Текст книги "Белая магия"

Автор книги: Жаклин Рединг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– А вы сообщили лорду Кили о происхождении камня?

– Безусловно, сэр. К тому же я сказал ему, что знаю одного джентльмена, который готов по-королевски заплатить за брошь, но лорд Кили не захотел меня даже слушать. Он сказал, что намерен подарить эту брошь леди. Должно быть эта леди совершенно особенная, раз получает такие бесценные подношения…

– Лорд Ноа?

Ноа вдруг понял, что пока он тут стоял и вспоминал свой визит к ювелиру, пожилой виконт рядом с ним вёл пространную беседу и теперь интересовался мнением Ноа по обсуждавшемуся вопросу. Не зная точно, о чём шла речь, Ноа проронил: «Совершенно с вами согласен», – и, поспешно извинившись, попросил разрешения удалиться. Сказав, что понадобился хозяевам, Ноа указал рукой в противоположную сторону зала, где стояли Роберт, Катриона и его тётушка Эмилия.

Подойдя поближе к ним, Ноа тотчас же заметил, что Катриона утомлена, но старается вести себя учтиво, беседуя с двумя стоящими перед ней дамами. Он не мог их узнать со спины, но кто бы они ни были, эти дамы без сомнения надоедали Катрионе нудными разговорами, пересказывая ей какую-нибудь изысканно-пикантную сплетню, к которой та, совершенно очевидно, не проявляла ни малейшего интереса, ибо не жаловала досужих измышлений.

– Леди Финсминстер, – с облегчением сказала Катриона, заметив приближение Ноа, – вы уже знакомы с моим дорогим братом, лордом Ноа Иденхоллом? Ноа, позволь мне представить тебе леди Финсминстер и её очаровательную дочь, леди Вивиану.

Графиня повернулась к нему.

– О да, ваша светлость, я знакома с лордом Ноа. Мы не были официально представлены, но я видела, как он танцевал в «Олмаксе» несколько дней назад.

– Ты танцевал? В «Олмаксе»?! – с оттенком недоверия переспросил Роберт.

Ноа бросил быстрый взгляд на брата:

– Да, я там был, – и повернулся к Катрионе: – Кстати, дражайшая сестрица, леди Каслри велела тебе кланяться.

– А вы, оказывается, превосходный танцор, лорд Ноа, – заявила графиня, не желая менять тему. – Все присутствовавшие тем вечером на балу сказали то же самое.

И, едва успев перевести дыхание, продолжила:

– К тому же, юная леди, которую в тот вечер лорд Ноа удостоил приглашения на танец – это та самая, о которой я вам, ваша светлость, только что рассказывала, – леди Августа Брайрли. Они вдвоём составили весьма привлекательную пару, хотя после её поведения на следующий день в парке я сильно сомневаюсь, что нам снова представится возможность увидеть её танцующей в паре с лордом Ноа.

«Боже милостливый! – подумал Ноа. – Что Августа на сей раз натворила?»

– Конечно, – вмешалась Катриона, – тому джентльмену не стоило делать ей предложение в таком людном месте, как Гайд-парк. Я бы ни за что не пожелала ни одной леди оказаться в положении стороны, вынужденной принять нежелательное предложение, только чтобы избежать огласки.

«Как же так? – задумался Ноа. – Августа сумела-таки добиться от Белгрейса предложения, а затем отказала ему? И это после того, как она приложила столько усилий, чтобы остаться с ним наедине? Но если она его преследовала не из желания вступить в брак, то какого дьявола ей надо?»

– Безусловно, – охотно согласилась графиня. – Однако леди Августа не становится моложе. Пожалуй, ей следовало бы уделить этому предложению немного больше внимания. Очевидно, что она не столь же молода, как моя Биби.

– Мама, – прервала их Вивиана, очевидно пытаясь сдержать длинный язычок леди Финсминстер, – не исключено, что предложение маркиза застало леди Августу врасплох.

– Маркиза? – переспросил Ноа. В его голосе послышалось замешательство. – Джентльмен, которому она отказала, был маркизом?

Все повернулись к нему, несомненно, удивившись, его внезапному интересу к рассказу об отказе леди Августы.

Роберт ухмыльнулся.

– Да, дорогой мой Ноа, – сказала тётя Эмилия. – Это был лорд Певерсли.

Она печально покачала головой.

– Не знаю, как только этот бедный глупец додумался до такого; он же всё испортил. Они с леди Августой ни в малейшей степени не подходят друг другу, – она замолчала на мгновение, вглядываясь через комнату в толпу, словно упустив нить разговора. Однако уже через несколько секунд её губы изогнулись в едва уловимой усмешке. – Впрочем, я бы не стала держать пари на то, что леди Августа будет изгнана из общества за свой отказ маркизу. Судя по всему, она стала пользоваться ещё большим уважением, чем раньше.

Ноа обернулся, проследив за взглядом тётушки. По-видимому, все остальные гости вдруг тоже повернули туда свои головы. Он вытаращил глаза. Моргнул. А потом, поражённый, задумался, не обманывает ли его собственное зрение. В дверях, распахнутых лакеями Девонбруков, стояла леди Августа со своей мачехой, маркизой. Но эта леди не могла быть той Августой, которую Ноа привык видеть: с вечно недовольным выражением лица и очками на носу. Ничего подобного. Она волшебным образом преобразилась, превратившись в невероятно прекрасное существо.

Куда подевалось тёмное, скучное, совершенно не модное платье и её незамысловатая практичная причёска? Вместо этого её лицо обрамляли мягкие тёмные локоны, контрастировавшие с платьем из роскошного шёлка винного цвета, ниспадавшего изящными переливающимися складками от лифа к туфлям. Крошечные рукава у плеч, белые перчатки выше локтя, декольте в форме сердечка, лишь подчеркивавшее её грудь – грудь, на которую Ноа, как он сам понял, глазел, разинув рот. Почему-то раньше эта часть её тела ускользала от его внимания, а теперь, как это ни смешно, Ноа, казалось, взгляда от неё отвести не мог. Один лишь вид этих нежных полушарий сулил подлинное блаженство, и Ноа признался самому себе, что ему любопытно узнать, каковы они на ощупь и на вкус. Чем дольше он смотрел, тем сильнее его одолевала похоть и тем теснее становились штаны, и всё же он ни за что бы не отвернулся. Он не смог бы этого сделать. Она выглядела совершенно великолепно.

Августа только что вошла или, по крайней мере, пыталась это сделать, когда её окружили несколько взбудораженных молодых болванов, которые, по всей видимости, соперничали за честь сопровождать её. Одни расшаркивались перед нею, другие подносили бокалы с шампанским. Однако Августе это, судя по всему, не особенно нравилось. Более того, она выглядела раздосадованной.

С её появлением перешёптывание почти сразу прекратилось. К этому времени все узнали о том, что Августа отклонила предложение лорда Певерсли. Поговаривали, что Певерсли оставил Лондон и уехал в сельское поместье, предпочтя уединение непереносимому позору. Те, кто не был знаком с Августой, удивлялись вслух: «Да кто она такая?!»; те, кто её знал, заявляли об этом с гордостью. То обстоятельство, что она провела своё детство вдали от Англии, лишь окружало её ореолом таинственности. Подсчитывались размеры её приданого. Предположений было с избытком, но точно про неё, видно, никто ничего не знал.

Ноа наблюдал, как она и маркиза пробрались сквозь толпу к Роберту и Катрионе – те вышли вперед, чтобы поприветствовать вновь прибывших. Августа постояла несколько минут, обмениваясь любезностями с хозяевами, а потом отправилась с мачехой к столу с закусками. Она выбрала стакан с миндальным ликёром и пила его маленькими глотками, когда заметила, что Ноа наблюдает за ней с противоположной стороны зала. И тут она повела себя престранным образом. Девушка улыбнулась ему и весело кивнула головой в знак приветствия.

После их предыдущей встречи, когда он отказался оставить её в парке, Ноа ожидал от неё, по меньшей мере, хмурого, а может даже и сердитого взгляда. А вместо этого она ему улыбалась. Ноа ещё ни разу не видел, чтобы эти пленительные зелёные глаза и соблазнительный ротик так очаровательно улыбались. В этот миг он почувствовал, что его сердце колотится всё быстрее, а плоть напрягается, словно у какого-то похотливого подростка, впервые увидевшего обнажённую женщину. Господи боже, он, что, сходит с ума?

Должно быть, маркиза Трекасл заметила их обмен взглядами и прочла мысли Ноа, потому что тотчас же вклинилась между ними, увлекая Августу за собой на другую сторону зала, где собрался небольшой кружок её знакомых. Смущённый, ошеломлённый, и, что ещё хуже, до крайности возбуждённый, Ноа развернулся и направился прямо к двери.

Нужно где-нибудь скрыться, пока он и впрямь не оконфузился. А лучше всего, принять холодную ванну.

Ноа прошёл через анфиладу комнат, мимо гостей и слуг, устремившись в тишину и уединение личного кабинета его брата. Комната эта располагалась в восточном крыле здания, и попасть туда можно было только через узкую – единственную – дверь, что идеально подходило замыслам Ноа. Внутри богато отделанного кабинета в камине едва теплился огонь. Разбросанные на столе бумаги свидетельствовали, что Роберт уже побывал здесь сегодня вечером, занимаясь делами герцогства, и, без сомнения, намеревается вернуться позже. Пожалуй, Ноа стоило подождать его здесь, надёжно укрывшись от остальных гостей.

Подойдя к буфету, Ноа поспешно налил себе в бокал на два пальца коньяку и одним глотком опрокинул его в себя. Чувствуя, как мягкий напиток облегчает его муки, низводя всё до обычного напряжения, он налил себе ещё один бокал и на сей раз принялся неторопливо потягивать спиртное.

Ноа уселся в одно из двух кресел около окон, откуда он мог видеть огонь и наблюдать за улицей снаружи дома через узкую щель в шторах. Кучера собрались на тротуаре у жаровни, установленной для них Робертом, чтобы они могли погреться, дожидаясь снаружи своих хозяев, и обменивались шуточками, чему немало способствовал горячий сидр [63]63
  Сидр (фр. Cidre) – слабоалкогольный напиток, как правило шампанизированный, получаемый путем сбраживания яблочного сока без добавления дрожжей. Обычные яблоки, употребляемые в пищу, не подходят для производства сидра из-за низкого содержания таннина, предпочтительны особые сорта, выведенные специально для этой цели. Крепость напитка, как правило, 6–7 об. %. Имеет золотистый либо зеленоватый цвет и запах яблок. По содержанию сахара – от сухого до сладкого. Изобретение сидра часто приписывают Карлу Великому (VIII–IX вв.), который якобы однажды сел на мешок перезревших яблок, отчего те раздавились, и в результате получился сидр. Наиболее качественные сидры производят во Франции, в регионах Нормандия и Бретань. В Германии известен под названием апфельвайн (нем. Apfelwein – яблочное вино); во Франкфурте ежегодно в начале осени проходит фестиваль сидра – Apfelweinfest. Также сидр популярен в Испании, особенно в Стране Басков и Астурии. В Северной Америке сидром обычно называют безалкогольный напиток – вид яблочного сока.


[Закрыть]. Положив ногу на ногу, Ноа увлёкся созерцанием в камине перед ним языков пламени, извивающихся в медленном танце.

Отныне он мог быть уверен в одном: увидев, как сегодня вечером изменилась Августа, Ноа перестал задаваться вопросом, что в ней нашёл Тони. В сущности, теперь всё стало для него абсолютно понятно. Только посмотрите, что сделал с ним один взгляд на эту даму, с ним – единственным из всех – никоим образом ею не интересовавшимся. Стоило лишь раз взглянуть на неё, и он оказался совершенно сбит с толку. Теперь понятно, почему Тони был абсолютно одурманен – он целый месяц находился под воздействием её чар. Не следует допускать, чтобы женщина выглядела так соблазнительно, так привлекательно. А эта женщина принадлежала к самому опасному сорту – настоящая ведьма.

Ноа закрыл глаза, откинув голову на мягкую бархатную спинку кресла. Оставался главный вопрос: что с ней теперь делать?

Услышав донёсшееся от двери шуршание шёлка, он понял, что нашёл ответ.

Не далее, чем в трёх шагах от него неподвижно стояла Августа. Собственной персоной. Она ничего не говорила, просто молча смотрела на него, а её прекрасные груди, то легонько поднимались, то опадали над лифом её тёмно-красного шёлкового платья в такт с дыханием. Один единственный тёмный локон прижался к её точёной шее, словно маня прикоснуться к нему. Ноа молча воззрился на этот завиток, задаваясь вопросом: а не мог ли он своими мыслями как-то приманить её.

В конце концов, он произнёс:

– Это личная часть дома, миледи.

– Да, милорд, мне это известно.

Её голос окутал его, словно шёлковым плащом, обдав жаром с ног до головы. Августа шагнула вперёд, прикоснувшись рукой в перчатке к письменному столу.

– Ваш брат и его жена – очень красивая пара.

Глядя, как она изучает висящий над камином портрет Роберта, Катрионы и малютки Джеймса, Ноа спрашивал себя, какую игру она ведёт.

– Да, это так, – ответил он.

– Они кажутся очень счастливыми.

– Им повезло найти друг друга.

Августа, кивнув, ещё раз посмотрела на него, а потом скользнула взглядом по стоявшему рядом с Ноа на столе недопитому стакану.

– Это коньяк?

– Да, – Ноа продолжал, не отрываясь, наблюдать за ней. «Зачем она сюда пришла? Чего она хочет?»

– Хотите выпить?

Августа кивнула, любезно улыбаясь, будто он только что раскланялся с ней на улице. Ноа поднялся с места и, подойдя к бару, плеснул немного коньяка в бокал. После этого он повернулся и протянул его Августе, наблюдая за девушкой. Она сделала маленький глоток, а её зелёные с поволокой глаза тем временем, не отрываясь, смотрели на собеседника поверх края бокала. Ноа всё никак не мог свыкнуться с произошедшей в ней переменой. Как же ей удалось скрыть от людей столь многое? И, что важнее, зачем она это сделала?

Августа отняла бокал от своих губ, и на них, в отблесках пламени, Ноа заметил влагу. Им овладело безудержное желание немедленно притянуть её к себе и слизнуть с губ бренди. Он усилием воли заставил себя отвести взгляд, поскольку в комнате вдруг стало заметно теплее. Ноа отвернулся, будто бы намереваясь навести порядок на столе с напитками, тогда как на самом деле всего лишь пытался унять бешеную пульсацию крови в венах.

– Вы чего-то хотели, миледи?

– Да, – ответила Августа у него за спиной. Ноа слышал, как она движется, подол её платья снова зашуршал. Он похолодел, почувствовав прикосновение её руки к своей.

– Я хочу вбс.

Должно быть, он спит и ему снится сон. Он понял, что ещё минута, и он больше не сможет управлять своими чувствами. Ноа обернулся и торопливо притянул Августу к себе, завладев её губами в голодном, страстном, жадном поцелуе. В отличие от предыдущего раза, когда Ноа поцеловал её в саду под луной, а она сжалась и стала вырываться, на сей раз, Августа оказалась нежной и покорной, она льнула к нему, а её руки тем временем неспешно двигались по его телу. Девушка крепко прижималась к всё сильнее возбуждавшейся плоти Ноа. О, да, он отведал терпкий вкус её губ и даже больше, намного больше. Она опьяняла его. Когда он глубже проник в её рот, поглаживая её язык своим, Августа ответила ему столь же страстно, обвив руками его шею и притянув Ноа ещё ближе к себе.

Желание обладать этой женщиной с быстротой пожара пронеслось по его жилам. Ноа лихорадочно возился с пуговицами на спине её платья, ослабляя корсаж, пока тот свободно не повис перед нею. Он проложил дорожку из поцелуев вдоль её шеи, коснулся губами непокорного локона, горла, спускаясь всё ниже, пока не добрался до холмиков её грудей. Августа ахнула, когда Ноа отклонил её назад, поддерживая одной рукой под спину. Он сражался с ворохами шёлковой ткани, пока окончательно не освободил девушку от платья. Ноа почувствовал, как напряглось её тело, когда он большим пальцем потёр её сосок и крепче прижал Августу к себе. Он стал покрывать её тело поцелуями, выписывая на нём узоры и посасывая до тех пор, пока ему в голову не пришла мысль, что он наверно сошёл с ума.

Эта женщина была настоящей колдуньей, но это его больше не волновало. Ничто не имело значения, кроме его потребности обладать Августой, познать её, взять её целиком и полностью.

И ничто на свете – даже геенна огненная – не способно ему в этом помешать.

Глава 17

Августа почувствовала, как прохладный ветерок коснулся её кожи, едва Ноа отнял свой рот от её губ. Слегка прикрыв глаза и пристально глядя на него сквозь опущенные ресницы, она увидела, что он смотрит на неё так, словно перед ним самая красивая, самая желанная женщина на земле. В его глазах горел неприкрытый огонь желания. Он хотел её. Очень сильно. Так, что она едва могла дышать.

– Мы не должны делать этого, – сказал он, целуя её ухо, согревая своим дыханием. – Это неподходящее место и время… но, помоги мне Боже, Августа, кажется, я не могу остановиться.

Его пальцы выводили круги на её коже, и трепет пробегал по телу девушки от этой лёгкой соблазнительной ласки. Это не было похоже ни на что ранее испытанное ею, и она не хотела, чтобы это кончалось. Августа почувствовала, как ослабло на ней платье, как тесно прижимается к ней его напряженная мужская плоть, и на неё накатило страстное желание почувствовать под своими ладонями его обнажённую кожу.

Ноа скользнул ей за спину, проходясь огненными, влажными поцелуями по её обнаженным плечам, шее, спине.

– Вероятно, нам следует перейти в мой экипаж и…

Уйти?

– Нет, мы не можем… не сейчас…

Ноа замер.

– Что вы имеете в виду, говоря «не сейчас»?

Августа отпрянула, придерживая лиф платья возле своей груди, защищая себя. Нелепый жест, конечно, если учесть, где совсем недавно находились его губы, руки, пальцы, но, тем не менее, она нуждалась хоть в какой-то, пусть только для видимости, защите.

Как за такое короткое время события смогли зайти так далеко? Она всего лишь хотела, чтобы их застали наедине… что само собой являлось компрометирующей ситуацией, а совсем не этого. Но с того момента, как Ноа впервые обнял её, она совершенно забыла, зачем пришла сюда. Она только хотела создать видимость, что скомпрометирована, вовсе не собираясь делать этого в действительности. Она оказалась не готова к тому, что ощутит, находясь рядом с ним. К тому, что это заведёт намного дальше, чем несколько невинных прикосновений. К тому, как это заставит её желать большего. Если это и было компрометацией, то теперь она не удивлялась, почему Пруденс впала в искушение.

Стоя напротив, Ноа устремил на неё взгляд, полный странного замешательства. Потом посмотрел на дверь, которую она оставила чуть приоткрытой, чтобы любой, кто проходил мимо, мог заглянуть внутрь. Августа наблюдала, как он пересёк комнату, открыл дверь шире и вышел, чтобы спустя мгновение вернуться назад, держа в руках её носовой платок, тот самый, который она оставила лежать в коридоре. Он закрыл дверь и запер её на замок. Потом повернулся к Августе, и при этом выражение его лица совершенно не напоминало то, что было на нём ранее. Вместо желания, на лице Ноа отражались гнев и подозрения.

– В какую игру вы играете?

Августа изобразила невинность, хотя знала, что была плохой актрисой.

– Что вы имеет в виду, сэр?

Ноа приблизился к ней, сунув платок ей под нос.

– Думаю, мы оба знаем, что давно перешли ту грань, когда стоило бы использовать слово «сэр», Августа. Или вы находились где-то ещё, когда мои губы блуждали по вашей груди?

Августа почувствовала, как от его язвительных слов её лицо залилось краской. Она попыталась было отвернуться, но Ноа ухватил её подбородок большим и указательным пальцами и заставил посмотреть ему в глаза.

– Вы хотели, чтобы нас обнаружили здесь наедине, не так ли? Проклятье, вы всё это подстроили!

Она вырвалась из его хватки, выдернув свой платок.

– Какое вам до этого дело? Именно я буду погублена!

– Погублена? Почему, Августа? Зачем вы это сделали? Чего хотели достичь? Вы думали, что сможете заставить меня жениться на себе? Именно это было вашим планом с той самой первой ночи в саду на балу у Ламли? Именно поэтому вы ответили отказом на предложение Певерсли на другой день в парке?

– Ну, конечно же, должно же быть какое-то объяснение тому, почему леди не ответила согласием выйти замуж за любого, кто сделает ей предложение. – Августа повернулась к нему лицом, которое теперь пылало от гнева, а не от смущения. – Позвольте мне напомнить вам, Ноа, что это именно вы проявляли ко мне интерес на балу у Ламли! Я даже не знала, кто вы такой, и потом это снова вы преследовали меня в Гайд-парке на следующий день! И если бы вы не пригласили меня на танец на балу в «Олмаксе», мне вообще не пришлось бы губить свою репутацию!

Ноа склонил голову, озадаченно глядя на неё.

– Я не понимаю… вы пытаетесь погубить свою репутацию? И всё из-за меня, из-за моих поступков, моего внимания к вам? Скажите на милость, мадам, как один танец смог повлечь за собой такое театрализованное представление!

Августа стиснула зубы, она была в такой ярости, что едва сознавала, что говорит.

– Если бы вы той ночью не танцевали со мной, очаровывая леди Каслри и едва не падая ей в ноги, в мою дверь день и ночь не стучались бы все эти глупые мужчины, восхваляя мои брови и затем спрашивая… нет, ожидая, что я выйду за них замуж. До вашего появления я была совершенно счастлива. Раньше я занималась своим делом и меня никто не трогал. Теперь же, у меня нет ни минуты покоя! Единственный способ, как я могу остановить это безумие и вернуть свою жизнь в прежнее русло, – это разрушить свою репутацию. Но мне необходимо было найти кого-то, кто не стал бы настаивать на браке со мной, чтобы спасти моё имя.

Лицо Ноа потемнело.

– И очевидно, я оказался лучшим кандидатом?

– Да. Вас уже видели со мной на публике, и вы уже один раз бросили одну не…

Она опомнилась слишком поздно.

– Невесту, – хладнокровно закончил за неё Ноа. Потом кивнул. – Итак, раз уж я один раз поступил нечестно, бросив одну наречённую, вы решили, что я точно откажусь жениться на вас, когда сегодня вечером нас здесь застанут flagrante delicto [64]64
  На месте преступления (лат.)


[Закрыть]. После чего ваша репутация будет счастливо подмочена, а все ваши верные поклонники будут вынуждены искать иной предмет поклонения. И, конечно, наибольшую выгоду из вашей затеи извлёк бы я, понимаете ли, ввиду того, что меня посчитали бы ещё бульшим негодяем, чем я уже есть.

Августа вздрогнула от очевидного холода, который она отчетливо расслышала в его голосе. Почему её действия, когда он изложил их вслух, показались ей такими недостойными?

– Что ж, миледи, поскольку вы приложили столько усилий, чтобы поставить эту драму, по крайней мере, позвольте мне избавить вас от унижения быть обнаруженной сливками лондонского света со спущенным до талии платьем. Я совершенно уверен, что это не было частью вашего плана.

Он зашёл ей за спину. Не имея иного выбора, Августа просто стояла, одеревенев, пока он застёгивал пуговицы на спинке её платья. Прикосновение его пальцев к её коже больше не заставляло её дрожать от восторга, а только тревожно вздрагивать.

Закончив, Ноа продолжал стоять позади неё, не двигаясь какое-то время и не говоря ни слова.

– Это того стоило, Августа?

Теперь его голос прозвучал тихо, с болью. Она уставилась в пол, из-под подола платья виднелись атласные носки её винного цвета туфелек. Августа не ответила, вместо этого закусила губу.

– Стоило ради этого позволять мне раздеть вас, прикоснуться к вам, проделать всё то, что я проделал? Уверен, для вашей погибели было бы достаточно, чтобы нас обнаружили просто наедине. Когда вы поняли, что всё заходит дальше, чем вы предполагали, то почему не остановили меня от дальнейшего осквернения?

Потому что это не было осквернение, хотелось сказать ей, но ответ так и не прозвучал. Вместо него, из-за двери кабинета раздался голос маркизы, мачехи Августы:

– Августа, ты здесь, дорогая? Лакей сказал, ты пошла в эту сторону, чтобы отдохнуть, потому что в бальной зале тебе стало нехорошо. С тобой всё в порядке, дорогая?

Августа развернулась и уставилась на Ноа. Он взирал на неё мрачным взглядом, а голос его сочился сарказмом, когда он так, чтобы слышала лишь одна она, тихо проговорил:

– Вы, конечно, предусмотрели всё, не так ли? Даже зашли настолько далеко, что сообщили прислуге, где будете, на случай если ваш носовой платок не найдут?

Слёзы сожаления непрошено собрались в её глазах. Августа раздражённо смахнула их рукой. Почему она должна так себя чувствовать, почему ей должно казаться, что она как-то обидела его, когда за последние дни он сделал всё, чтобы погубить её жизнь?

Дверная ручка задребезжала, когда маркиза попыталась открыть дверь.

– Августа, ты там? С тобой всё хорошо? Ты меня слышишь?

Пристально глядя на Ноа, Августа слегка вздёрнула подбородок и отчётливо проговорила:

– Да, Шарлотта. Я сейчас.

Ноа не вздрогнул.

– Что ж, миледи, вы можете думать, что сделали всё для того, чтобы ваш план воплотился в жизнь. Но смею вас заверить, вы не приняли в расчёт одно – я не желаю принимать участия в вашей погибели.

И с этими словами он прошёл в дальний конец комнаты, надавил на угол книжного шкафа, открывая потайную дверь, спрятанную за ним. И растворился, не сказав ей больше ни одного слова, не бросив на неё ни единого взгляда.

– Августа? – Шарлотта вновь постучала в дверь.

Августа развернулась. Вытерла глаза, вздохнула и разгладила рукой платье. Потом пересекла комнату и повернула ключ в замке. Дверь сразу же распахнулась. Шарлотта, герцог и герцогиня Девонбрук, и ещё несколько гостей толпились в коридоре.

– Что ты делаешь здесь? – спросила Шарлотта, протискиваясь мимо неё, чтобы осмотреть комнату.

Августа быстро заговорила, надеясь, что та не заметит двух бокалов из-под бренди. Внезапно разрушение своей репутации потеряло для неё былую привлекательность.

– Сожалею, что заставила тебя волноваться. Мне было нехорошо, так что я решила удалиться в более спокойное место, чтобы отдохнуть.

– В какой-то момент ты просто исчезла, – сказала Шарлотта, оборачиваясь к ней. Она, казалось, не заметила бокалов.

– Не знаю, что произошло. Должно быть, я задремала в кресле.

И тотчас же завитки её волос выскользнули из-под шпилек и с недвусмысленным намеком упали ей на лоб. Шарлотта посмотрела на неё с плохо скрытым подозрением. Видела она бокалы с бренди или нет, но она ни на мгновение не поверила словам Августы.

– Вы в порядке, леди Августа? – спросил герцог. – Не следует ли мне послать за врачом?

Она покачала головой, вежливо улыбнувшись.

– Ох, нет, ваша светлость, мне уже намного лучше. Сожалею, что вторглась в ваш кабинет.

Августа бросила взгляд назад и увидела, что Шарлотта всё ещё вглядывается в интерьер кабинета, словно ожидая, что вот-вот что-то появится.

Или кто-то. Девушка в молчаливом ужасе наблюдала за тем, как Шарлотта пересекла комнату и взяла один из двух бокалов.

– Пожалуйста, не беспокойтесь по поводу этого, – сказала герцогиня Катриона. Она шагнула вперед, взяла Августу под руку и направилась назад в бальный зал. – Если вы чувствуете, что вам необходимо прилечь, то я буду рада показать вам свою собственную спальню наверху. Моя кровать намного удобнее, чем эти стулья. И, как вы видите, в кабинете моего мужа необходимо навести порядок.

Августа улыбнулась ей, благодарная за старание отвлечь внимание от сцены её неудавшейся попытки погубить свою репутацию.

– Теперь я себя хорошо чувствую. В самом деле. Спасибо за вашу заботу. Я, правда, не хотела доставлять вам никакого беспокойства.

Когда они вернулись в бальный зал, все остальные возвратились к своим разговорам, а музыканты заиграли резвую сонату. Взяв предложенный герцогиней стакан с лимонадом, Августа извинилась и отошла к дальней стене комнаты, где было не так многолюдно и шумно. Она присела на изящную резную скамейку, стоявшую у стены, и начала медленно потягивать напиток, стараясь стереть образ Ноа – разгневанного, оскорблённого, обвиняющего – который стоял перед её мысленным взглядом, а также стараясь избавиться от чувства сожаления, воцарившегося в её душе.

– Добрый вечер, леди Августа.

Августа подняла глаза и увидела изящную блондинку, неожиданно остановившуюся перед ней. Девушке на вид было лет девятнадцать, худощавая, но хорошенькая, с огромными голубыми глазами и бледной кожей. Но более всего от остальных её отличал траур: она была в чёрном с ног до головы.

– Добрый вечер… Простите, мы знакомы?

– Нет, пока ещё нет. Я мисс Сара Прескотт. Я имела удовольствие видеть, как вы танцевали в «Олмаксе» на прошлой неделе.

Августа кивнула, подумав, что, разумеется, весь Лондон видел её той ночью.

– Приятно познакомиться с вами, мисс Прескотт.

– Не будете возражать, если я присяду рядом? Мне так хотелось познакомиться с вами.

Хотя Августа была не в том настроении, чтобы разговаривать, она сердечно кивнула, указывая на место рядом с собой:

– Конечно.

Сара опустилась на скамейку, благопристойно сложив свои обтянутые перчатками руки на коленях. И они обе стали рассматривать общество: Августа потягивая лимонад, а Сара едва заметно постукивая носком своей туфельки по полу. В молчании прошло несколько минут, прежде чем Сара заговорила вновь.

– У вас очень красивое платье.

Августа посмотрела вниз, внезапно возненавидев одеяние и всё, что оно собой представляло.

– Спасибо, но я не могу принять это на свой счёт. Его выбирала моя мачеха.

– Этот цвет прекрасно подходит к вашей коже. – Она подняла край своего собственного платья. – Чёрный – такой ужасный цвет. Как бы мне хотелось, чтобы я могла не носить его больше.

Августа посмотрела на неё.

– Ох, я не думаю, что чёрный такой неблагоприятный цвет. В действительности, я довольно неравнодушна к нему.

Ещё одна пауза, после чего раздалось:

– Все игнорируют вас, когда вы в трауре, – Сара вздохнула, – они не знают, что сказать, как реагировать, поэтому лишь вежливо улыбаются и оставляют вас наедине с вашими мыслями, словно вы разносчик какой-то болезни, которую они боятся подцепить.

Августа посмотрела на неё, с любопытством:

– Я сожалею. Вы лишились своего…

– Брата, лорда Энтони Прескотта, виконта Кили.

– Как это прискорбно. У меня нет брата, но есть сводная сестра, и я представляю, как это было бы ужасно, если бы я её потеряла.

Сара кивнула.

– С момента смерти Тони Ноа вёл себя просто замечательно.

Августа постаралась не обращать внимания на жар, тотчас заливший её лицо при одном упоминании этого имени.

– Ноа? Вы имеете в виду брата герцога?

– Да. Вы танцевали с ним на том балу в «Олмаксе», разве не помните?

– Конечно, помню. Боюсь, у меня не очень хорошо получалось. Я…

– Мы поженимся, как только закончится мой траур.

Поженимся? Августа уставилась на неё, гадая, правильно ли она расслышала, и надеясь, что нет.

– Вы и лорд Ноа помолвлены?

– Да. Ну, не официально. Пока ещё нет. Не подобает объявлять о нашей помолвке так скоро после гибели Тони. Мы подождём до следующего года. Потом поженимся. Это будет грандиозное событие. Мы знакомы друг с другом с самого детства. – Она кивнула, поигрывая носовым платочком, который держала в руках. – Его дал мне Ноа. Это его.

И, правда, Августа смогла разглядеть его инициалы, вышитые на платке серебряной нитью.

– Мы очень любим друг друга, – закончила Сара с удовлетворённой улыбкой.

Августа почувствовала, как в ней начинает подниматься тошнота при мысли о том, как всего несколькими минутами ранее она извивалась в его объятиях, как Ноа дотрагивался до неё, более интимно, чем она могла когда-либо представить себе. Если бы она не остановилась, то вполне могла бы прямо сейчас лежать где-то с мужчиной, который был уже обещан этой милой девочке.

– Я… Я желаю вам всего наилучшего, – Августа встала, почувствовав что ноги её слегка дрожат. Прошу извинить меня, мне, похоже, опять становиться нехорошо. Наверное, мне лучше уйти.

Сара кивнула.

– Конечно. Было приятно познакомиться с вами, леди Августа. Надеюсь, нам представится случай вскоре ещё раз поговорить.

Августа кивнула и отправилась на поиски Шарлотты, зная, что если вскоре не покинет это место, то совершенно точно заболеет.

Августа закрыла дверь в свою спальню с чуть большей силой, чем это требовалось. И хлопок гулким эхом прокатился по пустынным коридорам безмолвного спящего дома.