Текст книги "Третий - не лишний! Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Юлия Славачевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Согласны ли вы, дети мои, – перед мужьями возник Светлый бог. – Оставить эту противную женщину? И идти своей дорогой?

– Согласны, – выдавили из себя мужчины. С меня и Эмо упали брачные браслеты.

– Мой долг выполнен! – начал мерцать в воздухе Светлый. Но успел, гаденыш, шепнуть напоследок: – Если еще раз попытаешься поведать верующим мои сокровенные тайны, я на тебя снова эти штуки надену! И еще парочку до круглого счета добавлю!

– А как же народная популярность? – изумилась я. – Сплетни ей хорошо способствуют!

– Сука! – бурно отреагировал Сольгри.

– Ка-а-кой ты милый, – вернула ему я с лихвой. – Передавай привет тому сладкому магу, с которым я прошлый раз застужала тебя в храме. Правда, у него очень симпатичн...

Дальше все потонуло в народном возмущении последователей Светлого. Я радостно потерла руки. Вот-вот! Он-то, может, и отмоется, а осадок все равно останется.

– Проси о разводе Игори! – нетерпеливо приказал дож.

– Шпаргалки нет? – покрутила я головой. Хлопнула себя по лбу: – Ой, я ж забыла! Столько маленьких магистров ручку в руках просто не удержат...

– Вы согласны на всю свою оставшуюся жизнь освободить эту женщину? – без долгих пререканий возник перед мужьями злой, как черт, блондинистый Темный. Закончил мысль: – И прожить дальше несчастными?

– Согласны, – проскрипели зубами мужья. С меня и Филлипэ упали браслеты.

– Свершилось! – воздел к небу руки дож. Поклонился: – Благодарю вас. Повелитель Тьмы.

Игори щедро благословил верного поклонника молнией в макушку и исчез, напоследок мне подмигнув и указав на ожерелье.

Когда свекр переслал дымиться и плеваться огненными сгустками, то приказал снять с меня и мужей брачные ошейники. Видать, совсем ихний правитель народную казну обобрал. Срочно нужно пополнение.

– Кхе-кхе! – отпихивалась я от желающих пощупать грязными ручонками мое ожерелье. – Решили на дровах сэкономить и просто так удавить? Мужиков-то почто мучаете?

Наши ожерелья лежали насмерть! Как заняли круговую оборону вокруг шей, так и лежали. Чем их только не пытались снять! Ковыряли всем, вплоть, до алебарды.

Но эльф чего-то там намудрил с магией. Хаос сверху заполировал – и ожерелья внезапно обзавелись всевозможными покрытиями: от антицарапающего до антипригарного.

– Оставьте, – до дожа дошло, что даже если он их попробует своими ядовитыми клыками перекусить, то. скорее всего, вместо казначея побежит к коновалу. – Готовьте ее к процедуре.

– Чего делать будете? – сжала я зубы и проследила путь души до самых пяток.

– Топить, – будем считать, что успокоил меня полусвекр. Гордо просветил: – Ведьм из аристократических семей топят. А вот если ты всплывешь, то мы тебя выловим и тогда уже сожжем!

– Назло тебе утону, – пообещала я, чувствуя холодок, проползший вдоль позвоночника. – Дай хоть с мужьями попрощаться!

– Они тебе не мужья! – взвизгнул дож. – Вы разведены!

– Браки совершаются на небесах, – заверила я с честными глазами. – А разводы в аду. Так вот, спрашивается, чем ты тут управляешь?

– Иди, прощайся! – мгновенно передумал правитель, умело отвлекая народ от брожения умов. Толпа, хоть и поредевшая, все еще была способна на освободительные меры.

Меня под конвоем подвели к мужчинам.

– Если кто-то из них будет пытаться что-то сказать или передать! – спохватился дож. судорожно запахивая разошедшиеся полы балахонистого верхнего одеяния. Пожевал губу и распорядился: – Заткните ей рот!

Глупый какой. Иногда для того, чтобы говорить, не нужны слова или звуки. Достаточно взглядов, жестов, прикосновения губ. Неважно, о чем говорит человек с человеком. Важно, о чем говорит душа с душой.

Я встала на цыпочки и легко коснулась разбитых губ сначала Филлипэ, потом Эмилио. Отступила, окинула мужей взглядом, обещая любить до последнего вздоха, и от волнения увлажнила языком пересохшие губы, нервно слизывая с них кровь любимых мужчин.

Треньк! – с глухим низким звуком где-то снова лопнула струна гигантского контрабаса.

– Зло должно быть наказано! – истерично взвыл правитель, призывая скорее закончить церемонию.

– Правильно! – поддержала его я. – Чтобы добро творило зло единолично! – и отвернулась от мужей, разрывая зрительный контакт. И так уже достаточно больно.

– Приготовить ее! – приказал дож, призывая палача к порядку. Тот подступил с мешком и попытался надеть мне эту антисанитарию на голову.

– Не надо этого, – категорически отказалась я. – Хочу умирать без микробов.

Палач кивнул, подвел меня к месту казни и помог снять плащ.

Я стояла на краю обрыва. Ветер трепал подол домотканого платья и выбившиеся из небрежно заплетенной косы пряди. Внизу об острые камни бились яростные волны.

– Мы приводим в исполнение приговор... – патетично начал оболванивать народ козел в белом атласе.

«Когда твоя сила станет равной мужеству, вспомни, что выход есть там, где его нет! – пронеслось у меня в голове. – В последнем городе ты поймешь, что иногда спуститься – значит, подняться».

Я подняла голову, окинула взглядом ясные голубые небеса, светло улыбнулась и шагнула с обрыва вниз. Последней мыслью моей было: «Не о чем волноваться. Лететь минимум метров сто, а то и вдвое больше... Тут без вариантов».

Но зря я надеялась, что моя смерть будет красивой и почти безболезненной. Меня просто насильно отяготили муками совести.

Следом за мной практически одновременно прыгнули в море два сильных смуглых тела. На скале, под утесом, в развевающемся плаще стоял человек-кот и мурлыкал странную мелодию, завораживающую ветер, а эльф наматывал на пальцы невидимую нить, помогая себе рогами.

Я летела ногами вперед, «солдатиком», и успела разглядеть, как мужья, которые сиганули по обеим сторонам от меня, в падении что-то делают руками, словно пытаются колдовать.

Когда они, словно профессиональные ныряльщики, разрезая телами воздух синхронно и безмолвно сиганули с обрыва вниз, у меня буквально разорвалось сердце. В другое время я бы кричала «нет!» до самой воды, но тогда у меня стиснуло спазмом горло и я не могла выдавить из себя ни звука, ни слова, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Я просто падала, с ужасом понимая, что все зря. Все!

А Фил и Эмо даже на пороге собственной гибели упорно колдовали, вывязывая непонятные петли руками, краснея от натуги и сопротивляясь режущему лицо ветру.

Говорят, при падении с большой высоты удар о водную поверхность приравнивается аналогичному приземлению в бетон. Твердый бетон! – спешу заметить. Но поскольку мужчины, вопреки всем законам физики, падали далеко впереди меня, да еще и головами вниз, в типичной позе «ласточки», видела я их в свободном падении довольно неплохо.

Мужья на ходу вылепили на полпути к водной глади, прямо подо мной, странную воздушно-водную чашу, своего рода линзу, теперь я ясно ее видела, потому что она приближалась с путающей скоростью.

Как им это удалось? У меня не было времени анализировать. Плюх! Я ухнула в этот мини-бассейн, волшебный колодец... он надолго меня не удержал, но скорость падения значительно замедлилась.

А мои мужья создали чаш несколько. Одну, еще одну…  Я и полпути не пролетела – они были уже у самой воды, на пороге своей гибели. Им-то моих бассейнов не досталось! Не хватило места.

Так они спрыгнули для того, чтобы?.. Глаза жгли невыплаканные слезы. Сейчас мои спасители с тяжелым плеском ворвутся в толщу воды и...

Я заорала. Громко, невыносимо громко, на одной ноте, словно мой крик мог удержать их над бездной. И он таки удержал! Крик или знакомый эльф, который наматывал рогами невидимое лассо и удерживал нас троих на пружинящей воздушной подушке.

Через несколько секунд невидимый батут под нами, эластичная прослойка воздуха превратилась в шелестящую воронку портала, в которую мы ухнули одновременно. Последним словом стало прощальное «люблю», произнесенное одновременно тремя.

– «Свободен!!! – захохотал громом Хаос. – Я свободен!!! Условия соблюдены! Три добровольные жертвы! И три крови слились в одну!»

Что-то упорно выталкивало меня из-под воды на поверхность. Никак чувство самосохранения очнулось от длительного обморока и решило отработать прогулы.

Меня выпихнуло на поверхность моря и ослепило ярким черноморским солнцем, отражающимся от воды.

– Маруська! – раздался негодующий крик Федюни. – Живая!!!

Я резко обернулась. Мой дорогой друг сидел на корме моторной лодки и пялился на меня с непонятной злостью.

– Федюня! – самозабвенно заорала я, сокращая расстояние сильными гребками. – Как я рада тебя видеть!

– Марусь, – выудил меня из воды друг и. тяжело дыша, порывисто прижал к себе. – Мы уж думали – ты утонула. В твоем акваланге еще час назад воздух закончился. Алинка бьется в истерике, Денька психует, ребята их успокаивают. Алька с Денисом и Ярик с Петькой все это время из-под воды не вылазили, дно морское в твоих поисках протралили. Недавно на берег отвез, чтобы акваланги заправили – и снова в бой. А я тут... сторожу, мало ли – а вдруг?..

– Федюня!!! – вопила я, тиская здоровяка. – Как здорово, что ты здесь!

– Мурочка, – осторожно погладил меня по голове Федя. – Ты так радуешься, как будто меня месяц не видела.

– Два! – ответила ему я. отлипая от мощного тела. Мое внимание привлекли два всплеска. Так и есть! Филлипэ с Эмилио вынырнули и сейчас крутятся во все стороны. Судя по всему, Америку готовятся открыть.

– А скажи-ка мне, подруга, – очнулся от радостной эйфории обретения моей персоны приятель Федюня. – Куда ты дела свой акваланг и костюм?

– Махнулась не глядя, – фыркнула я, поворачивая друга в направлении мужей. – Смотри и завидуй!

– Кошмар! – покосился на меня друг. Вздернул бровь: -Климова, с тобой точно все в порядке? Мурка, с каких это доходов два чужих мужика стали тебе дороже снаряжения?

– Федюня, – отмахнулась я от него. – Ты ничего не понимаешь в мужиках! – И заорала: – Фил! Эмо! Я здесь!

Буквально в течении нескольких секунд лодка пополнилась двумя пассажирами, а я наконец опять обрела своих мужей. Зажатая между двумя сильными телами, я лихорадочно ощупывала их. убеждаясь, что они здесь, живые, здоровые и мои. Последнее эгоистично радовало больше всего.

И все это молча. Три переплетенных тела, охреневшее четвертое – и морское безмолвие.

– Федя! – вылезла я из середины, начиная адаптацию. – Хочу представить тебе Филлипэ Азалемара и Эмилио Семара.

– Аг-га, – обалдело мотнул головой ничего не понимающий Федюня, но все же обменялся крепким мужским рукопожатием сначала с одним, потом со вторым.

– Ты ей кто? – тряхнул руку Фила друг.

– Муж, – коротко ответил тот, не выпуская меня из вида.

– А ты? – перешел Федя к Эмо.

– Муж, – тоже не стал вдаваться в детали аметистовоглазый.

– А Николя тогда кто? – недоуменно почесал в затылке Федюня, обводя удивленным взором наше тесное сообщество.

– Муж?.. – неуверенно сказала я.

– Покойник! – уверенно поправили меня мужчины.

– Ну, поехали тогда к берегу, – не стал заморачиваться здоровяк, заводя мотор и явно повеселев при упоминании чьей-то смерти. Помолчал и высказался: – Ты. Климова, всегда была оригиналкой. Причем, запасливой. Если мужа – так три... боишься, один испортится?

– Обязательно, – блеснул синими глазами поверх моей головы Фил. – Могу гарантировать! Слово аристократа.

– Ну-ну! – ухмыльнулся Федюня. – Доедем – посмотрим.

А посмотреть было на что...

Во-первых, на пути к берегу– мы выяснили, что все нанесенные палачами повреждения рассосались сами собой. Это сильно радовало. Во-вторых, куда-то непостижимым образом девались наши ожерелья. Не сохранились ни у кого из нас. Это печалило. Я к этому – ошейнику уже как-то привыкла, да и цена у него... столько денег карман не тянет. В-третьих, печати пропали у всех троих. Это запечалило еще больше.

– Что случилось, родная? – осторожно спросил Фил, когда я оттопырив губу, терла ладонь Эмо, пытаясь отыскать след печати.

– А как я теперь докажу, что вы мне мужья, а не просто мимо проходили? – шмыгнула я носом. Вот-вот! Оставили меня с носом. Два шикарных мужчины – и без закона о владении!

– Мы сами докажем, – чему-то обрадовался Эмилио и полез целоваться. Потом его сменил ревнивый Филлипэ. Потом Федюня заорал, что он тоже живой человек, но целоваться со мной он отказывается категорически! Потому и остался в живых.

– Мурена! Шалава! – по колено в воде стоял Николя, уперев кулаки в бедра и внимательно отслеживая, как меня переносят на берег. – Ты всегда была махровой эгоисткой! Так любишь привлекать к своей особе внимание! Нет, я понимаю – мы поссорились, но зачем же так демонстративно топиться?

Филлипэ метнулся в его сторону быстрее молнии и сгреб за шиворот:

– Запомни, насекомое, ее зовут Маруся! – Встряхнул. – Она самая добросердечная и чудесная женщина во всей Вселенной! Повтори! – Опять встряхнул под звук громко лязгнувших зубов. – И ты никогда к ней больше не приблизишься! Понял?

После чего синеглазого сменил Эмо, и они все втроем удалились в ближайшие кустики.

– Куда это они? – полюбопытствовал Федюня, привязывая лодку и тщательно скрывая довольную усмешку. Видимо, Николя тут всех окончательно достал до самого дна.

– Показывать Николеньке, как правильно наводить макияж на глаза, под глаза и вместо глаз, – снисходительно пожала я плечами, раздумывая, как мне переправить к себе домой двух нелегалов. Да еще и так, чтобы не попасть при этом в психушку за бредни о других мирах!

Как я добиралась домой, наплевав на оставшийся отпуск, в компании двух мужей и при отсутствии документов, рассказывать не буду. Долгая история.

Хорошо, что я догадалась взять у наших ребят водительские удостоверения и копии паспортов и так, на честном слове и на одном крыле, с помощью длительных уговоров и магии денег мы прибыли ко мне домой.

Колькино барахло я затрамбовала в сумки и мешки и отправила с посыльным к его маман. Пусть земля ему будет пухом – зная характер его гюрзы, она сожрет сыночка, что довел такую перспективную невесту. Сожрет, и не подавится.

Прошло полгода...

Вместе с мужьями я прошла всю преисподнюю вдоль и поперек. Огонь, вода и медные трубы оказались детскими игрушками по сравнению с бюрократическим адом. Мне так и не удалось получить документ на своих мужчин, а вследствие этого мы испытывали хроническое безденежье.

Много ли могут заработать нелегалы аристократического происхождения? К тому же в первый раз в жизни увидевшие техногенный мир.

Я в первые же дни попрощалась со всей домашней техникой, от которой меня отважно защищали.

Да-а-а-а... было бы весело, если бы не было так грустно. Я уже поржала на скачки на прыгающей стиральной машине и с грустью вынесла ее останки на помойку. Электрический чайник был признан ребенком дракона и выкинут в окно. Счастье, что никого не ошпарили. Правда, наш дворник до сих пор возмущается о потере своих посадок. И так далее.

Но самое страшное – это бабушки под окном. Каждый раз мне приходится пробираться домой и также из дома партизанскими тропами. Поскольку меня автоматически официально возвели в разряд падших женщин, м-м-м... дам нехорошего поведения и подающих отвратительный пример подрастающему поколению.

Это ладно. Это бы я пережила. Но в память о моей покойной бабушке, наши недремлющие блюстители морали вознамерились любой ценой вернуть меня на путь истинный и теперь постоянно разражались потоком нотаций и увещеваний.

Но и это бы можно было перетерпеть, если бы не последняя капля в моем океане терпения. Обеспокоенная некоторыми признаками, я потащилась в женскую консультацию.

– Поздравляю! – радостно заявила врач, сдергивая латексные перчатки и очки. – Вы беременны!

– Вы уверены? – оторопела я, чуть не падая со стула. – Этого не может быть! У меня вшита капсу...

– Случаются сбои, – так же радостно оборвала меня гинеколог. – Даже у такого надежного средства есть свой процент неудач. И аборт делать поздно! Вы переходили все сроки!

– Спасибо, – промямлила я, пытаясь переварить сногсшибательное известие. В прямом смысле сногсшибательное.

– Жду через две недели с результатами анализов и УЗИ, – сообщила мне врач. – И пригласите следующего пациента.

Я вышла на улицу на подгибающихся ногах, засунув лицо в воротник куртки и прячась от ледяного ветра.

В голове пусто. В кошельке последняя сотня. До зарплаты две недели. Впереди грядут сокращения. Счастье брызжет, но не в мою сторону. Красота!

Не помню, как доползла домой. Несмотря на мороз, мне еще и перепала очередная длинная лекция от Нины Александровны и Василины Георгиевны, пока стылыми неловкими пальцами набирала код и открывала подъездную бронированную дверь. Так что в квартиру я вошла в состоянии белой ярости, страшнее любого огнедышащего дракона.

А там... дым. Хоть коромысло вешай.

– Маруся, – вылетел мне навстречу Эмилио с горящей сковородкой. – Я, по-моему, снова что-то не то с яичницей сделал и картошка самую малость подгорела...

– Мужики, сил моих с вами двумя больше нет! – в слезах заорала я. – Кто-то одни останется, а второй пусть катится к едрени фене как можно дальше! Я уже так от вас устала, что мне все равно – кто.

– Маруся, надеюсь, ты понимаешь, что мы оба дали пожизненную клятву? – безэмоциональным голосом спросил присоединившийся к нам Филлипэ. Его глаза почернели.

– Ваши проблемы, я вам такую клятву не давала, – непреклонно топнула я ногой.

Фил кивнул, принимая к сведению, и молча посмотрел в глаза Эмо. Тот тоже смотрел на своего друга и второго моего мужа очень странным взглядом. А потом они перешли в комнату – и у меня на глазах очень быстро и синхронно стянули футболки.

– Эй, ребята, вы чего? – опешила я. – Что вы задумали?

На меня никто из них даже бровью не повел. Сняли все, кроме штанов, и застыли друг напротив друга.

– Маруся, у тебя есть полагающееся в таких случаях оружие? – негромко осведомился просто Филя, скорбно поджав губы.

– Какое оружие?!! – взбеленилась я. – Что за представление?

– Есть, – коротко ответил Эмо и направился на кухню.

Так вышло, что у меня дома оказалось два очень неплохих ножа. Я один по блату получила в качестве презента, потому что помогла раскрутиться частному предприятию – сделала шикарный сайт и удачно подсказала с рекламой, заказы у них потекли рекой.

Второй купила у них же с огромной скидкой, считай за четверть цены, хотела подарить на свадьбу подруге. Но та, матюкаясь, популярно мне объяснила: дескать, плохая примета. Все, кто получат такой подарок – с дарителем насмерть разосрутся, и вроде как колюще-режущее дарить или продать, даже за символическую сумму, низзя. Все равно со мной разосрется. По ее словам, не один раз такое уже было.

И оружие осталось у меня. Два кованых ножа какого-то частного ремесленного цеха из охренительно раритетной булатной стали. На эти ножи слюнями вся наша компания капала. Но низзя. Шутили, мол, второй нож останется в приданое мужу. Ну вот и дошутились. Оба ножа для двух мужей... Интересно, а что они с ними делать будут?

Точить? Или обрезание друг другу устроят?

Ой, лучше бы обрезание!

Я мало чего знаю про ножевой бой, но вообще это страшно! Сначала я наивно полагала, что они шутят. Затем не поверила своим глазам. Потом начала визжать, вскоре упала в обморок.

А что вы хотите?

Мои два тихих, мирных и ласковых мужа, которые друг другу на моей памяти толком даже ни одного бланжа не насажали, тем более – из ревности, встали один против одного с этими самыми красивыми дорогущими булатными ножами и начали друг друга убивать.

Поначалу меня смутило то, что они смотрели друг на друга с симпатией и даже улыбались. Так было секунд двадцать. Потом один подал второму знак – и завертелось.

Такое я видела только в кино или китайском цирке. Человеческий глаз не в силах рассмотреть что-либо, разделить движения на фрагменты или оценить происходящее. Кажется, они даже гоняли по потолку. По стенам так точно.

Передо мной дрались две машины для убийства, и цель этих сволочных терминаторов была одна: довести меня до инфаркта! Попутно прикончив друг друга. Самое страшное, во время драки они опять улыбались друг другу, весело и бесшабашно. Улыбались! Сражались и улыбались!

Через каких-то две минуты торсы обоих пересекали сочащиеся кровью мелкие порезы. Через три – пошли более глубокие ранки, пока еще несерьезные ранения.

Угу. До того момента, когда кто-то из них всадит другому нож в живот, печень или в сердце, мое сознание недотерпело и позорно отключилось.

Очнулась я под дружные стенания:

– Маруся, как же так? Очнись, Маруся!

Меня хлопали по щекам, обливали холодной водой. Пока они не додумались до чего-то более экстремального, я открыла глаза. И начала заливаться слезами.

Филлипэ начал меня допрашивать с особым пристрастием:

– Что случилось? Что тебя так напугало?

Я рявкнула:

– Кровь! Отдайте мне ножи обратно!

Парни помрачнели и со словами:

– Если такова твоя воля... – вернули ножи на кухню.

Утерев кухонным полотенцем сочащуюся из множества порезов кровь и пот. заливающий лицо, уже без улыбок они стали друг против друга и опять понеслось.

Я кричала:

– Стойте, идиоты! Стойте!

Но они меня не слушали, как будто оглохли. А. может, и впрямь не слышали, кто знает?

– «Не мешай, пусть развлекутся!» – послышался в моей голове голос Хаоса. О! Вот кому бы я пятак с удовольствием начистила!

– Не-не-не! – материализовался мужичок. – Папашу бить? Это против правил! – И удержал меня от злостного членовредительства. Хотя я хотела и приложила все усилия. И навредить, и оторвать. Все и всем!

– Какое непочтение к старшим! – возмущался Хаос, уклоняясь от летящих в него предметов. – Лучше бы спросила, что происходит, ребенок!

– Что происходит? – послушно спросила я. взвешивая в руке удобную ножку от стула и примериваясь к физии названного папочки. Ножка от стула в руках – это уже стало плохой традицией.

– Хана, – коротко ответил бог. уклоняясь от двух рукасто-ногастых вихрей, носящихся по комнате.

– Что?!! – я чуть не плакала. Потом заорала пожарной сиреной, пытаясь перехватить хоть одного из них: – Хватит! Хватит!

– Не мешай, – оттащил меня поганец Хаос. – Ты же захотела, чтобы остался только один? Щас твое желание исполнится – и будет тебе счастье.

– Какое? – подозрительно заинтересовалась я. – В чем оно заключается?

– Ну, они же твои постоянные супруги, – покровительственно просветил меня «папашка».

– И? – я уже начала шипеть как та гюрза.

– Ну и вот, сейчас один из них укокошит друга! -радостно утешил меня Хаос.

Я медленно сатанела.

Два мужика, подустав, чуточку медленнее мутузили друг друга кулаками и ногами, выпрыгивали в красивых ударах, имитировали уклонения и подсечки, доказывая свое право обладания мною.

– А в летописях потом напишут, – сообщил бог, придерживающий меня, рвущуюся разнять. – «И сошлись в страшной битве силы добра и зла...»

Я укусила божество за руку и вырвалась.

Бог потер пострадавшее место и продолжил эпичное самовосхваление:

– «И вырвался в это время Хаос, оставшийся без присмотра. И вмешался он в славную сечу...»

Меня проперло:

– ЗАТКНИСЬ! ПРЕКРАТИТЕ!

Хаос действительно заткнулся, а две мои персональные занозы остановились буквально на одной ноге, вторая нога каждого прощупывала место для удара по противнику.

Мне показалось, или они устроили постановочное шоу? Не может быть, чтобы мужики после такой драки не переломали другу все, что есть, и не самоубились.

– Маруся, – официальным тоном заявил запыхавшийся Эмилио, опуская ногу и устало вытирая пот со лба. – Ты уже второй раз останавливаешь наш поединок. Не понимаю, чего ты от нас хочешь? Драки на ложках?

– Э-э-э... – Это они так расценили мою истерику -решили устроить поединок?

– Сейчас тебе достанется кто-то один, а если повезет -то и ни одного, – Эмо слабо улыбнулся и сочувственно глянул на измученного Фила. – Ты сама от нас этого потребовала, чем ты теперь недовольна? Чего еще от нас хочешь?

– А-а-а... – На меня напал дядя Ступор.

– Мальчишки правы, – поучительно поднял перст Хаос. – Они твои законные постоянные мужья. Они клялись пожизненно тебя беречь и зачищать. Ключевое слово – «пожизненно»!

– О-о-о! Получается, когда я потребовала...

– ДА! – нетерпеливо перебил меня Хаос. – Когда ты потребовала одного них покинуть твой дом – ты потребовала его смерти. Если бы ты указала на кого-то конкретного, они не стали бы драться, второй бы его просто по дружбе отправил по тропе богов. Или отвергнутый муж сам бы... умер. – Наставительно: – Они поклялись, такими клятвами не бросаются!

Я хрипло переспросила:

– А поскольку я не уточнила, они должны были решить это между собой? – постигая неохватный размер семейных проблем.

– Да, – светло улыбнулся синеглазый. – Ты предоставила решить вопрос, кто уйдет навсегда, нам. – Ласково упрекнул: – И уже второй раз нам зачем-то мешаешь. Это жестоко, Маруся.

Мне очень сильно схудилось: подломились ноги, я села на ковер и заревела.

– Ну что ты, маленькая, не плачь! Умереть от руки друга в честном поединке для воина высшая честь, – попытался меня успокоить Эмо.

Я заревела еще громче и отчаянней.

– Пойдем, Эмо. Мы ее видом крови расстраиваем. – перебил его Филлипэ. На его скулах загуляли желваки. – Где-нибудь недалеко найдется лесок, где можно будет решить эту проблему. – Утешил: – Не плачь. Маруся. Один из нас чуть попозже к тебе вернется, обещаю! – И Фил накинул рубашку и куртку. Обувшись, потянулся за ножом.

Эмо последовал его совету и тоже мгновенно приоделся. Теперь пришла его очередь отовариться дорогим металлом. Он по-простому сунул нож себе за ремень. Интересное зрелище для наших улиц!

У меня уже началась бурная истерика по второму кругу – Не плачь. Маруся, все будет хорошо, – успокаивали меня мужья, пятясь к выходу. Дружно: – Ты в своем праве.

– Я оставлю тебе Фила, я знаю, ты больше любишь его, – беззвучно, одними губами шепнул Эмилио, поворачиваясь уходить.

– Эмо тебе лучше подойдет, – точно так же, губами, сказал, уходя, Фил и улыбнулся невозможно синими глазами.

– ТАК! – взревела я, подхватываясь с ковра и некультурно вытирая рукавом слезы и сопли. – Никто никуда не идет! Если жить вам надоест, прибью сама, а друг друга убивать запрещаю!

Мужики как-то подозрительно легко согласились и, на ходу разуваясь, вернулись обратно. По-моему, все же это была постановка для одного зрителя. Попой чую, а доказать не могу'!

– «Маруся! – сказал мне невидимый Хаос. Сбежал, гад, пока шею ему не свернула, и правильно сделал. – Насчет постановки ты совершенно права. Если они начнут драться всерьез, то сразу погибнут. Оба. Темный всадит Светлому в грудь нож, а Светлый отлично владеет бесконтактным боем. Бац! – и все. Вдова. Это они оттягивали неизбежное, чтобы заставить тебя одуматься. Но ребята молодцы, даже в такой ситуации нашли выход».

Молодцы так молодцы. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы своих не штамповало!

Я перевела взгляд на свою обстановку. Хотелось плакать.

Мать его еть! Сплошные руины. Пять лет работы коту под хвост. Всю посуду переколотили, всю мебель уничтожили. Межкомнатные двери вынесли, люстра погибла смертью храбрых, паркет – и тот пострадал...

– Нет, мужчины, – горестно сказала я, рассматривая разгромленное жилище. – У вас будут прекрасные дети, но все, что вы делаете руками... это... словом, никуда не годится!

– Закончим? – изогнул темную бровь Филлипэ. – Так оставлять нельзя. Ты же видишь, ей с каждым днем все хуже и хуже.

– Согласен, – кивнул Эмилио, подбирая ножи и кидая один из них другу.

И все понеслось заново. И тут я увидела, как лезвие Эмо начало входить в сердце Фила...

– Не-е-ет!!! – завопила я со всей дури, соскакивая с пола. Что-то поднялось внутри, закружилось и выплеснулось.

Воздух вокруг мужей замерцал. И оба начали меняться, становясь прозрачными и одеваясь в гибкую броню. У синеглазого в руках загорелся меч, у Эмилио соткалось лассо.

Я удерживала их на расстоянии разведенными в стороны руками и обалдело пялилась на происходящее.

– Черт! – выругался в сердцах Фил. – И как теперь быть?

– Мда-а-а, – протянул обескураженный Эмо, сматывая лассо. – Теперь хоть дерись, хоть рубись, но воздух не уничтожишь.

– Призрачные Стражи! – возник рядом Хаос. – Молодец, доча!

– И что теперь делать? – растерянно пробормотала я.

– Могу предложить сделку, – деловито предложил Хаос. – Вы работаете на меня, а я обеспечиваю вам нормальные условия жизни.

– Где подвох? – повернула я к нему. Нахмурилась. – И что вообще происходит?

– Твой добросердечный лопоухий, – счастливо улыбаясь, просветил нас бог. – Замкнул своими рогами обруч силы на тебе. Впрочем, как я и ожидал...

– Общественными рогами, – поправила я его. – Это артефакт. Им могут владеть все.

– Отказываюсь от такой чести. – быстро открестился Филлипэ.

– Поддерживаю, – не остался в стороне Эмилио, в притворном испуге засовывая руки мне в лифчик. Я шлепнула нахала по руке, и он сразу исправился.

– Неважно, – махнула я ладошкой. – Меня сейчас другое интересует...

– Кого ты носишь? – хитро прищурился Хаос.

– Что?!! – переглянулись мои мужчины. – О чем он говорит?

– О ребенке, – сообщил им словоохотливый бог. (Вот стукач! Придушу гада как нефиг нафиг! Такие новости с кондачка мужчинам не вываливают!). – Маруся беременна.

У меня на это осталась длинная матерная тирада с финалом «Зашибись!». И резюме:

– ...Гад!

– Мару-у-уся! – оба мужа немедленно обрели плоть и рванули ко мне. Стали покрывать поцелуями руки и лицо: – Мы так рады! Как ты себя чувствуешь?

– Хреново, – проанализировала я свои ощущения, заворачиваясь в крепкие объятия любимых. – Терзаюсь жаждой крови и мечтаю стать... отцеубийцей.

Мужья мгновенно развернулись в сторону Хаоса и напружинились:

– Все, что хочешь, любимая, – довольно ухмыльнулся Эмилио, снова начиная мерцать.

– Но-но! – отодвинулся бог, грозя нам пальцем. Ухмыльнулся: – Не убивай меня, я еще вам пригожусь!

– Выкладывай! – приказала я, притягивая к себе Эмо. Фил сам меня прижал и сунул к себе под бочок.

Как только мужья меня обняли, желание рвать и метать сразу испарилось.

– Мы тебя слушаем, – уже спокойно начала я диалог. Слева меня подпирал Эмо, справа – Фил. С такой надежной охраной чего бояться?

– Для начала, – пожал плечами бог, вытягивая из обломков мебели на удивление целый табурет. – Мы разберемся с проклятием, которое уже давно не проклятие. Кого интересует снятие порчи, сглаза и остальных энергетических неудобств – это не к нам.

Мы молчали. Ну, я понятно. С меня, кроме анализов, вообще ни взять, ни снять нечего. А эти-то два прозрачных голубка войны чего рты закрыли?

– Понятно, – самодовольно усмехнулся Хаос. – Никто не хочет отказываться от моей ненаглядной дочери.

И я честно стерпела оскорбление! Чего не сделаешь ради любимых мужчин!

– Тогда я просто сообщу вам, дорогие мои зятья, – еще шире показал нам здоровые зубы отчим по духу. – Что я снимаю с вас ограничение на расстояние. Можете шляться хоть куда и останетесь живы... – он внимательно посмотрел на нас, особенно задержав пронзительный взгляд на моей персоне. Поправился: – Я говорю только за себя. Со своей женой будете разбираться сами.