Текст книги "Рисунок шрамами (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

Шолох
Юлия

Пролог

Говорят, некрогеры умеют воскрешать мёртвых. Они поднимают на ноги тела, лишённые души, и превращают неживую плоть в своих безмолвных рабов.

Говорят, мёртвое тело может прислуживать годами, пока не истлеет окончательно и не рассыплется на кусочки. Тогда его сжигают, а прах опускают в глубокие расщелины гор, опоясывающих великий Некрогер – страну тёмного народа, владеющего лавовыми озерами и мёртвыми лесами. Бывают мрачные дни, когда благодаря этому своеобразному обычаю захоронения горы покрываются толстым слоем поднятого ветром пепла.

Говорят, скрытные некрогеры идут на компромисс с другими народами только в безвыходных ситуациях. Что иначе ты их интересуешь не больше могильных жуков, копошащихся под ногами. Если ты пересек границу их земель без разрешения, они предупредят тебя. Один раз. А потом убьют.

Говорят…

Впрочем, выхода нет, теперь предстоит узнать, правду ли говорят.

Это страшная сказка, Лили. Страшшшная…

Глава 1

Когда-то мир был другим. В нём главенствовала наука, люди изо всех пытались покорить космос и искренне верили, что не одиноки во вселенной.

Оказалось – и правда, не одиноки. Однако соседство измеряется вовсе не расстоянием, разделяющим планеты и звездные системы. Нет, чуждое кроется в любой точке мира, где соприкасаются параллельные миры – дверной проем или лужа, кривое дерево или нора.

Когда-то наличие параллельных миров было мифом, тщательно воспетым в бульварных книгах. А однажды они стали реальностью. Религия, принявшая на себя первый вес магических изменений, породила новую идею – когда чего-то жаждешь изо всех сил, оно воплощается и становится явью. Как Пигмалион, создавший Галатею, вымолил у богов её оживление, так человечество, создавшее в мечтах параллельные миры, оживило их силой своего желания.

Так образовался принцип воплощенного Чуда. То есть религия утверждает, что искренняя вера нынче придаёт своим желаниям материальную форму.

Мало кто в это верит. Я за свои девятнадцать лет ничего подобного не встречала. А вот другая формулировка, гласящая – желай, и твоё желание сбудется, звучит достаточно привлекательно, чтобы ей следовать.

Мне, к примеру, всегда хотелось замуж. Фи, скажут многие, дочери Ведущего охота такой пошлости – замуж? Да легко! Однако отец не спешил выдавать меня замуж, по крайне мере за выбранных мною мужчин. Он отклонил обе кандидатуры, хотя лично я считала их вполне подходящими для брака. И почему? Его формулировка убивала.

Один слишком смазлив, другой себе на уме.

И это причина?

Оказалось, да. В положении дочери Ведущего, конечно, много преимуществ, но и недостаток тоже имеется, причем такой увесистый… Я не могу уйти и жить сама по себе, так как в теперешнем мире моё положение обязывает всегда и во всём поддерживать отца ради всеобщего блага. Следовательно, я не могу выйти замуж без отцовского благословения. Вот и получается замкнутый круг – он не желает, чтобы я выходила замуж за тех, кого избрала, а я не желаю принимать предложения подосланных им женихов.

Причины? Проще простого.

Один стар.

Второй подкаблучник, который будет делать только то, что велит отец.

Третий даже на знакомство явился в компании двух развеселых девиц, нимало этим не смущаясь. Четвертый…

Ну, видимо, расклад уже понятен?

Не знаю, чем бы закончилось наше с отцом противостояние, учитывая, что по характеру мы схожи и не любим отступать. Добиться цели для каждого из нас чуть ли не важнее, чем обойтись при этом бескровными методами.

Не знаю, чем бы всё закончилось. Но случилось непредвиденное – однажды ночью горы, отделявшие нас от Некрогера, вдруг затряслись и разошлись, оставляя в своей толще широкий проход, как будто специально созданный для того, чтобы между нашими краями больше не было преград. Раньше соседство с тёмным народом нас не напрягало, потому что перебраться через горы могли только самые упорные и отчаянные смельчаки, так что граница теоретически имелась, но практически была не пересекаемой.

А вот теперь хочешь, нет, нашим землям придётся вступать в дипломатические отношения. Пока папа обдумывал, что да как, некрогеры уже активизировались и прислали дары, так быстро, как будто их гонцы только и делали, что стояли у гор и ждали, когда те закончат трястись и плеваться камнями, чтобы без промедления отправиться к нам на поклон.

А вслед за гонцами в замок заявилась делегация представителей тёмного народа.

Помню, как я, завороженная непривычным зрелищем, пристально смотрела в окно, где некрогеры въезжали во двор нашего замка, передвигаясь ровно и неспешно: всадники, покрытые одинаковыми матовыми плащами из такой же ткани, что накрывает повозки и шатры, заменяющие некрогерам кареты, и сами шатры, похожие на круглые пирамидки. Как, ровно ступая, прямые и невозмутимые, некрогеры вплывают вверх по парадной лестнице из белого камня и исчезают в недрах парадного входа.

Глунка явилась сразу же после переговоров делегации и отца. Деловито осмотрела меня и привычно упёрла руки в бока.

– Вам велено спуститься к ужину.

– К праздничному? – удивилась я. У нас не принято приглашать на званый ужин с незнакомцами незамужних женщин, только своих жён. Исключения изредка делают для сестер, но мой брат Димитро вряд ли…

– Димитро подпишет приглашение, как только вернётся из поездки.

Вот так новость! Подпишет задним числом? Просто невероятное отступление от правил!

Ладно, пусть будет ужин, я сама с радостью потешу свою любопытную натуру, скучающую в стенах замка. Не каждый день, знаете ли, у нас случается что-нибудь новенькое.

Вспоминая тот день спустя месяц, я часто думала – почему же в тот момент я ничего не заподозрила?

Но как я могла? Зная своего отца, зная, как сильно он меня любит? Мать, конечно, легко представить в роли тирана, но папу…

Глунка старалась меня приодеть, и я ей охотно поддавалась, хотя обычно пышные платья с кружевами, так уважаемые при дворе, я не очень любила. Но в этот раз послушно согласилась на голубое, с высокой талией, в котором выглядела на редкость мило. Ну, по утверждениям мужчин моей семьи. И хотя в нарядах наше мнение нечасто совпадают, в этот раз я доверилась их вкусам, потому что не могла предстать абы как перед некрогерами. О них было известно не очень много, но все услышанное было настолько необычным, что напоминало страшилки, в которых сам не понимаешь, чего боишься. Как будто что-то довольно безобидное специально раздули и довели до маразма.

Первые впечатления ни один из слухов не подтвердили.

Совсем они не были чужды правилам поведения в обществе. Когда я вошла в зал, некрогеры дружно поднялись и поклонились, даже их женщины привстали, мягко кивая.

Они очень мало пили, разговаривали негромко, но уверенно, чем отличались от наших людей, любителей хорошо заправиться вином и, к примеру, громко спеть. Что объединяет лучше совместной песни? Только и песни, и танцы! Барабук – наш хмельной танец, который должен станцевать каждый, кто счастлив сидеть с тобой за одним столом. Однако от этих гостей никто исполнения барабука не ждал – наверняка, это выглядело бы противоестественно.

Некрогеры, действительно, присоединяться к увеселениям не спешили. И даже спугнули первых, ещё редких любительниц барабука, которые сунулись было в центр зала, но отпрянули, встретившись с внимательными глазами главного из них. Бр-р… даже меня передёрнуло от такого пристального отстранённого изучения, тут не только плясать и веселиться, тут и кусок в горло не полезет.

Я отпивала из бокала редко, потому что не хотела пропустить ничего важного. Не часто выпадает возможность разглядеть с близкого расстояния тёмный народ, не имеющий желания общаться с остальными расами. Во времена, когда длился великий прорыв, смешавший несколько миров и рас, одни только некрогеры не выражали ни малейшего интереса к новоприобретенным соседям. Всё остальные что-то получили: знания, способности, магию, но некрогеры не получили ничего нового, точнее, ничего ценного, а без остального легко обходились. Всем было интересно обменяться опытом и понять, что нового и полезного принесут соседи, а некрогеры упрямо сидели за своими горами и не высовывались.

В общем, поговаривали, что легче развеселить корову, чем представителя тёмного народа. Не то чтобы я пыталась проверить поговорку на деле, и у меня не вышло, но, совершенно очевидно, общительностью наши гости не отличались и, судя по всему, откровенно скучали. А уж о себе распространяться и подавно не желали.

Но я думаю, бесполезно скрытничать, когда все вокруг до дрожи жаждут выведать о тебе как можно больше подробностей. Ведь достаточно, к примеру, утром пробежаться по замку да узнать, что болтают о некрогерах слуги, замечающие любую мелочь, которую гости самым тщательным образом стараются скрыть.

Раньше по замку уже прокатилась весть, что неживых рабов с некрогерами нет, зато есть два голема – грузчика, которые сейчас стоят в конюшне. Нужно, кстати, сбегать и посмотреть. Конечно, живой труп куда интересней, но и големы, собранные из песка и мелких камней или вылепленные из глины, которые при этом могут шевелиться и выполнять простейшие работы, для нас диковина.

Тёмный народ обладал уникальной магией, которой не спешил делиться. Люди, к которым отношусь и я сама, с помощью магов других рас смогли освоить только простейшие, основанные на сильном желании приёмы. Создать ветерок там, или ароматизировать воздух. Самое полезное из всего подобного – умение облегчать боль. Магов, которые были способны на нечто большее, рождалось один на пятьдесят тысяч. Но даже небольшие заклинания требовали такой степени сосредоточения и самоотдачи, что мало у кого получались. У меня вот далеко не всегда выходило, не хватало настойчивости.

И более того – для того, чтобы магия сработала, требовалось искреннее желание её творца, иначе никак. Вот так и получилось, что вроде наука после объединения миров стала бесполезной, ведь кому придёт в голову тратить кучу времени и средств, чтобы, к примеру, создать телескоп, когда обычный маг может взять кусок стекла и наполнить его магией, позволяющей видеть желаемое за сотни километров? Или изобретать лекарства от смертельных болезней, когда маг дунет – и ты здоров? Так что наука сама собой иссякла, но не окончательно, ведь случалось, что не попадается мага с искренним желанием помочь и тогда… ну разве что ловить первого попавшегося и шантажировать, но это не лучший метод.

Как-то так теперь мы и существуем. Мы – это люди, разделившиеся и расселившиеся на нескольких отдельных территориях, а вот некрогеры, которые представляют собой единый народ, поговаривают, даже не изволили принять в расчёт, что отныне живут в другом мире, не одни, а по соседству с иными расами.

Но выходит, не совсем они нейтральны, раз явились к нам с дипломатическим визитом, да ещё и с дарами. Что, интересно, за дары? Почему они не привели ни одного восставшего? Неужели постеснялись?

Меня передёрнуло. На самом деле это, вероятно, жутко – увидеть перед собой мертвеца, который самым противоестественным образом двигается. Шутить легко, а вот видеть собственными глазами…

Вот примерно о таких архиважных вещах я и размышляла, смакуя вино и стараясь не очень пристально глазеть на некрогеров.

Потом один из них медленно встал, и так же не спеша стал поднимать руки.

В то же мгновение всё изменилось.

Загрохотали невесть откуда взявшиеся барабаны, совершенно перекрыв не самый тихий праздничный оркестр. Обе некрогерки вскочили с мест и завертелись вокруг своей оси, так быстро, будто веретено покатилось по полу. Кто-то из делегации затянул на одной ноте какой-то дребезжащий, довольно неприятный звук.

Не знаю, кому как, но когда вся эта непонятным образом возникшая процессия вдруг двинулась в мою сторону, стало жутковато. Люди отца замерли, то ли от шока, то ли просто не могли пошевелиться.

Чего они хотят?

Каждый раз, когда лица некрогерок оказывались напротив, они бросали на меня быстрые взгляды, такие острые, что казалось, на коже остаются тонкие порезы.

Чего они хотят?!

Бокал выпал из руки, когда мой стул окружили некрогеры. Мужчина с узкой, удерживающей волосы, бечёвкой на лбу и прикрытыми глазами брезгливым жестом смахнул со стола мою тарелку и бокал. Грохота слышно не было. Тут же на столешницу легла плотная чёрная бумага.

Женщины завертелись ещё быстрее, вместе с ними перед глазами завертелся и замелькал светлый размашистый текст, покрывающий поверхность грамоты. Барабаны забили громче, и раньше, чем я смогла прийти в себя, меня подтолкнули под локоть, отчего рука подалась вперед. Мужчина вроде ненавязчиво, но очень крепко схватил меня за запястье и прижал мою ладонь к письменам – и стало очень больно...

– Да, – коротко сказал, вернее, каркнул чей-то невидимый голос. И накатило…

Я, кажется, кричала, может, дёргалась, пытаясь отодвинуться, но сознание быстро заволокло черным туманом, небытием, сопровождающимся только ритмичным боем барабанов. Странная пустота клубилась дымом, не была ни страшной, ни интересной, она просто существовала и ко мне испытывала ровно столько же эмоций, сколько и я к ней, то есть ноль.

Когда я очнулась в своей комнате, в своей кровати, в окно лились яркие солнечные лучи, и вокруг было тихо-тихо, я даже думала, всё произошедшее – сон, который мне привиделся. По крайней мере, думала, пока тишину не прервал жалобный всхлип.

Я резко села, сбрасывая одеяло, а Глунка отвернулась и суетливо принялась вытирать фартуком глаза.

– Что случилось? – спросила я.

Горло болит, такое впечатление, что слова я проквакала, а не сказала. Надо бы водички…

Вместо ответа моя служанка снова всхлипнула и бросилась прочь из комнаты.

Откинувшись назад на подушки, я вспомнила вечер и поморщилась. В общем-то, боль была не особо сильной, просто очень неожиданной, но сознание я всё-таки потеряла. Отчего?

И что это вообще было такое?

Давайте подумаем. По крайней мере, в одном некрогеры свою репутацию оправдали – когда настолько неожиданно взяли да провели какою-то свою церемонию, а что это была церемония, обсуждению не подлежит. Ритмичная музыка, трансовые напевы, ритуальные танцы и последовательность действий, всё слажено, отработано и выверено до автоматизма. Что это ещё могло быть?

И в чём смысл?

Нет, надо срочно выпить воды, горло сухое, как наждак.

Поднявшись с кровати, я выпила два стакана и решила пойти выяснить, что, собственно, произошло. Глунку теперь не скоро дождешься, если она расстроена, успокаиваться может несколько часов, не ждать же в постели? Но я её всё равно люблю и не променяю ни на какую другую служанку.

Теперь ещё надо одеться.

Я выбрала полосатую юбку с кожаным поясом, блузку с круглым вырезом и маленькую шляпку с тульей из грубой сетки. Пойду сейчас и узнаю, в чём тут дело! А Глунке подарю какую-нибудь мелочь, цепочку или бант, пусть порадуется и успокоится заодно быстрее.

Потом стала пристёгивать к поясу свою сумочку на ремне, которую не могла не взять с собой, потому что в ней куча нужных предметов, без которых приличной девушке не обойтись: увеличительное стекло, приближающее в сотню раз, мятные жвачки, не дающие уснуть, маленький ножик, ну мало ли где сгодится, и мелки, с помощью которых я шпионю.

Красный мелок, кстати, заканчивается, а он самый важный. Нужно взять в кладовке новый. Вообще, на крайний случай и оранжевый сгодится, но оранжевый слишком сильно сливается с рисунком пола, покрывающего большую часть замка, а чтобы подслушать или подсмотреть, нужно оставить знаки на поверхности хорошо видимыми. Я приловчилась уже, несколько лет создавая себе репутацию чудачки, которая любит рисовать мелками, причем где попало, но как дочери Ведущего ей это позволительно. А на самом деле завитушки и цветочки просто очень хорошо скрывают линии заклятья, которые необходимы для активизации моего умения – слышать и видеть на расстоянии.

Умение моё не скажу что очень необычное, скорее, вроде безобидной игрушки, которой я развлекаюсь. Конечно, его можно было бы использовать в политических интересах, но так вышло, что, как и в любой другой магии, узоры у меня получаются только тогда, когда этого хочется мне. По приказу папы ни разу не вышло, он очень расстраивался, хотя чуть позже даже порадовался. «Я рад, что тебе не придется выслушивать подробности всех закулисных интриг», – сказал он в конце концов. И прекратил попытки уговорить меня шпионить. Но на всякий случай попросил держать моё умение в секрете, на что я с радостью согласилась. Ещё бы, да мне самой не хотелось болтать! Ведь если секрет всем известен, в чём тогда интерес?!

В общем, пристегиваю я сумочку к поясу, когда в дверь стучат и появляется папа.

Нет – Ведущий. Руки сами собой опустились и вытянулись по швам.

Когда отец в этой роли и я смотрю в его лицо, так сильно напоминающее моё собственное – то не узнаю. Те же голубые глаза, но они у него словно полны чего-то токсичного – полезешь, куда не просит, пересечешь черту и тут же обожжёшься. И его круглое лицо, копия моего, только я, скорее, хохотушка, как, впрочем, и он вне работы, а вот в такие неприятные моменты не похоже, что лицо подобного типа вообще может выглядеть дружелюбно. Но я вижу себя в зеркале и знаю, как освещает его искренняя улыбка.

Иногда таким я его боюсь.

Как только он заговорил, я уже всё поняла, не знаю, откуда. Просто отец слово за словом повторял то, что несколькими секундами раньше возникало в голове, и я уже заранее впадала в шок, потому и выражение моего лица ничуть не изменилось.

– Заключен союз, подтвержденный брачным запросом и согласием с нашей стороны... Согласие запечатлела брачная грамота. Через два дня ты отправляешься в страну будущего мужа… В обмен с их стороны обещаны торговые послабления… военный союз… невесте также оставлена возможность выбора.

За последнее я ухватилась руками и ногами.

– Возможность выбора чего? – с трудом спросила непослушными губами.

– Формальная возможность выбора.

– Формальная?

– Возможность отказаться от брака при наличии уважительных причин.

– Например?

– Лили, ты должна понимать, взрослая уже…

Кошелёк, который я не успела пристегнуть, всё-таки соскользнул с ремня и упал на пол.

Я тут же опустилась на корточки, собирая рассыпавшиеся из него мелочи. Пальцы дрожали, мелок выскальзывал из них, как слизняк. Итак, что у нас произошло? Папа, отказавший нескольким претендентам на мою руку,  и не самым худшим, вдруг взял да и отдал меня в невесты некрогерам. Тёмный народ не любит смешиваться с другими расами, он довольно многочисленный и предпочитает внутренние браки. Впрочем, как и наш, народ Долины прандо. Прандо – это такой фрукт, который у нас растёт в изобилии и который разве что не солят. Вино, мармелад, сухофрукты и варенье…

Что-то я отвлеклась.

– Кто мой жених?

– Ну как кто? Принц, естественно.

– Имя?

– Рондо. Младший сын королевской четы.

– Младший?

Папа нахмурился.

– Да, старший то ли есть, то ли был, подробности, дословно, к «делу не относятся», в общем, за него по каким-то причинам замуж нельзя.

– Да неважно это всё! С какой стати я должна идти за принца замуж?

Папа сунул руку в карман и выудил медальон, болтающийся на тонкой серебряной цепочке. Так, так, и что это?

Стоило поймать его и толком рассмотреть, как недоумение увеличилось в космической прогрессии. На портрете был изображен молодой человек. Очень симпатичный, правда, и взгляд у него был уверенным и спокойным. Глаза и волосы тёмные, ну так других глаз и волос у некрогеров не водилось. А кожа у принца светлее, чем у тех же членов делегации.

– Видимо, мой предполагаемый жених? – фыркнула я.

– Он самый.

Почему голос Ведущего такой довольный?

– И что мне должен сказать этот портрет?

– Посмотри на его лоб!

Я присмотрелась. Какое-то не особо заметное пятно красноватого цвета.

– И что это?

– Шрам!

– И что?

– Ты разве не помнишь? Я видел вещий сон. Ты можешь стать счастливой только с человеком, украшенным шрамами.

Ах, вот оно что! Мой папа искренне считает себя провидцем, хотя на моей памяти это ни разу не нашло своего фактического подтверждения. Но он так верит… и жутко выходит из себя, когда ему перечат или намекают на сомнения. Если я сейчас скажу, что не верю в подобную чушь…

Боже, эту его уверенность не перебить! Именно в него я так непробиваемо упряма.

–  Папа, ты не можешь отдать меня – и кому? – некрогерам – только потому, что у этого человека на портрете шрам! Не можешь…

Он упрямо нахмурился.

Кажется, сердце прихватывает. Почему так в груди щемит-то?

– Вопрос не только в моем предчувствии. В любом случае иначе нельзя. Некрогеры желают обеспечить себе надежный тыл в лице наших земель, потому что сейчас у них самих множество внутренних проблем. Какое-то восстание. Земли, заселенные невежественными земледельцами пытаются сменить власть. Многие зоны поражены мёртвым лесом, который норовит выбраться за отведенные ему пределы. Им нужен покой со спины, со стороны нашей долины, ведь горы больше не защищают Некрогер. Иначе они грозились построить аванпост на переходе и уничтожать всех, кто будет приближаться к горам. Ну… и разные другие угрозы, о которых тебе знать необязательно. О торговле и речи нет. Нам тоже не нужны соседи, которые в любой момент могут развязать войну.

– Так меня просватали ради моего блага или чтобы не ссориться с некрогерами? – спросила я.

Он медленно сунул медальон обратно в карман и сухо кивнул.

– Потому что так надо. Я чувствую, Лили. Не спорь. Я решил.

И он ушел, а я даже про кошелек забыла, и заодно про остатки красного мела, случайно растоптанного его сапогом. Когда отец заговорил этим своим начальственным тоном, я решила, значит всё, спорить, действительно, бесполезно. Споры в таких случаях не помогали. Но прежде это касалось новой дикой лошади или самостоятельного путешествия через море, или на крайний случай замужества. Прежде никогда… не случалось ничего настолько серьёзного.

В этот раз Ведущий был крайне серьёзен.

Но как? Меня передёрнуло. Что за странная идея – человек со шрамом? Неприятно. Не то чтобы я очень щепетильна, но мне кажется странным, когда отец так радуется сообщению, что у жениха  дочери на лице шрам. В принципе, он на лбу и практически незаметен, но всё равно, это как-то… чересчур, что ли…

Да ещё какое витиеватое определение дал: «украшенный» шрамом. Тоже мне украшение. Нет, я слышала, конечно, что мужчину шрамы украшают. Но это чистая теория, по крайней мере, в моём окружении. При дворе Ведущего предпочитают безупречных красавцев. А шрам можно завуалировать магией или просто вылечить. Короче, у нас таким приобретением никто не хвастается.

Странно как-то.

Через день бессмысленных и жалких уговоров с моей стороны, от которых я так и не смогла удержаться, неумолимый отец проводил меня вместе с некрогерами в дорогу, на другом конце которой мне предстояло стать женой некоего Рондо.