Текст книги "Рисунок шрамами (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Потом позвала Ас-Асса и впервые поехала на прогулку без сопровождающего.

Вернее, попыталась. Через пару минут выяснилось, что оказывается, я забыла, как управлять лошадьми. Будь я дома, давно бы уже бросила мучиться и запросила помощи, но не тут.

Я же не дома!

Из конюшен вышли двое подростков с вилами, вроде бы занятых работой, а сами то и дело поглядывали в мою сторону. Повозка пару раз дёрнулась, пока я путалась в упряжи, но так и не поехала.

– Госпожа, может, вам помочь? – неожиданно низким голосом заговорил один из мальчишек.

Воздух задержался в груди. Такой голос…

Не смей меня жалеть!

– Сама, – громко крикнула я в ответ и сосредоточилась на деле. Всё просто, только нужно больше уверенности. Я ведь это делала прежде, значит, справлюсь.

Когда лошади, наконец, поняли, чего от них требуется, шатёр тронулся и медленно выбрался за пределы двора, на губах у меня играла улыбка, в повозке терпеливо сидел укутанный тканями и усыпанный подушками Ас-Асс. День начинался.

Новый день.

Путь к посту я знала и, понятное дело, туда ехать бесполезно, но стоило свернуть на побочную дорогу, на вид практически неиспользуемую, как я почти сразу же упёрлась в другой пост, хотя и не такой крупный.

Из ближайшей башни выскочили охранники: озабоченные и настороженные. Двое подошли ко мне, остальные рассредоточились, будто ожидали нападения.

– Прошу прощения, я ехала к…

Куда же я ехала?

– К храму жриц? – подсказал старший из стражников, которому надоело ждать объяснений.

– Да, именно. Разве это не здесь?

– Проезд закрыт. Пробуйте через южное направление.

– Понятно… Где поворот на южное направление?

– Возвращайтесь в замок, там объяснят.

– Спасибо.

Лучезарная улыбка… И теперь ещё негромкая песенка, и громкое «но» лошадям, и цоканье языком, чтобы скрыть скрип голема в тяжело раскачивающемся шатре.

Да, нехорошо вышло. Значит, будем искать объезд.

Я остановилась за поворотом, где дорога петляет между высоких каменных сопок, завела шатёр в лес, под ближайшие деревья, достала и развернула карту, уселась на ближайшую травку, задрав юбку и подвернув ноги, и попыталась прикинуть, как лучше всего обойти посты.

Нет, дороги поблизости нет… только если на самом деле возвращаться в замок и объезжать… много миль, а это займёт уйму времени и вообще, путешествовать придется на виду, ведь естественной маскировки – лесов-то на юге совсем нет.

За спиной скрип – как далёкое напоминание о старых, забытых вещах.

А если! Я прикусила палец – когда-то с трудом изжитая детская привычка – а если я не поеду кружить по южной дороге, а пойду, вернее, поеду…

Заскрипело уже так ощутимо, будто мне пытались ответить. Мерещится, конечно, но раньше он так вовремя не скрипел! И вообще почти не скрипел!

Я спрыгнула на землю:

– Ладно, выходи!

На землю посыпались пузатые подушки, разошёлся покров и показался Ас-Асс. Грузно сполз на землю, выпрямился и застыл.

– Собери, что попадало! Впрочем, нет, стой, лучше я сама!

Он уже наклонился, но големы не очень вёрткие, соберёт, конечно, но времени потратит до вечера, терпения ждать не хватит.

Быстро побросав подушки обратно в шатёр, я подошла к голему – руки в бока – и стала его рассматривать.

Хорош, ничего не скажешь. Беленький, гладенький. Грязь к нему прилипает, конечно, и пятна куда более заметные, чем на големах из обычного мусора, но это ничего – отправляешь Ас-Асса на конюшню помыться – и вот к тебе снова возвращается кусок белоснежного зефира!

– Ну что, милый мой, – промурлыкала я, поддаваясь бесшабашному настроению. Что я теряю? – Составишь одинокой хабирше компанию в прогулке по непролазному лесу? Комаров покормим, поболтаем о том, о сём. Что скажешь?

Похоже, мне давно уже не терпелось поболтать с големом, по крайней мере, я почти ждала, когда же его глаза блеснут синевой в своеобразном ответе на моё предложение. О, кто бы не принял такое соблазнительное предложение? Кто бы устоял? Вот только в замке, скованном слежкой и неодобрением некрогеров, не особо-то разойдешься болтать с Ас-Ассом – поди, объясни, что я в своем уме, просто слегка разыгралась, потому что без игры жизнь – как потерявший цвет лоскуток, растепленный ветром и побитый градом.

– Вижу, ты согласен. Ещё бы – настоящий кавалер никогда не бросит даму в одиночестве, верно? – продолжила я. – На колени!

Голем качнулся и рухнул вниз, как подкошенный. Земля под его коленями тут же продавилась и осела, – испачкался, наверняка. А и ладно!

Благо, сразу же, как только замок скрылся с глаз, я переоделась в штаны из такой же мелко-полосатой ткани, как мои любимые платья, которые пришлось забыть, вернее, оставить дома. Теперь юбку подоткнём за пояс, ботинки перешнуруем, чтоб наверняка, дома я всегда отправлялась на пешие прогулки только в таких – непромокаемых, из гибкой, но крепкой кожи. Ну вот, к покорению леса готов! Вернее, готова!

Примерившись, я забралась голему на шею и обхватила руками его голову. Как будто на пляже лежишь и песок обнимаешь…

– Вставай и поехали. Прямо, туда.

Голем стремительно поднялся, и я сжала руки крепче. Ух-х-х! Прямо ветер в ушах свистнул.

– Иди вперёд!

Я почти наподдала ему каблуками, как лошади – и голем послушно двинулся вперёд.

Было весело. Не помню даже, когда в последний раз моя прогулка протекала в таком приятном обществе. Голем шёл напрямик, легко продираясь сквозь подлесок, ломая хворост и переступая сваленные деревья. Молодец!

– Какой ты у меня молодчина!

Я поцеловала его в щёку, а потом погладила по белоснежной лысине.

Вокруг свистел ветер, рывками, шаг за шагом. Вжих…. И тишина. Вжих…

– А быстрее?

Вжиххх… Вжиххх…

– Давай! Вперед!

Пользуясь отсутствием вокруг презрительных и раздражённых взглядов, я пододвинулась вперёд, зацепилась носками за ручищи голема и подняла руки вверх, к небу, единственному яркому пятну в мире некрогеров, очень похожему на то, что высилось над головой в моём детстве.

– А-А-А!!!!

И голос, разрезающий воздух как острое лезвие. И твёрдая, нерушимая основа под ногами – самый надёжный на свете телохранитель.

– ДА-А-А!!!!!

И тоска, оплывающая бестелесными каплями и канущая в траве, как в бездонной пропасти. И свежесть жизни, наполняющая твою жаждущую плоть самым священным в мире нектаром.

– УРА! СВОБОДА!!!

Вжиххх… Вжиххх…

И свой собственный крик.

Устав кричать, я запрокинула голову и прикрыла глаза. Так, слегка потерявшись в окружающем пространстве, я отдыхала. Никого чужого. Ни тебе некрогеров, ни тебе станей, ни человеческих голосов, ни тесных стен.

Как же я счастлива!

Как же…

Вж…

Голем остановился так резко, что я подалась вперёд и стукнулась подбородком об его голову. Больно!

Глаза распахнулись – а впереди обрыв, за которым ни леса, ни сопок. Там, дальше, как рваная рана в земле, раскинулся огромный карьер, пронизанный норами, будто вырытыми муравьями. Кривые дороги из щебня, свалки ненужной породы… и копошение. Слой тех самых муравьёв, которые только издалека такие маленькие, а по сути обычные некрогеры, которые мало чем от меня отличаются. Разве что наличием этой самой счастливой и неуловимой субстанции – свободы.

Хотя нас и скрывали кусты, я ткнула голема каблуками в бока, заставляя отступить на шаг. Мало ли… Потом обняла его голову и положила на неё подбородок.

– Куда ты привёз меня, мой верный слуга? Куда ты привёз свою хабиршу? На рудники? Это то место, которое хотела показать Мила? Хотела, чтоб я видела… Чтоб я узнала? Только узнала что?

Ас-Асс молчал, умничка.

– Милая Мила… что же ты хотела мне показать? У нас тоже есть тюрьмы, физические работы и лишение свободы. У нас тоже есть рудники…

Станей среди рабочих не было. Этот вариант отпадал. Тогда что?

– Чего ты хочешь от меня, странная мастерица? Чего ты добиваешься, покровительница глупых невест? То ли проститутка, то ли святая? Что клокочет в тебе, не давая покоя? Не давая стать, как все? Что заставляет идти наперекор некрогерам и толкать меня, хабиршу, лицом в некрогерскую суть? Чего же ты хочешь?

Ас-Асс скрипнул.

Я машинально погладила его, как будто лаской можно успокоить не только живое существо, но и голема.

– Тише… Успокойся, мой преданный рыцарь. Я не собираюсь делать глупости и идти напролом. Опусти меня на землю, ноги затекли.

Послушный скрип – голем снова уткнулся коленями в покрытый травой склон.

Коленопреклонённая поза... поникшая голова. Послушный, неподкупный, ловящий каждое движение, ожидающий каждого слова.

Кого ты хотел создать для меня, некромант? Послушного слугу? Дотошного охранника? А создал друга…

Боже, что я мелю? Куча ожившего песка. Просто мусор.

И скрип… теперь обиженный.

– Прости, мой рыцарь, – моя рука снова легла на шершавую голову. – Прости меня, мой друг. Единственный… друг.

Наблюдения за лагерем ничего не дали. Впрочем, время поджимало, так что вскоре мы отправились обратно к шатру, и теперь я внимательно изучала дорогу, а заодно засекла время. Придётся сюда вернуться.

Глава 11

Утро началось с дурного запаха. Вначале я не поняла – дышала, раз за разом втягивая запах гари и прогорклой воды и только потом открыла глаза. Вонь не исчезла. Хотя… нет, не вонь, а просто приторный запах на грани приятно-противного, из тех, которые невозможно игнорировать, которые щекочут ноздри и оседают в лёгких, то ли успокаивая, то ли раздражая.

Чем это пахнет?

Утренний чай нёс этот специфический запах, и булочка, и масло. И платье, и лёгкий сквозняк, появившийся, когда Дорин вошла, и даже песок, пересыпающийся в Ас-Ассе – всё пахло тленом.

Во-о-от.

Немного поколебавшись, я решила сегодня воздержаться от поездки – слишком сильно зудела внутри некая необозначенная нервическая нотка, неприятно дёргая и вибрируя.

– Дорин, что это за запах?

Служанка быстро взглянула на меня и бросилась собирать посуду.

– Ты не слышала вопроса? Может, мне повторить?

Прошли те времена, когда я тушевалась и отступала, оставляя бедняжку в покое. Надо же – так мучается, так страдает! Надо пожалеть. Нет уж, давно проехали.

– Цветёт мёртвый лес, – наконец буркнула Дорин.

Так, теперь будем копать дальше со всей имеющейся настойчивостью, а отсутствием таковой я в принципе не страдаю.

– И что? – быстро.

– Испарения. Они пахнут.

– Понятно. Скоро ещё он будет цвести?

– Как повезёт. Если некромант…

– Если некромант что?

– Отгонит. Не отступит.

Грудь сдавило.

– Каким образом отгонит?

– Не знаю. Кто в здравом уме станет приближаться в эти дни к некроманту? Впрочем, как и в любые другие. Но сейчас всего хуже. Он коснётся – и заразит болезнью, или возьмёт, да выпьет твою жизнь. Но только он – преграда.

– Как он это делает?

Она молчала, упрямо стискивая губы. Ни слова больше не выдавишь!

Ладно, хватит.

– Иди. Свободна.

Какая теперь может быть поездка?

Надо подумать… подумать.

Я уселась в кресло.

О чём думать только?

Тем временем вонь становилась сильней, насыщеннее, теперь уже растеряв всю первоначальную прелесть. За окном сгущалось нечто зловещее, как в сказках – старцы говаривают, зло приближается, будет ненастье, беда. Вот как раз такое незримое предупреждение и звучало вокруг.

Не выдержав неизвестности, я отправилась искать жрицу Про. Её комнаты, коридор, балкончик, обеденная зала – пусто. Зато слуг прибавилось – на пути то и дело попадались встревоженные, суетливые некрогерки. А стани и големы как вымерли… Двусмысленно звучит, честно говоря.

Жрица сама нашлась – видимо, слухи дошли: невеста пришлая все ноги сбила, тебя разыскивая, так прими свою судьбу с достоинством и стойкостью. Пригласила к себе, стремительно влетела в комнату и развернулась грудью, словно встречала врага, а не подопечную.

– Так чего вы хотели?

– Добрый день.

– Добрый.

Ей хватило ума второй раз не грубить.

– Что это за запах? Слуги говорят – мёртвый лес цветёт, но хотелось бы услышать подробности. Это опасно?

– Да, лес цветёт, – она присела на деревянный стул, кивнув на другой такой же. По опыту знаю, что сидения у них ужасно твёрдые, так как жрицы отказывают себе во многих удобствах. Я бы лучше постояла, но что поделать, нехорошо отказываться от приглашения. М-да… голем и то мягче.

– Мёртвый лес, – торопливо заговорила жрица. – Не такой, как обычный. Вернее, это совсем не лес. Это скорее живое существо, огромное… оно кочует с места на место. Когда лес цветёт, он разбрасывает споры и передвигается в том направлении, куда споры приземляются. В плохие, ветреные годы лес может переползать таким образом на несколько сотен километров – и после него остаются болотистые почвы, из которых высосаны, вытянуты все силы, и ещё несколько лет такие земли невозможно использовать – они не дают урожая. Кроме того, лес распространяет болезни. Ещё что-нибудь?

– Как долго будет длиться цветение?

Она слегка нахмурилась.

– Несколько дней.

Довольно растяжимый ответ – несколько это может быть два, а может и все девять.

Вместо того чтобы уняться и уйти, я демонстративно поёрзала на стуле и закинула ногу на ногу. Снова недовольная морщинка на переносице жрицы – очередной минус в мою копилку. Впрочем, плюсами там и не пахло.

Спросить? А что я, собственно, теряю?

– Слуги болтают, от некроманта зависит, как долго будет цвести лес. Это правда?

Теперь кроме морщинки, то и дело появляющейся на её лице, ещё и ноздри раздулись.

– Кто из слуг болтает? Назовите имена, им нужно сделать внушение.

Ага, так я и позволила делать им внушение. После этого, вероятно, живое слово я услышу только от себя самой.

– Не помню.

Жрица сжала губы. Очередная нелепая шляпка бросила на лицо такую тень, будто у неё вырос клюв.

– В любом случае, не понимаю, почему вас так сильно интересует цветение леса. Оно быстро пройдёт…

– При чём тут некромант?

– Вот и мне хотелось бы знать – при чём тут он? Почему ваши вопросы всегда касаются некроманта?

– Хорошо, – я мягко улыбнулась. – Давайте я найду другие вопросы. Вот, к примеру, такой – почему фаворитки принца считают позволительным обращаться на людях с невестой принца, со своей будущей королевой столь вызывающим образом? Почему королевская чета смотрит на это сквозь пальцы? Или вот ещё интересней – почему при нападении на замок о будущей королеве вспомнили только тогда, когда весь остальной замок вплоть до служанок уже проводили в убежище? Почему для обеспечения безоп…

Я сбилась и замолчала. Сама. Не нужно лишний раз демонстрировать свою сообразительность, как знать, возможно, у глупышки хабирши больше шансов выжить. Кто такая эта жрица, чтобы я перед ней рисовалась? Никто.

– Кажется, вы чересчур близко приняли к сердцу происходящее, – довольно прохладно заявила жрица. – Думаю, вам следует пойти к себе. Прилечь. Отдохнуть, попросить у служанки чего-нибудь успокоительного. В общем, прийти в себя.

Она улыбнулась.

Да уж, думаю, исключение из моего окружения жриц и прочих неприступных некрогерок очень поспособствует моему покою. Разве что Мила… но сомневаюсь. Какие бы чувства я к ней ни начинала испытывать, после этого признания, ну, про некроманта, даже не знаю почему, но вся симпатия мигом испарилась. И теперь только расписной голем из белоснежного песка греет душу.

Меня передёрнуло, как от морозного дуновения.

– Ладно.

Надо пошарить в библиотеке. Если примерно знать, что искать и приложить достаточное количество усилий, успех обеспечен – никто не способен замести все следы, что-нибудь да останется. Как говорится – распахнул дверь кладовки, а на тебя трупы ка-ак посыпались!

Однако прямо сейчас ковыряться в старых книгах неохота, голова просто раскалывается от приторного запаха, пропитавшего даже каменные стены.

В моей комнате всё было как раньше, кроме…

– Где мой голем?

Впрочем, спрашивать было не у кого – в камине огонь, на столе свечи, чисто вымытый пол – и ни единой души.

Потрясающе, какой брошенной я себя почувствовала теперь, когда Ас-Асса в комнате не оказалось. Конечно, когда голем застал меня врасплох, появившись на пороге, в запале было сказано много нелицеприятный слов и пожеланий, в том числе, провалиться сквозь землю и ему, и его создателю, но с тех пор столько воды утекло. Мы с ним почти сроднились! Я, между прочим, даже целовала его в лысину! Я изрисовала его узорами – сверху донизу! Да ни один живой мужчина не может таким похвастаться!

Я бешено задёргала шнурок колокольчика. Дорин примчалась так быстро, будто в замке пожар, но рука сама собой продолжала трезвонить.

– Что случилось?

– Голем? Где мой голем? Куда он пропал?

Служанка непонимающе хлопала глазами.

– Где он? Говори! Он не мог так просто взять и уйти, что-то случилось! Где?

Стало душно, будто горло сдавило. Где же он? А некрогерка притихла, вылупилась так изумлённо, будто я перед ней голышом расхаживаю – и молчит.

– Ну!

– Может, – уронила она. – Он ушел к хозяину?

– К какому хозяину? Его хозяйка – я!

– У него один-единственный хозяин – тот, кто его сделал.

Нервная дрожь исчезла так же быстро, как появилась – только что море бушевало, взрывалось фонтанами-волнами высотой до самих небес – а теперь спокойное и ровное, как тарелка.

Дорин воспользовалась моим замешательством и тут же испарилась, предварительно заткнув шнурок вызова так, чтобы я не могла его дёргать.

А ведь я только вчера нарушила целостность подглядывающего узора голема… Только вчера, когда стирала жёлтое пятно краски с его головы. И теперь не могу посмотреть, куда же пошел Ас-Асс.

Придётся ждать.

Вот оно – привычное место, где столько часов проведено в ожидании – с ногами в кресле, на коленях книжка, рядом горячий непрозрачный чай, который час спустя изволила принести Дорин.

Где ты, мой рыцарь? Оказывается, у тебя имеется не только хозяйка, но и хозяин, который позвал – и ты пошел, забыл про меня? Забыл свою преданность и послушание? Забыл, чьи сны нужно охранять? Чьи нервы беречь? И зачем некромант вообще тебя позвал?

Можно, конечно, отправиться в подвал и спросить прямо. Но тогда придется признаться, что Ас-Асс мой, что я приняла этот странный подарок, признала его необходимость, его ценность. Что я не хочу его лишиться.

Признаться в таком? Нет, совсем не хочется.

И часы текли, день заканчивался… и ужин прошел.

Когда Ас-асс вернулся, уже темнело. Он трясся и шаркал, подволакивая ноги-тумбы, как делают старые немощные големы. А ведь он совсем новый!

– Где ты был?

Конечно, никто мне не ответил. Ни фырканья, ни скрипа.

– Ладно, не отвечай. Тогда отведи меня… туда, где ты был.

Голем качнулся взад-вперёд, послушно развернулся и побрел обратно, но на пороге не рассчитал расстояния и ткнулся головой в стену. Бум-с.

И правда, за время отсутствия он как будто состарился, так сильно, как прочие големы изнашиваются за несколько месяцев.

Ас-Асс брел, периодически цепляясь плечами за стены, конечно же, в подвал. Сердце радуется моей сообразительности – я так и знала! К несчастью, в голову не приходит причина, по которой голем отправился навестить некроманта. С чего бы? Раньше такого не бывало.

Постепенно логово некроманта приближалось, пустые коридоры, заполненные отвратительным запахом цветущего мёртвого леса, становились всё темней и безлюдней, и чем ниже, тем более душными. Вот и подвал… короткая лестница из нескольких ступенек, вход за стеллажом, последний коридор, где наклонный пол и далёкий желтоватый свет, как в конце тоннеля. Очень символично.

Зачем я всё-таки поддалась своему любопытству и пришла? Или своему нетерпению? Или чему?

Какая уже разница…

Вступив в зал, я немедленно отпрянула обратно – впереди показался плотный круг станей и големов, которые стояли по периметру зала, обращённые лицами к его сердцевине. Однако никакой реакции моё появление не вызвало, так что я вздохнула и взяла себя  в руки. Давно пора уже бросить бояться этих существ – они действительно совершенно безобидны, некрогеры не врут. Кроме того, у меня даже в друзьях один из големов, поэтому, что за предрассудки вообще? Вот, понимаете ли, собрались они тут на встречу, вечеринку или праздник, в общем, по делу – и ничего более.

И…

Некромант лежал посреди пустого зала, свернувшись в клубок и прижав руки к животу. Глаза закрыты, лицо изнурённое. Босые ноги, испачканные в грязи. Такая скрюченная поза бывает у больных, которых прихватил заворот кишок. Вроде бы. В любом случае, хорошего мало.

И… он лежал прямо на полу, на холодных камнях, как будто упал там и не смог подняться.

Вокруг стояли эти существа… стани, големы. Ни одного живого человека. Однако они, вероятно, почувствовали тепло живого тела, потому что при моём приближении расступились, образуя проход.

Некромант выдохнул сквозь стиснутые зубы, и его пару раз сильно тряхнуло. Какой-то припадок, далеко не первый, судя по силе, вернее, по отсутствию силы выдоха.

– Уходи, – проговорил он, отдышавшись. Хрип и натуга, как злой стук в чугунные ворота. Ресницы затрепетали, когда он силился приоткрыть глаза – и не смог. Не знаю, каким образом некроманту удалось понять, что кто-то пришёл. Ну да, наверное, звук шагов, хотя казалось, я ступаю беззвучно.

Знает ли он, кто именно посетил его сиротскую обитель? Имеет ли личность посетителя какое-нибудь значение?

Я наклонилась. Отсюда, сверху, видок был ещё тот – как на ладони – гроза мусора и трупов, валяющийся в грязи. Справедливость восторжествовала – палач оказался в роли мученика, как в древних сказаниях, радуйся, Лили!

И – уходи?

Я молча подошла, подобрала юбку и опустилась на колени возле его головы. Твёрдый, промёрзший камень, на котором распростёртое тело, почти голубое от холода. Один рукав его рубахи сбился, собрался возле локтя складками – и худое запястье, и рука перевиты жгутами – жилами и венами, на белой коже синими, как рисунок, который я нарисовала на големе.

Вдруг его глаза распахиваются – легко, широко. Тёмный шёлк, которым у нас окутывают перед погребением умерших – даже в таких деталях его облик слишком близко к смерти. Ненормально близко.

Некромант дёрнул губами и приоткрыл рот, но вместо слов оттуда вырвался очередной то ли вдох, то ли стон. Дрожь ужаса мгновенно сковала моё тело крепкими обручами. Взрослый мужчина, который не может даже крикнуть от боли – разве это не испугает кого угодно?

И так-то они заботятся о своём некроманте? О маге, который должен остановить цветение мёртвого леса? Взяли да бросили его тут, умирать в полном одиночестве на ледяном полу заброшенного подвала?

Любое живое существо заслуживает сострадания. Любое!

– Чем я могу помочь?

– Уходи.

– Что я могу сделать? Пожалуйста, скажи…

– Ни… ничего.

– Принести лекарства? Кого-нибудь позвать? Говори.

Он вцепился пальцами в камень, так натужно, что вены обрисовались, будто были нитками, намотанными на кожу, и закричал.

Даже своего голема, бездушную кучу песка, я жалела, даже к нему прикасалась с нежностью. А тут брошенное, никому не нужное живое существо, которое умирает, и умирает в муках. В одиночестве. В отчаянии.

Жалость это – или нечто другое, прикрытое жалостью, пусть. Я не могу вот так взять и бросить его.

Ладонь легла на его лоб. Ледяной. Кожа влажная, как будто трогаешь мрамор, облитый водой. Бешено бьётся пульс – гораздо сильнее, чем можно было бы подумать, найдя кого-то в таком плачевном состоянии.

Глаза – как серый поминальный шёлк – фокусируются на моём лице и расширяются. Казалось, снова будет кричать, но некромант вдруг расслабился.

– Холодно, – почти удивлённо выдохнул он.

Чем я могу помочь существу, с которым происходит нечто непонятное, недоступное с высоты моего жизненного опыта? Возможно, он видит мир мёртвых? Возможно, ходит там, по пепелищу, где мне не бывать, и знает то, что мне недоступно? Может, существование по эту сторону иссушивает его в такие моменты, травит, как яд? Хотя наверняка тут ещё примешан этот вездесущий запах спор, рассеиваемых мёртвым лесом. Вот такая, кстати, странная игра слов – живой лес – и притом мёртвый.

Некрогеры, что с них взять. Бросили гордость своего народа мучиться в одиночестве.

Чем я могу ему помочь?

Разве что толикой душевного тепла...

Он вдруг осел у меня под рукой, осел на камень – голова опустилась, плечи расслабились, руки безвольно улеглись там, где только что царапали камень. Я думала – перестал сопротивляться, смирился с моим соседством, с тем, что я не уйду… но он просто потерял сознание.

Вначале меня накрыло волной ужаса – мёртв. Умер, сдох, как собака, у которой нет хозяина, как никому не нужный, старый, шелудивый пёс. Но под рукой бился пульс, а грудь под холщовой рубахой поднялась от дыхания, и ужас постепенно сменился облегчением.

Я прикоснулась к его груди – пальцы неприятно кольнуло грубой тканью. Стоит мне надеть что-нибудь подобное, как кожа быстро покроется красными потёртостями, но то я, изнеженная чужачка, не ведающая лишений, которые делают некрогеров сильными. А то он – который может умереть – и никому не будет до этого никакого дела, ведь некромант пытался стать сильнее. На этом пути только два конца – или умрёт или поднимется вдвое сильней прежнего.

Мне, хабирше, не понять.

Но зато совершено понятно другое – нельзя без вреда здоровью валяться столько времени на стылом камне, даже существу, так близко ведающему смерть. А может, особенно ему.

Я поднялась и огляделась. Круг станей и големов всё так же окружал нас, так же покачивался и скрипел, но теперь вовсе не казался угрожающим. Куда опасней холод камней под ногами, даже сквозь плотную ткань платья леденящий.

Итак – рабочий стол некроманта. Света маловато, так что первым делом найдем, чем зажечь свечи. Вот этими спичками.

Три свечи из пяти в подсвечнике, залитом воском так сильно, что основание с трудом можно обхватить рукой.

Так… бумаги, книги, мешочки с непонятными ингредиентами, внутрь даже заглядывать не стану. Конечно, тут нет ничего подходящего.

Значит… сердце замирает в ожидании. Конечно, когда я шла к столу, уже знала, что найти тёплое одеяло и подушку можно только в комнате, где некромант спит.

Ладно. Стани и големы стоят, как ни в чём не бывало, Ас-асс втиснулся в толпу и теперь его можно узнать только благодаря броским цветам – в остальном просто рабочий инструмент, один из массы.

Короткий коридор занавешен искусственными цветами, которые царапаются, стоит их только задеть. И запах… кажется, этот вездесущий запах излучают именно они – такие же навязчивые и дешёвые.

Как будто в пещеру входишь. Гулкие шаги двоятся, троятся и бьются об стены вокруг, так что уже непонятно, я это иду, или сердце стучит. Темнота поглотила меня, только крошечные огоньки свечей трепещут на сквозняке.

Вот комната – стены пропадают в темноте. У входа несколько мешков с чем-то мягким. Дальше… постель, прямо на полу, ковры, подушки и одеяла. То, что надо.

Я подняла руку и посветила вокруг – свет выхватывал из окружающей темноты отдельные очертания предметов, и странным казалось то, что мебель практически полностью повторяла ту, что заполняет комнаты знати – такие же столики, диванчики и буфет, ну, кроме кровати, остальное, казалось, взяли и перенесли с этажа королевской семьи.

Ну, не самая большая странность для логова некроманта.

Ладно, к делу.

Постель разворошена, будто в ней никогда не спят спокойно. Ворочаются часами с бока на бок. Или… Нашла время, перестань!

Это одеяло слишком тонкое, это – какое-то комковатое, а-а, оно просто дырявое! Ладно, возьму это… оно пахнет так, что даже немного перебивает запах цветущего леса.

Оно пахнет некромантом? Я поморщилась в сторону, неизвестно для кого и уткнулась носом в шерсть. Что угодно лучше этого сладковатого, тошнотворного запаха, с утра туманившего мозги.

Теперь подушка. Эта, к примеру, – не очень высокая, но достаточно широкая, чтобы голова в случае чего с неё не скатилась. Неизвестно, когда очнётся некромант, а к утру я должна быть в своей комнате, потому что меня не должны застукать в подвале. Хотя… тут, похоже, никого и не бывает.

Впрочем, до утра ещё полно времени.

Получается, я готова потратить своё свободное время на просиживание штанов тут, в подвале, среди станей и того, кто поднял их из мёртвых? Вот уж никогда не подумала бы.

Ладно, не будем заглядывать вперёд, сейчас нужно согреть своего непрошеного пациента, хотя бы с целью облегчения собственной совести, не позволившей бросить беспомощного человека в беде.

Вернувшись в зал, я аккуратно приподняла голову некроманта и подсунула под неё подушку. Потом накрыла его одеялом, стараясь подоткнуть так, чтобы тело лежало на ткани, а не на полу. Одеяла не хватило, я сходила за вторым, рваным, и закутала им босые ноги, на ощупь жутко ледяные – случайно задела запястьем и даже вздрогнула. Простуда ему гарантирована. Наверное.

Та-ак. Красивый вышел кокон, плотный и аккуратный.

Итак, некромант согрет!

Я оглянулась, немного подумала, прикинула, смогу ли дотащить сюда ковёр для себя, но решила, нет, слишком тяжело. А вот кресло, что стоит у стены, мне вполне подойдёт, хотя оно твердовато, конечно, но одолжим ещё одеяло – одним меньше, одним больше, вряд ли некромант обидится. Судя по всему, такие мелочи не будут волновать его ещё долго.

Пододвигая кресло, я остановилась у своеобразной стены, сложенной из толпившихся вокруг станей и големов. Потом, недолго думая, принялась расталкивать их в стороны.

– А ну, отойдите! Вы мне мешаете!

Наверное, довольно дико вот так вот, находясь в подвале некроманта, где сам он лежит бездыханный, но заботливо укутанный в шерстяное одеяло, так несдержанно орать на чужих бессловесных слуг – но что поделать. Если вдуматься, я давно уже не папина дочка, нет нужды то и дело оглядываться и размышлять, как моё поведение выглядит со стороны.

Таким образом, подготовив для себя кресло, я ещё раз убедилась, что некромант дышит, уселась, закуталась в одеяло и попыталась абстрагироваться от обстановки – представить нечто приятное и расслабляющее – к примеру, брата, который задумал очередную шалость или Глунку, с широкой улыбкой вносящую в комнату поднос со свежеиспеченными пирожными. Или маму…

Нет, только не маму.

Очнулся некромант часа через два – насколько я могла судить по собственным ощущениям. Открыл мутные глаза и прерывисто вздохнул. Големы и стани качнулись к нему, будто их дёрнули за верёвочки – и назад, будто отпустили. Глаза прояснились.

Похоже, он забирал их жизнь, или энергию, или силу. Может, частичку себя, которую отдал, когда воскрешал. Так ли это? А мою жизнь не взял. Как там говорила Мила – живёт, платя чужими жизнями? Зря, выходит, болтала – ведь он был без сознания, так что сделал бы это, вытянул бы мою жизнь непроизвольно, потеряв контроль разума над телом. А он не сделал. Раз не сделал – значит, вообще не мог.

Я быстро сползла с кресла, встала на колени и протянула кружку воды, которую нашла на столе.