Текст книги "Третий - не лишний! Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Юлия Славачевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Сын заскрежетал зубами.

– А ты со своим приятелем в ответ не возражаешь ни словом на процедуру развода перед казнью, – продолжал правитель. – Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла забыть о своих ничего не стоящих принципах чести... когда на кону большая власть, они совершенно ни к чему, только досадная помеха. Или мне продолжить ее пытать?

Лицо Филлипэ исказилось от внутренней боли.

– Ты даешь слово не возражать? – взгляд дожа завораживал смертельным холодом.

– Обещаю, – проскрежетал Филлипэ.

– А твой друг обещает быть послушным мальчиком и не препятствовать разводу? – повторно поинтересовался дож.

– Я обещаю за него, – коротко и хрипло отозвался Филлипэ Азалемара, словно в рот ему насыпали пепла или песка.

– Свободен! – велико душно позволил мерзавец, довольно потирая руки. – Стража! Увести! Выпороть! По дороге проучите его сыновней почтительности... в меру!

Филлнпэ выволокли из кабинета, попутно раздавая тумаки кулаками и ногами.

– И чтоб лицо оставалось чистым, – вдогонку прикрикнул дож. – Мне его завтра людям показывать!

***

Когда наказанного Филлипэ втащили в камеру, ему навстречу вскочил Эмилио:

– Липпэ, как прошли переговоры?

Филлипэ, скрипя зубами, заполз на лежанку, предоставляя другу полюбоваться последствиями экзекуции после встречи с любящим родителем. Эмо со свистом втянул воздух – спина напоминала освежеванную тушу со снятой кожей.

Синеглазый попытался устроиться поудобнее и застонал от боли, вжимаясь в сбитые решетчатые нары. Сын дожа начал рассказывать:

– Марусю... пытали. Завтра ее казнят. По моему настоянию, не сожгут, а, как благородную даму, сбросят в море. Взамен я пообещал за тебя и за себя, что перед этим дадим ей развод.

– Липпэ, – поражено откликнулся Эмо. – Но ведь мы дали ей вечную клятву, она нерушима!

– Но отец о том не знает, – со слабой улыбкой, переходящей в гримасу боли, отозвался синеглазый.

– Ты?..

– Я знаю, что надо делать, – твердо заявил Филлипэ. – А ты? – Приподнял голову, заглядывая в глаза Эмо.

– И я, – подтвердил Эмилио Семара.

– Тогда больше не о чем говорить, – тихо сказал Липпэ и отключился.

До самого утра Эмилио Семара ходил из угла в угол.

Он в кровь разбил себе костяшки кулаков о стены, пытаясь стравить душевную боль и придумать выход. Но так и не придумал. Зато сумел украденным из храма настенным подсвечником подпилить мягкий металл магических наручников до такого состояния, когда их можно разломить и снять одним рывком.

Филиппэ второй супруг разбудил задолго до рассвета и тот занялся тем же самым.

***

– Маруся! – кто-то настойчиво тормошил меня за плечо, рискуя нарваться на серьезные неприятности. Словесные. Физически я теперь мало что смогу.

– Это кто ж там такой настырный? – прошипела я, звеня кандалами.

Вот! Еще не привидение, а уже навыки совершенствую. Если на том свете выдают разнарядку, попрошусь к дожу. Буду его персональным призраком.

А что? Вечная работа: найти совесть там, где ее нет. Зато ему скучать не придется. Уж я-то об этом позабочусь.

– Да открой же ты глаза, вредная женщина, – надрывался потенциальный моральный смертник.

– Боже! – простонала я, с трудом поднимая веки. Как я понимала Вия! – А ты что здесь делаешь? – уставилась на знакомого широкоплечего эльфа, сидящего около меня на корточках.

– Вообще или в частности?.. – скривился тот, с жалостью рассматривая мою слегка приукрашенную внешность.

– Только не говори, что тебе не нравится мой новый имидж, – попеняла я ему, пытаясь сесть. – Давай начнем с глобального «вообще».

– Меня сюда послали с миссией, – начал эльф, помогая мне подняться и облокотиться на стену-.

– Весьма возвышенно и очень непонятно, – подбодрила я его. – С какой?

– Мне поручили тебя уничтожить, – признался длинноухий.

– В очередь! – посоветовала я, нисколько не впечатленная.

– Но я договорился, – успокоил меня Белегохтар, ощупывая оковы. – И теперь я буду тебя спасать.

– Мило, – попыталась я ему улыбнуться. Судя по выражению его лица, вышло так себе, не очень. Но что после палача осталось, тем и пользуюсь. – И как ты это собираешься делать?

– Я могу переместить тебя отсюда, – признался шепотом светлокосый. – Только нужно снять оковы, блокирующие перемещение.

– Еще милей, – фыркнула я. окидывая ушастого заинтересованным взглядом. – Напильник принес? Или у тебя ножовка по металлу в кармане завалялась?

– У меня есть это, – вытащил он из-за спины оленьи рога.

Мое воображение скопытилось на месте.

– То есть, – округлила я от удивления глаза. – Ты меня собрался этим забодать? Или думаешь, что оковы испугаются и убегут?

– Это для тебя, – насупился эльф, крутя в руках рога. -Мне нужно каким-то образом тебе их отдать.

– Не надо, – отказалась я сразу. – У меня уже все есть. Рога лишние! А то думай потом, который из двух постарался...

– Да нет же! – перебил меня Белегохтар. – Нужно просто отсечь...

– Че-его?!! – возмутилась я. – Ты чего несешь? Уши весь мозг заменили?!

– Да помолчи ты! – зажал мне рот спасатель.

Если тут так спасают, то я на завтрашнюю казнь вприпрыжку побегу!

– Мне нужно отсечь от тебя силу Хаоса и тогда они поймут, что ты не ведьма...

– Ты опоздал, – хмыкнула я, успокаиваясь. – Она сама отпала. На твои рога посмотрела – и отпала.

– Это не мои рога, – надулся эльф. – Общественные.

– То есть их носят все по очереди? – недоуменно моргнула я. пытаясь вникнуть в суть.

– Это реликвия! – взвился светлокосый с места, вставая в напыщенную позу. – Национальный артефакт!

– Если я выживу, – пробормотала я, переводя взгляд с рогов на эльфа. – То не приглашай меня к вам в гости. Что-то мне не хочется занимать очередь, чтобы полюбоваться на этот... атавизм... прости, артефакт.

– Только вот как это сделать? – пристально уставился на меня длинноухий, возвращаясь к своей миссии.

– Если ты собрался вот этим реликтом отсекать мой энергетический хвост, – хихикнула я, приходя в хорошее настроение, невзирая на боль по всему телу. – То он, в смысле хвост, против наглядной агитации!

– Может быть, попробовать сломать артефактом твои оковы? – сам с собой советовался Белегохтар. – Если это артефакт против Хаоса – значит, должно сработать.

– Железная логика, – кивнула я. – Артефакт против Хаоса, оковы против Хаоса, два минуса дают плюс... к интеллекту.

– У тебя есть другое предложение? – возмутился эльф, внимательно изучая железяки. Таблицу Менделеева небось пересчитывал.

– Нет, – отказалась я выдавать гипотезы, как отсечь то, чего нет в природе.

Мужчина схватил наглядный артефакт, подсунул его под кольцо наручников и хорошенько нажал.

Крак! – сказала реликвия и раздвоилась.

– Все! – закусила я губу, потому что одновременно с этим у меня в голове что-то засвербело и по телу прошла странная дрожь. – Теперь твоя страна будет искать себе другого идола.

– Как же работает эта хреновина?!! – окончательно обозлился длинноухий и положил однорогие рога на меня.

– Но-но! – скинула я с себя сомнительное украшение. – Ваши рога носите сами!

В замочной скважине раздался скрежет ключа.

– Я все равно что-то придумаю! – пообещал мне Белегохтар, резво хватая два артефакта и благополучно испаряясь. – Ты будешь жить. Маруся!

– В легендах, – грустно сказала я.

– Я слышал голоса, – в камеру вошел давешний заботливый стражник с глиняной плошкой, в которой что-то дымилось.

– Это я брежу, – заверила я его. – На этой стадии повреждений начинается раздвоение сознания.

– Я вам бульона принес, – сообщил громила, усаживаясь рядом. – Сейчас оно самое то, – и поднес к моим губам ложку, предварительно на нее подув.

Я сморгнула набежавшие слезы и заставила себя проглотить горячую жидкость.

– Вам попадет, – только и смогла сказать в ответ на такую неожиданную заботу.

– Ребята свистнут, ежели чего, – заверил меня стражник, продолжая кормить.

Когда с бульоном было покончено, он достал из кармана чистую тряпицу, в которой было завернуто яблоко и три кусочка сахара с прилипшими на них хлебными крошками.

– Это вам мой отряд передал, – смущенно сказал мужчина, кладя подарок рядом со мной. – Другого сладкого не нашли.

– Спасибо, – выдавила из себя, с трудом сдерживая рыдания.

– Не благодарите, – отрезал громила. И вдруг задал вопрос: – Ничего спросить не хотите?

– Нет, – покачала я головой и снова причинила себе боль.

– Тогда по-другому, – сурово поджал губы стражник. -Ни о ком справиться не хотите? О мужьях, например?

– Как они? – вскинула я на него глаза. – Как вы узнали?

Он тронул мои брачные браслеты:

– Символы Семары и Азалемары легко узнаются. Они живы. И вы уж меня извините, что сразу не понял ваше положение.

– Мое положение, – нахмурилась я. – Лежать здесь и ждать завтра. Вы не знаете, они останутся в живых?

– Кто же казнит наследника? – по-отечески погладил меня по руке громила. – И разбираться с могущественной семьей Семара тоже сейчас не время.

– Вот и хорошо, – прикрыла я веки. После еды снова потянуло в сон. – Вы больше не рискуйте, не надо.

– Спасая мою жизнь Филлипэ Азалемара когда-то тоже рисковал, – грубовато сказал мужчина, поднимаясь на ноги.

– У меня, как и у него, есть честь, и я плачу свои долги. Так что приду утром, перед сменой караула.

– Вы бы лучше ему помогли, – прошептала я, проваливаясь в сон, когда он укрыл меня сверху тонким одеялом.

– Мария! – рявкнули у меня над ухом.

– В глаз дам! – моментально отреагировала я на ненавистное имя.

– Магдалена! – тон повысился и стал настырным и ввинчивающимся в уши.

– Считай, ты уже покойник! – в состоянии зомби я с трудом приняла сидячее положение. Чертыхнулась. – Блин! Я поняла, что выражение «разбитое корыто» – это не метафора, это физическое состояние.

– Мурена! – в голосе нового посетителя послышались заискивающие нотки.

– Помилован, – пробурчала я, приоткрывая глаза. – Ой! – засмотрелась на искрящегося с перебоями Сольгри. Перебои были в тех местах, где сквозь искусно наложенный грим темнели синяки. Меня пробило на «хи-хи»: – Так вот кто у нас смеялся последним!

– Нам надо поговорить! – приступил сразу к делу Светлый. Деловой какой, еще бы галстук нацепил! – Добровольно отдай мне обруч силы, и я вознагражу тебя!

– «Мало я его в детстве за вранье порол! Гони его взашей, для себя старается, – прорезался папенька. – Привет, ребенок. Спасти не могу, помочь тоже, но вот открыть глаза на родню – всегда пожалуйста. И еще клятвенно обещаю страшно отомстить твоим обидчикам, если чего и ежели получится».

– «Если чего – это чего?» – не удержалась я от ехидства. Скрутила фигу, передавая сурдопереводом напутственные слова родителя.

Бог слегка прянул назад, подняв красивые брови.

– Грубо, – поморщился Сольгри, потирая шею. – Тебе не говорили, что женщина должна быть мягче?

– Ты женщину с квашней не перепутал, братец? – схватила я кусочек сахара и демонстративно захрустела. Типа, у меня обеденный перерыв в полночь. Приходите в полдень.

Светлый сыграл мне похоронный марш иллюминацией и начал все заново:

– Милая, если ты отдашь мне то, что я хочу, обещаю спасти тебя и твоих мужей и переместить их на какой-нибудь дальний остров, где вас никогда не потревожат прислужники дожа! – А распинается-то, распинается... словно на предвыборной компании.

– «Спасет, а то как же... – немедленно согласился Хаос. – Всенепременно. И, как обычно, посмертно. Возведет в ранг мучеников, заставит отлить статуи и велит поставить в теплом месте. В таком виде вам прислужники уже точно будут не страшны, гарантирую...»

– Мне своего бюста хватает, – ответила я богу. – Каменный и бронзовый уже не в моде. Так что извини, красавчик, но мимо.

– Может, ты кушать хочешь? – попробовал подобраться ко мне с другого бока Сольгри. – Пирожные, мороженое, рахат-лукум?

– Угу-м, – хрустнула я сахаром. Выплюнула: – Меня от сладкого тошнит.

– Или бальзамник лечебный сообразить? – доставал неуемный прилипала.

– «Спаси Хаос! – испугался мнимый папаша. -Последний, кого он так лечил, до сих пор враскоряку ходит и улыбается. Непрерывно. А всего-то хотели вылечить чирей».

– Так чего ты хочешь? – нахмурился в ответ на мою несговорчивость сводный бля... братец.

– Отправить отсюда меня домой можешь? – спросила я в лоб, наблюдая за богом с громадным интересом. Даже забыла про боль и необходимость непрерывно страдать. Сегодня ночью меня развлекали от души.

– Запросто! – заверил меня Светлый.

– «По частям и в посылке, – тут же едко, с чисто отцовской заботой прокомментировал Хаос. – У него с рождения с географией проблемы. Вечно с координатами ошибается. В последний раз отряд своих магов аккурат в середину священного огненного котла братца доставил. Потом пришлось служителей волшебным молоком священной коровы поливать и рассказывать сказки, как они теперь молодо выглядят с красной кожей.»

– Я передумала, – поспешно сказала я Светлому. – У меня тут пара незаконченных дел осталась. Натура требует доделать или сломать. Никак определиться не могу...

– Дура! – взорвался Сольгри, заиграв светомузыкой. – Тебя ж завтра прикончат!

– Так это ж они, – протянула я, укладываясь на свой матрас и закрывая глаза. – А не моя совесть. Та вообще зверь – ест заживо. Аудиенция закончена.

– Тьфу! – сплюнул бог. Погрозил: – Пожалеешь, да будет поздно! – и удалился.

– Уже жалею, – сдавленно пробормотала я, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы не тревожить покалеченное тело. К немалому огорчению, у стражников не было драгоценного чудо-бальзама моих мужей. Ожоги и раны подсохли, но все еще очень болели. – Хоть еще и рано.

– «Еще не вечер», – утешил меня Хаос.

– «Уже ночь, – согласилась я. – И я с вами, папа, принципиально не разговариваю. Ваша отеческая любовь скоро вгонит меня в гроб!» – и заставила себя придремать, не обращая внимания на бубнеж приемного родителя на заднем фоне.

– Марусечка! – ввинтился в уши ласковый зов.

– Да что же это такое! – возмутилась я, принимая сидячую позу. – Жалко, эльф свои рога утащил! Надо было отобрать и занять ими круговую оборону.

– Лапочка, если тебе так нужны рога, – сообщил мне новый посетитель. – То я обеспечу тебя любыми на выбор.

– Не надо! – посмотрела я с прищуром на сидящего рядом блондинистого Игори. – Избыток кальция организму вреден. И вообще, с рогами я буду особенно страшна в гневе. Давай пожалеем и не будем сокращать сильную половину человечества.

– Марусенька, – перевел разговор Темный. – Если тебе не сложно, то отдай, пожалуйста, обруч силы.

– Зачем? – прищурилась я. – Мне, может, с ним спать мягче и теплее.

– Без него у тебя есть шансы выжить, – серьезно пояснил Игори. – Папа сейчас дико непопулярен, и то, что у тебя хаотично проявляется его сила, причисляет тебя...

– К лику святых, – перебила я его. – Потому как, чтобы спокойно воспринимать ваше семейство, нужно иметь ангельское терпение, божеское смирение и херувимскую кротость. Так кто я после этого?

– Мутант? – ухмыльнулся Темный.

– Все так плохо? – расстроилась я и с горя сгрызла второй кусок сахара.

– Да нет, – пожалел меня бог. – Ничего так... в темноте даже не особо видно... И вообще, красивую женщину ничего не портит.

– Кроме шрамов и ожогов, – авторитетно кивнула я. Спросила: – А ты мне за обруч ничего пообещать не хочешь? Ну там вечную жизнь? Спасение и манну небесную?

– Хотел бы, – признался Игори. – Да не могу. – Поморщился и честно повинился: – Тут? Почти ничего... И в самой столице, и на острове, и конкретно в этой дыре установлены многочисленные кристаллы защиты, ограничивающие магическую силу, причем такого порядка, что даже блокируют силу богов.

– Совсем ничего? – возмутилась я. Усмехнулась: – Ну хоть соври для красивости.

– Не приучен, – отрезал сводный братец. – Если желаешь, могу – без проблем забрать душу и отправить в царство Тьмы.

– И что там? – заинтересовалась я. В самом деле, а вдруг?

– Еще могу там обеспечить комфортное житье-бытье: тропики, мальчики... может быть. Потому как ты из другого мира...

– Не-не-не, – отказалась я. – Если ваш комфорт – это в середине огненной лавы и черти рядом, один другого страшнее, то мне и тут пока не холодно.

– А завтра? – полюбопытствовал Игори. – Что с тобой будет завтра?

– Сегодня и узнаю, – заверила я его, укладываясь на матрас. Проворчала с досадой: – Как вы мне все надоели, честно говоря. Хочешь эту бракованную железяку – бери и оставь меня в покое!

– Спасибо, Маруся, – благодарно кивнул Темный. Приблизил ко мне прозрачное лицо: – Представь, пожалуйста, что ты мне его передаешь. Иначе мне его не взять.

Я представила, как я его отдаю. Потом представила, как вручаю. Потом как всучиваю. Потом – как догоняю и заставляю взять насильно!

– Бесполезно, – остановил бессильные потуги бог. – Я его ощущаю, а взять не могу. Прости меня, дорогая, но мне пора, – и мигом испарился.

– Скатертью овраги, – буркнула я и улеглась спать.

– Дочь моя! – заорали у меня над ухом какое-то время спустя. Меня аж подкинуло.

Я запулила в направлении незваного визитера яблоком и выругалась:

– Нахрен было сажать в одиночку, если сюда шастают все, кому не лень?!

– Я – не хрен, – возмутился новый посетитель.

– Это заметно, – согласилась я, разлепив свои замутненные болью зерцала и увидев в камере магистра Светлых магов. Меня прорвало: – Соболезную. Кстати, ваш патрон уже свою обойму спустил, так что вы опоздали.

– А душу облегчить?.. – вкрадчиво спросил волшебник, правда, благоразумно не приближаясь.

– Облегчить я могу – только тело, – застенчиво призналась я. – И если вы не хотите присутствовать при этом процессе, то покиньте отведенное мне помещение.

– Безбожница! – попенял мне магистр без особого запала и вышел с гордо поддерживаемой головой, поскольку поскользнулся на яблоке и долбанулся об дверь. Неуклюжий какой, однако.

Больше меня, слава Богу-, не беспокоили до самого утра.

– Высокая леди, – пришел на рассвете амбал, имя которого я не хотела знать. Вдруг сочтут близким знакомым? И пропадет хороший человек не за понюшку табаку. – Ваш завтрак.

– Благодарю, – когда я выспалась, то и манеры тоже выспались и раскрылись во всей красе. Я даже на какой-то момент почувствовала себя императрицей, но быстро вспомнила про ипатьевский подвал.

Стражник принес мне пару теплых пирожков с ягодной начинкой, травяной отвар и кусок хлеба с сыром.

– Я бы чего-то более вкусного достал, – виновато сказал он, раскладывая приношение. – Но со смены отлучиться не мог.

– Все замечательно, – лучезарно улыбнулась я ему, откидывая с лица грязные пряди. Душ в дожевский сервис, увы, не входил.

– Вот еще ребята собрали, – сунул он мне сверток с одеждой. – Негоже жене Филлипэ Азалемара голыми ногами сверкать.

– Так ведь совсем недолго, – удивилась я. но вещи взяла. Не хотелось обижать никого из присутствующих, а об отсутствующих... как о будущих покойниках (стану привидением – придушу дожа цепью от унитаза!) либо хорошо, либо никак. – Спасибо.

– Я пошел, – встал с колен громила. Наклонил бычью шею: – Простите. Высокая леди, за все зло, причиненное вам.

Ритуал какой-то, что ли?

– Прощаю, – напыщенно кивнула я. запихивая в рот сразу полпирожка.

Поев, взялась за одежду. Сегодня мой гардероб составляло симпатичное платье-балахон из натуральной дерюги красивого серого цвета. Легкий плащ на три размера меньше. Ничего! Похудеть не успею, но как слюнявчик вполне сойдет.

Ой! Мужики позаботились и положили гребень и ленту для волос... огрызок ленты с крысиный хвостик. Наверное, опасались, что я удавлюсь на нем с горя. Да-да, на первом суку. Ошиблись. Скорее я удавлю первую суку. Впрочем, я его задушу цепью от унитаза. Два раза.

Но чтоб я сама себя, своими руками?!! Да не дождутся! Пусть им будет стыдно за бесцельно сожженные дрова!

Я вздохнула. Огонек надежды гореть вообще отказывался, чихал и плевался бензином, как неисправный мотоцикл.

– Зато, – оптимистично уверила я себя вслух двадцать восемь раз. – Мои мучения скоро закончатся.

Не то чтобы помогало, но поддерживало в тонусе. Хотя сдаваться я не собиралась. Вдруг мне напоследок повезет и на мой похоронный костер взойдет родственник? Дож. Ведь был же такой обычай – сжигать со смертником домашних животным. А чем мой свекр не козел?

– Готова? – в камеру ввалилась похоронная... эм-м-м-м... охренительная... охранительная команда. Человек двадцать. Я даже загордилась своей значимостью. А боится меня все же родственничек. Значит, уважает.

– Нет, – призналась я. – Макияж еще с утра не навела. А если честно, то хоть с рук эти украшения снимите, а? Переодеться хочу в чистое.

На удивление, мужики попались покладистые -мгновенно сняли наручники. И совестливые: пока я переодевалась, ни один не подглядывал. Кошмаров, наверное, боялись.

– Теперь готова, – отрапортовала я спустя время.

– Руки протяни, – рявкнул стражник, доставая из-за пояса блестящие двойные кандалы.

– Лучше всего я умею протягивать ноги, – пококетничала я, но сопротивляться не стала, послушно выполнив требуемое.

Защелкнув браслеты на руках, он перековал мне ноги и потащил из камеры.

Жалко, что я не спросила какое сегодня число. По ощущениям – понедельник, по везению – пятница тринадцатое, а по происходящему – вообще... апокалипсис.

Я все это прочувствовала, когда мы все запихнулись в какой-то сложный драндулет... предмет...ой, артефакт переноса. И при нажатии на комбинацию из трех символов этот перегруженный лифт начал трястись и поскрипывать.

– Что-то не то, – сообразил главный, когда мы ухнули в яму.

– Шерьежно? – прошепелявила я, потому что прикусила язык.

– Что? – не расслышали остальные, оглохнув от моего качественного визга.

Главный распахнул дверь, и мы всей честной компанией вывалились на громадную площадь, засранную голубями. Это я сужу по тому, что начальник моментально вляпался в удобрение.

– А вы всегда казнь среди маскарада устраиваете? -подивилась я их странным обычаям.

– Это мы не туда попали, – зло пробурчал стражник, снова запихивая меня в агрегат. – Это центральная площадь Тирири.

– Погоди, – попросила я. – Дай хоть одним глазком взглянуть. Когда еще на экскурсию выберусь...

Стражники переглянулись и провели меня по площади. Мне все на маскараде комплимент сделали, какой у меня классный костюм.

Что могу сказать, Тирири – как Венеция, если ее умножить на два или на три. Каналы, гигантомания, трехэтажки, брусчатка и гондолы. Не хватает ресторанчиков на берегу– с кусючими ценами в евро, сувенирных магазинов и лавок, голосистых и умелых вымогателей-экскурсоводов и юрких гондольеров.

Всего много аж до перебора, до ряби в глазах – ультрамариново-синего неба, моря, солнца, громко болтающих, ярко одетых жителей в плащах и разноцветных масках, куртизанок в алых нарядах с декольте до пупа...

Еще меня поразили соборы. Вот помпезные сооружения! Даже жалко стало, что не успею заглянуть вовнутрь на огонек.

– Пошли, – потянул меня за собой главный. И снова мы поехали вопреки технике безопасности.

– Что-то мне все кажется таким подозрительным... – Я кивнула на просачивающиеся под дверью струйки дыма.

– Или у вас запускают девушек, словно замаринованный шашлык, только в хорошо прогоревший костер?

– Да мы... – начал начальник, распахивая дверь. И заткнулся.

Но этот раз нас занесло в жерло вулкана.

– Хм-м-м, – с удивлением оглядела я остолбеневших мужчин. – Как мило! Вы все решили составить мне компанию?

– Катапультируемся! – завопил главный, лихорадочно давя на символы. – Вернее, телепортируемся!

Мы снова ухнули неизвестно куда. И плевать, что мое платье приобрело парочку красноречивых пропалин в стратегических местах – зато у меня появилась легкость в движениях!

– Как давно ваш рыгатель, – кивнула я на панель управления. – Проходил техническое обслуживание?

– Почему «рыгатель»? – удивилась стража, пока мы снова куда-то перемещались.

– Потому что неожиданно и вредоносно, – пояснила неразумным хазарам.

В это время мы прибыли на место и сквозь двери начала сочиться вода. В этот раз я сама нажала на три этих символа с криком:

– Хоть один раз вы можете что-то сделать сами?!

Наш пенсионный агрегат фыркнул, и нас понесло наверх. По прибытии все внимательно посмотрели на дверь Когда ничего не подуло и не полилось, распахнули.

– Уф-ф! Ну наконец-то все, как у людей! – выпалила я, выскакивая вприпрыжку. Наверное, никто и никогда так не спешил на казнь, потому как палач с громадным мешком в руках аж попятился после моей попытки броситься к нему на шею с криком: «Благодетель!» – и отобрать мешок, как средство индивидуальной защиты.

– Что происходит? – недоумевал дож, пока я гоняла по утесу палача, а стража гонялась за мной. С ленцой, замечу, гонялась. Поймать меня в этих кандалах трудностей не представляло, но народу были нужны зрелища. А что еще могли показать в их мире при отсутствии интернета и телевидения? Только меня. Палач в этом случае считался довеском и шел как бонус.

– Она дыма нанюхалась, – пояснил последний в беге с препятствиями стражник. Препятствиями служили все те, кто топтался спереди.

– Или воды наглоталась, – предположил первый.

– Где костер? – остановилась я около родственника и нагло ткнула ему пальцем в грудь. – Опять топливо зажали? Куда, я тебя, козла, спрашиваю, уходят народные средства?

– Я поменял решение, – высокомерно ответил дож, кивком приказывая убрать меня с глаз своих бесстыжих подальше.

– И я только сейчас об этом узнаю? – возмущенно всплеснула кандалами. – Люди! – обратилась я к перешептывающейся взволнованной публике. – Правду всегда затыкают, но я все равно скажу! У него в одиночках сортиров нету! И никто не кормит! И последнее слово приговоренному не предоставляют!

– Хочешь последнее слово? – нехорошо сощурился дож. Ядовито перечислил: – Можешь всепокорнейше меня попросить, встав на колени и склонив голову. Только не о своей жизни. Все остальное я выполню. – С кривой усмешкой: – Обещаю!

– Все слышали?!! – обратилась я к толпе. – Беру в свидетели! – После чего со стоном опустилась на колени, наклонила голову и ангельским голосом попросила: – Не могли бы вы. Высочайший лорд, убиться об стену? Три раза, и последний до смерти? Срок исполнения сутки!

– «Записано!» – захохотал довольный Хаос.

– Сука! – отреагировал свекр, хватая меня за волосы и вздергивая с колен. – Не дождешься!

– Ты обещал! – злорадно фыркнула я ему в физиономию. Добила: – Кстати, этот красивый белый костюмчик с золотом очень полнит!

– Сам бы прибил, – сжал губы маньяк от верховной власти. – Да ты мне еще нужна живая, хоть и недолго! – Тряхнул еще раз за волосы: – Слушай сюда. Если хочешь своих мужей живыми сохранить... А ты же хочешь? – заглянул он в мои глаза. – ...Согласишься на развод! – и презрительно отшвырнул от себя, словно использованную тряпку.

Стража оттащила меня подальше от толпы и поставила на краю обрыва. А внизу... кипарисы, сияющая гладь моря...

Я присмотрелась, удивленно провела рукой по липу и проморгалась. Нет, не показалось! Никак то самое злополучное место, где неподалеку стоят железные клетки! Это же здесь меня поймали. Ухмыльнулась своим невеселым мыслям. Символично, однако. Круг замкнулся. Откуда началось, тем и заканчивается.

– Народ Тирири! – взобрался на грубо сколоченное возвышение одетый в атлас и парчу дож, воздел руки к небу и запулил (без микрофона, заметьте!) хорошо поставленным голосом часовую речугу. О том. как где-то недоедают, где-то не допивают, еще где-то недолюбливают... А вот в государстве под его управлением все усыпано манной небесной с привкусом самогона (Это, видать, чтоб быстрее из сознания вышибало!).

Я даже прослезилась от умиления: словно в семидесятые попала и слушаю по телевизору речь нашего дорогого правительства. Видела пару записей. Так впечатлило, ужас.

Но все свелось к одному: что, при всем хорошем, есть одна маленькая неприятность, и эта неприятность – я! Поэтому, если меня устранить и дать свободу наследнику и его несчастному другу, то дальше они все вместе пойдут в светлое будущее. Только не уточнил, мерзавец, что каждый пойдет в свое, оплаченное согласно прейскуранту.

– Да!!! – захлопала я в ладоши, поддерживая оратора. Могла бы, транспарантами его забросала! – Как вы великолепно и со знанием дела излагаете предмет! Часто разводились?

В толпе раздались смешки.

– И сейчас мы, убитые известием о скоропалительном неравном браке единственного сына, – уронил скупую слезу дож... и чуть не прожег насквозь трибуну. – Призываем вас всех свидетелями в этом расторжении брака!

– Не подписывайтесь, – посоветовала я народу. – Свидетелей обычно убирают!

Толпа как-то мгновенно поредела.

А вообще хорошо этот парнокопытный придумал с разводом. Хоть и изведут меня скоро, а все ж умирать с легким сердцем, наверное, легче, чем с муками совести. Я, честно говоря, еще не знаю, но ежели что – вернусь и расскажу о разнице в мировосприятии.

– Приведите несчастных заблудших мальчиков! – взвыл свекр, трагически заламывая руки.

Я в это время пребывала в светлых раздумьях о том, что теперь не придется мужьям страдать муками дурацкой совести и самоубиваться, маяться дурью и местными упоротыми законами чести. Ура! Хоть кто-то в этой бездарной шахматной партии у нас уцелеет! И овцы сыты, и яйца целы!

Моя эйфория мгновенно испарилась, когда привели закованных в кандалы, шатающихся от каждого дуновения ветра Филлипэ и Эмилио. Опытным глазом я выцепила каждую ссадину, царапину и синяк и мгновенно нарисовала в уме счет к дожу. Безразмерный!

Судя по тому, как мои мужчины уставились на меня, они чего-то там тоже отбивали цифрами с гигантскими нулями. Причем, хорошо зная это выражение на непроницаемом лице Филлипэ, я могла заложить коренной зуб, что счет идет не на деньги, а на здоровье.

– Проси о разводе пресветлого Сольгри, несчастная! – характерным жестом указательного пальца приказа! свекр. Ей-богу, будь то большой палец – я бы трактовала его, как знак второму гладиатору: «Добить!».

– С удовольствием! – окрысилась я на него. И выдала: – Сольгри, разведи нас бегом, пожалуйста! Я устала стоять.

– Это неправильная формулировка! – выступил вперед светлый магистр. И заставил меня громко повторить речевку на три с половиной страницы с нижайшей просьбой избавить пострадавших мужей от моего богомерзкого общества.

Я пожала плечами и повторила. Соль три оглох.

Магистр насупился и еще раз заставил меня дословно пересказать содержание первой серии. Сольгри, судя по всему, от этого окончательно впал не то в сопор[10]10
  Сопор (от лат. sopor – оцепенение, вялость, сон) (субкома, сопорозное состояние, status soporosus) – глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности. В иностранной (англоязычной) медицинской литературе в этом качестве выступает термин «ступор», в то время как сопор обозначает необычно глубокий сон.


[Закрыть], не то в кому, и упорно не отзывался.

– Можно, я своими словами еще раз попробую? – попросила я обескураженного магистра. Тот кивнул.

– Спасибо, мой добрый господин, – кротко и смиренно поблагодарила я. И заорала, обращаясь к филонящему Сольгри: – Ты, лампочка Ильича, мне по жизни должен! Вот и отрабатывай свои долги! А то всем расскажу, откуда у тебя синяк под глазом, и кто оставил пряжку от ремня на твоей за...