Текст книги "Могильщики талантов (СИ)"

Автор книги: Юрий Гаврюченков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

38. КАРАДЗИНСКИЙ

– По истории России? – удивился Тантлевский. – Он, что, историк?

– Черкезишвили такой же историк, как и русский, – заметил Дима.

Ринат Литвинов гнусно захихикал.

«Как? Когда он успел?» – спрашивали в кулуарах «Напалма» и не находили ответа. Даже Матвеев, которому на совещании Игорь поведал оглушительную новость, впал в прострацию.

Подумав, главный редактор рассудил, что уход Черкезишвили готовил заранее, ещё до скандала с обложкой. Двухтомник быстро не напишешь, да и договор на новую книгу Черкизон не заключал. То есть переход к конкуренту был задуман давно.

Формально претензий к Гураму Вахтанговичу не имелось. «Напалм» не издавал учебников, даже научно-популярная литература не была его форматом. А вот в «Глагольных скрепах» маленький отдел исторической литературы был. Там выходили книги об истинных причинах Голодомора, о том, виновны ли большевики в Холокосте, и кто на самом деле бомбил Хиросиму и Нагасаки. Черкезишвили великолепно вписался в их дружную семью и купался в лучах редакционного одобрения, словно издавался в «Глагольных скрепах» всю жизнь.

Столичная фирма вложила немало средств в рекламную кампанию, чтобы знаменитый писатель чувствовал себя обласканным и не ушёл.

По крайней мере, на первых порах.

Потому что предавший один раз предаст и второй – это упоминали на форуме «Глагольных скреп» посетители, вероятно, забаненные в ЖЖ Черкизона. Издательские модераторы их не банили, а только предупреждали о недопустимости мата.

Теперь все сотрудники «Напалма» следили на форуме конкурента, как легион недоброжелателей морально уничтожает перебежчика.

– Автор с возу… – рассудил Астролягов. – Туда и дорога. Чтоб у него редактором был поэт-неудачник!

Коллеги сочувствовали коллеге, лишившемуся звезды, а с ней и звания редактора самой хитовой серии. Место на вершине пьедестала почёта заняла Ната, с начала года запустившая серию «Современная классическая проза», которая дала самые высокие продажи. Алексею оставалось только принимать знаки участия с гордым видом, отчего он ощущал себя байроническим героем. Это было напрямую связано с Черкезишвили, будто маркиз Арманьяк не забрал с собою пафосное гусарство, а перед уходом заразил своего бывшего редактора дурной болезнью.

В довершение, на Петербург надвинулся антициклон, с ним – гололёд, лужи и дождь вместо снега. Астролягов купил новую зимнюю куртку. Схватил не глядя, первую по размеру, и только через несколько дней оценил, что приталенная аляска с накладными карманами и блестящими пряжками придаёт ему вид настолько лихой и молодцеватый, словно глупое гусарство в самом деле перекинулось с Черкезишвили, как грибок, пустило мицелий и разрослось до зримых проявлений.

Астролягов искал у себя симптомы и мучился, не обнаружив их. Он упрекал себя в моральной близорукости и буквально за несколько дней сделался мнителен, беспричинно подозрителен и опаслив.

Количество интеллигентных глупцов в журнале Черкезишвили зашкалило. Побег из «Напалма» они характеризовали в духе золотой эпохи Застоя: «Ушёл по-английски, не прощаясь». Они одобряли уход из такого плохого издательства, которое выпустило такой плохой роман, и выражали надежду, что в хорошем издательстве будут выпускать только хорошие книги Черкезишвили.

– Нелёгкая это работа – на буксире тащить обормота, – сочувствовал Алексей коллегам из «Глагольных скреп». – Надеюсь, вы справитесь. Ну, а нет, так ждите от хомячья какашек.

Основания для подозрения были. Книга по истории, которую издательство самонадеянно разрекламировала как перспективный труд для школьной программы, вызвала интерес дипломированных историков. Их оказалось немного, но это были совершенно не те читатели, мнение которых жаждал узнать маркиз Арманьяк.

Переводчик Черкезишвили черпал сведения из работ американских исследователей времён Холодной войны. Многие приведённые в книге факты были в новинку для русского читателя и служили усилителем интереса, чем-то вроде интеллектуальной приправы, добавляющей остроты. Многие процитированные документы не были введены в научный оборот и существовали только на английском языке в форме переписанных от руки протоколов, источникам которых следовало верить на слово.

Более мягкие историки добродушно оценили «Историю» как folk-history – жанр развлекательной литературы, популярной в мещанской среде. Ширнармассы любят пережёвывать подобное чтиво в электричках, в метро и на даче. Не претендующий на исторический анализ и комплексный подход автор фолк-хистори оперирует произвольно взятыми фактами и располагает их в удобной последовательности, делая упор на упрощённое изложение и обращаясь к читателям, как к самостоятельно мыслящим интеллектуалам, в пику противникам, рабски следующим догме официальной науки.

Пошли слухи, что работу Черкезишвили номинируют на специальную премию «Почётная безграмота» в рамках книжной антипремии «Большой абзац».

– Как хорошо, что это не у нас творится, – вздохнул Игорь, вернувшись с очередного совещания. – Матвеев так рад, что Черкизон ушёл к конкурентам… А то ведь не отказал бы и новую серию для него открыл, и сейчас страдали бы мы, а не москвичи.

Москвичи действительно забеспокоились. Пресс-релиз о включении двухтомника в школьную программу убрали с сайта, но было поздно. Беда подкралась, откуда не ждали, – со всех сторон.

Вдобавок к историкам, бывшим издателям и читателям Живого Журнала, Гурам Вахтангович постарался испортить отношения с коллегами по литературному цеху.

«Ухудшенная версия Карамзина для невежд», – написал в комментах ЖЖ-юзер topor46 и был забанен, но оказался известным критиком со своей колонкой во «Взгляде». Там он дал развёрнутую оценку двухтомнику и, обидевшись на бан, принялся раз в неделю мимоходом покусывать Черкезишвили. Слегонца, но без устали. Только в «Литературной газете» критик дал волю чувствам.

«Несведущий в истории переводчик хотел стать новым Карамзиным, но сделался новым Радзинским, только без телевизора, – плюнул он кислотой в статье «Братья Карамзины». – Черкезишвили шагнул ещё дальше вниз со ступени бульварной прозы, и теперь он – не Карамзин и не Радзинский, а их гибрид для бедных».

С его ядовитой подачи к Гураму Вахтанговичу намертво приклеилось прозвище «Карадзинский».

39. ДЕТЕКТИВЫ И ДЕТЕКТИВЩИКИ

К каждому письму в издательство может быть прикреплён литературный шедевр, надо только внимательно прочесть его до конца.

Вникнуть в суть, прозреть авторский замысел.

Увидеть великое в немногом…

На этой работе сгорело много старательных и наивных редакторов. Не было рядом никого, кто закрыл бы текст, отправил рукопись в корзину и по-товарищески посоветовал: «Забей».

С новогодних праздников Астролягов читал и читал самотёк в надежде отрыть таланты, и убеждался, что только зарывает надежды.

«Ох уж эти детективы, ох уж эти детективщики», – думал он.

Он утонул в мониторе как в бездонном болоте. Самотёк и социальные сети засосали с головой, так что февраль и большая часть марта пролетели незаметно. Только когда засияло солнышко, и потекла из носа весенняя капель, творцы оживились и вытащили редакторов из зимней спячки. Астролягов узрел окружающий мир и ужаснулся.

Вокруг происходило много такого, чего не опишешь, потому что стыдно. В редакцию «Напалма» забежал истеричный МТА. В гневе он так размахивал руками, что случайно подбил себе глаз и выпал с крыльца на панель.

Григорий съездил в Москву как представитель издательства «Напалм» и вернулся с победой. На Росконе на него напал автор с куском трубы вместо молотка. Григорий отделался ушибленной левой рукой и ссадиной на лбу, автору пришлось хуже. Редактор бил его рукоятью ножа, пока нападавший не потерял волю к сопротивлению, а потом вызвал полицию. Причастность автора к убийствам устанавливали органы следствия, на Григория дело не завели – самооборона была при свидетелях.

Он хотел на конвенте похвастаться книгой, но типография затянула сдачу тиража, так что смотался чисто ради тусовки – посветить бейджиком и лицом, потрепаться, подраться. Григорий вернулся в воскресенье 20 марта, а в среду 23-го в издательство привезли авторские экземпляры «Девушки из Гатчины». Живьём книга выглядела круто. Художник постарался вложить в сепию весь дух отчаяния и фатализма, присущий стилю нуар. Под плёнкой и на бумаге вышел первоклассный рисунок.

– Несколько выбивается из общего оформления серии, – с завистью заметил Астролягов, когда они с Игорем топали к метро.

– Но это же Григорий! – воскликнул Тантлевский.

– Ну, да, – скептически промямлил Астролягов, который сам решил написать детектив или хотя бы криминальную статью в газету, так его зацепила красивая книжка. – Что в нём такого особенного?

– Во-первых, он работает на фирме дольше всех нас; во-вторых, – Игорь понизил голос. – Он родственник Нуцалханова.

* * *

– Если ты не знал, – добавил Игорь.

– Откуда бы мне знать, если вы молчите все как партизаны. А кто он ему?

– Забыл как называется. Короче, Гайдар женат на его старшей сестре.

– А чего ты раньше молчал?

– Да как-то повода не было, – пожал плечами Тантлевский.

Алексей подумал, сколько ещё и каких именно тайн бездумно хранит коллектив. Может, он и готов поделиться секретами, надо только спросить. Но о чём спрашивать, вот в чём вопрос?

Мартовское солнце и гормоны заставляли мужчин разогнуть спину, на лицах женщин появилось что-то похожее на интерес к жизни, а редакторам стали докучать авторы с лёгкой ебанцой.

Григорию принесли новый роман про тамплиеров. Автор положил на стол распечатку и стоял, отказавшись присесть, словно ждал, что редактор немедленно прочтёт.

– Не возьмём, – вежливо, но твёрдо отверг Григорий.

– Почему не хотите?

– У них такая карма, что, как свяжешься с тамплиерами, так сразу начинается всякая хренотень, и добро бы только на фирме, а не в личной жизни, – Григорий перестал стесняться и говорил по-приятельски. – От тамплиеров одни сплошные беды. С перевалом Дятлова та же фигня.

– И Бермудским треугольником, – добавил Игорь.

– И мудским треугольником, – охотно закивал Григорий. – Тамплиеры портят карму тем, кто с ними связывается. Базу эту надо знать и её избегать!

– Я вас услышал, – автор вздохнул и стал запихивать рукопись в котомку. Пачка была толстой, страниц на семьсот, и влезала с трудом. – Куда посоветуете её отдать?

– В ЭКСМО, – хором послали редакторы. – Идите в ЭКСМО!

– Не жёстко ли? – спросил Астролягов, когда открыватель тамплиеров тайн покинул издательство и след его простыл.

– Такие мы сволочи, – Игорь в последнее время был заморочен домашними заботами и потому не ласков с графоманами. – Это всё профессиональное выгорание души. Мы запросто можем послать автора, например: «Идите в ЭКСМО!» А то и вовсе на три буквы – в АСТ.

В тот день приключения для Астролягова не закончились. Выйдя из метро, он встретил писателя Климовича. Сергей Алексеевич бодро шёл по своим делам и совсем не был похож на овоща, которого водила за ручку Алла Владимировна.

Встретить заведомо психически нездорового человека практически возле дома было неприятно. К счастью, Климович смотрел под ноги и старался не замечать окружающих. На Алексея он также не обратил внимания, а тот и не собирался кидаться приветствовать с распростёртыми объятиями.

«Оказывается, он вполне самостоятельный. Вовсе не такой, каким выставляет нам Алла Владимировна. Она намеренно это делает или просто мужа подавляет? Или… они намеренно это делают, слаженно, давно, в паре?… – Астролягова поразило их потаённое коварство. – Зачем им нужно это притворство? Или Сергей Алексеевич ей подыгрывает, давая почувствовать себя значимой? Или у него по осени наступает депрессивная фаза, а по весне маниакальная? А как он ещё может выглядеть? – ломал голову пугливый редактор. – Что, если ему в фазе активности захочется выслеживать и убивать? Кого выберет жертвой безумец? Того, кто есть в голове. В сознании у него будут знакомые, например, связанный с ним сотрудник издательства. Выследить меня не проблема. У Климовича много свободного времени и есть полученный в прокуратуре навык. Он в хорошей физической форме. Он только и делает, что думает об убийствах. Строит планы и изобретает пути отхода и алиби, – на лбу выступил испарина. Я же читал его детективы, он в этом шарит. А сколько преступных планов он не опубликовал и тщательно скрывает? Писатель-детективщик, который сидит дома, только и думает, что об убийствах! – открытие потрясло Астролягова и он додумался до ещё более страшного: – Если же он ходит на работу, то тем опасней делается для окружающих, ибо, тая преступные замыслы, притворяется невинной овечкой!»

Скрасив такими думами путь домой, Астролягов перестал оглядываться только когда вбежал в квартиру и запер дверь.

В зеркале он увидел затравленного бедняка с безумными глазами.

«На кого я стал похож? – испугался он. – Надо купить приличный костюм для офиса, сходить к парикмахеру и вообще следить за собой. А то как из трущобы вылез и думаю о криминале, а зараза к заразе тянется».

Он пошёл в душ, чтобы смыть липкий пот страха и сам страх.

Но и потом думы об убийстве не отпускали его.

* * *

Когда начинаешь следить за собой, обнаруживаешь, что за тобой следят и другие.

Астролягов почувствовал на спине давление чужого внимания, когда шёл от издательства к метро в одиночестве. И хотя в час пик Измайловский проспект был полон людей и машин, сделалось жутковато. На зелёный светофор гномики густо сыпали по переходу. Астролягов тоже свернул, но избавиться от внимания не удалось. Тогда бывший криминальный журналист сбавил шаг, прижался к стене и, стоя вполоборота к движению, сделал вид, будто завязывает шнурок. Он увидел позади себя зелёное пальто и приметную фигуру в нём. Астролягов быстро выпрямился и улыбнулся:

– Здравствуйте, Инесса Иосифовна!

– Ой, привет, – обрадовалась Иголкина, будто встреча была случайной. – Как я рада вас видеть!

И поскольку Алексей был в новом костюме и не успел нахвалиться нарядом, ему ничего не оставалось кроме как пригласить даму в кафе. К тому же, ему хотелось отлить. Они зашли в ближайшее бистро. Авторесса выбрала место у окна, чтобы можно было смотреть на прохожих и демонстрировать потоку случайных зрителей показное потребление, пусть даже оно состояло из чашечки кофе с бриошем. Это так романтично!

– Какие счастье, что мы случайно встретились, – с печальной радостью воскликнула она, когда Астролягов вернулся из мест не столь отдалённых и уселся за столик. – Я так хотела узнать у вас, почему вы не печатаете мой роман?

«Забыл! – вспомнил Астролягов, истерический детектив «Гризетка и рантье» не вызвал у него слёз жалости к героине и сочувствия авторессе. Из соображений гуманизма хотелось выстрелить бедняжке в голову, чтобы покончить с её мучениями, а не издавать книгу и продолжать писательские страдания, поэтому вопрос был вытеснен из сознания в бессознательное и там запылился. – Как стыдно-то!»

– Отчего же не печатаем? Печатаем! – с энтузиазмом парировал он. – «Гризетка и рантье» сейчас лежит в очереди на редактуру. Скоро пришлю вам правку. Текст сейчас читает художник, но эскиз обложки пока не прислал, так что показывать вам нечего.

«Хорошо, что напомнила, а то бы так и валялся, – подумал он. – Завтра зашлю на редактуру, за неделю сделают. Одна книжка как с куста, и мне читать меньше».

– А вы сейчас другую вещь пишете? – подбодрённый халявным продвижением работы, он перешёл в наступление и память угодливо подсказала: – «Ищите свинью».

– Пишу, но…

Иголкина с грустью осеклась.

«Процесс не движется, – предположил Астролягов. – Возник писательский затык?»

– Под псевдонимом Борис Дрюон? – продолжил Алексей светский трёп, чтобы заполнить унылую паузу.

– Под псевдонимом…

Авторесса с вечно осенним характером чуть не заплакала.

– Если хотите, издадим под вашим именем! – кинулся на выручку Алексей, он чувствовал, что попал впросак и с каждой минутой его затягивает всё сильнее. – Это же не книги про гризеток, можно сделать всё, как вы хотите.

Печальные глаза авторессы, окружённые коричневыми пятнами вечной скорби, налились светом уверенности. Это было чудесное преображение. Астролягов впервые такое видел.

– Спасибо, Алексей.

– Да что вы! Не за что, Инесса Иосифовна, – великодушно ответствовал он и тем как будто оскорбил Иголкину.

– Инна, – мягко поправила она.

– Инна, – послушно повторил Астролягов. – Всё, что вы хотите.

– Лёша, – длинные холодные пальцы, усыпанные веснушками, легли на его руку, неосторожно сжимающую чашку. – Можно я вас приглашу в гости?

Астролягов забуксовал. Хуже того, он увидел, что Иголкина решилась.

– Поедем прямо сейчас. Я возьму такси.

– Сейчас я не готов, – промямлил редактор.

– Тебе не надо ни к чему быть готовым. Я тебе помогу. Я всё сделаю сама. У меня есть виагра.

«Виагра!» – Астролягов провалился в бездну.

– У меня есть страпон, – выложила главный козырь Инесса.

Астролягов не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Чей-то пристальный взгляд мазнул по нему прямо сейчас. Это чувство перебило даже мысль о страпоне.

Алексею захотелось уволиться из «Напалма» и вернуться в газету, чтобы не общаться с авторами и отойти подальше от их маньячества.

Бросив безутешную авторессу лить слёзы, он покинул бистро и торопливо ушёл по лужам к станции метрополитена, озаряемый разноцветными неоновыми огнями уличной рекламы.

– Я сегодня тебя с какой-то шмарой в кафеюшнике видела в центре, – сказал ему вечером Алла.

«Точней эпитета не подберёшь», – согласился Алексей.

– Это не шмара, а знаменитая авторесса псевдофранцузских детективов, её книги есть во всех магазинах, – кинулся защищать Иголкину редактор, гонимый служебным рвением. – Мы обсуждали выход новой книги, которую я сейчас готовлю к печати.

– Ни разу не видела.

– Потому что её печатают под разными псевдонимами.

– Где же тогда знаменитая известность, если её знают только под псевдонимом, да и то не под одним? – резонно усомнилась Алла.

Астролягов пустился в рассуждения и заболтал. И хотя подруга скептически восприняла оправдание, у Алексея камень с души упал. Он понял, чьё внимание ощущал, что у пятого чувства есть реальная причина, и что это не симптомы безумия.

Совсем к ночи на электронную почту упало письмо от бой-френда Инессы. Он так и представился – бой-френд.

«У Иголкиной есть бой-френд!» – поразился до глубины души Астролягов.

Инна рассказала ему о мерзопакостном редакторе так много всего, о чём редактор и не подозревал. Бой-френд в оскорбительных выражениях требовал прекратить домогаться его дамы. Поразмышляв над письмом, Астролягов написал деликатный ответ, имея хранимый Инессой страпон в виду, но без конкретики. Бой-френд не ответил.

Алексей долго не засыпал. Лежал в темноте с открытыми глазами. Перебирал в памяти события удивительного дня. Размышлял о затейливом издательском процессе и о людях в нём. Ворочал мозгами на тему ближайших планов. Кумекал о тараканах на писательских чердаках. Ломал голову, как дальше работать с такими людьми.

«У неё есть страпон!» – думал он.

* * *

Астролягов заметил, что редакторы стали меньше общаться, словно проклятый копроратив изгадил их отношения. Поэтому, когда в издательство заглянул Ник Далёв с его обычным набегом бесцельно зайти и почесать языком, заодно, послушать новости и сплетни, Алексей с большой охотой отправился с ним в «Мюнхенскую пивную».

– Что у тебя интересного? – хищно навис над столом Ник Далёв и в упор уставился на Алексея.

– Сложно сказать, – Астролягов не сумел бы сейчас в двух словах передать свой настрой. – День другой – дерьмо всё то же. Жизнь стала тоскливая после Нового года. Даже не знаю, чем объяснить. У нас дизайнера убили в садоводстве.

– Кто? – быстро спросил Далёв.

– Голову проломили. Родственники говорят, что местные гопники. Я на похоронах был, – Алексей вздохнул и выложил всю историю, включив в неё и разговор с Жориком. – Сходил почтить память, хотя не любил этого человека.

«Нгандонского», – подумал он.

– Зима вся такая какая-то… Морочная, – он поморщился и отхлебнул пиво, словно нехотя. – Как будто на сотрудников порчу навели. А, может, байкеры прокляли? Что в кабаке было после нашего бегства?

Алексей в общих чертах знал, сотрудники «Напалма» охотно поделились с истребителями байкеров своими впечатлениями и мнениями, но ему было интересно, что скажет криминальный журналист.

– Разгуляй продолжился как ни в чём не бывало, – без особой ажитации доложил Ник Далёв.

– Про нас никто не спрашивал?

– Никакой бучи не было. Походу, Матвеев с охраной деньгами порешал. Он это любит, я знаю. Если проблема решаема деньгами, то это не проблема, а просто траты.

Алексей подумал, откуда Далёв столько знает о Матвееве, и пришёл к выводу, что Ник прирождённый журналист, в отличие от него, журналиста по нужде.

– Значит, байкеры нас и прокляли, – утвердился в своём предположении Астролягов, и с удовольствием глотнул пивка. – Мы им ввалили, а они нашли способ отомстить. Водится же среди байкеров колдун?

– У байкеров шаман, как у орков, – со знанием геймера дополнил Далёв. – Лысый, в байкерских наколках, кожаной жилетке, с длинной седой бородой, ожерельем из черепов и гайками на пальцах.

– Стальными!

– А как иначе, у байкеров-то? Стальными. И вот, он сидит на старом мотоциклетном седле, дудит в глушак от харлея и призывает силы горюче-смазочных материалов омрачнить жизнь врагов в цвет мазута.

Ник Далёв был столь убедителен, что прóклятый редактор на несколько секунд поверил.

– То-то, я гляжу, жизнь испортилась. А у тебя?

– Меня обходит чаша сия, – Ник Далёв свёл пальцы домиком. – Я на свою задницу приключений не ищу, мне за твою контору обидно.

– А чего контора?

– У вас редакция – человеки-пауки в банке, – признался Ник Далёв.

– С чего ты взял? – вступился за своё рабочее место Алексей. – Ты сам ядом дышишь.

– Давай объективно судить, – предложил Ник Далёв. – В «Напалме», как ни в одном другом издательстве, подозрительно много убийств. Редактор Гасанова, редактор Плоткин, дизайнер Егор.

– Редактора-составителя детективной серии Васильчука нашли мёртвым прямо на рабочем месте, – дополнил Астролягов и зловеще улыбнулся: – Там, где я сижу.

– Тебе это не кажется странным?

Астролягов вцепился в кружку, как утопающий в спасательный круг, поднёс её ко рту и сделал пару глубоких глотков. Кружка показала дно. Астролягов сделал знак кельнеру и, дождавшись ответа, кивнул.

Всё это время он бешено думал, манипуляции кружкой были предназначены тянуть время.

– У каждой из этих смертей есть своё отдельное объяснение, – наконец сказал он. – Они никак не связаны. Васильчук умер от сердечного приступа, вскрытие показало. Наргиз Гасанова утонула в озере при большом скоплении народа.

– Кто видел? – сразу спросил Ник Далёв.

Алексей замялся.

– В том-то и дело, что никто, – пробормотал он.

– При большом скоплении-то?

– Так вышло. Все развлекались на берегу, и на озеро внимания не обращали.

– Откуда ты знаешь?

– С Игорем говорил.

– А ещё с кем?

– С Григорием.

– И всё? – не дождавшись ответа, Ник Далёв заключил: – То есть ты никого не расспрашивал.

– Зачем? – ответствовал вопросом Алексей, не вполне отдавая себе отчёт, о чём речь. – Это было бы нетактично… Я ведь не журналистское расследование веду.

Алексей смутился. Он понял, каким слабаком выглядит перед коллегой, с которым когда-то был на равных. Чувство потери квалификации оказалось сопряжено с понижением профессионального самоуважения, тогда как Ник Далёв не забрасывал газетную работу и оставался в форме.

– А давай начнём полноценное расследование по «Напалму»? – не заставил долго ждать Ник. – Копнём вместе. Ты будешь рыть изнутри, я – снаружи. Вместе мы – сила.

Астролягов подумал, что безумный Далёв открыто предлагает ему совершить предательство, но тут же дал себе откровенный ответ, что в последние дни ему стало на издательскую тусовку и всё с ней связанное как-то плевать.

– Для какой газеты рыть будем?

– Для себя. Можем потом вместе документальную книжку написать. Если результат будет, конечно, – уверенно оговорился Ник Далёв, как честный журналист. – Если нароем реальную фактуру и доказательствами, продадим в центральную газету или на бизнес-портал какой-нибудь.

– Ты знаешь, что «Напалм» окажется похороненным? – спокойно спросил Астролягов.

– Ты за него держишься? Вижу, что нет.

Кельнер принёс пиво. Астролягов неторопливо отхлебнул и долго бездумно глядел в стену за спиной Далёва. Там висела в рамочке фотография пылающего цеппелина «Гинденбург». Раньше её не было.

– Я застоялся. Только на этой неделе я понял, как за зиму застоялся. И настоялся, – добавил Ник и засмеялся. – Мне хочется активной работы. Давай устроим настоящее журналистское расследование, как в добрые старые времена. Родственника моего подтянем, он – доктор, у него познания в медицине и много знакомых в городе из этой среды. Вместе у нас больше возможностей, чем у самого опытного следователя, он же не знает, о чём говорят редакторы.

«Весна, весна, щелкопёрам не до сна», – посмеялся в себе Астролягов и решил принять предложение Далёва.