Текст книги "Чудо о Розе(СИ)"

Автор книги: Юрий Трещев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Ничего не поняла... повтори...

– Поверь мне... хотя в это трудно поверить... я видел Розу, хотя она еще не родилась... и она было не наваждением...

Аркадий рассказал Вике свой сон и сон мэра...

Не умолчал он и о том, что посещал и иные места, где виделся с Бенедиктом... с ним были Кристина и Ирина... они всем там доставляли удовольствие... это соответствовало их пониманию жизни...

Девочки не верили во вмешательство судьбы и в свою трагическую участь... они жили музыкой и поэзией... их фантазии придавали этой жизни разумность...

Много темных историй ходило о Бенедикте и о его сладостно улыбающихся девочках...

Бенедикта боялись, ненавидели, льстили и враги, и свои... перед ним заискивали и лебезили...

Девочек жалели, смотрели на них с улыбкой... пожалуй, и грустной...

Как-то Бенедикт привел девочек к Аркадию...

Аркадий уже перебрался из подвала на пятый этаж...

Девочки сидели смирно и смотрели за горизонт и ничему не удивлялись...

Кристина восхищала своей утонченностью и приятностью... она играла на пианино... рисовала акварели...

Ирина была попроще... дел она никаких не делала, но всегда была занята...

– Женись сразу на двоих... – сказал Бенедикт, появившийся как всегда, вдруг. – Они обречены... только страх их защищает... видеть они меня не могут, письма пишут... им страшно... а кто их на свет пустил?.. я им был и отцом, и матерью... и нет тут ничего неожиданного... им бы только сны видеть... помню, они спят в своей комнате, а я на цыпочках хожу... заснуть боюсь... хожу, прислушиваюсь... они говорят, я маньяк... иногда я заглядываю в их комнату... это надо описать... в зеленоватых сумерках плавают вещи, как в аквариуме... вода отбрасывает отблески на стены, движется... внизу темная глубь, дна не видно... оттуда они и выплывают сонные, грациозно потягиваются... дочери воды и подводных скал... играют... Ирина пытается поймать Кристину, но она быстро уплывает, прячется в расселине скалы... окликая, они дразнят и ловят одна другую... я опускаюсь ниже, проплываю под ними, ложусь на дно, пытаюсь заснуть... они потеряли меня, ищут, ныряют глубже, находят, поднимают на поверхность... дразнят своей наготой... я рад бы обнять их, но просыпаюсь... ругаю себя... блудливый старик... вижу тебя, кричу: "Жених пришел!.." – они ныряют в темноту... прячутся... слышу оттуда шепоты, смех... говорю им: "Что вы там шепчетесь?.. разве он некрасив?.. не то, что я... похож на жабу..." – ну, а ты, что молчишь?.. скажи им хоть слово... думаешь, что все женщины полны лжи и разврата, стыда в них нет... посмотри на них... жадных желаний они полны, едва владеют собой... тебя окликают... эй, ты меня слышишь?..

– Слышу... – Аркадий встал и пошел, слепо ощупывая воздух... споткнулся, почувствовал, что падает... и очнулся...

Зеленоватый сумрак светлел...

Разгорался день...

Море всё в зыбком блеске...

У рифов играли дельфины...

* * *

И этот день погас...

Ночь Аркадий провел на седьмом небе с Викой и Розой, которая уже была актрисой, но еще не великой...

За ночь Аркадий два раза заглянул в пропасть погибели, но опомнился...

Он сидел на камне, смотрел на море и ждал пробуждения Вики...

Время шло медленно, но все же шло...

Аркадия одолела сонливость... он заснул и очутился в замке примадонны...

В комнате было пусто и жутко...

У стены стоял пустой гроб без крышки...

"Наверное, умер кто-то из родственников примадонны..." – подумал Аркадий...

Дверь скрипнула, приоткрылась... как всегда, боком в комнату вошел Бенедикт... вроде, как и не человек вовсе...

Сквозняк захлопнул дверь...

Аркадий невольно вздрогнул, оглянулся...

Створка двери приоткрылась... послышался шепот, смех...

В щель заглядывали девочки примадонны... их было шесть или семь... все рыжие... и весталки...

Была среди них и девочка с рыжими прыгающими косичками... она не была красива, но обладала странной привлекательностью... лицо тонко очерченное, как на иконе, излучающее какое-то неземное сияние, насколько Аркадий мог различить...

– Боже мой... это же... это...

– Не пугайся, это всего лишь сон... – заговорил Бенедикт. – Не люблю снов... сны были слабостью примадонны... и у великих бывают свои слабости... я записывал ее сны, пытался вставить в свою версию замогильных записок, но ничего не вышло... время было смутное... все ждали конца света... да и у примадонны начались мытарства, огорчения...

Аркадий невольно повел плечами...

В комнате было холодно, сыро... что-то вроде осени...

Бенедикт заговорил о своей любви к примадонне... говорил много... слишком много... и почти с исступлением...

Было неловко его слушать...

Бенедикт умолк...

– И что дальше?.. – спросил Аркадий...

– Я уже не знаю, что еще можно сказать... осталось только пожелать ему смерти... или мне... нет, не в землю, лучше уйти в воду, где, как говорят, все начиналось... и человек еще не был поражен разумом... не хочу видеть конец света... если только это не очередное искушение... надо подумать, но сначала надо позволить себе немного успокоиться...

Воцарилось молчание...

– Почему примадонна умерла?.. – спросил Аркадий...

– Умерла и умерла... кто-то закрыл гроб крышкой и заколотил... она кричала, пела... затихла... – На глазах Бенедикта блеснули слезы. – А я все еще живу... или мне кажется, что я живу... нас соединял театр, потом замогильные записки...

Бенедикт говорил, говорил... уже невнятно... одни жалобы...

Аркадий глянул в окно...

День был без солнца... и без туч... серый, тоскливый, сонный день...

Сонные мысли увели Аркадия далеко...

Вокруг тьма... одна тьма... тьма постепенно светлела... открыли горы, но как-то по-другому, не похоже... то, к чему Аркадий приспособился, терпел, изменялось, становилось иным...

Аркадий попытался встать, но сил не было...

– Дышать нечем... – пробормотал он...

Дышал он все реже и слабее...

– Ты умер... – сказал Бенедикт и оскалился. – Тьма – это тот свет...

– Я обречен?..

– Ты обречен... впрочем, как и все мы...

– Сидеть и ждать смерти... как в зале ожидания... и только?.. и никаких других ощущений?..

Тьма вдруг расступилась...

Аркадий увидел обнаженную Вику, лежащую на песке... ее сверкающую красоту... и с жутким всхлипом очнулся, привстал... снова лег, попытался заснуть, вернуться в сон... он ворочался, думал о Вике, пока его не окутала тьма...

Что было дальше, знает только бог...

Проснулся Аркадий с ощущением, что провел ночь на седьмом небе...

Он не позволил себе усомниться...

Небо было синее, бездонное...

По небу плыли вразброд легкие перистые облака, позолоченные по краям, пронизанные солнцем...

Облака плыли, плыли...

Послышался смех, легкий, нежный...

Аркадий привстал...

Роза, дочь Вики, стояла прямо против краснеющего солнца... исчезла...

– Что это было?..

– Чудо... что же еще... – Бенедикт оскалился...

– Ты думаешь?..

– Я не думаю, я знаю... счастье призрачно и обманчиво, как мираж... и счастье – это смысл жизни... впрочем, все это игра слов... помню, примадонна говорила, что писатели нужны для писателей... она непонятны и одиноки, как и бог... и творчество их из ничего... что еще?.. примадонна мне иногда является...

– Мне тоже... я видел, как ее отпевали... Паганини играл на скрипке и плакал... он был влюблен в нее... когда гроб выносили, он застрял в дверях, и вдруг не спеша поплыл сам собой, пересек улицу, повернул за угол, увлекая за собой провожающих... кто-то прошептал: "Чудо!.." – и я проснулся...

– Тогда же в город вошла грязь и смерть... грязь вошла и в гримерные, и в кельи, смешала запах болота и ладана... приятная, ласкающая, убаюкивающая, как музыка... женщины обезумели, превратились в менад...

– Я помню... время было смутное, говорили о приближающемся конце света... хотелось бежать, куда глаза глядят...

– И люди бежали... и проваливались куда-то с криком и визгом... в библии есть описание этой сцены... тогда же у примадонны от переживаний пропал голос... у нее был хороший голос... с умилением... бог дал... и голос пропал... а когда грязь вошла в город и остановилась у ступеней театра, голос к примадонне вернулся... она запела и грязь ушла...

– А у меня голоса не было, хотя я и пел в хоре... – сказал Аркадий. – Я пел губами..."

* * *

Солнце склонилось к закату... погасло...

Воцарились сумерки, потом ночь...

Аркадий лежал и размышлял о стихиях...

"Существует ли ад?.. в мыслях, да... он существует... а в реальности... вряд ли, хотя..."

Размышления Аркадия прервались... он заснул...

Во сне Аркадий очутился в аду... он шел по коридору, повернул налево, потом направо и наткнулся на жен Бенедикта, которые превратились в менад и напали на него... была среди них и девочка с рыжими прыгающими косичками... ей было 13 лет, может быть чуть больше...

– Роза... – прошептал Аркадий и очнулся...

Он задыхался, совершенно ошеломленный...

"Опомнись... это всего лишь сон... импровизация... – размышлял Аркадий и видел перед собой девочку с рыжими прыгающими косичками, такую юную, прелестную... – Но как желания забыть!.. все, что живет, только желаниями и живет...

Смешно и думать о чем-то другом...

Желания ловят нас в сети... слабы мы против них...

Однако темное это дело... ад меня не манит... и не бодрит... меня манят выси...

В детстве я летал во сне... искал Розу в чертогах бога... она умерла и стала невестой бога... искал я ее и наяву, хотя можно ли найти то, чего нет?..

Огонь желания все еще жжет проклятый... сгинь, погасни... нет, не гаснет... ждет...

– Кто тебя жжет?.. или ждет?.. о чем ты говоришь?.. – Вика вздохнула, приоткрыла веки и невольно вскрикнула, наткнувшись на пристальный взгляд Аркадия, тут же улыбнулась, покраснела...

– Ты так похож на дядю... ты знаешь, чем он занимался?..

– Нет...

– Он переписывал историю...

День прошел без событий... странники шли и шли... искали яхту и морского капитана...

Ночь Аркадий провел с Бенедиктом в замке примадонны...

Бенедикт сообщал ей новости...

– Ты говоришь, как радио... без выражения, бесстрастно...

Бенедикт умолк...

– Бенедикт...

– Да...

– Дядю твоего я знала, он был гений, а кто ты?..

– Я не гений... я созерцатель чужих взлетов и падений... иногда помогаю падать...

– Так это правда?..

– Правда... – сказал Бенедикт и оскалился...

Аркадий очнулся...

Он лежал и вспоминал рассуждения Бенедикта о душе...

Всерьез он их не воспринимал, но и не спорил...

Аркадий невольно повел плечами, испытывая странное чувство, словно к нему прикоснулось нечто враждебное, витающее в воздухе...

Появление Бенедикта было как всегда неожиданным и неуместным...

– Размышляешь о душе...– заговорил Бенедикт. – Хочешь родиться заново?.. тогда приготовься к смерти...

– Что ты хочешь этим сказать?..

– Только то, что сказал...

– Я ничего не поняла... повтори... – сказала Вика и глянула на Аркадия в изумлении...

Она увидела его двуликим...

Одно лицо было мрачно... оно как-то хитро и даже злобно улыбнулось ей...

Вика отвела взгляд... она испугалась... искренне испугалась, без притворства...

Другое лицо смотрело на Вику спокойно, безмятежно, отчужденно...

Лица были разными и в то же время совершенно одинаковыми...

Длилось это всего мгновение, показавшееся Вике вечностью...

Аркадий что-то говорил...

Звуки, обрывки слов, целые слова, фразы кружили вокруг, разглядывали Вику, что-то пытались внушить...

Монолог Аркадия напоминал трогательный детский лепет... невнятный...

"Кто он?.. – Вика взглянула на Аркадия... ее взгляд выражал сострадание и печаль. – Наверное, художник... или писатель... уединился... все бросил... картины, книги... весь этот самообман... шепчет стихи, звучащие тихой музыкой... они придают его жизни какой-то смысл, просветляют, дарят избавление... он уходит в себя... видит видения...

Помню, со мной происходило что-то подобное в мастерской Филонова...

Паганини спас меня от этого безумия...

Он заговорил со мной и я очнулась словно от опьянения... обычно он играл на скрипке в сквере у театра... сочинял импровизации для примадонны... и видел вещи, которые никто не видел... некоторые считали его немного сумасшедшим, но не отказывались слушать его импровизации...

Отец Паганини служил в учреждении... вылавливал шпионов... соседи с ним не здоровались... иногда я видела его на книжных развалах, где всегда толклось много подозрительного народа... они занимались не политикой, а спекуляцией... они пугливо отводили глаза при встрече с отцом Паганини...

Когда отца Паганини арестовали, никакого сожаления я не почувствовала... говорили, что он покончил с собой в тюрьме... повесился... правда, говорили, что ему помогли повеситься... и записку подсунули под язык...

Смутное было время..."

* * *

Утром над островом повис туман, превратив остров в место смутное и мрачное...

К полудню от тумана и мрачности не осталось и следа...

В небе воцарилось солнце...

Странники встали и пошли, преодолевая разного вида препятствия, опасаясь, оступиться и сорваться в пропасть...

Кто не боится смерти?.. она всегда рядом с жизнью...

Скалы ступенями поднимались к небу, у которого не было дна...

На западе небо было укрыто облаками, словно ризами...

Вика шла впереди, прихрамывая, с распущенными волосами, оступаясь, нетвердым шагом, со слезами в глазах...

Ночь она провела с мужем словно с живым, мертвецу шептала слова любви:

– Боже, обними меня, протяни руку ко мне, лежащей на холодном камне, одержимой любовью... верни мне мужа... возроди его, как возрождаешь ты тех, кого любишь, пребывающих в яме грехов... нет ничего тревожней, чем эта тьма, и ужаснее, чем бездна за ней... цепенея от страха, ощупью бреду во тьме, по краю уловляющей ямы погибельной...

Вика обернулась, увидела бредущего за ней Аркадия, о котором она забыла...

Огонь заката сжигал его, но он оставался невредимым...

"Он как неопалимая купина..." – подумала она...

Аркадий шел и пел плач губами:

– Я раскрыл объятия любви, и ты лицом ко мне повернулась, не спиной... я увидел тебя озабоченной... ты подумала не о муже, обо мне и не устыдилась... я был подобен выкидышу безымянному... я сам вычеркнул себя из списка живых, уготовил себе погибель и место в преисподней для отчаявшихся и несчастных, сломленных... но я опомнился, увидев Розу, всю ее красоту... я вспомнил путь извилистый, мрачный... и себя увидел на этом пути безобразным, изнемогающим и совершенно бессильным... и шел я этой дорогой погибели по суше, потом по морю, и уже не именовал себя человеком, причислял к нелюдям, сам в своих глазах свет погасил... три дня я отгонял от себя душу... тело мое было без движения и дыхания, бесполезное... и вдруг боль я почувствовал в сердце и встал, путы порвав, которыми ноги были связаны, и, испустив дыхание, вздохнул, обрел я снова душу, забывчивую, лишенную памяти и чувств... там меня никто не ждал, похоже, что и здесь... люди были в испуге... мой взгляд нашел бога в сводах церкви, в которой меня отпевали, бог смотрел на меня с величавым укором, недоступно далекий и близкий... он не призывал меня не для суда, для жизни... внешне я здоров, но душа изранена... плач изливаю на песок как на бумагу, слезами пишу... озираюсь назад и что я вижу?.. со всех сторон тьма беспросветная... звезды как глаза гиен, плач, смех, стоны их слышу... и снова взгляд мой находит бога в сводах... его взгляд выражает безмятежное величие... я в его глазах подобен тусклому свету свечи... вот я угас, исчез... облачение света спало с меня, онемел мой язык, пересохла гортань, губы слиплись, мысли в панике... вместо обещанного блаженства в приговоре суда записаны одни угрозы... ад меня ждет... я отпал от бога, стал чужим ему... бог отвернулся от меня... холод смерти снова разлился во мне... трепет охватил меня беспомощного, осужденного на одиночество, издающего лишь стоны...

Аркадий умолк, сел на песок, потом лег...

Вика скрылась в скалах...

Аркадий лежал и размышлял...

"Провалы в памяти постепенно заполняются воспоминаниями...

Не знаю, мои ли это воспоминания?..

Помню подвал, где мы жили с Бенедиктом... писали пьесы для примадонны...

В комнате царили сумерки...

Паганини играл на скрипке... импровизировал...

Бенедикт говорил, что это его исповеди...

Что еще?.. помню, я лежал на песке обнаженный...

Прибой исполнял реквием... чайки были солистами...

Я пел плач, потом встал и пошел... я шел и пел...

Было жарко... тень нужна была и земле, и мне... и вдруг дождь упал, как манна небесная..."

– Почему ты замолчал?.. продолжай... – попросила Вика...

– Я пытаюсь вспомнить... провалы в памяти... вижу город... я бегу по каменистой тропе, заросшей татарской жимолостью, к корабельной пристани... пристань завалена камнями и трупами... за три дня, что я был мертвым, почти мертвым, многое случилось... с гор сошла грязь, волоча дома, деревья, людей... я забрался в барку... ночью поднялась буря... барку унесло в открытое море... шесть или семь дней я плыл в этом скрипящем ковчеге неизвестно куда... что я пережил?.. муки голода, жажды, терзания, смятения... душа снова покинула меня и вернулась от жутких звуков скрежета киля барки по камням... душа слилась с телом... барку прибило к одному из западных островов... их еще называют блуждающими... обходя остров, я наткнулся на утопленников... я шел и качался, как качалась барка под ударами волн... я слегка опасался... мало ли что?.. но я не потерял надежду увидеть, что остров обитаем и его населяют не только птицы, собравшиеся словно на торжество... они оглашали скалы радостными криками, а я жалобными стонами и воплями...

Аркадий умолк, снова запел... он шел и пел...

Сопровождаемый птичьим хором, плач казался вдвое жалостнее через созвучия...

Вика шла за Аркадием молча, одержимая сомнениями, страхами и надеждой на спасение...

И этот день погас... ушел под воду...

Странники продолжили свое странствие... они искали убежище...

Повсюду им мерещились угрозы...

Наконец, они нашли расселину в скалах, заползли в нее и затихли...

Вика уснула, а Аркадий лежал, прислушивался, вздыхал... ждал рассвета...

Аркадий был сиротой... мать родила его и умерла... до 7 лет он был похож на мать, как отражение в зеркале... потом стал похож на отца, когда улыбался...

Так говорила тетя... тетя и дядя появились у Аркадия, когда ему исполнилось 13 лет...

Аркадий был застенчивым мальчиком, невинным и как бы утомленным...

Неведомый бог охранял его от всякого вреда...

Аркадий восхищался дядей и не доверял тете, она была актрисой, обожала театр...

В 27 лет Аркадий был все еще невинен...

В возрасте Христа он пережил арест и смерть...

Он очнулся при отпевании, напугав дьякона...

Аркадий невольно улыбнулся, вспомнив изумление дьякона...

Он не мог вспомнить, как очутился на острове...

"Лучше не вспоминать, как я вздыхал, томился, сочинял плачи от немоты своей, и заливался слезами от избытка слез... оставим это..."

Аркадий перенесся куда-то... и заснул...

С ним такое бывало... ненадолго он терял связь с происходящим...

Во сне ему было 37 лет... день он проводил на службе, а ночь с Бенедиктом...

Как и Бенедикт Аркадий был беден, за душой ничего, кроме плачей и снов... он их записывал... женщин он избегал... любил их издали... опасался приближаться... и это отнюдь не казалось ему странным...

Бенедикт, как и его дядя, был увлечен театром и женщинами... с примадонной он был связан замогильными записками... ее воспоминания были так глубоко погребены, что найти их никто другой не мог... или не осмеливался... извлечению воспоминаний способствовал и Аркадий... он был влюблен в примадонну и любое событие ее жизни не могло стать событием, пока оно не было записано в его книгу плачей...

Аркадий начинал заикаться, когда говорил о примадонне...

Происходило это от переизбытка чувств...

"Я не знаю, люблю я ее или ненавижу... – размышлял Аркадий... – Тетя говорила, что я весь в отца, хотя она даже не знала, как его зовут... или звали... рассказывала о нем целые поэмы... выставляла его в привлекательном свете...

Дядя правил ее безумные поэмы, называл отца сумасшедшим евреем, говорил, что с ним было что-то не так...

Дядя был чиновником... день он проводил на службе в здании союза писателей... ночью писал... чем-то он был похож на пифию, сидел на треножнике у расселины в храме Аполлона Дельфийского на горе Парнас, и погружался в транс под влиянием опьянения, выкликал непонятные слова... тетя их переводила... иногда он впадал в эйфорию вплоть до буйного помешательства... далее следовал обморок... очнувшись, он ничего не помнил...

Между прочим, дядя тоже предсказал нашествие грязи и войну с собаками... ему было видение...

О своей службе в департаменте он говорил двусмысленно, но не избегал и резких суждений... он предпочитал Афины, однако уважал и Иерусалим...

Я им восхищался, а он пользовался мной... впрочем, кто только мной не пользовался...

Тетю дядя любил, но иногда распускал руки...

Были у него и странности... он думал, что он бог второго пришествия, пришел исправлять этот мир... он просто ослепился этой мыслью...

Ареста дядя не боялся... ходил по краю... и говорил, говорил... он умел говорить, но не договаривал... ходил по комнате из угла в окружении слов, которые прежде чем были произнесены, уже существовали в воздухе...

Говорил он лихорадочно и нервно... и картавил... и заикался...

От дяди я узнал о боге и его творении...

Власть он обличал в сластолюбии и лжи... и вынужден был даже скрываться..."

Размышления Аркадия прервались...

Появился Бенедикт...

Он сел на камень у груды камней и стал чертить какие-то знаки на песке...

– Что это?..

– Я усомнился... и бог отнял у меня слова, повиновавшиеся прежде моему желанию... он оставил мне только возможность писать...

– Ну, так пиши... и что ты написал?..

Донесся странный гул, напоминающий рычание своры собак...

– Что происходит?..

– Не знаю... во сне мне было видение бога, но я усомнился, бог ли это?.. ну вот, и писать не могу... пальцы судорога сводит... во сне все возможно, и все вероятно... в сновидениях можно заблудиться и попасть не туда... и я заблудился... потом произошло что-то, нарушившее ход событий, и я очнулся... не понимая, где я, и как я попал сюда?..

– Ты на одном из западных островов... их еще называют блуждающими... – сказал Аркадий и умолк, побледнел...

– Что с тобой?..

– Какая-то странная слабость, головокружение... душно... дышать тяжело... что там?.. я слышу звуки...

– Там море... прибой исполняет реквием... чайки солисты...

– Их голоса напоминают мне стенанья, жалобы...

– Так и есть...

– Я задыхаюсь... такое уже было со мной во сне... знаю, что это сон, хочу очнуться и не могу...

Последовало бессвязное бормотание...

– Повтори, я ничего не понял...

– Во сне я видел нашествие грязи... грязь пришла освободить нас... я ждал этого, но не был уверен... дядя говорил, что мы живем без бога... обещал нашествие грязи... и она пришла... боже, темно как... или я слепну...

Аркадий умолк...

– Кто я?.. – вдруг спросил он шепотом. – Нет, молчи, не говори... я здесь инкогнито, попросил смерть, и она отпустила меня... мне жалко людей... они чувствуют себя униженными... впрочем, все это театр... игра... божественная комедия... бог перелистнет страницу и начнет новую комедию... одно время я был расклейщиком афиш, потом осветителем в театре... и, кажется, был счастлив... уже не помню... бедные люди... счастье так эфемерно... я хочу вернуться в город, в театр... здесь я мерзну и задыхаюсь... можно я прилягу к тебе на колени... мне бы немного поспать...

– Ложись... однако, уже светает... – сказал Бенедикт...

Аркадий лег и заснул... вдруг он сел и сказал, что он никакой не Аркадий, а сын бога, чем удивил и испугал Вику, которая решила, что он сошел с ума, однако он стал приводить доказательства...

Он был охвачен странным возбуждением...

Лицо его было бледное, губы серые, руки дрожали...

Аркадий все еще говорил, но понять его было невозможно... он совершенно окоченел и уже не чувствовал собственное тело... если оно у него было... сознание его затуманилось, мысли путались, пропадали... то он говорил, что жил в воде и мог там дышать... рассказывал, как он опускался в темноту, на самое дно... но дна не было... им овладело отчаяние, страх... он закричал и очнулся с жутким всхлипом и содроганием...

"Опять ему что-то привиделось..." – подумала Вика...

Она слушала Аркадия молча...

Ей не сразу удалось собрать в единую картину то, что Аркадий видел во сне, однако постепенно он вспомнил все видение, и весьма жуткое...

Рассказ Аркадия вызвал у Вики чувство страха и удивления не изображаемыми Аркадием картинами, а его поведением...

Аркадий снова заснул...

Это был не сон, некое видение...

Действие происходило в песках Средней Азии... потом пустыню сменили гиблые топи... ноги увязали в жиже, в ряске... странные голые деревья раскачивались над Аркадием... стонали... они как будто были наделены человеческими голосами, полными боли и отчаяния... они о чем-то молили его... он же не мог ни пошевелиться, ни заговорить... тело было ватное, совершенно беспомощное...

Аркадий очнулся, но не совсем... заговорил... умолк...

"Я повторяюсь... я уже говорил ей, что я сирота... я упал с неба... история моя начиналась, как и история бога, с ничего... от детства остались видения... я что-то видел, может быть, бога, который заменял мне отца... бог пробудил во мне чувство благоговения... я обращался к нему, не имея никакой другой причины, кроме необходимости... я чувствовал присутствие бога... бог был так близко... я ощущал его дыхание...

Иногда бог исчезал... и снова появлялся, будил меня прикосновением...

Воображение создавало мне облик бога...

Я стоял с протянутыми к нему руками...

Я ощущал его дыханием...

Мне было 7 лет... я описал это видение в одном из плачей...

Бог в моем плаче имел реальность и величие...

Бог дал мне вдохновение, и я принял его как дар и благословение...

Я стал историком, как и Бенедикт...

Говорили, что Бенедикт писал пророчества, а не историю...

Помню, как-то Бенедикт спросил:

– Как ты думаешь, кто загнал нас в этот подвал?..

Тогда мы жили в подвале...

– Можешь молчать... я знаю, кто...

– Кто же?..

– Твой отец...

Я выслушал его с удивлением, спросил:

– Откуда ты знаешь?..

Бенедикт сказал, что ему было видение...

Я не поверил, спросил тетю... тетя сказала, что отец не бросил меня... его расстреляли, когда он был во власти...

– Люди жалкие, мерзкие, завистливые... – сказала тетя со слезами в голосе... – Бог приготовил им рай, но они предпочли ад...

* * *

Небо над морем почернело...

Из середины туч вырвалось пламя...

Волны с ревом обрушились на берег...

Странники вынуждены был бежать, спасаться...

Аркадий поднимался с уступа на уступ как по лестнице Иакова... остановился и понял, что остался один...

Вика отстала...

Смеркалось...

Вику Аркадий нашел в пещере...

– Где ты был?.. – спросила Вика...

– Тебя искал...

– Ну да, конечно... так я тебе и поверила...

Вика уснула...

Темнота стала почти осязаема, ощутима...

Вика спала, а Аркадий исследовал небеса и преисподнюю...

"Что там?.. свет или тьма?.. и стоны во тьме или смех?.. и буду ли я там видеть сны и видения?.. хотелось бы...

Вика спит и улыбается... где она?.. в каких садах бродит?..

Опять эта тоска... и эти затаившиеся мысли, которые загоняют меня в дебри бреда, сводят с ума..."

Утро было счастливым избавлением для Аркадия...

Аркадий ждал пробуждения Вики и размышлял о рае и аде, но осторожно, менее красноречиво, чем ночью...

"Каково их происхождение?.. зачем они?.. кто там?.. бог или кто-то еще, такой же одинокий, пытающийся ощутить свое величие, маскирующийся, прячущийся?..

Можно ли найти спасение в иллюзии?.. вряд ли... иллюзия не может дать удовлетворение... или может?.. чтобы на это сказал Бенедикт?..

– Бенедикту твои мысли показались бы неприличными...

– Ты меня напугал...

– Извини, я не мог не вмешаться... ты хочешь заменить действительность иллюзией... и опьянением... окружить себя приятными, ласкающими образами, ясными и понятными... устроить игру теней, как в китайском театре... а жизнь – это не сон... это кошмар, драма, обрывочная, бессвязная, в которой действующие лица страдают, испытывают боль...

– И все же есть какая-то необходимость в этих сонных видениях с их призрачными ужасами и восторгами, с их сладострастием и жестокостью... в сновидениях я испытывал нечто никогда не испытанное... душа освобождалась от оков тела, открывалось что-то скрывающееся под покровом, нечто иное... и я просыпался с изумлением и осознанием, что это иное вовсе не чуждо мне... даже необходимо... оно дополняет мое существование, волнует, соблазняет... и я живу дальше... жду продолжения сна...

– Иногда у меня возникает ощущение, что вся эта божественная комедия разыгрывается вовсе не для нас... мы можем только догадываться, кто зрители?.. их следует считать вполне реальными, как и бога, автора и режиссера представления... мы лишь актеры на помосте, пользуемся всеми движениями страсти от шепота симпатии, до страстных стонов вожделения и воплей безумия... мы умираем, чтобы стать богами, но чувствуем себя униженными даже под покрывалом иллюзии... помню, дядя говорил, что театр вернул ему реальность, с которой еще можно жить, и при этом оставаться тем, что ты есть...

– Не совсем понял, но думаю, что твой дядя прав... театр – это бесовское учреждение...

И снова сияющее утро, исцеляющее, спасающее странников от сновидений и ужасов ночи...

Весь день Аркадий и Вика шли, искали яхту примадонны и морского капитана...

Обо всем, что случилось с Аркадием ночью, он рассказал в плаче и причитаниях...

Прожил он эту ночь без благодати...

Аркадий долго не мог заснуть и все же заснул...

Во сне он был птицей, рыбой, деревом, камнем, богом... иногда он превращался в женщину, что само по себе достойно удивления и осуждения...

* * *

Светало...

Появился Бенедикт... он подобрал гонимые ветром цветы, заговорил:

– Ты похож на эти поблекшие, измятые цветы... что тебе нужно?.. дождись старости и умри в своей постели без мучительной агонии, тихо погружаясь в небытие... нет, ты продолжаешь карабкаться по лестнице Иакова на небо, хочешь стать богом, автором своей комедии... а станешь повешенным с запиской под языком... или утопленником...

– О чем ты говоришь?..

– Преследователи не уверены, что я покойник... скитающийся покойник... и они уже близко... плывут на лодке Харона... у тебя есть мелочь?

– Нет...

– Я останусь в твоей конуре, если ты не против...

– Оставайся...

– Как Вика?.. переживает?..

– Спит... приходит в себя...

– Не говори ей, кто я... буду сидеть на скамье зрителей... что мне остается?.. наблюдать, размышлять и делать выводы...

* * *

Аркадий уснул... тут же и проснулся, почувствовав слабость, головокружение и удушье...