Текст книги "Волк и Заяц (СИ)"

Автор книги: Захар Максаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Волк и Заяц.

Полукнижие 1.

Часть первая.

Глава I.

Зона. Это понятие образовалось сравнительно недавно, однако уже плотно вошло в жизнь многих бывших жителей Припяти, которым судьба не оставила выбора. Те счастливчики, успевшие покинуть опасную местность во время эвакуации, скорее всего, пьют чай в теплых, удобных квартирах, но многим пришлось нелегко.

Одним из таких был Шрам. О его жизни было известно достаточно, что бы узнать о нём как о человеке, но ничтожно мало, что бы рассказать о ней третьим лицам. Сам Шрам всю жизнь был мрачен, будто обижен чем то, но он прожил относительно счастливое детство во времена Советского Союза.

Точная дата его рождения не известна: его мать умерла родами, а отец – когда Шраму было три года. Всю жизнь его воспитывала бабушка, которой ни отец, ни кто-либо другой не рассказал о дне его рождения. Известно лишь, что мужчина родился в 1950 году.

– Поздно шевелиться, – такие мысли посещали Шрама. – Большая часть моей жизни уже прошла. Пусть выбираются те, у кого ещё все впереди.

В один из однообразных дней, будто по кругу пускаемых перед глазами замученного Господом, в дверь утопающего в тоске и грязи сарая постучались.

Шрам не спешил открывать. Через некоторое время хлипкая калитка не выдержала, впустив в темное помещение двух мужчин в богатых комбинезонах. Замкнутая система дыхания могла рассказать о том, что эти люди – представители группы экологов, которые обосновались на территории аварии одними из первых.

– Кто вы и зачем вы здесь? – в недоумении спросил Шрам.

Ответа не последовало.

Опомнившись, один из ученых протянул ему конверт и произнёс:

– Вам просили это передать...

– Свободны, – небрежно ответил Шрам, разворачивая конверт.

Внутри оказалась бумага, отмеченная ромбовидной печатью, которую прежде он видел лишь во время службы в спецотряде наёмных снайперов. Сам лист был потёрт и покрыт желтизной, что подтверждало, что письму не один год. Надпись на оборотной стороне гласила:

– На лодочной станции в девять вечера. Это важно.

Мужчина почуял недоброе: кому вдруг понадобилась помощь дряхлого наемника? Все же, он решил проверить, в чем подвох.

Некоторое время спустя он вскинул ружье на плечо и вышел из комнаты.

На улице властвовал безжалостный дождь, дороги не было видно. Спасала лишь найденная где-то карта, на которой были отмечены все знакомые сталкерам пути. По огромному столбу, в который мужчины уперся, Шрам понял, что он на месте.

Подняв голову, он увидел двух уже знакомых ему ученых и, видимо, их руководителя – человека в более дорогом комбинезоне с зеленым окрасом.

– Зачем я вам нужен? – спросил Шрам. Станция содрогнулась от тишины.

– Во-первых, здравствуйте, – ответил человек в богатом костюме, снимая шлем. Его лицо тут же залили струи дождя.

– Мы знакомы?

– Не доводилось видеться. Но, – человек протянул руку, – буду рад!

Шрам с недоверием пожал руку. Старое, с пышными усами лицо руководителя расплылось в улыбке.

– Для начала объяснитесь: кто вы, по чью душу здесь?

– У вас отличный юмор, дорогой друг! Так вот, позвольте изложить суть дела: я – профессор Зельдин, меня назначили главным по научной экспедиции в ваших краях. Мы должны провести сбор образцов на так называемых "болотах". Из-за больших рисков нам отказали в военной помощи. Интересное, однако, дело: им жалко отправить с нами пару рядовых, но посылать доктора наук на опасное задание без защиты – это завсегда пожалуйста!..

– Ближе к сути.

– Да, да, простите: как вы поняли, бойцы из нас, мягко сказать... плохие. Мы должны были найти военным более дешевую, но не уступающую по качеству сопровождения, замену.

– И выбор пал на меня?

– Вы лучший наемник в округе! У вас богатое прошлое, вы сами были в погонах!

– Вынужден вас огорчить, я завязал с этим.

– Мы не обидим вас жалованием.

– Не в этом дело, профессор. Мне недолго осталось, и я постараюсь потратить это время на более важные дела.

Вода уже закатилась в левый карман кожаного плаща. Шрам собирался уходить, как вдруг из-за спины послышался сильно измененный тембр Зельдина:

– Что, в вашем понимании, важные дела? – переходя на крик, сказал руководитель экспедиции. Мужчина обернулся. – Сидеть в утопающем курятнике и протирать штаны, думая, как раньше все было хорошо?! Питаться консервами, просроченными на год?!! Это вы называете важными делами?!!

Старик ударил ногой по жидкой грязи. Её капли попали ему на лицо.

Это его немного успокоило. Он вытер капли перчаткой.

– Знаете, я был о вас лучшего мнения...

– Я готов, – перебил его Шрам.

Старик побагровел: ему явно стало стыдно. Наемник же был все так же невозмутим.

Ученый метался, ударял ладонью о ладонь, не зная, что сказать. Он явно не мог переключиться с конфликта обратно на деловой разговор.

– Когда выдвигаемся? – подтолкнул его Шрам.

– Завтра, в семь утра.

– Вы уверены в своем решении?

– Показатели приборов в норме, атмосферное давление не превышает допустимой единицы.

Шрам пожал плечами, показывая, что он все же с недоверием относится к показаниям машин.

Прощаясь, руководитель отдал честь. Шрам наклонил голову. Оба развернулись и ушли.

Обратная дорога до дома не заняла столько времени, сколько путь к месту встречи с группой. Небо стало ясным, о ливне напоминали лишь оставшиеся в пробоинах на асфальте лужи.

Придя домой, Шрам скинул с себя промокший плащ и отжал его с нечеловеческой силой. Из него на пол полилась мутная вода.

Наемник повесил плащ на торчащий из бревна стены сучок.

Сняв с гвоздя ключ, Шрам открыл сейф, положил туда ружье и с ужасным звуком захлопнул его дверь.

Схватив с тумбы Бог весть откуда взявшуюся газету 2003-го года, мужчина в очередной раз прочел статью со второй полосы и перечитал анекдоты.

Простенький, черно-белый, но с функцией будильника КПК пропищал. Оставив газету на деревянном кресле, Шрам затушил свечу и, не раздеваясь, отправился спать. Завтра предстоял тяжелый день.

Заснул он быстро, Зона приучает к этому. Луна ярко светила в окно, заставляя его морщиться во сне.

Глава II.

Семь утра. ПДА вновь подал звук. Шрам надел высохший за ночь плащ, набросил на плечо винтовку и вышел. На улице его ждала уже собранная экспедиция.

– Вы готовы? – спросил профессор.

– Настолько, насколько это возможно...

Шраму не нравился цвет неба: оно покраснело, птицы летели быстрее, издавая странные звуки.

Зельдин тоже посмотрел наверх. Будто считывая настроение сопровождающего, он произнес:

– О, не беспокойтесь. Возможно, просто магнитная буря... – он повернулся к коллегам. – Собираемся!

Шраму предстояло провести учёных через заброшенный дом культуры, после чего повернуть на юг и держать путь на поля артефактов, должно быть, пользующиеся большой популярностью у простых сталкеров.

Хлюпая сапогами по лужам в канавах, они прошли мимо вчерашнего места встречи.

Мужчина остановился. Первые признаки выброса давали о себе знать: Шрама тошнило. Он опустился на колени и начал стонать.

– С вами всё в порядке? – спросил профессор.

– Нам надо развернуться...

– Исключено! Возьмите это, – профессор протянул наемнику блистер с капсулами, – и усмирите свой пыл!

Шрам нехотя проглотил горький порошок, – содержимое капсулы, – и через силу встал.

– Давайте, давайте! – торопил старик. – Наше время не резиновое!

Вот перед группой уже показались первые топи. Ветер гнал по земле пустую банку энергетика. Из камышей донёсся шорох, затем рык и протяжный вой.

– Не к добру это, ох, не к добру...

Из зарослей выбежало несколько десятков собак.

– Это даже хуже, чем я предполагал... – сказал Шрам.

– Что это такое? – спросил Зельдин.

– Гон! Такое происходит перед выбросом.

Облака налились ядерно-зелёным цветом. Это подтверждало опасения наемника.

– Что делать, где укрытие?

Шрам в бешенстве осмотрелся. Рядом с развалинами мазанки была вырыта яма, покрытая сверху козырьком из досок.

– В погреб, быстро!

Учёные забежали в ближайшее укрытие. Земля затряслась.

– У кого-то есть зажигалка?

– При землетрясениях нельзя разводить огонь!– возразил профессор.

– Какая уже разница...

Молодой ученый протянул сопровождающему зажигалку.

– Куришь? – спросил наемник.

– Бросаю.

Шрам наскреб по углам соломы, сухих веток и листьев, щелкнул зажигалкой. В центре землянки загорелся огонек.

– Вот... Хоть при свете, и то хорошо.

Укрытие не было надежным, но мужчины надеялись, что это спасет их от потери сознания. Через некоторое время в глазах потемнело. Воздух казался тяжёлым и непригодным для дыхания. Шрам отключился, заметив, что остальные "последовали" его примеру.

Полтора часа спустя неподалёку от места трагедии прошла группа людей. Шесть человек, средне вооружены, но аккуратны в отношении аномалий. Один из них, видимо, командир отряда, постоянно держал в руке рацию и что-то в неё говорил, будто в диктофон. Прошло минут десять, когда из прибора сквозь помехи послышался низкий голос:

– Так, чуть правее, ваш отряд уже на территории болот. Будьте осторожны, место на вид тихое, но очень опасное.

– Не волнуйтесь, товарищ главнокомандующий, – отвечал командир, – наш отряд профессионален и хорошо вооружен. Нам не страшны никакие аномалии, – главный посмеялся, обернувшись на новичков.

– Юмор, а хочется верить. Я надеюсь на вас, удачи, – прибор затих. Группа продолжила движение.

Шрам очнулся. Вокруг была гробовая тишина.

– Выброс оказался сильнее, чем я предполагал, – оглядываясь на трупы, произнес наемник.

Огонь давно погас, но после выброса стало светлее. Мужчина склонился над телом профессора, снял с его пояса детектор и пистолет Макарова.

– Мародерство ещё никто не отменял...

Он вышел на улицу, осмотрелся. Сделав пару шагов, Шрам почувствовал, что вновь засыпает.

Через несколько секунд глаза закрылись сами. Он упал возле балки, когда-то держащей крышу избы.

Отряд заметил движение.

– Тихо, – сказал командир, – вы слышали... Что там?

Группа продвинулась в сторону погребка.

– Петренко, проверь.

Сержант подошёл к входу в землянку:

– Командир, тут три трупа!

– В каком смысле? Отряд, туда!

Шрам успел отойти на другую сторону козырька, поэтому сразу его заметить не удалось.

Через некоторое время весь отряд уже столпился возле входа.

– Бедолаги, – сказал Петренко, – скорее всего, пытались укрыться от выброса.

– Так и есть, сержант, так и есть... Осмотрите территорию. Мало ли...

Трое солдат зашли за крышу импровизированного укрытия. Там, выпустив из рук пМ, лежал наемник.

– Он жив... Этот жив! – воскликнул один из солдат, уловив его дыхание.

К ним подбежал командир. Прощупав слабый пульс, он выкрикнул:

– Нам срочно нужно отнести его к Каланче. Он проведёт необходимые исследования.

Солдаты взвалили Шрама на плечи и понесли.

Через топкие болота, по пояс в воде, отряд тащил на себе чудом выжившего.

– Тяжело, – причитывал сержант.

– Так, а ну-ка, не хныкать! – возмутился идущий впереди капитан. – Строевым шагом марш! Песню запевай!

Солдаты нехотя и очень заунывно затянули военную песню.

Прошел час. Вдали уже виднелся ветхий хуторок, почти полностью погружённый в воду.

Отряд уперся в ворота.

– Мы добрались, – вздохнув, сказал командир.

– Кто там? – послышался из-за ворот мужской голос.

– Иван, это мы! – ответил капитан. – Отворяй ворота!

Две железных двери, служившие входом, разошлись в разные стороны.

Между ними возник мужчина в маске, лет сорока.

– Здорово! – протянул тот руку идущему впереди.

– Здравствуй, Тропник! Так, ребят, дальше сами... – выходя из под наемника, произнес командир. – Как тут у вас?

– Путем все. Новиков с железками своими сидит, Суслов – ей Богу, как Кощей над златом, – товар раскладывает, Холод истории новые собирает.

– Вижу, не скучали без нас.

Капитан осмотрелся. Над головой была натянута разорванная палатка, служившая укрытием от дождя. Слева стоял домик на сваях, огражденный забором. Оттуда доносились гудение, грохот и ругань.

– Техник на месте сидит? – поинтересовался солдат.

– Да. Новикову вчера ребята деталей привезли, вот, занимается!

– Ладно, у меня вон, – командир снял с плеча автомат, – с оружием проблема. До встречи!

Капитан побежал к домику, в котором сидел техник. Проводник вернулся на пост, оперся на винтовку и заснул.

Отряд прошел мимо одноэтажного дома с большим деревянным навесом.

Из окна доносилась музыка 80-х.

– Эй, ребяты, – послышался из домика приятный голос, – молодцы, живые пришли!

Это был старый бармен.

– Здорово, Холод! – сказал один из солдат, выходя из строя. Остальные солдаты продолжили движение. – всегда рад тебя видеть!

– Ну спасибо, – продолжал мужчина лет пятидесяти, выглядывая из окна. – Выпить хочешь?

– Глупый вопрос!

Старик достал из-под прилавка бутылку с мутной жидкостью и налил половину стакана. Солдат опрокинул и поморщился.

– Ну что, мягко идет?

– Нормально. На чем настаивал?

– Как на чем? На щупальцах кровососа!

Бармен рассмеялся.

– Шутки в Зоне, Холод, дело опасное. Но не такое опасное, как выброс!

– Да, слышали мы с мужиками грохот. Что хотел этим сказать?

– А то, что группу людей нашли.

– Ну-ка ся, ну-ка ся!

– Четыре человека, трое учёных и гражданский. Видимо, наёмник.

– Никогда таких тут не видал. М-да... Не повезло бедолагам.

– Старались укрыться в какой-то землянке. Знаешь, что интересно?

– Попробуй удивить...

– Наёмник живой.

Холод всматривался в силуэты входящих в здание солдат. Он увидел, что на плечах у них лежит бездыханное тело.

– Не похоже...

– Пульс слабый, но присутствует.

– К Каланче несете?

– Есть такое дело.

– Не окочурится он у нашего ученого?

– Другого выхода нет, – сталкер поставил стакан на стойку вверх дном. – Ладно, пора мне.

Клиент отошел. Старик взял стакан и стал протирать его чистой тряпкой.

– Наемника они нашли... – бармен дыхнул в стакан. – Нет, что бы старого Холода навестить лишний раз, они жмуриков на базу тащат! Чудаки...

Глава III.

Отряд зашёл в единственное двухэтажное здание на территории хутора.

– Свободны, дальше я сам, – сказал Петренко, поднимаясь по лестнице.

На втором этаже находился кабинет местного учёного – профессора Каланчи. Этот человек, казалось, мог даже мёртвого из могилы поднять. Эта ситуация стала проверкой такого слуха.

– Профессор, – кричал сержант, затягивая тело Шрама в кабинет, – вы здесь нужны как никогда.

– Что случилось? – вскинув брови, сказал Каланча.

– Мы нашли его в землянке, возле разрушенной мазанки.

Ученый всмотрелся в полуживое лицо наемника.

– И зачем вы притащили ко мне в комнату труп?

– Он жив. Пульс прощупывается.

Каланча подошёл к Шраму и положил палец ему на шею. Жилы были тёплыми, по ним с адекватной скоростью текла кровь.

– Невероятно... – снимая очки, сказал учёный. – Сообщите об этом Лебедеву.

– Есть, товарищ полковник! – удаляясь, сказал солдат.

– Удивительный феномен...

Профессор встал с места, подошел к шкафу и начал перебирать содержимое ящиков.

– Где же ты...

Каланча отошел, держа в руках кассетный диктофон советского производства. Профессор сел на кресло, положил себе на колени устройство и нажал на кнопку записи.

– Я наблюдаю странный феномен... Это первый раз на моей памяти, когда человек выжил после выброса аномальной активности, и ему удалось сохранить нормальный пульс. Больше пока сказать не могу, солдат «Чистого неба» притащил ко мне тело только что... На лице видны глубокие морщины и линия застаревшей кожи, проходящая через правый глаз. Видимо, в молодости человек получил шрам. На винтовке видна гравировка... "Хорош, собака!"?. Интересно... Конец записи.

После Каланча отложил диктофон и положил на кровать Шрама. Профессор начал медосмотр.

Около получаса прошло перед тем, как доктор наук записал в тетрадь с печатью "Медкарта" информацию о здоровье мужчины.

– Что же, голубчик, несколько дней вам придётся полежать здесь, – шутя, сказал профессор, – несладко вам пришлось, не сладко придётся и мне...

Ученый положил очки на стол, сел в кресло и захрапел.

Лебедев, – командир группировки, – в тот день оформлял документы прибывших бойцов, которые и подкинули ему лишней работы.

Несмотря на серьёзный вид и почтенный возраст, Лебедев любил пошутить. Он не знал шаблонных анекдотов, ему хватало фантазии выносить смешную мораль из любой ситуации. За это его за глаза называли "дядей Никитой". Но, если ситуация становилось опасной, он напрочь забывал и про юмор, и про свой немаленький возраст, пускаясь с работой «во все тяжкие».

В то время Лебедев захотел выпить чаю, отвлечься от бумажной волокиты. Он снял с пояса рацию и нажал на кнопку.

– Холод, как слышно? Организуй мне чего-нибудь вкусного к чаю, – диктовал главнокомандующий.

– Не до чаю вам будет, товарищ генерал, – забегая, сказал солдат, – у полковника к вам важное дело.

– Что понадобилось профессору? – поворачиваясь, сказал глава группировки.

– Я думаю, вы захотите узнать это лично.

Сержант выбежал из кабинета.

– Холод, отбой, – Лебедев повесил рацию обратно. – Захочу узнать... Сейчас я хочу только чаю и выспаться.

Старик взял трость, встал со стула и зашагал к двери, подобно пингвину.

Лебедев поднимался по лестнице вверх, выражая бранью боль в суставах.

– Ох, не жалеете вы старика... – произнес глава группировки, заходя в кабинет. – Сухари бездушные...

– Никита Алексеевич, у меня для вас сюрприз! – улыбаясь, сказал Каланча.

– Упаковка новых нервов? – шутя, спросил генерал.

– Да нет же! – отвечая на шутку, сказал доктор. – Взгляните.

На кушетке, чуть заметно дыша, лежало бесчувственное тело Шрама. Лебедев подошел к наемнику, дотронулся тростью до его ноги.

– Жив?

– В том то и дело, что да!

– Хм... Ну, и что тут удивительного? Мужчина крепкий, везде, кажется, выживет... Хоть в огонь, хоть в воду...

– А удивительно то, что этот человек выжил после выброса.

– А вот это уже интересно... – голос генерала, кажется, стал более цельным и строгим. – Медицинские характеристики! – повелительно сказал он, садясь на стул.

– Так-так-так...– приговаривал Каланча, нащупывая планшет с листами бумаги. – Вот... кардиограмма в норме. Это очень увлекательно, ведь во время выброса сталкеры испытывают перегрузки силой не многим меньше, чем космонавты во время взлета ракеты...

– Ближе к делу.

– Да, да... Нервная система тоже цела: то есть, когда он очнется, будет в здравом уме и светлой памяти. За исключением нескольких изменений... ага... ну, это даже к лучшему: у него улучшится память и мелкая моторика. Но, у этой монеты есть две стороны...

– Нумизмат, ближе к делу!

– ... некоторое время он не сможет спать. Это ему кажется, что организму не требуется сон, но мозг свое возьмет.

– Что это значит?

– После шести дней бодрствования он будет отсыпаться около двух суток.

– Терпимо... Давай дальше.

– Самое плохое: пищеварение. Примерно восемь суток, плюс-минус три дня, он не сможет есть.

– Это как?

– Желудок будет жутко болеть при приеме любой пищи. Он просто умрет от боли, если съест хотя бы кусок хлеба.

– Как же мы будем его кормить?

– Начну издалека: сам он не будет чувствовать голод, но желудок начнет разъедать свои стенки кислотой, вызывая язву. Я разработал коллагеновые капсулы, которые не дадут кислоте изнутри продырявить орган.

– Плюс на плюсе едет, плюсом погоняет... Он будет работоспособен?

– А вы что, уже записали его в штат?

– Прежде всего, я волнуюсь за человека, но... одно другому не мешает.

– Ладно, это уже ваше с ним дело... Так... У него – пупочная грыжа!

– Вырезать сможешь?

– Я не хирург, а это – не операционная! Рискованно...

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Ладно, буду готовиться.

Каланча положил на стол планшет, всплеснул ладонями и произнес:

– Это все, что мне удалось узнать!

– Ага, молодец, профессор... – Лебедев, кряхтя, встал со стула и направился к двери.

Глава IV.

Шрам очнулся, ощущая жуткую боль в голове и всем теле. Он старался приподняться на локте, но упал на спину от бессилия.

Наемник осмотрелся. Кровать, к руке проведен провод... капельница.

Мужчина сообразил: он в медпункте. Но где этот медпункт? Возможно, он уже не в Зоне, может быть, все это ему снится.

Он вновь стал изучать комнату: слева стоял стол, справа – дверной проем. В нем были видны ступени, из чего Шрам сделал вывод, что находится на втором этаже. Напротив – окно, в него видна крона лысого дерева. Слева от окна стоял стеллаж, на его полках – куча книг. "Теория относительности", "Физика в таблицах и схемах", "Грамматика немецкого языка"... Справочная литература. Возможно, это чей-то личный кабинет.

Наемник услышал шаги. Кто знает, кто это, и с какими намерениями идет сюда?

Шрам вновь посмотрел в проем: на лестнице показался мужчина с седой, белоснежной бородой. Он нес в правой руке папку с бумагами.

Дверь скрипнула, человек вошел и уселся на кресло, прижатое спинкой к дальней стене. После он встал, положил папку на полку книжного шкафа и подошел к столу, стоящему рядом с кроватью наемника. Старик подвинул к себе стул, включил настольную лампу и начал набирать текст на печатной машинке. Шрам наблюдал за этим, боясь подать звук.

Ученый панически осмотрелся. Переведя взгляд на пациента, он произнес:

– Проснулись?

– Да, – ответил наемник.

– Это хо-ро-шо, – ответил Каланча и продолжил печатать.

– Ну, ладно... У вас же каждый день полуживые люди на кушетках валяются?

– Нет, раза два в месяц, – так же спокойно отвечал доктор.

– Я не пойму, какого черта тут происходит! – переходя на крик, сказал Шрам. Будто бы эхом отозвалась резкая боль в животе. Мужчина вскрикнул.

Каланча вскочил и кинулся к пациенту.

– Что же вы так кричите? Ваш организм после выброса очень слаб.

– После выброса? Точно... Выброс... Я ученых на болота вел, а потом собаки пробежали, начался гон...

– Далее, позвольте, расскажу я. Судя по всему, вы вышли после выброса из укрытия и упали в обморок.

– Это так... Как будто в голову что-то ударило.

– Вы очень чувствительный относительно природных явлений человек... Позвольте объяснить: вы очень сильно ослабли после крупной аномальной активности, но при этом осмелились выйти из укрытия.

– Я должен был понять, что произошло.

– Поняли?

– Косвенно...

– Изволю продолжить: во время вашего выхода из... землянки, началась магнитная буря. Ваша нервная система была очень уязвима, да и, к тому же, вы метеопат.

– И эта магнитная буря заставила меня упасть...

– Простыми словами, да. Прошло около полутора часов перед тем, как вас нашел наш отряд. Один из них буквально приволок ваше тело ко мне в кабинет, тем самым, спася вам жизнь.

– А кто вы такие?

– Об этом вы поговорите с нашим главой – Никитой Алексеевичем Лебедевым.

– Что-то такое слышал...

– Поверьте, это исключено. Мое дело нехитрое – вылечить вас и привести в нормальное состояние.

– А я нездоров?

– Да вот, хотя бы грыжа!

– Впервые слышу, что я чем-то болен...

– К сожалению, это так... Что ж... – Каланча взял в руку скальпель. – Начнем!

Профессор сделал Шраму укол, – местную анестезию за неимением полной, – и начал операцию.

Глава V.

Лебедев, спустившись к себе в кабинет, еще около часа работал над оформлением новых бойцов. Глянув на часы, генерал понял, что пора обедать.

Он вновь снял с пояса рацию, настроился на линию бармена и повторил просьбу.

Уже через полчаса в дверь постучались.

– Заходи! – с радостью в голосе, сказал Никита Алексеевич.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – в дверь вошел штабной бармен, по совместительству повар и лучший друг главы группировки, Холод.

– Да что ты, Холод! Для тебя просто – Никита!

– Что, по чаю соскучился? А я – тут как тут! – старик поставил на стол поднос, на котором стояли два стакана с чаем, миска рафинада и связка баранок.

– О, такое я люблю! – Лебедев встал со стула, подошел к буфету, и, открыв дверцу, взял с полки два подстаканника.

Бармен улыбнулся, вставил стакан в подставку и начал пить. Заметив, что Лебедев сконцентрирован, тот спросил:

– Что там? Микробами командуешь? – Холод сделал глоток из импровизированной кружки, после чего снял с веревки бублик и откусил.

– Что-то не нравится мне этот наемник... Кажется, я его знаю...

– Ха! Да его теперь все болота знать будут! После выброса, без укрытия – и выжить.

– Нет, я его точно где-то видел... А звать его как?

– Да-к, не знает никто. Что ж нам ему, в паспорт заглядывать?

– Но КПК же у него должен быть, их всем выдавали, даже самые простенькие... И почему Каланча не поинтересовался?

– Профессору не до этого. Его здоровье наемника интересует! – бармен вновь откусил баранку.

– Нет, но как? Мы его лечим, а может это «монолитовец» какой!

– Не, эти фанатики на болота не суются. Отсюда "божества", – Холод вскинул руки к небу, – не слышно.

– Надо узнать, кто это и зачем был здесь...

– Нашли с тремя учеными, экспедиция, значит.

– А может, это всего лишь прикрытие? Вдруг у него более важная миссия.

Бармен поставил пустой стакан на стол.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Я думаю, – Лебедев взял в руку трость, – Надо выкрасть ПДА.

– Ишь, мафия нашлась... Старики-разбойники! Одному – пятьдесят лет, второму – под сотню!

– А там много ума не надо! Каланчи в кабинете не будет, а наемник без сознания. Проберемся в "палату", из кармана прибор вытащим – и никаких вопросов!

– В твоих словах правда есть... А если узнают?

– А что он мне сделает?

– И то верно... Когда "на дело" пойдем?

– А вот... Хоть сейчас!

– Нет, у тебя точно ни страху, ни стыда, не совести.

– Зато – ум! – генерал стукнул себя тростью по голове. – А мне, как начальнику, другого и не надо!

Глава VI.

– Ну, вот и все! – услышал через какое-то время наемник. – Двигаться можете?

– Могу... – недоуменно отвечал Шрам, в подтверждение сжимая и разжимая ладонь. – А в чем дело?

– Отлично. Я не особо опытный анестезиолог, практики не было! Но, вам, видимо, сегодня везет.

– Еще одна хорошая новость: за этот час я мог умереть. Мне книгу писать надо, – очнувшийся мечтательно провел по воздуху рукой, – "Разочарования жизни наемника"...

– Кстати, о вашей жизни: давно вы на этой должности?

– Очень давно... Сначала рядовым киллером был, потом, уже в Зоне, артефакты на заказ искал. А после уже крутился, как мог...

– По поводу надписи на "Винторезе"...

– Да, у начальника была фантазия... Не медалями награждал, гравировки особые использовал.

– Что значит "Хорош, собака!"?

– То и значит...

– А конкретнее?

– За погоню. Эту винтовку я еще молодым получил, когда только начал... поставлять работу бюро ритуальных услуг. Тогда меня вычислили, направили спецназ, чтоб поймали бесстыдника. Но я умело скрылся... Чуть ли не по канализации убегать пришлось.

– Хм... Интересно! Наградная фраза была лишь одна?

– Почему же, куча. Он их на ходу придумывал. Например, за скорость исполнения гравировали "Соловей – разбойник", за убийство группы людей – "Колхозник".

– А как связана советская должность и многочисленное убийство?

– Командир объяснял, что ассоциация заключается в основной работе этого человека.

– Будто серпом скосил?

– Вы сообразительный человек, профессор! Но больше всего мне нравилась гравировка за меткость...

– Вы что же, не одну получали?

– На каждом орудии – по одной. Но, остальные не сохранились. Пользовался редко.

– Хорошо. Продолжайте.

– За меткость писали: "Глаз – *****ас"!

– Даже так! И что же, никто не стеснялся носить на прикладе матерщину?

– Чего им было стеснятся, если их работа – убивать людей?

– Действительно... А что насчет заказчиков? Их нашли?

– Нашли. И посадили. А нашу "компанию" не смогли закрыть.

– Как же так?

– У командующего схема была, по которой он смог вывезти работников за границу до тех пор, пока дело не объявят глухарем.

– И что же? Так никого и не нашли?

– Как же не нашли...

Глаза Шрама устремились в окно напротив.

– Больная тема? – считал взгляд профессор.

Наемник молчал. Его лицо вновь стало хмурым и безжизненным.

– Вам следует вздремнуть, – грустно продолжил Каланча, – после наркоза следует перестроиться с искусственного на нормальный сон.

Доктор затушил свечу и направился в сторону двери.

Глава VII.

Профессор вышел из кабинета, забыв захлопнуть дверь. Этим и воспользовались наши герои около часа спустя.

По ступеням гордо и решительно, шагал, стуча тростью, Никита Алексеевич. Сзади, крадясь, плелся Холод. Бармену изначально не нравилась эта идея, но перечить начальству было не в его принципах.

Лебедев уже дошел до двери и стоял, вглядываясь в щель. На кровати, так же неподвижно, как и пару часов назад, лежал Шрам.

– Ты там скоро?

– Скоро, товарищ главнокомандующий.

– Смотри у меня! А то со стороны непонятно, кому из нас девяносто семь! – хмыкнул генерал.

Товарища волновало дело, на которое он сам согласился. Холод шел, оборачиваясь чуть ли не на каждом шагу.

– Ладно, – командовал Никита Алексеевич, – если уж ты такая черепаха, смотри, чтобы никто не входил. А я за КПК...

– Так точно! – бармен выпрямился, приложив ладонь к виску. Из-за этого он чуть было не упал.

Лебедев перекрестился и вошел в кабинет. С кровати наемника доносился храп.

– Видимо, полковнику уже удалось привести его в сознание...

Генерал осмотрел стол: на нем ПДА не было.

– Что ж ты так, Каланча! – причитывал Никита Алексеевич, залезая в правый карман кожаного плаща спящего. – Даже не поинтересовался, кого лечишь.

Главнокомандующий нащупал прибор и аккуратно вытащил его.

– Волкодав!.. – крикнул Шрам.

Глава группировки остолбенел. Простояв в ступоре некоторое время, он убедился в том, что только что сказанные слова – сонный бред.

Лебедев, не отходя от кушетки, перехватил КПК в ладони. И тут же заметил, что это не цветной современный компьютер, какие выдают сталкерам сейчас, а черно-белый экранчик на две строки текста с латиницей на клавиатуре.

– К таким раритетам даже я не привык, – Никита Алексеевич наугад тыкнул на кнопку «Mode», и на экране нехотя замигали данные хозяина прибора. – Вот! Дата рождения... Хм... Число и месяц – прочерк. Год... тысяча девятьсот пятидесятый! Дальше... – он нажал на кнопку со стрелкой. – ФИО...

В дверь заглянул Холод.

– Никит, профессор идет!

Перед ним предстала такая картина: храпящий на кушетке наемник, а рядом с ним – бледный товарищ, держащий в руках КПК.

– Никита, что с тобой? Бежим!

Глаза Лебедева закрылись сами собой. Он с грохотом свалился на пол.

– Давай, давай! – подхватывая главу группировки, приговаривал бармен. – Хочешь, что бы нас с тобой Каланча по клеткам разобрал?

Напротив входа в кабинет была дверь, выходящая на крышу прилегающего здания. Холод вытащил друга из лаборатории на воздух, прижал к стене слева от выхода и заглянул в коридор: в комнату к Шраму заходил ничего не подозревающий полковник.

Глава VIII .

Профессор сел в кресло, взял из шкафа книгу и занялся чтением. Под равномерный храп наемника, он знакомился с произведением Карла Маркса «Капитал».