Текст книги "На безымянной высоте"

Автор книги: Юрий Черняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– А что, уже получен приказ? – спросил Малютин. – Вы же сами говорили, Сергей Павлович, что пока нет приказа, есть только предположения.

Майор Иноземцев осекся, гневно сверкнул глазами, заходил по кабинету.

– А чем вы, товарищ лейтенант, были так заняты в это время? – остановился он.

– Знакомился с пополнением, – спокойно сказал Малютин, прямо глядя ему в глаза. – Согласно вашему приказу. Я имею право знать...

– У вас прежде всего есть обязанности! И первая обязанность – выполнять приказ командования! – рубанул ладонью воздух Иноземцев. – А уже потом ваши права!

– ...с кем мне придется завтра идти в бой, – сухо закончил лейтенант.

– В бой можно идти только с теми, кто приказ выполняет, даже ценой своей жизни! – повысил голос Иноземцев.

– Прикажете сдать командование ротой? – спросил лейтенант.

– И не надейся... – Майор подошел вплотную, заглянул ему в глаза. Малютин спокойно выдержал взгляд. – Да, я с минуты на минуту ждал приказа о наступлении. Но я уже знаю, какая передо мной и моим полком будет поставлена задача! И потому у меня каждый обстрелянный офицер на счету. Сколько их в полку осталось, знаешь?

Малютин промолчал. Он и старшина Безухов молча стояли перед рассерженным командиром полка.

– Вы что, действительно до самого утра занимались знакомством с пополнением? – сощурился Иноземцев.

– У вас есть иные сведения? – снова спокойно выдержал его взгляд Малютин.

– Ну а если это так? – Майор вплотную подошел к нему. – Если они есть?

– Тогда у вас в штабе хорошие разведчики, товарищ майор, – чуть усмехнулся Малютин. – Может, одолжите их мне на время наступления?

– Отвечай, товарищ лейтенант, на вопрос, поставленный старшим по званию! Чем вы занимались после того, как приняли пополнение!

– И не подумаю, товарищ майор, – глухо сказал Малютин. – Делайте со мной что хотите.

Оба замерли на месте, и Иван Безухов деликатно кашлянул, чтобы отвлечь на себя внимание разъяренного начальства:

– Товарищ майор, разрешите...

– Слушаю вас, товарищ старшина. – Похоже, Иноземцев даже обрадовался вмешательству Безухова. – Вот вы, старый служака, на которого всегда можно положиться, так, может, вы мне объясните, как могло случиться, что приказ не был выполнен? Нет, даже не было попытки его выполнить! Вот и объясните мне... Вас там было четверо, самых лучших и опытных разведчиков полка! Да что там полка – дивизии, армии! Почему нет «языка»?

– Товарищ майор, я мог вам сказать, что нас обнаружили и обстреляли, отчего Степу Каморина и убили, но это будет неправда...

– Что? Каморина убили? – Иноземцев сел за стол, забарабанил по нему пальцами. – Почему сразу не доложили... Хотя какое это сейчас имеет значение... Каморина Степана... Он один стоил целой роты...

– Больше, – сказал Безухов.

– И прямо на самой границе... Надо бы его похоронить со всеми воинскими почестями...

– Мы уже могилку ему выкопали, – сказал старшина.

– Хотите сказать, вы тащили его почти полкилометра на себе, уже зная, что ваш друг умер? – все еще сомневался Иноземцев.

– Не хотелось в это верить, товарищ майор. И не мог же я его там, у немцев, бросить...

– Ну да, да... И все-таки! Я не первый год вас знаю. И врать, Иван Семенович, вы не умеете. Кстати, лейтенант Малютин знает вас куда меньше, чем я, верно?

– Верно, да не совсем... – сказал Иван Безухов, коротко взглянув на лейтенанта Малютина. – Меньше, но не хуже.

– Дипломат! – восхитился майор. – Адвокат! Позавидуешь тебе, Малютин... И все-таки! Я знаю, Иван Семенович, что в других обстоятельствах вы бы сделали все, чтобы выполнить приказ! И без «языка» не вернулись. Я правильно говорю?

– Вам виднее, товарищ майор, – покаянно опустил голову старшина. – Только я думал о другом. Вернее, о друге. Думал, может, успею Степу назад дотащить. Чтоб врачи спасли, переливание крови сделали, таблетки там какие-то дали...

– Ну что мне с вами делать! – покрутил головой майop. – Хорошо. Вы вытаскивали на себе Степана Каморина. А что остальные? – вспомнил он. – Вы же пошли на поиск вчетвером, мать вашу так! Где были еще двое, Прохор Полунин и...

– Михаил Лопатин, – напомнил Иван Безухов. – Так мы разделились, чтоб было вернее. Они поползли к высоте восемьдесят девять, чтоб посмотреть подходы на случай наступления, как к ней подобраться.

– Не армия, а клубная самодеятельность! – вздохнул майор. – Кто вам поставил такую задачу? Может, вы, лейтенант?

– Нет, зачем, – негромко сказал лейтенант. – Прекрасно знаете, что такие опытные солдаты, как Иван Семенович, прекрасно могут разбираться в обстановке, предвидеть предстоящие события и принимать на себя решения не хуже некоторых наших офицеров.

– Ну да, и потому в вашем взводе, Иван Семенович, вернее, в том, что от него осталось, каждый сам себе генерал, – хмыкнул майор.

– Я один несу ответственность за все, что происходит в роте, в том числе во взводе, которым командует старшина Безухов, поэтому с меня и спрашивайте, товарищ майор, – закончил Малютин.

– И спрошу! Вы, Малютин, за все мне ответите, можете не сомневаться! Но не раньше, чем закончится наше наступление! Вот тогда и оценим результаты вашей деятельности. Все, идите... Вы свободны, товарищ лейтенант. А вы, Иван Семенович, задержитесь, к вам у меня есть вопросы.

И когда они остались вдвоем, он подошел к старшине вплотную, посмотрел в глаза.

– А с чего вас лично вдруг заинтересовала эта высота восемьдесят девять, вы можете мне сказать?

– Нам лейтенант Малютин сказал. Да мы и сами видим: это господствующая высота, товарищ майор, – сказал Иван Безухов. – Все равно брать ее придется. Танки на нее не полезут, значит, опять нам...

– И что сказали Лопатин и Полунин после своего поиска? Всей ротой сможете взять эту высоту? И хотя бы на, несколько часов ее удержать?

– Да можно, если постараться... Сержант Полунин тут хорошее дело предложил. Ночью, перед наступлением, к ней всей ротой поближе подобраться, только чтоб незаметно, как они с Лопатиным, и там, рядом с немцами, до утра схорониться. А утром, сразу после артподготовки, закидать огневые точки гранатами. И всем разом навалиться... Вокруг, правда, все заминировано. Вот если бы артподготовку пораньше начать, прямо как начнет светать, чтоб нас до того не обнаружили...

– Это можно, – кивнул майор Иноземцев. – Это в наших силах, а значит, решаемо. Ну и что они увидели на этой высоте?

– Сверху там «тигры», закопанные в окопах, и противотанковые батареи. Колючка там, нулеметные гнезда...

Иноземцев, медленно остывая, ходил по комнате.

– Как погиб Степан Каморин? – спросил он. – Может, немцы вас действительно засекли?

– Шальная пуля, – ответил старшина. – Сами знаете, как это бывает... Как от нее спасешься? Судьба, можно сказать. Хоть не мучился долго, и то хлеб... Я все понимаю, товарищ майор, и насчет вашего приказа, и остальное... – Иван вздохнул.

– Это было больше, чем мой приказ, Иван Семенович! Это была моя просьба...

–Только, говорю, не мог я Степу там бросить как дохлую собаку. Сами знаете, от самой границы с ним отступали, потом вместе до границы дошли.

– М-да... Значит, Лопатин и Полунин считают, что эту высоту взять можно? – спросил майор, остановив наконец свое хождение по кабинету.

– При желании все можно...

– Где они сейчас? – спросил Иноземцев.

– Отсыпаются, товарищ майор. Им-то пришлось подальше нас от передовой забираться, всю ночь проползали. Чуть живые под утро вернулись.

– Тогда считайте, что такой приказ вы уже получили! – сказал Иноземцев. – Все, свободны, товарищ старшина!

Но Безухов не торопился уходить.

– Я насчет нашего лейтенанта только хочу сказать...

– Свободны, товарищ старшина! – сухо повторил Иноземцев.

10

Ночью в своем блиндаже лейтенант Малютин держал совет с ветеранами. Перед ними была разложена карта. Уже час, как они смотрели, соображали, перебирали варианты, вертели карту так и эдак. Наконец Малютин констатировал, подведя итог:

– Все убедились, что атаковать в лоб бесполезно? Поэтому остается лучшее, хотя и рискованное решение, которое предложил сержант Полунин. Или кто-то все еще сомневается в его целесообразности?

Ветераны переглянулись, почесали в затылках и закивали, соглашаясь.

– Стратег! – хлопнул Михаил друга по плечу. – Суворов и Кутузов в одном лице.

Прохор досадливо отмахнулся.

– Итак, к этой высоте лучше попробовать подобраться ночью, – продолжал Малютин. – Заранее, до артподготовки. Рискованно, но возможно. И там переждать... Иначе у нас ничего не получится. Тут у немцев днем все как на ладони, все пристреляно и все простреливается. Вот вы пробирались туда, были там рядом... – Он обратился к Прохору Полунину и Михаилу. – Как, сможете повторить?

– Можно попробовать, – кивнул Прохор. – Только нас было двое, да еще хорошо, что эти власовцы, Гриша да Валера, нам проход показали... А всей ротой да по одному будем до утра пробираться... Так что лучше бы попробовать и с других проходов, и с разных направлений.

– Сколько, по-вашему, человек можно туда провести? – спросил Малютин. – Так чтобы быстро и чтобы не засекли?

Все посмотрели на Прохора и Михаила. Озадаченный Прохор сдвинул пилотку чуть ли не на шею, прежде чем ответить.

– А черт его... – искренне сказал он. – Человек восемь – десять, если только наших, без посторонних. Эх, жаль, Степана с нами больше нет.

– Разобьемся на четыре группы по десять человек, – кивнул Малютин. – Вы, Прохор Васильевич, пойдете с первой группой по своему проходу, покажете дорогу. И я с вами. Вы, Михаил Андреевич, пойдете со второй группой. Третью возглавит Иван Семенович, отставая от нас метров на сто.

– А остальные? – спросил Иван, переглянувшись с Михаилом.

– Остальные будут во втором эшелоне. За меня с остатками роты будет старший лейтенант Авдеев.

– Я сержант, – напомнил было Авдеев, но Малютин не ответил, продолжил свои указания:

– ...и будьте готовы присоединиться к нам, как только мы ворвемся в немецкие окопы. Полк перейдет в наступление, когда мы захватим высоту.

– Побольше бы гранат захватить и хотя бы еще парочку «дегтярей»... – сказал Лопатин, переглянувшись с Прохором. – Переждем там нашу артподготовку, а потом долбанем по ним...

– А возможно, лучше во время артподготовки?.. – задумчиво не то сказал, не то спросил лейтенант. – Если, конечно, получится. Риск огромный... Все зависит от того, как точно будет вести огонь наша артиллерия. Сначала посмотрим, как они будут стрелять. Если точно, то забросаем немецкие окопы гранатами, чтобы они не отличили их от снарядов. У нас ведь все равно точнее

получится... Потом к нам присоединится остальная рота, во главе со старшим лейтенантом Авдеевым. И будем там все вместе держаться, пока к нам не пробьется полк... На это уйдет еще около часа... На всякий случай – там, возле высоты, есть где переждать артналет?

– Есть там слева небольшой овражек, товарищ лейтенант, мы с Прошей по нему лазали, – пришел на помощь товарищу Михаил, ткнув пальцем в карту.

– А мины? – напомнил ему Иван Безухов. – Ты ж сам говорил, заминирована с той стороны высота так, что не подобраться.

– Говорил, да... – Михаил пожал плечами. – Те же власовцы, ну которых мы утром привели, говорят, будто и там тоже они ставили. Мол, немцы заставляли.

– Вот и хорошо, пойдут впереди, проведут за собой, – кивнул Малютин. – Причем пойдут по требованию командира полка без оружия. Кстати, где они сейчас?

– Мы сдали их нашему особисту капитану Шульгину, – виновато ответил Михаил. – Вместе с трупом немецкого полковника... А что, надо было не отдавать?

Малютин снова не ответил. Он что-то напряженно обдумывал.

– Если власовцев взять с собой, тогда, надо думать, пройдем, – уверенно сказал Иван Безухов, глядя на лейтенанта.

– Если только нам их отдадут, – сказал лейтенант, взглянув на часы. – Тогда один из них пойдет со мной, другой с вами... Ладно, власовцев я беру на себя. На этом закончим наш совет в Филях. Я сейчас же иду к командиру полка, а вы готовьтесь.

– Товарищ лейтенант, может, я сам поведу первую группу? – осторожно спросил Иван Безухов.

– Нет, – коротко ответил Малютин. – Вы, Иван Семенович, пойдете со своей группой третьим. Подберите людей мне и себе. Сами знаете... Действуйте.

И вышел из блиндажа.

– Слыхал? Ему бы как раз лучше бы остаться с ротой, верно, Вань? – спросил Прохор, переглянувшись с Михаилом. – А ты бы старшим.

– А ты сам ему это скажи... – Старшина Безухов безнадежно махнул рукой.

Пленных власовцев Гришу и Валеру допрашивал сам капитан Шульгин. Они стояли перед ним оробевшие, чем-то сейчас похожие друг на друга: с приоткрытыми ртами, без ремней, держа руки за спиной.

– Номер своей воинской части тоже не помните? – строго спросил капитан Шульгин.

Они переглянулись, пожали плечами.

– И это не помните, – заключил Шульгин. – Та-ак... То вы не знаете, это вы не помните. Может, еще скажете, будто и в своих русских братьев, солдат и офицеров, никогда не стреляли?

Они молчали, опустив головы.

– Вы знаете, что вас ждет?

– Мы же договаривались, – поднял голову Гриша. – Сдадимся добровольно и приведем «языка», желательно офицера... Покажем проходы в минных полях.

– Молчи, – подтолкнул его Валера.

– И с кем вы договаривались? – сощурился Шульгин. – Только конкретно!

В это время в его кабинет быстро вошел Иноземцев.

– Я прерву вас на одну минуту! – сказал он. – Это срочно. У меня есть вопрос к подследственным.

Шульгин недовольно пожал плечами:

– Пожалуйста, Сергей Павлович...

– Вы ставили минные поля?

– Ну да, – ухватился за этот вопрос как утопающий за соломинку Валера. – Нас заставили... Мы в наших не стреляли, товарищ майор.

– А кто они – ваши? – сощурился майор.

– Ну русские которые, – смешался Валера.

– Проходы в минных полях знаете? – нетерпеливо перебил майор.

– Ну... – власовцы переглянулись, – найдем и покажем.

– Без «ну»... Теперь выведите их отсюда! – распорядился Иноземцев. – Есть разговор.

Когда власовцев вывели, Иноземцев сел напротив Шульгина, посмотрел ему в глаза.

– Что делать с ними собираешься? – спросил он.

– Это трибунал решит, – сухо ответил Шульгин. – Они перешли на сторону противника и были захвачены с оружием в руках...

– Не захвачены, а пришли сами, добровольно сдались и сдали оружие. И привели с собой в качестве пленного «языка» майора немецкой армии.

– Для трибунала это лишь смягчающее обстоятельство...

– Короче, сейчас же передашь их Малютину, – резко перебил Иноземцев. – Под мою ответственность. Потом задним числом оформишь приговор трибунала. Тебе не впервой.

– Даже не просите, товарищ майор! – Шульгин покачал головой.

– Опять ты со мной споришь, капитан, – сокрушенно покрутил головой Иноземцев. – И опять проспоришь... Я бы продолжил этот наш с тобой спор, но только После окончания наступления. А еще лучше после войны. На худой конец после взятия Берлина, если, конечно, доживем...

– Это власовцы, – сказал Шульгин. – С них особый спрос, не как с немцев. Ибо они предатели. Стреляли в наших. На их счет есть четкий приказ товарища Сталина.

– Значит, будут теперь стрелять в немцев, – упрямо мотнул головой майор. – И если они спасут жизни моим солдатам...

– Вы уверены, что их не специально к нам заслали? – сощурился Шульгин.

– Ты о чем? Как? Каким образом? С какой целью? Чтоб доставили к нам немецкого майора Клейста?

– Мертвого майора Клейста, – напомнил Шульгин.

– Мои разведчики сегодня и такого не могут притащить... – Иноземцев махнул рукой. – Уж сколько им ни приказывал, ни просил и ни уговаривал...

– А вам не кажется странным, что немцы стали убивать своих офицеров, захваченных в плен? Раньше такого не было.

– Да и снайпера такого класса у них не было, – возразил Иноземцев. – Немцы не хотят, чтобы мы узнали об их планах, имеющих стратегическое значение. Что ж тут особенного?

– К тому же ваши разведчики с ними обо всем заранее договорились, – возбужденно сказал Шульгин. – Они вступили с предателями в преступный сговор. Когда власовцы вели к нам этого немецкого майора, снайпер в это время сидел в засаде. И ждал... И убил только майора Клейста. Почему их снайпер не стрелял в наших разведчиков? Вы можете это объяснить?

– Очень просто. Он успел бы застрелить только одного из наших. А майор Клейст остался бы жив... Постой... Уж не хочешь ли сказать, что немцы пожертвовали старшим офицером, чтобы заморочить нам голову?

– Вы еще не знаете, на что они способны, Сергей Павлович. Возможно, этот майор, а до этого был полковник, в чем-то провинились и шли по расстрельной статье?

– Никогда не слыхал, чтоб они своих старших офицеров расстреливали... – многозначительно хмыкнул Иноземцев. – Это у нас такое бывало, особенно до войны.

– А напрасно! – наседал капитан Шульгин. – Разве вы не знаете о расстрелах высших офицеров после недавнего покушения на Гитлера?

– Что-то такое было... – Иноземцев кивнул. – Припоминаю.

– А вы не допускаете, что эти полковник и майор были одними из заговорщиков? Им сначала дали шанс, а затем обманули и убили, чтобы они ничего не могли нам сказать, а мы бы доверились этим перебежчикам? И поверили фальшивым документам, которые были при них!

– Ну и фантазия у тебя, – усмехнулся майор Иноземцев. – Признавайся: поди, романы будешь писать после войны? Или уже сейчас по ночам строчишь? Если так, то лучше бы ты как следует высыпался... И не морочил мне голову всякой ерундой.

Он достал из кармана офицерское удостоверение майора с немецким орлом на обложке:

– Смотри. Знаешь, что это такое? А номер и название его дивизии тебе ни о чем не говорят? Это, по-твоему, они хотели нам подкинуть и ввести в заблуждение?

Шульгин перелистал, молча вернул удостоверение майору.

– Да мы теперь это точно знаем из других источников! И мы знаем, какие именно части немцы выдвинули против нас! – азартно продолжал майор Иноземцев. – Это отборное соединение. Значит, они ждут удара именно здесь, на нашем участке! И обрушатся на нас всей мощью!

Теперь настала очередь Шульгина озадаченно взглянуть на командира полка.

– Извините, но тогда чему вы радуетесь, товарищ майор? – негромко спросил он.

Иноземцев уставился на него, потом махнул рукой:

– Не понимаешь, товарищ капитан, простой вещи. На войне успех – прежде всего. И любой ценой. Иначе Германию мы никогда не победим. И не только на войне. Если генерал Власов поможет поймать живым Гитлера – я первым подам ему руку. Пусть они здесь наш полк раздавят, зато другие сомнут их в другом месте! Этот майор, был бы живой, мог бы нам и соврать. А вот такая бумажка, – он взвесил на руке удостоверение немецкого майора, – дороже любых слов... Короче. У меня есть приказ о переходе в наступление. И я пойду на все, чтобы его выполнить точно и в срок. И ты, Шульгин, лучше мне не мешай. Ну? По рукам?

Шульгин поднял глаза на майора:

– Хорошо. Забирайте их. Но только на время наступления. И без оружия.

– Оружия у них не будет, – заверил Иноземцев.

– Под вашу ответственность. – И, покачав головой, Шульгин вяло протянул руку майору.

– Да конечно, под мою! – вдруг развеселился Иноземцев. – Не под твою же. Вся война под мою ответственность! И все равно никогда не узнаешь, как этот майор... как его, Клейст, от кого пулю-дуру получишь – от чужих или от своих, в лоб или в спину, по приказу фюрера или по приговору твоего трибунала... Все, капитан, выполняйте приказ!

Махнул рукой и вышел. Шульгин недоуменно смотрел ему вслед.

* * *

...Ночью Малютин и его ветераны вышли на передовую и засели в своем секрете, наблюдая за немецкими позициями. Немцы постреливали, пускали осветительные ракеты, все как прежде, как день и неделю назад, как будто бы ничего у них там не изменилось...

Здесь же были оробевшие бывшие власовцы Гриша и Валера, покорно ожидали своей участи. Малютин и Безухое встретились взглядами. Безухое кивнул.

– Все, теперь встали и попрыгали... – негромко сказал Иван.

Бойцы стали добросовестно подпрыгивать на месте. Что-то у кого-то звякнуло.

– Рядовой Малахов! – безошибочно определил старшина.

Малахов виновато достал из подсумка припрятанную банку сгущенки, которая стукнулась о запасные диски.

– Вперед! – приказал Малютин Грише.

– А можно мы вместе? – робко попросил Валера, когда приятель растерянно оглянулся на него, прежде чем выбраться из окопа.

– Вперед, сказал, и не задерживайте!

Малютин вслед за Гришей покинул окоп и пополз в сторону немецких позиций. За ним последовал Прохор, которого Иван хлопнул по плечу, кивнув в сторону лейтенанта.

Один за другим разведчики уползали в темноту и в ней растворялись.

11

Марек крепко спал, когда его разбудил осторожный стук в дверь. Он вскочил в одних подштанниках, взглянув на тикающие ходики, сорвал со стены двустволку, но тут же дверь вылетела от удара ногой, и в дом ввалились трое пьяных власовцев со «шмайсерами».

– Руки вверх! – заорали они. – Хенде хох! Марек отбросил ружье, поднял руки.

– Где Гриня, где Валерка? – продолжал орать один из них, самый старший по возрасту, огромный, лысоватый, потный. – Они к тебе приходили? Говори, сука!

И тут же уставился на стол, туда, где оставались следы недавно прерванного пиршества – початая бутыль настойки, куски сала и хлеба.

Марек не успел ответить. Старший схватил чей-то недопитый стакан и опрокинул в себя, утерся рукавом, засунул в рот, давясь, кусок сала... К нему было присоединись другие, но тут дрогнула земля, донесся грохот канонады, посыпалась на пол посуда.

Власовцы вздрогнули, съежились, переглянулись, подались назад к дверям.

– Это, ребята, по ваши души, – вполголоса сказал Марек, кивнув на окно.

– Говори, где они? Большевикам, суки, продались?

Марек не успел ответить. Грянул новый залп, похоже, это были «катюши», и старший, чуть не подавившись, полоснул его автоматной очередью.

Схватившись за живот, Марек застонал, опустился на колени, пригнув голову. На него уже не обращали внимания. Торопясь и отталкивая друг друга, власовцы хватали руками со стола снедь, большими кусками, давясь, запихивали в рот, пили самогон прямо из горла.

– Пошли!

Сгребая со стола все, что можно было унести, они выбежали из дома, роняя и опрокидывая табуретки. Марек теперь лежал на полу и смотрел сквозь слезы на расплывающиеся фотографии своих близких, вскоре окончательно растворившиеся в мутной белизне.

* * *

Светящиеся снаряды «катюш» в предрассветной мгле обрушивались на передний край противника, обозначив его под многочисленными разрывами. Это заглушало гул десятков танков, перебрасываемых под прикрытием артподготовки на другой, соседний участок фронта, выбранный для прорыва. Все, кто был на переднем крае, не сводили глаз с немецких позиций.

А майор Иноземцев опять ходил взад-вперед по своему кабинету, опять что-то продумывая. Он медлил присоединиться к своим подчиненным, вооружившимся биноклями и дальномерами и всецело поглощенным тем, что происходило на переднем крае.

Наконец он нагнулся к тумбочке, достал бутылку водки, налил полный стакан и, глядя на себя в небольшое зеркальце, выпил все до дна. Потом неожиданно для себя самого перекрестился... И только после этого направился в оперативный отдел штаба, где офицеры ожидали у карт первых сведений от группы Малютина.

– Ничего нового? – спросил Иноземцев. Ему ответили отрицательно.

Не находя себе места от ожидания, Иноземцев вышел из штаба и быстро направился в блиндаж связи, где Катя Соловьева в наушниках постоянно произносила в микрофон:

– «Гвоздика», «Гвоздика», я «Астра», как поняли, я «Астра»...

Иноземцев стоял над ней и бормотал, озабоченно глядя на хмурое, низкое небо, моросящее дождем:

– Как назло, ночью дожди прошли. То их не было, а тут с вечера зарядили... Для наших ребят хорошо, а вот те... завязнут они там... – Это он подумал сейчас о танках прорыва, а не о своих разведчиках, бьющихся на высоте.

Разведчики во главе с Малютиным, прятавшиеся в воронках, образовавшихся от разрывов снарядов, бросали гранаты во вражеские окопы, к которым они сумели подобраться достаточно близко. Потом по знаку лейтенанта поползли в их сторону. Прохор был впереди лейтенанта, Малахов сбоку, прикрывая огнем.

Здесь же были и снова соединившиеся власовцы Гриша с Валерой – держась друг друга, они неумело ползли среди других. Немцы – оглушенные, засыпанные землей – наконец обнаружили нападавших, когда разведчики оказались на расстоянии одного прыжка.

Оборонявшиеся успели дать несколько очередей, и у всех на глазах погиб первый из наступавших – штрафник Котов, вооруженный ручным пулеметом Дегтярева. Тут же последовал взрыв противопехотной мины – это подорвался Валера, еще не так давно сам ее установивший. Он только вскрикнул, взмахнул руками и перевернулся на спину... Гриша растерянно смотрел на мертвого друга, потом схватил «дегтярь», выпавший из рук погибшего Котова, свалился с ним в траншею и выпустил длинную очередь вдоль окопа – сначала в одну, потом в другую сторону – и при этом сразу свалил около дюжины немцев...

– Суки, гады, – чуть не плакал он. – Вот вам за все – за меня, за Валерку...

А в блиндаже связи тем временем сквозь грохот далеких взрывов, свист и перестук морзянки, донесся наконец едва различимый голос лейтенанта Малютина:

– «Астра», я «Гвоздика»...

– Алеша! – невольно вскрикнула Катя. – Ой, я «Астра»!

– Где, где они? – нетерпеливо спросил майор Иноземцев и взглянул на свои трофейные часы.

– «Гвоздика», я «Астра», где вы сейчас находитесь?

– «Астра», мы атакуем высоту восемьдесят девять, атакуем высоту восемьдесят девять! Только что заняли передовые окопы... Противник отходит, прием. Просим перенести огонь артиллерии, просим перенести огонь артиллерии, прием...

– Как, они уже там? – Иноземцев развернул карту и какое-то время озабоченно смотрел на нее. – Черт... Не слишком ли быстро... Так, немедленно звони артиллеристам, – обратился он к Асе, сидевшей на телефоне. – Быстрее, срочно полковнику Анисимову, черт бы его побрал, какой у него там теперь позывной! Сейчас же пусть переносит огонь на двести, нет, на сто метров дальше... Дай лучше я ему сам скажу! – Он выхватил у Аси трубку, едва она соединила: – Слава, родной, ты слышишь меня? Да, спасибо, а теперь метров на сто, нет на пятьдесят подальше, а? Не подведи, родной... – Он отдал одну телефонную трубку, схватил другую: – Самсонов! Передай командирам батальонов: через две минуты артобстрел будет перенесен в глубь обороны противника, так пусть сразу поднимают людей, не дожидаясь прекращения артналета!

И тут же снова выхватил у Кати микрофон:

– Малютин, слушай, продержись там! Сейчас поможем тебе артиллерией! Укройтесь там получше!

* * *

А на высоте восемьдесят девять Малахов уже вскарабкался на броню ближайшего «тигра», медленно вращавшего башню в сторону нападавших, и набросил телогрейку на смотровую щель наводчика.

Прохор незамедлительно сунул гранату в ствол орудия и прыгнул в ближайший окоп.

– Ложись! – заорал он оттуда Малахову, и тот тоже спрыгнул на землю, за танковую башню.

Взрыв снаряда и гранаты в стволе разорвал орудие на части и накрыл осколками немцев, попытавшихся прорваться к потерянным позициям.

Возле другого «тигра» завязалась перестрелка, перешедшая в рукопашную, и наводчик орудия безнадежно крутил башню то в одну, то в другую сторону, мотор надрывно гудел на высоких нотах, а от ствола орудия, который вело то влево, то вправо, шарахались, падая на землю и не прекращая бороться, русские и немцы.

Наводчик, повертев башню туда-сюда, о чем-то крикнул командиру, тот откинул крышку люка, появился сверху и тут же свалился вниз, сраженный очередью. Одновременно Безухов бросил в раскрытый танковый люк гранату – и не промахнулся...

Не расставаясь с пулеметом Дегтярева, Гриша добрался до следующей траншеи и снова, свесившись в нее сверху, открыл огонь влево и вправо, поражая тех, кто там находился, пока не закончились патроны.

Малютин, Прохор, Михаил и Николай Малахов тут же вскочили, сделали рывок и свалились вниз, во вторую траншею, полную трупов... Следом за ними спрыгнули те, кто еще остался от группы Безухова, во главе со старшиной.

И– вовремя. Почти сразу последовали разрывы наших снарядов, и на них обрушились комья земли.

Оглохшие и ослепшие, атакующие вжались в дно окопов. Когда артналет закончился, подняли головы. Немного же их осталось... Но ничего, теперь к ним подползали бойцы из резерва во главе с Авдеевым.

Малютин прикинул на глаз, сколько же осталось от его разведроты: было выбито больше половины. Из них большая часть раненые.

И он закричал в рацию, пока остальные вели непрерывный огонь:

– «Астра», мы ведем бой на высоте восемьдесят девять, противник отходит... Ждем подкрепления!

– Потери?

– Половина роты... Не могу долго говорить, нас беспрерывно обстреливают и атакуют.

Иноземцев ошалело смотрел на рацию, словно не веря себе, потом, опомнившись, закричал на побледневшую Катю:

– Что ты смотришь! Немедленно соедини меня с Самсоновым!.. Самсонов, почему не поднимаешь людей! – кричал он через секунду.

– Противник ведет ураганный огонь, у нас очень большие потери, – донесся до него голос Самсонова сквозь грохот разрывов и пулеметные очереди.

– Делай что хочешь, Самсонов! – надрывался Иноземцев. – Но чтобы через десять минут ты был у Малютина!.. Соедини меня со штабом дивизии, – тихо сказал он Кате. —Да что ты там копаешься... Каждая секунда на вес золота.

У Кати дрожали пальцы, и она не сразу вставила нужный штекер.

* * *

На передовой цепи нашей пехоты – живые и мертвые рядом – бойцы лежали под ураганным огнем немецких пулеметов и минометов.

– Вон тот дзот нас держит, товарищ майор, – прохрипел в ухо Самсонову раненый пехотный капитан. – И там справа еще один...

– Булгаков! – закричал Самсонов в трубку полевого телефона. – Выкатывай орудия на прямую наводку! Дзот видишь?

Трое артиллеристов выкатили свою сорокапятку, укрываясь за ее щитом, на открытую местность, где были у всех на виду.

– Наводи... Заряжай! – донеслась команда. – Огонь! Пушка выстрелила, но почти одновременно рядом с

ней взорвалась мина, выпущенная из немецкого миномета. Взрыв – и артиллеристы убиты.

Но все смотрят на дзот – попал или не попал снаряд сорокапятки.

– Мимо... – констатировал политрук, лежавший рядом с Самсоновым; он не отрывался от своего бинокля.

– Булгаков! – закричал Самсонов. – Не по одному, а всю батарею на прямую наводку давай!

* * *

В блиндаже связи Иноземцев снова кричал в телефонную трубку:

– Товарищ полковник, это Иноземцев! Докладываю. Пешка прорвалась в ферзи. Вы поняли? Пешка прорвалась в ферзи...

В штабе дивизии ему отвечал Егоров:

– Ты не ошибся? Высоту восемьдесят девять взяли?

– Да... Малютин радирует мне прямо оттуда. Но слишком быстро это у него получилось! Я не успеваю ему помочь и не могу закрепить его успех! Противник ведет ураганный огонь, и мои батальоны не могут поднять головы.