Текст книги "Избавитель"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

52

Дождь кончился. Над городом уже летали хлопья белого снега. Подняв воротник плаща, Моисей направился в сторону Башни. На улицах было тихо и пусто. Он перешел Горбатый мост, приостановился у осыпающейся кирпичной стены. За стеной послышалось пение. Моисей пошел на звуки.

В арке он наткнулся на Агента в отблескивающем дождевике с капюшоном, скрывающим лицо.

Во дворе было светло, как днем. Во всех окнах горели лампы. Избавитель, как будто не замечая грозившей ему опасности, ходил из комнаты в комнату и там, где он появлялся, звучали песни. Пел он искусно. Слова как будто лились из его сердца. Он пел о том, что не так-то просто сделать мир справедливым и удобным для жизни. Ему подпевали. Пели нестройно и как в бреду…

– Ты кого-то ищешь?.. – спросил Моисея незнакомец в сером подозрительного вида.

– Нет… – отозвался Моисей.

– Я же вижу, не слепой… у тебя несчастный вид, а все несчастные ищут Избавителя… не надо его искать, он сам найдет тебя в свое время…

– Я только что видел его… – сказал прохожий, появившийся неизвестно откуда.

– Только что?.. – переспросил Агент довольно холодно и нахмурился.

– Да, только что, правда, он был далеко, он шел по краю обрыва, а потом исчез… мне показалось, что прежде чем исчезнуть, он махнул мне рукой, словно он хотел, чтобы я последовал за ним…

– И ты последовал за ним?..

– Нет…

– Я так и знал… – воскликнул Агент и, потеряв интерес к прохожему, обернулся к Моисею. – Если бы он это сделал, он бы почувствовал беспредельное счастье, но есть какая-то причина, неизвестная мне, которая останавливает их… нет, ты только послушай, как они поют!.. просто хор ангелов… это и есть музыка небесных сфер… она и в земле звучит, и в каждой травинке, только преклони ухо и ты услышишь… об этом я и пишу не словами, а красками и ликами, это мои сны о Царстве Божием… иногда я даже теряю сознание или вдруг разражаюсь рыданиями, а люди смотрят на меня как на сумасшедшего и делают из меня зрелище, шепчутся между собой про меня…

– Это мне знакомо… – сказал Моисей.

– Надо радоваться жизни, а они сами себе жизнь отравляют завистью и подозрениями… человек подобен дуновению, как след на воде или уклончивая тень… – Незнакомец заговорил несколько темновато в образных выражениях, и Моисей пошел дальше вдоль стены. Стена как будто нигде не кончалась, опутывая город.

Он снова очутился у часовенки, заросшей ржавеющими лесами.

На кладбище было темно и пусто. Лишь сторож бродил с собакой среди могил и мертвецов. И вдруг, вызывая трепет и изумление, с оглушающим шумом над ним пронеслась стая птиц. Отступая, Моисей поскользнулся и свалился в вырытую яму. Пошарив в темноте возле себя руками, он невольно вскрикнул от боли. Он наткнулся на заступ для рытья могил…

53

Савва раскладывал пасьянс. Мрачноватый зал освещали белый огонь Гермеса, огни Святого Эльма германцев. Пылал очаг из храма Весты. Чадили светильники Авраама. Разливался сокровенный свет розенкрейцеров. Попугай настороженно следил за отсветами, блуждающими под сводами. Он сидел на карнизе над северным окном. Несколько черных голубок ворковали чуть поодаль. Рыкающий белый дог бродил по зале, косясь красными навыкате глазами на двойников Саввы, замерших в разных позах. Лишь дог отличал их друг от друга. Кроме магических огней в зале был и естественный свет, который собирался и направлялся зеркалами, проникая через четыре окна со стеклами разного цвета: совершенно прозрачные, белые, красные и синие.

Пасьянс не сходился и Савва потел и морщился, пытаясь сосредоточиться. Некстати в голову лезли давние мысли, путались, мешались. Они стали проклятием его жизни…

Огни чадили, гасли. Темнота медленно обступала Савву. Закрыв глаза, он почувствовал, как темнота крадется к нему…

В стене бесшумно отпахнулась дверь, и перед Саввой вырос лысоватый господин в очках с дымчатыми стеклами.

– Ах, это ты…

– Я… – Лысоватый господин приблизился и зашептал что-то на ухо Савве.

– Говори внятно, что ты шипишь…

Савва слушал и раздражался.

«Все это слухи… нет, я не верю… – Полулежа в кресле, Савва посмотрел на лысоватого господина, как пустое место. Голос его становился далеким и невнятным. Какое-то время Савва блуждал в дебрях одиночества и вернулся весь какой-то сникший, все меньше понимающий. Никогда он не чувствовал себя таким одиноким, неуверенным и старым. – Вот Иуда… даже говорит голосом Старика… и смотрит его глазами… хотя, кто знает… опять начался этот проклятый дождь… не нравится мне все это… надо бы чем-то отвлечься, может быть устроить музыкальные игры… выпустить на улицы духовые оркестры, поэтов, мимов?..»

– Что еще говорят, что слышно?..

– У Южных ворот Башни нашли подкидыша, мальчика, укрытого пальмовыми листьями…

– И что это значит?.. – спросил Савва с выражением досады и некоторого удивления.

– Возможно это намек… – Лысоватый господин потер пальцем очки.

– Намек на что?.. – Савва исподлобья глянул на него. Лысоватый господин был самым преданным его агентом, чуть ли не помешанным на преданности, и все же он почувствовал, как в нем зарождается недоверие к нему.

– Все жду Избавителя…

– Нельзя принимать все это слишком всерьез… – пробормотал Савва раздраженно и отвернулся к окну. Стекло запотело, на нем, как на экране, рисовалось что-то смутное. Картину перечеркнули следы сползающих капель. – Что еще?..

– В театре ставят пьесу «Подставное лицо», в которой постыдно представлена история и некоторые лица… – Агент не осмелился назвать имен.

– В театрах всегда разыгрываются вымыслы… надо бы их запретить… отстань… – Савва оттолкнул попугая, ласкающегося к нему. Попугай отлетел. – Что еще?..

– Покончил с собой Судья…

Савва изобразил на лице изумление.

– Он упал с горбатого моста на камни… в сводке упоминаются имена еще нескольких самоубийц… есть и другого рода преступления…

– Жаль Судью, вот так одним толчком жизнь свалила его… увы… я ведь хорошо знал его отца… был настоящий светский лев… а сын пошел в мать, она играла на пианино, знала латынь… – Минуту или две Савва блуждал в тумане скользких предположений. – Может быть, несчастный случай, что-нибудь ему привиделось?.. в детстве я тоже летал, правда, во сне и каким-то непонятным образом… помню, город становился вдруг страшно далеким и пустым… меня потом долго не могли разбудить… вполне мог заснуть и не проснуться…

Агент сочувственно посмотрел на Савву, обратив внимание, как трясутся его губы, он как будто старел на глазах.

– А ты летал в детстве?.. – спросил Савва. Его блуждающий взгляд наткнулся на силуэт пианино. Оно было похоже на гроб. Крышка откинута. На пюпитре морщились нотные листки.

– Нет, мне в детстве часто снился сон, что я превращаюсь в осла… как у Апулея… а однажды я проснулся в собачьей конуре среди обглоданных костей…

– Вот как?.. – Вытянув высохшую шею, Савва прислушался и вдруг спросил:

– Ты ничего не слышишь?..

Агент повел бровями. Он ничего не слышал, лишь прерывистое дыхание Саввы.

– Такое впечатление, что стены поют… ладно, иди и смотри…

Агент вышел и Савва стал раскладывать пасьянс. Пасьянс опять не сходился.

«Боже, как я устал…» – Он отбросил, смешал карты, попытался встать и увидел в зеркале чье-то отражение.

– Уходи, я никого не звал… – Дева не уходила. – Я же сказал, уходи… – пробормотал Савва и неожиданно для себя вскрикнул, закусил губы. Боль в паху пронзила его. Глаза его потемнели, пот выступил на лице. – Ну, что ты стоишь над душой?.. все, кому не лень, лезут в мою душу… впрочем, нет никакой души, все это дым, дым… напустили дыму… уходи, я уже слишком стар для этого, ничего не могу…

Одинокий, лишенный своих предчувствий, он нуждался в сочувствии, и дева молча обвилась вокруг его бедер, потерлась животом…

«Какие у нее маленькие и нежные груди…» – Савва закрыл глаза. Все уплывало вместе с неясной тоской, болью, как будто он лежал на облаке…

Рассвет застал Савву в зимнем саду. Он еще не совсем проснулся. Глаза опухли. Вяло, в самом дурном настроении, он приподнялся, сел. Кто-то помогал ему. Две невидимые руки поддерживали его сзади. Он обернулся. За его спиной стоял незнакомец. На вид нескладный, щеки впалые, на шее нитка серого янтаря. Увидев пятно на лбу незнакомца, Савва отвел глаза. Ему вдруг стало страшно.

«Кого-то он мне напоминает… Боже, я уже боюсь собственной тени и от каждого шороха вздрагиваю, и сердце ноет…»

– Вам снился странный сон… – заговорил незнакомец, не глядя на Савву. – Как будто люди ходили по пустоте и не могли упасть… целый народ…

– Кто ты и как ты здесь очутился?..

– Дверь была открыта и я вошел…

– Ты смеешься?.. сюда нельзя просто так войти… может быть, ты и есть тот самый Избавитель?.. Боже, в глазах темнеет, все плывет… так ты пришел их спасать… открой окно и посмотри на них, на этих идеалистов, карьеристов, авантюристов, шлюх, на это мычащее и блеющее стадо… многие из них даже не знают, зачем они живут… свобода, равенство, братство и прочий бред… каждый борется только за себя и за свою власть… – С усмешкой Савва посмотрел в окно. На лужайке у солнечных часов шумела толпа, на паперти толпились нищие, увечные, слепые. В толпе мелькнула фигурка девочки 13 лет. Савва обратил внимание на образок на ее груди. Снова начался дождь. В миг лужайка опустела. Усмешка сползла с губ Саввы. Он как-то весь съежился и заговорил унылым, морочливым голосом: – Не понимаю, что это за мания – спасать мир?.. да и от кого его спасать?.. и для кого?.. они жалуются, что они несчастны, но они сами делают себя несчастными… все, иди, не тревожь меня по пустякам, иди и спасай их, если спасение в твоих руках и если у тебя нет других забот… а мне надо выпить лекарство от старости… – Савва попытался встать, наткнулся рукой на раздавленную гроздь винограда, брезгливо отдернул руку, встал, краем глаза недоверчиво и неуверенно подсматривая за незнакомцем, он словно чувствовал за собой вину, потом подошел к фонтану, омыл руки, лицо…

Неожиданно над ним кто-то закричал. Захлопали крылья. Савва испуганно заморгал, заслонился руками. Описав над его головой круг, попугай вылетел в окно. Савва с облегчением вздохнул, увидев, что незнакомец исчез. Да и был ли он?..

– Странно, кажется, у меня начались галлюцинации… – Неприятный посетитель вывел Савву из себя. Он раздраженно вытер мокрое лицо подолом рубашки и с сомнением и колебанием глянул по сторонам, потом на город, на скрипящие флюгера Башни, вокруг которых кружили вороны, на беспросветное небо…

Кто-то окликнул Савву по имени, которое он уже забыл. Он осторожно раздвинул ветки и увидел в траве свою ночную искусительницу. Она лежала, как плод, дозревающий на солнце, осыпанная увядающими ирисами…

54

Горожане, встревоженные слухами о приближающемся конце света, волновались. Одни искали убежища в необитаемых местах, другие веселились, третьи заняли всю пустоту Болотной площади и весь Каретный ряд. Перед ними выступали ораторы из числа поэтов и артисты. На одном дыхании они читали свое и чужое из драм и трагедий…

Лысоватый господин вышел из Южных ворот Башни и побрел через площадь. Он всматривался, прислушивался, улыбался. Все шло хорошо и как надо.

Накинув на голову капюшон, лысоватый господин втиснулся в толпу. Какое-то время он разглядывал японские фонарики, потом шарманки, выставленные для продажи у статуи Писца.

Неожиданно Писец спрыгнул с пьедестала, бросил свои свитки, папирусы, прицепленную к поясу бронзовую чернильницу, заткнутое за ухо перо и побежал, прихрамывая. Голова пошла кругом и, чтобы не упасть, лысоватый господин оперся на пустой пьедестал. Вдруг он расхохотался. Он знал, что в толпе искусно сокрыты творящие порядок и беспорядок и стал выискивать их. Он нашел два-три знакомых лица, нахмурился. Он почувствовал, что и они сбиты с толку красноречием незнакомца с багровым пятном на лбу.

«Дураки, опираться надо на вещи, а не на призраков… машет руками, как нетопырь… и голос, как у евнуха…» – Все еще хмурясь, лысоватый господин подошел к другой толпе и прислушался к старику в серой хламиде и в галошах на босую ногу, который, захлебываясь и присвистывая, бормотал:

– Вот тебе крест, сам видел своими глазами, как из Южных ворот Башни вышел, покачиваясь, гусь, а следом за ним вылетела ощипанная курица, хлопая пустыми крыльями, а за курицей вышла свинья, а за свиньей поползли гады… и, наконец, изошло нечто совершенно кошмарное… лицом оно было похоже на птицу, а туловищем и стрижкой на пуделя…

Обыватели слушали старика с суеверным ужасом и крестились. Каждый из них не раз рисковал жизнью, но еще не избежал смерти.

– Ну, что уставился?.. – старик повернулся лицом к лысоватому господину. – Боишься смерти?.. умирать не трудно… ты еще не пробовал умирать?.. – Он оскалился какой-то сатанинской усмешкой.

Лысоватый господин опустил голову и пошел в сторону цирка Шапито, не обращая внимания на вопли старика, оскорбления, проклятия. Заглянув в видавший виды цирковой шатер, он протер очки, и в этот момент бродячий фотограф сделал его снимок. Не сказав ни слова, лысоватый господин разбил стеклянный негатив. Он никогда не позволял себя фотографировать, после странного происшествия в Нескучном саду, где на него душной и дождливой августовской ночью было совершено покушение. Девочка 13 лет выстрелила ему в грудь, но пуля прошла навылет, не задев ни одного жизненно важного органа. Через неделю он был уже на ногах и в квартале от Нескучного сада. Он искал девочку. На город уже опускались сумерки, когда он увидел ее в глубине аллеи. Когда он поймал девочку за руку, на него напала бешеная собака. Дворник убил ее на месте обухом топора, но это не избавило лысоватого господина от мучительной процедуры уколов в живот. Он рычал от боли и бешенства и почти оглох от собственного крика. С тех пор на него наводили тоску сумерки и дождливые ночи, и он искал спасения в объятиях вдовы, неназойливая и обволакивающая нежность которой помогала ему видеть нечто правдоподобное среди заводных кукол, виньеток, вышитых крестиком под копирку павлинов, гераней в горшках и бродящих по комнатам кошек. У вдовы он забывал о кошмарах службы.

Всю ночь вдова что-то лепетала ему на ухо, по-детски надувая губы. Она была похожа на миниатюрную заводную куклу, которые следили за ним через стекла витрины.

Вдова умерла прошлой осенью, отравилась. От нее остались лишь воспоминания и несколько писем с сухими лепестками герани, похожими на мертвых бабочек.

После смерти вдовы он впал в оцепенение, весь день лежал на кушетке в ее спальне и прислушивался к чему-то к себе, а ночью, поддавшись искушению, попытался покончить с собой. Через неделю он вернулся на службу исцеленным, с латунным браслетом на запястье, скрывающим шрамы от опасной бритвы…

Из низины потянуло тошнотворным запахом тины. Долетел голос оратора:

– Вы ждете Избавителя, а в пальмовых ветках уже завелись черви… где мне взять столько воды, чтобы промыть ваши глаза… ах, оставьте меня в покое, что вам нужно?.. что?.. этот мир безумен, в нем нет ничего человеческого… уберите ваши руки… я уйду отсюда сам, когда захочу…

Оратора стащили с возвышения, принуждая его дать объяснения, при свисте недовольных…

Оглядываясь, лысоватый господин пошел дальше.

В громкоговорителе что-то захрипело, щелкнуло. Зазвучал голос Саввы. Голос говорил вообще и вселял тревогу, вызывал какой-то тоскливый протест.

Лысоватый господин невольно поежился и, вскользь глянув по сторонам, увидел странную деву в черном вязаном платье с длинными рукавами и в шляпке с черными лентами. Она спустилась с террасы и пошла вдоль ограды, увитой виноградной лозой…

– Несчастная… – сказал кто-то за его спиной. Он резко обернулся и увидел Доктора от медицины. В длинном до пят плаще он был похож на престарелого ангела. – В этом сумасшедшем городе трудно быть счастливым… ноги гудят от ходьбы, весь день на ногах… в городе просто какая-то эпидемия самоубийств… если все будет идти так, как идет, скоро не останется ни одной живой души… не понимаю, зачем они это делают?.. ради чего?.. жизнь они получили от Бога, и только он вправе ее отнять… – Доктор говорил с ужасающим спокойствием, иногда вставляя в свою речь фразы на примитивной латыни.

Лысоватый господин воздержался от комментариев на эту тему и свернул в переулок…

Над Башней летали вороны и плыли облака, подражая птицам. В сквере старики играли в домино, старухи болтали о пустяках, пускали ветры и спокойно ждали смерти, как будто кто-то открыл им тайну происходящего…

Лысоватый господин сел на скамейку.

Прихрамывая, мимо прошла девочка 13 лет. Она волочила за собой серые от дождя афиши, как крылья. Афиши она собирала для матери, которая только что встала с травы, где лежала с мужчиной, и, оправив платье на бедрах, помочилась. Чуть дальше, на задворках кладбища двое могильщиков рыли яму для полковника. Еще дальше ветеринары холостили жеребца. За конюшней в складках желтого тумана, как в дюнах, пряталось неприметное здание Тайной Канцелярии, в котором чиновники занимались своим обычным делом: они рылись в учетных книгах, выправляли именные списки, кого-то вписывали, кого-то вычеркнули из жизни…

На Горбатом мосту появились машины с солдатами. Солдаты окружили квартал и стали обшаривать дома в поисках неизлечимо больных и доказательств неблагонадежности местных жителей, среди которых возникла эпидемия самоубийств. Пыл их угас, когда они увидел несколько трупов утопленников, которые плыли вниз по течению. Одни покончили с собой из любопытства, другие от тоски. Они ничем не отличались от солдат и всех остальных граждан…

Какое-то время лысоватый господин размышлял о том, как соединяются все эти мелкие, но неотвратимые случайности и к чему они, в конце концов, приведут, потом встал и направился к осыпающейся кирпичной стене, у которой располагались книжные ряды. Он интересовался литературой. Целый склад книг и журналов пылился у него дома на чердаке. Минуту или две лысоватый господин листал какую-то книгу и прислушивался к пению камней…

Неизвестный автор писал об Избавителе и с такими подробностями, о которых мог знать только очевидец.

«Или мистификатор или сумасшедший… одно из двух… не понимаю, почему каждый раз они сходят с ума, когда берут в руки перо…» – Спрятав книгу в боковой карман плаща, лысоватой господин направился к Южным воротам Башни…

Тирран только что вернулся с вечерней прогулки по городу и нашел книгу на ночном столике. Не раздеваясь, он вызвал Секретаря. Он велел ему искать автора книги. Агентам не удалось найти автора и, чтобы не уронить себя в глазах Тиррана, Секретарь нашел несколько лишних людей среди журналистов и философов. Единогласно, при одном отсутствующем, два члена Ложи Суда приняли решение об их публичном наказании. Не прошло и часа после подписания приговора, как солдаты, выстроенные в каре во дворе тюрьмы, уже приводили приговор в исполнение, в очередь убивали одного, чтобы придать бодрости другому. Убитых похоронили с подобающими Избавителю почестями в общей могиле. В тот же день на месте захоронения установили памятный знак и посадили наблюдателя пенсионного возраста. Этот человек должен был докладывать по линии обо всех подозрительных ритуалах, совершаемых у могилы.

Обыватели и служащие, принужденные приходить сюда для наведения порядка и демонстрации своего презрения к государственным преступникам, быстро привыкли к виду его обмякшего туловища.

Вечером, когда спала жара и наплыв посетителей к могиле, туловище пенсионера засыпало.

Еще совсем недавно это туловище принадлежало одному из высокопоставленных чиновников. В 30 лет он командовал полком, а в 35 был назначен Инспектором Лагерей. Он обладал привлекательной внешностью и особой способностью преуспевать, но чем-то не угодил племяннице Министра, был разжалован, лишен орденов и имущества и отправлен на пенсию…

Еще через час, не называя вещи своими именами, Секретарь доложил Тиррану об исполнении его поручения. Повисла жутковатая пауза. Наконец, слегка откачнувшись в кресле, Тирран сказал:

– Я же просил найти автора…

Торопливо, путаясь в словах, Секретарь попытался оправдаться. Тирран лишь раздраженно махнул рукой. Какое-то время он наблюдал за постепенно редеющей толпой на лужайке у солнечных часов и размышлял:

«Хитрая лиса… и тоже поэт… да уж, недостатка в поэтах у нас никогда не было…» – Вдруг он увидел Жанну. Что-то стронулось в нем. Ему захотелось все бросить и просто любить эту девочку. Счастливое мгновение омрачилось фигурой Начальника Охраны, на которого Жанна поглядывала иногда с нескрываемым восхищением. Желтые щеки Тиррана покраснели.

– Зайди ко мне… – раздраженно прохрипел он в слуховую трубку. Секретарь не отозвался. Тирран дернул за сигнальный шнур, но странное дело, шнур вытянулся из отверстия в стене и обвис, а в слуховой трубке все еще что-то потрескивало, попискивало, слышались какие-то подозрительные шепоты, шорохи…

Между тем Жанна и ее спутник подошли к длинному дому с коваными решетками на окнах и скрылись в арке.

Тирран еще раз резко дернул за сигнальный шнур, который змеей обвился вокруг его шеи…