Текст книги "Избавитель"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– Собственно говоря, ничего… вообще-то я к тебе по делу…

– Понимаю, но у меня ничего нет для тебя… хотя… – Поколебавшись, Серафим вытащил из-под стопки книг пухлую рукопись. – Давно порывался сжечь ее…

– Неплохо, неплохо… – Листая рукопись, Савин устроился на продавленной кушетке. – Роман в письмах, божественно, нет, на самом деле, и какой тон… и эта игра с библейскими именами, но очень мрачно… надо повозиться, как-то оживить все это…

– И сжечь… все это прошлое… писал, чтобы ничего не сказать или сказать что-нибудь… жалкие невнятные вопли, никому не слышные и никого не трогающие… – Серафим глянул в окно. В мороси мутного мелькания медленно проявилась фигура девочки 13 лет, голорукая, тонконогая. Неровной, оступающейся походкой она приблизилась, прильнула к стеклу, слегка выпятив губы. Она смеялась…

Долетел голос Савина:

– В некоторых вещах ты божественно близорук…

– А ты чертовски… – Серафим накинул на плечи еще мокрый плащ, дернулся, зацепился за что-то рукавом.

– Куда ты?.. – Савин уронил рукопись. Сквозняк подхватил листки, и они с легким шелестом взмыли в воздух. – Постой, погоди…

21

Плавая в пыли, Писатель рылся в книгах, а Тирран ходил из угла в угол и нетерпеливо пощелкивал пальцами. Писатель его явно раздражал. От него веяло такой же смертной скукой, как и от книг.

– Нашел, вот, даже закладка сохранилась… и подчеркнуто… в год слияние Сатурна и Юпитера в созвездии Рыб зажглась звезда на востоке…

– Ладно, оставь это…

– Тогда я, пожалуй, пойду…

– Да, иди…

Писатель вышел.

Некоторое время Тирран стоял у окна, вглядываясь в темь за стеклами. За его спиной горел камин. Шипели, потрескивали сырые дрова. В стеклах подрагивали отражения, мерещилось разное. Вдруг там зажглись зеленые огни светофоров, как кошачьи глаза. Гремя помятыми крыльями и мигая огнями, в южные ворота Башни въехал лимузин.

«Ну, наконец-то…» – Тирран покосился на слуховую трубку, поднял ее. В трубке что-то щелкнуло, послышались короткие гудки. Он бросил трубку на рычаг, зябко повел плечами, чувствуя, как покрывается гусиной кожей, и закутался в плед…

Поднялся ветер. Он мутил воду, туманил зеркала, но Тирран не слышал всего этого, он спал, и сон его был похож на смерть…

Утром ни попугай, ни собака не могли его добудиться. Он лишь бессмысленно улыбался, обнажая лиловые десна. В солнечной смутности ему виделось лицо Жанны, вся ее гибкая, смуглая фигурка. Она приближалась легко и невинно. Шелест, шуршание шелка. Из темноты протянулись ее тонкие, узкие руки. Прозрачные пальчики коснулись его щеки. Он замер. Он переживал прикосновение…

Внезапно его ослепила тьма…

Безбровая дева задернула гардины и склонилась над ним.

– Просыпайся, ты все проспишь… – пробормотала она голосом Старика.

Тирран приоткрыл веки и некоторое время прислушивался к ее шаркающим шагам, она поливала герани, потом зло ущипнул попугая, пнул ногой собаку и ушел в купальню. В воде он пришел в себя.

Около часа Тирран принимал посетителей, теребя бахрому халата.

В два часа он поднялся в библиотеку, забывчиво полистал журнал, кроме пыльного запаха он ничего в нем не нашел, потом, между делом, продиктовал писцу указ.

Открыв пенал из сандалового дерева с узорами, писец осыпал указ пудрой и отставил чернильницу. Неожиданно откуда-то сверху на стол упал попугай, нахохлился, кашлянул зло голосом Саввы и опрокинул чернильницу. Указ покрыло огромное красное пятно. Писец сморгнул, испуганно покосился на Тиррана, поправил шапочку, съехавшую ему на лоб. Суеверный страх охватил его.

– Я п-перепишу…

– Да, сделай одолжение… впрочем, нет, не надо, будем считать, что он подписал указ, а?.. – Тиран улыбнулся одними губами. В дверь кто-то поскребся. – Да…

В кабинет вошел повар, промычал что-то, расшаркался, пьяно тараща глаза. Он ждал, слегка покачиваясь и разглядывая бронзовую статую фавна. Тирран стеснял и томил его молчанием. За спиной повара хлопали глазами, переминались с ноги на ногу несколько мальчиков. Тирран поморщился.

«Опять напился… и опять эти мальчики… зачем ему столько мальчиков?..»

– Никак нет… как стеклышко… – пробормотал повар. Каждый день он подвергался наказанию, но никак не желал исправиться.

– Ха-ха-ха… – попугай расхохотался голосом повара. Повар икнул, испуганно прикрыл рот. Тирран изумленно поднял брови. Он искривил губы. Он усмехнулся. Он захохотал. Смех резко оборвался. Сдвинув брови, Тирран отошел к окну…

На лужайке у солнечных часов уже шумела толпа. Тирран обратил внимание на худого, лысоватого господина в длинном сером плаще и в очках с дымчатыми стеклами, который стоял у ограды, увитой ирисом и виноградной лозой. Плащ ему был явно велик…

Рассеяно теребя пуговицы гульфика, лысоватый господин скользнул взглядом по окнам Башни, качнулся на тонких, кривых ногах, пожевал губы. Он был не в настроении. С утра он повздорил с женой и бежал прочь, яростно хлопнув дверью, преследуемый ее злым шипением:

– Уходи… убирайся ко всем чертям… к своей Мелузине…

Лысоватый господин знал несколько свободных искусств, любил собак для охоты и лошадей и умел рассуждать о вещах, в которых многие неопытны. Он был хронистом Тиррана и убирал с его пути опасных свидетелей прошлого: няню, которая знала, что в детстве Тирран мочился в постель, гувернера, заставшего Тиррана в роли карманного вора, поэта, которому Тирран читал свои довольно мутные стихи и многих других ничем не замечательных людей. Они иногда мерещились в памяти. Прошлой ночью ему привиделась девочка и так ясно, ее лицо, шея, худые ключицы, руки с тонкими, как будто прозрачными пальчиками. Когда она прикоснулась к нему, он почувствовал, что что-то сжалось и лопнуло внизу живота. Он проснулся от боли в паху и долго лежал, слепо уставившись на расписанный фресками потолок.

Лысоватый господин посмотрел на девочку 13 лет с рулоном афишек под мышкой и вздохнул.

«Она так похожа на мою девочку…»

Между тем, поставив ведерко клея, девочка наклеила на стену портрет Старика, знакомый всем улыбчивый и жуткий профиль. Взгляд лысоватого господина скользнул по портрету, по осколкам битого стекла, умножающим отражения девочки, по ржавому рисунку решетки, остановился, наткнувшись на сосредоточенно-угрюмое лицо господина в потертом клетчатом пиджаке. От него пахло вином и преступлением.

– Опять опоздал… – шепнул ему на ухо лысоватый господин, присвистывая, как астматик. – Сегодня в девять жди меня у парикмахерской…

– Только не сегодня… сегодня я никак не могу… – Фома вытер платком потное лицо, шею, близоруко сощурился.

– Как это не могу?.. – пробормотал лысоватый господин, стараясь поймать его убегающий взгляд…

– Не могу и все…

– Ну, как знаешь…

«Что это с ним случилось?.. и что случилось с ними со всеми… они просто не похожи на самих себя… – Слезящимся взглядом лысоватый господин оглядел толпу, теснящуюся на лужайке у песочных часов, и не смог найти никого, кто бы его не раздражал. – Варварский край, здесь человека легче убить, чем спасти…» – подумал он и, раскрыв зонт, пошел к набережной…

Из окна Башни Тирран все еще наблюдал за лысоватым господином. Вот он нырнул в арку и тут же в ужасе вынырнул с раскрытым над головой зонтом, преследуемый целой армией крыс. Они переселялись из подтопленных подвалов. Тирран вытер вспотевшие вдруг ладони. Его потрясло зрелище и им уже начало овладевать предчувствие надвигающейся беды. Неожиданно осипшим голосом он отдал необходимые распоряжения. Повар с мальчиками удалились…

– Я тоже могу идти?.. – Писец растерянно улыбнулся, поправил шапочку.

– Да, иди, нет, постой… – Писец застыл в каком-то странном поклоне. Тирран порылся в бумагах на столе. – Передай это в канцелярию…

Писец удалился. Он слегка подволакивал ногу и прихрамывал.

Скрипнула потайная дверь и из-за драпировок вышел Секретарь. Поглаживая зеленоватую, выщербленную бронзу, Тирран слушал его доклад.

– У них нашли старые книги с чертежами и подробными описаниями подземелий Башни… по всей видимости, они надеялись найти в них указания на какой-нибудь потайной ход, достаточно хорошо сохранившийся, чтобы можно было им воспользоваться… – Секретарь спешил, путался, проглатывал окончания фраз.

– Дальше-дальше…

Секретарь вытащил из кармана батистовый платок…

– Вот… – Он протянул Тиррану платок.

– Это ее платок?.. – Прижав платок к губам, Тирран ощутил легкий, едва уловимый аромат бегоний.

Вдруг в стенах что-то зашуршало, пол как будто поплыл под ним. Он покачнулся.

– Что это было?.. спросил он, слегка заикаясь и обнимая фавна.

– Не знаю…

– Ладно, иди и смотри за ней в оба…

Пятясь, Секретарь вышел.

За окном уже расцветал вечер среды. В сквере мальчишки играли в войну…

22

Выпив вина, Агент сел писать рапорт. В доме, за которым он наблюдал уже несколько дней, как будто никто не жил, но там что-то происходило, слышались странные звуки, скрипы, скрябы, сами собой вспыхивали блуждающие огни, блики, они медленно выплывали из темноты, как светляки, падали, метались туда и сюда по темным окнам, на короткое время гасли, снова вспыхивали. Может быть, огни зажигал призрак бывшего хозяина? Обстоятельства его странной смерти так и остались невыясненными. В рапорте упоминался и пустующий сарай, бывшая конюшня Графини, которую неделю назад Дуров приспособил под театр.

Пальцы свела судорога, Агент выронил ручку. Из головы не выходил разговор с женой Дурова, которую он разыскал накануне в сером доме на набережной с каким-то парализованным стариком.

– Если вы ко мне, то проходите, не стойте в дверях… – Она вытащила из-под старика выцветшую пятнами подстилку. Испытывая странное чувство неуверенности, Агент огляделся. Цветочные обои, тусклые шкафы, кипы книг. Вспомнилось детство, старик-учитель, к которому он иногда заходил, чтобы что-нибудь узнать о другой жизни. Старик жил один среди засушенных бабочек и книг. Вспомнился запах полыни и странный аромат бледных синих цветов в вазе с узким горлом… – Что вы так на меня смотрите?.. да, вот так мы и живем… ужасное и унизительное положение… а ведь его имя известно любому школьнику… вы проходите, садитесь, прошу вас… – Неловко с краю агент присел на потертый плюшевый диван. – Извините меня, выгляжу ужасно… я три ночи не спала… вы знаете, иногда он пугает меня, вдруг будит среди ночи, вцепится в рубашку и начинает расспрашивать о своей жене… уже год прошел, как она умерла, а ему все чудится, что она приходит к нему по ночам… он так любил ее, а теперь боится… но больше всего он боится сойти с ума… как-то ночью просил меня, чтобы я его усыпила… он уже и стрелялся, но промахнулся, пулю извлекли… сколько еще ему мучиться?.. неделю, месяц, год?.. – Несколько неуклюже и с некоторым кокетством она поймала Агента за руку и заговорила громким шепотом, так, чтобы мог услышать старик. – Здесь все пропитано ее присутствием, или, вернее, ее отсутствием… посоветуйте, что нам делать?.. может быть, нам переехать на другую квартиру или вообще уехать из города?.. – Агент не сводил с глаз с женщины, опьяняясь ее потускневшей красотой и запахами прошлого. Она понизила голос. – А я вас помню…

За стеной что-то звякнуло. Послышались шаги, голоса.

Рука женщины повисла в воздухе, все стало по своим местам. Наваждение рассеялось…

Как бы там ни было, но женщина рассказала Агенту слишком много, наверное, даже больше, чем нужно, и он был напуган. Каким-то непонятным образом в эту странную историю с покушением у парикмахерской и покушением, которое разыгрывалось на сцене театра, вплелись имена многих из тех, кого он знал…

Агент обошел комнаты, ненужно трогая, переставляя вещи. Вспомнилось местечко под Тоцком, где он проводил каждое лето, увиделся дом на сваях и так ясно и жутко. От дома к воде тянулись шатающиеся мостки. Она стояла у воды, поблескивая карими глазами, тоненькая, как тростинка, с тощими рыжими косичками. Даже теперь он испытал волнение. Она приходила к нему среди ночи, вот так, не таясь и не принуждая себя ни к чему, осыпала его ласками, снова и снова, он скупо, неловко отвечал и потом, когда она убегала, долго не мог успокоиться и заснуть, ему не хватало ее близости, он даже решился позвать ее, но пришла мать, перевернула горячую подушку, поцеловала его и ушла, оставив ему ее нежность, на которую он отвечал во сне с еще большей нежностью и не отпускал ее до утра…

Вдруг, повинуясь минутному порыву, Агент выдвинул из-под кровати чемодан. Вспышка молнии озарила комнату. Он испуганно поднял голову. И комната и вещи представились какими-то ненастоящими. Раскаты грома прокатились над городом. Зашумела листва. Город исчез за стеной дождя.

Агент лег на кровать лицом к стене, погасил лампу. Некоторое время он лежал, не шевелясь, уткнувшись лицом в подушку, пропитанную потом и несбывшимися мечтами…

Булькнул звонок. Бледный, растрепанный, мигая глазами, Агент открыл дверь.

– Привет…

– Привет… – Агент с трудом узнал Серафима. – Входи, чего ты ждешь, конца света… – Воодушевления в его голосе не слышалось.

– Тут такое дело, я опять оказался в роли Вергилия… из-за меня совершенно невинные люди попали в жуткую историю… нужна твоя помощь…

– Ты, случайно, не работаешь в этой гадской газете?..

– Что?.. – Машинально Серафим нащупал газету «Патриот», торчащую у него из кармана плаща. – Нет… я прошу тебя, устрой мне встречу с Иосифом или хотя бы дай мне его адрес…

– Увы, теперь другие времена… – Не в силах сопротивляться раздражению, Агент все же улыбнулся. – Не обещаю, но попробую чем-нибудь помочь… рюмку коньяка, или вермута?.. нет?.. нет, так нет, на нет и суда нет… – Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, погрузился в свое обычное состояние, но он видел даже с закрытыми глазами, как Серафим презрительно резким жестом приподнял шляпу и ушел…

Агент приоткрыл веки. Его блуждающий взгляд скользнул по сникшим фиалкам в горшках, наткнулся на клетку. Она была почти готова. В свободное от дежурства время он делал клетки для птиц и продавал их на птичьем рынке.

Не выдержав, Агент подошел к окну. За Серафимом, как привязанный, шел господин в сером плаще и шляпе. Это была фирменная одежда людей из Тайной Канцелярии. Агент рассеянно провел ладонью по лицу, заросшему трехдневной щетиной.

Неожиданно ударили часы. Невольная дрожь пробежала по спине Агента. Отгоняя неприятные мысли, он считал про себя удары. Пробило девять. Он пнул ногой чемодан и отправился на дежурство, даже не вспомнив, что надо было бы побриться и сменить рубашку…

Агент вышел из дома и углубился в переулки старого города. На улицах было тихо и безлюдно. На мгновение ему даже показалось, что он один остался в городе. Он невольно приостановился и глянул по сторонам. Кое-где в домах тускло светились окна, на некоторых балконах трепалось обвисшее и мокрое белье.

Через полчаса Агент был уже на месте.

– Извини, что опоздал… какие новости?.. – спросил он напарника, устраиваясь под навесом.

– Никаких…

– Мне кажется, мы зря здесь сидим, он уже не придет…

– Не придет, так не придет…

– Ты знаешь, я начинаю верить в этого Избавителя… может быть, он на самом деле что-то изменит, хотя это и не под силу одному человеку… с другой стороны… помню, у бабушки была такая потрепанная книга с латунными застежками, она всегда лежала полураскрытая в ее комнате на пианино, а потом бабушка стала прятать ее от отца на чердаке… мой отец больше боялся не Бога, а Пилада и его ищеек…

– Тсс…

– Ты меня напугал… да пусти же меня… что ты там увидел?..

– Мне показалось…

Начался дождь, время как будто остановилось. Агент присел на корточки. Он потратил несколько спичек, чтобы осветить часы, которые носил на правой руке. Спички вспыхивали и, шипя, гасли.

– Который час?.. – спросил Агент.

– Скоро полночь… и погода вполне подходящая, так что сегодня он обязательно придет… однако и вид у тебя…

– Неважно себя чувствую… весь день проспал…

– Тсс…

Послышались шаги. Из переулка вышла рыжеволосая дева в черном, волоча за собой мокрую накидку, как павлиний хвост. Волосы распущены. На лице выражение какого-то тихого страдания. Увидев Агента, дева мутно улыбнулась.

– Вы не проводите меня?.. – Она застыла в полуреверансе.

«Это же Афелия…» – Агент узнал ее. Как-то он видел ее у Клары. Это было перед его отъездом в командировку на север. Клара не пришла проводить его и довольно холодно ответила на его отчаянное письмо, ему не хватало ее тепла, нежности. Вспомнилась комната с выходом на террасу, звуки музыки, пение, звоны цикад, увиделся запутавшийся в розах ее шарф. Она стояла у терракотовой вазы с узким горлом, облитая лунным светом. Он так ясно увидел ее двоящееся бледное лицо, тонко очерченное, усыпанное серебристыми блесками…

Уже поблекшая, но все еще элегантная, в мантилье расшитой темным цветом она стояла перед ним.

– Так вы проводите меня?..

– Да, конечно… – отозвался Агент, подумав немного и не глядя на нее.

Некоторое время они молча шли по лабиринту настороженно притихших переулков. У серого дома на набережной она приостановилась.

– Вот здесь я и живу… – Не дожидаясь, пока Агент справится со своей нерешительностью, дева поцеловала его. – Вы, наверное, думаете, что я сумасшедшая… – Уже в дверях она обернулась. – Может быть, зайдете?..

– Нет, не могу, я на дежурстве…

– Ну, хорошо, в другой раз…

Дверь захлопнулась и тут же распахнулась. В полосе света обрисовалась фигура Астролог. Он возвращался домой и казался удрученным. Об этом свидетельствовали опущенные уголки губ. Агент проводил его взглядом. На перекрестке Астролог приостановился и вытер глаза, как-то нелепо озираясь. Ему опять вдруг почудилось, что он в каком-то другом городе…

Вернувшись к дому на Болотной набережной, Агент обнаружил, что его напарника нет на месте. Он нашел это немного странным. Глянув на часы и отметив про себя, что до смены осталось еще три часа, он сел, кутаясь в промокший плащ. Вскоре он заснул. Спал он, как убитый…

Огни растаяли в тумане утра. Просветлело…

Из щели в заборе высунулся малыш, весь черный, как бесенок. Малыш огляделся и, увидев спящего Агента, протиснулся дальше в щель, потом, переваливаясь с бока набок на своих пухлых ножках, подошел к Агенту, склонился над ним и потянул его за нос.

Агенту почудилось, будто он на тонущем корабле. Хватая ртом воздух, он громко всхлипнул и вскочил на ноги.

– Что?.. что такое?..

Малыш испугался и расплакался, а Агент рассмеялся и как будто помолодел на несколько лет.

– Ну-ну, не плачь, ты же мужчина… – Хриплый голос Агента еще больше напугал малыша и он заревел. Агент заговорил другим голосом. Малыш затих, прислушался. Лупая глазенками и вздрагивая, он потянул Агента за полу плаща, пнул его ногой.

– Дядя…

– Ну что тебе нужно?.. подожди, не мешай…

Из дома с террасой, затянутой проволочной сеткой, вышел незнакомец с багровым пятном на лбу. В ту же минуту из-за туч выскользнуло солнце, окружив незнакомца ореолом. Ослепленный, Агент невольно зажмурился, и тут на него налетела целая стая бродячих собак. Размахивая зонтом, пятясь, Агент отступил к арке, в которой скрылся незнакомец.

В темном дворике, затянутом паутиной бельевых веревок, незнакомца не было. Агент пересек двор и увидел у сарая, приспособленного Дуровым под театр, мальчика 13 лет и рыжеволосую девочку. На двери сарая висел ржавый замок.

Агент поймал мальчика за руку.

– Куда делся этот господин с пятном на лбу?.. ну, говори, чего ты ждешь, конца света?..

– Я никого не видел… – С подкупающей наивностью мальчик заморгал глазами.

– А я видела… – Девочка хихикнула, прикрыв рот грязной ладошкой, и как лягушонок, скакнула в лопухи.

– Она сумасшедшая… спит на голых досках и питается размоченным горохом…

– А он сидел в исправительной колонии для малолетних преступников… это там, на Чертовом острове…

– Ну и что?.. – Мальчик шмыгнул носом, нерешительно улыбнулся.

Со спины к Агенту подкрался бесенок.

– Фи… и охота тебе допрашивать каждого дурака… – Малыш надул под носом пузырь и поглядел куда-то поверх головы Агента.

– Что ты видел, говори… – Агент сунул в ладонь малыша монету с профилем Саввы. – Ну, говори же…

– А что говорить?.. – Малыш подтянул обеими руками сползающие штаны.

– Ты его видел?..

– Не-а… не скажу… – Малыш изобразил что-то, помогая себе жестами и гримасами, и бросил монету с профилем Старика под ноги Агенту, после чего, как мышь, шмыгнул в щель в заборе…

– Вот бесенок… – Агент подобрал монету и, путаясь в бельевых веревках и обвисших простынях, пошел вдоль забора. Сделав несколько шагов, он оступился, испуганно вскинул руки, пытаясь удержать равновесие, и сполз в яму. После нескольких одинаково безуспешных попыток выбраться из ямы, он скорчился на дне…

По спине скользнуло что-то холодное, как змея. Агент весь передернулся и поймал разлохматившийся конец веревки. На краю ямы маячила фигура незнакомки.

– В следующий раз будьте осторожней… – Незнакомка едва заметно улыбнулась.

С помощью незнакомки Агент выбрался из ямы.

– Даже не знаю, что сказать… я вам так благодарен…

– Вам надо привести себя в порядок…

– Мне, право, не ловко… – пробормотал Агент и вскользь, несколько ошеломленно глянул на дом, из которого одна за другой вылетали птицы.

Откуда-то набежали дети и, смеясь, увлекли его в дом, навалились, раздели, ничего не оставили на своем месте, едва не задушили, и после ада он тут же попал в рай…

Мальчик 13 лет предложил ему выпить вина. Агент отказался и, кутаясь в простыню, сел на колченогий стул, тут же и опрокинулся на хохочущих малышей. Мальчик 13 лет бросился ему помогать, и они столкнулись лбами, так что искры посыпались из глаз и в голове зашумело. Потирая лоб, он отступил к кровати. Взвизгнула собака. Он отдавил ей лапу. Жалко скуля, собака забилась под кровать. Уже ничего не понимая, Агент опустился на кровать.

На расшитой цветами занавеске, перегораживающей комнату, как в китайском театре, играли тени…

«Странно… такое впечатление, как будто я уже был здесь… этот створчатый шкаф, приставное зеркало, резной комод, терракотовая ваза с узким горлом, заводная балерина… а это, наверное, ее родители…» – Он откинулся на подушку, рассматривая портрет, висевший в простенке между окнами.

Вспомнилось детство, дом на сваях, мать. Она как будто выплыла из полутьмы зеркала. Лицо вытянутое, скулы слегка нарумянены, глаза подведены черным карандашом. Он зарылся лицом в переливчатые складки ее юбки. Ему было не больше 3 лет, из складок юбки он с любопытством разглядывал незнакомца.

– Это твой дядя… – сказала мать. Помедлив, незнакомец переступил порог. Малыш попятился, цепляясь за юбку матери. Юбка упала.

– Ах… – Мать подхватила юбку. – Вот чертенок…

Незнакомец хмуро улыбнулся и, повесив дождевик и шляпу на гвоздь за дверью, прошел в комнату. Минуту или две малыш прислушивался к их голосам, потом стащил с гвоздя дождевик и шляпу незнакомца, напялил на себя и, стуча пятками, вбежал в комнату.

– Перестань баловаться… без отца ребенок совсем от рук отбился… – Мать отобрала у малыша дождевик и шляпу, а он уже, вытянув шею, гудел в помятый хобот граммофона:

– Я светопреставление…

Агент улыбнулся каким-то своим мыслям…

Хрипло залаяла собака. Хлопнула дверь. Агент слегка сдвинул занавеску на окне. Сквозь заляпанные грязью стекла увиделся малиновый околыш службы охраны, обрисовалось чье-то лицо, синий, плохо выбритый подбородок.

«Вот черт… – Агент нащупал в кармане брюк недописанный рапорт, чиркнул спичкой. Листок съежился, обуглился. – На всякий случай, чем черт не шутит…»

Донеслись голоса:

– Как ты думаешь, он уже заснул?..

– Помолчи ты…

– Сам помолчи… ты знаешь, он так похож на нашего соседа…

– Ну, похож и что дальше?..

– Нет на самом деле, вдруг он тоже из конторы Пилада?..

– Ты думаешь, что они там все на одно лицо?..

– А-ну-ка, марш спать…

«Боже мой, это же голос Клары…» – Агент невольно привстал.

Занавеска качнулась. Клара выросла перед ним, как цветок, распустилась в призрачной и прозрачной пустоте комнаты, манящая и меняющаяся.

– Вы еще не спите?.. – Клара слегка смутилась, поправила оборки на груди.

– Клара, ты меня не узнаешь?.. это же я… – Губами он тронул, нежно куснул ее ухо. Она вздрогнула, напряглась…

Всю ночь за окном звонили, не уставая, цикады…