Текст книги "Третий - не лишний! Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Юлия Славачевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Страсти мадридского двора, – шипела я в то время, когда она тащила меня обратно.

– Бразильского, – поправила меня педантичная свекровь. – Я имею честь быть дальней кузиной короля Жуана VI.

– Уп-с! – захлопнула я рот. на глазок подсчитывая, что если округлить, то между нами два века разницы. И чуть не сказала: «Как вы хорошо сохранились!». Ей-Богу, с большим трудом сдержалась практически йоговским усилием.

– Розалинда, – вырвала я руку, обращая на себя ее внимание. – Признайтесь, как на духу, коллеге по несчастью: в своем девятнадцатом веке вы куда поперлись, чтобы вас нагло скомуниздили и притащили сюда? Только честно!

– В сад, – ответила женщина, тонко усмехаясь.

– Ну ни стыда, ни совести у людей, – сочувственно вздохнула я. – Уже и воздухом подышать нельзя без того, чтобы замуж не выпихнули.

– Так я же не в свой сад пошла, – поправила меня Розалинда, игриво блестя глазами. – И не за фруктами.

Меня учитель на крокодилью ферму отправил для доказательства уровня моего мастерства.

– И кто из крокодилов выжил? – спросила я чисто для поддержания разговора. И так понятно, кто...

– Никто, – скромно улыбнулась Розалинда, чинно складывая руки перед собой, словно смиренная монастырская воспитанница. – У них не было выбора. А потом выбора не стало у Роберто, когда меня сюда притащили.

– По нему видно, – кивнула я.

От моего движения браслеты в который раз нежно звякнули, вызывая лютое раздражение. Вот не люблю фетишизм в любом виде! На Земле и кольца никогда не носила!

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась свекровь, ревниво оглядываясь на мужа.

– Счастливый очень, – пояснила я. пока меня хватали, щупали и поднимали на руки.

– Так что будем делать? – полюбопытствовал Эмилио, притискивая свое богом выданное сокровище к себе. – Чуть-чуть попразнуем – и спать пойдем? Или не будем переводить продукты?

– Знаешь, дорогой, – посмотрела я ему в глаза, выискивая совесть. Но ее там не было. Скорей всего, она забаррикадировалась от либидо, чтобы спокойно отдохнуть от трудов насущных. – Давай лучше переведем продукты, чем изведем меня.

– Решение принято единогласно, – провозгласил синеглазый. – Плывем домой – и сразу в спальню.

– А меня тогда зачем спрашивали? – гневно фыркнула я, пытаясь сложить на груди руки.

– Чтобы ты не говорила, будто мы не интересуемся твоим мнением, – сообщил мне Эмилио с таким невинным взглядом... Была бы еще дурнее – точно бы купилась.

После закрытого голосования они чуть ли не бегом потащили меня к гондоле. Но тут их везение резко закончилось. Потому как их догнали Розалинда и Эсмеральда и отбили невесту.

– Свою жену – получите дома, – погрозила пальцем свекровь двум ошалевшим от подобной наглости мужчинам, пока Эсмеральда ласково поглаживала свой меч.

– А то еще ненароком не дотерпите до супружеской постели...

– Мама! – раздраженно прервал ее Эмилио.

– Что, мама? – возмутилась женщина. – Кому потом лодку мыть и гребцов успокаивать?

Мужчины нехотя смирились и поплыли домой в одиночестве. Причем, сзади нашей гондолы. Наверное, если б могли, то руками бы ее до берега дотолкали. Вот что с людьми супружество делает!

Стояла прекрасная погода. Это был один из тех замечательных погожих деньков, переходящих в тихий вечер, когда небо кажется огромным прозрачным синим куполом, расписанным подвижными белыми облачками, который опрокинули на головы счастливых прохожих, купая в прозрачной свежести моря. В такое время мне кажется, что мироздание постирали, будто чистую простынь. А теперь вот вывесили для просушки. Хотелось закрыть глаза и парить в волнах свежего бриза, купаться в нем.

Но тут повеяло душком гниющих водорослей и очарование рассеялось. Кандальной тяжестью налились ошейник и браслеты. Стало нехорошо в преддверии ожидаемого подтверждения брачных, тьху! – бракованных прав. Как назло, меня в это время прилезли поздравлять все родственники, которые уже благополучно восстановились и научились заново говорить после того, как поприсутствовали на моей свадьбе.

Не так я хотела выйти замуж! Но кто ж, меня спросил?

– Спасибо! – кивала я, возвращая поцелуи и пожатия рук. – Премного благодарна! Да, я понимаю, какое это счастье! Правда, мы слегка расходимся во взглядах – каким оно должно быть!

И так далее. Когда мы пристали к причалу замка то, честное слово, я была уже согласна обменять этих всех шумных родственников на двоих мужей. И даже без доплаты. Те, по-крайней мере, пристают молча.

Но это желание мгновенно прошло, потому что эта парочка за время путешествия превратилась в трио.

Третьим добавился бочонок с горячительным.

Нечто подобное я заподозрила, поскольку краем глаза видела, какие зигзаги выписывала их галер... лодка. Поначалу я списала это на волнение и отсутствие опыта в управлении плавучим транспортным средством. Оказалось, опыт у них был, да еще какой, если на причал вынесли дополнительно пять пустых бочонков!

– Все быстро построились как полагается! – рявкнула благообразная маман, подкатывая к двум новобрачным и подозрительно осматривая на профпригодность. Резюмировала: – На сегодня хватит, а то вместо жены будете панголина[8]8
  Панголины, или Ящеры (лат. Pholidota) – отряд плацентарных млекопитающих (согласно последним генетическим исследованиям, иногда включаются как подотряд в состав отряда Cimolesta). Их название происходит от малайского pengguling («сворачивающийся в шар»).


[Закрыть] в туалете ловить. Хотя, – прищурилась она. – Может, и к лучшему. Зато у каждого будет свой панголин.

– Мама! – сдвинул брови Эмилио, пытаясь обойти родительницу и заполучить жену обратно. Филлипэ в это время проворачивал тот же маневр с Эсмеральдой. Мягко, но решительно.

– Цыц! – подпрыгнула Розалинда. – Марш к мужчинам, и чтобы больше ни капли, а то отберу вашу супругу до утра и научу ее, как удовлетворять мужчину с помощью палки.

– Вроде бы... – начал заводиться Филлипэ, раздувая ноздри.

Поскольку тут назревала сексуальная революция, то я сделала бровки домиком, губки бантиком, руки колечком, ноги крендельком – и вот в таком, абсолютно идиотском виде поинтересовалась ангельским голосом:

– Мужчины, зачем вам все это было нужно?

– Я привык доводить любое дело до конца! – пояснил синеглазый.

– Понятно, – кивнула я. – Это заметно. Причем не только дело, но и тело. До логического.

– Фил? – воззрился на друга слегка расслабившийся от счастья Эмилио. – А где у твоего конца логика?

– Пошли уже! – возмутился Филя и потащил соратника по жене к остальным мужчинам.

– Только не увлекайтесь! – фыркнула я им вслед.

– Ты. Маруся, как что-то скажешь, – позавидовала мне Эсмеральда. – Так сразу заводишь противоположный пол в тупик.

– Главное, чтобы не к финалу, – покачала головой Розалинда и потащила меня к празднующим дамам.

– Меме, – крикнула я. – Лучше их не заводить! Они потом остановиться не могут! Так и дергаются!

– Это что такое! – возмутилась вездесущая свекровь, обнаруживая в самой гуще мужчин полупустой бочонок.

– Дорогая! – сдвинул брови Роберто, вспоминая после некоторой дозы бодрящего печень напитка, что он глава семьи и должен напоминать жене про хорошее воспитание.

– Это мужское дело! Не вмешивайся!

– Конечно, дорогой, – сахарным голосом произнесла супруга. – Я тебе сегодня на сеновале постелю. Чтоб с утра с похмелья было чем закусывать.

– Вот так всегда, – пожаловался Роберто. – Только найдешь с сыновьями общий язык, как сплачивающее средство мгновенно отбирают.

– Все! – рявкнула Розалинда таким голосом, что и рупора не нужно. Ее, скорей всего, услышали на дальних приграничных рубежах. – Или мы идем домой и скрепляем брак! Или стоим здесь и...

– Папа! – схватил отца за рукав Эмо и потащил к замку.

– Я тебя очень люблю и уважаю, но выслушаю все твои советы потом. Пока моя драгоценная супруга еще чего-нибудь не вытворила или не пригласила своих родственников к нам погостить!

– Во-во! – подтвердила довольная Розалинда, оттаскивая бочонок к дамам с помощью Эсмеральды.

Можно я не буду рассказывать, как мы попали домой? Нет, я не была пьяной. Нет, я даже пробку не нюхала, вот-те крест! Но это совсем не значит, что этого не делали другие дамы.

Когда я металась между ними, чтобы успеть поймать очередную персону, которой уже стало «хорошо», дама успевала сообщить мне такие пикантные подробности... Я уже просто была не в состоянии усвоить такую бездну сексуальной премудрости.

– Ты только не забывай, дорогая, – очередная «дозревшая вишенка» с пошлым хихиканьем повесилась мне на плечо. – Что от всех этих упражнений потом толстеешь на размер ребенка!

– Спасибо! – поставила я даму вертикально и выровняла, подперев сзади.

– А еще все они любят давать имена своим причиндалам, – хихикнула вторая подкисшая перезрелая «ягодка» из местных садов и огородов, облокачиваясь на Эсмеральду. – Правда-правда! Мой, например, называет нижнего друга Хуаном. Так и говорит: «Ну что, Хуан, поскакали?».

– Бедный Хуан, – пропыхтела я, сочувствуя в данной компании только одному человеку – себе! – И ведь ничего ответить не может!

– Это почему же? – возмутилась дама, слегка пошатываясь и размахивая руками. Ее серебристо-лиловая маска таинственной госпожи перекосилась, а нахлобучка на голову съехала вниз. – Может! Он просто не реагирует – и все!

В результате этого путешествия впереди бежали красные и злые мужчины, что-то тихо шипевшие сквозь стиснутые зубы, а сзади вальяжно ползли красные и довольные дамы, громко рассуждавшие о тяготах супружеской жизни.

Мне этот мир уже начинал слегка нравиться.

– Может, мне тоже приложиться? – мечтательно выдохнула я у дверей виллы рода Семара.

– Даже не думай! – крикнул Эмилио. – У нас ближайшие соседи, делающие домашнее вино, в пяти милях! И они не меняются!

Мм-м... Это он к нему? На что намекает?

– И замок у них каменный! – пьяненько поддакнул Филлнпэ. С хохотом: – Замучаешься камни от крыльца отковыривать!

– Какой у вас интересный опыт! – позавидовал Лоренцо. – Моя драгоценная только карниз роняет, когда я рядом, если хочет показать насколько она... гм, чуть-чуть расстроена.

Драгоценная приподняла свесившуюся голову, и стало понятно – в следующий раз кто-то очень пожалеет и о неосторожной фразе, и о карнизах!

– Если мне нельзя, – выдохнула я. – Так, может, вы за наш конгломерат выпьете?

– И не надейся! – сообщил мне синеглазый, открывая неприятную истину – в любом мире водится птица обломинго.

– А подарок на свадьбу? – попыталась воззвать я к ним. – Законный выходной с переходом в заслуженный отпуск?..

– Сладкая, – подскочил ко мне Эмо, демонстрируя... эм-м-м... барометр сексуальной активности. – Люди женятся для того, чтобы работать, а не отдыхать!

– Так-то люди. – хлопнула я на него ресницами. – А я женщина!

– Пойдем, дорогая, – вклинилась между нами свекровь. – Мы все должны сделать правильно.

– Например? – нахмурилась я. – Достать мне две порции брома? Два раза? Для дуплетного отстрела эротической фантазии мужей?

– Нет, Маруся, – усмехнулась женщина. – С этим придется жить, а с ними спать. Но мы тебя сейчас проводим хорошей песней!

Мужчины переглянулись и смылись быстрее, чем некачественная тушь.

– Селина! – вытащила из нашего стад... нашей группы хрупкую женщину– мать-командир. – Запевай!

– Да, мама, – широко улыбнулась дама и подмигнула мне, заводя канцону:

– Если что-то где-то стояло.

И впоследствии не упало!

То бери это что-то в дело

И используй на благо тела!

Я после этого куплета чуть не села. Такого забойного исполнения я, видимо, никогда больше нигде не услышу. Нет, мне определенно начинает нравиться этот мир.

Пока я сводила в кучку ошалевшие глаза и трясла головой, надеясь, что почудилось, меня протащили по бесчисленным коридорам и. врезавшись ледоколом «Секс в массы», вручили мужьям.

– Не увлекайтесь. – напутствовала новобрачных добрая маман, прихватывая Роберто и уводя с собой. – Жена – это на всю жизнь!

– Чью? – севшим голосом полуобморочного привидения полюбопытствовала я.

– Нашу, – улыбнулся Филлипэ, пытаясь затащить меня в спальню, пока группа поддержки разбегалась для обмена личным опытом. Видимо, людям захотелось повторить, пока не забыли.

– Самоотвод допускается? – начала трепыхаться я в последней попытке. – И вообще, у меня голова болит! Я спать хочу! У меня...

– Конечно, солнышко, – зашел мне в тыл Эмилио. – Тебе обязательно нужно отдохнуть... но после.

– Садисты! – припечатала я. понимая, что сопротивление бесполезно. Оно только оттягивает получение удовольствия, так что нужно расслабиться и думать о... да ну хоть об Англин, если в голове вообще останутся хоть какие-то мысли.

– Супруги, – мягко поправил меня Филлипэ, таща к кровати.

– На данный момент, – устало сдалась я. – Это одно и то же!

– Нет, котенок, – прижался ко мне со спины Эмо. – И мы тебя в этом постараемся переубедить.

– Зря время потратите! – заверила я их, отпихиваясь локтями. – О! У меня есть неотложные дела! Мне нужно сходить в банк. Еще как настоящая жена я готова постирать носки, желательно чистые и желательно в стиральной машине. И, наверное, у вас на кухне скопилась посуда, которую нужно срочно помыть? В посудомойке, да?

– Родная, – мурлыкнул Эмилио, не обращая особого внимания на мои вопли защемленной в двери кошки. – Для этого есть слуги. А вот для этого, – он потянул с моих плеч платье. – У нас есть ты... – Его глаза потемнели.

Неимоверным усилием я выкрутилась из их рук и ломанулась к выходу с воплем:

– Свадебный народный обычай – салочки! Смажь невесту салом и поймай!

– Кончай блажить! – приказал Филлипэ, перехватывая меня у двери.

– А-а-ах! – выдохнула я с придыханием, честно выполняя указание. – Хватит?

– Маруся... – начал Эмо.

– Кстати, – сдвинула я брови. – А что это вы мое имя реабилитировали?

– Так боги его признали, – пожал плечами синеглазый. Со всем показным смирением: – А кто мы такие, чтобы спорить с богами?

– Упс! – смутилась я, которая спорила с кем угодно и когда угодно, невзирая на лица. Но тут же нашлась: – Не согласна! Я против чинопочитания! И фанатизма! И...

– И у тебя красивое имя. Маруся, – ласково улыбнулся супруг, между делом оголяя тело. Мое и свое соответственно. Не до конца, но по-большей части. Ага. Верхней! С меня приспустили верхнюю часть платья и корсета, оставив оголенной по пояс, словно проститутку.

Он стоял передо мной без рубашки, чуть расставив длинные ноги в обтягивающих штанах. Возбужденный и красивый, словно драгоценная античная бронзовая статуя.

Я невольно залюбовалась его гладкой смуглой кожей, сухими мышцами атлета. Хорош! Высокий, сильный, опасный. Весь мой.

Филлипэ повернулся спиной:

– Сними с волос ленту.

Я придвинулась к нему и потянулась снять черную полоску шелка. Пришлось прижаться к его спине и встать на цыпочки, чтобы дотянуться до подвязанной сеткой косы. Моя грудь прижалась к мужской спине, соски невольно прошлись по гладкому атласу кожи, пока я путалась пальцами в шелке его волос и нитках сеточки.

Мужчина вздрогнул и тихо шепнул:

– Я весь день ждал этого. Как только боги решили нас поженить, я не мог дождаться минуты, когда ты коснешься моей спины, ненаглядная...

Мои глаза от удивления широко открылись: силен мачо, если после этого дурдома его до сих пор тянет на романтику, да еще и в таких выражениях! Другой бы давно прибил на месте за весь тот цирк, который я им устроила. Или тут аристократическое воспитание виновато?

А Фил не замолкал:

– Ты не представляешь, как я мечтал, что ты обовьешься вокруг меня этими стройными ногами и...

Молча стянув ленту, я осталась стоять в легкой растерянности, бесцельно приминая гладкий муаровый шелк. Просто не знала, что ответить. Мы из разных миров и видим все очень по-разному.

Фил повернулся, забирая ленту – из моих рук. Огонь свечей играл на его темных длинных волосах, создавая рыжеватые блики. Муж обхватил руками мою голову и впился в губы со стоном:

– Спасибо...

Наш поцелуй довольно брутально прервали. Сильные руки решительно отстранили меня за талию, поворачивая к полуголому Эмилио. Тот взглянул своими невозможно лиловыми глазами прямо мне в душу, оставляя много чего несказанным. Произнес только:

– Теперь моя очередь.

Филлипэ гневно засопел, но смолчал.

И опять все сначала. Эмо встал спиной, я тянусь на цыпочках к основанию шеи, распутывая узел. Мои окаменевшие соски елозят по чуткой коже спины. Мышцы Эмо подо мной напрягаются.

По моему телу пробегает множество иголочек, ноги подгибаются от странной истомы.

Это они меня так соблазняют по очереди? Хм, тогда я согласна. Чувствуется в этом некая аристократическая утонченность. Мелочь, а приятно.

Торжествующий жаркий шепот заставляет быстрее колотиться сердце:

– Моя... наша... навеки.

Я провела рукой, расправляя темно-русую гриву Эмо, которая легла волной вьющихся кудрей едва ли не до самых ягодиц, и невольно залюбовалась широкими плечами и золотом кожи. Мой взгляд скользнул по линии его спины, узкими бедрами, переходящим в стройные ноги... Что-то внутри отозвалось предательской дрожью возбуждения.

Второй муж запрокинул голову назад, подставляясь под ласку, и все еще тихо сказал:

– Рядом с тобой я схожу с ума и становлюсь зверем. Никогда раньше таким не был.

Первый муж шагнул ближе и прижался ко мне сзади, обнимая настолько тесно, что я ощутила мощное биение его сердца. Ревнует, что ли?

Скользкий шелк второй раз за сегодня жег мне руки. Эмо повернулся, встал на колени, с благодарностью принимая свою ленту, и поднялся.

Что-то это все обозначает, но вот что? Кто бы мне еще подсказал.

Отложив ленту в сторону и недовольно зыркнув в сторону Фила, Эмо вернулся и стал исступленно ласкать женскую грудь, вырывая из моей глотки глухие стоны.

Филлипэ запустил свои пальцы куда не надо, и когда я поплыла, быстро разобрал большую часть моей прически, тут же оборотив недоумевающую жену в сторону второго супруга, который шустро продолжил дело своего товарища, в авральном режиме освобождая меня от остатков шпилек, булавок, цветочков-мотылечков и прочей ерунды.

Ну до чего ж шикарные мужики! Всем удались: и порода чувствуется, и стать не подкачана. Жаль, что все это достаюсь мне одной.

– Есть! – радостно выдохнули мужья, бережно распутав и расчесав мою всклокоченную гриву. Отступили в сторону, любуясь делом руте своих.

Ну вот, опять обвели вокруг пальцев... Наверное, была возможность отказать? И, опять же, что все это обозначает?

И тут я вспомнила: я самый несчастный в мире человек! И свалилась на руки Эмо с причитаниями:

– Я больше не могу выносить тяжесть супружества!

– Что с тобой? – перепугался Филлипэ, бросаясь ко мне. – Где болит?

– Да что мы тебе сделали? – возмутился Эмилио.

– Еще ничего, – приоткрыла я один глаз. – Но сделаете! И вообще... на мне столько цацок, что меня просто харит шевелиться!

– Да-да! – охотно поддакнул Филлипэ, лукаво ухмыляясь. Сделал определенный жест пальцами: – Это видно по твоему энергичному бегу от супружеских обязанностей.

– Это был рывок из последних сил, – выкрутилась я. – На пределе возможностей!

– Наверняка наших, – справедливо заметил Эмо и потащил меня на кровать.

Я поняла, что в партизаны меня не пустят, поэтому смирилась и решила все же получить удовольствие. Правда, предприняла последнее усилие:

– Может, все же для начала побегаем, прежде чем начнем? – Ни на что особо не надеясь задала я всем присутствующим риторический вопрос, пока меня раздевали в четыре ручей.

– Безусловно, – пошли мне навстречу два оголодавших маньяка. – Только лучше не побежим, а поскачем, – и продолжили свое черное дело.

Как же они умели ласкать, дразнить, заводить, при этом почти ничего криминального не делая – там покатав губами мочку уха, прикусив пальчик, пройдясь самым кончиком языка по запястью... Шею обдавало влажное разгоряченное дыхание, руки моих партнеров были просто вездесущи.

От низкого бархатного шепота:

– Ты прекрасна, наша леди! – тело вибрировало, как резонирующая натянутая струна.

Ноги подгибались. Ох уж эти коварные мужья! С ними держи ухо востро – мигом тебя растопят, как мед на горячем огне и употребят в дело. Я уже почти не против, я млею, я таю, будто кусок сливочного масла. Еще немного – искалечив, согнув узлом свою израненную гордость, соглашусь на все.

Нет, так не годится. Надо дать мужьям бой. Нельзя, чтобы они настолько явно играли на моей слабости!

– Ну и ладно, – надулась я сычом.

И в этот момент поняла, что кто-то из них преспокойно снял с моей шеи брачный шейный корсет. Тьфу! Ожерелье!

– Никому верить нельзя! – подскочила я подстреленным рябчиком.

– Ты о чем, дорогая? – полюбопытствовал Эмо, невозмутимо освобождая меня от брачных наручников и продолжая ласкать.

– Хаос же сказал – они не снимаются! – показала я пальцем на горку драгоценностей, лежащих на ночном столике.

– Ах, это... Правильно сказал, – кивнул Филлипэ, не отрываясь от действий, которые нужно запретить законом. – Кроме нас, их с тебя никто снять не может. Но ты же не думала, что во всем этом можно жить? Причем, круглосуточно!

По моему растерянному лицу они поняли: да, именно так я и думала – и тактично отвернулись, скрывая улыбки.

– Век живи, век учись, – прошипела я сквозь зубы, падая на подушки. – Дурака потом убьешь! – Мстительно заявила: – А розовый балдахин – это по-мещански пошло!

– Это символизирует супружескую жизнь, – пояснил Эмилио, целуя мне плечи и постепенно спускаясь ниже.

– Кошмар, – поежилась я. – Розовая жизнь, голубые... – тут я предпочла заткнуться.

– Не бойся, сладкая, – утешил меня синеглазый, поглаживая по груди. – Как твои мужья, мы обязаны тебя оберегать, защищать и удовлетворять все твои желания.

– Не все, – буркнула я, прекращая сопротивляться. – Вы никак не хотите оставить меня в покое!

– А ты сама-то этого точно хочешь? – загадочно спросил Эмилио, прежде чем накрыл мои губы своими.

– Мням, – неопределенно ответила я, оказывая сопротивление на свой лад и начиная стаскивать штаны с ближайшего ко мне мужчины.

Это им весьма понравилось и вызвало горячий отклик. Как только я. не прерывая поцелуя, завозилась с застежками ремня Эмилио, его сразу заменил собой Филлипэ.

– Слушайте, – коварно выдохнула я ему в губы. – Может, вы сами быстрее это сделаете?

Мужчины переглянулись и нарочито медленно разделись при свете свечей.

Я потеряла возможность дышать Мужья в состоянии ню, оба, смело могли посрамить любую мужскую классическую статую, неважно, создавали ее римляне, греки, скульпторы уровня Родена или итальянцы эпохи Возрождения. Удивительная гармоничность сложения, хорошо заметная при полной обнаженности. Эта гармония не достигается голодом или накачкой, тут постаралась сама природа. Хозяева столь совершенных тел всего лишь приумножили свои задатки. Но все же это было удивительно красиво!

А уж привычка двигаться синхронно! Куда тем пловцам. Супруги, по-моему, друг друга видят спиной. Очевидно, мужики очень много совместно тренировались.

– Я хочу потереть тебе спинку, – заявил синеглазик, выуживая фарфоровую миску с ароматическим розовым уксусом и губку.

– А я помогу, – не остался в стороне Эмо и выудил вторую.

Клянусь, с губкой они тоже часто тренировались, потому что не успела я оглянуться, как меня помыли это дрянью везде... даже там, где поначалу не собирались. Увлеклись, наверно.

– Ты?.. – задал невысказанный, но такой понятный вопрос Филлипэ другу.

– Как обычно, – кивнул Эмилио.

Это они заранее роли распределяют? Технические подробности обсуждают? Вот так, без зазрения совести и в широком нахальстве? И меня как бы тут нет?!!

Но как только я открыла рот, чтобы справедливо возмутиться, как они посмотрели на меня и расцвели улыбками.

И они улыбались. Боже, как мои мужья улыбались! Сапфиры и аметисты удивительных глаз смотрели на меня с голодом и желанием, с удивительным теплом. Они меня принимали в любом виде, безусловно. Именно такую, как я есть. Или мне это только показалось в изменчивом лунном свете?

Голубовато-сиреневое сияние словно создало вокруг нас прозрачный кокон, фосфоресцирующее гранями-лучами яйцо, тончайшую завесу.

Эти исступленные ненасытные взгляды довели бедную изнервничавшуюся женщину до цугундера... нет, цербера... ай, да неважно, в общем – довели.

– Все! – отстранила я их, удерживая на расстоянии вытянутых рук. – С сегодняшнего дня начинаем новую жизнь! Начинаем изучать это странное явление – дефицит внимания в супружеской постели.

– Дорогая, – фыркнул Филлипэ, потираясь головой о мое плечо, словно мурлычущий кот. – Твои высказывания настолько гениальны, насколько непонятны. Поясни, сделай милость.

Я ответила яростным взглядом:

– Настаиваю на единоличном владении! – выпалила в ответ. – В смысле, владение по отдельности. Сколько у вас тут дней в неделе?

– Семь, – недоумевающе ответил Эмилио, мимоходом запуская шаловливые руки везде, где не положено. Сопротивляться натиску стало в разы сложнее.

– Так вот, – прикинула я в уме. – Понедельник и среда, к примеру, это дни Филлипэ. Вторник и четверг – Эмилио. -Мяукнула: – Остальные три я спокойно сплю одна!

– Мне кажется, – поделился синеглазый с другом. – Что от счастья Маруся стала слегка не в себе. Иначе откуда такие идиотские мысли?

– Из идиотки, – взбеленилась я. – Прекрати разговаривать, как будто меня здесь нет!

Но куда убрать из глаз истому? Как скрыть сбившееся возбужденное дыхание? Куда спрятать потемневший от желания взгляд? Я для мужей словно открытая книга с пропитанным предисловием. Маскировать дрожь тела становится все сложнее.

– Драгоценная, – поднырнул под мою руку Эмо и притиснул к себе, начиная играть с горошинами сосков. – Если ты все же тут, то пойми: то, что ты говоришь, лишено всякого смысла. У нас все прекрасно получается...

– Это у вас прекрасно, – отчаянно отпихивалась я. – А я потом радостно здороваюсь с ногами, когда они встречаются вместе. А это бывает весьма редко.

– Значит, мы очень плохо стараемся, – с шальной улыбкой, демаскирующей философскую сторону замечания, заметил Фил. В глазах прыгали бесенята: – Иначе бы они вообще не встречались!

Р-р-р! Мачист! Эксплуататор!

– Слушайте, – попробовала я зайти с другого бока. – Ну давайте попробуем разнообразить наш сексуальный досуг.

Все уже перепробовали. Ничего нового вы мне явно не покажете...

Это я зря выдала, судя по их заблестевшим глазам и перемигиванию.

– Если покажем, Маруся. – вкрадчиво сказал Эмилио. – То дай слово, что больше не будешь устраивать детские истерики и спокойно примешь свою судьбу.

– И будешь без возражений. – влез синеглазый, не забыв вставить свои «пять копеек». – Исполнять свои супружеские обязанности с нами двумя.

Прикинув насчет того, что не нашлась еще та женщина, которая не сможет выкрутиться из любой крайней ситуации, я кивнула и дала согласие на эксперимент, а себя на заклание...

И в то же мгновение меня сложили. Как? Слава богу, не в кубик Рубика, а то я вряд ли бы это пережила. Меня поставили... положили – в «березку» (скоро возненавижу это слово!), и дальше надо мной, расставив ноги по бокам от меня. сел. нависая над самыми стратегически важными местами, Филлипэ с такой мечтательной улыбкой кровожадного маньяка, что мне поплохело. Я уже боялась представить, что он со мною дальше делать будет, а Фил, обхватив мои ноги и не давая мне особо шевелиться или как-то изменить позу, довел «березку» до абсурда, практически сложив меня пополам.

– Слышала я выражение «удобная жена», – злобно прошипела я. – Но вот компактная – ни разу!

– Все когда-то бывает в первый раз, – философски сообщил мне мужчина и... Такие вещи нужно запретить всеми конвенциями мира! Это запрещенное к использованию оружие!

С силой удерживая мои бедра двумя руками, практически прижатыми к груди, он в такой открытой для меня позе начал глубоко погружать язык в... ну, понятно куда. Такого заныривания в самые глубины сокровенного да еще и языком я в жизни не получала. Энергичный язык скользил по влагалищу, едва ли не достигая матки.

Вскоре в комнате раздались гортанные звуки. Издавала их – не поверите! – я! Выла, кричала и стонала. Билась, мучительно извивалась под красивым статным мужчиной и просила – нет, умоляла! – входить сильней, быстрей, резче.

Когда меня удерживали сильные руки мужа, в этом было что-то очень тонкое, связанное с любовью и доверием, слабостью и беззащитностью. А Эмилио сидел рядом, смотрел на меня смеющимися сиреневыми глазами и не притронулся ко мне даже пальцем. Наблюдал.

Меня затрясло от силы ощущений. Вид созерцающего мое тело Эмо на меня всегда так действует. Я просто улетаю в астрал. Сносит крышу.

И вот когда я полностью потеряла контроль и собралась возноситься к небесам, уговаривая воплем:

– Закончи, что начал! Не будь последней сволочью!

– Конечно, родная, – нежно улыбнулся Филлипэ с детской улыбкой отъявленного садиста. – Все, как ты захочешь, и сколько будет нужно... но только вдвоем! Попроси нас, дорогая.

– Нет! – замотала я головой, не собираясь сдавать свои позиции за всего-то какой-то небольшой оглушительный оргазм.

– Тогда на бочок и спать, сладкая? – стал откровенно измываться синеглазый. Весело и бесшабашно: – Или вдвоем, или никто. Что ты выбираешь?

– Обломист! – попыталась воззвать я к его совести. Та не откликнулась. Небось, сидела, гадина, в первых рядах на показе порнофильма и обжиралась попкорном. – Обманщик! Динамщик! Садюга!

– По-моему. – Фил повернулся к Эмилио. – Я еще не достиг нужного состояния. Может, ты попробуешь?

– Отойди от меня! – грозно рявкнула я из этой позы, но, похоже, это мужчин ничуть не впечатлило.

Они просто поменялись местами. За меня принялся Эмо. Это вообще стало крахом всех надежд пересидеть вражеское вторжение, но не сдаться. Эмилио стал ласкать языком сладко-сладко, нежно-нежно. Легко, словно крылом бабочки. Сначала соски, потом...

У меня перехватило дыхание и задрожали меленько руки и ноги.

Эмо чувствовал при этом гордость и наслаждение. И готов был меня изводить, не давая разрядки, всю ночь напролет. После часа пыток военнопленной, запрещенных Женевской Конвенцией, я не выдержала и сдалась. Просто не было сил. Его длинные пальцы и дивный по умениям язык играли на мне стаккато, как на концертном рояле. От малейшего прикосновения все мое тело вздрагивало, словно от удара током. Под конец я сломалась и даже начала со слезами умолять.

Долго это делать не пришлось. У мужей глаза потемнели от желания, в них разгорелся огонек интереса.

– Говоришь, фантазия у нас плохая? Не работает? – потирая лоб, с нехорошей задумчивостью произнес Фил. В его голосе чувствовалась определенная сексуальная хрипотца. – А ну-ка, садись на меня сверху! В жизни не помешает получить немножечко волшебства.

Это он о нем? Для меня волшебство – это когда я не замужем, одна, и даже кота в квартире нет, а я свободно лежу на диване и смотрю телевизор!

Согнув колени, и тесно прижав бедра к своей груди. Филлипэ улегся на спину и насадил меня сверху, спиной к нему, уперев свои ступни мне в районе лопаток: