Текст книги "Белая магия"
Автор книги: Жаклин Рединг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
– Благодарю вас, добрый сэр.
– Отпусти её, подлец! – лихой кавалер, щеголявший нарисованными усиками, бросился к ним через толпу. Улыбка сверкнула на его лице, открыв всем, что под этой красной полумаской скрывается Кристиан.
– Добрый вечер, милорды и миледи, – сказал он, снимая свою широкополую шляпу с плюмажем и склоняясь в изящном поклоне.
– Берегись, любовь моя, – заметила Катриона Роберту, когда Кристиан взял её руку и прижался к ней самым почтительным поцелуем. – Я всегда питала слабость к кавалерам.
– Хмм, Кристиан, – сказал Роберт, когда тот так и не отпустил – а точнее говоря, так и не отнял губ от ручки его жены, – теперь можешь прекратить паясничать.
– Паясничать? – вскинув голову, переспросил Кристиан. Он заговорил с акцентом. – Мне неведомо, о чём вы говорите, милорд. И кто таков этот Кристиан? Должно быть, вы спутали меня с кем-то. Не Кристиан я, но де Клерк, лучший рыцарь в войске его величества!
– Отлично, но предлагаю отпустить руку моей жены, де Клерк, иначе придётся подвергнуть испытанию твоё умение сражаться на шпагах.
Но Кристиан ещё не был готов прекратить дурачиться.
– Жена? Но, сэр, она заверяла меня, что не замужем! – склонив голову на бок, он поднял брови. – Или всё дело в том, что она не встречала мужчину, способного сравниться со мной?
Катриона решила подыграть ему:
– О, нет! Супруг, мой лорд и господин, я не знала, что творю, ведь он потчевал меня музыкой и вином, и вина он не жалел!
Стоявшие рядом гости, ставшие свидетелями этой неожиданно разыгранной сценки, разразились смехом и аплодисментами. Обычно достаточно чопорный и сдержанный Кристиан взял Катриону за руку и поклонился зрителям, а она присела в грациозном реверансе. И вправду, это казалось удивительным, но надетая маска могла сподвигнуть людей делать то, на что в иной ситуации они бы никогда не пошли.
– Элеанор сегодня здесь? – спросила Катриона у Кристиана, когда гости, наконец, переключились на что-то другое.
– Да, они с Сарой отправились в дамскую комнату, чтобы зашить костюм Сары. Какой-то странствующий рыцарь слегка порвал его своими шпорами. Мы убедили Сару воспользоваться маской и отказаться на время от траура.
В этот момент Ноа повернулся и увидел мачеху Августы, леди Трекасл. Её невозможно было ни с кем спутать. Она стояла наверху лестницы, ведущей в бальный зал. Для сегодняшнего маскарада леди Трекасл выбрала костюм ангела, который был дополнен слегка покосившимся на её голове нимбом. Каждый слой платья украшали воздушные белые оборки. Никто из стоявших рядом с маркизой не походил на Августу. Все они были или слишком полными, или настолько старше, что ни малейшим образом не напоминали девушку.
– О, а вот и наши прекрасные дамы! – воскликнул Кристиан, привлекая внимание Ноа к Саре и Элеанор, которые только что присоединились к ним.
Девушки нарядились Терпсихорой [92]92
Терпсихора – в древнегреческой мифологии одна из девяти муз, покровительница танцев. Дочь Зевса и Мнемозины, богини памяти. Иногда изображалась в позе танцовщицы, но чаще сидящей и играющей на лире.
[Закрыть]и Клио [93]93
Клио – в древнегреческой мифологии одна из девяти муз, покровительница истории. Дочь Зевса и Мнемосины, богини памяти. Обычно изображалась с грифелем и папирусным свитком или шкатулкой для свитков.
[Закрыть], двумя мифическими музами, одевшись в развивающиеся хитоны, а волосы уложив в высокие причёски в древнегреческом стиле. С того утра, когда Сара пришла к нему домой и нашла цепочку Августы, Ноа не видел её и теперь гадал, почувствуют ли они себя неловко в обществе друг друга.
– Вы обе так прекрасны, что можете вдохновить на танец даже хромого мужчину, – сказал Роберт. – И я надеюсь, что пленительная Терпсихора снизойдет до такого простого смертного, как я, и одарит меня танцем.
– Только после того, как потанцует со мной, – вмешался Ноа, надеясь изгнать из их с Сарой отношений холод прошлой недели.
В первое мгновение Сара как будто бы почувствовала себя неловко, но затем улыбнулась и согласилась:
– Конечно.
Танцы должны были начаться в десять тридцать, и пока все ждали музыкантов, которые настраивали инструменты, Ноа рассказал друзьям об угрожающих письмах Этертона.
– Только не позволяй ему спровоцировать себя на ещё одну встречу на рассвете, – сказал Роберт. – Сейчас он совсем лишился разума. Недавно даже подрался с одним джентльменом, который, как Этертон решил, оскорбил его. Хотя тот бедный парень всего лишь пытался попасть на глаза даме, стоявшей за Этертоном. Но когда всё выяснилось, Этертон отказался извиниться. Невозможно предсказать, что он может натворить в таком расположении духа.
– Я не собираюсь драться с ним на дуэли, и именно это я ему и скажу, когда встречусь с ним сегодня вечером в саду.
– Ты уверен, что идти туда одному безопасно? – спросила Катриона. – Возможно, Роберту и Кристиану следует находиться где-то неподалеку.
Ноа покачал головой.
– Это мои трудности, и я сам их улажу. Улажу намного лучше, чем в прошлый раз.
К этому моменту музыканты уже приготовились, и Ноа, взяв Сару за руку, повёл её на танцевальную площадку.
Подведя девушку к уже выстроившимся в ряд дамам, Ноа встал напротив неё в ряд мужчин-танцоров. Поклонился, Сара сделала реверанс. И танец начался. Они шагнули навстречу друг другу, чтобы сделать поворот, описали круг вокруг друг друга и вернулись на своё место туда, где стояли другие танцующие. Затем наступила следующая часть танца, когда Ноа должен был взять Сару за руку и повести её вдоль линии танцующих. Он воспользовался возможностью уменьшить разлад между ними.
– Я рад, что ты решила присоединиться к Элеанор сегодня вечером. Столько времени прошло с тех пор, когда ты последний раз танцевала.
Сара кивнула:
– Это приятный способ отвлечься.
Она сделала шаг в сторону, затем вернулась.
– Сара, я надеюсь…
– Не надо, Ноа. Я знаю, что ты собираешься сказать. Пожалуйста, не тревожься. У меня не было никакого права обрушиваться на тебя так, особенно учитывая, как много ты сделал для меня после смерти Тони. Я решила последовать твоему совету и смотреть в будущее.
Их разделили очередные танцевальные па. Сделав ещё один круг, они вновь взялись за руки, выполняя новую серию шагов.
– Я боялся, что наша дружба может пострадать, – сказал Ноа.
Сара покачала головой.
– Этого никогда не случится. Для этого мы слишком давно и хорошо друг друга знаем. Я только надеюсь, что ты сможешь простить мне смехотворные и несвязные речи глупой девчонки.
– Разумеется.
Они дошли до конца линии танцующих, и танец закончился. Поклонившись, Ноа прошёлся с Сарой по залу, а затем они вернулись к друзьям. Часы показывали без пяти минут одиннадцать. Пришло время встретиться с Этертоном в саду.
Ноа поклонился остальным.
– Если вы меня извините, – и развернулся, собираясь уйти.
– Ноа.
Обернувшись, он посмотрел на Роберта. Тот беспокойно хмурился.
– Будь осторожен.
Ноа кивнул и направился к дверям, выходящим в сад.
* * *
Августа обозревала толпу сквозь прорези в маске, пытаясь найти Шарлотту, не прибегая к помощи очков. Она только приехала, намеренно долго прособиравшись. Ведь она знала, что Шарлотта, которая так предвкушала этот бал, с радостью согласится поехать раньше, не дожидаясь её. Августа не хотела, чтобы мачеха видела её наряд, так как была уверена, что в этом случае та не разрешила бы ей выйти из дома – и неважно, насколько сильно маркизе хотелось попасть на бал-маскарад.
При мысли о том совершеннейшем ужасе, с которым она столкнется, когда леди Финсминстер узнает её, Августа не удержалась от лёгкой улыбки. Разумеется, Шарлотта придёт в ужас, но это будет ей хорошим уроком за то, что заманила Августу в ловушку и вынудила согласиться стать подружкой невесты на свадьбе Вивианы. И при этом Шарлотта прекрасно знала, что всё это затеяно только ради того, чтобы удовлетворить чувство собственной значимости леди Финсминстер.
Августа намеренно надела небольшую маску, чтобы её легче было узнать. И пока она шла по бальному залу, ища Шарлотту, другие гости и вправду начали обращать на неё внимание.
Ей не потребовалось много времени, чтобы найти наряженную ангелом маркизу. Та, как обычно, стояла около стола с закусками. Августа увидела, как мачеха, едва скользнув по ней взглядом, отвернулась, затем снова посмотрела на неё и, наконец, вытаращилась в совершеннейшем ужасе.
– Августа! – хриплым, неверящим голосом выдохнула она. – Что ты с собой сотворила? – и затем: – Господь всемогущий, мы погибли!
Остановившись перед мачехой, Августа опустила глаза на свой наряд.
– Тебе не нравится мой костюм?
– Разумеется, нет. Ты… твои ноги видны!
Августа посмотрела на свои обтянутые белыми чулками ноги.
– Ну, они у меня есть. Ноги, я имею в виду. Почему я должна притворяться, что у меня их нет?
Шарлотта выглядела так, словно ещё чуть-чуть – и она упадет в обморок, на мгновение глаза её закатились, но затем маркиза взяла себя в руки.
Августа, однако, не разделяла беспокойство мачехи. Будь она мужчиной, никто бы и не подумал подвергнуть сомнению выбранный ею костюм. Волосы она уложила просто – собрала и закрепила одним-единственным чёрным бантом на шее, позволив локонам свободно спускаться до талии. Следует признать, что бриджи сидели на ней не совсем идеально. В некоторых местах они слегка жали. Но этого следовало ожидать, ведь лакей Брайрли был весьма стройным молодым человеком. Зато камзол подошёл идеально, кончики его рукавов как раз касались её затянутых в перчатки кистей рук. «И мне прекрасно удалось справиться с галстуком, – подумала Августа, – особенно если учесть, что я не занималась этим с самого детства, когда упросила отца показать мне, как это делается». И цвет костюма был чудесный. На самом деле она всегда считала, что ливрея Брайрли – королевского голубого цвета, украшенная золотом, с отполированными пуговицами, блестящими в свете люстр, – великолепна.
В целом Августа полагала, что это отличный костюм, определённо подходящий такой печально знаменитой личности как леди Августа Брайрли.
Августа, оставаясь всё такой же невозмутимой, подошла к столу с закусками, собираясь принести Шарлотте бокал вина, который той был явно необходим. Когда она вернулась, к группке гостей присоединились леди Финсминстер и Биби, и уже началось перешёптывание. Разговор, однако, тотчас же прекратился, стоило Шарлотте заметить возвращение падчерицы.
– Добрый вечер, леди Финсминстер, леди Вивиана, – поздоровалась Августа. – Прекрасный вечер, – она передала Шарлотте бокал вина. – Вот, Шарлотта, возьми. Ты выглядишь так, словно оно может тебе понадобиться. Я буду в карточной комнате, если во мне возникнет необходимость.
И, сказав это, она пошла назад той же дорогой, какой пришла сюда несколько минут назад. Но направлялась Августа не в карточную комнату, а в сад, где назначила встречу лорду Барбейджу. Она была довольна, что, наконец, совершила что-то, что с полным основанием могло оправдать её слишком почитаемую печальную знаменитость.
* * *
Ноа стоял совсем рядом с садовой дорожкой, скрытый полуночными тенями и защищающими его ветками ивы. Из его укрытия прекрасно просматривалась дорожка, которая шла от лестницы, спускающейся с террасы. Сама терраса была небольшая, и Ноа мог увидеть любого, кто вышел бы из бального зала на улицу. Он попытался понять, как давно ждёт, и решил, что, наверное, прошло около пятнадцати минут. Он уже готов был сдаться, думая, что это была какая-то глупая шутка Этертона, когда заметил появившуюся на террасе фигуру.
Стройный человек, одетый в камзол и бриджи, оглядывался вокруг, словно искал что-то – или кого. Он немного походил по террасе, ожидая, а затем начал спускаться по лестнице в сад. Ноа ещё дальше отступил в заросли ивы, наблюдая, как Этертон приближается по затенённой тропинке. Когда тот почти достиг того места, где прятался Ноа, Иденхолл вышел на дорожку и встал так, что загородил дорогу к дому.
– Я уже начал было думать, что, возможно, ты образумился, Этертон.
Но это был не Этертон, как того ожидал Ноа. В лунном свете совсем другой человек повернулся к нему лицом. Это была Августа, одетая в мужскую одежду.
Глава 23
– Августа?
Августа резко развернулась, ожидая увидеть лорда Эвертона. Но тот, кого она увидела, был вовсе не похож на него.
Ноа, подобно призраку возникнув из тени, двигался ей навстречу. Её пульс участился при виде его, хотя, по большей части, из-за зловещего костюма, в который он был одет.
– Что вы здесь делаете? – нахмурился он.
И всё очарование момента внезапно испарилось. Почему он так раздражён? Вообще-то, из них двоих именно она должна быть в ярости, ведь это он подверг опасности её открытие. Разве полученная ею записка тому не доказательство?
– Меня волнует тот же вопрос, – ответила она. – Вы меня преследуете?
– Полагаю, я был здесь раньше вас, миледи.
– Ну, я здесь кое с кем встречаюсь. Поэтому, не будете ли вы столь любезны вернуться обратно?
– Сожалею, но нет, мадам. Видите ли, у меня здесь тоже назначена встреча, – ухмыльнулся Ноа.
Она нахмурилась.
Ноа тоже нахмурился.
– По всей видимости, у нас возникло небольшое недоразумение, – сказал он.
– Несомненно, – согласилась Августа.
И они ненадолго замолчали, обдумывая, что же делать с друг другом и со сложившейся ситуацией.
Ноа было ясно, что уходить Августа не собирается, по крайней мере, пока не дождётся Белгрейса. Вне всяких сомнений именно с ним у неё, наконец, назначена встреча. Но если первым явится Этертон, он не станет разбираться и уйдёт. И Ноа просто не успеет предъявить ему письмо с угрозами.
– Могу я выдвинуть предложение? – наконец произнёс он.
– Полагаю, это лучше чем ничего.
Августа произнесла это так мрачно, что Ноа невольно улыбнулся.
– Там под ивой небольшая каменная скамья. Возможно, нам стоит пойти туда и подождать. Остаётся тот, чей собеседник явится раньше.
Он смотрел на неё, освещённую лунным светом. Она слушала, и, судя по сосредоточенному выражению лица, раздумывала над предложением. А пока она думала, он изучал её костюм, с удовольствием отмечая, как плотно бриджи облегают бёдра и ягодицы. Никогда бы не подумал, что женщина может выглядеть такой чертовски желанной в бриджах. А она уже дважды опровергла его предубеждение.
– Согласна, – просто сказала она, взглянув на Ноа.
Иденхолл направился к скамье, кивком пригласив её следовать за собой, и она повиновалась.
Поначалу они сидели в тишине. Августа рассматривала носки своих башмаков, изучала узкие ивовые листья, всё что угодно, лишь бы не смотреть на него. Лишь бы не думать о той ночи, когда пришла к нему, и о том, что произошло потом. Лишь бы вообще ни о чём не вспоминать.
– Ты всегда будешь избегать этого разговора, Августа?
– Тут не о чем говорить, – она всё ещё смотрела прямо перед собой.
– Не о чем? Точно?
Она молча подняла на него глаза, и в них он увидел неуверенность, а, возможно, и страх.
– Августа, ты носишь моего ребёнка?
– Я… – она перевела дыхание. – Я не знаю.
– У тебя уже были месячные?
Она молча покачала головой.
– А когда в последний раз у тебя было месячное недомогание?
– Почему тебя это заботит?
– Августа, я знаю кое-что о женщинах. Это было более месяца назад?
Она покачала головой.
– Скажи мне, если окажется, что ты носишь моего ребёнка.
Она не ответила.
– Августа, ты думаешь, я отрекусь от ответственности за тебя, за нашего ребёнка? По-твоему, я настолько ужасный человек?
– Это ни в коей мере не касается тебя. Только меня. Я не хочу выходить замуж, – она повернулась к нему, упрямо поджав губы.
– Ты не хочешь выходить именно за меня или это твоё отношение к браку в целом?
– Я вообще не хочу выходить замуж. Мне нужно ещё кое-что сделать… – она запнулась, – …я хочу ещё кое-что сделать.
Она говорила. И это уже было неплохо. Возможно, она решила попробовать довериться ему. Ноа продолжил:
– Ты говоришь о своих заметках?
В неверном свете луны он видел, как она пристально смотрит на него, явно борясь с собой. Наконец, Августа кивнула.
– И замужество может помешать тебе в этом занятии?
– Немногие мужья будут терпеть подобное, – она, нахмурившись, снова уставилась прямо перед собой.
Она что и вправду замешана в чём-то вроде колдовства? Не верится. Тут нечто большее.
– Августа, люди не всегда таковы, каковыми кажутся на первый взгляд. Ты мне не доверяешь. Во всяком случае, ты не уверена в том, стоит ли мне доверять. Но разве я давал тебе повод не верить мне? Может быть, совершил нечто такое, отчего ты подумала, что я могу предать тебя?
– Нет… – она никак не могла решить. – Да… Я не знаю.
Она напряжённо всматривалась в глаза Ноа, будто пытаясь проникнуть в душу. Решая, должна ли она, может ли она… Августа порылась в кармане сюртука и достала клочок бумаги.
– Это ты мне послал? – спросила она. Он видел, как внимательно она следила за его реакцией, силясь отыскать малейшие признаки того, что он имеет какое-либо отношение к этому письму.
Ноа взял листок и прочёл его. Молча сложил письмо и вернул ей. Потом порылся в своём сюртуке и, достав другой листок, протянул его Августе.
– Прочти это письмо. Я получил его только сегодня утром.
Августа взяла послание и быстро пробежала его глазами. Его сообщение было очень похоже на её.
– Не понимаю. Кто мог послать нам подобные послания? И зачем? – и взглянула на него.
Ноа помедлил с ответом. Только он хотел заговорить, как впереди раздался громкий треск. И в следующую секунду он схватил Августу в охапку и повалился вместе с ней на землю, оттаскивая дальше под укрытие густой растительности у садовой стены.
Августа почувствовала резкую боль в руке, ветви впивались ей в ноги и хлестали по лицу.
– Что это…?
– Ш-ш-ш, – прошептал он, осторожно пробираясь в темноте. Единственным звуком, нарушающим тишину, было их движение между деревьями. Шуршание листьев, тихий скрип подошв по земле. Она не могла с уверенностью сказать, преследовали ли их. Биение её сердца отдавалось громким стуком в ушах, и она почти ничего не слышала.
Казалось, прошла целая вечность, когда Августа, наконец, распознала резкий звук отодвигаемой задвижки на воротах. Спустя мгновение они шагнули в мрачный, тёмный внутренний двор городского дома Финсминстеров.
– Что случилось? – спросила она. Рука всё ещё болела от падения.
Ноа взял её за руку и потянул дальше, с кошачьей грацией огибая угол конюшни.
– Думаю, в нас кто-то стрелял. Должно быть, нас преследуют. Нам нужно спрятаться.
Он дошёл до места, где внутренний двор выходил на смежную улицу, и остановился, чтобы осмотреться. Спустя мгновение отвёл Августу за угол и окликнул ожидавший там наёмный экипаж.
Когда они тронулись, Августа откинулась на сиденье.
– Зачем кому-то стрелять в нас в саду Финсминстеров?
– Я могу только предположить, что автор этих писем решил таким образом избавиться от угрозы. Августа, с кем ты должна была встретиться сегодня в саду?
– Ноа, а почему внезапно потемнело?
В сгущающейся темноте она видела, как Ноа повернулся к ней.
– Августа?
Ей показалась, она слышала, как он постучал по крыше кареты. Они остановились, решила она, потому что услышала, как открылась дверь. Ноа откуда-то достал лампу и смотрел на неё, но свет от лампы всё больше тускнел, давая всё меньше и меньше света, и скоро она с трудом её различала. Она слышала его голос, будто он говорил с ней, но голос раздавался откуда-то издалека. Она попыталась заговорить, но не смогла пошевелить внезапно распухшим во рту языком.
И прежде чем темнота окончательно поглотила её, она услышала последние слова Ноа:
– Боже правый, Августа, тебя подстрелили!
* * *
Августа медленно приподняла веки, гадая, с чего это они такие тяжёлые.
В комнате было темно, но она заметила узкую полоску света, проникающую сквозь небольшую щель между занавесками. Она почувствовала подушку под головой, и озадаченно нахмурилась, когда не обнаружила Цирцею на её обычном месте. Не понятно, что именно, но что-то определённо было не так.
Эта мысль подтвердилась, когда она попыталась сесть. Острая, резкая боль судорогой пронзила её руку до самых кончиков пальцев. Она бы вскрикнула от этой боли, но вдруг сообразила, что находится в комнате не одна: кто-то раздвигал занавески, впуская солнечный свет. Щурясь от ворвавшихся слепящих лучей, Августа уставилась на силуэт, вырисовавшийся прямо перед ней. Её взгляд начал проясняться, и она увидела Ноа. И тут она поняла, что находится вовсе не в своей комнате. Эта комната совсем не походила на её: тёмная старомодная орехового дерева кровать с толстыми, точно бревно, опорами, сверху донизу покрытыми резьбой. И у неё не было ни малейшего понятия, как она здесь оказалась.
– Где я? – уставилась она на него.
– В моём городском доме на Чарлз-стрит.
– Почему я здесь?
– Ты ничего не помнишь? – Ноа сел на стул у кровати.
Она задумалась, но не смогла вспомнить ничего после их встречи в саду и покачала головой.
– Ты здесь, потому что прошлой ночью, на маскараде у Финсминстеров, когда ты была со мной в саду, в нас кто-то стрелял и ранил тебя в руку.
Августа опустила глаза и на самом деле увидела белую перевязь на её приподнятой руке, попыталась что-то сказать, но у неё внезапно пересохло в горле.
Ноа взял стакан воды с прикроватного столика и поднес к её губам. На вкус – как божественный нектар. Она закрыла глаза и медленно, большими глотками пила, пока он наклонял стакан. Потом посмотрела на него.
– Почему я ничего не помню?
– Ты потеряла сознание.
– Я никогда не теряю сознания, – Августа попыталась подняться с кровати, и сразу же темнота накрыла её снова.
Когда она в следующий раз пришла в себя, у её носа кто-то держал нюхательную соль. Она закашлялась от резкого запаха, приходя в себя. Взглянула на Ноа. Она и в самом деле потеряла сознание.
– Лежи, я позову врача.
Врач появился в ту же секунду. Он мягко ей улыбнулся, представившись доктором Мерримором, и спросил, не болит ли у неё что-нибудь. Она медленно кивнула. Он попросил её лечь, пока он проверяет состояние её руки и меняет повязку. Затем глубоко всмотрелся ей в глаза, изучив сначала один глаз, потом другой.
– Что такое? – спросила она.
– Не советую ей двигаться, по крайней мере, дня три, – врач смотрел на Ноа.
– И почему бы не сказать ей об этом напрямую? – нахмурилась Августа.
– Скорее, даже четыре дня, – врач по-прежнему смотрел на Ноа.
Четыре дня? Одной в доме с мужчиной? В его кровати? Ну что ж, если ей хотелось разрушить свою репутацию, сейчас ей это определённо удалось.
– А как ребёнок? – спросил Ноа врача, очевидно уже уведомив его о возможном положении.
– Еще слишком рано утверждать, ждёт ли она вообще ребёнка, – доктор покачал головой. – Но если она беременна, это бы объяснило её затяжной обморок. Хотя в той же мере, это может быть из-за раны. Хороший врач должен учитывать все обстоятельства ради своих пациентов. Но пока мы не знаем наверняка, я советую постельный режим, продолжительный сон и никакого перенапряжения.
– Спасибо, сэр. Я за этим прослежу, – кивнул Ноа.
Августа нахмурилась и, дождавшись, пока врач выйдет, попыталась встать с постели.
– Ты что творишь? – в мгновение ока подлетел к ней Ноа. – Ты что, не слышала, что сказал врач?
– Как это интересно я могла слышать, если он ко мне ни разу не обратился?
– Августа, ты слышала его предписания, – он уложил её обратно. – Ты должна лежать.
– Невозможно! У Шарлотты случится апоплексический удар.
– Боюсь, уже случился.
– Шарлотта знает, что я здесь? – Августа взглянула на него. О, Боже. – Что я в твоей кровати?
– Я должен был рассказать о случившемся и о причинах твоего внезапного исчезновения с бала-маскарада.
– Вряд ли она волновалась.
– Пока я ей всё не рассказал, не волновалась. Но расстроилась, узнав, что тебя подстрелили.
Августа откинулась на подушки, опуская одеяло до талии.
– Она скорее расстроилась, узнав, что я наедине с тобой в твоём доме.
– Августа, она искренне беспокоилась о тебе, – нахмурился Ноа. – Она даже послала твою горничную, Мину, чтобы та была с тобой до выздоровления, – немного поколебавшись, добавил. – А ещё она согласилась на наш брак от лица твоего отца.
– Она не могла, – Августа резко повернулась к нему. – Я достаточно взрослая, чтобы самой решить за кого и где выходить замуж, а также выходить ли мне замуж вообще. Ты сам слышал врача. Мы ещё даже не знаем, существует ли вероятность того, что я беременна.
– Августа, это уже не только из-за ребёнка. Одно твое присутствие здесь делает брак неизбежным.
Августа, нахмурившись, рассматривала свои пальцы, теребившие край одеяла. Она ругала себя за слишком резкие высказывания. Она не имела права злиться на Шарлотту, Ноа или на кого-либо ещё. Не они втянули её во всё это. Виновата только она, и только она и должна расхлёбывать последствия. А последствия будут крайне тяжёлыми.
– Тебя неприятна даже мысль о нашем браке?
– Сначала врач, потом Шарлотта. Каждый норовит всё решать за меня, – произнесла она, опустив голову.
– Забудь о враче. Забудь о Шарлотте. Только ты принимаешь решения, Августа, – Ноа взял её за руку. – Окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
Она взглянула на него и ответила единственно возможным способом, единственным способом, которое бы позволило ей сердце:
– Да, Ноа, я стану твоей женой.
Было поздно, и Ноа сидел за столом в своём кабинете, складывая колонки цифр в уме, когда услышал, как тихо повернулась дверная ручка. Он поднял голову и увидел стоящую в дверях Августу.
– Августа, зачем ты поднялась с постели?
Она была боса, пальцы ног выглядывали из-под кружевного подола одной из присланных Шарлоттой ночных рубашек, вероятно, самой скромной, закрывающей тело от шеи до пят. Правый рукав завёрнут почти до плеча, чтобы облегчить доктору доступ к ране. Врач перевязал руку, чтобы обездвижить до её полного заживления. На шее – звёздно-лунное ожерелье, которое он хранил при себе с тех пор, как обнаружил его в кабинете. В свободной руке – подсвечник. Вьющиеся тёмные волосы распущены и ниспадают на спину. В очках она выглядела очень мило.
– Я… Я имею в виду… – она явно колебалась. – Подумала, не просить ли тебя о помощи.
– Конечно, – Ноа встал и подошёл к ней. – Что случилось? Тебе больно? Хочешь съесть чего-нибудь или выпить?
– Нет, – она покачала головой. – Ничего подобного. Я хочу… – и нерешительно замолчала. – Ты пойдёшь со мной?
Заинтригованный, он кивнул и последовал за ней, когда она вышла из комнаты.
Августа вела его в заднюю часть дома тёмными, пустыми коридорами, открывая запертые двери. Было поздно, за полночь, и прислуга уже спала, поэтому дом был тих и безмолвен. Она поднялась по ступенькам, но не свернула к своей комнате. Поднялась ещё на один пролёт, затем ещё на один, пока они не вышли к двери, которая вела на крышу.
Как и во многих других лондонских домах, крыша была плоская, декорированная каменным портиком. Ноа порой приходил сюда поразмышлять и полюбоваться видом на город. У восточного края он заметил какую-то тень и, когда они подошли, понял, что это телескоп, около трёх футов в длину. Ноа с любопытством наблюдал, как Августа подошла к инструменту и обернулась. Она была обеспокоена, даже испугана, и, похоже, будто бы собиралась с духом, когда, поёживаясь от ночного холода, перевела дыхание, прежде чем заговорить:
– Я кое-что вспомнила о той ночи в саду, когда меня подстрелили. Я вспомнила, как ты спросил меня, давал ли мне повод не верить тебе. Ты был прав, не давал. И, надеюсь, ты будешь помнить об этом, когда я покажу тебе то, что собираюсь. Потому что об этом знает только один человек.
Она шагнула к телескопу. Ноа посмотрел на неё с любопытством и тоже медленно подошёл. Ему пришлось немного подогнуть колени, чтобы посмотреть в телескоп на ночное небо. Там, вдали, прямо по центру поля зрения объектива виднелось пятнышко света.
– Это звезда, – сказал он, вглядываясь в крошечную белую искру. Шагнул назад и посмотрел на неё. Ночной образ жизни, те заметки, ожерелье. Всё мгновенно прояснилось.
– Ты не ведьма. Ты астроном.
– Надеюсь, что да, – Августа кивнула, слегка улыбнувшись от этого определения. Посмотрела на небо. – Когда мама умерла, отец сказал мне, что она поселилась на звезде, чтобы каждую ночь приглядывать за мной и защищать меня. По ночам, когда не могла уснуть, я выходила на палубу нашего корабля и смотрела на звёзды, на ту единственную звезду, где поселилась моя мама. Смотрела в подзорную трубу на небо, стараясь разглядеть маму, надеясь, что смогу её увидеть.
– Уже около десяти месяцев, с тех пор как переехала в Англию, я смотрю в ночное небо и на ту звезду, куда, как говорил отец, ушла мама. Она светит ярче, и мне чудится, будто её мерцание – это знак от мамы. Я постоянно изучала эту звезду, когда небо было ясным. Я добыла телескоп, этот телескоп, и нанесла её на карту, измерила расстояние до ближайших к ней светил. По прошествии времени я заметила, рядом с ней другую звезду, такую маленькую, еле заметную, и казалось, что она движется.
– Так это не звезда? – Ноа был впечатлён.
– Я подумала, что возможно, это далекая комета, – Августа покачала головой, – но чем больше я за ней наблюдала, тем меньше она походила на комету. Я изучила каталоги звёзд, и только один каталог указывал, что это звезда. В остальных она даже не упоминалась.
– Но, если это не звезда и не комета, то это, должно быть…
– Нечто иное, – ответила она. И с улыбкой добавила. – Более значительное.
– Планета?
– Для планеты она слишком маленькая, и не так расположена в небе. Но это может быть обломок планеты. Несколько астероидов уже были открыты в тысяча восемьсот первом году человеком по имени Пьяцци. Но после тысяча восемьсот седьмого они нигде не упоминались.
– До сего момента, – закончил за неё Ноа. – Августа, почему со своим открытием ты не обратилась в Королевское общество?
– Я обратилась. Около шести месяцев назад я послала в Общество письмо со своими открытиями. Сразу после того, как объект пропал с неба. В Обществе ответили, что обнаруженное мной тело, должно быть, комета или метеор. Они меня поздравили и согласились внести его в каталог в качестве такового. Я не согласилась. Полагаю, объект подошёл слишком близко к Солнцу, и потому дальнейшее наблюдение за ним стало невозможным. И до сих пор я никак не могла обнаружить его новое появление на небе. Я ограничена доступными мне инструментами. И ко всем этим открытиям меня привела звезда, которую ты видишь в телескопе. Нечто подобное произошло и с Пьяцци, и с выведенными им математическими закономерностями можно предугадать, где вновь появится объект. Я думаю, не будь я женщиной, Общество бы более серьезно отнеслось к моим изысканиям: увлечение женщины наукой расценивается не боле, чем хобби. И поскольку я не могу изменить свой пол или заставить их выслушать меня без предубеждения, мне посоветовали заручиться покровительством члена Общества, кого-нибудь, кто меня поддержит.
– Белгрейс, – сказал Ноа. – Он очень уважаемый член Общества. Все думают, что именно он станет его следующим председателем. Вот почему ты его преследовала, и почему ты это скрывала.
