Текст книги "Шурик 1970 (СИ)"

Автор книги: Юрий Манов

Соавторы: Петр Алмазный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Я посмотрел себе на ладонь. Юбилейный рубль, на нем советский солдат прижимает к груди немецкую девочку. В кошелек класть не стал, спрятал в нагрудный карман.

Дома я быстренько настрогал батон, намазал маслом, поверх намазал икры тонким слоем. Еще на каждый бутер положил по листочку петрушки. Чуть подвяла, но сойдет. Разложил все это красиво на большом блюде. Один бутер слопал сам под полтосик вискаря. Не удержался. Вкуснотища-то какая! Почему на всех этих фуршетах после презентаций я никогда не ел бутеров с икрой? Нет, пару раз пробовал, и с черной икрой, и с красной, но ни разу не доел. Может, потому что икра другая? Или я другой?

Зина явилась в половине восьмого. Почему-то без цветов. Дверь открыла сама, чмокнула меня в щечку, сообщила, что ключи нашлись. «Валялись в ящике стола в гримерке, а я сто раз там смотрела». Зина быстро приняла душ, переоделась в легкомысленный халатик. Зашла на кухню, увидела икру, округлила глаза. Но поборола искушение, взяла все блюдо и унесла в комнату, поставила на столик. И до начала передачи ни одного бутерброда так и не тронула. А я вышел на балкон перекурить и вдруг заметил, что народу на улицах почти нет. А те, что были, куда-то очень спешили. И машины по дороге ездили с явным превышением скорости, и трамвай как подъехал, так пассажиры с него чуть ли не бегом к дому рванули. Все на кабачок? Сумасшествие какое-то! Впрочем, батя рассказывал, что в его молодости, когда по телику показывали «Место встречи изменить нельзя» с Жигловым – Высоцким и Горбатым – Джигарханяном народ так же с улиц исчезал. Все у телика собирались. И еще когда наши с канадцами в хоккей играли – тоже. Даже квартирные кражи прекращались.

Ну вот, кажется, началось. Из телика зазвучали задорные такты, Зина завизжала: «Шурик, Шурик, начинается», я бросил окурок сигары в банку и поспешил к экрану. А Зина уже в него впялилась глазами и смотрела неотрывно, жуя первый бутер под рюмочку вискаря. Я сел рядом, стал смотреть.

Ну, в общем-то, хрень какая-то этот ваш кабачок. Артисты какие-то древние, я из всех только Карлсона с пропеллером узнал, ну, Спартака Мишулина. И все несли какую-то чушь. Где смеяться – непонятно. Явно не «Камеди-клаб». А вот Зина, та прям каталась со смеху. Но как увидела себя на экране… Словно в ступор впала.

Нет, что и говорить, она была хороша, а мини-юбка ей реально шла. Она даже спела чего-то по-польски. Про что – я не понял. И большинства шуток – тоже. До конца передачи я, честно говоря, дотерпел. А вот песенка финальная мне понравилась. Пел ее пан Ведущий очень душевно.

«Закрыт, закрыт кабачок, но мы верим,

Что наше веселье вы взяли с собой.

Для вас, для вас мы шутили, смеялись и пели

С открытой, с открытой душой…

Всем на прощанье желаем удачи.

Жить без улыбки на свете нельзя.

До свиданья, друзья,

До свиданья, друзья»…

Э, да это еще не конец. Еще второй куплет был.

«Когда, когда Кабачка позывные зовут вас к экранам,

Спешите скорей.

Вас ждёт, вас ждёт та, чья родина – дальние страны,

Улыбка, улыбка друзей.

Всем на прощанье желаем удачи!

Жить без улыбок на свете нельзя!

До свиданья друзья, до свиданья друзья!»*

Под просмотр Зина сожрала все бутеры, мне достался только один.

– Вкусно! – сообщила она, глянув на блюдо. – Жалко, что кончилось.

Я подумал, что это она про бутерброды, и хотел сделать еще, икра еще оставалась. Но оказалось, что Зина – про передачу.

– Вот бы пересмотреть еще раз, да? – сказала она мечтательно. – Пан Збышек говорил, что в фээргэ можно купить магнитофон, который кино показывает. Можно записывать любые передачи с телика на пленку. Как думаешь, врет?

Я не ответил. Начал вспоминать, когда в СССР появился видеомагнитофон. А он точно при СССР появился? Вспомнил про Шпака.

– Шпак просил передать, что программу на магнитофон запишет. Немецкую пленку под это дело достал.

– Немецкую – это хорошо, – зевнула Зина. – Завтра у Шпака магнитофон попрошу, послушаем. У него японский, переносной, на батарейках. Шурик, ты бы что ли магнитофон починил. А то валяется на антресолях без толку. Вот сидишь в своем институте, изобретаешь разную хрень, а на любимую жену у тебя творческой мысли не хватает.

Обидно, конечно, такое слышать. Ей все сто удовольствий, а она все недовольна. Я встал с кровати, полез за новой сигарой, собираясь на балкон, но Зина меня удержала.

– Ну не обижайся, Шурик. Это я так бурчу, от досады. Не на тебя. У нас с прошлого года эта фигня идет. Заменить нас хотят, понимаешь? Там, наверху у Лапина кто-то решил, что мы приелись.* Хотят всех «сатирщиков» в кабачке поменять на новых артистов. Оставить только пани Монику и Директора. Ну, может быть, Зюзю еще. Представляешь?! Мне по мешку писем в день от восторженных поклонников приносят, а они – приелись… Слушай, а давай сегодня пораньше ляжем. Че-то я устала за эту неделю. Нам же завтра на дачу, вставать с петухами. Как думаешь, успеем пробки проскочить?

Во дела! У Шурика еще и дача есть? Интересно, насколько далеко? Мне зарядки хватит доехать? А обратно?

– Может, чайку попьем? – снова зевнула Зина.

Тут я вспомнил про торт «Киевский», собрался на кухню, чтобы предъявить Зине очередной сюрприз, когда зазвонил телефон.

– Если это поклонники – меня здесь нет и не было, – быстро сказала Зина, забираясь под одеяло. – И откуда только телефон узнали?

Я поднял трубку. Но спрашивали не Зину.

– Шурик? Это я. Ты что натворил на конференции? Мы с тобой вроде о другом договаривались. Совсем о другом. Ты что, решил угробить проект?

Голос знакомый. Где-то я его точно слышал.

– Это кто? – спросил я.

– Дед Пихто, – ответило из трубки. – Во вторник в восемь у меня.

И запикало отбоем.

Я удивленный повернулся к Зине, но Зина… уже спала.

Торт «Киевский» так и остался в холодильнике нетронутым.

Глава 14. ДэТэПэ и гусь щипящий

Под утро за окном загремело и закапало дождем.

– Везучий ты, Тимофеев... – пробормотала Зина спросонья.

– С чего это?

– Дождь, земля сырая. Копать нельзя. А то бы батя тебя сгнобил на сотках своих. Мама звонила, он еще две сотки у колхоза под картошку взял. И все ведь под лопату, под лопату, а у него спина…

Ага, понятно, дача ее родителей. Уже проще. Родители живы, надо думать – на пенсии. Уехали жить в деревню. Уже легче. Интересно, Шурик с тещей ладит?

Я проснулся рано, Зину будить не стал. За окном накрапывало, на асфальте были лужи. Какая уж тут картошка. К овощному павильону я подошел в районе шести, убедился, что «Букашка» в норме, вкрутил переключатель, отсоединил провода. На шум из павильона вышел Егорыч. Бдит! Поздоровались.

– Спасибо за подарок, – сказал он и похлопал по карману. Видимо, там лежал юбилейный рубль. – За цветы тоже спасибо. Собираешься куда с ранья?

– Жена гонит на дачу, – вздохнул я.

– Далеко?

– Знать бы.

Егорыч глубокомысленно кивнул, мол, жены они такие, с ними не соскучишься.

– И на сколько твоей красавице ходу хватает?

– Думаю, зарядки на сотню должно хватить. А там посмотрим.

Ехать предстояло в Луховицы. Просто перед выездом я спросил у Зины, где ближайшая от дачи заправка.

– Так в Луховицах, наверное, – ответила она беспечно. – А тебе зачем? Букашечка у нас вроде на электричестве.

– А если подзарядиться придется?

– Так на даче и зарядишься. Впервой что ли? Там на коровнике и двести двадцать, и твои любимые триста восемьдесят.

Я хотел было удивиться, что моя жена – актриса знает про 380 вольт. Потом вспомнил, что она училась на физмате. Причем, на пятерки.

Про Луховицы я знал мало. Только то, что там теперь стоит памятник огурцу* и еще забавную кричалку: «У нас в России три столицы: Москва, Рязань и Луховицы». Вот, пожалуй, и все. Но главное, направление движения известно. По Рязанскому шоссе, на Коломну, и по прямой по главной до Луховиц. Дальше – разберемся.

Пробок в Москве мы счастливо избежали, машинка шла по трассе хорошо, бойко, до Луховиц доехали без происшествий. Мимо заправок с длиннющими хвостами очередей я проносился с ветерком, перед Коломной немного пошалил и пару раз сделал иномарку с дипломатическими номерами. На прямой трассе Букашечке с «Ауди» было рано тягаться, зато в горку красный «Запор» летел – не удержишь. Приходилось опасаться за целостность колес. Поменять бы узкую резину на чего пошире и посолидней. А то на узкой резине да по мокрой дороге… Пару раз Зина испуганно ойкнула и попросила скинуть скорость.

В Луховицах я пропустил нужный поворот, Зина сказала, что мне к доктору надо – голову проверить. Пришлось разворачиваться и искать дорогу на «Зарю». Видимо, тот самый колхоз, где папа Зины взял еще две сотки под картошку. Скоро асфальт кончился, съехали на размокшую грунтовку. И тут Букашечка себя показала во всей красе, правда, по грязи нас повозило, но из всех луж автомобиль с доблестью выбрался. В отличие от двух «Москвичей» и «Волги», оставшихся буксовать на дороге. Наконец, въехали в деревню. Здесь дорога была засыпана щебнем, стало полегче.

– Шурик, ты куда, вон же мама стоит, – указала Зина на женщину с зонтом, стоявшую у забора справного деревенского дома, над черепичной крышей которого виднелся ветряк с широкими лопастями. Я ударил по тормозам, сдал назад. Когда подъехал к нужному дому, зарядка показывала чуть больше 50%, и это вызывало здоровый оптимизм.

Родители Лиды мне понравились. Все! Здесь – никаких Зинаид, только Лида или Лидия, как звал ее отец. «Театральную кличку» здесь не приняли. Мама – добрая, спокойная женщина с мягкими чертами лица. Отец – энергичный дядечка, которому постоянно нужно что-то делать. Он посмотрел на меня, потом на небеса, сыпавшие мелким дождем, вздохнул. Видно, очень сожалел, что не может «загнать меня на картошку». Пошел «показывать новый сарай». Ну и «сарай», скажу я вам, целая ремонтная мастерская, в которой стояла блестящая никелем и хромом черная «Победа», а места еще машины на две оставалось.

Тесть угостился предложенной сигарой, оценил крепость.

– К коровнику не проедем, дорогу развезло, – сказал он. – Ставь свою Букашку сюда, здесь заправляться будем.

И пошел открывать ворота.

В общем-то хорошо «отдохнули». Матушка забрала Лиду «убираться по дому», так что спортивный костюм супруга надела совершенно правильно. Мы же с тестем залезли на крышу ремонтировать тот самый ветряк. Как я понял, моей, то есть – Шурика конструкции. Однако сломался. Крутится, а энергии почти не дает. И три солнечные батареи, уложенные рядком на крыше, тоже были «как мертвые». Пришлось разбираться. В общем-то, ничего сложного, оказалось, в паре мест окислились контакты, да и угольные щетки на ветряке пришлось заменить, стерлись. Я поменял, почистил, подпаял, стрелка вырабатываемой энергии на выпрямителе дернулась и уверенно рванула вправо. Поперла «зеленая энергия»!

Тесть пожал мне руку:

– Молодец, Саня. Сразу ты мне понравился. И поливалка твоя работает отлично. Председатель приезжал смотреть, все дивился. С вином нынче как?

– Никак, – мотнул я головой.

– Совсем?

– Совсем.

– Тогда я на обед наливочку на стол поставлю. Не против?

Обедали на застекленной веранде. На стене висели фотопейзажи – увлекался тесть и картины – писала теща. А так все по-домашнему, все вкусно. Под самовар и наливочку. Очень кстати я торт «Киевский» из холодильника прихватил. Матушка Лиды всплеснула руками:

– «Киевский»! Мой любимый!

Лидия одарила меня таким многообещающим взглядом, что как-то похорошело. Тесть угостил «свежим медком». Оказывается, у него на хуторе еще и пасека есть. Жаловался, что пару ульев разорили. И не поймешь, то ли медведь, то ли алкаши местные.

После обеда стали собраться. Пришлось упаковывать в «Букашку» соления-варения, мед, картошку. Так вот откуда такое изобилие в гараже! А я-то думал, Шурик все наварил-насолил. Перед самым отъездом тесть приволок от соседа гуся. Вполне живого, в большой корзине. Я от дара решительно отказался.

– И че я с ним буду делать? Он же живой! И шипит еще.

– Ничего, ничего, – сказал тесть, устраивая корзину за спинку моего сидения. – Вы там в своей Москве совсем свежего мясца не видите. Вон, оба серые какие-то на лица. Лидка тебе супчика сварит с гусятиной. Гусиная лапша, это, брат, такое дело…

Кремень-мужик, с таким не поспоришь. Я смирился.

Когда выезжали из гостеприимного дома, уровень зарядки батарей показывал 72%. Должно хватить. Лишь бы в грязи перед асфальтом не завязнуть. Но там уже вывалили свежей щебенки, так что проехали.

В общем, до Москвы добрались почти без происшествий. Я особо не гнал, скоростной режим соблюдал. Пару раз гусь пытался устроить истерику и щипнуть меня за ухо. Лида опять превратилась в Зину и недовольно бурчала, рассматривая испорченный уборкой маникюр. Я следил за указателями и вовремя свернул на МКАД, намереваясь разгрузиться в гараже. А сам мучительно размышлял, что делать с гусем? Хоть он и щипнул меня два раза, убивать птицу я решительно не желал. А его ведь еще и ощипывать! Подарить что ли кому?

Вот за этими мыслями я едва не сбил гайца с жезлом, который неожиданно возник на дороге почти перед самым капотом.

Я резко затормозил, обдав служивого волной брызг, а Зину едва не приложил физией о панель. Остановившись, начал лихорадочно искать ремень, прикидывая, что остановили именно из-за этого. Но тут вспомнил, что ремней у Горбатого не имелось по определению. Тогда за что?

Гаец был в плащ-палатке, и судя по выражению лица, мною был очень недоволен.

– Сержант Смолов, – козырнул он. – Товарищ водитель, вы что, за дорогой совсем не следите? Не видели сигнала, который я подавал вам жезлом?

– Не видел, – признался я. – Дождь.

– Ваши права и документы на машину.

Я дал. Видно, плановая проверка. Напарник гайца проверял документы у водителя серой «Волги», стоявшей впереди метрах в пятидесяти.

– Выпивали сегодня? – спросил гаец, заглядывая в салон. Зину не узнал, хоть она и заулыбалась, и автограф выпрашивать не стал. Зато заметил гуся и заулыбался сам.

– Из деревни едете?

– Да, родителей навещали, – спешно ответил я.

– И где деревня?

– Недалеко от Луховиц. Колхоз «Заря».

– Счастливого пути, – сказал гаец, возвращая документы. – Будьте внимательнее. Другой бы вас за такое оштрафовал, да земляки почти. Я – с Рязани…

Поехали дальше. Гусь громко гакнул, словно намекая, что спас меня от штрафа. Или это он пернатую родню увидел? Впереди ехал грузовик с кузовом, набитом клетками с курами. Куры мокли под дождем и из клеток своих смотрели как-то обреченно. И плелись мы еле-еле, оказывается, и тогда на МКАДе случались пробки. Ну вот, наконец, рассосалось, я обогнал куровоз, прибавил газу, но тут увидел, как светофор впереди замигал. Я аккуратно притормозил и в это самый момент сзади раздался отчаянный визг тормозов и… Бах! Глухо так бахнуло. Но тряхнуло ощутимо. Зина громко закричала «Мама»!

Я выдохнул, посмотрел назад, включил аварийку и вылез из салона под дождь. Все ясно, та самая серая двадцать первая «Волга», что шла за нами после остановки гаишниками, теперь уткнулась красивым никелированным бампером в багажник бедной «Букашечки». Ну правильно, тут трасса сырая, а он разогнался…

– Николай, – протянул мне руку водитель-нарушитель. Коренаст, в модном нейлоновом плаще. Глаза серые, усталые. – Извини, земляк, виноват.

– Саша, – отозвался я, разглядывая принесенные повреждения. Да уж, виноват. Ну, «Волге» бампер придется чуть подправить. А вот крышку багажника у «Букашки» серьезно перекосило. Не помяло ли батареи? И фонари задние вдребезги.

– Слушай, тут делов-то… давай без гайцов обойдемся, – сходу предложил Николай. – Только время зря потеряем. Я тебе быстро все организую. Тут недалеко. Автосервис. Сам доедешь, или на буксир взять?

Я с ответом не торопился. Так, вспомнить, как это раньше было? Никаких тебе европротоколов и обязательных страховок. Но за покидание места ДТП – сразу лишение прав. Прав лишаться совсем не хотелось. Но Николай уже сел за руль, объехал меня, стоял теперь, моргая задними фонарями.

Гусь в салоне снова гакнул, словно намекая, что сидеть до темна в корзине не намерен. А, была не была. Я сел за руль, двинул переключатель вперед и осторожно нажал на педаль. Вроде, все нормально, потери мощности нет. Зарядка в районе 20%. Должно хватить.

Я посмотрел на Зину, она рылась в сумочке, достала ручку и какой-то листок. Записала номер нарушителя. «07-02 МОР». «Волга» с указанным номером дала сигнал и потихоньку поехала. Я двинулся следом.

Действительно, до сервиса было недалеко, не больше пары километров. Над новым ангаром с боксами светилась надпись: «Центр технического обслуживания „Лада“. Надпись светилась, но сервис не работал. Все боксы были закрыты. Николай вышел из машины и сделал успокаивающий жест рукой. Исчез за дверью с табличкой „Служебный вход“. Минуты через две ворота одного из боксов вздрогнули и начали открываться внутрь. Я заметил по бокам большие круглые щетки.

– Заодно и помоем, – подмигнул мне Николай, указывая на въезд в ангар. – Не видел еще такую мойку?

Я хотел сказать, что видел еще не такое, но промолчал и взялся за руль.

Помытая Букашечка просто блестела, Зина раздавала автографы молодым парням в одинаковых синих комбинезонах с буквами «LADA» на спине, Николай улыбался, гусь гагакал, я – хмурился. Ну ладно, соления-варения могут подождать в машине до конца ремонта. А с гусем что делать? Как его до дому допереть? И как вообще отсюда до дому добираться? Это ж через пол-Москвы.

– Не беспокойтесь, Александр Сергеевич, – сказал Николай, словно услышав мои мысли. – Моя вина, все неудобства беру на себя. Домчу домой вас в лучшем виде с вашей очаровательной супругой и замечательным гусем. Машинка ваша будет завтра же в лучшем виде. Давайте я вам в качестве компенсации диски новые подгоню на широкой резине.

– Да вы знаете, у меня с деньгами не очень, – замямлил я.

– Да какие деньги?! – развел руками Николай.

– Да, да! Нам нужна широкая резина! – крикнула радостно Зина.

Я подошел к машине, открыл капот и показал мастеру, куда подсоединить провода к зарядному устройству. Тот на аккумуляторы посмотрел удивленно, но обещал сделать все в лучшем виде.

Домой мы ехали на «Волге» Николая. Когда вышли из ангара, она сияла уже помытая, с новым бампером. Зина сидела на переднем сидении и щебетала про телевизионные дела, рассказывала, какой джентльмен пан Ведущий, какой хохмач пан Директор и какой дурак пан Гималайский. Я с гусем молча сидел на заднем сидении и гладил в кармане вывернутый переключатель. Интересно, а что подумают работники сервиса, когда увидят, что вместо движка у «Запора» какие-то батареи?

Иногда я посматривал на мощный затылок Николая. А что, если попросить его замочить гуся? Почему-то мне казалось, что ему это – раз плюнуть. Наверняка – какой-то важный силовик. И на сервисе у него все схвачено…

У подъезда мы обменялись телефонами. Николай поклялся, что завтра все будет готово, и он мне сразу позвонит.

– Сразу не надо, – сказал я, вспомнив, что мне завтра – на завод. – Я на работе буду. Вечером звоните, после семи.

Николай уехал, мы с гусем проводили его взглядом. А Зина стояла около лавки, бабки облепили ее со всех сторон, восторгаясь ею в последнем «кабачке».

Я подхватил корзину и поплелся к лифту. Что-то меня сегодняшний день вымотал совершенно. Ну да, дорога и гусь этот.

У лифта меня встретил Бунша. Да что, он нарочно меня поджидает что ли? В засаде сидит?

Бунша уставился на гуся. Тот ответил ему презрительным взглядом и даже попытался щипнуть.

– Товарищ Тимофеев, – начал управдом, отскочив на безопасное расстояние. – Это вообще выходит за рамки! В правилах нашего жилтоварищества четко определены домашние животные, разрешенные для проживания, как-то: кошки, собаки определенных пород, черепашки, попугаи, прочие певчие птицы.

– Он певчий, – сказал я, указав на гуся.

Гусь словно услышал и громко гакнул.

– Товарищ Тимофеев, это уже издевательство. Вы меня вынуждаете…

Бунша не договорил, к чему именно я его вынуждаю. В подъезд вошла Зина. Лицо управдома сразу же расплылось в широкой улыбке.

– Зинаида Аркадьевна! Как я рад вас видеть! Как прекрасно вы играли вчера панну Катарину…

Аркадьевна? Но тесть разве Аркадий? Ну да, творческий псевдоним. Зинаида Аркадьевна Багрянская. Звучит!

Воспользовавшись тем, что управдом от меня отстал и расцеловывает пальчики Зины, я нажал кнопку лифта. Очень хотелось домой и в ванную. Зина послала Бунше воздушный поцелуй и заскочила в кабинку.

– Вот зануда, – сказала она, когда кабинка двинулась вверх.

Пока я искал ключи в кармане, Зина подошла к Шпаковой двери и позвонила. Шпак открыл, разулыбался, быстро вынес магнитофон. Заверил, что все получилось отлично, батарейки новые. Заметил меня, сообщил:

Джафаров приезжал, смотрел, чуть не лопнул от зависти. Посулил любые блага за такую же модель. Я пообещал похлопотать.

Как я понял – это он про пылесос. Пришлось пообещать:

– Попытаюсь помочь.

Дома Зина сразу направилась в ванную, мы с гусем и магнитофоном прошли на кухню. Я устроил магнитофон на столе, корзинку поставил под окно, посмотрел на гуся. Что с ним делать я откровенно не знал. Надо было Бунше его отдать для убиения. Тот бы ему мозг вынес! Мучительная смерть. Пристроить гуся на балкон? Так улетит. А может, пусть летит?

– Шурик, – раздалось со стороны ванны. – А у нас есть что покушать? Очень кушать хочется.

Я вспомнил про котлеты «Домашние» открыл холодильник, полез в морозилку. И тут заметил, что стаканчик с икрой стоит не так. Да и смят к тому же. А был совершенно целым. Ну да, я с утра предложил Зине икру с собой взять, она сказала, что родаки икру не любят. Что она сама съест. И я аккуратно поставил стаканчик на полку.

Я заглянул внутрь. Ну точно, кто-то трогал. И не просто трогал, такое впечатление, что кто-то сунул в икру пальцем. Зачем?

Я вышел в комнату, хлопнул в ладоши, включив свет, огляделся. В комнате кто-то был. Нас обыскивали. Опять?

Зине я ничего не сказал. Накормил котлетами, разогретыми на сковородке. Гуся утроил на балконе прямо в корзинке. Ничего, потерпит.

Зина вышла из ванной в бигудях. Что, она в них спать собирается? Надо бы для нее фен изобрести.

Засыпали мы под «кабачок». В аудиоверсии. Зина смеялась.

Среди ночи гусь вдруг разорался, разбудил. Сволочь!

Глава 15. Юные техники

Зине на репетицию было к двенадцати, так что будить ее не стал. Сварил себе кофе, выпил, пошел на балкон. Гусь увидела меня, зашипел. Мне было не до реверансов, и я просто накинул ему на голову старое полотенце. Посмотрел на часы, сожалея, что по понятным причинам на новую работу мне придется добираться на своих двоих. Заторопился.

С корзиной я добрался до овощного павильона, как раз к открытию. Попросил приютить животное за ради бога. Пошутил, что поменял машину на гуся – «махнул, не глядя». Настя с Оксанкой увидели птицу и сразу умилились.

– Конечно присмостротрим, – пообещала Оксанка, берясь за корзинку. – У мамки в деревне целое стадо гусей было. Пусть на складе с картошкой пока посидит. Мы ему щас овса насыплем.

– Так у тебя не гусь, – сказала Олеся, вернувшись из склада.

– А кто?

– Девушка у тебя, гусыня, – сказала Олеся и продемонстрировала мне большое яйцо.

Назначенный завод мне пришлось еще поискать. Он располагался на юго-западе Москвы, на Волгоградском проспекте. Как мне сказали в профкоме, недалеко от метро «Текстильщики». Я поднялся со станции, вышел наружу, осмотрелся. Завода не увидел. Самое интересное, что и никто из прохожих про АЗЛК ничего не слышал, а Волгоградский проспект – он большой. И куда идти? Только один бойкий старичок в шляпе охотно пояснил, что АЗЛК – это бывший МЗМА.

– Московский завод малолитражных автомобилей. Слышали про такое, молодой человек? В АЗЛК переименован совсем недавно, но газеты читать надо. Здесь у нас на Текстильщиках под завод выделены солидные площади для нового советского автогиганта. Пока идет строительство и сборка, а в следующем году в пятилетнем плане запланировано открытие на полную мощность. Идти вам следует до Шоссейной улицы, перейти ее, а там увидите.

Я послушался, двинулся в указанном направлении и в скором времени уже увидел многоэтажку с огромными буквами «МОСКВИЧ» на крыше. Ориентир заметный, в скором времени я добрался до проходной автозавода. Но на сам завод меня не пустили, долго проверяли документы, куда-то звонили. После получасового ожидания на проходной из двери, помеченной «Служебный вход», вышла загорелая девушка с комсомольским значком на белой блузке, радостно мне улыбнулась, протянула руку, назвалась комсоргом Сидоровой.

– Как я рада, что вас к нам прислали! – сходу заявила Сидорова, ведя меня с проходной вдоль заводской стены. – Столько работы, столько работы! Завод новый, коллектив дружный, молодежный, планов – громадье, а вот до детей руки не доходят.

– А разве для детей руки нужны? – попытался пошутить я, но Сидорова, кажется, чувства юмора была лишена совершенно.

– Не хватает рабочих рук, совсем не хватает! Мы уж и иногородних приглашаем, и общежитие новое построили, а с кадрами – недобор. А по утвержденным планам открытие в следующем году. И срывать планы пятилетки никак нельзя! Представьте, Александр Сергеевич, запускаем завод, внедряем новую модель автомобиля! «Москвич – 412», видели уже? Такое чудо! Не хуже хваленого «Форда»! Весь советский народ ждет доступного народного автомобиля. В братские республики даже отправляем и на остров Свободы! А рабочих не хватает. Сейчас конвейер налаживаем, в следующем году запускаем! На сборке конвейера почти сплошь молодежь – комсомольцы! Работаем без выходных! Оправдываем высокое звание, присвоенное заводу! Ребята вкалывают по две смены. Некоторые и на третью в ночь выходят – на кооперативные квартиры зарабатывают. А дети до и после школы оказываются предоставлены сами себе. Вон недавно на старой площадке новый «Москвич» угнали покататься. Хорошо, что далеко не уехали – догнали. А дети-то хорошие. С ними заниматься нужно! Летом проще, летом пионерлагеря. Мы за счет профкома сразу на три смены путевки даем. Но пока школа…

Я шел, слушал ее и совершенно не понимал, при чем здесь дети? Я же – инженер! И куда мы идем? Но вставить даже слово в ее монолог было совершенно невозможно.

Сидорова привела меня к мрачному двухэтажному зданию с бетонным забором, провела через калитку в железных воротах, провела по длинному коридору, попросила подождать и исчезла за дверью с табличкой «Администрация».

Официально это называлось «Станция юных техников при профкомке завода АЗЛК». Табличка была новая, здание красного кирпича – старое. Сидорова скоро вернулась с хмурым дядькой в синем халате с штангенциркулем в нагрудном кармане. Тот снова провел нас по скрипучим полам пустых коридоров на второй этаж, долго звенел ключами, открывая дверь с табличкой «Кружок юных техников». Два ключа на одном колечке снял со связки и вручил мне.

– Будете уходить, занесете мне. Не будет меня в кабинете, завтра занесете. В общем, занесете.

И отбыл.

Мы с Сидоровой вошли в помещение. Почему-то мне казалось, что кружок юных техников – это что-то вроде лаборатории в научном институте. Тут было немножко другое. Да что там немножко – все было другое! В центре несколько школьных столов со стульями в два ряда, перед ними школьная доска с нарисованным мелом здоровенным мужским достоинством. Над доской и рядом с ней на стенах – множество плакатов по технике безопасности. На исполненных гуашью плакатах дети – девочки в коротких платьицах и мальчики в коротких штанишках получали различные промышленные травмы, включая электрические. Текстом объяснялось, что делать этого не следует.

Особо меня напугал плакат, где маленький мальчик лез в трансформаторную будку и обугливался до состояния скелета. Бррр!

Вдоль пыльных окон стояли верстаки с тисками, точильный диск с электроприводом, небольшой токарный и фрезерный станки в стружках и масле. Да, негусто. Но как-то обнадежила сварочная маска с пучком новеньких электродов и отдельный электрощит в углу. Сварка – уже что-то. Рядом на полу стояли в рядок три автомобильных аккумулятора. Через их ручки была протянута железная цепь с амбарным замком, прицепленная к батарее отопления. Ага, это чтобы не уперли? Тоже дефицит?

На стенах меж окон висели полки с инструментом: ключи, щипцы, плоскогубцы, напильники и т. д.

У противоположной стены помещения были стеллажи с полками. На них в художественном беспорядке были расставлены модели корабликов и самолетиков, космических ракет, игрушечные автомобильчики, кажется, на батарейках. Под полками большие ящики с крышками. Я приоткрыл одну, заглянул. Какие-то сваленные в кучу бэушные механизмы. Кажется, генераторы и стартеры. А еще электромоторчики, пучки и связки проводов. Моторчики – уже что-то.

В углу также стоял жестяной робот без головы. Голова со вскрытой черепной коробкой лежала отдельно. Я заглянул, вместо мозгов – пустота.

– Он, кажется, ходил, – сказала Сидорова неуверенно, указывая на робота. Тут она увидела елдак на доске, заалелась щеками и решительно стерла фаллическое изображение тряпкой.

– В общем, разберетесь, Александр Сергеевич. Ребята у нас хорошие, бойкие… талантливые Успехов вам!

– А где они… ребята? – спросил я, уже понимая, что мне придется вести кружок «Умелые руки». Иди что-то типа этого.

– Да вон, на дворе, играют, – кивнула в сторону окна Сидорова.

– А чего не на уроках?

– Вторая смена. Школы перегружены, здесь вторая и третья. Первая – малыши, к обеду будут, – она посмотрела на часики на запястье и заторопилась.

– Удачи вам, Александр! За посещаемостью следите! Контингент у нас особенный, так что, если что – сразу сигнал в профком. У нас с этим строго! Вот журнал посещений. А батарейки в столе, под замком. С ними экономнее, у нас на это лимит.

Я остался в кабинете один, переваривая произошедшее. Видно, на сам завод меня решили не пускать. Ну и ладно. Я применил на стол второй ключик со связки. Действительно, новые батарейки. Не привычные мне пальчиковые, а толстые такие. Два десятка круглых черно-желтых цилиндров толщиной с сардельку, и десяток квадратных – «Корона». И чего это они под замком? Ах, ну да, я в СССР, а батарейки – тоже дефицит. Когда ж я привыкну? Вместе с батарейками лежала коробка с набором ключей фирмы «Бош». Тоже импорт, тоже дефицит.

Я уложил все обратно, закрыл стол, полистал журнал. Всего в кружке двенадцать человек, из них – две девочки. Посмотрел, чем детишки занимались в последний месяц. Темы были прописаны ровным, скучным женским почерком. Весь месяц теоретические занятия – изучение правил техники безопасности. Практические занятия – уборка двора. Да, не очень весело.