Текст книги "Чудо о Розе(СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Погибли все... я один спасся... и все забыл, но память возвращается... убийцу Киры я разыщу... насильника... я знаю, где его искать... и что дальше?..

Это не путь... это тупик...

А как же Роза?.. чудо мое... или это был бред ума?.. в ушах все еще звучит ее лукавый смех... ей уже 13 лет, не меньше... уже солистка... поет в клубе...

Или это мнилось мне?..

Небо опять нахмурилось, угрожает... и это мне не мнится... надо убежище искать... нашел... теперь мне нужен сон, сон...

Лежу, жду сновидений, смотрю на небо... облака плывут, плывут...

И что мне сон пошлет?.. счастье?.. сомневаюсь... надежды мало... вдруг он откроет мне улики?.. что, если улики укажут на меня?..

Нет, я не мог ее убить... я уже лежал в гробу... но как я лег туда?.. не помню... помню, как встал... помню лицо дьякона... кадилом он махал... богом возомнил себя...

Не дьякон вернул мне силы... встать бог мне велел...

Я встал... и стал спасителем для вдовы, потом отцом Розы... бог благословил...

И все сгинуло из памяти, остался только этот птичий остров, яхта, груда тел утопленников...

Море их убило и омывает... прибой отпевает...

Кажется, что они шевелятся, пытаются уползти обратно в море, стать рыбами, если только такое возможно... почему нет?..

Увы, не у кого узнать...

И как от подозрений спасти себя... не знаю, что я делал в беспамятстве?.. кому я жил во вред?.. чьей кровью руки обагрил?..

Если в правде сила, скажи мне правду, боже...

Что это?.. птицы вдруг умолкли...

И день погас...

Вместо света в полдень вдруг тьма упала, тенью тень накрыла...

Прибой все выше, выше...

Похоже, что богу я не мил... в преступлении он меня винит... преступник я... такая слава мне...

Но я же не преступник... нет, не настолько я ума лишился, чтобы счастье обрести убийством и предательством... или из-за славы, из-за пустого звука я пошел на это?..

Нет... тот, кто донос писал, меня не знал... я не склонен к этому... и убийцу я не нанимал... осудили меня даже без улик... кому-то я помешал... кому?.. или изгнанником я сам стал... бежал от жены... или от жен... сколько их было у меня?.. шесть, семь, как у Бенедикта?..

Я вспомнил, все подстроила сестра жены... я говорил ей, умолял, опомнись...

Ненавистна мне она была... внушала лишь состраданье... в улыбке таила она злобу к сестре...

Я был безнадежно слеп и обо всем узнал со слов других... они советовали мне бежать... и как можно дальше... и я готов был бежать от еще не омытой, не отпетой жены... они дело завели, грозили мне тюрьмой... смерть жены приписали мне по сговору с ее сестрой... нашли мотив... меня арестовали, дело завели, готовили к суду... я пытался покончить жизнь в петле, скрученной из простыни, но неудачно... от следователя я узнал о кознях сестры жены...

Я отговаривал себя ей мстить, нет смысла в мести... и сомневался...

Месть куда сильнее любого удовольствия...

Ночью в камеру вошли убийцы... я помню их лица, могу описать... очнулся я в гробу... дьякона напугал...

Я бежал, но перед бегством решил с женой проститься, пришел на кладбище и увидел разрытую могилу и людей, хоронивших мертвеца...

Могильщики гроб на гроб поставили...

Я прятался в кустах татарской жимолости...

Могильщики друг друга подгоняли смехом и бранными словами...

Так все это продолжалось, пока луна не взошла...

Я очнулся... вокруг никого...

Я заснул на могиле жены... и все, что я видел, было сонным видением...

Что было потом?..

Потом был ливень... потоп с гор... плаванье в ковчеге по волнам... когда же все утихло, ковчег пристал к берегу, и я увидел Вику, рыдающую на груди утопленника...

В отчаянии она пыталась покончить с собой... искала острый камень, чтобы вскрыть вены на запястьях...

Предвидя это, я остановил ее...

Она не испугалась меня и не удивилась, стала петь плач...

Это был скорбный плач... она оплакивала себя как засохшую смоковницу...

В немногих словах, смешанных с рыданиями и слезами, Вика рассказала мне свою историю, правда, с лакунами...

Как и я, она спасалась от ложных обвинений и злой участи... бежала с мужем... за ними была послана погоня... свора ищеек... их схватили... везли на суд сначала по суше, потом по морю, но буря помешала суду свершиться...

Потеряв рассудок, она бесновалась, ломала руки, кого-то уличала, проклинала, сокрушалась, что не умерла вместе с мужем и не сошла за ним в преисподнюю...

Она говорила, я слушал, не смел даже рта раскрыть, стыдился своих мыслей...

Вика умолкла, раскраснелась...

Она была красива...

Я вспомнил, как ненавидел жену... и любил ее сестру, если только это был я, а не бес, вселившийся в меня...

Обе они мертвы, лежат в гробах, поставленных друг на друга...

Ночью они явились, пряча лица... они сосали мои губы, грудь, живот...

Капля из тучи упала мне на лоб... я очнулся... лежу, смотрю на Вику...

"Кира тоже была красива, но чужая..."

– Не слышу, что ты бормочешь?.. – спросил Бенедикт...

– Ты как всегда... подкрался... я вспоминаю сон...

– Я завидую тебе... тебе снятся сны, а мне кошмары...

– Продолжай... что же ты замолчал?.. говори... смелее...

– Все уже предрешено...

"Она называет меня спасителем, но кто я?.. Бенедикт ей дядя, почти отец... а я ей кто?.. муж?..

Бог сказал: плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю...

Родит она мне шесть или семь девочек...

Перспектива!..

Нет, женщине уступать нельзя...

В семье нет зла большего, чем безвластие...

И все же, кого она зарыла от гиен и птиц?.. мужа?.. вопрос..."

Услышав шум за спиной, Аркадий обернулся и увидел барку, плывущую мимо килем вверх...

Барка застряла в камнях...

"И что это значит?.."

Вика увидела яхту и опять завыла, запричитала...

"Страдает... безумствует...

Как остановить эти потоки слез?..

Она жива и по своей воле хочет сойти в этажи преисподней... к мужу или любовнику?.. не знаю, кто он?.. вижу, как она обвила его, словно плющ или лоза виноградная... трется нежной грудью, думает, что он очнется... хочет стать его спутницей на том свете...

Судьба и случай привели меня на этот остров, чтобы я стал ее спасителем... я спас ее... что дальше?..

Не могу слушать ее вопли, жалобы...

Есть ли прок в слезах и жалобах?.. вряд ли...

Пусть она уходит к нему, не буду ее останавливать... одиночество меня не пугает...

Опять эта странная слабость и головокружение... может быть, позвать ее... пусть она будет стоять у изголовья, а не смерть, сторож вечный... прибой оплачет, птицы отпоют...

Нет, сам я не решусь покончить с собой... если только смерть силой не уведет меня на тот свет...

Смотрю и вижу, как она ведет меня...

Иду... живой – к мертвым...

Путь ужасный, страшно взирать по сторонам...

На небо в чертоги бога путь мне закрыт...

На мне клеймо..."

– Молись... и бог тебя оплачет, смоет слезами грязь грехов...

– Так вот как люди становятся богами!..

"Что если и бог был грешен?.. и кто смыл грязь его грехов?.."

– Все не без греха...

– Кто так устроил?..

– Забудь... все это только слова... ветер...

"Вика ушла...

Нет, вернулась... стоит и молчит...

Давно стоит и молчит?..

И о чем она молчит?..

– Что мне ей сказать?..

– Скажи ей все, как есть...

– И кем я предстану перед ней?..

– Спасителем...

– Ну да, конечно...

"Вика села на песок... сидит, роет в песке могилу утопленнику, рыдает...

Меня она видит... а Бенедикта не видит, хотя Бенедикт глаз с нее не сводит...

Прибой умолк...

Чайки подняли крик...

– Кто здесь?.. – спросила Вика дрожащим голосом...

Вокруг лишь вода и скалы...

Она привстала...

Чуть поодаль она увидела барку, застрявшую в камнях, и кучу тел утопленников...

На камнях сидели птицы могильщики, чем-то похожие на монахинь...

Она глянула на утопленника и упала ему на грудь...

– Оставь его... он мертвый... – сказал Аркадий...

– Он сохранил себя во мне... стал дочерью... я слышу ее плач... она отца оплакивает... он достоин плача, слез... я буду ей матерью, а ты дядей, почти отцом... я назову ее Розой...

Вика отогнала птиц могильщиков и села на камень, задумалась...

"Кажется, успокоилась... но Бенедикта она не видит... такое впечатление, что его уже нет ни среди живых, ни среди мертвых... он застрял где-то посередине..."

– Сочувствуешь?.. или завидуешь?..

– Ты можешь жить и там, и там... скажи, где лучше?.. что?.. не слышу...

– Нигде?..

Опять Вика воет, вопит, ломает руки... в себя прийти не хочет... смерть зовет, но откликаются лишь птицы могильщики... как злая весть...

А как же Роза?.. ведь она видела Бенедикта и говорила с ним, когда ей было три года, потом пять, семь, девять лет... и он говорил с ней... и при свидетелях... были Паганини, Филонов... кто-то еще, не помню их имен..."

Аркадий откинул голову...

"Вика опомнилась как будто... роет могилу и поет плач...

Я тоже... нет... не совсем... видения все еще мешаются с воспоминаниями о чем-то утраченном...

– Воспоминаний, как и слез, до дна не вычерпать... – сказал Бенедикт...

– Опять ты... напугал... ты прав, от воспоминаний еще больней, хоть и кажется, что больней уже нельзя...

– Для тебя это новость?..

– Нет... где же он?.. исчез... а Вика снова в истерике... плачет и кричит, зовет мужа, разум и власть над собой потеряв... труп ей милей... подальше уйду... в пещере старости и смерти буду дожидаться, не любви...

* * *

Аркадий лежал в пещере, согреты лаской жен Бенедикта... их было шесть или семь... они согревали ложе, желание будили...

Прокатились раскаты грома...

Аркадий очнулся...

"Ужас, будто кто-то камни катает по небу..." – подумал он...

Он ворочался, ждал Вику... не дождался, уснул...

Во сне Аркадий шел вдоль берега, искал Вику, а наткнулся на утопленников и постыдно бежал... утопленники его преследовали...

Уже падая в пропасть, он в ужасе очнулся...

Тишина, только звуки прибоя, исполняющего что-то знакомое... сонату или фугу...

Чайки сидели на камнях, изображали хор...

Выглянув наружу, Аркадий не увидел ковчега, отлив унес его...

"Странно, я не слышу плачущего голоса Вики, ее стонов, воплей... протяжных, собирающихся в некую скорбную мелодию...

Она стоит молча у могилы мужа и смотрит на море...

О чем она думает?..

Как узнаешь?..

Приходится гадать...

По всей видимости, ее муж был опасным человеком для власти...

Эту участь и я испытал... умных власть не любит... и лукаво-осторожных, таких, как Бенедикт...

Однако все зависит от судьбы и случая...

Любовь, известность, слава не дали Бенедикту укрыться от преследований и смерти...

Смерть нашла его...

Вполне возможно, что я не прав... не смерть его нашла, а он ее...

Кому я говорю все это?.. богу?.. сомневаюсь... зрителей нет, а я веду себя как на сцене... увлекся игрой...

Вика говорила, что ее муж был юристом... и у него были враги...

У кого их нет?..

Враги были и у нас с Бенедиктом...

Иногда я их вижу... являются, приходят, притворяются друзьями...

Тут не смелость нужна, чтобы в глаза смотреть... а наглость... бесстыдство...

Обнимали и писали доносы на нас...

И все это зло не сознавалось ими?..

Нельзя было это не сознавать...

Помню, Бенедикт собрал все это в пьесу... я приписал к ней эпилог...

Бенедикт приобрел известность, славу...

Его увенчали и забыли...

Мое искусство тоже оценили...

Что было дальше?.. я женился, захотел детей... но лучше бы мне держаться от женщин подальше... от них все зло... они всегда под маской... терзают сердце ядом желаний, но всю сладость вкусить не дают...

Я отогнал их от себя...

Не знаю, кто убил жену... и кто написал на меня донос?.. кому я перешел дорогу?.. гореть ему в аду...

Мне пришлось терпеть судьбу преступника, убийцы... бежать в изгнанье... душой и телом изнывать... жить надеждой и умереть во сне... омыть, одеть самого себя для смерти и уйти в иную жизнь... все видеть, но не своими глазами, глазами мертвеца... увы мне..."

"Прошлой ночью я видел Розу, ее светлую улыбку...

Не знаю, найду ли я там счастье?.. здесь только мертвецы остались... к себе зовут...

Здесь наша жизнь лишь тень той жизни...

Увы, не пришло то, что ожидал я там, пришло другое...

Помню, что я сказал, очнувшись:

– Ужасен был сон, но уж лучше мне во сне жить, чем наяву...

Во сне я видел Розу... ей было 7 или 9 лет... помню, я напугал ее своим видом, она пыталась бежать, но я остановил ее...

– Постой дитя, подойди, не бойся... ближе...

– Я не боюсь... я знаю, кто ты... мать рассказывала... зачем ты здесь?..

– Узнать, что и как... ты красива, вся в мать... такая же хрупкая, изящная... и сильная... помнишь, как ты забралась мне на колени?.. тебе было 3 года... а до этого ты сосала мне палец, а я ласкал тебя и утешал... я все в памяти хранил, все твои словечки... а ты?.. все забыла?..

– Нет, не все...

– А где мать?..

– Под землей... там так страшно!.. темно и сыро... я была там... я умерла нарочно, чтобы мать увидеть... я чувствовала себя там такой беззащитной и бессильной... а ты был там?..

"И я был там... и не раз... не знаю, кому смерть моя была угодна..."

– Ты забыл... судьба всем правит и случай...

"Ну да... ей все равно, хотим мы жить или нет... и все же мы цепляемся за жизнь..."

"Вика скрывается где-то... меня боится... что-то узнала обо мне...

Я расскажу ей все с самого начала, ничего не пропуская... все, как было...

Сестра жены стала причиной всех моих несчастий...

Она познакомила Киру с этим человеком, который соблазнил ее... он соблазнил и меня... и многих других... он актер... это у актеров в крови... и чего ему не хватало?.. у него был театр, артисты... он устраивал игры, любовные состязания на сцене...

Я все это видел и терпел... даже не пытался его остановить... молился, чтобы не со мной случилось то, что случалось с другими... она не защищалась от оскорблений, которым подвергалась... терпела, хотя и страдала от такого отношения к себе...

Мне нужно было бы вмешаться, однако я проявлял малодушие...

Все ее терзали... без злобы я смотрел и на ее родственников, полных недоверия друг к другу, а не к тому, кто ими играл, как куклами...

Что за причина?.. ведь не без основания они так покорно терпели наглость этого человека, готового вывернуть их жизнь наизнанку...

Это была война, но война нечестная, скрытая...

Я даже не попытался вмешаться... да и зачем?.. чтобы это изменило?.. ничего...

Я опасался, оберегал себя мерами предосторожности... держал всех на достаточном удалении от себя...

Я делал то, что делал и Бенедикт...

Невозможно одолеть внешних врагов, пока не покараешь их пособников внутри себя...

Боже, до какой только глупости и безумия, или чего-то такого, чего я не знаю даже как назвать, я не доходил!..

Правда, при том условии, что нужно было иметь желание делать то, что я делал..."

– Ты что-то сказал?.. – Вика привстала, глянула по сторонам. – Мне кажется, за нами кто-то следит...

– Мне тоже... – отозвался Аркадий... – Твой дядя...

Вдруг потемнело...

– Вот и подтверждение...

– Ты смеешься?..

– Смеюсь?.. вовсе нет...

"Весь ужас не в том, что за нами следит Бенедикт... весь ужас во мне, в моих желаниях... с ними мне надо воевать... а что делаю я?.. я говорю себе, что надо терпеть и ждать...

Все возвращается на круги свои...

Я уже терпел и ждал, пока не оказался в гробу...

Не стоит ей рассказывать все, шаг за шагом..."

– Ты боишься?.. – спросил Бенедикт...

– Нет, я не боюсь... мне стыдно...

"Помню, как я притворился безумным, чтобы спастись от преследователей... хотел переждать... так я решил сначала, но за ночь, проведенную в желтом доме, другие мысли пришли... со всеми так бывает... я стал думать против себя... к лицу ли это мне?..

Утром я встретил одного знакомого... он писатель, Глеб, он уговорил меня бежать... у него был план... и началось... ломание рук, вопли, рыдания... впрямь сумасшествие... глаза безумные... в чем суть я так и не понял, но все получилось... я бежал... и с тех пор бегу...

Сознательно или бессознательно своим побегом я спутал кому-то карты... я бежал, но лучше бы я умер...

Смутное было время... говорили о нашествии грязи, о войне с собаками, о конце света...

Поздно раскаиваться... я жестоко поплатился за доверие и нерешительность...

Людей надо было собирать, осведомлять и убеждать, а я сидел, сложа руки, и думал только о том, чтобы ничего не делать, пока необходимость не заставила меня делать сразу все, что я не делал...

И это было еще большим безумием...

Спас меня Бенедикт...

Бенедикт не политик... он поэт...

К поэзии я относился безразлично, как и к женщинам... как к сопутствующему и необходимому злу... я отдавал предпочтение идеям и философии...

Однако я женился в 27 лет... Бенедикт посоветовал... и жену нашел...

Жену я не любил... и все же... я довольствовался ею... давал себя вести желаниям... и после стыдился... чувствовал себя рабом плоти, жалким существом...

Чем я только не занимался... человек я был способный, трудолюбивый, но не очень-то удачливый... я пытался познать самого себя... ждал, когда во мне проснется гений...

Все прочее, в том числе известность, слава были для меня второстепенными...

Жена считала меня странным человеком... да и не только жена...

Что это?.. камни осыпались... кажется, сюда идут..."

Аркадий с опаской выглянул наружу и увидел Вику... она стояла на краю пропасти... одежда в беспорядке, на лице отчаяние...

"До вечера и почти всю ночь я утешал Вику...

В чем суть добра и зла?..

Я пытался объяснить... вещал, как оратор с высоты, и впал в невольный грех... в такой же, как и она...

В беспамятстве, луны дождавшись полной, я встал и шагнул в пустоту... и повис...

Бог меня спас...

В этом разуверить меня уже никому не удастся...

Той же лунной ночью Вика узнала, что беременна...

Девочка еще не родилась, а она уже ей нашла имя... назвала Розой...

Не знаю, кто ей подсказал... может быть, Бенедикт?..

Роза стала моей музой...

Ей исполнилось пять, семь, девять лет...

Я так и не понял, к кому она воспылала любовью, и это терзало меня...

Она плачи сочиняла, страдала, но от какого горя?.. ей было всего 13 лет... еще и любить не умела... в тайне любила... и смеялась надо мной... даже не захотела узнать, умер я или еще живу... легкая сердцем она была... и с каждым годом красота ее становилась все ярче, а голос красочнее...

Я просыпался среди ночи, заслышав ее шаги...

Лежал, прислушивался...

Шаги затихали... воцарялась тишина, лишь собаки завывали и ветер...

Роза выросла и ушла...

Вновь я остался один...

Ничего в памяти не осталось от тех лет... все сгорело, не оставив ни пепла, ни дыма...

Я лежал в расселине, вспоминал и оплакивал себя... думал, снова начать любить, жениться, завести детей... нет, лучше одиночество...

Любовь – это наказание божье...

Как-то я увидел Розу на сцене... я только глянул на нее, дух захватило...

Она меня не узнала... я стал копией Бенедикта... хромой, худой, лицо уродовал шрам...

Даже не знаю, как я вернулся на остров...

Я то малюткой вижу Розу, то девицей то старухой с дюжиной мопсиков... ей было за 70, но она все еще пылала страстью, то к девушкам, то к мужчинам...

Помню, перед сном она пила портвейн...

Раньше она приходила ко мне, теперь я к ней хожу... приду, сяду на могильный камень и читаю ей монологи из еще ненаписанных пьес...

Давно не был у нее, наверное, думает, что я нашел другую музу и радость... или умер...

Лежу, сил нет встать, как будто мне 100 лет или больше...

А вот и полная луна... явилась... светит...

Зову ее... ну не безумный ли я?..

Как я спасся, не помню... занесло меня на этот блуждающий остров на краю света или уже за краем...

С опаской ползу на свет...

Вижу, толпа мертвецов стоит у выхода из пещеры...

Как бы мне пробраться с того света на этот...

Ах, что за ужас... одна из женщин коснулась меня, в лицо заглянула с хохотом...

Их здесь как муравьев, кишат без счета... а я, по всей видимости, причислен к богам...

Я их не пугаю... они меня пугают...

Ведут они себя, как привыкли...

Скверная привычка...

Повернув налево, потом направо, я наткнулся на шествие покойников... идут прямо на меня... я подумал, растопчут, и отступил в тень...

Как же я рад, что Роза не пошла со мной, осталась в замке, доставшейся ей в наследство от примадонны вместе с собачками и мужьями... их у нее шесть или семь...

Между тем, шествие покойников продолжалось...

Я стою, смотрю и трясусь от страха... с детства боюсь покойников... и воды боюсь... приходилось тонуть... мне было 5 или 7 лет... Роза меня спасла...

Боже, а это еще кто?.."

– Помогите мне...

– Что?.. так вы живая... не одна из них... я постараюсь вам помочь, хотя это и не в моей власти... ну и давка... смелее... протиснулись?..

– Протиснулась...

– Но, где же она?..

– Кто?.. – спросила Вика, зевая... она еще не совсем проснулась. – Где мы?.. куда ты меня завел?..

– Там внизу я видел яхту, застрявшую в камнях...

– Мы возвращаемся?.. в город?..

– Куда же еще...

"Вика уснула, а я вернулся в город...

На площади вокруг женщины в мантии толпились люди... они что-то восклицали, аплодировали...

– Что происходит?.. – спросил Аркадий женщину в очках...

– Тише... молчите... на сцене примадонна... в прошлом году она лучше всех пропела этот плач...

– Но она молчит...

– Она сейчас запоет... вот, она уже готова... почти готова...

Аркадий ушел к морю...

У рифов играли дельфины, развлекали нимф и наяд...

Музы, шесть или семь, окружили Аркадия...

Или это жены Бенедикта?.. что они хотят?.. любви?..

Свои чувства Аркадий выражал им в стихах и прозе...

Вот что он пропел им, устремив взгляд в шумящее поодаль море:

– Роза, чудо мое, с гор я спустился к тебе, думал, ты обнимешь меня, как отца... а тебе нет до меня никакого дела... знаю, почему ты избегаешь меня... ты не узнала меня... шрам протянулся через мое лицо, обезобразил... и глаз лишь один... но есть остров у меня, и пещера, чтобы ночи любви проводить до рассвета... есть и плющ, и лоза виноградная, и источник... прошлой ночью видел я мать твою... она в пучину ушла... так бы и нырнул за ней, но не родился я с плавниками... да и воды я боюсь, хотя и выучился плавать... в пучине она поселилась... что за причуда?.. лучше бы она вышла на берег... смотрит она из воды на меня и видит, как я чахну и страдаю без нее... одуматься бы мне, но нет... зову ее... увы, лишь прибой и чайки отзываются..."

Аркадий умолк... вернулся на площадь...

Опустела площадь из-за отсутствия людей...

Все ушли...

И бог удалился в свое темное место...

* * *

"Наползли тучи...

Небо угрожало и устрашало, рождало в облаках образы, для которых огонь – это роса освежающая, а гром возвещал будущее людям...

Эхо отзывалось в диких, бездушных ущельях, лишенных благодати...

Страх обращал живых в бессловесные твари...

Они выходили из темноты ущелья и шли, шли...

Шествие растянулось до горизонта...

Я узнал в толпе Вику, окликнул ее...

Вика что-то сказала и умолкла, замкнула уста, стыдясь слов...

Она не узнала меня, злополучного...

В молчании Вика взывала громогласно, в вопле протяжном не ко мне и не к утопленнику... к богу...

Я присоединил свой вопль к ее воплю и очнулся... лежу, размышляю о том, что видел во сне...

Человек смертен...

Душа человека – это дыхание бога, а тело – его слово...

Слово одевает душу плотью, сливает их в одно...

И уже бог вместо меня во мне...

Тело мое – его облачение...

Тело будет терпеть и суд божий, и наказание за грехи...

Возможно, не все так...

Это таинство, как и непорочное зачатие...

И суждения эти важные, хотя и несколько преувеличенные...

Я ободряю самого себя словами, как всякий преступник...

Хочется верить, что моя пагубная жизнь исправится через мученичество бога во мне, и я не упаду в пропасть погибели, а обрету благодать и надежду на воскрешение...

Без таинства смерти люди не могут стать иными...

Через смерть они становятся совершенными...

Это благая весть для всех грешников, которые сомневаются, но не обновиться им без бога... и не спастись...

Ничего сам человек не может в деле спасения..."

"Море опять разбушевалось...

Остров почти наполовину ушел под воду...

Я как будто плыву помимо воли, попав в топящее течение, беспомощно барахтаюсь, тону... и не двигаюсь с места... лежу, умираю, но не ужасаюсь, и не удивляюсь, наблюдаю, поддаюсь соблазну увидеть лицо смерти, в ее глаза хочу заглянуть...

Чувствую холодное ее объятие...

Я в плену у нее...

Я умер и воскрес, очнулся, наполовину в воде, другой половиной увяз в иле, в гниющих водорослях...

Я лежу, смотрю...

Все расплывчато, зыбко...

Птицы, как ангелы, серафимы и херувимы, пугают меня и смущают...

Не они ли отогнали от меня смерть?..

– Боже, спаси и сохрани, чтобы не случилось со мной чего хуже... – шепчу я...

– Встань с места погибели и иди к месту благодати... не медли...

Я сбросил водоросли, но идти не могу... почувствовал слабость, головокружение...

И все же я встал... иду...

Слабость постепенно отпускает, если не думать о ней...

Я похож на самоистязателя... борюсь с самим собой...

Кажется, я что-то сказал и омочил щеки слезами...

Я сказал слова, удивившие птиц и ангелов...

Птицы замолчали, а ангелы сложили крылья...

Господь всех смиряет и спасает...

Сколько еще бедствий у меня впереди?.. сколько еще смерть будет стоять за моей спиной, прислушиваясь к всхлипам и вздохам моим... скажи боже, мне несчастному...

Слышу чей-то голос...

Или это прибой словно в трубу вострубил... эхо повторило его слова, пристыдило меня... и умолкло...

Кто-то склонился, шепнул:

– Смотри и удивляйся...

– Бенедикт, это ты?..

– Кто же еще... – сказал кто-то и отвернул лицо свое, смеясь бесовским смехом..."

"Боже, тебе легко прощать и усмирять злые наклонности моей природы...

Ты стоишь между жизнью и смертью, защищаешь меня без слов... намеками... мотивами...

Ты можешь образумить, сотрясая твердь, унижая горы одной только волей своей...

А я удалился от тебя, даже не начав тебя понимать...

Что мне делать?.. заново изобрести мир?..

Помню, в детстве я представлял мир в виде матрешек, вложенных одна в другую... у каждой матрешки было свое небо и свой бог... потом я слепил из глины человека по своему образу и подобию, и изобрел общество, театр, персонажи которого как бы существовали, но на самом деле их нигде не было, кроме как в воображении автора... оставалось только вдохнуть в них жизнь...

Есть ли в этом вымысле смысл?..

Все вымысел... и мы лишь повторение...

В реальность (если только это реальность) мы заглядываем лишь иногда и в ужасе бежим прочь от нее..."

"Вечер...

Пещера наполнилась мелодиями, украсилась зеркалами и витражами...

В отражении я увидел себе на фоне города с лакунами из-за ущербного освещения, и провалов памяти...

Башни, шпили, причудливые силуэты домов рисовались на фоне неба и на небе...

Эти дома из красного кирпича с черепичными крышами были обиталищами художников и поэтов, но не подарили они городу ни хороших картин, ни поэм...

Почему так?..

Улица, по которой я шел к пристани, была завалена камнями, деревьями, трупами животных после случившегося нашествия грязи и войны с собаками...

Я шел и прислушивался к молчанию ночи...

Город опустел...

Кошмар этой ночи закончился сотворением женщины из моего собственного ребра, чтобы наполнить пустоту города голосами людей...

Я сказал им: плодитесь и размножайтесь... и показал им дорогу на тот свет...

Я очнулся, когда женщины попытались соединиться со мной... все сразу...

Я еще ощущаю тяжесть их тел, теплоту...

Остались и другие ощущения, которые я не мог ни определить, ни игнорировать...

Надо сказать, что женщины были красивы...

Я тоже... мне было 27 лет..."

"Я осознавал себя в этой кромешной тьме...

Но была и другая тьма, из которой я не мог выбраться...

Я назвал это место Черной Дырой...

В детстве я бродил там, натыкаясь на невидимые стены...

Я то засыпал, то просыпался...

Не помню, что я испытывал?.. изумление... страх... тоску...

Я был странным в детстве...

Я заикался, картавил и избегал людей...

В детстве мне говорили, что я счастливый...

Время было смутное... все дороги были затоплены несчастными...

Шествие продолжалось и днем, и ночью...

Я завидовал странникам, хотя мне говорили, что это бедные, дурно воспитанные люди... да и совсем не люди... собаки лаяли на них, дети забрасывали грязью, обзывали словами, которых не понимали...

Художники писали картины об этом исходе...

Поэты слагали поэмы...

Помню, дядя Бенедикта говорил, что искусством правит бред и называл странников художниками своей жизни...

Себя дядя Бенедикта видел в кандалах из-за привязанностей и привычек, с которыми не мог расстаться...

Бенедикт смеялся, слушая его...

Я тоже...

Мы были молоды, счастливы и глупы..."

"Поднялся ветер... и осыпал меня перьями...

Ангелы роняли перья...

Они спускались так низко, что я ощущал колебания воздуха...

Перья были серые, черные, бледно-зеленые...

И сам я выглядел так, словно только что свалился с пламенеющего неба...

Весьма возможно, что все произошло именно так...

Я был на небе богом или почти богом, и свалился на этот остров... зачем?.. чтобы появилось на свет такое чудо, как Роза...

Я запел... я пел плач о Розе со слезами на глазах...

Птицы, слушавшие мой довольно затянувшийся монолог, захлопали крыльями...

Я умолк... снова запел...

Пел я невнятно, с паузами, подыскивал слова...

Это была импровизация...

Лицо мое было мрачное, угрюмое, но не лишенное привлекательности, волосы рыжие, вьющиеся как у цветка гиацинта..."

Послышался странный подземный гул, напоминающий рычание своры собак...

Птицы взмыли в воздух...

"Я был напуган, но пытался скрыть свой страх.

В моих движениях была какая-то театральность, однако мной руководили вполне понятные чувства...

Я размышлял о незначительных вещах, которые, однако, занимали и тревожили меня... я не мог вспомнить, как оказался на острове...

На горизонте мерцали зарницы...

Птицы сидели поодаль, следили за мной...

Услышав шаги, я затаился в камнях..."

– Я знаю, ты здесь... – заговорил Бенедикт...

– Ты меня напугал...

– Я был в городе...

– И что там?..

– На площади у театра каждую ночь собирается толпа... театр исчезает в провале и снова появляется с восходом солнца... – Бенедикт говорил невнятно, каким-то не своим голосом, проглатывая окончания слов...

– Что еще?..

– Примадонна не в себе... говорит, что у меня с Розой некие отношения... ну да... и не только с Розой, девочкой моей, но и с Кассандрой... а сама... надо отдохнуть немного от слов, сомкнуть глаза... сон меня заждался... не знаю, можно ли верить снам?.. уже которую ночь он является мне во сне...

– Кто?..

– Паганини... зовет меня... я иду за ним вверх по лестнице... лестница растягивается в длину, наверное, до неба, и вдруг, как это обычно бывает в кошмарах, обрывается... я едва стою на краю провала...

– Продолжай...

– Было жутко, но все обошлось...

– Кто эта Кассандра?..

– Я ничего не знаю о ней... и это хуже всего... – сказал Бенедикт. – Она меня беспокоит... и пугает ее влияние на Розу...