Текст книги "Чудо о Розе(СИ)"
Автор книги: Юрий Трещев
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Солнца ушло под воду...
В небе висели только рогатая луна и звезды, как глаза, полные тоски и одиночества...
Услышав шум за спиной, Аркадий обернулся...
Он увидел застрявшую в камнях яхту, и груду утопленников на песке...
Один из утопленников встал на ноги... худой, высокий, рыжий...
Несмелая улыбка радости сменилась ужасом, когда Аркадий увидел лицо незнакомца...
– Узнал?.. вижу, что узнал... это твой отец... – Бенедикт глянул на яхту, потом на груду мертвецов, отвел взгляд... и исчез...
Уже ночь...
Темно... не выяснить ни сходства Аркадия с отцом, ни их различия, и роли каждого из них в этом полуночном видении..."
"Со стороны моря пришел туман...
В волнах тумана почти погасла луна...
Не видно ни неба, ни воды, ни яхты, ни женщины на палубе, ни утопленников на песке...
– Бенедикт, что это было?..
– На тебя затмение нашло... – пробормотал Бенедикт и исчез в тумане...
"Опять я один... – подумал Аркадий. – Как бог этой темноты, в которой лишь немые зарницы... то там вспыхнут, то здесь мелькнут...
Но что это?.. как будто стон я слышу... или это прибой стонет, меня пугает... все так странно, как во сне... и куда я иду?.. уже по грудь в воде... по горло..."
Аркадий остановился, глянул на остров...
Остров был похож на плывущий мимо корабль между небом и водой...
– Куда он движется?.. – спросил Аркадий, хотя и не видел никого рядом. – Эй, ответь мне... куда ты плывешь?..
Исчез корабль...
С тревогой и тоской Аркадий озирался и погружался в воду все глубже, глубже...
Уже не чувствуя дна, он очнулся с нелепым, жутким всхлипом, открыл глаза... огляделся...
Никого... лишь остов барки и груда камней на песке...
"Это камни или утопленники?.."
Хор птиц отпевал утопленников... волны омывали...
"Что сейчас?.. день или ночь?.. не отличить, что достоверно, что сомнительно..."
Откуда здесь оливы, олеандры?.. и эти женщины в саванах?.. наверное, жены Бенедикта... их у него было шесть или семь..."
Женщины прошли мимо, легко ступая...
Эхо повторяло шаги...
"Изображают траурное шествие... лиц не видно... запели... кого они отпевают?.."
На миг Аркадий увидел чьи-то глаза...
– Тише, тише ступайте... он спит, не разбудите его... – сказала незнакомка...
"Это был сон... все может присниться, но как рассказать то, что было, что я видел?.. и как понять, то, что я видел?.. и куда звала меня эта незнакомка?.. ведь звала же..." – Аркадий хрипло вздохнул, озираясь, он искал жен Бенедикта, утопленников, но увидел лишь груду камней.
– Все иллюзия... – сказал он вслух дрогнувшим вдруг голосом..."
"Остаток ночи Аркадий провел в объятиях одалисок...
Среди одалисок были Ада и Рая...
"Помню, дядя сказал, что Ада мне не подходит... женись лучше на Рае... или сразу на двух... они будут любить тебя как ты того стоишь... и все мое имущество я переведу на твое имя... ну, что скажешь?.. соглашайся...
Аркадий услышал смех дяди, переходивший в свист и агонию...
Дядя лежал на одре... вдруг он открыл глаза, пробормотал:
– Они меня прокляли... и тебя проклянут... молись...
Могила дяди заросла крапивой, лопухом и стала обиталищем жаб...
По бокам от дяди лежали его племянницы, Ада и Рая...
"Дядя принес им так много слез и мук... они явились мне из тьмы... что они могут?.. только петь и танцевать... одна надменная и гордая, другая лицемерная и хитрая... и лживая... и пьющая... надо сказать, обе были с голосом, мечтали о сцене... и обе испытывали отупляющее влияние мужчин... просто магнетическое притяжение..."
Аркадию вспомнилось детство... довольно трогательные подробности крещения девочек...
"Дядя крестил и меня... и их обнаженными... в одной купели...
Не родили они ни сыновей, ни дочерей... и сами не спаслись...
Очень скоро и я впал с ними в грех...
В этом возрасте мы все склонны к порокам... всем свойственна слабость плоти, отзывчивой к уловкам тьмы... спасает нас искренность и праведность... в этом у нас сходство с богом, насколько это сходство вообще возможно...
До 13 лет монах был моим богом...
Как-то он явился мне... я его не узнал, он так изменился... лицо его было простое и ясное... и весь он был такой возвышенный, безмятежный... глаза его сияли золотом...
Я был рядом с ним какой-то негодный... не знаю, как выразить это словами...
Помню, я пытался оправдаться, хотя и не знал, в чем моя вина... я отступал, пятился в темноту, простирал к нему руки и тут же отдергивал..."
"Аркадий отдыхал от сна, в котором он был близок к богу, как никогда...
Все вокруг вдруг задрожало, затряслось...
Аркадий выполз из расселины...
Лунная рябь бежала по воде, слепила...
Аркадий отвел взгляд и очутился в доме дяди...
Ему было 13 лет, может быть, чуть больше, он обрастал привычками, желаниями, страхами...
Услышал голоса, он открыл глаза...
Он увидел комнату дяди, заставленную шкафами с книгами...
Какие-то люди выносили вещи... ушли...
На потолке играли тени...
Окно было открыто...
Доносился шум прибоя, крики чаек...
Аркадий с ужасом вдруг понял, что он остался один... дядя и племянницы умерли... тетя умерла первой...
В детстве смерть пугала Аркадия...
Аркадий вышел в сад и очутился на кладбище...
Он вырвал крапиву, волчец и чертополох, выросшие на могилах дяди, тети и племянниц, посадил розы...
"В песке они вряд ли выживут..." – подумал он и пошел прочь...
Он шел по аллее и шептал слова скорбного плача...
Опомнился он не сразу...
«Опять я на птичьем острове... то здесь, то там...» – подумал Аркадий, невольно вздохнул и глянул по сторонам...
Птицы сидели на скалах молча...
"Странно... словно воды в рот набрали..."
И снова все вокруг вдруг задрожало, затряслось...
Тогда-то и явилось это чудовище...
Оно обросло плотью, обрело форму в ущербном сознании Аркадия и вывалилось наружу в виде трехголового существа с туловищем на коротких ножках, с головой дяди, а по бокам висели его племянницы...
Аркадий не мог прервать эту жуткую сцену или как-то ее исправить, придать ей правдоподобие...
Племянницы были жертвами дяди... после смерти тети он занимался их воспитанием... наделял их манерами, хорошими и дурными привычками... но недолго... он попал под следствие по доносу... и у него исчезла не только надежда что-то исправить в жизни племянниц, но и желание...
– Живи теперь ты с ними... – сказал дядя Аркадию...
– С кем?.. с этими рыжими волчицами?..
Аркадий услышал хриплое дыхание дяди... он пытался рассмеяться...
Дыхание дяди прервалось...
И видение исчезло...
Открылась реальность, лакуны которой воображение лихорадочно пыталось заполнить, лишая ее жестокости, смягчая враждебность...
Светало...
Дом дяди постепенно обретал красоту и очарование уединенного места...
Аркадий выглянул в окно, выходившее на террасу...
Тетя дремала в инвалидной коляске над своими мемуарами... она была старше дяди на 7 лет...
Довольно грубая и вульгарная особа...
Такой Аркадий ее еще не видел... она постарела...
За ее спиной цвели гиацинты и герани в горшках...
Взгляд Аркадия остановился на стенных часах... маятник качался... туда-сюда...
"Скуку и сонливость следовало бы считать наиболее непереносимыми из человеческих зол... – подумал Аркадий. – Еще и эти смутные мысли о смерти..."
Воспоминания, сны, явь все смешалось...
Дом дяди стал пещерой на острове, потом подвалом в доме на Болотной площади, и комнатой на пятом этаже... из окна открывался вид на море и заросли цветущей татарской жимолости, из которых вышла Роза, ускользающее чудо, еще более привлекательная, украшенная лепестками цветов... она поднялась по ступеням лестницы на террасу и подошла к инвалидной коляске, в которой дремала примадонна, усталая и больная...
Это была реальность...
Аркадий заглянул по обе стороны этой реальности и увидел то, что уже видел... и не раз...
На террасе были и другие люди, от которых не осталось даже имен...
Сам Аркадий застрял где-то посередине...
Он был Аркадием и еще кем-то, кого он не знал, но ощущал... ему было 27 лет, и он уже пережил смерть тети и дяди...
Иногда они являлись ему...
Тетя казалась живой и ласковой, какой никогда не была...
И дядя казался другим, он не был способен на нежность...
Уже перед смертью он первый раз поцеловал Аркадия в губы...
Мучительный, непонятный поцелуй... возможно, из жалости и скрытого раскаяния...
Память сохранила совершенно неоправданную жестокость дяди... и только заглянув в лицо смерти, он понял это и страдал...
Аркадий разрыдался, не смог сдержать слез...
Сквозь слезы Аркадий увидел Розу на фоне моря и зарослей татарской жимолости, ломающей линию прибоя, как наваждение... и вполне реальной, искрящейся веселостью...
Роза со смехом отвергла его попытку обнять ее... стала недостижима... такая далекая, чуждая... одной из статуй Филонова... застывшая, окаменевшая на фоне безрадостного рассвета, отравленного одиночеством и образами прошлого, рожденными скорее воображением, чем реальными...
Женщин Аркадий избегал... обычно ему являлись Ада и Рая... или жены Бенедикта... иногда они представали и во плоти, но, увы, он не мог к ним прикоснуться...
Воображение и какие-то ущербные воспоминания вызывали и других женщин... пленницы, они обретали свободу, превращались в бесстыдных нимф, совершенно лишенных нравственных условностей...
Жен у Бенедикта было много, что не поддавалось объяснению...
– Жизнь – это череда приобретений и утрат... – сказал Бенедикт...
– Давно тебя не было видно... где пропадал?..
– Был в городе... после нашествия грязи и войны с собаками город не узнать... грязь почти лишила его реальности...
И снова Аркадий на острове, опоясанном пеной прибоя...
Прибой выводил какую-то блеклую, невнятную и безрадостную мелодию...
Небо было серое, хмурое...
Начался дождь...
Аркадий с неохотой втиснул себя в расселину... он лежал и разглядывал рисунки, нарисованные сыростью и плесенью... искал лица, давно переставшие его интересовать...
Пещера вдруг озарилась вспышкой молнии...
Аркадия окатила волна страха и восторга... он увидел Розу, ее мимолетное сияющее воплощение и господство...
Чудо повторилось еще раз и еще...
"Нет, это было не галлюцинация, не эхо, не копия Розы, но сама Роза... и она окутала меня ароматом женщины..."
– Ты был в моем сне... – сказала Роза и смутилась...
Смутился и Аркадий... он вспомнил этот нечаянный сон, позволивший ему испытать почти реальное наслаждение...
* * *
И этот день прошел...
Он не был отмечен ничем примечательным...
Весь день прибой исполнял что-то невнятное, расплывчатое...
Аркадий сидел на камне у входа в расселину и вспоминал...
Ближе к вечеру с моря пришел туман... стало холодно...
Аркадий заполз в расселину, закрыл глаза и заснул... и очутился в замке примадонне, который после нашествия грязи больше напоминал руины...
Примадонна дремала на террасе в инвалидной коляске на надувных шинах с собачками...
О ней уже никто не вспоминал...
Ей было чуть больше 70 лет...
Театр был ее страстью...
Терраса наполнилась мужчинами во фраках и женщинами в кринолинах... это были действующие лица и исполнители ее театра...
"Боже, как давно это было... – вспоминал Аркадий... – Еще были живы отец и мать, хотя мне сказали, что они погибли... я нашел их фотографии в газете... мать была красива... я был ее копией..."
Аркадий задумался...
Уже он шел по аллее городского кладбища...
Он остановился, услышав шаги за спиной... он подумал, что это Бенедикт, обернулся...
"Увы... незнакомые люди..."
Могила Вики располагалась между известным поэтом и сочинителем эпиграмм... они лежали со своими женами и детьми...
Вика лежала одна... она так и не вышла замуж...
Умерла Вика на острове, отгороженном от остального мира полосой прибоя, где Роза увидела свет... Аркадий имел счастье принимать роды...
"Говорят, у Розы было несколько отцов, оказавшихся там по воле судьбы и случая: утопленник, бог и я... семь долгих месяцев я провел на острове в ожидании спасения и чуда...
Остров то тонул, то всплывал... то перемещался...
Помню, как к моему недоверчивому удивлению к острову прирос еще один остров... потом еще один, и еще... они выплыли из тумана и выстроились как на параде... явление вполне понятное и совершенно необъяснимое...
Птицы трубили победу как завоеватели... они присвоили триумф себе...
– Неповторимая красота... – прошептал Аркадий, робко выразив свое восхищение среди птичьего гвалта, и умоляюще и вдохновенно сложил ладони перед собой...
Воображение бессознательно пыталось найти объяснение происходящему, выводило действительность из присущих ей рамок, привлекало поэтику, освещение и перспективу...
– Что происходит?.. я сплю?.. есть соблазн не просыпаться... или проснуться и покончить со всем этим...
– С чем ты собрался покончить?.. – спросил Бенедикт... он выполз из расселины, сонно потягиваясь...
– В сущности, я не мистик, я созерцатель, но это достойно удивления...
– Что именно?..
– Встань и посмотри...
– Что это?.. это невозможно видеть без возражений...
– Возражай...
– Это явно вмешательство не нашего разума... необычного, противоречивого разума и весьма далекого и чуждого, насколько его вообще можно вообразить...
– Говори яснее... я не способен к абстракциям и обобщениям...
– Однако это не слишком важно при сложившихся обстоятельствах...
– Смотри, смотри... они танцуют...
– Кто?.. птицы?..
– Нет... острова...
Послышался подземный гул, напоминающий рычание своры собак...
– Нам лучше поискать другое укрытие... птицы подняли гвалт... тоже переживают... кстати, твой остров может стать городом, столицей, а острова государством... птичий беспорядок устраним возвращением монархии...
Тут Бенедикт потерял должную осмотрительность и перешел к весьма произвольным философским абстракциям... он назвал происходящее самостоятельной реальностью, которая творится за спиной бога некими неназваными лицами...
– Ах, оставь, скажи, ты был в городе?.. как поживает Роза?..
– Что Роза... ее историю можно описать в трех словах: театр, шесть или семь браков и погребение в стенах замка... о ней уже давно никто не вспоминает...
– Она родилась в этой пещере... и никакого чуда... сотворилась она вполне естественным образом... нет, не силой моего воображения... правда, она говорит, что родилась сама из любопытства...
– Ну да...
– А что Вика?..
– Она умерла...
– Как?..
– Все, что имеет начало, имеет и конец... и ужасающе реальный... она спала в инвалидной коляске на надувных шинах... порыв ветра столкнул коляску в пруд, ставший болотом... я все еще слышу, как хлюпал ил... болотные твари ее утянули... иногда она является... сама напоминает о себе... и исчезает, бросает меня на произвол судьбы... иногда бывают туристы с гидом, просят ее вернуться на сцену... впрочем, это только твои фантазии... надо сказать, несколько странные...
– Ты читаешь мои мысли?
– Все это описано в женской версии замогильных записках примадонны...
– Но они же еще не написаны...
– Написаны, написаны... правда, довольно неряшливо...
– Ты уверен?.. лично я уже ни в чем не уверен...
– В 3 года она уже собирала буквы в слова, читала... в 5 лет начала писать... в 7 лет ее первая поэма увидела свет... это историческая констатация фактов... воспринимали ее вполне серьезно, говорили, что у нее талант... и ей было что сказать... слова казались ей живыми... они бродили по странице, меркли, исчезали, снова появлялись, выстраивались в строчки... она вызывала их к жизни... после выхода в свет очередной поэмы местные философы пришли в изумление... она описала наш мир, как несколько матрешек, вложенных одна в другую... и у каждой матрешки было свое небо и свой бог... и так подробно, и с такими деталями, как будто помогала богу творить... помню, дядя даже звал ее Евой, первой заговорившей женщиной, правда, обратилась она со словами к змею...
– Вот как?..
Бенедикт рассмеялся и исчез...
Аркадий лежал и вспоминал роды, плач и смех Розы...
"Я помню, как она росла...
Она выросла, стала примадонной...
Я познакомился с ней или, точнее, навязал ей это неудобство за день до смерти тети... случилось это в унылом сквере, где я имел обыкновение проводить время дважды в неделю... в пятницу и в субботу... она сидела в беседке, закрыв глаза, с собачками, по всей видимости, была погружена в мысли о своей роли...
– Девочка моя, позволь мне обнять тебя, сказал я дрожащим голосом...
Вид у меня был совершенно идиотский, что успокоило Розу, но не собачек... они подняли лай...
Роза привстала...
– Что это вы себе позволяете?.. вы кто?..
– Ты помнишь своего отца?..
– Нет...
– У тебя их было три: утопленник, бог и я... ты родилась на птичьем острове... я принимал роды...
– Что за бред вы несете?..
– Спроси свою мать...
– Она умерла...
– Прими слова сожаления и сочувствия... я любил твою мать... прошу тебя, дай мне свой адрес...
– Зачем?..
– У меня есть письма твоей матери...
– Разумеется, я дам вам адрес... – Роза с любопытством и доброжелательно глянула на Аркадия. – Пишите адрес и приходите, но не раньше субботы...
– Приду, если не умру...
– На вас это не похоже... приходите живым... в доме, где я живу, одни мертвецы..."
"В субботу я был на отпевании дяди, следил за взмахами кадила в руке дьякона и пытался понять что-нибудь из того, что он читал из книги...
Дядя был писателем... он писал книги... занимался он и переводами, впрочем, не очень удачно... отмечалась смелость и вольность его переводов... иной раз он вычитывал из текста слишком много... он жил книгами и в книгах... проводил с ними дни и ночи... и писал он не от себя, но от книг... его отличала риторическая изысканность, которая вовсе не подавляла сердечного чувства...
Тетя говорила, что он гений... может быть... умолчу, что я думал о нем...
Потом была встреча с Розой...
Я принес ей письма Вики и Бенедикта...
В письмах Вики было много драматизма...
Письма Бенедикта оказались пожелтевшей от времени бумагой... чернила выцвели...
Бенедикт увлекался философией и историей... обращался он и к созерцанию, видел образы вещей и событий, которые сами по себе являются пророчествами, исполненными или ждущими исполнения...
Мне он предсказал смерть во сне... обрадовал...
Ночью другого дня мне пришлось бежать из города... уже в который раз... и как говорили, при довольно романтичных обстоятельствах...
Кто-то видел меня с женщиной, но это ложь...
Своей речью на похоронах дяди я нарушил некие существующие договоренности, которые казались мне неуместными... я прорвал завесу молчания, и таящееся за ней факты стали просачиваться наружу, что способствовало падению репутации известных в городе людей... в том числе и мэра...
На меня устроили настоящую охоту... я скрывался... несколько дней я провел в руинах женского монастыря...
Не помню, как я очутился на птичьем острове...
Вот, стою, осматриваюсь... любуюсь морем и небом... этой зияющей бездной молчания... впрочем, иногда мне удавалось подслушать шепот этой бездны...
Слова, которые я услышал, лежат в основе всего...
Люди слышат этот шепот, когда умирают и совершают восхождение на небо по лестнице Иакова...
Днем я блуждал по острову, пытался найти бога и могилу утопленника, отца Розы...
Бедная Роза, она еще жива... ее забыли... для актрисы это ужасно...
Я еще могу ее разглядеть в этом тумане, который стеной надвигается на остров... и тех немногих людей, ради которых она пела плачи...
В этом она видела необходимость продлевать свое существование, уже почти исчерпанное до дна...
Талант Розы был случайным, порывистым и быстро истощился... однако кое-что ей удалось совершить на сцене в приступе вдохновения...
В этом мы с Розой похожи, правда, во мне гений так и не проснулся...
Иногда мне грезится сходство с ней... что-то есть... какое-то смутное подобие...
Мне вспомнились некоторые подробности родов... Роза не расплакалась, рассмеялась, увидев меня...
Я тонул в воспоминаниях...
Появление Бенедикта спасло меня...
Вполне возможно, что это самообман... мне хочется быть и утопленником, могилу которого я так и не нашел, и самим собой, и богом..."
"Ночью я оказался на лестнице Иакова, в этом неизбежном шествии, полуживой, с искаженным судорогой лицом... иду, дрожащими пальцами ощупывая пустоту, вздыхаю, сомневаюсь, шепчу:
"Боже, Ты однажды сотворил чудо, прошу, не дай мне упасть..."
Иду и вижу внизу террасу, пруд, затянутый ряской, превратившийся в болото, и ржавую инвалидную коляску на надувных шинах...
Я ищу взглядом примадонну... и не вижу ее...
Кто-то окликает меня... я поднимаю голову и вижу чертоги... кто призвал меня сюда?.. и кто меня обнимает?.. Роза?.. сомневаюсь...
Роза, это ты?..
Слышу смех Бенедикта... он не один, с женами...
Вокруг тьма... мрачные области ада... лишь проблески света...
Я теряюсь в этой кажущейся реальности объятий и обольщений, пустых и бесполезных, беспутных...
– Вы не жизнь, вы смерть... – говорю я, пытаюсь оттолкнуть женщин от себя...
Бенедикт и женщины исчезли...
"Кажется, мне удалось остаться таким же, каким я был..." – подумал я, ощупывая себя...
На мне был плащ монаха...
Да и я ли это был?.. вопрос...
Был я вверху и спустился вниз...
Не присвоил меня искуситель..."
"Светало...
Надо мной цвели небеса в своем утреннем великолепии...
Вокруг вода, песок и птицы...
Птицы не ходили, они шествовали...
Уже не раз изумленный, я стоял и смотрел на эти иссеченные скалы, потом перевел взгляд на остов барки, который напоминал скелет некоего морского животного...
Обогнув груду камней, я наткнулся на утопленников...
Они были похожи на рыб, выброшенных на берег...
К одним море было безразлично, других омывало, готовило к смерти...
Я увидел среди утопленников Вику, полную прелести... она соединяла в себе грацию, красоту и слабость... кожа ее то золотилась, то серебрилась, то становилась кровавой, бледнела, снова вспыхивала...
Вика встала и прошла мимо, рыдая... за ней потянулись другие...
Шествие утопленников длилось, длилось...
В какую дверь мне постучать, чтобы уйти с ними?..
Дверей много и все заперты для живых..."
"Снова серое утро...
Прибой исполнял какую-то унылую мелодию...
Птицы прихорашивались...
И весь остров приходил в себя после ночного землетрясения...
Я запел плач...
Обычно это случалось, когда я чувствовал себя не совсем уютно в собственном обществе...
И тогда это произошло...
Мне явилась Роза... на вид ей было 27 лет...
Я окликнул ее...
Она обернулась... она была напугана, в смятении... она не понимала, как очутилась на этом птичьем острове..."
Ночью было холодно...
Роза и Аркадий лежали в расселине, обнявшись, чтобы согреться...
Аркадий рассказывал Розе о себе...
Как и дядя, Аркадий был писателем... он писал романы, но сочинял он и плачи, как дополнения к романам...
Плачи были великолепные и не очень...
Аркадий умолк...
Прибой исполнял что-то невнятное... чайки были солистами...
Аркадий заснул...
Проснулся он от рыданий Розы... она ломала руки, убивалась... и где убивалась?.. на могиле отца...
Она нашла могилу отца... и пещеру, в которой родилась...
Аркадий не пытался утешить Розу... он вспомнил, как Вика искала утопленника, рылась в песке, в водорослях...
Море раскопало могилу и унесло труп ее мужа...
Роза успокоилась... рассказала Аркадию о своем браке, в котором оставалась девой...
Сон велел ей сначала получить прощение у отца, но море встало между ними...
Роза любила отца... он являлся ей во сне... один в трех лицах...
Роза не раз просила мать рассказать ей об отце...
В своих описаниях мужа Вика сгущала краски, доводила все до абсурда, смешивая подлинное с вымыслом...
Вика не скрывала недостатки и пристрастия мужа, но о том, как они очутилась на острове, говорила невнятно, заставляла догадываться...
– Кассандра сказала, что отец бежал, опасаясь ареста...
– Бежал...
– Так он жив или умер?..
– Он как бы умер... впрочем, как и я...
Вика умолкла...
Вика вспомнила сон... Она спала на песке... был прилив... утопленник выполз из песка, подполз к ее ногам и ужалил в пяту... она вскрикнула и проснулась наполовину в воде...
Бенедикт ввел Вику в театр и сделал ее примадонной...
После нашествия грязи, от театра остались руины...
Пострадал и женский монастырь... и замок примадонны... и кладбище..."
"Роза стояла и смотрела на руины театра... пыль клубилась у ее ног, вокруг...
Высокая, худая и рыжая, в обгоревшей одежде... она пыталась что-то спасти из своих писаний...
Прохожие бросали на Розу взгляды полные страха...
Роза запела...
Прохожие останавливались, слушали...
Одних тряс озноб, других бросало в жар...
Роза умолкла... ушла...
На месте, где она стояла, остался ворох бумаг, в которых рылись сквозняки...
Аркадий поймал лист бумаги, витающий в воздухе, исписанные женской рукой...
Многие слова были ему непонятны...
– Еще одна иллюзия, разрушающая реальность... – пробормотал он...
Не было в записях серьезных мыслей... лишь что-то смутное, неопределенное...
" Вокруг тьтма ...
Она впереди и позади, и сбоку ...
О на наводит ужас ...
В ней нет ничего, и в ней все ...
О на – бог ... "
Аркадий шел и размышлял о Розе:
"Она была еще ребенком с детскими мыслями, когда Бенедикт ввел ее в театр...
Почти 30 лет, она опьянялась любовью, славой...
Теперь она проводит время в размышлениях и сомнениях...
Она не принимает гостей, не выходит к людям... она стыдится своей слабости...
Она заперлась в руинах замка, который перешел к ней по наследству вместе с собачками... помню ее письма, в которых она говорила обо всем, и ни о чем... она была разочарована в любви, в боге..."
Аркадий остановился...
"Как будто кто-то остановил..." – подумал он...
Вокруг кресты, могилы, тьма...
Аркадию показалось, что он падает в эту тьму, такую же одинокую, тоскующую...
Почувствовав чье-то дыхание, он замер...
Это был аромат женщины, обещавшей наслаждение... и вся она предстала перед ним... тонкая, гибкая, волосы огненно-рыжие, вьющиеся, словно языки пламени...
Аркадий очнулся, захлебываясь слезами, смехом...
Смеялись и птицы...
В скалах уныло выл ветер...
Это был сон, кошмар, но такой реальный...
Посреди неба висело солнце... и плыли облака... плыли, плыли...
"Все как в первый день творения Розы, когда она появилась на свет..."
Девочка прошла мимо, обернулась, рассмеялась, бросилась в воду и поплыла к рифам...
Аркадий долго смотрел на нее, затем отвернулся, закрыл глаза, заснул...
Начался прилив... вода скрыла следы на песке...
– Роза... – прошептал Аркадий одними губами уже из сна...
В темноте сна Аркадий заблудился и очутился у руин женского монастыря...
Актеры и зрители сидели на ступенях портика входа... актеры в трагических масках...
Аркадий сошел вниз...
Он ходил по сцене в мантии и в котурнах... он играл роль бога...
На самом деле он ходил по мокрому песку в окружении птиц...
Он пел птицам свои плачи, взывал к ним...
* * *
Был вечер, уступивший небо ночи... темной, темней гагата...
Из туч как из кулис вышла луна...
С высот она спустилась к смертным, снизошла... одним она сулила любовь, другим печаль... всем остальным ничего...
Послышался подземный гул, напоминающий рычание своры собак...
Воцарилась тишина...
И море утихло, смирилось...
Роза вышла из пещеры нимф... властная, величавая в роскошном облачении, исполненная достоинства, грациозная во всех своих движениях, она расположилась у камней, украшенных водорослями и кружевами пены... запела плач...
Поодаль у рифов резвились дельфины, развлекали нимф и наяд, капризных и коварных...
Качаясь на волнах, они слушали плач Розы...
Роза умолкла, озираясь...
Невольный страх внушали ей декорации сцены и птицы своими криками...
Луна осветила цепь островов и скрылась...
Птицы успокоились, затихли...
Аркадий бродил среди спящих птиц и размышлял...
Вместо птиц ему видели женщины, доставляющие какое-то теплое, нежное удовольствие своим присутствием, ласкающими прикосновениями...
Появление Бенедикта Аркадий не заметил... он сидел на камне и наблюдал за Аркадием...
Из облаков вышла луна и Аркадий увидел его тень на песке, поднял голову...
– А, это ты... что скажешь?..
– Примадонна прогнала меня, сказала ты писатель, вот, иди и пиши... весьма жестокое повеление... она и знать не желает о тяжести подобного труда... я перечел все книги о ней, хотя я и не помню всех слов этих книг, однако уверен, что целиком удержал в памяти замысел автора, и описанные события... все это я перемешал, добавил кое-что свое в начале и в конце, и многое в середине... хотелось бы добавить и твои воспоминания в мою версию замогильных записок...
– А что, есть и другие версии?..
– Есть версия некоего писателя... его наняла примадонна... он еврей... версия еврея кажется гораздо убедительнее... говорят, он где-то на острове среди болот непроходимых и никому неведомых, кроме разве того, кто их создал... никто из посещавших этот остров, как ради любопытства, так и по иным причинам, не вернулся обратно... все канули... канул и писатель... сведения об этом острове я воспринял от самого писателя... он явился мне в видении, окруженный роем мошкары... помню, день был весьма сумрачный, хотя на самом деле и ясный... явление писателя было для меня полной неожиданностью... он рассказал мне кое-что об этом острове... есть на острове и гора, и несколько рек, которые текут то в ту, то в другую сторону... вот то немногое, что он, волнуясь, мне рассказал... этого достаточно... сам он считает себя неким порождением болотного лона... место это дикое, негостеприимное... зимой, когда болота замерзают, на остров иногда заходят волки и лишаются зрения... пятясь, они уходят по своим следам и зрение возвращается к ним... такая вот история...
* * *
И снова вечер, распускающийся как цветок, проникнутый благоуханием...
Песчаный берег превратился в сцену театра, заполненную танцующими и поющими одалисками... иногда они что-то восклицали хором...
И все это на фоне иссеченных скал и моря...
Аркадий стоял и смотрел... и вдруг он запел возвышенно и трогательно...
Женщины умолкли, замерли...
Они внимали плачу одинокой души, выговаривающей свою боль и отчаяние...
Они приблизились, обступили Аркадия...
Почувствовав запах, исходивший от женщин, Аркадий умолк...
Воцарилась тишина...
Доносились только звуки прибоя, исполняющего что-то трагичное... чайки были солистами...
Среди женщин Аркадий увидел Розу... она кружила над телом утопленника в странном танце, рыдая, ломая руки...
Розу сменила Вика, потом Кира...
Память постепенно возвращалась к Аркадию, с добавлениями и исправлениями сна...
Вернулось детство с Адой и Раей...
Смерть забрала их...
Аркадий отнюдь не намеревался умирать, когда вдруг смерть предстала перед ним, словно возникнув из воздуха...
Он попятился, почувствовал, что падает... и очутился в доме дяди...
Аркадий спал на террасе в инвалидном кресле тети...
