Текст книги "Флорис. Любовь моя"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
33
– Позэвчева, мавкиз, я встретил мэдам де Майи с вэздыхателем.
Двое вельмож в напудренных париках дружно расхохотались, услышав то, что произнес высокий человек лет примерно сорока, одетый в черное.
– Неужели? – переспросил один из придворных с деланно-простодушным видом. – Мэдам де Майи с вэздыхателем, и где же это быво, дю Плесси?
Человек в черном, в свою очередь, рассмеялся.
– Где быво, мой мивый? Да в этих краях. Она быва так увлечена, что обрэнила кошель с зэлэтыми луи. А затем увлекла счэстливца в дом.
– В дом? – воскликнули оба сеньора, схватившись за бока от смеха. – Черт возьми! А где же быв муж?
– На эхоте, мой мивый, на эхоте.
– А где быв Фреро? – спросил один из придворных, с притворным ужасом округлив глаза.
– На другой эхоте, – ответил, фыркнув, человек в черном.
Тут все трое едва не задохнулись от хохота. Гостиную «Бычий глаз», куда выходили двери королевской спальни, заполнила шумная толпа придворных. Они ожидали начала утренней церемонии – выхода короля. Накануне его величество почтило своим присутствием бал; отстояв очень раннюю мессу, король отсыпался.
Пристроившись в уголке, Флорис с Адрианом слушали разговор трех вельмож и переглядывались, как делают нормальные люди, оказавшись среди безумных. Флорис шепнул брату:
– На каком языке они изъясняются?
Адриан пожал плечами. Хотя он был куда флегматичнее брата, Версаль поразил и его.
Поначалу юноши опасались, что им будет очень трудно проникнуть во дворец. Въехав на Оружейную площадь, Флорис и Адриан обратились к одному из швейцарцев, охранявших первые ворота.
– Капитан, – сказал Адриан, наградив на всякий случай этим званием простого солдата, – у нас послание к королю. Как нам пройти?
– Это ошень лехго. Озтафьде лошатей фо тфоре и зтупайде пежком на блощать берет дфорцом. Дам фы наймеде бордшес.
В сопровождении Федора, Ли Кана и Грегуара Флорис с Адрианом направились во двор, называемый Королевским – лошадей же и Жоржа-Альбера они оставили на первом, Министерском, дворе, исполнив, таким образом, первый совет швейцарца. Флорису очень хотелось, последовав второму совету, нанять портшез, но в распоряжении всей честной компании оставалось только сто пистолей, поэтому от излишних расходов следовало воздержаться. Некоторым каретам дозволялось проезжать через вторые ворота, но Флорис с Адрианом быстро поняли, что экипажи эти принадлежат либо кардиналам, либо принцам крови. Оказавшись в Королевском дворе, братья подошли к гвардейцу Фландрского полка и осведомились:
– Как нам войти во дворец? У нас послание к его величеству.
– Это очень легко, – ответил, в свою очередь, гвардеец, с любопытством оглядывая юношей, – идите прямо, а когда придете в Мраморный двор, увидите слева лестницу Королевы – поднимитесь по ней и ждите, когда его величество выйдет в гостиную «Бычий глаз».
– В сущности, – сказал Флорис, всходя по ступенькам, – в Версаль попасть так же просто, как на какую-нибудь мельницу.
Юноша был почти разочарован. Он готовился вступить в борьбу с настоящими церберами, стерегущими покой короля, а проник во дворец с такой легкостью, словно это был Новый мост.
Внутри царила невообразимая суета. Каждого дворянина сопровождал лакей. Почти все дамы нанимали портшез. На первом этаже располагалось множество лавочек и переносных лотков. Писцы предлагали свои услуги, загромоздив своими столиками все проходы вплоть до королевской гостиной. Флорис и Адриан, ошеломленные тем, что видят и слышат, не замечали удивленных взглядов придворных, ибо появление молодых людей с такой необычной свитой отнюдь не укрылось от внимания толпы. Ибо то, что казалось странным Флорису и Адриану, было привычным для придворных, а то, что казалось привычным молодым людям, было странным для завсегдатаев Версаля. Ли Кан с Федором вызвали всеобщее любопытство, а на Флориса женщины поглядывали с восхищением. Оставив слуг в прихожей, братья вошли в гостиную «Бычий глаз», и никто их не остановил. Однако здесь для Флориса и Адриана стало ясно, что дело осложняется: огромный швейцарец, преграждавший доступ в королевскую спальню, производил своеобразный отбор, сверяясь со списком, который держал в руках. Далеко не всем дозволялось присутствовать при церемонии вставания. Его величество король Людовик XV только что изволили пробудиться.
– Прошу вас, монсеньор, – говорил швейцарец одному из кардиналов. – Вам нельзя, господин граф. Пожалуйста, посторонитесь, мадам. Ах, госпожа герцогиня, вас ждут.
Флорис зачарованно следил за мощной рукой, открывавшей и закрывавшей дверь королевской спальни. Никто из придворных не осмеливался спорить. Флорису казалось, что именно этот верзила-швейцарец и заправляет всем в Версале. По-прежнему стоя в углу, братья, хоть и не поддавались унынию, совершенно им несвойственному, начинали уже сомневаться в успехе своего предприятия. До сих пор все шло слишком легко. Внезапно высокий человек в черном, так насмешивший спутников историей, в которой Флорис с Адрианом не поняли ни единого слова, уловив только намек на семейство де Майи, пристально взглянул на братьев. Простившись с собеседниками легким кивком, он подошел к молодым людям:
– А, вот и вы наконец, господа де Вильнев-Карамей!
Переглянувшись в изумлении, Флорис с Адрианом догадались все же поклониться и поздороваться. Выпрямившись, Адриан спросил:
– Простите меня за нескромность, сударь, но откуда вам известны наши имена?
– О, господа, вы скоро это поймете, но объяснения вам буду давать не я, а другая особа, куда более высокого ранга. Пока же могу сообщить, что я вас знаю и уже дважды видел, – произнес дворянин в черном, в свою очередь отвесив поклон.
Флорис с Адрианом, еще больше удивившись, вновь посмотрели друг на друга.
– Но, сударь, – сказал Флорис, – быть может, вы окажете нам любезность поведать, с кем мы имеем честь разговаривать?
– Разумеется, господа, на это я имею право. Меня зовут Луи-Франсуа-Арман де Виньеро дю Плесси, герцог де Ришелье. Я маршал Франции и внучатый племянник великого кардинала. Ваш покорный слуга, господа!
Флорис с Адрианом еще раз поклонились. Флорису казалось, что эти поклоны не кончатся никогда.
– Я вижу, господа, – добавил Ришелье, – что при дворе вам все в нэвинку. Мэгу ли я чем-нибудь вам помочь?
– Конечно, господин герцог. Мы с братом приехали сюда из Парижа…
– Где вы дрались с грэфом де Нобрубом на Новом мосту, – сказал Ришелье.
– О, вы об этом знаете, господин герцог?
– Да, – ответил Ришелье, – я подоспел к кэнцу схватки… и грэф мне обо всем рэссказал.
Флориса с Адрианом очень удивляла странная манера герцога заменять одни гласные на другие.
– Смотрите, – вскричал вдруг Ришелье при виде одной дамы, – вот еще эдна эсоба с шлейфом!
– Эсоба с шлейфом? – переспросил Адриан.
– Господа, – промолвил Ришелье, – вы оба мне очень симпатичны, и я займусь вами. Прежде всего нужно избавиться от провинциальных мэнер, которые бросаются в глаза.
Флорис, покраснев от гнева, метнул на герцога угрожающий взгляд.
– Ну, господин шевалье, – со смехом промолвил Ришелье, – не надо сразу впадать в ярость. Я сэбираюсь дать вам обоим урок. Здесь говорят иначе, нежели в Париже или во Франции. Никогда не употребляйте слов «в Версале» или «при дворе» – говорите «в этих краях». Кошелек с золотыми луидорами называйте «кошель с луи». Произносите «шэмпанское» и старайтесь произносить все гласные не так, как это свойственно обычным людям. Возвращаться вы будете не к себе домой, а в дом. Наконец, вместо согласной «л» вставляйте «в», и тогда все признают вас за своих. Что до эсобы со шлейфом, то эта дама из провинции, ибо платье у нее гораздо длиннее, чем принято в этих краях.
Флорис с Адрианом очень внимательно слушали герцога, а тот, доброжелательно взглянув на них, вздохнул:
– Да, вы мне очень, очень симпатичны. Только поэтому я трачу на вас время и не жалею сил ради вашего воспитания.
– Господин герцог, – с полной серьезностью произнес Адриан, – позвольте выразить вам нашу признательность.
– Ваши нэставления, господин герцог, – добавил Флорис, – нэвсегда останутся в моем сердце.
– Слава Богу, – Ришелье возвел глаза к небу, – эти способные юноши все схвэтывают на лету. Вы пэнравитесь Фреро.
– Ваш урок еще не закончен, господин герцог, – промолвил Адриан. – Кто такой Фреро?
– В этих краях очень любят давать прозвища, – пояснил герцог, не ответив на вопрос. – Госпожу де Люин называют Плутовкой, графа д’Аржансона – Младшим, а вашего покорного слугу – Шельмой-Папочкой. Что же касается Фреро, – добавил Ришелье с улыбкой, – то вот и он.
Дверь королевской спальни распахнулась, и Флорис сразу же узнал графа де Нобруба, который вышел в гостиную «Бычий глаз» в сопровождении маркиза де Вильпая и прочих вельмож.
– Фреро и граф де Нобруб одно лицо! – прошептал Флорис.
– Да, – сказал Ришелье, улыбаясь и кланяясь очень низко, как и все остальные придворные. – К тому же Фреро… это король!
Флорис вздрогнул всем телом. Значит, соперником его на Новом мосту выступал не кто иной, как Людовик XV собственной персоной! Король, которому юноша мечтал служить верой и правдой. Братья в унынии переглянулись. Несмотря на всю свою храбрость, оба ощутили сильнейшее желание спрятаться за одной из драпировок, а еще лучше – провалиться сквозь землю. Ришелье иронически наблюдал за ними. Флорис, уязвленный этим, гордо выпрямился, чтобы с достоинством встретить взгляд короля, а тот с холодным высокомерием оглядывал присутствующих. Казалось, монарх не обратил никакого внимания на маленькую группу в углу, где стояли герцог де Ришелье и братья де Вильнев.
«Ого! – подумал Адриан. – Дело плохо. Если нас узнают, то не миновать нам ссоры с королем».
«Господи! – подумал Флорис. – Я так хотел сражаться и умереть за монарха, а сразился с ним самим».
Сердце Флориса мучительно заныло. Он проклинал себя, что не догадался, кто такой граф де Нобруб. Как мог он не почувствовать, что этот красивый насмешливый юноша – его обожаемый король? Впервые в жизни Флорис ощущал неловкость и был недоволен собой. Король же ледяным тоном обратился к одному из сопровождавших его вельмож:
– Герцог де Люин, после полудня мы отправляемся на охоту в Марли. Не угодно ли вам составить нам компанию?
Если у Флориса и оставались еще сомнения, то теперь они развеялись. Он сразу узнал этот странный хрипловатый голос. Еще на Новом мосту юноша подумал, что никогда не забудет столь необычный тембр. Красота и молодость короля потрясли Флориса. В самом деле, в двадцать четыре года монарх по праву носил прозвище Людовика Желанного, и к нему тянулись все сердца – мужчины жаждали отдать ему свою шпагу, а женщины – любовь. Король, еще раз обернувшись, на секунду задержал взор на Флорисе и Адриане. В лице его не дрогнул ни один мускул, и Флорис поразился блеском этих черных бархатных глаз. Затем король все с тем же скучающим видом взглянул на герцога де Люина, а тот низко поклонился со словами:
– Ваше величество, я совершенно счастлив.
На губах монарха появилось подобие улыбки.
– Вот как? Я полагал, что вы не любите охоту, господин герцог.
– В таком случае вашему величеству не следовало приглашать меня.
Король, сделав вид, что не слышит, обратился к нескольким придворным, попросив сопровождать его на охоту, и все низко кланялись, гордясь оказанной им честью.
– Король не узнал нас, – шепнул Адриан.
Ришелье, насмешливо улыбаясь, еле слышно произнес:
– Король, господа де Вильнев, никогда ничего не забывает.
Перебросившись парой слов с некоторыми из присутствующих, король с надменным и холодным видом направился в гостиную Геркулеса, где ему предстояло принимать иностранных послов. Женщины приседали в реверансе, когда он проходил мимо них. Король уже ступил на порог гостиной «Бычий глаз», когда все придворные вскрикнули от ужаса. Флорис с Адрианом едва устояли на ногах под ударом злокозненной судьбы. Их глазам предстало страшное зрелище: на плечи королю с явным намерением укусить впрыгнул Жорж-Альбер!
34
– Ко мне, Жорж-Альбер! – сдавленным голосом крикнул Флорис.
Все придворные с омерзением воззрились на владельца гнусной твари, посмевшей напасть на короля. Флорис, багрово-красный от стыда, в отчаянии взглянул на Адриана, но увидел такой же удрученный взгляд. Впрочем, Адриан, не утерявший присущего ему хладнокровия, с некоторой грустью подумал, что будет очень жаль братьям, что необходимо каким-то образом проявить себя. И они смело вышли вперед, щелкнули каблуками, а затем, опустившись на одно колено, произнесли:
– Мы в полном распоряжении вашего величества.
Придворные отшатывались от них, как от чумных. Все говорили разом, кричали, жестикулировали. Гостиная «Бычий глаз» стала напоминать гудящий пчелиный улей.
– Кэкой пэзор! – воскликнул один из напудренных маркизов.
– Просто скэндал!
– Но кто эти люди?
– Их надо выкинуть за дверь!
– Нет, эрестовать!
– На помощь, эта мерзость вцепилась мне в платье! – вскричала Плутовка (герцогиня де Люин), падая в объятия своего мужа-герцога.
В самом деле, бедный Жорж-Альбер, догадавшись, что сделал большую глупость, начал метаться по гостиной в поисках убежища. От его прыжков все словно обезумели. Женщины с воплем подбирали платья, мужчины старались огреть Жоржа-Альбера ножнами шпаг – причем некоторые так увлеклись, что потеряли свои парики. Ничего подобного никогда не происходило «в этих краях». Только король стоял неподвижно, сохраняя полное спокойствие. Лицо его приняло еще более надменное выражение, и он взглянул на Флориса с Адрианом так, что молодые люди похолодели. Жоржу-Альберу удалось наконец добраться до Флориса: он хотел прижаться к нему, но тут же увидел, что хозяин недоволен. Жорж-Альбер подумал, что никогда не сумеет понять этих двуногих существ. Когда ему надоело торчать при лошадях во дворе, он решил найти Флориса; обежал во время поисков чуть ли не весь дворец и обнаружил его в этой гостиной, перед лицом врага, которого хорошо запомнил в ходе схватки на Новом мосту. Разве не обязан он броситься на подмогу? Ведь на кладбище Сен-Медара все получилось так удачно. Оскорбленный в лучших своих чувствах, Жорж-Альбер решил обидеться на весь свет.
Именно этот критический момент Федор с Ли Каном выбрали, чтобы с грохотом ворваться в гостиную и завопить:
– Барин, мы услышали шум, тебе угрожают?
– Майский Цветок, мы здесь, с кем будем драться?
Забыв на мгновение о Жорже-Альбере, придворные уставились на казака и китайца; а те с вызовом и угрозой смотрели на короля, принимая его за графа де Нобруба и готовясь, по примеру обезьянки, защищать своего господина. Федор уже взялся за саблю; казачья шапка, нахлобученная на лоб, придавала ему еще более устрашающий вид. Ли Кан с опасной улыбкой поигрывал костяной рукоятью кинжала. Гостиная опять взорвалась возмущенными криками:
– Да это настоящие головорезы!
– Дикари!
– Ну и жуткие рожи!
– Стража, сюда! – завизжал какой-то согбенный старец срывающимся от волнения голосом.
Флорис и Адриан тяжко вздохнули. Дело принимало совсем дурной оборот.
– Успокойтесь, друзья, и вернитесь во двор! – вскричал Адриан.
Ли Кан и Федор неохотно и с явным сожалением исчезли из королевской гостиной, куда уже мчались серые мушкетеры, ибо по дворцу разнесся слух, что на короля совершено покушение. Флорис с Адрианом, понурившись и не смея поднять глаз, ожидали неизбежного приговора монарха.
«Он, конечно, велит отрубить нам голову», – думал Флорис, не видя, что король презрительным жестом отослал прочь стражу. Адриан же, осознав, что король по-прежнему молчит, осмелился взглянуть на него и, набравшись духу, произнес:
– Сир… мы с братом… наше самое большое желание… это служить вашему величеству.
– Чтобы отдать вам и шпаги наши, и жизнь! – пылко добавил Флорис.
Глаза короля вспыхнули, вероятно, от гнева. Так, во всяком случае, показалось удрученным юношам. Это длилось какое-то мгновение, затем король отвернулся, как будто и не слышал ничего, спокойно поправил кружевное жабо, несколько помятое Жоржем-Альбером, и промолвил с презрительным хладнокровием:
– Герцог де Ришелье, вам известно, как поступить с этими господами.
Короткая фраза обрушилась на Флориса с Адрианом, словно топор палача. Король вышел из гостиной, а следом потянулись придворные, стараясь обойти как можно дальше двух юнцов, подвергшихся столь грозной, хотя и вполне справедливой опале.
Через несколько секунд в гостиной не осталось никого, кроме братьев де Вильнев, раздавленных своим несчастьем, и герцога де Ришелье, который подошел к ним со словами:
– Благоволите идти за мной, господа де Вильнев-Карамей.
Флорис с Адрианом подняли голову.
– Можем ли мы узнать, какая печальная участь нас ждет, господин герцог? – спросил Адриан.
– Ничего не могу вам сказать, господин граф.
– Нам бы хотелось предупредить своих о том, что мы арестованы. Это можно сделать? – осведомился Флорис.
– Не стоит зэпот, – ответил герцог, направляясь к королевской спальне. Обернувшись, он добавил: – Вучше будет забвать с собой этого зверька, надевавшего столько гвупостей.
Швейцарец, зная, что герцог входит в число ближайших друзей короля, низко поклонился и пропустил всех троих, причем на Флориса с Адрианом поглядел с глубочайшим презрением. Флорис почти не сознавал, что проходит по королевской спальне, где суетились слуги, приводя комнату в порядок после церемонии утреннего выхода. Герцог любезно пояснил молодым людям:
– Это пэрадная спальня, она принадлежава и великому королю. Он, впрочем, здесь и скэнчался.
Адриан подумал:
«Просто невероятно. Этот человек, без всякого сомнения, ведет нас в тюрьму, а обращается с нами так, словно показывает дворец».
Несмотря на все свое смятение, Флорис заметил огромную кровать с балдахином, стоявшую на позолоченном возвышении. Жорж-Альбер захлопал в ладоши, но тут же, надувшись, прекратил, поймав яростный взгляд хозяина.
«Здесь спал Людовик XIV, великий король», – подумал Флорис, пытаясь обрести прежний энтузиазм. Но все оказалось тщетно: он чувствовал себя таким усталым, что с трудом держался на ногах. Последние силы уходили на то, чтобы не потерять достоинства в эти страшные минуты. Он не мог знать, что семнадцать лет назад в этой заброшенной спальне оказались Пьер с Максимильеной и что на этой постели он был зачат под грозовые раскаты. Не ощутив пока ровным счетом ничего, он просто шел следом за герцогом де Ришелье и искоса поглядывал на брата. Адриан, раздувая ноздри, обдумывал варианты бегства.
– Вот, господа, это кабинет Совета, – с прежней любезностью промолвил Ришелье. Пройдя через всю комнату, он открыл небольшую потайную дверь.
– Я иду первым, следуйте за мной.
Адриан огляделся. Кабинет Совета был пуст. Тогда он быстро взглянул на Флориса, и тот понял его сразу: нужно оглушить герцога и бежать из дворца. Однако герцог, словно бы прочитав их мысли, повернулся и сказал с очаровательной улыбкой:
– Не сэветую вам бежать, господа, это двужеское предупреждение. Впрочем, вы бы все рэвно не ушли дэлеко.
Спокойно закрыв за ними дверь, герцог направился в узкий коридор.
– Сейчас мы нэходимся в личных пэкоях его величества. Мне приказано отвести вас в дальний кабинет, где вам будет эбъявлена ваша участь.
Флорис и Адриан прошли через несколько небольших комнат, обставленных с изысканным вкусом; они не встретили никого из придворных, изредка попадались слуги. Флорису уже стало казаться, что это не Версаль, а замок богача, не склонного к излишней роскоши. Они оказались сначала в ванной, затем в гардеробной, в кабинете, где стены сверкали золотистой обивкой, в столовой, в прихожей, в рабочем кабинете, в спальне. Флорис подумал, что череда этих комнат не закончится никогда.
– Вот здесь его величество почивает, – сказал Ришелье.
– Но ведь мы только что побывали в спальне! – воскликнул Флорис, чувствуя, как у него начинает кружиться голова.
– О! Там король никогда не спит, – снисходительно пояснил Ришелье, – это парадная спальня. Фреро проводит в ней лишь несколько минут перед нэчалом утренней церемонии, а вечером заходит ненадолго также в соответствии с церемониалом.
Флориса и Адриана небрежный тон Ришелье приводил в негодование и одновременно изумлял – они никак не могли привыкнуть к тому, что короля называют Фреро.
Открыв еще одну дверь, Ришелье провозгласил:
– Перед вами дальний кабинет. Присэживайтесь и ждите.
Прежде чем Флорис с Адрианом успели открыть рот, герцог вышел, закрыв дверь на ключ. Комната, где оказались молодые люди, была совсем невелика: вдоль стен тянулись полки, уставленные пухлыми папками, из мебели наличествовали только письменный стол и несколько кресел. Единственный предмет роскоши – резное трюмо с большим зеркалом. В целом это походило на рабочий кабинет зажиточного нотариуса. Тщательно осмотрев комнату, Флорис с Адрианом переглянулись, озадаченные тем, как повернулось дело.
– Как ты думаешь, Адриан, что нас ожидает? – спросил Флорис, всегда полагавшийся на мнение брата в трудной ситуации.
– Знаешь, Флорис, – ответил с некоторым сомнением Адриан, – боюсь, что за нами пришлют мушкетеров, а уж они отведут нас в Бастилию.
– Да, я знаю, – печально отозвался Флорис, – скверно все вышло. Бедный Жорж-Альбер, я даже перестал на тебя сердиться! Подумать только, ведь мы надеялись, что письмо матушки принесет нам удачу!
Адриан обнял брата.
– Не будем терять надежды, Флорис. Если нас не разлучат, мы что-нибудь придумаем.
И братья расцеловались со слезами на глазах, ибо слова Адриана свидетельствовали о полном отчаянии. Когда же они разжали объятия, то увидели, что на них смотрит своим холодным взором король.