражателя, которым мы завладели.

Верните Моизэту и покоритесь без сопротивления сами на условиях нашего первого ультиматума, предъявленного в минувшем январе месяце всем главам государств и опубликованного во всех газетах Мира. Это полное подчинение должно состояться раньше будущего 15 мая.

По истечении этого срока мы поведем наступление и не остановимся ни перед чем, чтобы подчинить Мир нашему всемогуществу и нашей воле.

Оксус, Фульбер, Иктанэр».

В то время, когда на броненосце «Республика» адмирал Жерминэ читал этот коварный и жестокий ультиматум – на Затерянном острове Оксус в первый раз вошел в комнату Моизэты.

И когда она расплакалась на его груди, он растроганным голосом сказал ей:

– Дочь моя, надейся! Сэверак погиб! Все препятствия, одно за другим, рушатся. И через несколько недель я сам вложу твою руку в руку Иктанэра, и ты будешь королевой всего Мира!

– Увы, – простонала она, – мне нужен только мой жених! На что мне весь мир?

– Надейся, моя Моизэта! Тебе сегодня говорит это твой отец! Ты будешь счастлива!

Она заглянула в глаза отцу и расцеловала его, и в первый раз за много времени улыбка показалась на ее лице.

Оксус вышел.

И только тут Моизэта услыхала позади себя чье-то рыданье. Она оглянулась и увидела Веру, которая плакала, упав на ковер.

На другой день Веру нашли мертвой в ее постели. Она удушилась той черной лентой, которой обыкновенно завязывала свои волосы.