Текст книги "Подопытный материал (СИ)"

Автор книги: Юрий Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Часть 4
Шерданд

Глава 1

Куратор прилетел весной – Катя оказалась права. Однако в этот раз он появился раньше, когда снег только начал таять.

«Шайба» беззвучно приземлилась на развалинах девятиэтажки, где я лениво перекладывал бетонные обломки. Катя как раз пришла меня проведать.

Куратор, возникший из ниоткуда, вежливо приказал загружаться, а внутри мы встретили Зою и Николаевича. Дальше все пошло, как обычно: все четверо потеряли сознание, а когда очнулись, нас распределили по каютам.

В столовой, где мы, одетые в комбинезоны, ели какую-то серую размазню, я задал вопрос, волновавший всех:

– Куратор, а где остальные?

– Они не подходят для дальнейшего сотрудничества.

Сволочь он все-таки, этот Куратор! Сначала семьи разрушил, а теперь они ему не подходят. Боюсь, наших товарищей уже нет в живых. А может, они догадались в метро спрятаться?

– А я подхожу? – спросил я еще раз.

– Да, вы важное вспомогательное звено.

Вот это сказал! Может ли вспомогательное быть важным? По-моему, это взаимоисключающие понятия.

– А кто основное звено?

– Екатерина.

Ну, ни фига себе!

– Почему?

– Она предвидит.

– Что предвидит?

На последний вопрос Куратор не ответил.

– Ну, и что ты предвидишь? – спросил я Катю уже в нашей комнате.

– Нашел предсказательницу! – рассмеялась она – Что ты этого робота слушаешь? Лучше спинку мне почеши, пока нас в эти гробы не загнали… Интересно, нас гулять будут выпускать?

– Вы находитесь в космосе – прогулки здесь невозможны, – Куратор вмешался в наш разговор.

– А это разве не дом?! – изумилась Катя.

– Это корабль для межзвездных перелетов, – ответил невидимый собеседник.

С ума сойти! Оказывается, мы летим в космосе.

* * *

Двери наших кают выходят не в коридор, а в еще одну большую комнату с диванчиком и полом, покрытым лохматым ковром. А уж отсюда мы попадаем в столовую и тренажерный зал.

В тренажерном зале бывает еще кто-то, кроме нас. Некоторые тренажеры можно остановить в разном положении, по ним я и заметил, что на них другие работали. Наверно, и в столовой то же самое, но там постороннее присутствие заметить не получается.

Тренажеры мне пришлись по душе: приятно ощущать свою силу. Я теперь в свободное время в большом помещении еще и гимнастикой занимаюсь. Благо, выйти туда из каюты мы можем в любой момент, если, конечно, не спим.

Где-то дней через десять Куратор нашел нам еще одно занятие. Оказывается, на корабле есть симуляторы – именно этот термин определил наш хозяин. Проходишь в дверь и попадаешь в кабину таблетки с привычным креслом и стандартным пультом. Ощущения те же, картинки на экране похожи на земные – замечательная игрушка.

Как и раньше, нет ни книг, ни телевизора, но нам не привыкать – перебьемся.

* * *

Я в панике. Мы с Катей лежим на кровати, комбинезоны давно сняты и убраны. Казалось бы, вот она – обнаженная и соблазнительная женщина. Только желание отсутствует совсем. Не возбуждают меня пленительные выпуклости и манящие ложбинки. Не хочу я Катю.

Сразу мысли дурацкие в голову полезли. Вдруг это навсегда? Не заболел ли я? Да и самой Кате, кажется, до меня дела нет – она о чем-то своем думает. Что она скажет, когда поймет?

– Прости, Сереженька, но любовью заниматься пока не будем. Нельзя нам – Куратор запретил… А почему – знаешь?

Признаться, я и не пытаюсь найти ответ. Впервые в жизни я рад тому, что женщина отказывает мне в сексе.

– У нас ребеночек будет, – шепчет Катя.

Женщина, собирающаяся подарить сына или дочь любимому мужчине, должна выглядеть хоть капельку счастливой. А у Катеньки на лице – только беспокойство.

– А ты уверена?

– Мне Куратор сказал.

Наш хозяин в разговор больше не вмешивается. Ну, и что задумало это электронное чучело? Очередной эксперимент? Допустим, родить Катя должна нормально, ведь медобслуживание здесь замечательное. А дальше? Что ждет нашего ребенка?

– Все будет хорошо – стараюсь успокоить Катю, – Если тебе разрешили рожать, значит, ребенок для Куратора важен. Он о нем заботиться будет.

– А ты?

– А я его любить буду… Как тебя.

* * *

Сексуальные желания у меня так и не появились. Понятно, что тут Куратор посодействовал. С одной стороны, неплохо, ведь я хорошо помню, как не знал, куда себя деть, когда Маша беременна была. Только вдруг это навсегда?

Катенька довольно быстро свыклась с новым положением и принялась изводить Куратора вопросами и просьбами, которые через некоторое время стали больше походить на приказы. Я с изумлением наблюдал, как наш хозяин безропотно и старательно исполняет ее пожелания.

Вот гад! Со мной разговаривает через раз, а с Катенькой – сама внимательность и предупредительность. Правда, лапочка он только тогда, когда дело касается будущего ребенка, а в остальном остается прежней сволочью.

– Куратор, ребенку будут нужны пеленки. Ты их сделаешь? – поинтересовалась Катя.

– Такие?

Из окошка в стене большой комнаты на стоящий рядом стол выползли квадраты толстой мягкой ткани. Пеленки моя супруга одобрила и даже попыталась унести их в нашу каюту, но Куратор не позволил.

Сложить постельные принадлежности для будущего ребенка наш правитель разрешил только на полу в большой комнате. На следующий день ковровое покрытие поглотило пеленки. Та же история случилась с погремушками, мягкими игрушками и детскими книжками.

Похоже, Куратор приучал Катю к следующему: когда придет время, ребенок получит все, что нужно.

Мне же эта сволочь не дает ничего – просить бесполезно. Все знает и все может, а делиться не хочет. Просил я у него и компьютер, и учебники, и детективы – никакого толку. Даже письменных принадлежностей не дал.

Кстати, и Катеньке он отказал и в любовных романах, и в пряже с вязальными спицами.

Несмотря на округлившийся живот, моя жена, как и я, много времени проводит на симуляторах.

* * *

У нас теперь дочь, и Катя назвала ее Ларисой. Я против этого имени возражал, но меня особо и не слушали.

– Я рожала – я и назову, – заявила Катя.

Впрочем, я укоротил имя дочери и теперь зову ее Ларой или Ларкой. По-моему, так гораздо симпатичнее.

Большая комната превратилась в детскую. Спит наша дочь в таком же большом ящике, как и мы все. Единственное отличие – всегда прозрачная снаружи крышка.

Вещей у Лары немного: из одежды – только комбинезон, как и у взрослых, только маленький, да игрушки, появляющиеся и исчезающие по воле Куратора.

Катя кормит дочь грудью. Периодически Куратор выдает бутылочки с непонятным содержимым. Ларка на аппетит не жалуется и высасывает все.

В целом, ухаживать за ребенком здесь легко и просто: еду готовить не надо, стирать не надо, переодеваем мы ее редко. Укладывать – никаких проблем: стоит только положить ее в ящик, дочурка засыпает. Если учесть, что нас четверо взрослых на одного ребенка, то воспитание малышки оказывается совсем необременительным занятием.

Лара быстро начала осмысленно смотреть по сторонам и улыбаться. В свое время она поползла и стала садиться, потом пошла и заговорила.

Тут выяснилось, что из четверых взрослых девочка по непонятной причине выделяет именно меня.

Просыпаясь, она первым делом искала меня и, увидев, бежала ко мне, звонко крича:

– Папка!

Катя немного ревновала, но позже сделала вывод:

– Дочка просто похожа на меня: я без тебя не могу, и она тоже.

Поскольку ко мне еще и способность к сексу вернулась, я вполне обоснованно считал себя счастливым человеком.

* * *

Сколько мы летели, и как считается возраст человека в космическом полете – не знаю. Моя дочь превратилась в озорную девицу лет трех от роду, и к этому времени наш перелет завершился.

Инструктаж продлился недолго.

– Планета обладает необычным магнитным полем и нестандартным гравитационным излучением, – сообщил Куратор. – У беспилотных спускаемых аппаратов наблюдается отказ электронных устройств. Ваша задача: войти в верхние слои атмосферы, дождаться отказа автоматики и, перейдя на ручное управление, подняться в безвоздушное пространство… Дальнейшие указания последуют.

– Ты что-нибудь понял? – спросила Катя, когда мы занимали места в кабине с двумя креслами.

– А что тут понимать? Задача простая, только думаю, что нам, как всегда, рассказали не все.

– Ага. Наверно, разбили десятка два беспилотников, а теперь нас послали.

Унылое настроение оказалось небеспочвенным. Едва мы вошли в плотные слои атмосферы, у корабля отказало все: не только связь и автоматическое управление, но и двигатель. Ручное управление оказалось бесполезным. Наступила темнота.

Устройство летательных аппаратов и назначение кнопок и переключателей на пульте управления нам никто не объяснял – до всего мы доходили своим умом. Рычажок с нарисованным рядом парашютом я заприметил еще на Земле, да и Катя о нем знала. Тогда дотрагиваться до него мы не рискнули, но решили, что это катапульта для спасения экипажа. Пришло время это проверить.

Я на ощупь нашел рычажок и попытался его пошевелить. Переключатель подался в одну из сторон. Несколько рывков подтвердили, что предполагали мы правильно.

Кажется, стремительное падение сменилось плавным спуском, но последовал еще один сильный удар, от которого мы чуть не вылетели из кресел. Чуть погодя, наша кабина ударилась обо что-то, замедлила движение, потом поднялась вверх и закачалась.

– Похоже, в воду плюхнулись, – сказал я.

– Ага, она уже на полу, – ответила Катя.

Следовало выбираться. Видимо, наш спускаемый аппарат повредился от удара. На пульте имелся рычажок, рядом с которым имелся нарисованный открытый люк. Кажется, Катя нащупала нужный переключатель.

Я услышал ее возглас:

– Нашла!

Над головой что-то грохнуло, на меня посыпались мелкие обломки непонятно чего, запахло горелым. Однако светлее не стало, и выхода на волю не появилось.

Я встал на кресло и, задевая Катины руки, принялся ощупывать потолок.

– Обшивка изнутри поотлетала, – хрипло сказала Катя, стоявшая на своем кресле. – Должен быть какой-нибудь рычаг или штурвал.

Мы нащупали и какое-то колесо, и целых три рычага. Рычаги не поддавались даже совместным усилиям, а штурвал нам удалось стронуть с места, и он все легче и легче закрутился против часовой стрелки.

В конце концов штурвал застопорился, но ничего не произошло.

– Может, тут люк, и его надо просто поднять? – предположила Катя.

Сколько мы ни упирались в потолок, результата не добились. Снизу слышался плеск, капсула заполнялась водой.

– Давай еще рычаги попробуем, – предложил я.

Все три рычага неожиданно легко опустились, и с дребезжанием открылся люк в потолке.

Дневной свет ослепил – что находится вокруг, мы рассмотрели не сразу. Собственно, разглядывать было нечего: с трех сторон – вода до горизонта, с четвертой – берег, высившийся в полукилометре, не меньше.

Капсула быстро оседала. Мы сползли в воду и поплыли в сторону берега. Других вариантов что-то не просматривалось. Буквально через три-четыре метра я почувствовал, что бултыхаюсь в воде, как поплавок: комбинезон не только не промокал, но и создавал дополнительную плавучесть.

До земли мы доплыли без происшествий, время от времени спокойно отдыхая.

Глава 2

На суше нас ждали. С десяток невысоких коренастых мужчин с интересом наблюдали, как мы выбираемся из воды. Мужички, как мужички – черноволосые, бородатые, одеты в полотняные штаны и рубахи, на головах – панамки потешные. У каждого в ножнах на поясе имеется короткий меч, у некоторых – еще и копье, у других – лук за спиной.

Когда мы вышли на берег, нас окружили, а один из воинов что-то грозно прокричал. Мы с Катей ничего не поняли и ничего не ответили.

А ведь они совсем маленькие! Даже Катя на полголовы выше любого аборигена, а я – на целую голову. Правда, слабенькими их не назовешь: плечи широкие, руки сильные, да и худобой ни один из них не страдает.

Еще одна общая примета – здоровенные носы. У нас обладатели таких рубильников обычно удостаиваются обидных прозвищ.

Длинноносый и горластый командир опять что-то проорал, коротышки взгромоздились на своих скакунов и направили на нас свои копья. Между прочим, наконечники стальные. Нам в ответ предъявить ничего не удалось, поэтому мы пошли в указанном направлении, разглядывая конвоиров и их животных.

Скакуны были под стать всадникам: приземистые и массивные. Пожалуй, больше всего эти четвероногие животные походили на ослов с короткими ушами, а еще на голове у них короткие рожки имелись.

Довольно долго шагали сначала по пыльной дороге, потом по каменной мостовой. Тростниковые хижины сменились домами из серого камня, но тоже с тростниковыми крышами.

Прохожим, похоже, нас рассмотреть очень хочется, но зеваки стражников побаиваются и шарахаются от них весьма проворно. Местные жители мне кажутся похожими друг на друга. Женщины здесь тоже невысокие, плотные, а носы у них просто огромные.

Нас привели к каменному забору, открыли деревянные ворота, укрепленные железными полосами. Похоже, добычу решили показать руководству. Одежда у вышедшего начальника такая же, как и у всех – полотняные штаны, да рубаха. Думаю, это из-за жары – солнышко тут здорово припекает. Только у этого мужика на панамке кожаные полоски нашиты, а на них бляшки из светлого металла поблескивают – кажется, серебро. На рукавах – тоже полоски с бляшками, и портупея побогаче.

Руководитель вопить не стал, командовал спокойно. Впрочем, зачем ему голос повышать? Это маленьким начальникам орать приходится, а к солидным людям подчиненные прислушиваться должны.

Нас заставили снять комбинезоны и выдали длинные полотняные рубахи да сандалии, как у всех.

Пока переодевались, один из стражников по уху от Катеньки получил. Насколько я понял, за попытку потрогать ниже спины. Смелый исследователь получил еще и ногой по мягкому месту от маленького начальника. Лягался местный сержантик качественно – у нас мог бы футболистом стать или в самбисты-каратисты пойти.

Дальше все пошли пешком в сопровождении большого начальника. Через несколько минут встали у других деревянных ворот в каменном заборе.

Ограда здесь высоченная, а ворота не простыми полосами окованы, а узорчатыми накладками, из которых целый орнамент получается – красиво. Каменная мостовая чистая и ровная. У входа охранники с копьями стоят, таращатся свирепо.

Сразу войти не разрешили. Выскочил какой-то пузатенький мужичок без панамки с серебряными бляшками на воротнике рубахи, выслушал большого начальника и ушел. Через какое-то время нас завели во двор.

Из двухэтажного каменного дома вышел совсем большой начальник с золотыми бляшками на панамке и на рукавах – похоже, местный князь или граф. Этот совсем спокойно говорил, а все его глазами ели и за малейшим движением следили.

От князя пошли обратно к большому начальнику. Там нас с Катей посадили в тележку, запряженную рогатым осликом, и куда-то повезли в сопровождении сержантика и еще четверых верховых стражников.

Дорога шла под гору. Через некоторое время наши охранники стали морщить свои внушительные носы, потому что ощутимо запахло дерьмом. Вскоре вышли к берегу речки, от которой и воняло. Похоже, это у них такой канализационный коллектор.

Низкорослый командир поорал, и от противоположного берега отчалила лодка. Хмурый большеносый мужчина дождался, пока мы, то есть я, Катя и сержантик, заберемся в лодку, сел на весла и повез на ту сторону реки.

Там маленький начальник жестами объяснил, что нам с Катей обратно за речку путь заказан. Хмурый мужик провел нас сотню метров вниз по течению пахучей реки, подвел к маленькому ручью и показал на следы раздвоенных копыт, во множестве видневшихся на глинистом берегу.

– Дрюли! – сообщил он.

Из последовавшей пантомимы мы поняли, что трогать этих дрюлей нельзя, а за нарушение запрета нас могут укоротить на голову. Хмурый отправил нас дальше вниз по течению реки-вонючки, а сам вернулся. Вскоре мы увидели отплывающую лодку, в которой сидели сержантик и Хмурый.

– Тебе не кажется, что мы легко отделались? – спросила Катя.

– Ага, даже панамки не дали! Загнемся тут от солнечного удара.

Впрочем, жена, как всегда, права. Нас оставили в живых и даже не посадили в тюрьму или клетку, чтобы показывать, как зверей в зоопарке. С другой стороны, в неволе кормят, а нам о пропитании, похоже, придется самим. А кушать, между прочим, хочется, и во рту пересохло.

* * *

Напились мы из ручья, вернувшись и немного поднявшись по его течению. Увы, есть захотелось еще сильнее.

От реки несет дерьмом, солнце жарит – кажется, кожа на открытых участках тела скоро начнет лопаться. Хорошо, хоть насекомых нет. Идем по самому берегу, справа – река, слева – густой кустарник, а за ним белеют скалы. До них не меньше километра.

Через какое-то время река расширилась, течение в ней замедлилось, а противный запах почти исчез. Или мы принюхались? Полоса, заросшая травой и кустами, сузилась и скалы пошли совсем рядом. К тому времени, когда растительность слева сошла на нет, жажда совсем одолела нас.

Во рту пустыня – даже разговаривать не хочется. Кажется, что горы слева достают до неба, но в сотне метров перед нами одинокая белая скала, отделенная от основного массива неширокой расщелиной. А в каменном склоне со стороны моря виднеется отверстие – пещера. Ширина входа – метра два, высота примерно такая же, и вглубь проход идет, не расширяясь и не сужаясь. Метров через пять пещера кончается – дальше завал из огромных камней. А в полумраке заметен влажный отблеск: впадина в камне заполнена водой.

Катя шустрее меня оказалась – припала к маленькому источнику и оторвалась от него только через несколько секунд.

– Попей! Холодненькая!

Действительно, вода оказалась холодной и вкусной. В самой пещере тоже прохлада – на солнце не хочется. Теперь у нас есть убежище, где можно укрыться и от жары, и от дождя.

Выходить все равно пришлось: голод не тетка, да и окрестности осмотреть надо. Река уже давно превратилась в залив – это море, судя по горько-соленому запаху. Между скалой и водой тянется полоса из песка и камней шириной метров двести.

До другого берега залива километра полтора-два, там кто-то живет: виднеются то ли хижины, то ли сарайчики. Море спокойное, вода только кое-где покрыта мелкой рябью. В целом, место неплохое.

Катя до моря не дошла – набрала охапку сухих водорослей и к пещере понесла. Все правильно: постель – дело женское. А мужчина должен семью кормить.

Насколько мне известно, у планеты три спутника. А они, как известно, порождают морские приливы и отливы. Судя по лужам у берега, сейчас как раз отлив.

У моря я не жил, но нетрудно предположить, что в это время на берегу можно поживиться чем-нибудь съедобным. Осмотр луж показал, что рыбы в них нет. Крабы по пляжу тоже не бегали. А вот моллюсков я набрал разной формы и размеров – целая гора получилась.

– Кать, ты устриц ела когда-нибудь?

– Нет. А ты что, сырыми этих улиток есть собрался? Давай костер разводить!

Катя оторвала полосу от подола своей рубахи – получилось некое подобие веревки. Остальное нам уже привычно, и огонь трением мы добыли.

Я хотел раковины целиком в костер побросать, но Катя на меня, как на сумасшедшего, посмотрела и заставила их камнем разбивать. Осколками раковин моя любимая ловко вырезала кусочки мяса из еще живых моллюсков. В общем, зажарили мы эти кусочки на прутиках – получилось что-то вроде шашлыка из морепродуктов.

Такого дерьма я не ел ни разу в жизни. Судя по виду Кати, она испытывала схожие ощущения. Впрочем, голод удалось перебить.

Жена отправилась на поиски съедобных растений, а я твердо решил ловить рыбу.

Расстояние между решением и исполнением зачастую получается большим. Как ловить? Сетей нет, рыболовная леска с крючком тоже отсутствовала. Сплести морды из прутьев я бы смог, но прутья для них нужно сначала нарезать. Увы, ни ножа, ни топора мне не выдали.

Я надумал сделать ловушки. Идея простая: выкладываешь на мелководье кольцо из камней, внутрь бросаешь жареных моллюсков и ждешь. Главное тут угадать с высотой каменной стенки, чтобы во время прилива рыба через нее переплыла и не смогла уйти, когда наступит отлив.

Пока я камни ворочал, Катя принесла целый ворох корешков и стеблей.

– Не отравимся мы ими? – поинтересовался я.

– А я только ту траву брала, которую кто-то ел.

– Кто?

– Понятия не имею. Только знаю, что у них копыта.

Я соорудил три ловушки, в две набросал слегка поджаренных моллюсков, а в одну – сырых, предварительно расколов их камнями. Катя отобрала у меня часть приманки и отнесла мясо морских обитателей к границе кустов.

Солнце опускалось за горы, вода поднималась, заливая ловушки, а Катя кормила меня корешками, запеченными в костре, и мясистыми стеблями, сваренными в большой раковине. Вкус у еды был непривычным, но куда лучше, чем у шашлыка из моллюсков.

– Хрюня! – восторженно прошептала Катя.

Мясо, которое она раньше отнесла к кустам, пришлось по вкусу какому-то животному. Хорошо рассмотреть зверя мы не смогли: далеко, да и смеркалось.

– С чего ты взяла, что это свинья? – спросил я. – Смотри, у нее хвост длинный.

– Ну и что? Зато копыта есть… Завтра побольше ей положу.

Уснули мы не сразу.

– Как там Ларка? – вздохнула Катя.

– Там Зоя и Николаевич, – я попытался ее успокоить. – Может, вытащат нас как-нибудь.

– Как? Сам знаешь, двигатели здесь отказывают. А Куратор и не знает наверно – считает, что дело в автоматике.

– А давай наберем темных камней и выложим на пляже крупную надпись: «Отказ двигателей». И информацию передадим, и покажем, где мы.

– Умный ты у меня.

Катя замолчала, и ее дыхание затихло и выровнялось.