Текст книги "Кабаны города Каннута"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Улицы были пусты. Видимо, даже рынок нынче открывался позже.

– Лохматый, ты извини, что я перед твоими слюни распустила. Я испугалась, – сказала Даша.

– Брось, – сонно пробормотал Костяк. – Что, ребята, не понимают? Ты же не кверху лапками без чувств валялась, когда мы с йиеной по двору кувыркались. Ты у меня девочка смелая. А слезы – сено пустое. Вон, Утбурд, когда за нож берется, визжит как поросенок молочный. После дела сам над собой ухохатывается. И ребята смеются. Ты в голову слезы не бери. Перед своими можно.

Лапа лохматого обвила талию Даши, но девушка возражать не стала. Глупость, конечно, но про «смелую девочку» слышать приятно.

– Йиена?! Да вы спятили! – Эле открыла рот, чтобы исчерпывающе высказаться по поводу столь неуместной утром брехни, посмотрела на исцарапанную шею лохматого, на его отсутствующее лицо. – Вот дерьмо! Пустить вас никуда нельзя, – хозяйка пихнула парня к своей кровати. – Иди, поспи, ворюга непутевый, а то на улице свалишься.

Костяк что-то промямлил, но Эле подтолкнула его еще решительнее:

– Ложись, ложись. Толку с тебя все равно не будет.

Лохматый стянул с себя жилет, рубашку, повалился вниз мордой и моментально засопел.

Даша в общих чертах описала хозяйке ночное происшествие.

Эле покачала головой:

– Что делается. Раньше трупоеды даже к хуторам приближаться не рисковали. Жуткое время. Прямо хоть съезжай из Каннута. Тебя-то эта тварь не сильно помяла? Зря я тебя дубинкой учу махать. Против мерзких дарков больше секира подойдет. Не сиди как пьяная, иди ложись. Лучше б вы пиво дома пили. Как дети, обязательно во что-нибудь влезете.

Даша встала, и, глядя как хозяйка стаскивает башмаки с ног бесчувственного лохматого, неуверенно спросила:

– А у тебя как? Ну, вечер как прошел?

Эле поморщилась:

– Лучше бы я с вами пошла на йиену поглазеть. Что-то пять лет назад мужчины малость получше были. Или мне кажется? В общем, пошел он в задницу, бахвал заезженный. Ты спать иди, говорю, – сурово закончила хозяйка.

* * *

Отличная вещь – морской тесак. Даша приноровилась рубить ботву на обрезке толстой доски. Рукоять шеуна хорошо ложилась в руку и приготовление очередной порции корма для ненасытного кабана заметно ускорилось. Нужно было только выбирать время, когда Эле не было дома – такое нецелевое использование боевого оружия хозяйка точно не одобрит. Эле и так все грозилась перейти от занятий с примитивной дубинкой к обучению более серьезными «инструментами». Правда, владеть заморским шеуном Эле и сама не очень умела.

За стеной озабоченно хрюкнул Василь Васильич. Напоминает. Вот, ну когда здесь военной подготовкой заниматься? Хотя, исходя из последних событий….

Каннут бурлил днем и вымирал ночью. За прошедшие два дня горожане зарубили еще двух трупоедов и спалили в сарае у Южных ворот злобного хобия. Последний успел насмерть загрызть троих лодочников. Еще говорили о лемурах-ларвах, появившихся у самого замка и сведших с ума и удушивших нескольких стражников. Еще у паромной переправы объявилась стая толокошей. Еще додо утащили в колодец сразу троих детей. Обо всех этих событиях король запретил упоминать официально, и поэтому на улицах только об этих ужасах и болтали.

Даша старалась ничего не слушать. Утром бегала на рынок и сразу домой. В банях делать было нечего. После того, как в старых купальнях у центрального рынка якобы разглядели клыкастое рыло высунувшегося из стока додо, горожане предпочитали мыться дома. А еще лучше, на всякий случай, пока совсем не мыться. Заработка Даша временно лишилась. Впрочем, и дома дел хватало.

Вдали, у рынка, глухо загудел сигнальный рог. Очередное напоминание о событии государственного значения. Гудели и дудели с раннего утра. Созывали горожан на оглашение королевского указа на площади у замка. Что-то важное вещать будут. Говорят, чуть ли не сам король лично свой указ зачитает. Даша о столь торжественных мероприятиях раньше и не слышала. Да и Эле говорила, что такое не часто бывает. Хозяйка надела новое платье и отправилась участвовать в общественной жизни. Звала и Дашу, но девушка проявила несознательность и осталась дома. Даже если действительно о новой войне объявят, Даше-то какое дело? Девицы в Каннуте, слава богам, мобилизации не подлежат. Да и вообще, такого неприятного явления горожане не знают. Солдаты здесь воюют, остальные увлеченно обсуждают ход боевых действий – очень правильное положение вещей.

В калитку коротко постучали. Даша раздраженно свалила нарубленные листья в ведро. Что-то сегодня совсем работать не дают. Замешать свинский корм так и не успела. Теперь платье надевать нужно.

Даша накинула платье и, прихватив тесак, пошла к калитке. С улицы снова коротко постучали. Судя по терпению – Костяк. Даша глянула в щель, успокоилась и, поднимая засов, поинтересовалась:

– Ты чего так рано?

– И ты тоже отлично выглядишь, – сообщил лохматый, проскальзывая в калитку.

– Я невежливая, потому что с кабаном вожусь. Он жрет быстрее, чем я ему насыпаю, – оправдалась девушка.

– Извини, но Вас-Васу пора ветчиной становиться, – мимоходом намекнул Костяк, и чтобы подруга не сердилась, тут же спросил: – Эле на площадь ушла?

– Ушла. Только ты без глупостей. Я совершенно к блудодейству не расположена.

Лохматый хмыкнул:

– Неужто я другого ожидал? Я по делу зашел. Только интересно узнать – ты вообще развлечений постельных избегаешь, или только со мной?

Даше обсуждать подобные глупости совершенно не хотелось, но Костяк смотрел с честным интересом. В конце-конце, друг он или не друг? Ведь заслуживает откровенности.

– Иногда целоваться с тобой очень даже приятно, – с некоторым смущением признала Даша. – Но трахаться и барабаниться я совершенно не желаю. Ни с кем. Такая уж я уродилась.

– Ладно, – пробормотал лохматый. – А я уж думал, ты от меня отбиваться решила, – Костяк кивнул на шеун в руках девушки.

– Вот дурак, – Даша улыбнулась. – Я тебя резать не буду, даже если на меня полезешь. Только мне противно будет. Мне секса не хочется.

– А что нужно чтобы тебе захотелось? – спросил лохматый и сел на колоду, явно приготовившись слушать.

– Ну, ты прямо профессор-сексопатолог, – хихикнула Даша. – Знаешь, для пробы меня бы устроила уютная постель, чистое белье, спокойная обстановка, музыка, нежный партнер. И немножко моего собственного возбуждения.

– А так бывает? – с сомнением спросил Костяк.

– Ты насчет моего возбуждения? – вздернула нос Даша.

– Нет, я насчет того, захочешь ли ты вообще попробовать снять пробу, если заранее не хочешь попробовать пробовать.

– Издеваешься, да? – девушка с подозрением смотрела на задумчивого вора.

– Я?! – удивился лохматый. – Извини, я просто неграмотный и косноязычный. Ты бы на бумаге все свои любовные пожелания изложила, я на ночь по слогам читать буду и запоминать.

– Вот бюрократ-извращенец. Сейчас как дам по уху! – Даша показала другу измазанный зеленью кулачок.

– Опять по уху? – Костяк все-таки ухмыльнулся. – Мой руки и пойдем на площадь.

– Что я там не видела? – удивилась Даша. – Толпы я не люблю, а новости мне потом Эле перескажет.

– Я тебя не указы слушать зову. Там еще и казнь будет, что тебе тоже вряд ли понравится. Но сходить нужно, ты должна на кое-что иное посмотреть.

В спокойном голосе лохматого Даша уловила совершенно несвойственную ему нерешительность. Вот еще новости.

– Что-то случилось? – настороженно спросила девушка.

– Вроде пока нет, – Костяк вздохнул. – Я бы рассказал, но лучше, если ты своими глазами увидишь. Так честнее будет.

– Ты меня сейчас напугаешь.

Лохматый засопел:

– Я тебя когда-нибудь напрасно пугал или беспокоил?

– Как сказать, – Даша покосилась на памятный порог дома. Ну, тот пошлый случай назвать «беспокойством» язык не повернется. – Мне переодеваться?

– Как хочешь, но, пожалуй, не нужно. Лучше нам незаметными быть. А когда ты шикарная, я нервничаю, – лохматый выразительно вздохнул.

– Брехун, – сказала Даша и пошла переодеваться.

Кажется, на площадь собрался весь город. Костяк настойчиво пробивался сквозь толпу, Даша с трудом поспевала следом, поневоле активно работая локтями. Вокруг ругались. Какой-то здоровенный, заросший волосами кузнец, обозвал Дашу вертлявой потаскухой, Костяк обернулся и коротко спросил:

– Что?

Вокруг мгновенно замолчали.

Кузнец, возвышавшийся над толпой чуть ли не на голову, неуверенно пробормотал:

– Что ноги добрым людям отдавливаете?

– Твои колоды и бык не отдавит, – буркнул Костяк. – Ты, волосатый, больше за свой язык волнуйся.

Кузнец благоразумно промолчал, а Костяк ухватил подругу за руку и потащил дальше. За спиной что-то сказали про обнаглевших «деловых», но не слишком громко. Даша лезла за лохматым, утешая себя тем, что догадалась надеть штанишки – подол платья точно бы оборвали. Снова гнусаво загудел сигнальный рог.

– Куда мы премся? – наконец, взмолилась девушка. – Я уже вся оборвалась.

– Сейчас, маленькая, – заверил взмокший Костяк. – Нам видеть нужно…

Даша надула губы. «Маленькая» – вот еще. Сам то, двухметровый огр-баскетболист выискался.

Рядом уже возвышались стены замка. Костяк бесцеремонно спихнул с возвышения двух подмастерьев и Даша оказалась стоящей на приготовленном для ремонта штабеле бревен. Отсюда была видна вся плотно забитая народом площадь. Справа, шагах в тридцати, виднелась двойная шеренга солдат, отсекающая толпу от двух помостов. На одном занимали места благородные лорды и дамы, на меньшем помосте торчала колода отвратительного вида. Рядом с колодой красовался мужчина в несуразной, украшенной перьями, шляпе. Он монотонно читал длинный свиток:

…– вероломно и нагло грабят купцов, находящихся под защитой королевской руки. К примеру, у Белой затоки напали на барку честного купца Грейда-Оружейника…

– Войну сейчас объявят пиратам Флота, – прошептал Костяк, обнимая девушку сзади.

– Сама не глухая, – огрызнулась Даша. Стоило лезть через толпу, чтобы присутствовать при столь исторически значимом моменте. Политика Даше и в досмертном мире надоела. К тому же, сейчас лохматый слишком крепко ее обнимал. Стоять, конечно, удобно, но… Если ему так пообжиматься приспичило, можно было и дома остаться.

– Аша, если про войну поняла, смотри на благородное общество. В центре, видишь, король сидит. Лицо такое важное, жабье…

На короля взглянуть было любопытно. Так себе монарх – весьма престарелый и весьма перекормленный. Мантии с горностаями его величество, вероятно по причине жары, не носил. Расшитый жилет, рубашка шелковая. Шелка потребовалось – на два парашюта хватит. И борода венценосному старику не шла – кто видел жабу с этакой жалкой порослью на щекастой физиономии?

– Рядом с ним лорд Дагда, – продолжал просвещать подругу едва слышным шепотом Костяк. – Этот из Калатера прибыл. Тамошний лорд-регент. Мы с Калатером теперь вроде как в союзе против Объединенного Флота. Этот Дагда, по слухам, железную руку имеет. Суровый до ужаса. У него в городе без разрешения и плюнуть боятся.

Даша поморщилась. Ну, не плюют, и очень хорошо в санитарном отношении. Хотя, судя по худому, брезгливому и болезненному лицу, личность этот лорд-регент малосимпатичная. На рынке Даша слышала, что у него в городе целый кодекс экзекуций расписан, вплоть до четвертования. Хвалили на рынке этого тощего типа – мол, вот кто порядок в своем городе навел.

– По другую руку короля, его сестра, леди Ида. Дальше принц Берн….

Вот на кого интересно посмотреть. Даша разглядывала крепкого, среднего роста мужчину. Нельзя сказать что противный – лицо решительное, открытое. Невзирая на теплую погоду, в полном воинском облачении – кольчуга, на груди полированными железяками усиленная, блестящие наручи. Шлем на руке держит. Ветерок темные волосы перебирает. Вполне за настоящего принца сойдет, разве что уже весьма не юн, под сорок будет, или даже чуть больше. Пять лет назад, наверное, посвежее выглядел. Не так уж плохо Эле в Перчатках служилось. Морда у принца Берна действительно благородная. Хотя, между нами, девочками – засранец, он и есть засранец. Деспот неблагодарный.

– Рядом супруга будущего короля – леди Бекума, – шептал Костяк. – Королева, значит, будущая…

Королева будет здесь средненькая. Лицо милое, спокойное. Черты лица приятные. Но если на Эле столько шелка и вышивки навертеть, пожалуй, из хозяйки куда пошикарнее дама получится. Эта леди Бекума разве способна кого-нибудь толково под дых двинуть? Хотя, рукоприкладство в обязанности королевы, наверное, не входит.

– Дальше лорд-констебль с супругой, – объяснял в ухо девушке, как оказалось вполне разбирающийся в придворной жизни Костяк. – Рядом вдова лорда Эрнмаса. А вот дальше посмотри, Даша…

Даша вздрогнула. Рядом с пышной вдовой, сидело несколько юных дам. Изящно одетых, увешанных серебром и драгоценными камнями. Чернявая девица щеголяла короткой, словно из модного журнала, стрижкой. Но не пряди, эффектно падающие на накрашенное личико юной леди, ошеломили Дашу. Рядом с продвинутой девицей стояла молодая блондинка.

Быть не может!

Блондинка лучезарно улыбалась и о чем-то шепталась с соседкой. Очевидно, придворных дам тоже не слишком интересовали политические речи.

…– негодяи будут уничтожены до последнего разбойника. Преступный сговор с богопротивными дарками будет наказан без снисхождения. Мы утопим пиратов в море, из коего их выплюнул смрадный северный кракен….

Не может этого быть! От слез в глазах Даши все начало плыть. Блондинка в черно-зеленом, нагло открытом платье, повернулась. Это движение, эта насмешливая улыбка рассеяли последние сомнения – Машка.

– Ну что ты дергаешься? – шептал лохматый. – Тебя к ней не пустят.

– Я не хочу. К ней не хочу, – выдавила из себя Даша. – Уйти хочу.

– Сейчас не пробьемся. Потерпи. И не плачь, пожалуйста.

Плакать Даша не хотела. Только не сейчас. Никаких слез.

Даша молчала, но слезы по щекам все равно катились. Костяк сочувственно обнимал, прижимал к себе. Даша опиралась о его грудь, молчала. Площадь превратилась в пестрое расплывчатое пятно. Гукающее, взрывающееся криками, одобряющее войну с насильниками-пиратами, славящее короля и союзный Калатер. Народ единогласно поддерживал справедливую войну и требовал поголовного изничтожения диких дарков. Даша слушала, но не слышала речь лорда-констебля. Ничего не запомнила и из короткого слова короля и еще более лаконичного призыва принца Берна. Равнодушно смотрела, как выволокли на помост троих преступников. Толстолапый хобий вырывался, глухо и жутко выл, несмотря на замотанную цепью пасть. Двое мужчин, объявленных шпионами Флота, покорно опустились на колени и подставили шеи мечу палача. Хобия пришлось держать шестерым стражникам. Даша лишь испытала смутное облегчение, когда глухой стук меча по плахе оборвал глухой вой дарка.

На трибуну с благородными господами Даша взглянула еще лишь раз. Мелькнула глупая мысль, что там сидит совсем не Машка. Ведь бывают же двойники? Дурацкая идея. Мария Георгиевна, совершено определенно. С первого взгляда Даша ее не узнала только потому, что совершенно не ожидала увидеть сестру среди расфуфыренных дам. Мари – без сомнений она, как всегда веселая, сияющая, милая и привлекательная, как удачная дорогостоящая кукла на витрине. Только волосы ее стали еще лучше – светлые, восхитительно густые пряди, с эффектной простотой падающие на обнаженные плечи. Круглая маленькая шапочка казалась еще одним украшением, венчающим красивую головку.

Расходился народ неохотно. Топа все еще разражалась воплями, призывающими немедленно побить паршивых пиратов и гнусных людоедов-дарков. Даша и лохматый ждали на своих бревнах. Костяк подругу не торопил. Слезы на щеках Даши высохли, только кожу щипало.

– Пойдем, – хрипло сказала девушка. – Эле вернется, волноваться будет. Я ей не сказала что уйду.

Костяк кивнул и снял подружку с бревен.

Шли молча, за что Даша была очень благодарна. Только у площади Двух Колодцев лохматый неуверенно предложил:

– Можно встречу устроить. Она в замке живет. В новой части. В Цитадель не попадешь, а туда можно сунуться. Ее леди Мари зовут. Говорят, она с лордом-констеблем. Или с самим принцем…

– Или с обоими, – Даша скривилась. – Наплевать. Сука и предательница. Еще встречаться… Не нужна она мне. И не смей про нее больше говорить!

– Ты не горячись, – Костяк взял ее за руку. – Все-таки сестра….

– Какая она сестра?! Бросила меня как тряпку ненужную, – Даша покосилась на лохматого. – С чего ты взял что сестра? Я не говорила.

– Похожи вы. Движениями. И глазами.

– Глупости. Где ты ее глаза видел?

– На пароме.

– Помнишь до сих пор? Что ж ты тогда к ней не прицепился? Сейчас бы в замке кошельки и вилки тырил. Не волнуйся, Машка бы и тебе внимание уделяла, между констеблем и принцем. Я ее знаю, она насчет полезных парней очень добросердечная.

– Не шуми. Я тебя ни на кого менять не хочу. А вот ты теперь можешь и в замок перебраться. На белье хорошее и постели мягкие…

Даша заехала кулаком в живот кавалера. Костяк охнул и согнулся.

– Блин, еще раз про нее упомянешь, – Даша громко на всю улицу выстроила несколько многообещающих вариантов физиологических преображений десятника «деловых».

Костяк с трудом разогнулся и спросил:

– Что значит «порвать на британский флаг»?

– Это значит – порвать очень больно, – с некоторым смущением сказала Даша. – У меня в памяти много чего лишнего болтается. Что ты лыбишься? Еще стукнуть?

– Не нужно. Ты, Даша-Аша в последнее время здорово окрепла.

– Ладно, – Даша обняла лохматого. – Ты извини. Я ее, суку, ненавижу. Слышать и видеть больше не хочу. Понятно?

– Понятно. Только ты это… пожалеешь. Жизнь могла бы измениться.

– Она у меня и так слишком часто меняется. Хватит. Меня эта устраивает.

Костяк осторожно взял в ладони ее лицо:

– А я устраиваю? Я, Дашечка, без тебя не могу. Без глаз твоих прозрачных.

– Поэт, – Даша поцеловала его сама. – Вот окончательно поумнеешь, тогда поговорим.

– Я потерплю, – заверил парень.

– Ага, с Ресничкой, чего ж не потерпеть. Не соскучишься, – мрачно согласилась Даша. – Пошли, преданный Ромео…

У дома Даша попросила:

– Ты Эле ничего не говори. Она расстроится и ругаться будет.

Лохматый покачал головой:

– Не получится, Даша. Я наврать могу, только на тебе и так как на бумаге всё написано. Хозяйка у тебя умная. Если вилять будем, она и мне по загривку настучит, и тебе достанется. Давай, я ей все объясню. Тогда меньше крику будет.

– Поговори, – Даша отвернулась. – Только без меня. А то у меня опять сопли потекут.

– Если бы меня родственники кинули, я бы громче чем тот хобий выл, – Костяк нежно чмокнул подружку в висок.

– Ты меня пожалей еще, пожалей, – забурчала Даша. У нее снова щипало глаза.

* * *

Эле не приставала. Неизвестно, что ей наговорил Костяк, но за ужином хозяйка только посматривала сочувственно. Но разговора избежать не удалось. Даша уже легла. Старалась думать только о делах на завтрашний день. Эле все ворочалась на своей скрипучей кровати. Даша не очень удивилась, услышав шаги босых ног.

– Аша, может, встретишься с ней? – хозяйка осторожно присела на узкий топчанчик в ногах девушки. – Ты девка умная, в замке бы прижилась. Что тут с кабаном маяться?

Даша молчала. В темноте были видны только пряди густых волос хозяйки и очертание высокой груди. Красивая все-таки бывшая Перчатка. Не хуже сучки светловолосой. Разве что постарше.

– Эле, ты со мной в замок пойдешь?

– Что я там делать буду? – проворчала хозяйка. – Убогую приживалку изображать? Меня там еще многие помнят. Да и не нужна я тебе там буду. Ты еще Вас-Васа с собой потащи. И воришку своего.

Даша вздохнула:

– Лохматого приглашать не нужно, он, наверное, за мной сам пролезет. Вас-Васу недолго осталось в хлеву скучать. Уйдет к своим кабаньим богам. Мне, Эле, без тебя плохо будет. Не хочу я в замок. Да и не получится. Ненавижу я ее. Бросила меня как огрызок. Я ведь совсем мышонком была. Едва выкарабкалась. Да пошла эта леди Мари в задницу! И замок туда же.

– Может и правильно, – прошептала Эле. – В замке жизнь беспокойная. Особенно сейчас. Война. Да мы еще вдруг в союзе с Калатером оказались. Где это видано? Ну, ладно, спи. Война от нас далеко.

* * *

Утром Даша поговорила с Эле, возражений не встретила, взяла торбочку и отправилась к Земляному валу. Пришлось долго вопить шепотом и швырять в кусты камешки. Мин появился, когда девушка уже потеряла надежду. Выглядел он встрепанным, сонным и прихрамывал. Левая лапа-нога была замотана тряпкой.

Подозрительно оглядевшись, полукровка объяснил:

– Спал крепко.

– Днем? – удивилась Даша.

– Ночью не дали, – дарк еще раз хмуро огляделся.

– Гоняют? Люди или дикие?

– И те, и другие, – с досадой сообщил Мин. – Как будто только за мной и охотятся. Я уж думал череп кому-нибудь пробить, что б меня хоть не зря ловили. Каждый мальчишка норовит выследить, будто за меня мешок «корон» ему отсыпят. Тоже, людоеда нашли. Кстати, это ты с Костяком в «Треснувшей ложке» трупоеда укоротила?

– Ой, а ты откуда знаешь? – изумилась Даша.

– Говорят, – полукровка помахал четырехпалой ладошкой. – Про Костяка с подругой. Ну, подруга-то у него одна. Что тут догадываться? Ладно, не подскажешь, как мне через реку переправиться? Как там паром, ходит еще? Думаю, на хутора уйти.

– Если хочешь, мы тебя можем переправить на Пустые хутора. Там Костяк людей предупредит. Но вообще-то, я хотела тебя к нам домой пригласить. Эле не возражает. Поживешь, пока облавы не прекратятся.

– Из милости приглашаете? – мрачно поинтересовался полукровка.

– Ты же не будешь надутым гостем сидеть? Работы полно. Да и время беспокойное – если нападут, вместе отбиться легче.

– Это да, – приободрился Мин. – Я вас камнями всегда прикрою. В вашем отряде мне воевать понравилось.

– Да, я тебя у «Треснувшей ложки» тоже вспоминала, – согласилась Даша. – Нам артиллерии явно не хватало. Я мешок принесла, залезешь?

Дарк осмотрел мешок:

– Ты меня донесешь? Я тяжелый.

– Ты, главное, не ворочайся и не выпячивайся….

Волокла Даша товарища по оружию с трудом. Хорошо, что у площади попалась, вышедшая навстречу Эле. Мешок немедленно перекочевал на крепкую спину хозяйки.

– С бойни? Почем нынче кости?

– Ну и шутки у тебя, – Даша с беспокойством покосилась на мешок.

Мешок подумал и тихо сообщил:

– Я шутки понимаю. Если реки рядом нет.

– Да, у колодца вечно народ толпится, – согласилась Эле. – Туда разве сунешься?

Мешок неуверенно фыркнул:

– Очень смешно.

* * *

Деятельность Мин развил не очень заметную, но весьма полезную. Видимо, в последнее время его мирная половина истосковалась по домашнему труду. В два дня балки крыши оказались подправлены, все башмаки перечинены, и даже котел выдраен до неестественного блеска. Особенно Эле восхитили башмаки:

– Ну, ты и умелец! Как из лучшей лавки. Неужели и полностью обувь можешь сшить?

– Не приходилось, но попробовать можно. Мне нравится, – Мин стыдливо отвел глаза. – Может у меня где-то в роду леприхун затесался?

– Ох, и темпераментные у тебя предки были, – покачала головой Эле. – С кем только не гуляли. Это хорошо, все бы дарки такими многорукими были.

– Может, пока все дома сидим, нам кабаном заняться? – с замершим сердцем предложила Даша.

Эле посмотрела на нее:

– Вообще-то, давно пора. Ты-то как? Жаль, небось?

– Жаль, – Даша всхлипнула, – только пора. Он ведь не морская свинка.

– Ну, да, – Эле вздохнула. – Я хоть сейчас могу. Нас «добирать» зверя учили. Без мучений. Правда, таких толстозадых антилоп мне колоть не приходилось.

– Он сопротивляться не будет, – сказал Мин. – Он понимает.

Даша неудержимо захлюпала носом. Ей тоже казалось, что Василий Васильевич все понимает. В последнее время смотреть ему в глаза стало просто невозможно.

Когда на следующий день в гости заглянул Костяк, заплаканная Даша возилась с требухой. Сало ждало своей очереди, окорока уже отправились в коптильню – дел было невпроворот.

– Я думал, вы никогда не решитесь, – сказал Костяк и потыкал пальцем ком большого кабаньего сердца.

– Иди отсюда! – завопила Даша. – Живодеры вы все, вам лишь бы глотки резать.

– Она и ножом стукнуть может, – предупредила Эле, за локоть оттаскивая парня от стола.

Костяк проявил сознательность. Через какое-то время Даша с удивлением поняла, что лохматый в дворике мирно беседует с полукровкой, занятым уборкой прогоревшей соломы.

Василий Васильевич надежды хозяек оправдал. Даше казалось, что такого сочного мяса она сроду не ела. Плакать все равно хотелось, но Вас-Вас наверняка обиделся бы. Кабан честно, с осознанием своего предназначения прожил свою короткую жизнь.

* * *

Пустой загон нагонял печаль, но бурная жизнь в городе заставляла забыть о многом.

– Чувствительной меня назвать нельзя, но меня с этих людских развлечений воротит, – заметила Эле по возвращению с рынка.

– Садизм фашистский, – пробормотала Даша. Ее ощутимо подташнивало. Содранная окровавленная кожа, подвешенная на столбе посреди рыночной площади, выглядела ужасно. Мальчишки, с гиканьем и свистом швыряющие в нее грязь, тоже глаз не радовали. Бабуины злобные.

– Забили толпой, и даже не поняли, кого прикончили, – с осуждением сказала Эле, и принялась выкладывать из корзины кочаны молодой капусты.

– Это был гроган, – сказал Мин.

Даша вздрогнула. Ходил полукровка так тихо, что девушка вечно натыкалась на него совершенно неожиданно, даром что и дом, и дворик крошечные.

– Я тебе, мелкому, говорила, чтобы не пугал? – строго спросила Эле. – Не заставляй девочку подпрыгивать. И с чего ты взял, что ободрали грогана? То тварь конечно страхолюдная, и овец-то ему не каждый доверит, но гроганов сроду к диким даркам не причисляли.

– Перепутали, – мрачно объяснил Мин. – В амбар загнали, а там уже поздно было. Люди боятся. Кстати, Аша, извини что пугаю. Я нарочно топаю, но ты все равно не слышишь.

– Эле, вы бы меня научили слушать, – сказала Даша. – Ты же шаги Мина слышишь? А я дергаюсь как дура.

– Вот подергаешься-подергаешься, и сама слышать будешь, – утешила хозяйка. – После обеда дубинками помашем. Он подкрадется, а ты его хлоп, промеж ушей. И он красться отучится, и ты руку натренируешь.

– Это как-то не по-товарищески получается, – улыбнулась Даша. – Вдруг я попаду? Лечи его потом от сотрясения мозга.

– Ничего, у меня голова крепкая, – заверил полукровка. – Эле, а нельзя ли мне тоже с дубинкой учиться? А то я, кроме камней, ничего не умею.

– Ты же сам ростом с дубинку, – хозяйка с сомнением оглядела Мина. – Как ты ею махать будешь?

– Я справлюсь, – пообещал полудикий. – Я сильный, хоть и короткий.

– Да, пожалуйста, – Эле ухмыльнулась. – Хочешь синяки получать – милости просим. Только сначала вы с Ашей штаны закончите шить. Если ты полуголый у меня между ног шнырять начнешь, я сама от смеха свалюсь.

Полукровка засмущался. Дома лохматую шкурку хозяйка ему носить запретила, а старые штаны, купленные на рынке, никак не удавалось подогнать по размеру. Пока наряженный в них Мин походил на шимпанзе, играющего роль незалежного запорожца. Или наоборот? Даша захихикала.

– Ой, дети вы, – вздохнула хозяйка. – Вроде уже не маленькие, а всё как будто забавляетесь. Времена-то на дворе какие непонятные.

Времена действительно были не из лучших. Даша, слушавшая беседы хозяйки с Костяком, и частенько, Мина, вставляющего в разговор свое полудикое слово, поневоле была в курсе событий. После объявления войны, часть войск выступила в поход. Ушла армия вниз по Оне, дабы не дать пиратам пройти мели у Сожженных башен. Командовал экспедиционным корпусом принц Берн. К корпусу примкнул сильный отряд из союзного Калатера. Даша успела вдоволь налюбоваться на бело-голубые цвета воинов города, стоящего где-то далеко на юго-востоке. Дисциплинированные солдаты, этого не отнять. И вид боевой, и к женщинам не пристают. С расхлябанным воинством Каннута никакого сравнения. Корпус принца Берна отправился в поход на спешно собранной многочисленной флотилии барок, и с тех пор наступила непонятная тишина. Даша понимала, что ни радио, ни телевидение сводок о ходе героических военных действий передавать не будет, но уж такое абсолютное отсутствие новостей выглядело странно. В городе увлеченно охотились на дарков-людоедов, хотя нападения на горожан почти прекратились. Эле ворчала, критикуя неразумные действия короля. По мнению хозяйки, совершенно незачем было идти куда-то, дробя силы. Вряд ли пираты рискнут подняться до самого Каннута. А если и рискнут, разгромить их у стен города будет куда легче, чем биться на неукрепленных берегах реки в двадцати днях пути от столицы. У Даши возникло впечатление, что бывшая Перчатка волнуется за принца Берна. Вот уж зря, Даша сроду бы не стала переживать за такого бессердечного гада. Впрочем, это дело самой Эле.

У Даши дел и так хватало – и по хозяйству, и с «боевой физкультурой». Да и с Мином, пока руки заняты работой, было интересно поболтать. Еще Даша раз в три-четыре дня ходила в «Треснувшую ложку». Пила пиво (не больше кружки), слушала разговоры «деловых», злила своим присутствием Ресничку. Была еще одна причина – в «Треснутой ложке» Дашу уважали, и совсем не потому что девчонка подружка «делового». Подробности схватки с йиеной уже стали легендой улицы. И хозяин трактира, в молодости исходивший на барке всю длинную Ону, и прислуга, вдоволь повидавшая воров и бандитов, относились к невысокой светлоглазой девчонке с симпатией и уважением. Что скрывать, такое отношение Даше нравилось. Еще в «Треснувшей ложке» можно было посидеть с лохматым. Костяк вел себя хорошо, не приставал, о ненужных вещах не вспоминал. С ним было спокойно. Немного смущало, что он по-прежнему жаждет секса – Даша научилась это чувствовать, даже не глядя в глаза парня. Вообще-то, можно было и уступить. Девушка не видела особых причин отказывать, самой было бы интересно попробовать еще разок и в спокойной обстановке. Но тут только начни, потом отбиваться каждый день придется. Кроме того, лохматый, как его не подпирало, инициативы не проявлял. Не может же нормальная девушка сама ему в штаны лезть? Так что поцелуй на прощание, и хватит. Целоваться Даше нравилось – губы у лохматого были нежными, а страсть, что он давил в себе, пьянила сильнее пива. Да и обнимать шею парня было приятно – пах он по-прежнему кожей, но следить за собою стал куда как лучше. Даша слышала, как его поддразнивают по этому поводу товарищи.

* * *

– Пьянствовать сегодня пойдешь? – поинтересовалась Эле, сбрасывая пропотевшую рубашку. Полукровку она совершенно не стеснялась. Мин поспешно отвернулся, на него производили сильное впечатление упругие достоинства бывшей Перчатки. Вероятно, статная женщина казалась полукровке настоящей великаншей.

– Мы с Костей на завтра договорились, – сказала Даша.