Текст книги "Могильщики талантов (СИ)"
Автор книги: Юрий Гаврюченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)
15. ЭФФЕКТ ЗВЕЗДЫ В ПОЛЕ
Убийство, о котором в издательстве не говорили, прицепилось к бывшему криминальному корреспонденту как репей. Поспрашивав с утра коллег, Астролягов нашёл их полное безразличие к Наргиз Гасановой и её детективной серии.
– «Ар-деко» угасла сама собой, потому что гламурный детектив естественным образом пошёл на спад, – объяснил Игорь. – Загнулась, и не жаль, всё равно книги плохо продавались. Гибель Наргиз послужила удобным поводом закрыть убыточный проект. Можно было не расстраивать авторов отказами, потому что они пишут дрянь, а поплакать вместе над могилой и забыть.
– Пусть идут со своими шедеврами приносить миллионы долларов прибыли конкурентам, – сказал Григорий, и все мерзко заухмылялись, включая Рината Литвинова, который ради этого поднял голову из-за компьютера.
– Как она утонула?
– На корпоративе, – нехотя пояснил Игорь, а Ринат добавил:
– В нашем присутствии.
– Меня там не было, я за столом сидел! – скривился Тантлевский.
– Я зато был, – сказал Григорий. – Тогда жара стояла. Бабы специально взяли купальники. Полезли в озеро, я тоже полез. Никто не заметил, как она захлебнулась. Обнаружили плавающей лицом вниз, когда поздно было откачивать. Мы и подумать не могли. Говорила, что на море выросла, что плавает как рыба, а не срослось.
– Пьяная была?
– Не без того.
– И вы туда продолжаете ездить? – возмутился Алексей.
– А чего такого? – цинично блеснул очками Игорь. – Редактором больше, редактором меньше.
– Всё равно серию надо было закрывать, – рассудил Григорий.
Текучка кадров издательства «Напалм» превращалась в поток кадавров.
– Отсюда кто-нибудь увольняется не ногами вперёд? – спросил Астролягов.
– От нас вообще никто не увольняется, – сказал Игорь.
– «Ар-деко» что за серия была? – спросил Алексей. – Кто знает?
– Я знаю, я в неё писал, – ответил Григорий. – Это такой псевдо-ретро временной период, стилизованный под эстетику Нью-Йорка тридцатых годов, только действие не обязательно происходит в Америке. Может происходить в Москве, в Париже или где угодно. Красивое прошлое, которого никогда не было. Кружева, бриллианты, потолки по пять метров, лимузины с белыми шинами, серебряная посуда, шиншилловые шубы, всюду кокаин и шампанское во льду.
– Джакузи в совмещённом санузле, – подпустил яда Игорь.
– Кроссовок только не было, – Григорий проглотил пилюлю. – В общем, козни, каверзы, убийства, шуры-муры и нуар. Нуар я писал.
– Почему же тогда серия провалилась? Тема-то хорошая.
Григорий кашлянул и опустил глаза.
– Моё сердце отказывается сопереживать, – безжалостно заявил Игорь.
Зато высказался Ринат, который свой обычный день в издательстве проводил безмолвно.
– Плохих тем вообще нет, есть плохие авторы, – заявил он. – И есть негодные редакторы, которые не умеют их отсеивать. Совместными усилиями они могут погубить любую тему. В этом плане Наргиз Гасанова не блистала, – у него было к покойнице что-то личное.
– Кстати, по поводу авторов, – Астролягов протянул Игорю флешку. – Я тебе Строева и Климовича принёс на одобрение. Глянь, как время будет, они легко читаются.
Ритуальные пляски лояльности были приняты с благосклонностью и зачтены в пользу подчинённого. По лицу Игоря было заметно, что детективы он уже прочёл. Файлы у него были.
– Готовь для них аннотации. Обложки я художнику заказал, – распорядился он.
– Что писать в аннотации? Я только с газетным лидом дело имел, – Плоткин успел насочинять их немало для отредактированных романов, и Астролягов впервые столкнулся с дефицитом.
– Давай, я тебя сейчас научу. Есть разные подходы к составлению аннотаций для художественных книг… – начал Игорь, но Григорий взял реванш за «Ар-деко».
– Это короткое описание товара, вот и всё, – в свойственной ему манере объяснил он. – Объём примерно от шестисот знаков с пробелами, чтобы было понятно, о чём книга, но не более тысячи-тысячи ста, чтобы втиснуть на задник обложки и не мельчить со шрифтами.
– Это техническая сторона вопроса, – Астролягов придвинул пачку стикеров с пальмами и по привычке сделал пометку карандашом. – А творчески как оформить?
– Аннотация не должна раскрывать секрет книги или детективную загадку, что в твоём случае особенно важно, но должна заинтересовать читателя. Обычно стараются не пересказывать фабулу, а своими словами передать дух произведения.
– То есть аннотация отвечает на вопрос «Что произошло?», но не на вопросы «Как?» и «Почему?» – проговорил Астролягов.
– Ты как на журфаке прямо, – удивился Ринат.
– Куда от себя денешься…
– Хотелось бы системного подхода, – заявил Игорь. – Существуют государственные стандарты аннотации, последний от две тысячи третьего года. ГОСТы со временем менялись, но все они годятся, в лучшем случае, для прикладнухи. Там такая бюрократическая мудрость, что продать книгу при её участии нельзя. Текст на пятьсот-шестьсот знаков и никаких цитат.
– Прочти всё же оба – ГОСТ 7.9-95 и ГОСТ 7.86-2003, чтобы узнать их требования, – серьёзно, как о чём-то, имеющем принципиальное значение, посоветовал Григорий. – После этого можешь игнорировать любые из них или все разом. Когда пишешь аннотацию, тебе в результате надо не получить сертификат соответствия государственному стандарту, а помочь автору, дизайнеру и отделу сбыта продать книжку.
– А вот да, – сказал Ринат. – Справочники, учебники, техническую литературу ещё как-то можно толкнуть при соблюдении государственного стандарта, а у нас развлекалово и мы должны развлекать.
Игорь снял, протёр очки и продолжил:
– Очень хорошо, когда аннотация интригует с первых строк, чтобы в конце позабавить. В ней можно даже предусмотреть поворот для создания ударной концовки. Это как анекдот сочинять. Хорошо уметь втискивать аннотацию в формат анекдота, да не каждый умеет. Чем она забойней и яснее, тем ниже вероятность, что её неправильно поймут. Надо исходить из факта, что покупатели читают сердцем, то есть мозг в процессе не задействован. Если аннотация увлекательная и простая, больше шансов, что она останется хорошей, даже если её будет пересказывать полный бездарь.
– Разве их пересказывают?
– Сами для себя иногда проговаривают, на книжной ярмарке это наблюдаешь, – редакторы «Напалма» выезжали на мероприятия и сами стояли за прилавком.
Ринат Литвинов задумчиво произнёс на свой лад:
– Аннотация – это перл. Как elevator pitch в сценаристике. Ёмкая формулировка, которую надо успеть изложить в кабине лифта, если едешь с продюсером, а он вот-вот выйдет. Нужно сказать, пока не открылись двери. Часто, на одном дыхании: три друга, к которым привязался гасконец и тащит из ловушки в ловушку, от приключения к подвигу, заставляя спасать себя и королеву, пока не дослуживается до хорошей должности в силовой структуре конкурента.
«Вот оно как на самом деле», – загрустил Алексей, который любил роман о настоящей дружбе, но с детства гадал, почему он называется «Три мушкетёра», когда мушкетёров вроде бы четыре?
– Есть и такой подход, – признал Игорь. – Можно пересказывать сюжет, но в необычной плоскости, чтобы зацепить читателя. Нам надо в аннотации не с содержанием книги знакомить, а заинтересовать, чтобы человек её купил. Можно использовать выборочное перечисление фактов, допускающее скандальную трактовку, на которую в самом произведении намёка в принципе нет.
– Как тенденциозная подборка событий в журналистике, – Астролягов дал знать, что видит со своей колокольни и готов усваивать дальше.
– Вот образцовый пиндосский пример: «Прибыв в чужую страну, американская девочка убивает первого встречного и объединяется с тремя незнакомцами, чтобы совершить ещё одно убийство».
Алексей долго ворочал извилинами под ехидными взорами коллег.
– Признаться, в вестернах я не силён, – наконец сдался он. – Это какая-нибудь «Железная хватка»? Впрочем, для американской культуры сюжет настолько расхожий, что встречается сплошь и рядом.
– «Волшебник страны Оз», – сказал Игорь.
– И ведь не поспоришь, – признал Алексей.
– Для любой культуры годится, – назидательно произнёс Григорий. – Вот, слоган «Невинная девушка в постели зверя» ты на какую обложку бы поставил?
– «Красавица и чудовище», – выпалил Астролягов, чтобы наверстать упущенное на «Волшебнике Оз».
– «Аленький цветочек», – срезал Ринат. – Фу, как ты непатриотичен.
– «Маша и медведи», – просветил Григорий. – Непатриотичны вы оба.
– Охрененно, дайте две, – сказал Алексей. – Но в общих чертах я понял. Это как nut graph в журналистике. Броский текст, дающий контекст, только, в отличие от газетного, не раскрывающий читателю тайн, а открывающий новые тайны. Которых в произведении может и не быть, – добавил он, подумав.
– Вот это действительно взгляд на предмет с необычного ракурса, – вынужден был признать Игорь, и все редакторы, чуждые работе в прессе, согласились, что не встречали об аннотации суждения чудней. – Пиши. Создавай новое лицо своей серии.
* * *
Астролягов написал первую в своей жизни аннотацию, пока впечатления о «Нарезном и холодном» были свежими. Игорь внёс незначительные правки. Алексей на радостях отчалил пораньше, чтобы пройтись до метро с Ринатом. В редкие моменты, когда не играл на смартфоне, Ринат был интересным собеседником, и Алексей не упустил случая пообщаться.
– Насчёт аннотаций с Натой поговори, – посоветовал Литвинов. – Она в этом рубит. Выпустила у себя в городской прозе байопик «Не только лишь все», беллетризированную биографию Виталия Кличко. Вот где была по-настоящему продающая аннотация, – Ринат застенчиво улыбнулся и без паузы на вспоминание выдал: – «Триумф гладиатора, ставшего сенатором. Подлинная история успеха гражданина в демократическом обществе. Как человек с отбитыми мозгами стал мэром европейской столицы». И дальше так же, но начало я тебе пересказал слово в слово. Оно легко читается и запомнить просто.
– Серьёзно, что ли? – на всякий случай переспросил Алексей, сделав в уме пометку дома изучить книгу в интернете.
– Стартовый тираж сразу улетел, потом были допечатки. Пока мы про завлекуху болтали, я глянул на «Озоне» – книги опять нет в наличии. То есть раскупают до сих пор.
– Вот что значит хороший редактор, – Астролягов бережно, как хороший рыбак, подвёл разговор к животрепещущей теме и подсёк. – А ты помнишь Наргиз Гасанову? Какой она была?
– Кто ж её не помнит? – с необычайной для него живостью отозвался Ринат. – Это была ярчайшая… гм, звезда нашего издательства. Прочертившая след на мрачном небосклоне «Напалма». Из-за неё перессорился весь женский состав и, отчасти, мужской.
– Что она творила?
– Она… просто была. Ей было достаточно войти в комнату, чтобы начинался образцово-показательный синдром звезды в поле.
Выражение было смутно знакомым, но относилось к субкультуре, которой Астролягов не касался. Он не играл в он-лайн игры, не зависал на чатах, а форумы, которые иногда почитывал, относились к реальности вроде жизни охотников, охранников и охранителей. Сленг был знакомым, но непонятным.
– В чём этот эффект выражается? Типа, когда звезда в поле светит и указывает дорогу, служа отрадой одинокому путнику?
Ринат ошалело глянул.
– Это не эффект, это синдром, – он всё ещё не мог поверить, что человек не знает прописных истин, широко распространённых в интернетах. – Набор симптомов, характеризующий недуг больного мозга. «Синдром звезды в поле from», – с такой чёткой артикуляцией произнёс Ринат, что Астролягов прямо увидел на мониторе окошко чатика с надписью: «<Звёздочка> привет всем! я правда деффачка». – Это когда сразу все озабоченные мальчики начинают заигрывать и подлизываться к девочке, питая иррациональную надежду, что в ответ на знаки внимания собеседница им даст. Когда Наргиз заходила в комнату, работа сразу прекращалась, мужчины принимались соревноваться друг с другом за её благосклонность. Это здорово било по нервам. Мужчины сидели с высунутыми языками, сотрудницы злились.
– Как же она тогда на фирме работала?
– У неё был свой кабинет. Серия «Ар-деко», кстати, получилась провальной. Наргиз не умела отказывать пригретым авторессам, как бы они ни косячили, и не понимала, какой роман будет продаваться, а какой нет. Полная редакторская некомпетентность.
– Зачем её держали?
– По инерции. Чтобы серия провалилась, должно было время пройти. Издательский бизнес – бизнес медленный. Кроме того, она была ставленницей Нуцалханова и, говорят, его любовницей. Так говорят, – пожал плечами Ринат. – Я бы не исключил. После её смерти Нуцик замкнулся в себе и вообще стал другим.
– Раньше был ого-го? – спросил Астролягов.
– Теперь стал ой-ёй-ёй, – вздохнул Ринат.
16. ЗА ПРИГОРШНЮ СЛОВ
В отличие от Рината, являющегося на службу пару раз в неделю, Дима приходил по мере надобности, главным образом, чтобы встретиться с авторами. Писатели встречались разные. Слухи об их недюжинном уме были сильно преувеличены.
– Что за адский труд вы прислали? – бубнил Дима, смягчая выражения и стесняясь их.
– Я всё переделал, как вы просили, – автор был в своём праве и безнадёжен. – Вы же сами сказали демонизировать фабулу.
– Динамизировать, – Дима застонал. – Ди-на-ми-зировать! Я хотел больше действия, а не больше ада.
– Я по телефону не понял. Такие важные вещи надо в личном присутствии обсуждать.
Иван Строев держался на стуле прямо, положив руки на колени, и размеренно переводил взгляд с Алексея на Игоря. К автору он сидел боком и старался не вспугнуть. Из деликатности они выжидали. Невежливо бы по отношению к автору фентэзи было встать и уйти всем вместе. Он мог бы подумать, что надоел и в издательстве ему не рады.
– В таком виде я не могу принять рукопись, – Диме страсть как неловко было отказывать, и он укусил себя за бороду.
– Но у нас договор! – показал козырь автор.
– Что я могу сделать?…
– Я выполнил ваши требования, теперь ваша очередь выполнять свои. Вот, начальство ваше сидит, – ухватился за спасательный круг автор.
Игорь поспешил вмешаться, пока утопающий не наговорил лишнего, после чего работать с ним станет невозможно и на издательство ляжет дополнительное пятно позора.
– Это очень хорошо, что вы переработали в сторону демонизации, нам как раз не хватает инферно. Теперь доработайте в сторону деноминации, и мы сразу запустим ваш текст в производство.
– Деноминации? – глаза автора полезли из орбит.
– Простите? – холодно осадил Игорь.
– Вы сказали, деноминации?
– Динаминации, – сохраняя каменное лицо, объяснил ведущий редактор. – Придайте тексту динамику, как вам Дмитрий советовал. Можете потом сразу прислать текст мне. Но лучше Дмитрию, я ему доверяю. Сделайте! Динамичный роман лучше купят. Разойдётся первый тираж, потом допечатаем. Всем польза.
Ровный, спокойный голос редакторского начальника, позитивные слова, каплями целительного бальзама падающие на раненую душу, примирили автора с направлением движения, ориентированного в туманную голубую даль.
Когда за ним закрылась дверь, повисла тишина.
– Динамизации, Игорёк, – медленно процедил Григорий. – Правильно говорить «динамизации». От слова «динамизм».
Иван Строев медленно поворачивал голову, оглядывая говорящих с лёгким недоверием, словно пришёл в театр на классическую пьесу, а постановка оказалась сюрреалистической.
– Бедняга теперь будет думать, что сходит с ума, – предположил Астролягов. – У него по пути домой мозги сварятся от перенапряжения. Ты косячишь, Дима бормочет, а автор так и не поймёт, что слышал все слова правильно.
Дима виновато вздохнул и заёрзал.
– Я считаю, что вам за вредность надо молоко давать, – сказал Строев. – Насколько у меня в компании дурдом, но такого там не бывает. Это что-то выдающееся. Как вы на них не срываетесь, ума не приложу.
– Что делать? – Дима вздохнул. – Грубить автору – всё равно, что бить домашнего питомца, хомячка или котика. Только злой и глупый человек это делает.
– Потому что автор может укусить? – заинтересовался Строев.
– Даже если укусит, всё равно останется безответным, – Дима покачал головой, сокрушаясь относительно их природы. – Даже если автор на ковёр нассал, нельзя его носом тыкать – и он не поймёт, и на вас грех ляжет.
– Вам коньяк давать надо, – сказал Иван Строев. – Идемте, я восполню этот пробел.
В «Мюнхенской пивной», желая оплатить визит в цирк, о котором можно долго рассказывать на фирме, Строев предложил заказывать, чего душа желает, при условии пить коньяк. К удивлению Астролягова, в меню отыскался «Antik alter weinbrand» VSOP, который прежде наверняка видел, но пропускал мимо сознания, считая за лучший немецкий коньяк в этой забегаловке «Старый Кенигсберг».
Ожидая заказа, Алексей блуждал взглядом по картинкам на стене. «Их действительно меняют? – не веря себе, он уставился на фотографию укротителей львов, судя по костюмам, столетней давности. Астролягов мог поклясться, что в прошлый раз на её месте висело что-то другое. – Они над оформлением постоянно трудятся или я вижу только то, что сейчас присутствует в моём сознании, и не замечаю другого?»
Получить ответ, не будучи заподозренным в безумии с риском оказаться приравненным к автору, Астролягов не рискнул.
Кельнер вернулся с подносом.
– Ну… – сказал Григорий.
– Предлагаю поднять бокалы за большую литературу, ведь мы о ней пришли сюда поговорить, – произнёс разумный тост Иван Строев.
– За боллитру, – поддакнул Дима, но из бороды и усов вырвалось «за поллитру».
Алексей подумал, что авторам трудно разговаривать с шепелявым редактором по телефону, да и при личной встрече нелегко придти к пониманию. И всё же ему показалось, что Димино участие пойдёт всем на пользу. Строеву будет понятней и редакторам окажется легче объяснить. Иван тем временем достал из портфеля бумагу, ручку и приготовился записывать.
– Что за гранд-проект вы хотели мне предложить? – с энтузиазмом и любопытством, что говорило о живости ума, поинтересовался Строев.
Взгляды сошлись на Астролягове.
– У меня есть мечтаѓ… ― вдохновенно начал он.
– Как у всех начинающих редакторов, ― с неизменным скепсисом прокомментировал Григорий.
– И негров, ― не стал скрывать Астролягов. ― Летай, пока можешь, потом крылья атрофируются от сидячей работы. Со мной этого ещё не случилось и я хочу поднять свою серию на новый уровень. Матвеев дал добро. Теперь я предлагаю самым талантливым авторам, у которых может получиться, делать детективы не только о преступлениях, а, в первую очередь, о людях, участвующих в них. Сначала характеры, потом поступки. Не в ущерб сюжету и действию, разумеется. Я хочу поспособствовать авторам сотворить произведения такой величины и силы, чтобы моя серия превратилась в орудие общественного развития.
– Польщён, ― сказал Иван Строев. ― Польщён.
– Я хочу помочь самым пригодным к этому авторам целиком залезть в кожу своих героев. Чтобы креэйторы жили жизнью своих креатур ― страдали их страданиями, хотели их хотелки, чуяли ихней чуйкой…
– Кочумали, ― подсказал Григорий и затаился в предвкушении.
– Тьфу на тебя, ― парировал Астролягов.
Дима с почтением крутил в руках бутылку, поворачивая этикетку к свету, чтобы узнать состав забористого пойла.
– Разливайте, ― предложил Иван Строев.
Редактора фентэзи уговаривать не пришлось.
– Чтобы писать со знанием жизни о своих героях, автору следует лепить их из личного опыта. Только так персонажи выйдут из-под клавиатуры настоящими, убедительно чувствующими, ― Астролягова несло, к нему прислушивался даже кельнер. ― Платонов писал о железнодорожниках, потому что сам работал на паровозе. Крымов написал «Танкер «Дербент», потому что был инженером на судоверфях Каспия. Фёдор Гладков живописал быт и приключения рабочего посёлка, о которых интересно читать, потому что автор сам оттуда.
– Вы хотите, чтобы я написал производственный триллер?
На Строева посмотрели как на говорящую рыбу, которая запрыгнула в руки, не дожидаясь, когда её подсекут.
– Триллер или детектив, что вам больше нравится, ― вбил начальственную скрепу Игорь; у скобы было два зуба, но, выбирая любой, автор выбирал одно и то же. Участь писателя была предопределена, когда он садился за стол с издателями.
– О зарождении стахановского движения и передовиках производства процентных пунктов на Нью-Йоркской фондовой бирже, ― Дима нетерпеливо возил бокал из стороны в сторону, ноздри его раздувались.
Строев покосился на него, как на альтернативно мыслящего активиста, чья опасность недооценена, но тут же постарался напустить на лицо выражение полного равнодушия.
– Я не знаток биржи, ― признал он, начиная тост, ― но предлагаю выпить за повышение ставки. Нам это необходимо.
– Не про биржу, но принцип верен, ― примирительно сказал Игорь, извлекая пользу из бреда.
– Пишите о том, что хорошо знаете, ― подчеркнул Астролягов. ― Как Гладков о производстве цемента.
– С его ранней метафоричностью? ― уточнил Иван Строев, чем поверг редакторов в неловкое молчание.
– Главное, чтобы в центре повествования находился профессионал, который в критических условиях решает стоящие перед ним производственные задачи, ― выдал как на съезде писателей-соцреалистов Алексей. ― Возможно, с риском для жизни!
– Своей или окружающих? ― Строев записывал.
– Можно и так, и эдак, а лучше вместе.
– В месте, ― автор прилежно выводил ручкой.
– Примат описания не личных отношений, а трудовых, ― на полном серьёзе дополнил Игорь.
– Примат, ― зачарованно проговорил Строев.
– Личная жизнь у героев тоже есть, ― заторопился Астролягов. ― У героев нашего, ― выделил он, ― производственного детектива есть быт, семья, родители. Он ― живой, со своими достоинствами и недостатками.
– На четыре достоинства один недостаток, ― отчеканил Дима, и это было так непохоже на него, словно по «Мюнхенской пивной» пролетел незримый дух литературного коуча, вселился, испустил его устами постулат, но был тут же изгнан обратно в бездну, из которой вышел.
– О чём-то подобном я где-то читал, ― заметил Строев, прервавшись и тем доказывая, что гуру веет, где хочет.
– А у антигероя ― на четыре недостатка одно достоинство, ― Григорий говорил без тени насмешки и тем лишь усиливал подозрение среди тех, кто хорошо его знал. ― Он может убивать людей, есть детей, насиловать стариков и эксплуатировать женщин, но при этом быть защитником окружающей среды.
– А где достоинство?
– Или он делает всё это и перевыполняет производственный план, ― переобулся в прыжке Григорий.
– Но злодей не может выполнять план, ― возразил Игорь. ― Выполнение плана ― прерогатива героя.
– Злодей может маскироваться под передовика, если он шпион, ― сказал Алексей. ― До поры до времени он выполняет план.
– И обладает присущими антигерою недостатками, ― вставил Дима.
Строев давно перестал записывать, но сейчас отложил ручку.
– Я думаю, что для этой серии лучше обойтись без формализма, ― воспользовался правом составителя Алексей. ― Пишите, о ком знаете. О том, что лучше знаете. Детектив или триллер, главное, чтобы книга была. Но помните, он сначала производственный, а только потом триллер. Он про работу, цех и контору, отель и аэропорт. Герой сперва функция и только потом человек с частной жизнью, если она у рабочей особи вообще есть. В романах Артура Хейли далеко не всегда такая мелочь присутствует, но он классик, все его любят, как Даниила Гранина когда-то любили. Зависит от мастерства писателя, а у вас человечина в тексте точно будет, я в вас уверен, ― ночь, потраченная на чтение «Нарезного и холодного» в авральном режиме, ради которого поссорился с Аллой, отложилась в памяти как подвиг. Поэтому следующие пять минут Астролягов говорил о достоинствах романа с тёплыми чувствами к своей заслуге. Строев принимал на собственный счёт и внимал с растущим расположением к заботливому редактору.
Не было ничего удивительного, когда он наполнил бокал и поднял тост:
– За вас, уважаемый Алексей Александрович, ― Строев откуда-то знал его отчество. ― Что бы ни случилось с вашим предшественником, издательству это пошло на пользу.
