Текст книги "Чудо о Розе(СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Третий муж Розы был писателем... его звали Ираклий...

Аркадий столкнулся с ним на прогулке в сквере... одет он был просто... в его лице, во всей его фигуре и движениях Аркадий заметил утонченность и благородство...

Аркадий заговорил, представился, смутился, умолк...

Аркадий провел с писателем остаток дня и целую ночь...

Писатель посвятил Аркадия в свои обстоятельства...

Роза изменяла ему... он рассказал Аркадию не только о своих несчастьях и страданиях, но и о своих слабостях... о самых позорных, хотя он и имел отвращение к пороку...

– Я не заметил, как очутился в пропасти, куда увлекла меня страсть к женщинам и их игры... – сказал писатель и умолк...

Мужей Роза не искала, полагала, что они сами ее найдут, позаботятся и возьмут все расходы на себя... но, увы... ей пришлось хитро и даже грубо отделаться от четвертого мужа...

С пятым мужем Роза соблюдала верность... он обладал какой-то неодолимой притягательностью, ослепляющей и опьяняющей, которая не зависела от его внешности, хотя он не обделен был и красотой...

Отрезвление наступало, когда он исчезал...

Роза искала его... зачем?.. чтобы покарать?..

Нет, вовсе нет, чтобы снова стать его рабыней... лишь бы быть подле него, видеть его, служить ему и считать себя уже вознагражденной...

Шестой муж Розы был человеком загадочным... да и был ли он?.. он изменил Розе в первую же брачную ночь... посреди ночи он встал и ушел... он шел за луной и заблудился в зарослях татарской жимолости...

Аркадий нашел его ближе к полудню...

– Что с ним?.. он болен?.. – спросила Роза...

– Он спит... – сказал Аркадий...

– Он открыл глаза... он проснулся?..

– Нет еще...

– Это надолго?..

– Это лунатизм... ночь он провел с луной...

– Ты смеешься?..

– Вовсе нет... небольшое лихорадочное состояние, которое не будет иметь последствий... впрочем, спать можно везде, но лучше в своей постели...

– Он что-то говорит... это похоже на бред... я ничего не понимаю... что он говорит?..

– Такое бывает с лунатиками... ну, вот... кажется, умолк...

– Нет, снова заговорил... ты что-нибудь понимаешь?..

– Нет...

– Он смеется... теперь рыдает... опять смеется... теперь говорит на каком-то варварском языке... не сошел ли он с ума?..

– Нет, он спит и, наверное, видит странный сон...

– С тобой такое бывало?..

– Нет... не помню...

– Он что-то говорит, но так тихо... не разобрать... теперь ты смеешься... что он сказал?..

– Я в смущении... позволь мне это опустить...

– Он двигается... и как-то странно... нелепо... у него начались конвульсии?..

– Нет, это не конвульсии...

– А что?.. рот приоткрылся... мне кажется, он задыхается... он умирает?..

– Нет, нет... что ты... такое иногда бывает во сне... состояние чрезмерной чувственности... поллюции...

– Конвульсии прекратились... кажется, он успокоился, заснул... или нет?..

– Спит как убитый...

– Боже, как я устала...

– Почему бы тебе не прилечь...

– Здесь?.. с ним?.. ты смеешься?..

– Вовсе нет...

– Аркадий, ты философ или поэт?..

– Какая разница, кто я...

– Ну да, конечно, ты просто человек... и как у каждого человека у тебя свои маленькие радости и несчастья... смотри, смотри, он открыл глаза и что-то говорит... умолк...

– Он слушает тебя...

– Тогда продолжим... на чем я остановилась?.. я не помню... подожди, я сказала, что ты, наверное, философ, а ты сказал, какая разница...

– Да, я так сказал... все так запутано... впечатления так обманчивы... постоянно нужно чего-то опасаться, быть осмотрительным...

– Сочувствую тебе...

– Ты сочувствуешь мне?..

– Смотри, смотри, он смеется... и ты смеешься...

– Нет, что ты... честное слово, я не смеюсь, хотя мне смешно... позволь мне обнять тебя...

– Это лишнее... но мы отклонились от темы...

– Ты как всегда права...

– Он все еще спит...

– Спит... о чем ты задумалась?..

– О последствиях лунатизма... это опасно?..

– Все зависит от ситуации...

– Ты что-то не договариваешь... и это пугает меня... что если его сон окажется продолжительным... или станет повторяться... смотри, он закрыл глаза... и опять у него начались судорожные подергивания...

– Я уже говорил... это поллюции... возможно, он услышал твой голос...

– Мой голос привел его в возбуждение?..

– Ты ему снишься...

– Смотри, смотри, он поет, плачет, вздыхает... вздохи душат его... он снова поет, теперь что-то говорил... голос прерывается... ничего не понимаю... он как будто находится на сцене... играет в какой-то трагедии... или комедии... уже смеется как ребенок... я помню эту пьесу, полную патетики, яркую и даже грубую... тираж ее конфисковали... пострадали и автор, и издатель... кажется, Бенедикт был ее автором... или ты?.. сочувствую тебе... ты испытал все ужасы суда и следствия...

– Да... и все забыл... нет, не все... память постепенно возвращается... помню плачи одного узника... иначе их нельзя назвать... обычно он исполнял их в сумерках... однажды он запел ночью... всю ночь пел... утром его нашли в петле с запиской под языком... смутное было время... любой выбор оказывался наихудшим... и вообще, жизнь бессмысленна и беспощадна...

"Однако для меня смерть певца оказалась спасением... позволила мне бежать... – вспоминал Аркадий...

Предприятие это в какой-то мере оказалось авантюристическим, отчасти романтическим, но прежде всего драматическим и даже трагическим...

Несколько дней я шел в толпе беженцев... был свидетелем поступков героических и подлых... вынужден был общаться и с пророками, и с людьми ничтожными и лживыми... впрочем, я, может быть, несколько преувеличиваю...

Были среди беженцев и просто несчастные люди...

В этом исходе я ничего не приобрел, но многое потерял, прежде всего, иллюзии..."

Появился Бенедикт, заговорил:

– Опять ты об иллюзиях...

– О чем же еще говорить... мы спим и видим сны, постепенно превращающиеся в кошмары...

– Кстати, как ты оказался на острове?.. – спросил Бенедикт...

– А ты?..

– Кассандра втянула меня в заговор против мэра... я был арестован... она же помогла мне бежать... она отдала мне свою одежду и снабдила документами... я стал женщиной... в этом побеге было много смешного и странного... ночью на пароме ко мне стал приставать один иностранец... мне пришлось сознаться, что я не женщина... я не успел договорить эту фразу до конца... послышался жуткий скрежет... паром налетел на камни, перевернулся и затонул... я чудом спасся...

– Мне тоже пришлось бежать из-за Кассандры... в конце концов, я очутился на этом острове... поселился в пещере... когда море прибило к берегу перевернутую барку, я обзавелся имуществом... море было ко мне благосклонно... почти год я жил один, пока не наткнулся на утопленников и оказался перед выбором... но об этом тебе лучше не знать... помню, я даже пытался написать трагедию на эту тему... иногда в воображении возникают смутные очертания острова, скелета барки и груды утопленников, среди которых был и отец Розы... увы... трагедия оказалась недописанной... чему ты улыбаешься?..

– Я знаю эту историю... среди утопленников была и моя племянница...

– Она была божественно красива... грациозна... она соперничала с птицами...

– Вика говорила, что ты принимал у нее роды... а как вы перебрались на материк?..

– Это длинная история...

– Рассказывай, время у нас есть...

– Как-то появился некий морской капитан, который уже несколько лет плавал по морю в поисках блуждающих островов... красивый, храбрый человек... герой... я рядом с ним казался карликом... меня преследовал страх... в каждом человеке я видел врага... морского капитана мне хотелось задушить, когда он рассказывал Вике, сколько морей и земель он открыл... побывал он и в песках сжигаемых зноем... коченел и во льдах ледовитого Понта... был и в горах, искал ковчег под нависшими скалами... совершал он и преступления... все в его жизни было, даже чего не было... мил он был и богу... и Вике... в воображении я не раз отправлял его в ад, лишая надежды на спасение... не знаю, чего именно я хотел добиться?.. у Вики морской капитан вызывал чувство любопытства... яхту он потерял, но обещал спасти ее... и она с ужасом ожидала спасения... она боялась воды... начинала задыхаться... морской капитан соорудил нечто, напоминающее плот и мы поплыли...

– Что за безумье?..

– Да уж... мы миновали череду островов и оказались перед грядой рифов... тупик...

– Придется возвращаться... – я с неудовольствием глянул на морского капитана...

– Не беда... будем искать протоку... – воскликнул морской капитан... и он нашел ее...

Брак с седьмым мужем Розы затерялся в ее замогильных записках...

Он был пианистом, нуждался в нежности, в понимании...

Розе было уже за сорок, когда она рассталась с пианистом...

Она многое знала, многое прочла или пережила на сцене театра, и у нее появилось тяготение к реалистическому осмыслению действительности...

С трудом выговорил эту фразу...

Какое-то время она пребывала в одиночестве или почти в одиночестве, пыталась писать... что-то вроде философского романа, который она не дописала, но не от неуверенности в себе или смущения, а из-за интимности того, что она должна была сказать...

Помню, как-то я рылся в книгах и случайно наткнулся на рукопись:

" Любовь это наказание божье ... – прочитал я . – Любовь сделала меня слаб ой , нерешительн ой , сломала все мои жизненные планы, изменила намерения, перестроила мой характер ...

В погоне за любовью я стал а преступни цей ...

Куда делась моя застенчивость, робость ... я погрузил ась в бездну пороков ...

Я жила в промежутках между театром и встречами с братом тет к и , он жил в горах... думал а даже уйти в монахи ни , погрузиться в молитвы, плачи, печальные размышления ... увы ... снова лицемерие, обман, очередная попытка самоубийства ...

Нет, это не мой путь ...

И снова весь этот ужас любви ...

И что я обрел а ?..

Ничего!..

В этом вся трагедия ... любовь не сделала меня ни опытн ой , ни мудр ой , лишь обрекла на сомнения и мучения, открыла в душе яму ...

Последним моим увлечение был Филонов ...

Он тоже не избежал искушения ... он влюб лялся в свои статуи, им отдавал свою нежность ... и превратился во что-то уродливое, жалкое, мерзкое ... статуи по д чинили его себе ... он получ а л от н их все, что ему требовалось для счастья ... остаток жизни он доживал в желтом доме на песчаном берегу ... там он влюбился в бога, если только это был бог ... незнакомец склонял его к любви , и это не могло не насторожить Филонова ...

П очти год Филонов провел в лечебнице... излечился и вышел...

К о мне он был равнодушен, хотя и выказывал заинтересованность, и внимание , и даже сострадание ...

Я восхищал ась его красотой, умом, душевной тонкостью, его предупредительностью к женщинам, деликатностью ... и не только к женщинам...

У Филонова была связ ь с мужчиной ... от мужчины он ушел к женщине с плохой репутацией, ленивой, неторопливой в любви ... н о он недолго задержался у нее ... он стал любовником писател ьницы , автора любовных романов, пользовавшихся сомнительной славой и выходивших анонимно ...

Писательница погибла в мастерской Филонова под тяжестью своей же статуи... статуя упала с подиума и убила ее... может быть, из ревности...

Филонова арестовали...

После недолгого заключения Филонов поселился в руинах замка своего деда, можно сказать, на кладбище ...

Что дед там делал, не понятно ... он говорил: " Живу!.. "

Дед, по виду человек доверчивый и простодушный, на самом деле оказался тираном и неизбежным злом ... он увлек ал ся театром ... проводил время за кулисами, сочинял пьесы для примадонны, веселил ее собачек своей внешностью, манерами ... выглядел он как увядающая шлюха ...

Примадонна избавляла его от обнищания и прощала некоторые вольности ...

О на была какой-то дальней родственницей деда ...

Когда груз лет и прошлого стал невыносим для примадонны , она умерла ...

Я получила в наследство ее трон и собачек ... какое-то время я терпела и деда с его показным покровительством ... он обещал мне удовольствия, славу ... все это он рисовал в воздухе, украшал, расцвечивал, обставлял декорациями, пожалуй, скучными и пыльными, создавал некий галантный рай, маскарад с диалогами, полными изысканных фраз, иногда довольно смелых и мало оправданных ...

С о мной он был бессилен и , как бы , не в себе ...

Я была капризна, чувства мои были мимолетны, неуловимы, изменчивы ... и я постоянно куда-то ускользала ...

Дед звал меня вакханкой, не скрывал и даже подчеркивал свою любовь к о мне , правда, ничего страстного, непредвиденного ... никаких эротических мотивов и вакханалий ... все это царило в его утопиях, в которых женщины изображались прекрасными, нежными и наивно распутными ... элегантные покровы с их плеч спадали уже без него ... он исчезал или предпочитал смотреть из кулис , быть зрителем, а не героем любовных сцен ... и не из-за недостатка смелости ... он ставил себе совсем иные цели ... и если говорил о них мне , то многое недоговаривал ... он на писал для меня несколько комеди й масок с переодеваниями ... прельстительны х утопи й , как он их называл ... выводил на сцену соблазнительных полуобнаженных мужчин и женщин , притягательных и очаровательных, чувственных гетер , одалисок и вакханок ...

Э т и небольшие представления , м аскарады, показыва ли , что жизнь есть игра судьбы и сл у чая со своими условностями и жертвами ...

Течение жизни не остави ло деду ничего, кроме смерти ... впрочем, как и мне... "

* * *

Аркадий очнулся, испытав нечто необъяснимое, вроде солнечного удара...

В памяти осталась сцена, в которой Роза уступила домогательствам деда, убежденная потоком его слов и ласк, но дед потерпел позорнейшую слабость, бессилие, которое попытался объяснить силой охватившего его любовного чувства...

Деда изгнали из театра... в его пьесе увидели опасные намеки, правда, уже через несколько недель ему разрешили вернуться, но он остался в замке, где и умер...

С помощью деда Роза быстро познала все скрытые пружины интриг театральной жизни, из которого дед сделал дом для свиданий и в стенах которого она теперь проводила время... лишь иногда ее можно было видеть вне стен, в сквере или в зарослях татарской жимолости, где она пыталась найти себя, вновь обрести уверенность... и это иногда удавалось ей, но не сразу...

Роза сознавала, что носит маску... и уже не могла ее снять...

На кладбище у могилы деда она с его помощью разрабатывала стратегию и тактику своих побед на сцене...

Она понимала всю ограниченность плотских наслаждений и всю иллюзорность любви, какую ей только и пришлось узнать, постоянно насилуя себя... надо было казаться нежной, ничего не чувствуя, рыдать, бесноваться, изображая страсть, ревность, когда мужчины желали только соблазнить и развратить...

"У меня было всего шесть или семь мужчин... все о н и не ос о знавала свою испорченность и неполноценность ... "

С одними мужчинами Роза играла роль доверчивой девственницы, с другими опытной распутницы, шлюхи, ловко разыгрывающей свое падение...

С Аркадием Роза вела себя почти естественно...

Аркадий скрашивал ее одинокие вечера, но иногда она играла и с ним... исполняла роль дразнящей приманки...

Аркадий изображал недоумение...

– Что?.. что тебя удивляет?.. успокойся... я нахожу в тебе немало такого, что есть и во мне... ты для меня некий образ, дополняющий, не знаю, может быть, отца утопленника... или бога... ты не лишен некой странности, мистики, таинственности... мать кое-что говорила о твоей роли в моей жизни, правда, ее истории казались мне сомнительными, а твои взгляды старомодными, даже дикими... я не понимала твоих претензий ... теперь понимаю... ты воспитывал меня... и иногда тебе это удавалось... твое влияние, твоя осторожность спасли меня в детстве... и позже, когда началось наведение порядка и аресты инакомыслящих, как это обычно бывает в смутные времена...

– Продолжай...

– Я искала славы... рада была выслушивать рукоплесканья, но стать призраком великого имени... нет, только не это... сознаюсь, примадонна меня раздражала... еще и эти ее собачки... и ее дед... едва держался на ногах, хотя и говорит о своей силе... готов был и меня совратить... от его голоса у меня портились нервы... его комедии сводили меня с ума... не могла я играть то, что развращает людей... он на все смотрел легко... захватил в свои руки театр... торговал ролями... процент и мне установил... всюду был он...

Роза умолкла...

* * *

"Я стоял и смотрел на море, простирающееся до горизонта...

Внизу прибой украшал голые камни кружевами пены...

Я ждал Вику, но она не пришла...

Я думал о ней в час перед зарей, когда звезды бегут с неба, и ночью...

Думал я и о смерти, которая лежит у каждого посередине жизни...

Уже светало, когда я заполз в расселину и заснул...

Очнулся я около полудня...

Небо было сумрачно, казалось, день только рождался...

Я сидел на камне у входа в пещеру, как на троне и смотрел на открытое всем ветрам море, седое от пены, в бороздах волн...

Ветер пахал море...

Он не искал ни добычи, ни славы, лишь исполнял небесную волю...

А чью волю исполняю я?.. до сих пор не ведаю... все ждал, когда во мне проснется гений... увы...

Я вспоминал и выдумывал беды...

Встревоженный вдруг пустым страхом, я встал...

Я не знал, где скрыта опасность, но чувствовал ее...

Страхи каждый сам себе создает...

Птицы следили за мной...

Они думали, кинусь ли я со скалы в пену прибоя или снова сяду на камень как на трон?..

Я подошел ближе к краю, отступил, сел на камень, иссеченный трещинами...

День угасал... угас...

Ночью над морем как лампады вспыхивали, блистали молчаливые зарницы... и плыли облака... плыли, плыли...

Утром я отправился на поиски Вики...

Птицы сопровождали меня... шли за мной как хор весталок...

Я шел и шел... я все дальше уходил от пещеры... предчувствие беды лишь возростало..."

* * *

Ночью остров снова трясло...

Аркадий сидел на камне у входа в расселину и ждал Вику...

Осыпались камни...

– Бенедикт, это ты?..

"Никого... ни Бенедикта, ни Вики... и некого спросить, где она?.. ушла в море к утопленнику или спуталась с морским капитаном?.. снова эта странная слабость и головокружение..." – Аркадий встал, покачнулся и упал... потерял память...

Но и в беспамятстве жалобы не стихали... и даже когда он умолк, витали безгласно над ним...

Коченеющий труп Аркадия ветер обнял, согрел, заглянул в лицо, разметал рыжие вьющиеся волосы, в уши что-то сказал, что привык говорить... и смерть отступила, бежала...

Аркадий очнулся...

Он лежал и слушал признания ветра...

Ветер стал его любовником, ласкал, что-то нашептывал...

В кромешной тьме Аркадий в страхе увидел чьи-то глаза, которые вдруг блеснули зеленым светом и погасли...

"Где я уже видел эти глаза?.. – думал Аркадий, уже лежа на ложе в пещере. – Тогда тоже царила ночь...

Что за ужасная была ночь!.. ветер не ласкался, он выл волком... он нагнал тучи, поднимал валы, путь преграждал рыбацким баркам, обрывал нити судьбы рыбакам, выбрасывал тела утопленников на скользкие камни...

Я следил за происходящим... я стоял, прижавшись спиной к скале...

Меня увлекала ярость ветра...

Ветер не искал виновных...

Он не щадил никого...

Если ты смертен, умри!..

Не сосчитать, сколько мертвецов лежало на песчаном берегу... гора трупов... и эта гора шевелилась... волны прибоя прибивали к берегу одних мертвецов и забирали других... смешивали тела еще живых и мертвых... расшибали их о камни, отрывая головы, руки..."

Все это Аркадий описал в своем плаче, вспоминая свой страх, ужас, смятение...

Он чувствовал себя соучастником преступления ветра...

Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел сквозь слезы на тела утопленников...

Смерть завораживала...

Птицы на все это смотрели несколько иначе...

Аркадий запел... это был скорбный плач...

Ночь Аркадий провел на песчаном берегу... он закапывал тела утопленников в песок и придавливал их могильными камнями...

Птицы следили за ним...

Был среди птиц и Бенедикт...

Очнулся Аркадий в слезах...

День уже разогнал холодные сумерки утра...

Аркадий вспомнил, как Роза вернулась к нему, чтобы ни к кому уже не уйти, исхудалая, в темной одежде...

От нее остались лишь глаза и имя...

На ее голове была не корона примадонны, а вдовий чепец...

Все мужья Розы ушли за смертью, брачное ложе, сменив на могилу, но иногда ночью они являлись, прерывая неспокойные сны Розы...

По велению смерти мужьям Розы были оставлены чувства...

Утром они исчезали...

Роза долго стояла у зеркала, огорчалась, угрюмо считала морщины, пыталась их разгладить, но улыбка снова их возвращала...

Лишь надев личину, Роза вышла к гостям из города, как на сцену, где ее встретили притворным весельем, хотя могли лишь завидовать и ненавидеть...

– Кто они?.. зачем они здесь?.. – спросил Аркадий...

Он был приглашен на юбилей... Розе исполнилось 50 лет...

– Они мои гости... – заговорила Роза. – Они зрители моих падений и преступлений... я их не звала, и все же они явились... из-за них я покинула театр, бежала, гневом пылая, проклиная и сцену, и славу, и власть... кстати, раньше слава привлекала ко мне людей, а теперь гонит... умела я опорожнять чужие кошельки... мэр весь город отдал мне для разграбления, раскрыл все двери... и это с моим непостоянством... пришло время отомстить и они мстят... мэр помог моему падению и послал достойную свиту для моих похорон... все они из свиты бывшей Великой... я служила судьбе, а не им... и что получила взамен?.. слезы и одинокий приют в замке забытой примадонны... эти руины достались мне по наследству вместе с собачками... все боялись меня как заразы... отогнали меня подальше от города, в эти глухие места... все было, они пытались меня отравить, но не вышло... разводили огонь под стенами, но погас огонь.... и грязь спускали с горы, но замок устоял, правда, стал ужасный на вид... и на ощупь... стены в слизи... ночью полы скрипят, жалуются, просят себе смерти... увы, не мы движем событиями... грязь дорогу разрушила, вокруг дома прорыла канавы и ушла в ущелье, оставив смерть за собой... она сотворила болото в низине... спасенья нет от лягушек и комаров... а лес стал еще сумрачней... я любила прогуливаться по лесу... нет там теперь ни Пана, ни нимф... даже птицы боятся туда залетать... лишь ветер скользит меж стволами деревьев... молнии, вырываясь из туч, его освещают... лес внушает мне ужас... как-то ночью я видела, как деревья вдруг согнулись и вновь выпрямились... с тех пор я не решаюсь близко к лесу подойти, обхожу его стороной...

Этот монолог Розы кто-то из гостей подслушал и записал...

Не раз уже враги пытались отнять у нее имя и славу... писали доносы...

Лишь однажды, позабыв о врагах, Роза вышла на сцену, цепляясь за обледенелые кулисы...

Она пришла к своим, но свои ее не приняли...

Она была встречена с недоверием и противлением...

Вмешалась и погода... окоченело небо... холод пробрался и в театр...

Роза запела... это был скорбный плач... голос ее дрожал...

Мужчины ушли и не увидели финала этой сцены, да они и не поняли бы его... или не захотели бы понять...

Женщины остались...

Они прервали ее восклицаниями, криками...

Они отвергалось само ее существование...

Их чувства опирался на желание, чтобы ее не было...

Живую, ее превратили в мифическую личность, которая лишь создавала впечатление достоверности...

У входа в театр собрались почти все женщины города...

Толпа дышала страстью и одержимостью...

Против одержимости и беснования Роза была бессильна...

Когда она вышла из портика входа, воцарилась жуткая тишина...

Роза стояла перед толпой, дышащей угрозой...

Многие были уверены, что ее уже давно нет... и никогда не было... она миф... мираж... призрак оперы... а ее замогильные записки – выдумка сумасшедшего писателя...

Невероятно, неправдоподобно было сомневаться в ее существовании, но люди сомневались, говорили, да и была ли она?.. и заклеивали ее лицо на афишах объявлениями...

"Розу нельзя было выдумать...

Ее замогильные записки – это плач очевидца ее крещения и погребения... и возможного воскрешения... плач о том, что случилось с Розой... с чудесами и знамениями...

Бенедикт сотворил ее среди живых...

Роза звала его Хромым бесом, а себя – обладаемой бесами...

Паганини написал еще одну импровизацию...

Филонов отлил ее статую в бронзе... и умер, обнимая ее...

Молва говорит, что он был погребен под обломками статуи с некой женщиной, которая воскресла на третий день..."

* * *

Роза дремала в инвалидной коляске на надувных шинах...

Она не могла вспомнить, как ушла из театра... и как оказалась в замке...

Она омылась от городской копоти и заснула... очнулась она в объятиях Паганини...

Паганини был ее учителем музыки и немного композитором...

И снова она погрузилась в сон, который постепенно превращался в кошмар...

Все семь смертных грехов она прошла, каялась, пела плачи, пока кто-то не назвал ее по имени...

Паганини дожидался ее пробуждения и иногда окликал ее...

Паганини был неудачником, знал и нищету, скитался по подвалам и чердакам...

Его не раз арестовывали, чаще всего не по его вине...

Иногда ему везло, когда он устраивался репетитором...

Он ждал, когда в нем проснется гений, но гений не просыпался...

Его конец был предрешен... у него не было иного выхода...

Роза увидела его в пепельных сумерках с петлей на шее...

Своим пробуждением она невольно подтолкнула Паганини к роковому шагу...

Ей пришлось обнять самоубийцу как жениха... а прислуга помогла ей вынуть самоубийцу из петли...

Паганини случайно попал в театр... театр стал его домом, в котором он узнал любовь и множество всяких других соблазнов... и даже преуспел...

Он до дна погрузился в театральную жизнь...

Ему отвели угловую комнату во флигеле с мебелью...

Кровать была с пологом, и высокая... без табуретки невозможно было на нее влезть...

Из окна открывался вид на горы и море...

Изумительный пейзаж во всякое время, особенно в сумерки...

Характер Паганини был неустойчив и не выдержал перемен...

Он вдруг понял, театр враг его счастью... он ушел, но вскоре вернулся... он любил... это была потаенная, подавленная любовь, ставшая для Паганини испытанием и трагедией...

Роза обняла его, но не смогла спасти...

Аркадий увидел эту сцену повешения на фоне рассветного пепельного неба...

Паганини танцевал в петле с вытаращенными глазами и высунутым постепенно чернеющим языком...

Собачки бегали вокруг самоубийцы, виляя хвостами и подпрыгивая...

Жуткое зрелище...

Филонов сделал статую Паганини... он изобразил его обнаженным... голова была вылеплена с портретным сходством, а тело деформировано... силуэт был с разрывами, нечеткий... издали он казался танцующим...

Как-то Паганини явился в сон Розы...

Если бы не было так темно, Роза поняла бы, что он явился обнаженным...

В замогильных записках Роза отвела Паганини несколько впечатляющих, неповторимых страниц... и тут нечему удивляться...

Паганини нравился Розе своей неискушенностью, искренностью... его игра на скрипке была весьма выразительна в сочетании с легкостью и изяществом исполнения, а манеры были сдержанными, непринужденными... и внешне он был привлекателен, правда, ужасно худой и рыжий...

Худое лицо Паганини еще долго мерещилось Розе всюду, даже там, где его не было... и ночью она видела его лицо... его взгляды... и чувствовала прикосновение его рук, такое трогательное, нежное...

Ненадолго забывшись сном, Роза очнулась, ощупывая постель...

Она искала Паганини рядом с собой...

Лицо ее было смущенное и встревоженное...

"Кажется, я схожу с ума... – подумала Роза. – Я видела его... и не тень, а живое воплощение... правда, вел он себя довольно странно... и, кажется, он был не совсем одет... бедняга, он потерял рассудок... совсем помешался... совсем... – прошептала Роза и подошла к зеркалу. – Помню, как он бросился к моим ногам, схватил мою руку и прижал к губам..."

Роза закрыла лицо руками...

Лицо ее было в слезах...

Бой часов напугал ее... она потерянно улыбнулась своему отражению... увидела записку на столике...

В записке Паганини просил ее руки, но не для себя, для Аркадия...

– Так он на самом деле был здесь!.. как такое возможно?.. – смяв записку, Роза вышла на террасу, опустилась в инвалидное кресло на надувных шинах и попыталась уснуть, но сон бежал от нее...

Роза почувствовала, что кто-то тянет ее за рукав...

Это был мопсик... он смотрел на Розу и скулил...

"Откуда он взялся?.. – подумала Роза. – Он так похож на Паганини, такой же тощий и рыжий... и это не мой мопсик..."

– Ты чей?..

Послышался скрип половиц...

– Кто здесь?..

Роза оглянулась...

– Никого... и все же, мне кажется, что он здесь... присутствует... стоит и смотрит... наверное, он видел, как я смяла его записку...

Роза глянула на мопсика, покраснела, повернулась к нему спиной...

Она не решилась заговорить... вернулась в комнату...

Некоторое время в комнате царила тишина...

Мопсик заскулил беспокойно и требовательно...

"Почему бы мне не оставить его при себе... мне кажется, он понимает мои мысли... и угадывает мои желания... помню, перед смертью он рыдал... я слышала... он был так несчастен... я способна лишь мучить..."

Последовал монолог кающейся грешницы, после чего Роза затихла...

Во внешнем облике примадонны появились перемены... она выглядела подавленной и скорбной...

Она встала, подошла к окну, чтобы отвлечься, но цветущий вид пейзажа лишь вызвал раздражение...

Она не могла сосредоточиться...

Она вышла на террасу села в инвалидное кресло на надувных шинах, заговорила... невнятно, путанно...

Это была импровизация в прозе...

Мопсик слушал... казалось, он был взволнован, но не произносил ни звука...

Волнение не позволило Розе закончить импровизации... она умолкла... слезы душили ее...

Розе показалось, что мопсик что-то сказал...

Она пристально взглянула на мопсика, по щеке которого скатилось несколько слезинок...

Роза отвела взгляд...

"Всюду он... это какое-то наваждение... боже, как холодно..."

Роза вернулась в комнату, накинула на плечи плед и подошла к окну...

В инвалидном кресле на надувных шинах сидела примадонна с собачками...

"Еще одно наваждение..." – подумала Роза...

Она села на кровать, потом легла и впала в какое-то оцепенение, вскоре сменившееся сном...

Услышав шаги, Роза испуганно привстала...

– А, это ты... я тебя не узнала...

Мопсик заскулил...

– Откуда у тебя этот мопсик?.. – спросил Аркадий...

– Не знаю... он так похож на Паганини...

– Кто?..

– Мопсик... говорю и сама не понимаю, что говорю... все мне кажется продолжением сна... или кошмара...

– Ты назвала мопсика Паганини?..