Текст книги "Флорис. Любовь моя"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)
27
На следующее утро Флорис с Адрианом проснулись с восходом солнца. День обещал быть знойным. Юноши побежали на реку купаться, к ним присоединилась, ускользнув от Элизы, Батистина. Девочка своими растрепанными волосами напоминала маленькую дикарку. Влажный ветерок создавал иллюзию прохлады. Братья, поиграв немного с Батистиной, взялись за шпаги и стали ожесточенно биться, к великому удовольствию сестренки и Жоржа-Альбера, хлопавшего в ладоши. Оба уже настолько овладели искусством фехтования, что давно отказались от рапир с наконечником – сражаться боевым оружием казалось им гораздо интереснее. Это всегда приводило в ужас Максимильену, зато очень нравилось Батистине. Иногда кто-то из них получал царапину – при этом потерпевший поражение веселился не меньше победителя. Однако сегодня схватка продлилась недолго. Батистина попыталась было увлечь Флориса к реке, чтобы продолжить обычные игры, но у нее ничего не вышло – через несколько минут он заскучал и уселся под кедром на то самое место, где вчера отдыхала Полина. Федор и Ли Кан, ставившие верши неподалеку, переглянулись и сразу же поняли друг друга. Барчуки томились и жаждали что-то предпринять. Несмотря на некоторое различие в характере, они вели себя словно близнецы: делили на двоих не только одну спальню, но и одинаковые чувства. Их связывала некая невидимая нить, которую ничто не могло разорвать.
– А, может, нам уехать, Адриан? – воскликнул вдруг Флорис. – Мы бы поступили в армию или во флот, а Полину с Мари-Анной похитили.
– А как же быть с «Господом на небесах»? – спросил Адриан, фыркнув при одном только упоминании любимой присказки маркиза де Майи-Бреля.
– Подумаешь! Можно его прикончить при помощи секретного удара, которому нас пока не научили.
– Слушай, это верно! – вскричал Адриан. – Федор! Эй, Федор!
– Что, барин?
– Ты должен показать нам секретный удар Петрушки.
– Я вас обоих научу, барчуки, когда придет время, – ответил казак.
– А когда придет это время? – нетерпеливо осведомился Флорис.
– Скоро, барчук, очень скоро.
И Федор, отвернувшись, вновь принялся за свою работу. Его единственный глаз искрился весельем. Ли Кан прошептал:
– Майский Цветок и Счастье Дня стали мужчинами, скоро они отправятся навстречу своей судьбе.
– Да, Ли Кан, а барыня наша этого не замечает. У малыша в жилах такая же горячая кровь, как у царя. Но что мы можем сделать?
– Ты сам сказал, Острый Клинок, нам надо ждать. Ждать, пока волчата не превратятся в волков, пока львята не выползут из берлоги, пока орлята не выпорхнут из гнезда. Тогда мы поможем им, и они станут настоящими леопардами!
Флорис, растянувшись на траве, смеялся от всей души:
– Этот Федор такой забавный! Все твердит: «Скоро, барчук, скоро!» Да я уже выше его ростом, а он по-прежнему считает нас детьми. Знаешь, Адриан, – продолжал Флорис, сладко потянувшись, – жизнь прекрасна! Стоит изумительная погода, и мы оба влюблены… нас с тобой любят самые красивые женщины королевства.
– Вот именно, – подтвердил практичный Адриан. – Главное, что они любят нас!
Вдруг Флорис вскочил на ноги и принялся трясти брата, не в силах иначе выразить обуревавший его восторг.
– Да, да, да, да! Ты прав, Адриан, а у меня появилась хорошая идея. Поедем к ним! В конце концов, до замка Майи всего десять лье.
Глаза у Адриана засверкали, он обнял Флориса.
– Брат мой, это гениально! Дарую тебе титул герцога, принца и маршала Франции.
Юноши ринулись переодеваться и седлать лошадей. Через несколько минут они промчались галопом мимо Максимильены и Батистины, завопившей от бешенства при виде такого коварства. Как они посмели бросить ее! Максимильена улыбнулась. Ли Кан с Федором ошибались – она давно заметила, как изменились сыновья. Материнская интуиция позволила ей отчасти догадаться и о том, что произошло накануне. Она мучительно размышляла о будущем Адриана и Флориса. Максимильена сказала Майи-Брелю правду – от прежнего ее состояния почти ничего не осталось. Мальчикам необходимо выгодно жениться… или вступить в армию – однако без денег они не могли купить себе чин, как было принято. Максимильена помахала юным всадникам, а те с громким криком «ура!» перемахнули через садовую изгородь, вихрем пролетели через деревню Мортфонтен. У входа в церковь Блезуа в одеянии служки почтительно выслушивал наставления старого кюре. Аббат крикнул вдогонку молодым людям:
– Куда это вы так спешите?
– Мы не можем вам сказать, господин кюре, – со смехом крикнул Адриан. Флорис же, сорвав с головы берет, издал воинственный клич, заставивший Блезуа побледнеть. Старый священник улыбнулся.
– Ну, Блезуа, в лихости нашим молодым господам не откажешь.
– Воистину так, господин кюре, только не люблю я все эти скачки. Навидался я их в свое время! Не приведи Господи пережить такое еще раз, – ответил Блезуа, вздрогнув при одном воспоминании.
Адриан и Флорис скакали, поднимая клубы пыли. Ветер свистел им в уши.
– Я обойду тебя, брат, – закричал Флорис, вонзив шпоры в бока несчастной лошади.
Кони нервничали, чувствуя нетерпение всадников, и даже зной не мешал им мчаться, закусив удила. Только таким искусным наездникам, как Флорис с Адрианом, было под силу справиться с обезумевшими животными. Отмахав два лье, братья остановились – надо было напоить лошадей и дать им перевести дух. Флорис дрожал от возбуждения:
– Какие несносные клячи! Почему мы не нуждаемся в отдыхе?
– Потому что им спешить некуда, – философски заметил Адриан.
Юноши улеглись на траве, Флорис жевал травинку.
– Что они скажут, когда увидят нас? – спросил Адриан.
– Разумеется, очень обрадуются, – с олимпийским спокойствием промолвил Флорис.
– Да, но какой предлог выдумать для нашего визита? – не унимался Адриан, который не любил доверяться случаю.
– Зачем предлог? Мы сойдем с коней и упадем к их ногам, говоря, что умираем от любви, – ответил Флорис, доверявший только вдохновению.
Юноши вновь вскочили в седло, но теперь им пришлось умерить свой пыл, чтобы несчастные животные смогли выдержать.
– Она так красива, – воскликнул Флорис, – что достойны ее только король и я.
Адриан расхохотался:
– Король и ты, Флорис? Ты мог бы сказать, брат мой, ты и только потом король, ведь ты благородный и великий Флорис де Вильнев-Карамей!
– О, король! – вздохнул Флорис, который с легкостью переходил от одной мысли к другой. – Только бы увидеть короля! Служить ему, умереть за него!
Адриан улыбнулся. Флорис постоянно жаждал за кого-нибудь умереть. Адриан наклонил голову, чтобы ветка не хлестнула его по лицу.
– Скажи, Флорис, – произнес он, меняя тему разговора, – этот жаркий лес не напоминает тебе Дубино? Правда, ты был тогда совсем малышом…
– Нет, Адриан, я ничего не забыл и часто вспоминаю парк, жаркое лето, холодную зиму, – отозвался Флорис, вдруг став серьезным. – А по ночам мне иногда снится Петрушка. Порой мне хочется вернуться в Россию и еще раз прокатиться на санях, запряженных в тройку.
– Да, я тебя понимаю. Во сне я тоже иногда вижу, как мы спасаемся бегством… отчетливо помню некоторые детали, но мне не удается увидеть лицо Петрушки. Забавно, но я всегда вспоминаю какого-то человека, похожего на нищего, но не могу определить, встречал ли я его в реальной жизни или он только снится мне.
Внезапно обоих братьев охватило непонятное уныние. Адриан едва не сказал Флорису: «Давай вернемся, не стоит заезжать в Майи. По правде говоря, нам нечего там делать».
Но он побоялся произнести это – ему не хотелось разочаровывать Флориса, пылавшего энтузиазмом. Впрочем, Флорис, не признаваясь в том самому себе, уже не так рвался повидаться с Полиной. Братья, не сговариваясь, пришпорили коней, чтобы обрести прежнюю уверенность. Пейзаж изменился: вокруг тянулись ровные поля, и золотистая пшеница слегка колыхалась под порывами теплого ветра. Начиналась Нижняя Пикардия. И вот наконец показался замок Майи, построенный одним из предков маркиза в царствование Людовика XII. Издалека эти башни казались красивыми, но вблизи становилось заметно, насколько они обветшали. Тем не менее это было величественное сооружение, и Луи де Майи-Брель гордился своим замком по праву.
Не увидев никого из хозяев, Флорис с Адрианом подъехали к конюшне, где молодой крестьянин, исполнявший обязанности конюха, принял у них лошадей.
– Оботри коней соломой, мой милый, и насыпь им полную меру овса, – распорядился Адриан, взявший на себя руководство вылазкой. – Вот держи, это тебе, – добавил он, королевским жестом извлекая из кармана завалявшуюся монетку. Крестьянин, явно не привыкший к такой щедрости, рассыпался в благодарностях.
– Скажи, где твои господа?
– Да они все пошли на большую лужайку за домом. И дамы, и сеньоры.
Адриан кашлянул и взглянул на Флориса.
– Что же, маркиз с супругой устроили прием для соседей?
– Откуда же мне знать, соседи это или нет, только все они пошли на большую лужайку.
Адриан отвел брата в сторону.
– Надо бы послать кого-нибудь предупредить Полину и Мари-Анну о нашем приезде, но этот дурак, кажется, ни на что не годится. Признаться, я не испытываю никакого желания встречаться с гостями маркиза.
Флорис залихватски заломил набок свой берет, отряхнул от пыли камзол, обмахнул соломой сапоги, а затем хлопнул Адриана по плечу.
– Адриан, мы приехали сюда, чтобы повидаться с возлюбленными. Неужели мы отступим перед какими-то жалкими соседями? Вперед, брат мой, нас ждет удача!
Адриан сделал еще одну попытку:
– Давай лучше пошлем им записку.
Но Флорис, не слушая брата, решительно направился к аллее, ведущей на лужайку. Адриан безнадежно махнул рукой и последовал за Флорисом, великолепным в своей непогрешимой самоуверенности. Послышался звонкий смех, и Флорису показалось, будто он узнает голос Полины. С большим трудом ему удалось сдержаться и не броситься к возлюбленной бегом. Молодые люди завернули за угол замка, и глазам их открылась обширная лужайка. Вдали барышни Майи-Брель, встав в кружок, играли в «девственницу», очень модную в аристократических кругах игру, отчасти напоминавшую пантомиму. Полина исполняла роль «девственницы», а сестры набрасывали на нее шали, кружевные платки и фартучки. Компанию им составили двое господ почтенного вида – несколько полноватых и одышливых, в напудренных париках. Они с радостью пожертвовали своими камзолами, не столько желая услужить девицам, сколько потому, что изнывали от жары.
«Девственницу» полагалось защищать, и барышни, бегая вокруг нее, пели хором:
– Открыты ли ворота? Одета ли невеста?
На что нападавшие отвечали:
– Она прячется от нас! Но мы женимся на ней!
– Нет, нет! – кричали девушки. – Если вы ее возьмете, то немедленно убьете!
За игрой умиленным взором следили маркиз и маркиза де Майи-Брель. Однако появление Флориса с Адрианом все испортило. Молодым людям пришлось идти по лужайке под удивленными взглядами четырех девушек, обоих родителей и двоих женихов. Флорис впервые пожалел, что не прислушался к совету Адриана. Взглянув искоса на брата, он заметил, что тот иронически за ним наблюдает. Но отступать было уже поздно – их несомненно узнали. Воистину это оказался крестный путь. Флорис чувствовал, как у него подгибаются ноги. Когда же они дошли до середины лужайки, маркиза де Майи-Брель вскричала:
– Какой сюрприз! Братья де Вильнев-Карамей! Надеюсь, графиня в добром здравии?
– О да, мадам, – ответил Адриан с изящным поклоном. – Матушка чувствует себя прекрасно.
– Очень хорошо! Вероятно, она прислала вас с каким-то срочным поручением?
– Гм! – пробормотал Флорис, в свою очередь поклонившись, но так и не преодолев смущения. – Она просила передать вам, госпожа маркиза… гм! Просила передать выражение ее глубочайшей признательности.
– Признательности? Но за что же, друг мой? – спросила маркиза, повернувшись к мужу.
Маркиз вздрогнул. Он пребывал в вечном страхе перед своей грозной супругой, которая, впрочем, сохранила некоторую миловидность, невзирая на то, что лицо ее приняло форму груши.
– Откуда же мне знать, дорогая?
– Но вы же были в Мортфонтене и виделись с графиней.
– Да, да, да, однако, думаю, эти юноши расскажут вам обо всем. Им лучше знать, зачем графиня Максимильена прислала их.
Ужасная маркиза вопросительно взглянула на Флориса и Адриана. Флорис увидел, что и Полина тоже на него смотрит. Идиоту, стоявшему рядом с ней, было по меньшей мере лет сорок. Это придало юноше смелости. Он вновь поклонился и принялся с бесстыдной наглостью излагать сочиненную на ходу байку:
– Наша матушка, госпожа маркиза, прислала нас с выражением глубокой признательности за вчерашний визит. Она была так счастлива встретиться со своими друзьями.
– За вчерашний визит? – сухо осведомилась маркиза. – Но ведь я не была в Мортфонтене.
– Вот именно… вот именно! Наша матушка очень об этом сожалела, госпожа маркиза, поэтому и поручила нам, вкупе с выражением признательности, передать вам приглашение навестить ее.
Флорис умоляюще взглянул на брата, ибо уже исчерпал возможности своего воображения. Адриан понял, что настала его очередь.
– В приглашении этом, госпожа маркиза, матушка выражает надежду, что вы отныне будете навещать нас в Мортфонтене каждый раз, когда подобную честь нам оказывают господин маркиз и ваши милые дочери.
– Это очень любезно со стороны дражайшей Максимильены. Значит, вы проделали десять лье, чтобы сообщить мне об этом? – промолвила несколько удивленная маркиза.
– Наша матушка, – сказал Адриан, – была так огорчена вашим отсутствием, что отправила нас незамедлительно, дабы мы передали вам изъявления ее дружеских чувств, признательность, сожаление и… и…
– И приглашение, – вставил Флорис с очаровательной улыбкой.
– Я рада, очень рада, – проворковала госпожа де Майи-Брель. – Вы, конечно, останетесь пообедать с нами, юные друзья?
Флорис с Адрианом поклонились, уверяя, что не хотели бы никому мешать и что немедленно вернутся в Мортфонтен. Но маркиза пресекла все эти жалкие попытки, промолвив с присущей ей властностью:
– Решено, вы остаетесь. Поздоровайтесь с моими дочерьми, а вам, Луи, стоило бы немного поразмяться.
Бедный маркиз вновь вздрогнул.
– Пока же представьте этих молодых людей маркизу де Ла Турнелю и господину де Вентимилю.
Так Флорис узнал имена участников этой смехотворной пантомимы. Он был страшно зол на Полину. Как можно играть в подобные игры с несчастными, которые уже стоят одной ногой в могиле? Поклонившись ей, Флорис успел шепнуть:
– Мне нужно с вами поговорить.
– Чуть попозже.
Этот день показался братьям бесконечно долгим. Маркиза усадила их возле себя, а рядышком расположились Диана и толстуха Гортензия. Флорис задыхался от ярости, ибо Полина устроилась вдалеке, на травке, вместе с отвратительным Вентимилем. Адриан, со своей стороны, с досадой смотрел, как Мари-Анна прогуливается под руку с ужасным Ла Турнелем.
– И знаете, господа, каких слов я удостоилась от его величества?
– Что такое, мадам? – ошеломленно переспросил Адриан, совершенно утеряв нить разговора.
– Да нет же, – произнесла удивленная маркиза. – Король вовсе не говорил мне «что такое, мадам?». Его величество, поглядев мне в глаза, соизволили сказать: «Мадемуазель де Ла Порт (я была тогда девицей), ваши глаза напоминают горящие угли – кто заглянет в них, может обжечься». Вот подлинные слова короля. Он был тогда еще очень красив, и мадам де Монтенон, услышав это, позеленела от злости.
А Флорис с Адрианом побледнели, ибо маркиза пустилась в воспоминания о юных годах, проведенных при дворе Людовика XIV. Это был кошмар, тем более что солнце палило беспощадно. Наконец около двух часов все направились в замок обедать. На пути в летнюю столовую Флорис попытался заговорить с Полиной, но та, приложив палец к губам, сунула ему в руку записочку. Обед превратился для Флориса в пытку: его усадили между Дианой и толстухой Гортензией. Адриан, занявший место между маркизом и его супругой, томился не меньше. Блюда сменяли друг друга с удручающей медлительностью; хотя финансовое положение Майи-Брелей оставляло желать лучшего, собственная ферма давала им возможность достойным образом сервировать стол. В другое время молодые люди воздали бы должное всем этим яствам, особенно после утренней скачки. Но у Флориса совершенно пропал аппетит, едва он увидел, как Полина воркует в ответ на пошлые комплименты господина де Вентимиля. Что до Адриана, то ему приходилось выслушивать бесконечные рассказы маркизы о необыкновенном расположении покойного короля как к ней, так и ко всем членам ее многочисленного семейства. Флориса охватило холодное бешенство. Тщетно пытался он прочесть записочку Полины, не привлекая внимания Дианы и Гортензии, – обе барышни были настолько предупредительны к нему, что от этого намерения пришлось отказаться. Лишь когда все перешли в гостиную, куда подали прохладительные напитки, вина и ликеры, Флорису удалось отойти к окну. Делая вид, что любуется парком, он развернул записочку и прочел:
«Не надо было приезжать, Флорис. Я хочу выйти замуж за господина де Вентимиля. Ваше пребывание здесь может все испортить. Уезжайте, мы увидимся позже. Полина».
Буквы прыгали у юноши перед глазами. Обернувшись, он увидел, что Полина смотрит на него. Не желая доставлять ей удовольствия видом своих страданий, он стал намеренно громко смеяться над шутками Гортензии. Поискав взглядом Адриана, Флорис обнаружил, что брат о чем-то оживленно беседует с Дианой, и заключил из этого, что ему записку еще не передали. Вскоре молодые люди откланялись. Флорис, стиснув зубы от бешенства, приветливо простился с господином де Вентимилем. Адриан же, казалось, был очарован любезным обхождением господина де Турнеля, который пригласил его в свой замок.
– Я покажу вам мою черную кобылу, дорогой, это дьявол, настоящий дьявол!
– Приезжайте к нам почаще, юные друзья, – сказала маркиза, выйдя проводить их на крыльцо. – Я знаю еще множество историй о покойном короле и, поскольку они вам так нравятся, я расскажу их все до единой.
Флорис и Адриан долго скакали молча. Первым заговорил Адриан.
– Флорис, – произнес он, смеясь, – помнишь, как еще утром мы были уверены, что они нас любят?
– Не вижу здесь ничего забавного, – мрачно сказал Флорис. – Вот, прочитай записку, которую я получил.
Адриан с интересом ознакомился с посланием Полины, а затем расхохотался еще громче.
– Вот, – воскликнул он, порывшись в кармане, – почитай и ты.
Эта записка гласила:
«Не надо было приезжать, Адриан. Я хочу выйти замуж за господина де Ла Турнеля. Ваше пребывание здесь может все испортить. Мы увидимся позже. Мари-Анна».
Веселье Адриана оказалось заразительным. Флорис улыбнулся.
– Совершенно одинаковые записки! Значит, они писали их вместе. Ну и дураки же, мы, Адриан! Даром только отмахали двадцать лье!
– Вовсе не даром, брат мой, ибо теперь мы все знаем о дворе великого короля, – промолвил Адриан, корчась от смеха.
Такое же безумное веселье вдруг овладело и Флорисом.
– Ну и вид у нас был, когда мы вышли на большую лужайку, прямо перед очи ужасной графини!
– А ты-то как запутался со своими изъявлениями признательности и приглашением!
– Адриан, – Флорис задыхался от смеха, – как ловко мы пустили пыль в глаза мерзким женихам этих барышень!
– Верно, Флорис!
– Какое счастье, что ты был рядом.
– Почему? – спросил Адриан.
– Когда мы вместе, с нами ничего не может случиться. Знаешь, если бы я оказался там один, то, наверное, сбежал бы самым позорным образом.
– Ты, Флорис? Да ведь ты всегда лезешь напролом, а уж только потом думаешь.
– Тем не менее это так. Мне было так тяжело. И даже сейчас я чувствую себя немного расстроенным.
Адриан, приподнявшись на стременах, хлопнул Флориса по плечу.
– Слушай, вот этого не надо! Никогда не будем расстраиваться из-за женщин.
Флорис, также привстав, пихнул брата кулаком в бок, а затем залился счастливым смехом.
– Это они пусть расстраиваются из-за нас! Мы станем бросать их без всякой жалости! Адриан, ты прав! Надо жить! Жить, любить, поступить на королевскую службу, явиться ко двору и отправиться на войну.
Адриан крикнул:
– Поклянемся, что не расстанемся никогда, что всегда будем любить и защищать друг друга. Вдвоем мы непобедимы, Флорис! Поклянемся же, брат мой!
Молодые люди, внезапно став серьезными, спешились и, подняв руку, повторили один за другим:
– Клянусь перед лицом Господа и перед людьми, что буду всегда и во всем защищать моего брата, что окажу ему любую помощь и поддержку, что буду следовать за ним повсюду. Его враги станут моими врагами, его друзья – моими друзьями, его судьба – моей судьбой.
Чтобы скрыть охватившее их волнение, они вскочили в седло и помчались во весь опор к Мортфонтену. Темнело, в лесу послышалось уханье совы. Охваченные зловещим предчувствием, Флорис с Адрианом вздрогнули.
