Текст книги "Могильщики талантов (СИ)"
Автор книги: Юрий Гаврюченков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
8. ПИСАТЕЛЬСКАЯ ЖЕНА
– Ой, мальчики, я вам помешала!
По тому, как расцвёл Игорь, а Григорий вскочил и поцеловал даме ручку, Астролягов сообразил, что к ним явилось чудо. Непонятно только было, надо ли рукоплескать стоя или можно сидя?
– Алла Владимировна, как я рад вас видеть! – Тантлевский вышел из-за стола, широко распахнул объятия и облобызался с вошедшей.
«Какая роскошная женщина», – подумал Астролягов, вмиг сражённый энергичностью и обаянием гостьи. Это была дама чуть за сорок весьма примечательной внешности. Густые чёрные волосы забраны на затылке в узел. Большие глаза, большой и красивый нос, большие губы – большое всё и, вероятно, большое сердце, потому что любовь к окружающим фонтанировала нескончаемым потоком.
– Ой, а кто это новенький? – немедленно направилась она к его столу, окружённая услужливо расступающимися обожателями.
– Это наш и ваш новый редактор Алексей, – представил сотрудника Тантлевский. – Прошу любить и жаловать. Лёша, это Алла Владимировна Климович, впрочем, вы сейчас сами познакомитесь.
– Здравствуй, мой дорогой!
Астролягов на всякий случай поднялся, не соображая, как следует себя вести с такой посетительницей, и кто она.
Он также вышел из-за стола и был заключён в объятия, пахнущие вкусными духами и холодом осенней улицы.
Алла Владимировна чмокнула в щёку, засмеялась, достала носовой платок и принялась стирать помаду.
– Очень приятно, – пробормотал Астролягов.
– Можно просто Алла. Давай без церемоний, что, мы, дедушки?
– Конечно, Алла, – выговаривать имя подруги было легко и приятно. – Присаживайтесь.
– А где же Сергей Алексеевич? – засуетился Тантлевский.
– В коридоре.
– Так давайте позовём его сюда, – Григорий открыл дверь.
Астролягов, чувствуя себя, в некотором роде, принимающей стороной, вышел следом.
Возле кабинета прислонился к стеночке мужчина лет пятидесяти с офицерскими усиками и уставной причёской, малость запущенной. На нём был необычный болотного цвета клетчатый пиджак, чёрные вельветовые брюки, остроносые туфли. Мужчина держал чуть на отлёте среднего размера молескин и кнопочную гелевую ручку. Он сосредоточенно над чем-то думал.
– Сергей Андреевич, пойдемте же! – Тантлевский увлёк писателя в кабинет.
Радушные редакторы его нисколько не отвлекли. Рассеянно поздоровавшись, мужчина уткнулся в молескин, опустился на стул, заботливо придвинутый Аллой Владимировной, и что-то записал.
– Забыла спросить, где же Венечка? – затараторила Алла Владимировна, когда все вернулись на места, а сама она заняла кресло, которое услужливо уступил Игорь.
– Плоткина с нами больше нет, – деликатно ответил Тантлевский.
– Куда же он делся?
– Он… как бы немножко того… вернулся к праотцам, – заметно было, что ему страсть как неохота огорчать такую хорошую женщину, но и врать ей он не может.
– В каком смысле?
– Его… как бы… немножко… на улице убили хулиганы.
– Не может быть! – схватилась за грудь Алла Владимировна. – Серёж, ты слышал?
– Угу, – мужчина кивнул и гукнул, продолжая строчить.
– Веничку убили.
– Прямо насмерть? – мужчине не хотелось отвлекаться, но надо было показать, что всё слышит, и он отреагировал.
– Насмерть? – переспросила редакторов Алла Владимировна, и те охотно закивали, что, дескать, вообще наглушняк, так, что смертельнее не бывает.
– Ой, ужас. Серёж, ты слышал? Насмерть! Да оторвись ты на секунду.
По лицу мужчины промелькнуло выражение капризной обречённости. Он захлопнул молескин и выключил авторучку.
– Я слушаю, – он поднял взгляд.
В глазах была мука скованного гения.
– Теперь детективные серии ведёт Алексей, – бодрым официальным тоном закончил Тантлевский. – Заключать договоры и обсуждать правку будете с ним.
– Очень приятно, – Алексей подал руку.
– Сергей, – мужчина пожал и опять взялся за перо, еле сдерживая нетерпение, чтобы не пристукнуть ножкой.
Надо было что-то сказать.
– Я так понял, вы вместе пишете? – улыбнулся им обоим Астролягов, но львиная доля улыбки досталась Алле Владимировне.
За её спиной коллеги заухмылялись. Астролягов понял, что сказал явно не то.
– Я не соавтор, я жена, – пояснила Алла Владимировна и улыбнулась так сладко, что сразу стало понятно, никакого недоразумения нет, она не злится, а очень Алексея любит.
Астролягов затормозил, смекая, с кем имеет дело.
– Он у нас недавно и ещё не в курсе, – пришёл на помощь Тантлевский. – Лёша, позволь представить тебе знаменитого писателя Сергея Андреевича Климовича, сериал которого «Личное дело каждого» ты теперь выпускаешь.
– О! – воскликнул Астролягов. – Сергей Климович! А я-то сразу не сообразил…
«Только бы не спросил про своё творчество», – Астролягов не читал его романов, о сериале узнал только сейчас, но фамилию краем уха слышал.
Между тем, писатель опустил голову, щёлкнул авторучкой и погрузился в молескин.
«Аутист, что ли?» – удивился Астролягов, ощущая двоякое чувство. Его избавили от разоблачения, но путём демонстративного игнорирования. С таким поведением он ещё не сталкивался. Судя по невозмутимости коллег, для писателя Климовича оно было в порядке вещей.
– А мы вам новый роман принесли! – Алла Владимировна умела вести светскую беседу и привыкла сглаживать неловкие паузы, часто возникающие в присутствии мужа. – Кому новый роман?
– Мне! Мне! – наперебой заголосили редакторы, вскакивая и протягивая руки.
Алла Владимировна раскрыла сумочку и достала флешку в прозрачном красном корпусе с блёстками.
«Под цвет ногтей», – обратил внимание Астролягов, когда Алла Владимировна протянула ему.
– Вставляйте, Лёшенька, – разрешила она. – Вам же печатать.
– Если начальство одобрит, – Астролягов осторожничал с незнакомой женщиной, не будучи уверен ни в чём. – Какой файл искать?
– «Дело номер двенадцать».
Корневой каталог представлял собой длинный список. Алла Владимировна не ограничивала себя условностями и сваливала весь архив на 64-гигабайтный накопитель, не раскладывая по папкам. Астролягов нашёл по алфавиту «Дело N12.doc» и скопировал к себе.
– Дома наслажусь, – обещал он.
– Желаю приятного чтения, – неожиданно сказал Сергей Андреевич, не отрывая взгляд от блокнота.
– Спасибо, – растерялся редактор и протянул флешку Алле Владимировне.
– И мне потом закинь, – попросил Игорь.
– С вашего разрешения, – поднялся Сергей Андреевич, найдя визит завершённым. – Пойду, напишу какой-нибудь роман. Алла, – позвал он.
Алла Владимировна беспрекословно подчинилась, хотя с видимым сожалением.
– Заходите! – хором заговорили редакторы. – Не пропадайте.
– Я быстро, – Сергей Андреевич обвёл глазами коллектив и остановился на Игоре как самом знакомом. – Следующий роман будет через сто двадцать дней.
Он кивнул на прощание и вышел.
– Ой, мальчики, я вас всех люблю и целую. Поболтаем в другой раз, а сейчас нам пора. Прочтите роман, – напомнила она Астролягову, сверкнув глазами.
– В самое ближайшее время.
– В тексте наверху мой емэйл. Пишите, если что, или просто так напишите, когда прочтёте.
– Обязательно.
– Правку туда же слать, – проинструктировала Алла Владимировна и последовала за мужем.
Когда в кабинете стало тихо и пусто, Астролягов перевёл дух.
– Что это было? – неподготовленный к издательским сюрпризам работник с непривычки тратил больше килокалорий за минуту общения, чем закалённый ветеран.
Впрочем, коллеги тоже приходили в себя.
– Творческий тандем, – сказал Игорь.
– Они всё-таки вместе пишут? – уточнил Астролягов, который держал в голове установку доктора Хауса на то, что все лгут.
– Пишет Сергей Андреевич, – терпеливо объяснил Тантлевский. – Он только тем и занят, как ты мог заметить, поэтому сдаёт три романа в год. Вернее, по книге через каждые сто двадцать дней. За это время он делает правку предыдущей и собирает материал на следующую.
– Но мы даже договор не заключили, – возмутился Астролягов. – Не мешало бы и сюжет обсудить.
– Сюжет у него типовой, – заверил Тантлевский. – Есть наработанная схема, он по ней пишет и создаёт продукт стабильного качества.
– Стабильность – признак мастерства, – отвесил Григорий и хрипло захохотал.
– Спорный вопрос насчёт стабильности, – возразил Астролягов. – У любого графомана она есть.
– У Климовича качество всегда на четвёрку с плюсом. Отработанная схема, проходные персонажи…
– Во всех смыслах, – вставил Григорий.
– Характеры у него не главное, – успокоил Игорь. – Климович – мастер процедурного сериала и всяческой криминалистической казуистики. Он в этом здорово шарит по прежней специальности и умеет нагнать.
– Какой-то он странный.
– Работал в военной прокуратуре, но с годами потекла крыша, и его отправили на пенсию по здоровью. Алла говорит, что у Климовичей все мужики в роду одинаковые. С возрастом зацикливаются на себе и живут в своём огромном внутреннем мире.
– Как его в прокуратуру взяли с такой наследственностью?
– Ты меня об этом спрашиваешь? Нам повезло, что Сергей Андреевич по литературному творчеству съехал, а не начал домики из спичек собирать, как его отец. Зато теперь у нас есть беспроблемный писатель. От него фирме польза и людям радость.
– Ты же говорил, что безумцы не в состоянии написать хорошо? Что у них мысли путаются?
– А он не безумец, просто замкнутый человек, – увильнул Тантлевский. – Ведь пишут авторы с вялотекущей шизофренией или маниакально-депрессивным психозом. И неплохо пишут некоторые, Цветаева, например. Так что не всякое психическое заболевание есть помутнение рассудка до полной неспособности сочинять связный текст. Хотя Климович, конечно, тронутый. Хотя и детективной литературе это только на пользу. Много всяких нюансов в нашем деле. Почитаешь, поймёшь.
– А договор с ним по сдаче книги подписывать?
– Договор ты с Аллой заключишь, у неё доверенность есть. Можешь с ней роман обсудить, пожелания свои высказать, если захочешь. Она их постарается донести до мужа, хотя ему как об стенку горох. Климович сам себе голова и лучше не лезть налаживать то, что и так исправно работает.
– Почему бы ей опекунство над ним не оформить?
– Зачем? Алла – превосходная писательская жена при даровитом детективщике. У них всё есть, – сказал Григорий. – Исправлять там ничего не надо.
– Климович прекрасно работает, – повторил Тантлевский и Григорий, подмигнув, желчно добавил:
– Потому что аутист пишет для себя!
9. НАСТОЯЩИЙ ПИСАТЕЛЬ
Выходные хороши тем, что никто не мешает ударно поработать.
Астролягов засел читать «Дело номер двенадцать», отчасти движимый желанием удовлетворить Аллу Владимировну, отчасти из интереса к творчеству стабильного автора. Роман назывался «Посмертная кровь» и представлял тщательно выписанный ход расследования с использованием протоколов судебно-медицинской экспертизы, поднятых из архива за большой период времени. Вокруг условного южного городка Верблюжьегорбска, стоящего при воинской части, много лет орудовал серийный убийца, которого прежние следователи не могли найти.
«Снова маньяки», – Астролягов помрачнел.
Однако он должен был признать, что писатель Климович службу знает. Детектив, в котором практически отсутствовала стрельба и беготня, держал в напряжении за счёт пошагового раскрытия тайны. Целенаправленного и методичного. В романе присутствовал густой азиатский колорит, а розыскные действия затруднял специфический менталитет местных жителей, но понять, что за бывшую советскую республику имеет в виду автор, догадаться не получалось. Климович орудовал в своём вымышленном мире, который обустроил плотно и добротно.
– Дознанка крутится, дело мутится.
Алексей варил кофе и разговаривал сам с собой. В квартире было пустынно, только из комнаты доносился шум работающего системного блока. Астролягов думал о высокой информативной плотности произведения и грамотном приобщении читателя – от простого к сложному – к особенностям экспертизы крови. Это было дьявольски интересно. Кто бы мог подумать, что лабораторную рутину возможно подать столь занимательно!
Он нехотя признал, что в детективах Черкезешвили не было и намёка на профессиональную компетенцию. По сравнению с аутистом Климовичем, пафосный кумир выглядел пустословом.
– Чем же он так знаменит? – в сердце шевельнулся червь сомнения. – Почему маркиза Арманьяка превозносят, а Сергея Андреевича нет?
Он замер у плиты.
«А кто его превозносит?»
Шапка в джезве быстро вспучилась, кофе полился на плиту. Астролягов спохватился и выключил газ. Ругаясь, намочил тряпку и вытирал гущу, пока на плите не осталось никаких следов. Под влиянием живительной трудотерапии мысль стала проще и грубее.
– Кто читатели Черкизона?
В поисках ответа редактор-изыскатель полез в сеть. Проклятый Черкезишвили не добавил его в друзья, то ли по заносчивости, то ли из опасения включать во взаимные френды обладателя пустого блога. Черкизона можно было понять: мало ли какой псих завёл журнал, чтобы читать его подзамочные записи?
Глоток кофе вернул мысли в прежнее русло. Астролягов перешёл на a_r_maniak.livejournal.com и стал читать комменты к ближайшему посту, заглядывая в профили пользователей, чтобы составить картину целевой аудитории Черкезишвили.
Среди комментаторов преобладали столичные и заграничные ценители прекрасного, много думающие и тонко чувствующие, в основном, тётеньки с верой в романтику и марш Мендельсона, выступающие за всё хорошее против всего плохого и беспощадные к врагам Рейха. Были и другие читатели, но тоже люди позитивного склада. Скептиков среди них не наблюдалось. Свой уютненький бложик Черкезишвили жёстко модерировал.
Астролягов попытался представить читателей детективов Климовича. В воображении возникали люди, не чуждые советской глубинки, любознательные, образованные достаточно, чтобы понимать и усваивать простейшие знания из области медицины и химии. Скорее всего, они не располагали большим досугом и не могли позволить регулярные траты на книги. По причине загруженности на работе они уделяли мало времени интернету, а ведь именно активность в социальных сетях приносит обитающему в них автору славу.
Заглянув в Википедию, Астролягов узнал, что Черкезишвили дважды брал премию НацBest. Первый раз по разделу исторической прозы за литературоведческую книгу «Скелеты в шкафу русской классики», а вторую за детектив «Друг мой Дантес». Премия «Национальный bestseller» была учреждена гильдией книготорговцев Союза предпринимателей России. Её вручали в семи номинациях за книжные новинки, показавшие лучшие продажи по результатам истекшего финансового года. Цифры бухгалтерской отчётности служили самым достоверным критерием успеха, в отличие от оценочных суждений членов жюри всех остальных литературных премий, основанных на вкусовщине и личной заинтересованности влиятельных критиков.
Чтобы продаваться большими тиражами, детективы Климовича были сложноваты, а сам автор малообщителен. Маркиз Арманьяк много тусовался, писал проще и тем угоден был своей мыслящей аудитории с двумя дипломами на каждого из читателей.
– Казаться, а не быть, вот в чём секрет успеха! – прошептал Алексей.
Взгляд его остановился посреди монитора, кружка выскользнула из пальцев и выплеснула кофе с осадком на заботливо подставленную клавиатуру.
10. ОПАСНЫЙ ИДИОТ
Мужской голос звенел от возмущения и проникал через закрытую дверь. Редакторы навострили уши.
– Кто это разбушевался? – с беспокойством спросил Григорий.
– Автор городской прозы, – установил источник сигнала Игорь, а голос взлетел до истеричного визга и оборвался.
Где-то далеко стали часто двигать тяжёлую мебель.
– Атас! – Григорий выскочил в коридор.
Тут раздался короткий деревянный взрыв и всё стихло.
Когда редакторы добежали до отдела городской прозы, в кабинете царил разгром, словно там бушевал гений.
Свёрнутый стол, обломки стула, монитор на полу, рядом лежит патлатый мужчина. Испуганная Ната сидит на полу, обнимает и утешает окровавленную Катю, а та трясётся, прижимая к лицу ладони, и даже не плачет.
– Опять авторы, – констатировал Григорий.
– Надо звонить ментам, – сказал изнутри книжного редактора Фомина криминальный журналист Астролягов.
– Кто будет звонить? – спросил Игорь.
Никто не хотел вызывать.
– Я позвоню, – сказала Ната. – Я его пристукнула.
– Что с Катей? – спросил Тантлевский.
– Сначала я «Скорую» вызову, – Ната беспомощно оглядела мужчин, а те стояли и смотрели. – Дайте кто-нибудь телефон, пожалуйста, он лежит на моём столе.
В комнату набивалось всё больше зевак. Они почти сразу останавливались и цепенели, опоздавшие выглядывали из-за спин впередистоящих и тоже замолкали. Самые умные тут же уходили, чтобы не встрять в неприятности.
– Ты его не убила? – Игорь потыкал тело носком ботинка.
– Я же не краем стула по шее ударила, а плоскостью по голове, – промямлила Ната, но всем стало неуютно.
– Я «Скорую» вызову, – Астролягов достал из кармана мобильник, но по привычке набрал ментов.
– Катя? С Катей что? – протиснулся к ним Жорик, склонился, потянул её за руку.
Катя подняла голову. Вспухший рубец рассекал по диагонали правую бровь, переносицу и левую щёку. Края раны на лбу разошлись, из них торчало что-то белое. Они и кровоточили больше всего. Жорика замутило. Он отступил и больше ни о чём не спрашивал. Сзади переговаривались дизайнеры. Может, это были корректоры, Астролягов пока не научился их различать.
– Я вызвал, – сказал он, опуская телефон.
В коридоре мелькнуло лицо Гайдара Каримовича. Коммерческий директор прислушался и пролез вперёд. На него с недовольством оглядывались, узнавали и сразу уступали дорогу. Пробравшись к жертвам, он достал белый платок и подал Нате. Тут же, сообразив, все стали протягивать носовые платки различной степени засмарканности, а Ната беспрекословно брала их, вытирала Катю и прикладывала к ране, чтобы остановить кровь, которая продолжала накапливаться в рубце и стекать на глаза.
– «Ноль-два» звонили? – спросил Нуцалханов?
– Только что, – бодро отчитался Алексей.
Гайдар Каримович цокнул языком как-то по-особенному, как умеют делать только кавказцы.
– Надо было в отделение звонить.
– Всё равно в отдел повезут, – рассудил Астролягов.
– Так бы опер оттуда приехал, нам меньше забот, – нахмурился коммерческий директор, который, должно быть, имел со здешней полицией много дел.
– Я ещё «Скорую» вызвал, – добавил Алексей.
Гайдар Каримович произнёс слова одобрения таким мягким тоном, что дизайнеры и корректоры попятились из кабинета. В этот момент человек на полу зашевелился. Движение агрессора послужило триггером для тревожного тремора и торопливой толкотни трепетных творцов.
– Сделайте с ним что-нибудь, – попросила Ната.
– Автора – к стенке! – скомандовал Григорий, и это было самым разумным решением в чрезвычайной ситуации.
Игорь подобрал с пола колечко узкого скотча, которым Катя приклеивала к шкафу бумажки. Вместе с Алексеем они вздёрнули мужчину под мышки, но он вырвался и заметался.
– На помощь!
– Что ты наделал! – воскликнул Алексей, от отчаяния заламывая руки.
Автор с болью в голосе закричал:
– Пусти, гад!
Его усадили, прислонили к стене, скрутили запястья. Почувствовав беспомощность, автор пронзительно заплакал, как умирающий заяц. Но когда перед его лицом со звоном раскрылся «Спайдерко Чинук», мерзавец дёрнулся всем телом, ударился затылком и замолчал.
Григорий приложил режущую кромку к скотчу. Рулончик беззвучно отскочил от связанных рук, покатился к Гайдару Каримовичу. Нуцалханов остановил его и прижал носком туфли. Автор посмотрел на директора и замер, как уставший заяц, живой, но поднятый охотником за уши.
Тут приехала полиция и сразу за ней врачи.
Рабочий день пошёл в известное место.
Составили протокол. Катю увезли в больницу. Вместе с ней отправился Жорик. Полицейские забрали автора. Хотели забрать Нату, но Гайдар Каримович, переговорив с ними по-свойски, отмазал.
Нату забрали редакторы. Наспех навели порядок в кабинете и потащили в «Мюнхенскую пивную», последнее прибежище радикалов. Ната брела, как в полусне. Плюхнулась на печально скрипнувшую скамью и недвижно сидела, ничего не говоря, пока кёльнер не принёс литр шнапса. Редакторы из солидарности помалкивали. Григорий уставился в потемневший от локтей и пролитого пива стол, будто хотел просверлить его взглядом. Астролягов рассматривал дойчплакаты, всем своим видом намекающие, что бюргеру нужен люгер.
– Германский Рабочий Фронт – организация творчески настроенных немцев, имеющих голову и кулаки, – прочёл он подпись на ближайшем плакате, чтобы разбавить тягостную тишину, но всё впустую. Фрау продолжала приходить в себя, а её поддерживали камрады.
Молодой человек в белой рубашке и чёрном переднике принёс гранёные вместительные рюмочки из грубого стекла и плошку с солёными крекерами. Оказалось, что заведение опять слегка поменяло стиль и меню. С ним такое бывало.
Игорь налил.
– Катя, Катя, din förbannade idiot! – на грубом варварском языке высказалась Ната с нескрываемым более ожесточением и одним махом дёрнула рюмку, не обращая внимания на коллег.
За компанию коллеги выпили не чокаясь.
– Что там у вас произошло? – спросил Игорь.
Все присутствовали при снятии показаний, но, одно дело, когда каждый говорит с ментами по отдельности, и совершенно другое, когда историю обсасывают в компании.
И Ната поведала.
Катя привадила детского писателя. Несмотря на спортивную подготовку и бодрость духа, у неё не хватало жестокости раз и навсегда отказать ему в публикации. Автор приходил снова и снова. Он приносил всё новые и новые тексты. Он писал о маленьких разноцветных собачках. «Но у нас отдел городской прозы, мы не печатаем книги для детей», – убеждала Катя. «Но ведь действие происходит в городе», – канючил автор. Когда он убедился, что мольбы не помогают, а лузер всем в редакции надоел, детский писатель сорвался. Перед ним на столе лежала широкая толстая линейка. Детский писатель схватил её и, словно саблей, рубанул Катю по лицу. При этих словах редакторы дружно крякнули. Никто и не думал, что пластиком возможно так глубоко распахать мясо. Потом детский писатель обогнул стол, направляясь к Кате, то ли чтобы помочь, то ли чтобы напасть. Во всяком случае, он хотел до неё дотянуться. Когда псих повернулся спиной, ему на голову обрушился деревянный стул.
– Jävla skit! – закончила Ната и выплеснула водку в рот.
– Что это значит? – поинтересовался Астролягов.
– Чёртова срань.
Ната пришла в себя. У неё заблестели глаза и покраснел нос.
– Всё, ребята, спасибо, что посидели со мной. Вы хорошие. Мне пора домой, к мужу, – сказала она и поднялась.
Никто не осмелился ей перечить.
Когда Ната вышла, мужчины переглянулись, заказали еды и пива.
– А она не по-русски сурова, – заметил Алексей.
Григорий желчно засмеялся и посмотрел ему в глаза.
– Ты просто Нату не знаешь.
– Что-то, действительно, бездны открываются.
Ната, всегда словно поглощённая заботой о себе, не представлялась ему человеком, способным жёстко противостоять агрессору, залпом пить водку и ругаться.
– Она военный переводчик, старший лейтенант запаса, – объяснил Игорь.
– Что переводит? – спросил Алексей, помолчав.
– Ничего, – Игорь с сожалением пожал плечами. – Не пригодилось. У неё специализация – языки скандинавской группы: норвежский, шведский. Но поскольку все права на скандинавский нуар у известного холдинга, а на скандинавскую подростковую литературу – у их подразделения, Ната занимается русскоязычной городской прозой. Пока, – обнадёжил Тантлевский, – до лучших времён, когда «Напалм» станет ведущим издательством в стране, заткнёт за пояс конкурентов из первой тройки и выкупит все права на актуальные скандинавские тренды.
«Если Ната олицетворяет в «Напалме» скандинавские переводы, то скорее Солнце погаснет», – уяснил для себя Астролягов.
– Ну, хоть гения может отоварить, – сказал он.
– Вот так нас и убивают, – вздохнул Игорь. – Может быть, и Веню замочили не по злому умыслу, а на вспышке гнева. Начался разговор, потом автор вспылил…
– Ты всё на авторов думаешь?
– На кого ещё? Сам видишь…
– Вы следствие с этой версией ознакомили? – в который раз спросил Астролягов. Сегодня под впечатлением он снова хотел в этом убедиться.
– Первым делом. И координаты всех авторов, с которыми Веня работал, следаку отдали. Я сам распечатку готовил.
Григорий засопел и с грохотом двинул по столу принесённую кёльнером пивную кружку.
– Теперь все наши авторы на кукане у гестапо. Надеюсь, их будут жестоко пытать, – излив надежду, он сделал много энергичных глотков, за это время пиво заменило веру, и Григорий с сомнением закончил: – Только напрасно всё это. Никого не найдут и уголовное дело закроют.
Всё в Алексее воспротивилось этому. Он захотел возразить, но говорить об успехах полиции было бы суесловием.
– Закрыть можно преступника, и то это разговорная форма, – в нём взыграл криминальный журналист. – Уголовное дело можно прекратить или передать в суд.
– А раскрыть?
– Раскрыть можно преступление.
– А уголовное дело, его ведь открывают?
– Уголовное дело возбуждают, – объяснил Астролягов. – Так учит нас Уголовно-процессуальный кодекс.
– Вот так, Гриша, учись у специалиста, – посоветовал ведущий редактор Тантлевский и налил подчинённым водки.
– Мне бы самому поучиться, – скромно сказал Алексей. – Хотя бы понять, для кого я работаю.
– Для фирмы, – сказал Тантлевский. – Чтобы издательство получало прибыль, а сотрудники зарплату. Для них мы и работаем.
– А как же читатели?
Матёрые редакторы дружно хрюкнули.
– Ты ещё про культуру скажи, – засмеялся Игорь.
– Или про авторов, – съязвил Григорий.
– Не, я серьёзно. Мы ведь для читателей книги издаём. Зачем у нас чернухи столько? Почему мы выпускаем такую кучу постапокалипсиса и нуара?
– Мы должны исподволь готовить наших читателей к неизбежно нарастающей нищете, – Григорий пожал плечами, будто удивляясь, что вынужден объяснять коллеге очевидное.
– Кому должны?
– Читателям. Чтобы им не было потом мучительно больно от жёсткого столкновения с реальностью.
– Нет, честно? Хотелось бы понять, чего им надо.
– Им надо занять время и хорошо развлечься, если получится, – сказал Игорь. – А ещё они читают для поднятия самооценки. Не вставая с дивана, человек временно ощущает себя борцом со злом.
– Это если у него получается сопереживать герою, – заметил Григорий.
Игорь кивнул:
– Или удачливым авантюристом, если у него получается сопереживать злодею.
Астролягова едва не вывернуло от их цинизма, и он поспешно залил протест холодным пивом.
– Вы глумитесь надо мной? – возмутился он. – Товарищи, называется!
Коллеги оскалились с таким видом, что стало понятно, в каком овраге их товарищи доедают лошадь.
– Мы такие, – сказал ведущий редактор.
– А сам как думаешь? Почему люди читают детективы? – спросил Григорий.
– Им нравится следить за рассуждениями сыщика, за ходом расследования. Особенно, если это процедурный детектив, где всё немного предсказуемо и потому читатель может порадоваться, что встречает долгожданную сцену экспертизы, – вспомнил Астролягов творчество Климовича.
– А ещё?
– Они включаются в событийный ряд, следят за героем, отождествляя себя с ним и заодно повышают в своих глазах собственную важность. Хотя бы ненадолго, – добавил Алексей. – Пока не закрыл книгу.
– Тоже неплохо. А ещё они радуются, читая, как злодей получает по заслугам. В прежних детективах убийцу всегда наказывали. Был заказ общества на восстановление спокойствия: был порядок нарушен, теперь порядок наведён, жизнь продолжается. В детективах нового времени обаятельный убийца избегает ответственности, чтобы продолжать действовать в следующем произведении. Ради продаж барыги от искусства не думают о будущем, а общество расслабилось и не хочет напрягаться, чтобы покарать зло. Как только Первый мир стал зажиточным, в литературе возникла тенденция радоваться, когда опасный маньяк избегает уголовной ответственности.
– Не всем нравится уголовная ответственность, даже если она ложится на других, – согласился бывший криминальный корреспондент.
– Слишком многим стали нравиться маньяки. Люди привыкли, что в их повседневной жизни не случается беды. Когда дети растут в полной безопасности, у них возникает иллюзия, будто с ними ничего не произойдёт, – глаза Григория сверкнули, как у хищного зверя. – От этого они принимаются сопереживать злодеям, которых в менее благополучном государстве казнят при всеобщем одобрении. Они сами хотят стать воинами хаоса и тёмными лордами, нечестивыми пожирателями человеческой плоти и рабовладельцами. Это нам тоже надо учитывать при рассмотрении самотёка. Если в финале зло торжествует, оно может оказаться много кому нужным.
– Тогда зло должно быть прельстиво, а злодей зверски обаятелен, – сказал Астролягов.
– Сечёшь! – зверски обаятельно улыбнулся Григорий.
