Текст книги "Александр Беляев"

Автор книги: Зеев Бар-Селла

Глава двадцать четвертая
ВОЗДУШНЫЕ ПУТИ

Левитация – способность летать без каких бы то ни было технических приспособлений. Широко известна левитация птиц, летучих мышей и насекомых.

А. Н. и Б. Н. Стругацкие. Понедельник начинается в субботу

О последнем романе Беляева «Ариэль» современники не сказали ни слова. Не успели – сигнальный экземпляр появился 14 июня 1941 года [367]367
  См. в письме А. Р. Беляева А. З. Сокольскому от 14 июня 1941 года: «Сегодня М<аргарита> К<онстантиновна – жена Беляева> должна привезти <из Ленинграда в Пушкин> новорожденного „Ариэля“ – летающего человека» (Кудрявцев Э. П.Переписка писателя-фантаста А. Р. Беляева с К. Э. Циолковским // Нева. 2005. № 4. С. 264).


[Закрыть], а в продажу (как вспоминал Аркадий Стругацкий) книга поступила только в сентябре – когда замкнулось кольцо блокады. И, значит, за пределы Ленинграда роман не вышел. А затем пришла страшная блокадная зима, погубившая и читателей, и саму книгу – сгорела в «буржуйках»…

Так что массового читателя роман обрел лишь с 1956 года. Но то был действительно массовый читатель. Сегодняшнее слово «бестселлер» и близко не подходит к определению того успеха, что обрушился на Беляева! Думаю, что к концу 1950-х в СССР просто не было грамотного человека, не читавшего трех беляевских романов: «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля» и «Ариэль».

Неизбежны были и потери – читались романы в совершенно ином контексте, чем были написаны.

Для Беляева таким контекстом стал писатель, вернувшийся к читателям в том же 1956 году, – Александр Грин. И оттого самым естественным было увидеть в «Ариэле» романтическую сказку – типа «Алых парусов»… Тем более что и Грин написал роман на ту же самую тему – о летающем человеке, «Блистающий мир».

Идея «романтической сказки» так пленила критиков, что уже ни на что другое они внимания не обращали. Например на литературные особенности…

А они весьма своеобразны. По сути, роман выстроен из готовых деталей, уже существующих в сознании читателя. И чтобы вызвать их в памяти, достаточно… свистнуть!

 
Когда, пронзительнее свиста,
Я слышу английский язык —
Я вижу Оливера Твиста
Над кипами конторских книг.
 

Потом звучат два слова: «адвокатская контора», и сразу же перед глазами чередой проходят знакомые страницы:

 
У Чарльза Диккенса спросите.
Что было в Лондоне тогда:
Контора Домби в старом Сити
И Темзы желтая вода.
<…>
А грязных адвокатов жало
Работает в табачной мгле —
И вот, как старая мочала.
Банкрот болтается в петле.
 
 
На стороне врагов законы:
Ему ничем нельзя помочь!
И клетчатые панталоны,
Рыдая, обнимает дочь…
 

Осип Мандельштам не прав в одном: чтобы написать «английский» роман, не надо быть Диккенсом. Такой Лондон – как и Петербург Достоевского – давным-давно существует отдельно от своего создателя.

И потому не нужно тратить лишних сил, когда приходит пора изобразить мерзкую пару злодеев-адвокатов…

А вот другая пара – безумные ученые. Первый, изглоданный малярией, желт и похож на скелет. Второй – разжиревший бородач с головой гидроцефала и губами, вымазанными кровью… И то, что на губах его не кровь, а сок бетеля, к жеванию которого он пристрастился в Индии, отвратительного впечатления не меняет – перед нами чудовище.

Первый носит имя простое: Оскар Фокс, fox —«лиса». Зато второго зовут Чарлз Хайд —и значит, перед нами не лиса и виноград, а доктор Джекиль и мистер Хайд( Hyde),ненавидящие друг друга две стороны одной личности.

Понятно, что в таком английском романе бедный сиротка может быть только попавшим в лапы злодеев отпрыском богатого и знатного семейства.

Впрочем, в 1956 году об Индии судили уже не по английским романам… Потому что за год до этого Индия и Россия встретились лицом к лицу: в июне 1955-го Москву посетил индийский гость – премьер-министр Джавахарлал Неру, а в ноябре, с ответным визитом, отправились в Дели сразу два советских лидера – Хрущев и Булганин.

Что знали об Индии эти простые русские люди? То, что самое главное в Индии – это факиры. И им показали факиров – как они по костру босиком ходят, на остриях ножей спят, под грузовик ложатся – и хоть бы хны! Тут оба лидера как будто сорок лет с плеч сбросили – молодость вспомнили и то, как по ярмарочным балаганам ходили. А гостеприимные хозяева рассказали гостям, что все это называется йога!

Впечатление было огромным, в результате чего в Советском Союзе появился первый Самиздат – машинописные копии инструкций по превращению человека в йога.

В свете индийского тайного знания и увидел Ариэля советский читатель. А про йогов давно было известно, что они умеют летать. Очевидцы, правда, говорили, что йоги вовсе не летают, а всего лишь хорошо прыгают… Но кто им поверит, очевидцам этим? Знание-то тайное, значит, не каждому покажут… А тот, кому дозволили такие полеты увидать, будет о них помалкивать.

Потому без всякого внимания было оставлено и то, что рассказывал Беляев о религиозных мошенниках-теософах, заключивших Ариэля в свою школу-тюрьму Дандарат. Во-первых, советский автор обязан говорить о религии дурно, а во-вторых, никто уже толком не знал, кто такие теософы…

И потому проглядели главное – за рассказом об Ариэле стоит совершенно конкретный факт. Правда, был тот юноша не англичанин, а индус. И не из аристократического рода – отец его был скромным служащим. Поскольку мальчик стал восьмым ребенком в семье, ему, по индийской традиции, дали имя в честь бога Кришны – Кришнамурти («по образу Кришны»), В раннем детстве переболел малярией, припадки которой преследовали его долгие годы. То ли от болезни, то ли по характеру, ребенок был необщителен и производил на сверстников впечатление умственно отсталого. Когда Кришнамурти исполнилось 14 лет, семья переехала в городишко Адьяр, где отцу удалось наняться на работу в штаб-квартиру теософского общества. Детей же отправили в теософский колледж. Учебное заведение отличалось спартанскими нравами и, несмотря на европейское начальство, поистине индийской антисанитарией. Кришнамурти недоедал, а вдобавок завшивел. Но однажды мальчик попался на глаза Чарлзу Лидбиттеру. Этот высокопоставленный теософ твердо верил в собственные ясновидческие способности и разглядел в чудовищно неопрятном ребенке потрясающую ауру – «без малейшей частички эгоизма». С этого момента жизнь Кришнамурти изменилась навсегда.

Началось с того, что теософы больше не заставляли его ходить в школу и стали заниматься с ним индивидуально. А через год его забрали и из семьи – глава теософского общества Анни Безант официально стала его опекуном. За это время Кришнамурти научился сносно изъясняться по-английски и совершил несколько астральных путешествий к Верховному учителю. Возвращаясь оттуда, Кришнамурти, по словам Лидбиттера, составлял краткие отчеты об увиденном духовными глазами. Отчеты эти были собраны и в 1910 году изданы отдельной книжкой. Впоследствии, впрочем, Кришнамурти заявлял, что никаких путешествий в астрал и астральных собеседников не помнит… Затем его перекрестили из Кришнамурти в Альциону – по названию ярчайшей звезды созвездия Плеяд – и в 1911 году отвезли в Англию, где теософы торжественно учредили орден его имени – орден Звезды Востока. Теперь ему оставалось немного: оправдать надежды духовных родителей и превратиться в Мирового учителя и Спасителя – Иисуса-Матрейю. Двойной титул был дан ему затем, чтобы спасти всех – верующих и в Иисуса, и в Будду (на санскрите Майтрея«любящий», – это новый Будда; легкомысленные европейцы-теософы не видели принципиальной разницы между Христом и Буддой и не отличали буддизм от индуизма; Кришнамурти, кстати, несмотря на свое вегетарианство, был индуистом). Вскоре отец предпринял попытки вырвать Кришнамурти из рук опекунов и вернуть его в лоно семьи. Безуспешно… Но через два десятка лет Кришнамурти сам избавился от назойливых надзирателей и ликвидировал не только орден Звезды Востока, но теософское общество вообще. К концу жизни он призвал человечество восстать против компьютеров и генной инженерии и скончался в 1986 году в штате Калифорния.

Нетрудно заметить, что многие моменты в жизни Ариэля находят соответствие в биографии Альционы-Кришнамурти: теософы, теософская школа, отторжение от семьи, опекуны, предназначенность к исполнению роли чудотворца… Нестыковки тоже наблюдаются: как только теософы разглядели в Кришнамурти особые способности, они его как раз из школы забрали… И никто его тайно не похищал… А главарями теософского общества Беляев зачем-то называет миссис Дрейден и мистера Броунлоу… Но во времена Кришнамурти у общества был только один председатель – Анни Безант!

Конечно, можно сразу покончить с этими претензиями, заявив, что существует, в конце концов, и такая вещь, как писательская фантазия. И возразить было бы нечего, кабы ответ на все заданные вопросы не дал, сам того не зная, Алексей Шитиков – подпоручик Липецкого отделения Национально-патриотического фронта «Память». На него-то и снизошло откровение, о котором он поведал в местной национально-фронтовой газете «Русские идут!»:

«Господь милостив, Он даровал мне веру. Уже позднее, читая книгу Сергея Нилуса „Близ есть при дверех“, я наткнулся на подробное описание Мадрасской оккультной и магической школы в Индии, Дандарат. Что-то знакомое послышалось в этих названиях, а именно описание самой школы. Казалось, Александр Беляев позаимствовал его у Сергея Нилуса, заменив имена учителей Дандарата, не преминув, однако, напомнить имя Махатма – Кришнамурти – Матерейя. Видимо, сам Александр Романович был в некоторой степени связан с ложами, создавшими свой Дандарат – рассадник новых адептов „вольных каменщиков“. Все тайное всегда становится явным» [368]368
  Шитиков А.Искушение оккультизмом // Русские идут! Липецк, 2002. № 4. 19 декабря. С. 6.


[Закрыть].

Несомненно! Вот только с масонскими ложами Беляев был связан не в «некоторой», а ровно в той же степени, что и подпоручик Шитиков. Ведь познания свои оба они черпали из одного источника – одиннадцатой главы книги Сергея Нилуса «Близ есть при дверех:О том, чему не желают верить и что так близко». Чтобы убедиться в этом, достаточно положить эти два сочинения рядом…

С. А. Нилус:

«Школа эта на местном наречии называется „Дандарат“ и представляет собою длинное здание, с окнами, выходящими во внутренний двор. Все здание школы окружено высокой оградой и густым парком.

Глубокая тишина, царящая здесь, нарушается лишь скрипом гравия под неторопливыми шагами учителей».

«Ариэль» (глава 1):

«Окно выходило во внутренний двор,унылый и тихий. Ни кустика, ни травинки – песок и гравий, – словно уголок пустыни, огороженный четырьмя тюремными стенами мрачного здания с крошечными окнами. Над плоскими крышами поднимались верхушки пальм густого парка, окружавшего школу. Высокая оградаотделяла парк и здания от внешнего мира.

Глубокая тишина нарушалась только скрипом гравия под неторопливыми шагами учителейи воспитателей.

В таких же убогих, как и у Ариэля, комнатах помешались воспитанники, привезенные в мадрасскую школу Дандаратсо всех концов мира».

С. А. Нилус:

«В маленьких комнатках помещаются воспитанники. Это дети обоего пола, начиная с восьмилетнего возраста, привозимые сюда, в Мадрас, со всех концов мира. Тут же взрослые девушки и юноши. Они составляют одну семью, но в их негромких и редких словах, в их глазах незаметно ни любви, ни привязанности, ни радости при встрече, ни горя при разлуке. Эти чувства с первых же дней пребывания в школе искореняются всеми мерами воспитателями и учителями. Эти последние отчасти брамины, отчасти оккультисты новых формаций и гипнотизеры».

«Ариэль» (глава 1):

«В таких же убогих, как и у Ариэля, комнатах помешались воспитанники, привезенные в мадрасскуюшколу Дандарат со всех концов мира. Среди них были и восьмилетние и взрослые девушки и юноши. Они составляли одну семью, но в их негромких и скупых словах, в их глазах нельзя было заметить ни любви, ни дружбы, ни привязанности, ни радости при встрече, ни горя при разлуке.

Эти чувства с первых же дней пребывания в школе искоренялись всеми мерами воспитателями и учителями: индусами-браминами. гипнотизерамии европейцами, преимущественно англичанами, – оккультистами новых формаций».

С. А. Нилус:

«Первым этапом обучения является привычка к воздержанию и равнодушие к холоду, голоду и неудобствам разного рода. В этом отношении достигаются изумительные результаты при помощи гипноза. Воспитатели внушают детям, что те очень сыты и что атмосфера накалена».

« Ариэль» (глава 1):

«Проснулся Ариэль, как всегда, на рассвете. Обмывание, молитва, завтрак в общей столовой. На толстом деревянном подносе подавали лучи – лепешки из муки, совершенно несъедобные жареные земляные орехи и воду в глиняных сосудах.

Воспитатель Сатья, как всегда, переводя тяжелый взгляд с одного воспитанника на другого, говорил им, что едят они бананы, вкусные рисовые лепешки с сахаром и пьют густое молоко. И школьники, поддаваясь внушению, с удовольствием съедали все поданные кушанья. Только один мальчик-новичок, еще не подготовленный к массовому гипнозу, спросил:

– Где же бананы? Где рисовые лепешки?

Сатья подошел к новичку, приподнял за подбородок его голову и повелительно сказал, строго посмотрев в глаза:

– Спи! – И повторил внушение, после чего и этот мальчик стал с аппетитом есть жесткие орехи, принимая их за бананы.

– А ты почему надела шарф? – спросил другой наставник, худой индус с черной бородой и бритой головой, обращаясь к девочке лет девяти.

– Холодно, – ответила она, зябко пожимая плечиками. Ее лихорадило.

– Тебе жарко. Сними сейчас же шарф!

– Уф, какая жара! – воскликнула девочка, снимая шарф, и провела по лбу рукой, как бы вытирая выступивший пот».

С. А. Нилус:

«Под гипнозом они держат детей до 14–15-летнего возраста, приучая их за этот период времени к бесстрашию и ясновидению.

Первое достигается тем, что воспитанников заставляют идти по темным подземельям, полным то могильной темноты, то стонов, диких завываний и ужасного грохота. В узких проходах они обрываются и падают куда-то в бездну, на них опускается и прижимает к земле тяжелый свод; они идут среди раскаленных стен, с прорывающимся сквозь щели пламенем».

« Ариэль» (глава 1):

«Шарад, дрожа от страха, спустился по полуобвалившимся ступеням лестницы. Перед ним было темное подземелье.Пахло сыростью. Воздух тяжелый, застоявшийся. Каменный пол покрыт жидким холодным илом. Сверху капали крупные капли. Где-то журчала вода. Мальчик, не зная куда идти, протянул вперед руку, чтобы не удариться о невидимую преграду.

– Иди, иди, – подтолкнул его Ариэль.

Шарад двинулся вперед в глубокой темноте.

Где-то послышались заглушенные стоны, дикие завывания,безумный хохот. Потом наступила зловещая тишина. <…> Внезапно раздался чудовищный грохот,от которого дрогнула земля.

– Иди! Иди!

Мальчик прикоснулся рукой к осклизлой стене. Скоро и другая рука коснулась стены. Подземелье суживалось.Шарад уже с трудом пробирался вперед.

– Иди! Иди! – повелительно приказал Ариэль. И тут же шепнул: – Не бойся, сейчас…

Но он не договорил. Шарад вдруг почувствовал, что земля уходит из-под ног и он падает в бездну.

Упал он на что-то мягкое и влажное. На него опускается тяжелый свод и прижимает к земле.Он задыхается, стонет.

– Молчи! – слышит он шепот Ариэля.

Но вот свод поднимается. Кругом все та же темнота. <…> Стеныподземелья начинают светиться тусклым красноватым светом. Становится тепло, потом невыносимо жарко.Стены все краснеют и сдвигаются. Сквозь щели пробивается пламя».

С. А. Нилус:

«Когда нервная система подростков расшатана и болезненно напряжена, им дают различные напитки и применяют втирание летучих мазей, от которых происходит возбуждение и сильная тревога.

Все чувства обостряются, нервы напрягаются до последней степени. Шопот (так!)кажется громом, мерцающая масляная лампа ослепляет, как солнце».

« Ариэль» (глава 1):

«Слуга вводит четырнадцатилетнего мальчика.

–  Пей! – говорит наставник, протягивая кружку.

Мальчик покорно глотает остро пахнущую горьковатую жидкость, стараясь не морщиться. Слуга быстро снимает с мальчика рубашку и натираетего тело летучими мазями.Мальчика охватывает тревога,смертельная тоска. Потом наступает возбуждение.Он часто и тяжело дышит, зрачки его расширены, руки и ноги дергаются, как у картонного паяца.

Учитель поднимает с пола лампу с мериающимогоньком и спрашивает:

– Что видишь?

– Я вижу ослепительное солнце. – отвечает мальчик, щуря глаза.

Все чувства обострены. Тихий шепот кажется ему громом…»

С. А. Нилус:

«Последними упражнениями в школе оккультистов считается приятие духа. Этот мрачный обряд состоит в том, что воспитанник последних ступеней обучения присутствует при кончине людей, держит их за руки в то время, когда они умирают, а когда наступит момент последнего издыхания, он целует их в губы и принимает в себя их последний вздох».

«Ариэль» (глава 2):

«Последнимиспытанием, которому он подвергся, было „ приятие духа“.Ариэль с внутренним содроганием вспомнил этот мрачный обряд,выполняемый воспитанниками последних ступеней обучения.Их заставляли присутствовать при кончине людей, держать умирающих за руки, а когда наступал момент смерти,им приказывали целовать умирающих в губы и принимать в себя последний вздох».

С. А. Нилус:

«Обстановка и образ жизни в мадрасской школе вырабатывают истериков, каталептиков, припадочных разного вида и просто психически больных людей. Особо талантливые, т. е. особо нервные, из оканчивающих эту школу остаются в ней в качестве воспитателей, среди которых немало удивительных людей. Одни из них вырабатывают в себе сильные электрические заряды, зажигающие лампочку накаливания, дающие крупные искры и даже окружающие светящимся ореолом их тела. Другие распространяют аромат цветов и видят в темноте: третьи слышат ход самых маленьких насекомых по стене дома. Такие явления кажутся маловероятными, но, если обратиться к физиологии и патологии, такие факты наукой не только зарегистрированы, но даже и воспроизводятся экспериментально. Есть оккультисты, безошибочно читающие мысли на лицах встречающихся людей и быстро анализирующие и синтезирующие их слова, движения и внешние признаки, безошибочно рассказывая им о ближайших событиях их жизни.

<…> Школа в Мадрасе содержится тайно, так как существуют предположения, что многие из воспитанников похищены европейскими и американскими оккультистами для увеличения числа адептов и жрецов „таинственной науки“».

« Ариэль» (глава 2):

«Воспитатели начали показывать своих наиболее талантливыхвоспитанников. Это было похоже на сеансы „профессоров магии и оккультных наук“.

Один за другим выходили на эстраду воспитанники. <…> Демонстрировались и юноши-феномены, которые якобы вырабатывали в себе сильные электрические заряды, зажигающие лампочку накаливания, дающие крупные искры, окружающие ореолом их тела.Другие видели в темноте.

Затем следовали специалисты иного рода: услышав несколько словсобеседника, наблюдая его лицо. движения, внешние признаки, они безошибочно рассказывали о ближайших событиях его жизни. <…>

Мадрасская школа существует неофициально.К этому побуждают не только своеобразный уклад и необычайные методы воспитания, но и некоторые причины более щепетильного свойства. Сюда помещают детей только те родители, родственники или опекуны, которые по той или иной причине на время или навсегда хотят избавиться от ребенка. Некоторые же издетей просто похищаются v родителейагентами Дандарата.

Здесь обучают истории религий и языкам тех стран, куда воспитанник предназначается для работы.

Особенно талантливые, то есть особенно нервные. из оканчивающих школу остаются в ней в качестве воспитателей.

Гипноз в системе воспитания занимает большое место. Крайнее обострение восприимчивости дает возможность некоторым воспитанникам выступать в качестве „чтецов мыслей“. воспринимая незаметные для других движениягуб, глаз, едва уловимые звуки наставника, и производить разные „чудеса“.

Для той же цели служат и всякого рода трюки, вроде светящихся ореолов вокруг тела, ароматов, исходящих от тела„святого“, чрезвычайно ловко задуманные и выполняемые. Среди воспитателейи „научных консультантов“ школы немало и талантливых людейс большими знаниями».

Вот так, абзац за абзацем, переносится в роман нилусовская глава. Впрочем, иногда Беляев спохватывается и разнообразит повествование собственными вариациями.

С. А. Нилус:

«„В конце 1911-го года, в г. Бенаресе, состоялся ежегодный конвент членов ‘Ордена Звезды Востока’ в присутствии Кришнамурти.

Во время этого конвента состоялось много вступлений в члены ордена Звезды Востока. Один из этих новых членов высказал мысль, что все были бы счастливы получить свои дипломы на звание члена ордена из рук самого главы ордена (т. е. Кришнамурти). Мысль эта была принята восторженно. Прежние члены ордена вернули свои дипломы для того, чтобы также получить их снова из рук своего главы. В конце концов решено было, что все соберутся 28-го декабря в помещении индусской секции…“ [369]369
  Нилус цитирует отчет Чарлза Лидбиттера, опубликованный в январском номере « Bulletin del 'Ordre del ’Etoile d 'Orient»за 1913 год.


[Закрыть]

Когда в назначенный день все собрались, решено было, чтобы глава ордена (Кришнамурти) „остался стоять перед нами вместе с г. Таланом (национальный представитель от Индии). Члены ордена должны были дефилировать перед ними, передавая свои дипломы г. Талану, а этот, прочтя имя, отдавал их Альциону (т. е. Кришнамурти), который и возвращал их собственникам. <…>

Сначала все совершалось в полном порядке – два или три первых члена уже получили свои дипломы, поклонились, улыбаясь, и вернулись на свои места, как вдруг помещение, где все это происходило, – утверждает г. Лидбиттер, – наполнилось какою-то необычайною силою. Сила эта передалась, очевидно, через Альциона, так как подходивший к нему член ордена упал к его ногам, пораженный его чудодейственным могуществом. Я никогда не видал и не испытал ничего подобного, – пишет Лидбиттер. – Напряжение было чрезвычайное и каждый из присутствующих, видимо, находился под этим воздействием.<…>

С этого момента каждый из присутствовавших в свою очередь падал ниц, обливаясь даже слезами. Зрелище было поразительное… Получаемая ‘благодать’ была так очевидна, что все собрание горячо стремилось быть в ней участником. Те, у кого не было дипломов, снимали с себя свои знаки отличия, чтобы получить их из рук Кришнамурти.

Он же, все стоя, тихо улыбаясь, с присущим ему спокойствием и простотою простирал свои руки в знак благословения над каждым, распростертым перед ним“…<…>

В том же теософском обществе существует отделение его, именуемое „Белой Ложей“. Надо полагать, что ложа эта состоит из членов, удостоившихся чести особого посвящения в тайны теософии, ибо в ней посвященным показывается ныне якобы в эфирном теле некто, именуемый „учитель учителей“, Иисус-Матерейя. Его видит председательница теософского общества Анни Безант, видят, вероятно, и другие члены ложи. Непосвященным портрет этого „учителя“ выдается за идеальную голову мужественной красоты».

« Ариэль» (глава 2):

«Начальник школы приглашал гостей в другой зал, где их ожидало представление в ином роде.

Здесь должна была происходить раздача дипломов членам теософической „Белой ложи“ из рук самого „учителя учителей“ Иисуса-Матерейи. <…>

В первом ряду на двух золоченых креслах, обитых желтым шелком, уселись пожилой англичанин в очках, с волнистой седой бородой, и мэм-сагиб – полная женщина с круглым свежим лицом и стрижеными завитыми седыми волосами, в индийском костюме, – вожди теософического общества мистер Броунлоу и миссис Дрейден. Директор школы поднес ей букет цветов.

Когда все расселись, хор девочек и мальчиков в голубых костюмах, украшенных гирляндами из белых олеандров, запел гимн. При последних звуках гимна в беседке появился Матерейя.

Все встали. Многие из гостей упали на колени. „Учитель учителей“ был одет в небесно-голубого цвета длинную одежду. Его голова с волнистыми, падающими на плечи волосами и небольшой бородкой напоминала изображения Христа итальянских художников. На красивом,слишком женственном– „сладостном“ – лицезастыла „божественная“ улыбка. Он благословляюще поднял руки.

Мэм-сагиб с восхищением смотрела на его красивое лицо. Она любовалась им без тени религиозного чувства.

Бородатый Броунлоу перехватил ее взгляд и нахмурился.

Началась церемония раздачи дипломов, сопровождаемая многочисленными поклонами.

Некоторые члены ложи снимали с груди знаки отличия, чтобы получитьих еще раз из рукМатерейи, простирались перед нимна полу, а он поднимал над ними рукии раздавал цветы.

Потом „учитель учителей“ начал говорить и привел слушателей в такую экзальтацию, что послышались истерические выкрики, многие упалив обморок, другие бились в судорогах.

Еще раз благословив всех, Матерейя – новое воплощение Будды – ушел».

Этот эпизод позволяет понять, откуда взялся бородатый ревнивец Броунлоу. В начале главы Нилус пишет следующее:

«С 1-го января 1911-го года теософами в лице председательницы их общества, разведенной жены методистского пастора и „подруги жизни“ ныне умершего ирландского революционера Брэдлоу, миссис Анны Безант учрежден „Орден Звезды Востока“.

В члены этого ордена могут поступать все принимающие идею близкого второго пришествия мессии в физическом теле для тысячелетнего царствования на земле. Председателем этого ордена объявлен некий юноша-индус, Кришнамурти (псевдоним – „Альцион“). <…>…„христос“ от теософии, т. е. великий учитель, подобный Кришне или Будде, который поможет человечеству…»

На место миссис Дрейден иной кандидатуры, кроме Анни Безант, не найти. Значит, и бородатого Броунлоу придется считать ирландским революционером Чарлзом Брэдлоу. Сразу следует сказать, что при всем своем вольномыслии (требовал свободы абортов и печати) революционером и ирландцем Брэдлоу все-таки не был, напротив – состоял депутатом английского парламента. И соратницу по теософскому делу ни к кому не ревновал, поскольку никаких романтических чувств к ней не испытывал. И к афере с Кришнамурти был непричастен, скончавшись за четыре года до его рождения. И потому, рассказывая о Кришнамурти, никто его имени не поминал – никто, кроме Нилуса…

И только Нилус вместо «Иисус-Матрейя» писал «Иисус-Мат ерейя». И с псевдонимом, данным Кришнамурти, тоже никто не путался: единственная возможность передать по-русски английское Alcione– это «Альциона». Один только Нилус вместо имени греческой нимфы писал «Альцион», чтобы и другие разглядели в нем ненавистное слово «Цион» – еврейское название Сиона. И никто, кроме Нилуса, не знал самого главного – того, что мадрасская теософская школа называется «Дандарат»!

Впервые книга Нилуса была напечатана в 1903 году, но от издания к изданию многое в ней менялось – от заглавия (вначале: «Великое в малом», затем: «Великое в малом и антихрист как близкая политическая возможность», потом: «Великое в малом: Близ грядущий антихрист и царство диавола на земле» и, наконец: «Близ есть при дверех: О том, чему не желают верить и что так близко») до содержания: одиннадцатая глава «Подготовка царства антихриста и кандидатов в лже-мессии. Кришнамурти и Иисус-Матерейя», из которой и взяты все приведенные выше цитаты, появилась только в четвертом издании, напечатанном в Сергиевом Посаде в 1917 году.

И значит, раньше 1917 года Беляев ее прочесть не мог.

Что же заинтересовало выпускника духовной семинарии в сочинении богослова-самоучки и именно в 1917 году? То же, что и множество других читателей – приложение!

А в приложении были напечатаны «Протоколы собраний Сионских мудрецов».

Сегодня тот, кому не лень интересоваться, знает, что протоколы эти представляют собой не слишком грамотный перевод сатиры французского публициста Мориса Жоли «Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье». Эта сатира была напечатана еще в 1864 году, и о евреях в ней и речи нет, равно как и слова такого – «еврей»… Но факт этот был установлен лишь в августе 1921 года корреспондентом газеты «Таймс» Филиппом Грейвсом. А до того – всего годом раньше – та же «Таймс» готова была признать «Протоколы» подлинным документом…

В «Протоколах» же излагался еврейский план завоевания мира посредством устройства революций. И вот то, чему, говоря словами Нилуса, «не желали верить», вдруг обернулось жуткой русской действительностью – революциями и Гражданской войной.

Честно говоря, поверить в то, что в несчастьях, свалившихся на Россию, повинна чужеплеменная злая воля, гораздо проще, чем в сказку про пролетарскую революцию в октябре 1917 года… – это в стране, где 97 процентов населения не имели к пролетариату никакого отношения!

Понятно желание Беляева ознакомиться с такой любопытной книгой. Пророчествам о гневе Господнем он и сам не был чужд… И вряд ли чтение ограничилось одной одиннадцатой главой. Заглянул он, надо полагать, и в «Протоколы»…

Роман называется «Ариэль». Первым приходит на ум Шекспир. В пьесе «Буря» Ариэлем зовут гения воздуха. А Шекспир, в свою очередь, взял это имя из библейской книги пророка Исайи (29:1): «Горе Ариэлю, городу, в котором жил Давид!..» Но место жительства царя Давида нам известно – это Иерусалим. Буквальное же значение слова «Ариэль» – «Лев мой – Бог». Непонятно для чего Исайе понадобилось таким образом шифровать название столицы Иудейского царства, но лев и по сей день украшает герб Иерусалима.

Давид, кстати, имеет прямое отношение к пророчествам Нилуса, поскольку ожидаемый им антихрист – это не кто иной, как еврейский Мессия. А Мессией у евреев мог стать только прямой потомок царя Давида. Евреи его так и называют: Машиах бен-Давид– «Мессия, сын Давида».

А едва началась Гражданская война, случилось такое, чего и Нилус предсказать не посмел.

Дадим слово современнику – зоркому и пронзительному Михаилу Булгакову, точнее, персонажу «Белой гвардии» – поэту-сифилитику Русакову. На приеме у старшего Турбина, врача-венеролога, поэт горячечно вещает:

«Он (некто Шполянский. – З. Б.-С.)уехал в царство антихриста в Москву, чтобы подать сигнал и полчища аггелов вести на этот Город в наказание за грехи его обитателей. <…>…и трубят уже трубы грешных полчищ и виден над полями лик сатаны, идущего за ним.

– Троцкого?

– Да, это имя его, которое он принял. А настоящее имя его по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион, что значит губитель» [370]370
  Цит. по: Булгаков М.Романы [Белая гвардия. Театральный роман. Мастер и Маргарита]. М., 1973.


[Закрыть].

Поэт ничего не придумал, он просто повторил написанное до него:

«По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну… лица же ее – как лица человеческие… а зубы у ней были, как у львов… а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бегут на войну… Царем над собой имела она ангела бездны, имя ему по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион» (Откр. 9:7–11) [371]371
  Библия / Синодальный перевод |Без указания года издания].


[Закрыть].

Это Откровение Иоанна Богослова – Апокалипсис, книга, из которой и сам Беляев (в рассказе 1916 года, например) умел извлекать нужные цитаты.

И достаточно было легчайшей подсказки Нилуса, чтобы различить в бедах настоящего подлинный ужас – львиный оскал еврейского Мессии. Да и как было не опознать врага, когда во главе Красной армии – антихристовых конных полчищ – встал Троцкий: Лев, сын Давида, еврей!