Текст книги "Подопытный материал (СИ)"

Автор книги: Юрий Пронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11

Сколько людей выжило в городе? Может, двадцатая часть; может, десятая; а вполне возможно, что и больше. Ведь на окраинах в последнее время построили множество коттеджей. А в одноэтажном доме шансов выжить было намного больше, ведь на улице Овражной не погиб никто. Да и в районах, где стояли многоэтажки, мы с Витькой видели много людей.

Куда они все делись? Неужели остались в городе?

Там, где многие тысячи трупов, должен стоять жуткий запах разложения. А если к этому добавить скоропортящиеся продукты, хранившиеся в холодильниках? Мясные и рыбные консервы, хранившиеся в жестяных банках, вскрылись. Да и стеклянные банки обычно закрывают стальными крышками.

По всему выходило, что в городе должна стоять страшная вонь.

Впрочем, когда ветер дует со стороны ближайшего микрорайона, я не чувствую неприятных запахов. Может, дело в том, что мертвецы погребены под слоем обломков?

– Остался народ в городе, – развеял мои сомнения Большой. – Сам видел, когда с Полиной в аптеку ходили. Нам лучше до зимы туда не соваться: еще заразу какую-нибудь подхватишь… А вообще, жить в городе можно, потому что там все найти можно.

А ведь прав Большой. Конечно, город превратился в огромное кладбище, и пахнет там, вполне возможно, нехорошо. Только еда там есть: магазины на каждом шагу были, да и в любой квартире можно что-нибудь съестное найти. Стоит только в развалинах покопаться. Правда, неизвестно, что сначала найдешь: еду или покойника.

Воду дождевую собирать можно, а еще в магазинах питьевая вода в бутылках была. Да и до реки не так уж далеко. Жилье тоже не проблема: хочешь – новую лачугу строй или землянку копай, а хочешь – уцелевшие дома ремонтируй.

– Многие на дачи ушли, – сказал Витька. – У каждого второго за городом какой-нибудь домишко был… Уйти-то ушли, только зимовать им там плохо будет: домишки холодные, из еды только яблоки, картошка да моркошка, а больших магазинов и продовольственных баз рядом с дачами нет… Самые умные уходят оттуда – сам видишь, сколько у нас народу прибавилось. И все за последнюю неделю.

В общей сложности, если считать и овражных, у нас уже около двух сотен. Принимаем мы всех – не прогоняем никого. Каждому находим место и дело: лентяйничать сейчас нельзя. Кто-то домики строить помогает, другие дрова заготавливают, третьи кусты выкорчевывают: Василий Васильевич, несмотря на заморозки, продолжает пахать.

Витькин дом мы закончили и живем мы уже не в шалашах, а в нем. Печки пока сильно не топим, потому что и так тепло. Жилье получилось неплохое: большая кухня-столовая, шесть комнат, два туалета, ванная. Конечно, воду приходится ведрами носить, но канализация работает. Большой в свое время половину участка раскопал, а трубу вывел в овраг.

Собственно, у нас здесь на каждом участке готовый фундамент есть, и канализация сделана. Конечно, фундаменты теперь ослабли: арматура в бетоне в прах превратилась. Зато канализации ничего не сделалось, ведь там только пластмасса, да камень.

Комнат в нашем доме шесть, а семейных пар только пять: Мы с Катей, Витька с Полиной, Максим со Светкой, Николаевич с Зоей и Василий Васильевич с Валентиной.

* * *

Жильцы в шестой комнате появились только в середине ноября, перед тем как лег снег. Обычно к нам попадали люди, не обремененные большим количеством вещей: много на себе не унесешь. Эта пара пришла в сопровождении всей команды добытчиков, причем каждый из них нес какое-нибудь имущество супружеской четы.

Сзади Василий Васильевич вел Рыжего, запряженного в телегу. На ней тоже лежали вещи.

– Боевая женщина! – восхищенно поделился Витька. – Все хозяйство забрать заставила.

«Боевая женщина» оказалась невысокой и полной. Увы, молодость этой когда-то красивой женщины давно прошла – и морщинки на лице обосновались надежно, и седина в темных коротких волосах серебрилась заметно. Лет шестьдесят я бы ей точно дал, но, судя по словам Большого, возраст нисколько не повлиял на бодрость духа.

Рядом с женщиной легко шагал высокий худой мужчина. Вроде бы, и голова у него была полностью седой, и зубов во рту не хватало, а назвать стариком нового жителя язык не поворачивался. Может, из-за легкой походки, может, потому, что в руках и плечах чувствовалась сила. Смотрел мужчина тоже по-особенному: строго, очень внимательно. Казалось, ни одна мелочь от него не ускользнет.

Вот так у нас появились Константин Савельевич и Татьяна Сергеевна – супружеская пара, прожившая вместе сорок лет, вырастившая детей и внуков.

Я еще раз убедился, что Большой в людях не ошибается. Всего два новых человека появились, а как все изменилось!

Татьяна Сергеевна сначала разместила свое имущество. По-моему, не меньше половины привезенного оказалось соленьями и вареньями. Затем женщина обосновалась на кухне, и вскоре я понял, что приготовление пищи – это искусство, а Татьяна Сергеевна – самый талантливый в мире повар.

В моей голове возник очередной дурацкий вопрос: почему у женщины, которая невероятно вкусно готовит, такой худой муж?

Савельевич долго осматривал наше хозяйство, часто покачивал головой и смешно выпячивал губы. Говорил он мало, да и услышать мне удалось не все: по пятам я за ним не ходил.

Осмотрев кузницу, печь для обжига, ручные станки, Савельевич сказал кратко и определенно:

– Кустарщина!

Увидев останки аккумуляторов, из которых Максим извлекал свинец, долговязый инспектор вновь ограничился только одним словом:

– Варварство!

Большому он выдал целую речь:

– Вы, господа, ведете себя, как пещерные люди! Нельзя рассматривать аккумуляторы в качестве источника свинца, а из электродвигателей выдирать медную проволоку. Да, практически все приборы и механизмы сейчас неисправны, но их нужно ремонтировать, а не ломать!

Затем Савельевич взялся за Николаевича. Сначала они долго бродили по окрестностям, потом несколько часов сидели в комнате. Результатом общения инженеров стали три мелко исписанные листа бумаги, которые вручили Большому.

* * *

Моя жизнь сделала неожиданный поворот.

– Серега, у тебя с мастерской дел много? – спросил Витька.

– На пару дней.

Я как раз заканчивал очередную стройку – утепленное помещение на месте своего дома. Планировалось, что там зимой будет работать Николаевич с командой.

– Бросай, без тебя доделают! – распорядился Большой. – Савельевичу толковый помощник нужен.

– А Катя?

– И Катьку с собой бери.

На складе китайского ширпотреба, расположенном на ЗКПД, осталось множество вещей, ненужных и испортившихся. Например, кому нужны фонарики, если все стальные пружины и контакты в них давно рассыпались в пыль? Да и батареек к ним все равно нет, ведь они потекли в первый же день, когда железо разваливаться начало.

Однако именно за фонариками Савельевич отправил нас с Катей. Первый светильник наш новый начальник сделал сам: извлек светодиоды из фонариков, закрепил их на куске тонкой фанеры, спаял.

Откуда взялся паяльник, сделанный из медного прутка и куска огнеупорного кирпича, я сразу понял: тут Николаевич точно руку приложил. Все просто: кладешь паяльник на жаровенку с тлеющими углями, а когда нужно, он всегда готов к работе. А вот где Савельевич взял олово и баночку с канифолью?

– А где вы эту проволочку взяли? – спросила Катя.

– Припой? И его, и еще кое-что я привез с собой.

Следующие светильники мы делали уже вместе. Ближе к вечеру, как обычно, вернулась команда добытчиков. На тележках стояли автомобильные аккумуляторы.

– Новенькие, как и обещал, – похвастался Большой.

После тусклых огоньков масляных ламп яркий свет казался резким и неуютным, зато я смог прочитать все надписи на аккумуляторе.

– Как я сам не догадался? – смущенно проворчал Николаевич. – Ведь все совсем просто.

* * *

На следующий день мы отправились к вентиляционщикам. Савельевич было хотел оставить Катю мастерить светильники, но моя ненаглядная взбунтовалась.

– Я с Сереженькой пойду! – заявила она.

Савельевич посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся:

– Можно и так.

Бывший завод вентиляционных заготовок лежал в руинах. Однако люди, жившие здесь, не спешили их разбирать. Развалины большого железобетонного здания оставались нетронутыми.

– Здесь у них три ангара стояли, – сказал Витька, показывая на площадку значительных размеров.

От ангаров остались фундаменты и слой рыжей трухи. Зато алюминий, хранившийся в стальных складах, оказался весь на виду.

Наши соседи жили богато. Тонкие листы, свернутые в рулоны и листы потолще, длиной метра три; трубы круглые и квадратные, прутки и полосы. Все разного размера, и всего много, очень много!

Хозяева этого великолепия пользоваться своим богатством не спешили. Они покрыли алюминием только крышу двухэтажного здания – видимо, бывшей конторы. Еще я заметил несколько теплиц, сделанных из алюминиевого профиля. Все силы обитатели завода бросили на восстановление конторы, да на сельское хозяйство. Округа зеленела всходами.

– Озимые, – сказал Витька. – И ведь все лопатами вскопали – чокнутые!

– У них курочки есть. И кролики, – сообщила Катя. – Такие миленькие! Виктор Сергеевич, давайте тоже кроликов заведем!

Пока мы алюминий разглядывали, Катенька успела разведать, что находится в нескольких дощатых сараях.

– У овражных и куры есть, и кролики, – ответил Большой.

– А пусть и у нас будут.

Я бы ей, конечно, отказать не смог, но Витька не разрешил.

– Кроликов кормить надо, – возразил он. – Кормов не напасешься, а у нас еще и лошадь.

Я тем временем смотрел на людей, строивших теплицу, и не мог отвести взгляд. Они резали стекло. У нас тоже был такой материал – на базе чего только не хранилось. Только резать его было нечем. Приходилось заделывать окна пленкой. А у местных имелся алмазный стеклорез. Эх, мне бы такой!

Савельевич ходил вокруг алюминиевых запасов, что-то записывая в тетрадке.

Вручив список Большому, он подошел ко мне и сказал:

– Не расстраивайся, стеклорез у меня есть.

– Откуда? – ошарашенно спросил я.

– Я кое-что привез с собой.

Если мы варвары, кустари и дикари, то кто же тогда здешние жители?

У нас хоть кузница есть, и землю нам лошадь помогает обрабатывать. Местные же копают лопатами и за три километра на себе куриный помет с заброшенной птицефабрики возят. Между прочим, на тележках, которые мы сделали. И инструмент у них тоже от нас, только некоторые лопаты алюминиевые.

Мы всякие ручные станки и приспособления сделали, а у них только одно точило есть. Может, и его Николаевич сделал.

– Увы, первое время всем выжившим придется побыть земледельцами, животноводами и, разумеется, мародерами, – сказал Савельевич. – Думаю, еда станет очень дорогой. Возможно, люди будут убивать друг друга за кусок хлеба.

* * *

Аккумуляторы и светильники оказались только первым шагом. Савельевич задумал провести полную электрификацию.

– Для начала сделаем ветровые электрогенераторы и будем заряжать аккумуляторы, – объяснил он следующую задачу.

Что изменилось в моей жизни? Совсем немного. По-прежнему рядом моя Катенька, все так же я чем-то занят. Раньше я забивал гвозди – теперь делаю алюминиевые заклепки. Прежде я размешивал глину или раствор, а сейчас – смесь стальных опилок и жидкого бакелита.

А еще я работаю по большей части в теплой мастерской, а не на улице. И это хорошо, потому что уже стоят морозы, и навалило снегу.

Василий Васильевич теперь делает лыжи и санки, а на своем Рыжем ездит от конюшни до базы и обратно.

– У меня лошадь, а не снегоход, – заявил он Большому.

Поэтому команда добытчиков теперь все возит на небольших санках.

Максим взорвал трубу из красного кирпича, стоявшую на ЗКПД. Оказывается, на трубе были стальные бандажи, а без них она могла в любой момент рухнуть и придавить кого-нибудь из нас.

Николаевич по-прежнему кует бронзовые ножи и топоры, мы строим все новые и новые склады, которые заполняются принесенной добычей.

Новые жители у нас уже не появляются, только пришел Ильзат – теперь он живет на базе со своей Гулей. Не знаю, как отнеслись к этому родственники, но, кажется, молодые люди счастливы.

Глава 12

– Виктор Сергеевич, вы обещали организовать экспедицию в техническую библиотеку, – напомнил Савельевич.

Обычно наш инженер говорит просто и понятно, но иногда переходит на официальный тон. Я понял, что таким образом он пытается настоять на своем.

О том, что нужно сходить в город за книгами, Савельевич поговаривала давно. Однако Большой все отнекивался, ссылаясь на запахи, якобы стоявшие в городе, и реальную возможность подхватить там какую-нибудь заразу. Мороз и снег свели на нет Витькины аргументы, и мы наконец отважились на поход в центр города.

Катя и в этот раз не хотела отпускать меня одного. Опять дело дошло до слез. Выручила Гуля, провожавшая Ильзата.

– Кать, ты что, как маленькая? – сказала она. – У мужчин всегда свои дела есть, а нам их ждать положено.

* * *

Несмотря на слой снега сантиметров в пятнадцать-двадцать, лыжи решили не одевать.

– В развалинах они только мешаться будут, – сказал Большой.

Сколько я не был в городе? Сейчас середина ноября, а разрушилось все в начале августа. Три с половиной месяца – для обычной жизни небольшой срок, но сейчас мне кажется, что это очень много.

Снег завалил грязь и мусор, только город не стал красивым. Дома, которые не развалились окончательно, стояли без окон и дверей. Да и крыш у них не было по-прежнему. Впрочем, здесь жили люди, которые протоптали в снегу тропинки, оставили желтые следы от мочи, обломали нижние ветви деревьев.

Где живет народ, догадаться было нетрудно: следы на снегу видны хорошо, а дым от печек не спрячешь.

Все, как я и предполагал: на газонах стоят лачуги, построенные из того, что оказалось под рукой. В малоэтажных домах тоже жить приспособились.

Самих людей не видно: думаю, все сидят в хижинах или других убежищах. Немудрено, ведь нас человек сорок. Понятно, что такую большую команду боятся. Зато мы идем смело: вряд ли найдется идиот, который отважится напасть на нас.

Техническая библиотека располагалась в старинном двухэтажном здании в самом центре города. Наружные стены, сложенные из красного кирпича, сохранились в целости, зато крыша, перекрытия, деревянные перегородки обрушились и засыпали книги.

Странно, но библиотека оказалась нетронутой – я предполагал, что книги растащат на растопку.

Максим ловко забросил бронзовую кошку на самый верх стены, забрался по веревке в окно второго этажа и опустил веревочную лесенку с деревянными перекладинами. Оказывается, у нашей команды добытчиков все отлажено и предусмотрено.

Я тоже залез вместе со всеми и стал бросать в окна доски, бревна, куски штукатурки. Скоро мы докопались до книг, которые оказались сухими и неповрежденными: слой мусора защитил их.

Стопки книг и журналов росли и росли, но Савельевич и Николаевич не успевали их сортировать. Я понял, что они готовы забрать всю библиотеку, но понимают, что это невозможно.

– Вы что, сюда читать пришли? – торопил их Большой. – Хватайте что-нибудь побыстрее – дома разберетесь! Надо будет – еще сюда придем.

Мы загрузили книгами десяток санок и двинулись обратно. Тут выяснилось, что и на большую команду могут напасть.

Говорят, стрелы в полете свистят, а спущенная тетива щелкает. Может быть, и так, но я услышал только вскрик.

– Суки, из арбалета садят! – зло сказал Максим в нескольких метрах от меня.

– Что с ним? – спросил Большой.

– Насмерть. Две стрелы: одна – в шею, другая – в сердце.

Сверху, откуда-то с провалившейся крыши кирпичной пятиэтажки раздался голос:

– Подстреленного оставьте, а сами идите.

– Зачем он вам? – крикнул в ответ Большой.

Шедший рядом Ильзат застонал и повалился на снег. В его груди торчали две стрелы.

– Сказано вам: идите отсюда, а то всех перестреляем. Мясо оставьте и ступайте. Второй тоже наш, – равнодушно сказали с крыши.

– Уходите! – прохрипел Ильзат.

На его губах появилась кровь, но руки парня уже сжимали гранату с вставленным гвоздем.

– Все, уходим! – крикнул Витька.

Максим наклонился над Ильзатом, совсем недолго поговорил с ним и, прикоснувшись напоследок рукой к его плечу, выпрямился. Колонна, подгоняемая Большим, потянулась в сторону дома, оставив на снегу два тела, мертвое и еще живое.

– Серега, у тебя праща с собой? – спросил подошедший вплотную Максим.

– Да.

Мы с Максимом затесались в середину, прошли еще одну двухподъездную пятиэтажку, стоявшую рядом с первой, и спрятались за ней. Колонна пошла дальше.

– Докинешь гранату туда? – негромко спросил Максим.

– Докину. А как же Ильзат?

– Считай, что его уже нет.

Наши исчезли за поворотом, а для нас потянулось ожидание. Сжимая и разжимая кулаки, разминая пальцы, я был готов по сигналу Максима бросить гранату.

Нужный момент наступил не скоро. Сначала раздался взрыв, послышались крики. Максим отрицательно покачал головой, продолжая прислушиваться и не рискуя выглядывать из-за угла.

– Давай! – наконец скомандовал он. – Две штуки, одну за одной.

Я вышел из-за дома, сделав несколько шагов и, как сказал Максим, бросил одну гранату, вслед первой – вторую. Получилось удачно: гранаты взорвались среди фигур, стоявших в том месте, где мы оставили наших товарищей.

Максим бросился вперед, не дождавшись тишины. Он бежал зигзагами, резко меняя направление своего стремительного продвижения. А на самом верху стены, совсем рядом с тем местом, где прогремели взрывы, я заметил человека с арбалетом. Он целился в Максима.

Одна граната у меня еще оставалась, но как ее бросить, чтобы взрывом зацепило этого урода? Зашвырнуть гранату внутрь дома? Она там может залететь в какую-нибудь щель? Тогда взрыв не причинит врагу никакого вреда.

Можно попробовать бросить гранату так, чтобы она взорвалась в воздухе рядом с арбалетчиком. Только это сложно и непредсказуемо, ведь я даже не знаю точного времени замедления. Максим говорил, что от удара по капсюлю до срабатывания заряда проходит шесть-восемь секунд, а за две секунды граната улетит далеко. Тут точно не рассчитаешь – нужна удача.

Я все-таки остановился на втором варианте: вложил гранату в сумку пращи, ударил по гвоздю рукояткой ножа-тесака, подождал и зашвырнул снаряд высоко в небо. Мне повезло: рвануло совсем рядом со стрелком. Он исчез – видимо, свалился внутрь дома.

Максим уже не спеша подошел к лежащим на земле телам.

– Все готовы, – сказал он. – Четверо тут, пятый на стене был… Снайпер ты, Серега!

Черт! А ведь последним взрывом и самого Максима могло зацепить, ведь он совсем рядом был.

– А ты куда бежал? – спросил я.

– Хотел стрелка со стены ссадить. Ножи-то у меня на что?

Учитывая то, как Максим умел обращаться с ножами, шанс у него был даже против арбалетчика.

Я подошел к одному из убитых врагов. Обычный мужчина, только нестриженый, с неопрятной бородой. Одежда замызганная, явно нуждающаяся в чистке и стирке. Запах от людоеда шел соответствующий: похоже, мылся он крайне редко.

Прибежала небольшая команда во главе с Большим, за ними вернулись и все остальные.

Найти жилище людоедов не составило труда: протоптанная в снегу тропинка привела к входу в пятиэтажку. Дальше пришлось подниматься по деревянной лестнице. Эти уроды забрались высоко и устроили себе убежище на уровне четвертого этажа.

Следовало признать, что сделали они все грамотно: вместо обвалившегося железобетонного перекрытия сделали деревянное, также из бревен и досок соорудили стены и крышу. Даже дверь на самодельных медных навесах открывалась и закрывалась вполне нормально.

Внутри стоял полумрак, было тепло и ужасно воняло. Впрочем, чего ждать, если они себя мытьем не утруждали? Печка из кирпича, стол, стулья, лежанка с наваленными на нее лохмотьями – вот и вся обстановка.

В углу хозяева отгородили фанерой небольшой закуток. Там-то мы и обнаружили еще одного обитателя вонючего убежища – женщину, скудно одетую в лохмотья.

– Ты что тут делаешь? – спросил Максим.

– Не видишь что ли? Сижу! – зло ответила она.

Один конец толстенной синтетической веревки был привязан к ноге женщины, второй – к деревянному столбику, поддерживающему крышу.

– Зачем тебя привязали? – вновь спросил Максим.

– Ты дурак или притворяешься? Жарят они меня тут. Хотели совсем зажарить: надоела я им… Может, срежешь веревку? А то затянуто так, что не развяжешь.

– Сколько их было? – освободив женщину, продолжил допрос Максим.

– Пятеро. А вы откуда? Может, меня с собой возьмете?

Часть книг пришлось оставить. Вернулись мы с двумя трупами и освобожденной женщиной.

* * *

Умывшись в ванной, я лег на кровать и закрыл глаза. Сразу же перед глазами замелькали события прошедшего дня. Бегущего Максима сменял выглядывавший из-за стены арбалетчик. Мертвый, иссеченный осколками Ильзат лежал на окровавленном снегу.

Наверно, я все равно не уснул бы. А уж когда в комнату вбежала Катя, об отдыхе пришлось забыть.

– Гулька сама себя взорвала! – выпалила она. – Гранатой.

Катя села рядом, уткнулась лицом мне в грудь и тихо заплакала. Я сидел, ничего не думая, обнимал любимую, понимал, как ей плохо, но не знал, чем ей помочь.

Проплакавшись, Катя неожиданно уснула, а я, уложив ее, вышел из дома.

Уже давно стемнело, на безоблачном небе горели звезды, морозило все сильнее.

В мастерской горел свет. Савельевич, Николаевич, Василий Васильевич и Максим сгрудились вокруг стола, рассматривая принесенные арбалеты и стрелы.

– Плечи где-то усиленные нашли, – удивился Максим. – Спусковой механизм, похоже, из латуни или бронзы.

– Вручную вытачивали, – заметил Савельевич. – Это сколько же терпения надо!

– Крепеж латунный, – обратил внимание Николаевич. – Наши сколько ищут – никак не найдут, а эти где-то отыскали.

– У стрел наконечники тоже латунные, – сказал Васильевич. – А собаку из этого убить можно?

Василий Васильевич давно мечтает поохотиться на одичавших собак, которые стаями носятся по округе. Причем, насколько я понял, интересует его мясо этих животных.

– Тебе говядины мало? – строго спросил Николаевич. – Шамиль нам целого бычка дал.

– Так нет уже говядины – кончилась, – ответил Васильевич. – И за бычка мы плуг отдали, да гвозди с подковами, а тут мясо дармовое получится.

– Пожалуй, три арбалета мы соберем, – подвел итог Савельевич. – Больше не получится: некоторые детали осколками посекло.