Текст книги "Чудо о Розе(СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Бенедикт умолк, глянул на Аркадия, потом на Вику, подумал:

"Она явно не в себе... да и он... девочка еще не родилась, а он уже видит ее, глаз не может отвести... может впасть в отчаяние... сойти с ума..."

– Ты знаешь... – снова заговорил Бенедикт. – Умирая, Лиза улыбалась... бог пел ей колыбельную... если бы так всю ночь, ну, хотя бы полночи, сказала она... умолкла, глянула в окно... там кромешная тьма... она закрыла глаза и явь перешла в сон... а я едва не расстался с миром в смирительной рубашке, устав от славы и власти... случилось это в 64 года... не переступил я положенный богом предел в 70лет... в преисподней я столкнулся с примадонной... ее сопровождала свита бесов... держалась она спокойно и уверенно... я сказал бесам, кем она была, и попросил обходиться с ней любезно... помню, шествие привлекло внимание стариков, сидевших на камнях, как птицы... они узнали примадонну... по щелям и переулкам пронеслась весть о ее явлении среди грешников... многие обрадовались возможности увидеть ее своими глазами... я шел и смотрел по сторонам... я видел, как грешников сталкивали вниз с высокого и видного места... обреченные, они сопротивлялись... некоторые сами прыгали в бездну с проклятиями и угрозами... и вдруг воцарилась тишина и ужас... послышались звуки скрипки и пение... играл Паганини... пела примадонна...

Аркадий не слушал Бенедикта... он следил за Розой... она перелетала с места на место и пела в полголоса как птица...

Аркадий запел... он пел, закрыв глаза одними губами... умолк... приоткрыл веки...

Свет ослепил его... сморгнув, он увидел нежное создание...

– Кто ты?.. – прошептал Аркадий и словно очнулся от наваждения...

Девочке было не больше 13 лет... она улыбнулась скромно и кротко... сказала, что она невеста бога...

Девочка запела плач, которому ее никто не учил...

Она пела и участливо с состраданием смотрела на Аркадия, хромого, тощего, измученного пытками... лицо его уродовал шрам...

Бесы тащили его волоком на казнь, но услышав плач, бросили...

– Это сон... я сплю... – прошептал Аркадий и очнулся в толпе провожающих... они обсуждали его смерть, сочувствовали, говорили, что он вовремя ушел из жизни, избавился от разочарований, которых и бог не мог избежать...

Одни жаловались на жизнь, другие рыдали... были и такие, которые еще на что-то надеялись, цеплялись за воспоминания, как за спасение...

Аркадий почувствовал, что поднимается над толпой... все выше, выше...

"Ближе к богу и к благодати божьей..." – подумал он...

Увы... небо было не просто неприветливое, удручающе неприветливое...

Шел дождь, мелкий, холодный...

Беспокойно, зябко Аркадий повел плечами, отер лицо, залитое дождем...

Ветер усилился, завыл тоскливо... деревья склонились, роняя листву...

Аркадий прислушался... в завываниях ветра ему почудился женский крик, потом послышался скрежет, треск...

Аркадий привстал...

Вокруг царила тьма и тишина...

– Что это было?.. – пробормотал Аркадий...

– Барка налетела на камни, перевернулась и затонула... – сказал Бенедикт...

* * *

"Ночь ушла...

Встал новый день... сколько их еще впереди?..

Вика спала...

Аркадий смотрел на Вику и размышлял...

Память почти вернулась к нему...

Он вспомнил сон, девочку, ночное видение...

"Кто была эта девочка?.. Лиза?.. вряд ли... Лиза была рыжей и полной... тьма ее забрала, как добычу...

Все говорят о смерти, но что они знают о ней?.. кто ее видел?.. и кто, узнав ее, ускользнул от нее?..

– Когда я открыла глаза и увидела тебя, я подумала, что ты мой муж... – сказала Вика...

Вика умолкла и привстала, оглядываясь...

Аркадий увидел, что глаза Вики полны слез...

– Что с тобой?.. – спросил Аркадий...

– Мне почудилось, что муж рядом... стоит здесь, передо мной, хотя его и нет... но какое было приятное заблуждение...

– Кто был твой муж?..

– Я уже говорила... он был адвокатом дяди... я любила его, прежде чем увидела... он сочетал в себе благородство чувств с тонкостью ума...

Вика умолкла... только всхлипывала... затихла...

Так они и сидели рядом, плакали и вздыхали, пока и этот день не погас...

Сколько их уже позади?..

Ночью душа Аркадия была полна смущения... сердце разрывалось от сострадания к Вике... одолевали мрачные мысли...

Он выполз из расселины, долго стоял у края обрыва, смотрел на море и небо, освещенное луной, усеянное звездами и размышлял:

"Как бы не была тяжела и ужасна жизнь, смерть намного ужаснее...

Бенедикт назвал ее улыбкой вечности... надо же такое придумать..."

Аркадий невольно вздохнул и вернулся в расселину...

Он лежал и прислушивался к дыханию Вики...

Утром Аркадий не нашел Вику рядом с собой... она уплыла к рифам...

Ночью Аркадий любил Вику и страдал, испытывая болезненно жадное томление...

И все же ожидание наслаждения казалось ему сладостным и блаженным...

Аркадий сидел на камне и размышлял...

В своих размышлениях Аркадий зашел так далеко, что уже не хотелось возвращаться... он встал и пошел... он шел вдоль берега...

Обогнув кучу камней, он увидел Вику...

Она лежала на песке, соединяя в себе красоту и слабость... кожа ее то золотилась, то серебрилась, то становилась кровавой, бледнела, снова вспыхивала...

Появление Аркадия напугало Вику...

Она встала, смахнула песок с живота, груди... движения ее были изящны, полны естественной грации и очарования...

Она прошла мимо...

Аркадий окликнул ее, ощущая трепет...

Вика обернулась, подбежала, поцеловала его...

Поцелуй был беглый, нежный и прохладный...

Аркадий очнулся...

Бенедикт лежал рядом... вздыхал, ворочался...

– Не спишь?..

– Твой сон мне снился, отвлекал...

Бенедикт отвернулся к стене и заснул...

Он очутился на вилле дяди...

В городе царил страх, ужас и подозрительность...

Было смутное время...

Бенедикт сидел на террасе в инвалидной коляске тети на надувных шинах и прислушивался... на его коленях лежали замогильные записки тети и ее очки...

Окно в комнату тети было приоткрыто...

Донеслось злобное, дикое завывание... потом послышался голос, нетерпеливый, звучащий как бы издалека... проникновенное пение...

Голос ослабел, угас...

Воцарилась гнетущая тишина...

И снова завывание... потом похотливые, непристойные звуки...

Звуки оборвались на безумной ноте...

Дверь приоткрылась... дядя вышел на террасу...

Таким Бенедикт дядю еще не видел...

Он ходил, хромая на обе ноги, и что-то шептал... остановился у балюстрады... он стоял и смотрел на небо, в эту бездонную безответную пропасть...

– Что с тетей?.. – спросил Бенедикт... ему было неловко... он чувствовал себя виноватым...

– Не знаю... весь день читала апокалипсисы...

– Апокалипсисы?.. – пробормотал Бенедикт в каком-то ошеломившем его удивлении...

– Говорит, осталось, может быть, день или два, самое большое... с гор волной хлынет грязь и зальет город по грудь, потом с головой... она выговаривала слова, нарочно все путая... смотрела куда-то в пустоту, вдруг глянула на меня, спросила: "Где тебя носило?.." – Я только что вернулся из песков Средней Азии... весь обветренный, в бороде зелень, кожа на лице как кирпич... что тебя удивляет?.. да, шарф арабский, а в кармане персидские миниатюры... цветы на черном фоне... могу показать... есть и миниатюра примадонны... она стала еще величественнее...

Руки у дяди заплясали...

– Куда ты теперь?..

– В Харьков... потом в Иерусалим... там и умру... на святой земле... да не все ли равно, где?..

Дядя умолк... больше слов у него не было...

Бенедикт тоже молчал... на лице маска жалости и почтительности...

Дядю Бенедикт уважал и терпел, как чудо божье, как небо, воздух... он ждал, когда дядя наполнился стихами, запоет...

Стихи дяди Бенедикту нравились...

Дядя так и не запел...

Бенедикт ушел побродить...

В доме было много комнат... почти все пустые, без мебели и вещей... в некоторых беспорядок...

Бенедикт толкнул дверь, вошел в комнату с решетками на окнах... на полу листы бумаги, исписанные с двух сторон... текст с рисунками пером... на стенах картины в рамах...

Бенедикт вышел на террасу, с которой открывался вид на горы и море... спустился по лестнице в сад, который снился ему в детстве... под яблоней стоял стол, усыпанный гниющими яблоками...

Бенедикт вернулся на террасу...

Дядя все еще шептал что-то нечленораздельное, слитное... на глазах слезы... в плаче он переживал нашествие грязи...

Дядя умолк и направился к двери...

– Я еще приду... непременно приду...

– Ну да... конечно... я верю... – пробормотал Бенедикт и очнулся...

Ему вдруг захотелось запеть, но дыхания не было... он хватал воздух как рыба...

Длилась ночь...

Аркадий и Бенедикт сидели на камне как два херувима, вспоминали покойников и улыбались...

Покойники были известными людьми...

Вспоминали они и свое детство... и не без слез...

– Ты знаешь... – заговорил Бенедикт. – Дядю вычеркнули из списка писателей... и моего имени ты там не найдешь, хотя они и зовут меня к себе... очень любезно, но мне неловко... я лучше чувствую себя с несчастными...

Бенедикт помолчал, потом начал рассказывать сон...

Во сне у примадонны было много детей... все девочки... рыжие и весталки...

Слушая Бенедикта, Аркадий заснул...

– Эй, проснись!.. я ухожу...

Аркадий очнулся, привстал... глянув по сторонам, он увидел спину Бенедикта...

Донеслось:

– Мы еще встретимся, когда вернемся все сразу...

"Узнаем ли мы себя?.. Бенедикт, ответь, ты же читаешь мои мысли?.."

– Узнаем... ты заведешь там собаку и привычку бегать... Пифагор, ты где?.. догоняй...

Послышался лай... и смех...

Аркадий невольно вздрогнул....

"И дьявол не смог бы воспроизвести этот смех... – подумал он. – Тем более понять... смех прозвучал как обвинение, но я ни в чем не виноват... моя совесть чиста... примадонна взбунтовалась, наговорила ему гадостей, прогнала, я то тут причем?.. да и не было меня там...

После ее слов: "Убирайся... ты писатель, иди и пиши!.." – я ушел... не знаю, кто накрыл ее гроб крышкой...

В гробу примадонна провела ночь... иногда она кричала, звала прислугу, или пела... потом умолкла..."

Светало...

Ночь ушла вместе со сновидениями, лишь обещавшими блаженство...

Аркадий украдкой взглянул на Вику... он вспомнил сон и покраснел, устыдился... тут же и побледнел...

Взгляд его блуждал, обличая душевное потрясение...

"Вика смущена... мне кажется, мы видели один и тот же сон..." – подумал Аркадий...

Появился Бенедикт...

Всю ночь он дописывал замогильные записки примадонны, потом сопровождал ее в блужданиях по аду...

Аркадий и Вика посмотрели друг на друга и на Бенедикта с чувством смущения и стыда, словно и он был свидетелем того, что происходило во сне...

"А что особенного происходило во сне?.." – подумал Бенедикт, он читал мысли Аркадия...

Вика встала и пошла к барке... полы плаща волочились за ней как хвост...

Аркадий помог девушке найти свои вещи в каюте...

В одежде Вика стала еще более прекрасна...

Аркадий сказал ей об этом...

Вике были приятны эти слова... она улыбнулась... она делала вид, что весела, была приветлива, но Аркадий уловил, куда были направлены ее мысли... без всякого повода девушка впадала в задумчивость, ее лицо то расплывалось в улыбке, взгляд светлел, словно она приходила в себя, то темнел, губы начинали дрожать от сдержанных рыданий...

Аркадию показалось, что Вика назвала имя мужа... возможно, она даже видела его, если только это было видение, а не его действительное явление...

– Нам надо идти... – сказала Вика и пошла...

Аркадий немного помедлил и пошел за девушкой...

Шла Вика как-то странно, не переставляя ног... ноги ее были обернуты пеленами как у египетских мумий...

Аркадий остановился, попятился, оступился, ударился головой о выступ скалы, упал... и потерял сознание...

2

Очнулся Аркадий у воды на песчаном берегу...

Над ним громоздились иссеченные скалы...

Голова его покоилась на коленях девушки...

Девушка смочила платок в воде и положила Аркадию на лоб...

– Я знаю, ты видел его... – заговорила девушка. – И он тебя напугал... ночью он наклонил небо и сошел ко мне... и, кажется, я зачала... я чувствую, что-то шевелится во мне, говорит, окликает. – Девушка всхлипнула. – Боже, не дай увянуть цветку своего благоволения... ты даровал мне спасение и бальзам для ран... твой спасительный поцелуй я все еще ощущаю на губах... и руку твою вижу, протянутую ко мне из темноты, когда я шла за тобой и остановилась, уязвленная муками сомнений, опираясь на стенания свои, как на стену из слитных камней...

Аркадий лежал, слушал плач девушки и размышлял:

"С кем она говорит?.. и куда она ходила по суше или по воде?.. может быть, на самом деле она невеста бога... и бог был с ней, а не утопленник?.. или это козни бесов, и пустой призрак они выдают за бога, а затем показывают его истинное лицо...

Боже, я жду подсказки... скажи, кто она?.. я смотрю на нее и радуюсь... впервые я охвачен любовью, и уже сомневаюсь, любовь ли это?.."

– Ты задумчив... – заговорила Вика... она стояла у воды и прислушивалась к подземному гулу, потом к воцарившейся тишине...

– Я смущен сновидением... и ничего не помню...

– Мне не по себе... нам опасно здесь оставаться... – сказала Вика, сдерживая рыдания...

"Она плачет... цвет сбежал с ее щек и блеск в глазах потух..."

– Нам надо идти дальше... – Вика через силу улыбнулась, утерла слезы...

– Я готов...

Весь день странники шли... они искали яхту примадонны и морского капитана...

Погас и этот день...

Ночь Аркадий провел в городе в мастерской Филонова среди леса статуй...

Аркадий взглянул на женщин... они позировали Филонову...

– Я смотрю, они тебя раздражают...

– Нет, вовсе нет... мне кажется, я их уже где-то видел...

– Я знал их отца... иногда мы играли с ним в карты... он всегда жульничал... помню, слава пошла, что он граф... никакой он ни граф... он из затерянных, обойденных и неудачливых, которым снится рай божий, хотя живут они в аду среди бесов... мне всегда хотелось поговорить с ним... пожаловаться... теперь уже поздно... он сжег все свои рукописи в тазике и задохнулся... астма его задушила... помню, зима была жуткая... птицы падали с неба как камни... он уже не вставал с постели, вдруг поднялся, пришел в мою комнату... после войны я жил с соседями... дверь на ночь не запирал... ночь была темная, беззвездная... он напугал меня... с ним увязались сестры, Кристина и Ирина, его племянницы... он свел меня с ними, хотел женить сразу на двоих... мне совестно было им в глаза смотреть... это был кошмар... помню, я что-то говорил и чему-то удивлялся... а к утру наполз туман и мы потеряли друг друга... я плавал в тумане... что?.. нет, буквально... еще раз мы встретились осенью на кладбище... летала паутина... он представился... забыл, что мы знакомы... спросил, что я тут делаю среди могил?.. жду чего?.. жалею ли о чем?.. а за его спиной вавилонское столпотворение... все кончилось трагически... его унесла грязь, нашествие которой предсказала Кассандра... и не его одного... он все боялся за девочек, говорил, я пойду, утоплюсь и концы в воду, достали уже... одни пишут доносы, другие допросы... а что будет с девочками?.. пойдут за мной в воду... как-то я уже видел это шествие... и видел, как их баграми с лодки вылавливали... спасатели не знали, чьи это тела, так они раздулись, что-то невообразимое, а я сразу узнал... подумал, померещилось... заглянул в их комнату... постели пустые, не смяты... они уже плавали... до смерти мне будет видеться это видение...

Филонов провел рукой по лицу, как будто паутину смахнул...

Надо сказать, известность у графа была сомнительная, пожалуй, и скандальная... говорили о нем с раздражением, зло...

После публикации книги эпиграмм он несколько лет провел в ссылке...

Его имя вычеркнули из списка писателей...

Почти все родственники отказались от него...

Он не жаловался, жил с девочками... поставил их на ноги, дал крылья, но, увы...

Под утро Аркадий вернулся на остров...

Бенедикт уже ждал его...

– Где ты пропадал?..

– Тише, говори тише... я не один... что?.. не слышу... кто она?.. о, она чудо и искушение... ей еще снятся сны... я только успеваю записывать... она волнует меня до слез... со слезами я и засыпаю...

Бенедикт заглянул в расселину...

– Ты в своем уме?.. это же Вика, моя племянница...

– Ничего не помню... она говорит, что беременна...

– У нее новая мания... она еще может рожать?.. сколько же ей лет?..

– Я не знаю... я уже ничего не знаю... все смешалось в памяти... мне кажется, я видел ее дочь... она еще не родилась, но уже играла на сцене... и она поцеловала меня... нет, ничего такого... никаких поползновений... одна восторженная нежность...

– Однако уже утро... тебе пора проснуться... это не сон...

Утро было светлое и лицом своим радовало, рассеивало мрак, и скорбный плач Бенедикта обращало в дифирамб...

Капли росы висели на листьях...

Доносился шум прибоя, крики чаек, запах моря...

"Вику не узнать... – размышлял Аркадий. – Или она делает вид, что смеется, при этом рыдает в душе с раскаяньем, что оставила мужа... кажется, она обрела вновь дыхание, утешилась, набралась сил... уже не думает о том, чтобы переселиться к мужу в его подземную жизнь... или небесную?..

– Нам надо идти... – сказала Вика...

Странники встали и пошли...

Вика шла впереди...

Красота, грация девушки служила зрелищем для Аркадия... он шел и утешал себя мыслями, что недалеко то время, когда он станет мужем Вики и она родит ему девочку...

"Я назову ее Розой... верю ли я, что это возможно?.. любовь дает глазам свет... может и воскресить из мертвых... что уже было... три дня я провел в гробу... лежал и встал, чтобы дописать замогильные записки примадонны... она только что вернулась с вод, которые так и не принесли ей облегчения... после ссоры с мэром она чувствовала себя потерянной... никто ее не навещал, кроме покойников...

Бенедикт написал мэру письмо, в котором предсказал ему смерть от апоплексического удара, если он не бросит свои привычки и привязанности...

Мэр не ответил...

Бенедикт счел это демонстрацией... уязвленный, он терзался... он был весьма тщеславен и обидчив... он делался, то уныл, то подавлен, то раздражался...

Аркадий заметил эту перемену...

"Что-то будет, но что?.. пожар, очередное нашествие грязи, конец света..."

Что и случилось... ночью на город обрушился ливень... улицы напоминали реки...

– Бенедикт, ты здесь?.. – спросил Аркадий...

Бенедикт не отозвался...

Ему было видение... он стоял за ширмой, когда мэр вошел в гримерную комнату...

Примадонна расплакалась, увидев мэра, вышла из себя...

Мэр попытался обнять ее... она оттолкнула его...

Уже не сдерживаясь, они начали кричать друг на друга...

Бенедикт предупредил, что разговор их слышен на улице...

Предупреждение Бенедикта заставило мэра и примадонну говорить тише, но не прекратило обмен упреками...

Примадонна, заявила мэру, что он обещал ей золотые горы, а, между тем, лишил ее сцены и театра... и уже в слезах сказала, что знает о его связи с Кассандрой...

Надо сказать, что связь мэра с Кассандрой принесла ему только бесчестье и стыд...

Из комнаты примадонны мэр вышел весь багровый... лицо его пылало...

Бенедикт обратил внимание, что мэр шел как сомнамбула и лепетал что-то невразумительное...

Такое с мэром иногда случалось...

Впрочем, Бенедикт подозревал некое притворство с его стороны...

Мэр ушел...

Примадонна вытерла слезы...

Явилась прислуга и сообщила, что мэр пытался покончить с собой...

Примадонна с трудом поднялась из кресла... чувствовала она себя плохо и все же спустилась в сад, чтобы стать свидетельницей скорбного зрелища...

Мэр висел в петле над столом, засыпанном гниющими яблоками...

Зрелище тронуло примадонну и погрузило в раздумье...

Вдруг она стала кричать на мэра, обвиняя его в притворстве... она подозревала, что мэр устроил ей ловушку... повесил двойника...

Бенедикт запел... он импровизировал... пел скорбный плач...

Примадонна была весьма тронута плачем... она обняла Бенедикта... она говорила с ним весьма ласково, но недолго... ушла... и пропала...

Ее видели в горах танцующей с распущенными волосами, словно вакханка... нет, она вовсе не потеряла рассудок... она восприняла смерть мэра как избавление и не сдерживала радости...

– Все это выглядело довольно скандально... – забывшись, сказал Аркадий вслух...

– Она что, должна была кататься по полу... – сказал Бенедикт и вдруг оскалился. – Ловко же мэр ее провел... и вывел на чистую воду... впрочем, не он, а Кассандра... у нее дар плести интриги...

По факту самоубийства мэра было открыто дело, которое тут же закрыли в виду отсутствия состава преступления, а примадонна из сумасшедшей стала просто ненужной...

* * *

Было сыро, холодно...

Безликая толпа двигалась навстречу неким событиям...

– Куда мы идем?.. – спросил Аркадий и не без трепета взглянул на Бенедикта...

Бенедикт выделялся в толпе... он пугал взглядом, порой и речами...

– Куда все идут... что ты на меня так смотришь?.. да, я знаю... у меня вздорный характер... и совершенно пустой взгляд... – Бенедикт закутался в плащ, похожий на саван... лицо тонкое, бледное, вытянутое, как у мертвеца...

Люди выходили из моря и исчезали в мороке...

Взгляд Аркадия остановился на женщине с собачками в длинном до пят плаще забрызганном грязью... по всей видимости, путь ее лежал через гиблое болото... от нее веяло какой-то гнетущей тоской...

Женщина остановилась...

Она мешала толпе, и ее вытолкали на обочину...

Невидящими глазами женщина смотрела на море и горы... она слегка сутулилась...

Над толпой кружили потревоженные вороны...

Доносилось зловещее карканье, от которого делалось как-то не по себе...

– Кто она?.. и кто все эти люди?..

– Не знаю, кто она... похожа на примадонну... просто копия... а люди, наверное, ее поклонники... нам надо держаться вместе, хотя бы из соображений безопасности...

– Что?.. – Аркадий глянул на Бенедикта, потом на женщину...

– Не туда смотришь... опасность исходит от моря и ворон...

– Ну да, конечно... – Аркадий наблюдал за женщиной в длинном до пят плаще... лицо ее было непроницаемой, взгляд отсутствующий, как у слепой...

"Мыслями она далеко... – подумал Аркадий... – Мне кажется, я уже видел ее... просто вылитая Роза... рыжая, глаза карие с желтоватым отливом, губы тонкие..."

Туман постепенно рассеивался... открылась башня замка с зубчатым карнизом и шпилем, потом сад в итальянском или французском вкусе...

– Красивое место...

– Не нахожу ничего красивого... дикое, угрюмое место... глухомань... место ссылки примадонны...

– А мне оно напоминает рай, грехопадение... мне кажется, я был там... и я ощущаю себя изгнанным...

– Замок только кажется необитаемым...

– Что ты видишь?..

– Я вижу тесные и сумрачные комнаты, коридоры с закоулками и скрипящими лестницами... признаки упадка только начинают обозначаться... примадонна обрадуется нашему визиту, станет приставать с расспросами о театре, о Кассандре, незаконно занявшей ее трон, отпускать колкости...

– Так это замок примадонны?.. – Аркадий вскользь глянул на Бенедикта...

– После смерти мэра, примадонна переселилась в эти руины... из дома наслаждений он превратился в мертвый дом... примадонна проводила время на террасе в инвалидной коляске на надувных шинах... я дописывал ее замогильные записки... иногда мэр навешал примадонну, чтобы высказал ей слова сочувствия...

– Так он же...

– Ну, да... только повесился не мэр, а его двойник... сам мэр отдыхал на водах...

Люди шли мимо руин замка... любопытные останавливались... их поражала мрачная красота окрестностей...

Странники вошли в портик входа, и пошли по аллее по направлению к флигелю...

Женщина в плаще до пят сопровождала их...

– Мэр приносил примадонне одни неприятности... – заговорила женщина в плаще до пят. – Иногда радовал, может быть, любил... не знаю... когда они ругались, мне было больно... у мэра было много грехов... он был готов ко всему... опасался ареста... люди во власти вообще доверчивы и пугливы... склонны к панике...

– Ты кто?.. ее прислуга?..

– Я ее племянница... Бенедикт, ты был в городе?.. что там?..

– Ничего... да, у Филонова вернисаж...

– Слышала... собираюсь... а что он будет выставлять?.. мой неоконченный портрет?..

– На вернисаже будет и Паганини...

– Чему ты улыбаешься?.. твое дело писать мемуары, вот и пиши... садись и пиши, а то у тебя одни многоточия... почему так темно?.. или я слепну?.. тьма выела мне глаза...

– Скорее софиты...

Женщина в плаще до пят ушла...

– Наверное, занялась семейными делами... помню, она пыталась женить привратника и его собаку на безропотной прислуге...

Ближе к вечеру женщина заглянула в комнату Аркадия, подошла к окну, прикрыла створку...

День был ветреный... в раскрытое окно залетали листья...

Женщина что-то говорила о примадонне, а Аркадий попытался вспомнить, где уже видел ее... в памяти остались только испуганные убегающие куда-то глаза девочки 13 лет...

* * *

Зима в тот год была долгая и темная, без снега...

Весна и лето не остались в памяти Аркадия...

Осень разбудила тоску в душе, которая излилась из него еще одним скорбным плачем над гробом примадонны... примадонна умерла, задохнулась, астма задушила ее, случилось это в утренний час всегда особенно зыбкий...

"Примадонна стала странницей в загробном мире...

Помню, я шел по аллее кладбища среди плавающих и путешествующих по воздуху покойников, стараясь не мешать им...

Они натыкались на меня, толкали... они меня не видели...

Однако странно... может быть, я стал привидением, дымом из кадильницы дьякона, который вообразил себя богом...

У могилы примадонны я остановился...

Я увидел белый могильный камень, грядку левкоев и бледное осеннее солнце...

Бенедикт сидел на могильном камне и читал вслух замогильные записки примадонны...

Слушать его было жутко...

Читал он замогильным шепотом... он читал и видел примадонну... он мог и поцеловать ее...

Я сел... я сидел и размышлял о таинственных соответствиях, которые существуют между событиями вопреки всему..."

Аркадий очнулся...

Доносились звуки далекого прибоя, крики чаек...

– Боже, верни мне мои воспоминания без лакун... – забывшись, пробормотал Аркадий вслух слабым прерывающимся голосом... умолк, глянул на Вику и отвел взгляд от смущения и стыда.

Вика спала, разметавшись...

Аркадий увидел соблазны искусителя, ловца душ и услышал смех его спутников...

Он невольно вздохнул, потом еще раз, и еще...

Длилась ночь...

Аркадий стоял на коленях и пел губами плач над спящей Викой...

Остаток ночи Аркадий провел в замке примадонны с Бенедиктом...

Примадонна оставила сцену и укрылась в горах, где ее не беспокоили ни шпионы мэра, ни устрашающие вести о конце света...

Бенедикт сочинял плачи, а Аркадий читал рукопись, оставшуюся от писателя, которого наняла примадонна... он жил в замке и дописывал ее замогильные записки...

Одни замогильные записки он писал днем о ее дневной жизни, а другие ночью...

В ночных замогильных записках примадонна была шлюхой, удивительно рано утратившей невинность... однако умерла она девой, в окружении собачек и мужей... их было шесть или семь... они перешли к ней вместе с замком по наследству от предыдущей примадонны...

Писатель писал и лил слезы... он был влюблен в примадонну...

День примадонна проводила в инвалидном кресле на надувных шинах, а ночь – в гробу, которым она запаслась заранее... нашла она себе место и на кладбище...

После смерти мэра ее разум расстроился... она уверяла, что в гробу ей снятся сны, а не кошмары...

По всей видимости, это писатель ночью накрыл гроб крышкой...

Писателя не остановил даже страх перед вечными муками в аду...

Каким-то образом ночные замогильные записки попали к издателю... возможно Кассандра использовала своих шпионов... или привратника, мужа прислуги...

Издатель не упустил возможности познакомить читателей со столь знаменитой изгнанницей, преследуемой мэром и несчастьями...

Мужчины сочувствовали примадонне, сожалели о ее изгнании...

Мэр места себе не находил... ночи он проводил в гримерной примадонны, сидел, смотрел на ее портрет и с трудом сдерживал подступающие слезы, вспоминая все то, чего он лишился...

Он решил напомнить о себе бедной, преследуемой молвой женщине, не свободной в своих желаниях... написал письмо, думал, что примадонна примет его, но она отказала ему...

Мэр впал в неистовство... говорят, он бросился со скалы в море, если только им не оказался очередной его двойник...

Тело самоубийцы искали, но не нашли...

Говорят, мэр очутился в аду, где встретил множество старых знакомых и не захотел возвращаться...

Надо сказать, душевное равновесие вернулось к мэру еще по пути в преисподнюю, а вид чертогов вернул ему разум, но не совсем, и память, но не всю...

День мэр проводил в блужданиях по чертогам ада, а ночью записывал свои впечатления... вспоминал опасности, которые ему удалось избежать при жизни...

Вспоминал он и примадонну, сыгравшую столь странную роль в его судьбе...

Из ада мэр перебрался в чистилище, потом в рай, который ничем не отличался от ада, и кружным путем вернулся в город...

Надо сказать, что он долго блуждал в безлюдных горах и в беспросветном мраке, прежде чем ему открылся вид города...

Мэр не узнал города... город изменился...

Мэр расположился в сквере у театра и предался воспоминаниям и размышлениям о приближении старости и смерти... он уже не был так уверен в ее благосклонности...

Какой-то старик окликнул мэра, попытался завести с ним разговор, но мэра одолела сонливость...

Во сне мэр снова попал в ад... и какое-то время провел там с примадонной...

Очнулся он в сквере у театра и вернулся к своим прежним размышлениям...

Размышляя, он не заметил, как снова заснул...

Во сне он плыл в барке по морю...

Качку он не переносил и страдал...

Ночью бурное море вынесло барку на подводные рифы... барка перевернулась и затонула...

Море выбросило мэра на песок... он оказался среди утопленников, пытающихся уползти в воду и вновь отдаться на волю волн...

Кто-то окликнул мэра...

Мэр привстал и увидел примадонну с собачками...

Примадонна была владелицей замка, расположенного в горах, вдали от города, общества и интриг... она прогуливалась по песчаному берегу и наткнулась на утопленников...

– Это сон?.. я сплю... – прошептал мэр, задыхаясь...

Сон наполнил его ощущением счастья от встречи с примадонной...

День клонился к закату...

– Куда я забрел вслед за мэром?.. – пробормотал Аркадий, озираясь и вспоминая сон, как захватывающее представление, доставляющее волнение и обещающее утешение...

– Однако блаженства я не испытал...

– Что ты сказал?.. – спросила Вика... – Ты и во сне говорил...

– Я странствовал... и зашел так далеко, что уже не надеялся вернуться... я испытывал чувство страха, сомневался в себе и в действительности, которая виделась как фон некоего действия, как призрачное отражение реальности, как обманчивая видимость, которая говорила мне не о том, что случилось со мной, а о том, что могло бы случиться... люди, населявшие эту странную действительность, были лишь подобиями, образами моего воображения, которым предписывалось быть там... и только...