Текст книги "Рисунок шрамами (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21

Когда мы подошли к большому зданию в центре поселения, сразу стало понятно, что внутри него происходит какое-то неестественное для некрогеров веселье. Играла музыка, честное слово! И не какая-то отрешенно холодная, а настоящая, бодрая, живая музыка!

Девчонка почти припустила бегом, как её услышала. Мои ноги, честно говоря, тоже мгновенно присоединились, так что последние несколько метров мы практически пролетели.

Мы с ней вошли… и мне захотелось остаться тут навечно.

Огни… магические огни, без счета развешанные под потолком, на узких балках и крюках. И еще музыканты, самые настоящие, причем не некрогеры, а эльфийская помесь. К нам такие часто заезжали, ну и барабук танцевали в те памятные вечера!

Народу, кстати, тоже было много. Как жаль, что Яниса тут нет, я бы показала ему, что бывает, когда нормальные люди собираются, чтобы отдохнуть и повеселиться – настолько происходящее вокруг напоминает наши праздники.

Наверное, ему бы понравилось. Да точно понравилось бы! Судьба распорядилась так, что его работа, в чём-то призвание, связана с мертвыми, тихими и тёмными… но наверняка его тянет к живым. К свету. К жизни.

– Наина пришла! – к нам сквозь толпу тут же пробилось двое молодых людей. Первый обнял приведшую меня девчонку, смотря через её плечо в мою сторону. – И привела с собой… кого? Эта королева?

– Я не королева, – машинально поправила я.

– Ты с завтрашнего дня не королева, а сегодня королева, – не поворачиваясь, бросила Наина. – Так знахарка сказала.

Она что, подслушивала? Возмутиться я не успела.

– А королева потанцует со мной? – поинтересовался второй. Он улыбался, улыбка как-то закручивалась в уголках губ, придавая ему крайне шаловливое выражение. Такие могут превратить твой вечер в фейерверк смеха, если будут в ударе.

Как давно я не смеялась вот так, ни над чем!

Как давно я не танцевала!

– Прошу, – сао с улыбкой подал мне руку и, конечно же, я её приняла. – Я Тамсин, кстати, если тебе интересно знать моё имя.

И вечер закружился шальным вихрем. Как раньше.

Спасибо, небо, за такой чудный подарок! Я как будто вернулась в прошлое… вернулась в безоблачные дни моей прежней жизни в отцовской замке.

Тамсин и правда скрасил этот вечер, вернее, превратил его в бесконечный восторг. Шутил он с самым серьезным выражением лица – только улыбка выдавала, что это всё выдумка. А еще он много болтал, вернее, без конца рассказывал истории, нелепые и забавные. И ни разу не коснулся военных тем, хотя краем уха я уловила, что утром он должен отправляться в составе группы, охраняющей границу, сменить текущий пост. То есть, передо мной не пустой хлыщ, веселящийся ночи напролет, а серьёзный некрогер-сао, который занимается делом, который рискует собой, пытаясь отстоять свою точку зрения на право собственного существования в любом угодном ему виде.

Будь дело дома и раньше, я бы к нему присмотрелась... по-настоящему.

Однако сегодня вечер, когда нужно, закрыв глаза, веселиться, не оглядываясь, не останавливаясь и не думая ни о чём серьёзном.

Я выпила, вероятно, не менее десятка плошек вина, густого и непрозрачного, как некрогерский чай, но с легким фруктовым ароматом и сладким вкусом.

Голова кружилась… Какой счастливой я себя чувствовала!

Наина, которая водила меня к знахарке, оказалась отличной девчонкой, к тому же моей ровесницей! – а когда мы ходили к знахарке, я смотрела на неё чуть ли не свысока, как на младшую и неразумную. А оказывается, она тоже следила за мной и думала, что за королева такая, только-только из подросткового возраста выбралась – и туда же, командовать!

Я смеялась, голова кружилась, полная хмельной музыки и магических огней.

В конце концов, время перевалило за полночь, и окружающие то и дело заговаривали о том, что пора расходиться, так как всем с утра на работу или на службу. Я, хотя и могла спать сколько угодно, с ними почти согласилась – ноги отваливались.

В общем, все ждали, когда же певцы объявят об окончании танцев.

– Лили, я оставлю тебя на секунду.

Тамсин улыбнулся и ушёл к музыкантам. Кстати… мы давно уже остались вдвоем. Наина со своим молодым человеком уединились и сидели на лавке у стены, склонив друг к другу головы, и болтали о чём-то своём, наверняка не предназначенном для общих ушей.

– Внимание!

Усиленный магией голос певца-полуэльфа легко перекрыл шум в зале.

– В честь присутствия на нашем празднике человеческой девушки мы объявляем последний танец вечера – барабук! Танец обязательный для всех и каждого! Не ленитесь! Этот молодой человек заверил, что без качественно исполненного барабука не уйдёт, а значит, и нас не отпустит. Поддаёмся грубой силе – и давайте покажем, что мы тоже умеем станцевать барабук так, чтобы не было стыдно перед знатоками! Вперёд!

И тут же заиграла быстрая, бодрая мелодия.

На самом деле барабук несложно танцевать – это почти тот же хоровод, когда под руки держатся хоть два человека, хоть сто. Тут главное как можно быстрее и заковыристее перебирать ногами, стараясь не наступить на ногу соседа и зигзагами перемещаться вокруг чего-либо – костра или стола, или колон, неважно.

Я уже и забыла, какое это сумасшествие – танцевать барабук, да ещё в таком тесном, забитом людьми помещении, но Тамсин уже вернулся и взял меня под руку, вокруг образовалась кривая линия – и танец начался.

Под конец я от хохота уже охрипла, а ноги мои отдавили столько раз, что они онемели. Да и я сама чаще наступала на чей-либо сапог, чем на пол. В общем, танец удался.

– Всё! – заявил полуэльф, когда последние звуки мелодии замолкли и толпа, шумно вздыхая, наконец перестала передвигаться и замерла. – Вечер удался! Спокойной всем ночи.

Народ, переговариваясь, хлынул к выходу, Тамсин, так и держа меня под руку, направился туда же.

– Пойдем, провожу тебя.

– Ой, а я не знаю, куда идти.

Я принялась оглядываться, но Наина как в воду канула и непонятно, у кого теперь просить помощи.

К счастью, проблема даже не родилась.

– Наверняка в гостевые дома, они все рядом стоят, в одном месте, так что пошли, я знаю дорогу.

Ну, раз знает… Оказываясь на улице, сао расходились в разные стороны, унося с собой смех и остатки танцевальной бодрости. Скоро усталость победит и все заснут, как убитые.

– Понравилось? – спросил Тамсин, уверенно выбирая дорогу.

– Это было восхитительно!

На самом деле, я уже и забыла, как прекрасен может быть отдых, вот такой, шумный и задорный – яркая передышка в череде будней.

– У нас не так уж часто бывают танцы, – сказал Тамсин с сожалением. – Просто завтра меняется патруль… на несколько недель, так что это вроде проводов. Я тоже завтра ухожу.

– Да. Я слышала. Удачи тебе. Надеюсь, с тобой всё будет в порядке.

– Ты, правда, надеешься или говоришь из вежливости?

Я даже перестала смотреть под ноги на дорогу, так удивилась вопросу. Вернее, необычным ноткам, прозвучавшим в его голосе вместо привычной насмешки.

– Конечно, правда.

На самом деле каждое моё слово чистая истина – совсем не хочется, чтобы такой приятный молодой человек пострадал в глупой войне между двумя частями целого народа, который вместо того, чтобы объединиться и впустить в свои земли остальной мир только и делает, что собачится друг с другом. Убивает друг друга. И так десятилетиями…

А вон, кстати, домик, куда меня определили. Кажется.

– Вот ты и дома, – подтвердил мою догадку Тамсин, проводя рукой перед собой.

– Точно, теперь я узнаю. Спасибо, что провёл.

– Не за что.

Однако мою руку он не отпустил. Я дёрнула ещё раз, сильнее – и только тогда получила обратно свою ладонь.

– Мне жаль, что я не встретил тебя раньше.

Теперь Тамсин совсем не улыбался. Сквозь стремительно тающие остатки веселья можно было разглядеть его настоящего – волевого, смелого. Это не пустой фат, растрачивающий свободное время на вечеринки и на волочение за всеми подряд встречными милашками, совсем нет. Это воин, позволивший себе расслабиться перед уходом на войну.

От таких мужчин голова идёт кругом у любой девушки, которая не полная дура.

И у меня идёт.

Вернее, начинает идти. Только вот…

– Что ты говоришь, Тамсин. Я же… Я не одна.

– Да знаю я, – он легко улыбнулся. – Жалко потому, что завтра я надолго уйду, а ты меня забудешь. Успеешь забыть, сейчас, когда ещё можно всё изменить. Но я не успею. Иначе я бы отбил тебя у твоего некроманта.

– Что ты имеешь против Яниса?

– Да не заводись ты, – миролюбиво сказал он. – Я ничего против него не имею. Некромантом несладко быть, даже среди сао, которым все рабские замашки как кость в горле. С какой-то стороны, мне его даже жаль… Но жалость и любовь – несовместимы. Не станешь же ты, я не про тебя конкретно, а про любого человека, так вот, не станешь же ты жить с кем-то только потому, что жалеешь. Это глупо. Я видел однажды… у нас соседка была, всегда к матери прибегала жаловаться на своего мужа, у которого со здоровьем были проблемы. Да, она святая, говорили вокруг, не бросила его, кормит, поит и ухаживает. А она его ненавидела, понимаешь? И самое страшное – могла бы не бросать и ухаживать, но только не как жена, а как друг.

Я фыркнула.

– Конечно… а ты бы хотел, чтобы твоя жена, чуть что случится, сбежала бы и приходила только раз в неделю помочь по мелочам?

Он вдруг так внимательно на меня посмотрел, что стало неловко.

– Я никогда не стал бы держать возле себя женщину, которая со мной из жалости. Или она со мной счастлива… или я её отпущу.

И он не врал. Почему-то я точно знаю, что он не врёт.

Вокруг, кстати, тихо, воздух полон той самой спящей тишиной, которая наступает далеко за полночь, и в наших землях, и в некрогерских. Меня такое время суток нервирует, хочется быстрее оказаться в комнате, запертой на крепкий замок, в тепле и безопасности.

– Я устала, Тамсин. И тебе, наверное, нужно выспаться. Так что спокойной ночи, спасибо, что проводил.

– Не за что, – отозвался он. – И всё же мне жаль, что мы встретились так поздно…

Он наклонился.

Что это? Он меня что, целует?!

Ах, он!

Но раньше, чем я успела сообразить, что вообще происходит, Тамсин уже уходил, растворялся в ночи и визжать на все окрестности, обвиняя его и ругаясь почём зря уже было поздно. Да и на поцелуй это прикосновение не тянуло – просто две секунды он прикасался своими губами к моим. По сравнению с…

Янис.

Я сглотнула, прижимая пальцы к губам, которые вдруг разгорелись огнём. Последние несколько часов о Янисе я не вспоминала – окунулась в веселье, как будто нырнула в море, к которому вышла после долгого путешествия по пустыне – и забыла выплыть на поверхность.

По сути… я провела вечер с другим мужчиной и не подумала, как это смотрится со стороны. А ведь я… мало того, что замужем за одним, я ведь путешествую с другим… и все в курсе, какого рода между нами отношения.

Стало дурно. Опять эта нервная тошнота!

Задвижку на двери я закрыла. Ночь всё-таки.

Разделась, пальцы плохо слушались, ноги дрожали от усталости и стыда. Забралась в кровать, под тонкое одеяло, подумала и натянула его на голову.

Что сказала Польца? Хочу ли этого на самом деле? Действительно ли я хочу замуж за некроманта? Связать с ним свою жизнь до конца дней наших?

И, правда, что у меня с этим мужчиной, настолько непохожим на тех идеальных мужей, которых я представляла в своих фантазиях? Проще говоря – на нормальных мужчин? Ну так, если исключить секс? Что я о нём знаю? Отчего решила, что именно Янис моя судьба? Потому что его спина покрыта шрамами? Да тут у каждого первого шрамы, куда не плюнь, всё равно не промахнешься! Папа запрограммировал меня на то, что у моего суженого есть шрамы, это практически последние услышанные от него слова, и они отпечатались в памяти как клеймо. По сути, там, в подземелье воспоминание могло наложиться на ожидание близкой мучительной смерти, и я сделала вывод вполне себе сомнительный, но необходимый для сохранения рассудка. Вернее, не могло, а сто процентов наложилось.

Правда ли он моя судьба? Или я просто слепо вцепилась в него, закрыла глаза на некромантию, которую прежде люто ненавидела, и теперь старательно убеждаю саму себя, что безумно его люблю? А на самом деле люблю само состояние любви, гореть и плавиться? Или ещё хуже – успокаиваю таким образом свою совесть, ведь невыносимо жить с мыслью, что ты просто воспользовалась шансом спасти свою жизнь и обрести свободу, приняв помощь некроманта и отплатив её единственным доступным способом – своим собственным телом?

Что из этого правда?

Страшные мысли… но Польца права – я должна чётко знать, чего хочу. Чего прошу.

Где ты сейчас, Янис? Я ведь знаю – достаточно тебе прийти, обнять меня… немного любви, или того, что мы с тобой называем этим словом – и решение принято само собой.

Но без тебя… Как объяснить, что за вечер, который проведен в обществе другого молодого человека я не вспоминала о тебе и не жалела, что ты далеко? Почему комплименты и признания другого молодого человека так польстили мне, были так приятны? Еще бы… он бы отбил меня у кого угодно, потому что я ему понравилась. И в нем не было подлости, низости, он действовал бы прямо и решительно и победил бы в честной схватке за мое сердце.

Так бы было?

Я зажмурилась.

Эта была долгая ночь. Очень долгая.

Утром я проснулась из-за тошноты. Еле добежала до туалета. Да, практика винопития напрочь отсутствует. Нельзя же вот так, делать перерыв на несколько месяцев, а потом пускаться во все тяжкие, пить целыми плошками и верить, что всё обойдётся. Ведь знала же, что стоит остановиться… почему не остановилась?

Янис…

Голова раскалывается. В домике пусто, никого, как будто всем плевать, что со мной. Не знаю, где столько времени пропадает Янис, надеюсь только, с ним всё в порядке.

Нет, я точно знаю, что всё в порядке, иначе… интуиция или какое другое чувство, но я бы сразу поняла, случись нечто плохое.

О, небо, как же плохо-то! А ведь я не пьянчужка. Может оттого и плохо, потому что в своё время мало тренировалась? Что для профессионала-пьянчужки выпитые мною полбутылки вина? Тьфу, раз плюнуть, даже не стоит упоминать. А для меня как будто яду глотнула, и теперь без конца мутит.

Надо бы позавтракать, может, тогда полегчает. Вроде я так делала в замке, жидкий суп или овощное рагу очень хорошо успокаивает желудок.

Вот только еды в домике нет, как и кухни или чего-то хотя бы отдалено напоминающего буфет. Домик действительно гостевой.

Ладно, умоемся пока, оденемся, тогда и решим, что дальше.

Минут через пять я вышла из ванной более свежей и сильной. Вот что делает ледяное умывание! Раз – и прочь хмельная слабость.

Однако есть охота, причём чем дальше, тем больше.

А кто там… За окном мелькает чья-то фигура.

А… И стоило так быстро бежать? Впрочем, Тамсин сегодня уходит, вернее, уходит прямо сейчас, так что не будем припоминать вчерашнее. Я улыбнулась ему и приветливо кивнула. Пусть с тобой всё будет хорошо, ты останешься жив и здоров и ещё не раз станцуешь барабук.

Он кивнул в ответ и ушёл.

В деревне сао наступал рассвет. Холодный осенний рассвет.

Ничего подходящего, то есть тёплого в моих вещах не нашлось, а на улице уже прихватил морозец, судя по сероватому налёту, то и дело сверкающему на солнце. Тёплых вещей мы не покупали, надеялись успеть обжиться потом, как осядем на постоянном месте. Есть только одна плотная, некрасивая пелерина, и то Янис на покупке настоял – мне она не понравилась, но Янис решил, что лучше такая накидка, чем вообще никакой.

Пойти, что ли, свежим воздухом подышать. Не знаю почему, но такое ощущение, будто меня здесь душит нечто невидимое, которое прячется везде – и под кроватью, и под потолком.

А пелерина ничего так, довольно тёплая, хотя тяжёлая и неудобная.

И что на улице? Потрясающе хорошо! Очень тихо, свежо, щебечут редкие птицы. Из-за высоких сопок, опушенных лесом, выглядывает рассветное солнце. Воздух потрясающий, свежий, прямо сладкий, как леденец, который почему-то хранили в холодильнике.

Что ещё нужно для счастья?

Я вздохнула полной грудью, опираясь на столбик, поддерживающий крышу веранды. Как хорошо.

– Ну вот…

Наина вышла откуда-то сбоку, из-за дома, так что я её не сразу заметила, а только когда увидала оранжевое пятно платка.

– Ну вот, – повторила она, подойдя ближе. – Доброе утро. Польца сказала с самого раннего утра тебя привести, а я ещё спорила, зачем так рано, и мне вставать, и тебя будить. А ты уже не спишь.

– Да. Доброе утро.

Я подумала и решила не упоминать, что жутко проголодалась. Нет, я хочу быстрее к знахарке, и пусть она разобьет брак и уберёт установленную жрицами связь, хотя до сих пор представить не могу, как это сделает какая-то дряхлая знахарка, причём без посторонней помощи. У неё есть что, право менять законы, по которым нас поженили? Её слово что, главнее закона? Как такое может быть?

Но и фальши в ней не чувствовалось, если и был обман, то я его не ощутила, не поняла, в чём он заключается. Какой смысл ей обманывать?

В общем, нужно пойти и выяснить. Ночь выдалась слишком долгой, но я всё решила. Не знаю, к лучшему это или нет, пожалею я потом или снова буду счастлива… неважно.

– Ну, пошли тогда.

Утром, на свету, вчерашняя узкая и тесная дорожка среди высоких камней выглядела куда более приветливой – этакий загадочный притягательный лабиринт, который в детстве ты бы излазил вдоль и поперёк, а я, знаете ли, от детства недалеко ушла. Как можно было его испугаться?

Хотя… в темноте и от усталости можно испугаться чего угодно.

И шли мы, в общем-то, недолго, по крайней мере, путь показался куда короче, чем ночью.

В этот раз я сразу направилась к домику, постучала и молча стала ждать ответа.

– Входи, королева.

Да уж… звучит как насмешка. Но ведь когда-то мне хотелось ею быть, верно? Заботиться о народе – в моих представлениях народ походил на стадо белоснежных овечек, которых я пасу, а они тихо радуются зелёной травке и свежей воде из ручья. И всех неприятностей – отогнать злого волка. А на деле народ – это колючая Мила, это маленькая девочка-сао, ребёнок, который видел то, чего не нужно видеть детям, это рискующий жизнью Тамсин, многомудрая Польца и прочее, прочее… В общем, больше похоже на зверинец, где на самом деле никто не желает сидеть в аккуратном загоне из жердей, а желает ходить, где вздумается, и при этом у каждого зубы величиной с палец – и твоя роль, оказывается, совсем не в том, чтобы всех накормить, а в том, чтобы не дать им друг друга сожрать. Вот так вот…

Хочу ли я быть королевой зоопарка? Однозначно, нет.

– Доброе утро, Польца.

– Присаживайся, милая.

Старушка как будто и спать не ложилась. Может, так оно и было – в таком возрасте, говорят, сон приходит редко и ненадолго. Не то что у меня – полночи терзаться, думать, не делаю ли я ошибки, не обманываюсь ли в своих чувствах к Янису, не упускаю ли нечто более важное… А вторую половину проспать бревном.

Хм.

Мы снова уселись за стол, как вчера. Поверхность была чисто выскоблена – рисунок дерева змеился и плыл волнами, притягивая взгляд.

– Ну что милая, как спала?

– Отлично, спасибо.

– Как повеселилась вчера?

– Тоже хорошо.

– И что, скучала по веселью-то?

Я замолчала. Скучала, да. По веселью, по танцам, по молодым людям с улыбкой от уха до уха. По дому.

Но сколько можно скучать по прошлому? Впереди – будущее.

– Польца. Я всё решила. Я не хочу быть королевой. Я хочу быть с Янисом, потому что я его люблю. Очень сильно. И пусть на свете существует множество других прекрасных молодых людей, я рада, что они есть и всем им поголовно желаю счастья… но ни одного из них мне не хочется видеть, кода я просыпаюсь. Только его. И ещё…

Ещё чего сказать было много – не зря же я думала полночи напролёт. Я не могу вечно сидеть в отцовском замке или всю оставшуюся жизнь вспоминать, как там было чудесно. Дело в том, что я подросла, так что, если продолжать в прежнем духе, однажды я открою глаза – и увижу в зеркале дряхлую даму преклонных лет, за спиной которой только пустые вечеринки и веселье, которое она давно уже переросла.

– Хватит! Хватит, милая, я всё поняла, – Польца с трудом встала и отошла к буфету.

Кстати, где буфет, там еда. А мой желудок явно не отказался бы от угощения. Но не уверена, что смогу попросить…

Нет, опять я отвлекаюсь! В такой момент – и отвлекаться на еду? Пусть, наконец, займётся делом и избавит меня от мужа! Но воспитание, однако, не позволит торопить человека, который еле ходит. О, что это? Она налила мне молока?

И снова булочки, пышущие жаром, круглые и пухлые, как воздушный крем. Знахарка что, сутки напролет их выпекает?

Но вкусно-то как! Не понимаю, откуда берётся такая вкуснотища – вроде взяли простой кусок теста, сунули в печку – а получился такой божественный вкус.

– Почему вы опять мне даёте молоко? – спросила я, прожевав первый кусок. – По утрам обычно пьют чай, я к нему больше привыкла.

И это слабо сказано. Молоко я с детства на завтрак не пила. Однако сейчас, со свежей выпечкой оно пришлось очень даже кстати.

– Тебе теперь нужно много молока пить, милая. Ты же беременна.

Что?!

Она что сказала? Я некрасиво закашлялась, крошки полетели изо рта на стол. Стакан пришлось поставить, чтобы не выскользнул из ослабевших пальцев. Мне послышалось?

– Что?! – просипела я.

– Ну что… Ребёнок у тебя будет. У вас.

– Но… – булку уже вроде неохота, после таких-то новостей, но с другой стороны, она такая аппетитная. Вздохнув, я откусила очередной кусок. Польца улыбнулась.

– Я не могу быть беременной, – сообщила я, немилосердно терзая булку зубами. Молоко, кстати, хорошо помогало проталкивать куски в горло. – Я под заклятьем.

– Ага, да, знаю.

– Это заклятье Фрейны не позволит мне забеременеть ни от кого, кроме мужа.

– Какого мужа?

Булка снова стала поперек горла, я её быстро запила очередным глотком молока.

– Настоящего.

– Истинного?

– Да. Как-то так говорили. В смысле, маги говорили, когда заклятье накладывали. Но я думала…

– Что истинный – это тот, который законом присуждается? Нет, милая, все наоборот. Истинные пары сами по себе образуется, им как раз и не нужна эта вся суета с обрядами да законами. Он твой муж, с самого начала им был. Поэтому заклятье и не работает.

– Ничего себе…

– Так что и мне делать ничего не нужно. Вот если бы ты жила с Рондо, это было бы как раз изменой твоему настоящему мужу. Вот так, девочка, вот так-то.

Так, нужно ещё булочку взять, раз уже теперь… так дела обстоят.

– Почему вы мне вчера не сказали? Я же вчера вино пила! – ужаснулась я.

– И ничего… Немного вина не повредит, а вот твоё решение… ты сама должна была решить, чего хочешь.

– А Янис…

– Ничего не знает, конечно. И от меня никто ничего не узнает.

– Где он?

– Говорят, его ещё ночью отпустили, он ночевал в гостевом доме, один.

– Зачем один? Почему он не пришёл? – Насторожилась я.

– Ему сказали, так положено, нельзя мешать обряду прерывания брака. А на самом деле – ему тоже нужно было подумать, не тебе одной.

А вот теперь кусок в горло просто не полез. Я непроизвольно сжала пальцы, прекратив круглую булку в плоскую лепешку.

– Подумать о чём?

– Ты сама знаешь. И о вас. И о своей стране.

– То есть… а зачем вообще, чтобы мы думали? К чему это всё? Мы с ним взрослые, наверное, сами разберёмся. Может вы хотели как лучше, но, правда, я не понимаю, отчего посторонним людям вдруг нужно заставить меня думать с целью выбора правильного пути. Зач…

– Не тебя, милая, – мягко перебила Польца. –  Его. Так уж получается, что только сын короля обладает достаточным авторитетом, чтобы вокруг него сплотились некрогеры. Сао за новизну, но это всё медленно… а действовать надо быстрее. Так что извини, девочка, но думать должен он. А тебе… ну чтобы сразу знать, один он или с семьёй.

– Чтобы знать, на что давить?

Польца махнула рукой.

– Ну, что ты, милая. Просто он сам должен решить, теперь, когда открылись глаза, что ему делать со всем этим. С тобой. С народом. Со своим долгом. Со своей землёй. Можно закрывать глаза на происходящую войну, на собственные желания, можно воспользоваться нами, чтобы разрушить несуществующий брак любимой женщины, но нельзя отказаться от родины. Эта земля всегда будет его родиной, милая. Всегда.

Да, это так. Тот, кого растили ответственным за состояние родной земли, может сделать вид, будто отошёл в сторону, но не сможет закрывать глаза всегда. Однажды Янис поймёт, что нельзя дальше стоять в стороне и смотреть, как гибнет его народ. Рано или поздно это произойдёт.

 И где тогда моё место? Во всём этом?

– И что он решил?

Небо, какой же голос у меня тихий, будто я умею только шептать, ну или скулить на крайний случай.

– Откуда мне знать? Пойди да спроси сама.

Я залпом допила молоко и поспешила к двери. На пороге, правда, замялась.

– Можно мне ещё одну? – спросила Польцу.

– Ну, ещё бы, – улыбнулась та, поднимая блюдо с булочками и протягивая мне. – Но только одну!

На улице не было Наины, но я запомнила дорогу обратно – при солнечном свете на память не жалуюсь. Где разместили Яниса? Наверняка в соседнем доме, раз все гостевые дома стоят в куче. Думаю, найти его будет несложно… пугает другое.

Оказывается, думала не только я. Ему тоже дали время и возможность выбрать своё будущее. И что было с ним? Приходила какая-нибудь красавица и целовала его? Веселила его? Обещала счастье вдали от меня?

Так, остановимся и передохнём, столько возмущения во мне от этой мысли, что лучше успокоиться, иначе могу споткнуться и упасть. И волноваться мне теперь нельзя, а уж падать тем более.

Но как не волноваться? Могло ли так получиться, что его решение не в мою пользу? Не в пользу нас?!

Нужно быстрее его найти и убедиться, что всё в порядке.

В деревне уже проснулись жители, мне повстречались трое женщин-сао и ребёнок. Мальчишка лет десяти с независимым и упрямым лицом. У меня тоже будет ребёнок… но пока я не представляю, что это такое. На кого он будет похож? Или она?

Ладно, вот гостевые дома. В моём, естественно, искать Яниса бесполезно. А где? Вокруг ещё… три. Да, ещё три дома, каждый из которых выглядит совершенно пустым. Ладно, буду стучать в каждый по очереди, пока не найду.

Никого. У третьего я остановилась, встала, как вкопанная, прямо на крытом крыльце и задумалась. Честно, мне всё это не очень нравится.

Почему он не открывает? Не слышит?

Нет, всё проще. Да потому что его в домах нет!

Может, завтракать ушёл? Или меня искать?

Да, точно! Он пошёл меня искать, ведь мы так давно не виделись. Проснулся утром и пошёл ко мне… а в моём доме пусто, потому что я у знахарки, возможно, он пошел навстречу… в общем, мы разминулись. Конечно, можно пойти обратно, но в результате мы можем ходить кругами вечно и не пересечься. Надо поспрашивать, может, кто его видел?

– Наина! – как она вовремя.

– О! Вот ты где. Я как раз тебя ищу.

– Зачем?

– Сказать, чтобы ты собиралась. Скоро выезжаем.

– То есть? Ладно, подожди с этим. Скажи лучше, ты Яниса не видела?

Она вдруг дёрнулась, будто ноги перестали сгибаться.

– В смысле? Он же уехал на рассвете. Ещё до того, как я пришла. С Карло и группой охраны.

– Что?..

Я чего-то не понимаю? Во рту стало сухо.

– Как уехал?

– Ну… просто. Сел на лошадь и уехал. Я сама не видела, но… Он не сказал, что ли?

– Нет.

Наина сжала губы и отвела взгляд. Да, вот так вот, неудобно смотреть на девушку, которую только что бросили. Оставили одну, без объяснений, как отработавшую своё старую вещь.

– Не может быть. Подожди, сейчас проверим, – пробурчала она, пробираясь мимо и открывая дверь, которая оказалась не заперта. Получается, с домом я угадала, хотя чем это может утешить в данной ситуации, не представляю.

– Так вот же! – раздался крик из дома. – Вот письмо для тебя.

Письмо? Я просто счастлива, что хоть письмо заслужила! Где оно?

Этот сероватый лист, аккуратно сложенный, но даже не запечатанный в конверт? Хорошо хоть текстом внутрь сложил, не выставил на всеобщее обозрение. Имя моё сверху написано, размашистые, чёткие линии, одна к одному, стройные, как лесная поросль. Красивый почерк, рубленный, уверенный. Он точно знал, что хотел написать.

Ну что же…

Вступления никакого нет, ни приветствия, ни обращения. Если бы не имя на обороте, ещё поди пойми, кому предназначено послание.

Ладно, давай прочитаем.

«Ты, наверное, хочешь узнать, что я решил? Тогда не будем медлить. Ну, первым делом я понял, что хочу тебя даже в том случае, если ты станешь меня ненавидеть. Что я могу жить вот так, день за днём, каждый час, каждую минуту зная и чувствуя, что тебе отвратительно моё присутствие. Могу, лишь бы быть с тобой. Это очевидно. Решать пришлось совсем другой вопрос. Не стану описывать долгие, нудные и однообразные размышления, но разорвать этот замкнутый круг смогло только одно решение. Я уезжаю, Лили. Обо всём уже договорено, тебя доставят домой, прямо к порогу замка твоего отца, где ты, наконец, сможешь вздохнуть спокойно. Суть моего решения такова. Тебя выдернули из привычной среды обитания, привезли в чужую страну, вынудили жить в изоляции, и ты неизбежно потянулась к единственному существу, ещё более заброшенному и одинокому. Если бы не нападение сао (язык не поворачивается назвать этот случай несчастным), мы бы никогда с тобой не пересеклись, особенно так близко. Никогда не думал, что могу быть счастлив, находясь на волоске от смерти, однако так и было. Знай, что дни, проведенные с тобой в подземелье, были лучшими днями моей жизни. Представляешь теперь, какой никчемной она была? А после, когда нам удалось спастись и тебя заперли в комнате, ты выбралась на волю и бросилась к единственному некрогеру, которому небезразлична твоя судьба. Тебе больше было некуда идти, мы оба это понимаем. По сути, теперь я ещё понял, что воспользовался ситуацией, где ты волей-неволей стала моей. Я наслаждался происходящим, я благодарил свою недальновидную семью, которая своим жестоким отношением, своими глупыми выходками просто взяли и принесли мне тебя на блюде, подали, такую тёплую, жертвенную, на всё готовую. Как было не взять? И всё равно – я могу жить, зная, что ты меня ненавидишь, а это неизбежно случится, когда пройдёт достаточно времени, чтобы ты успокоилась и взглянула на произошедшее с другой стороны. Рано или поздно это произойдет. И знаешь – я могу с этим жить. Но я не могу, заботясь о единственном любимом существе, не убрать на пути к твоему счастью главную преграду, главное препятствие. Самого себя.

Я видел тебя ночью с этим мальчишкой. Мне хотелось его убить. Но я не имею права отбирать у тебя выбор. Кто я такой? Некромант, который живёт по ту сторону реальности и не способен сделать другого человека счастливым. Ты заслуживаешь, чтобы всё было правильно. Чтобы за тобой ухаживали, добивались твоей благосклонности и покоряли тебя, а не пользовались случаем взять то, в чём ты благодаря обстоятельствам не можешь отказать. Это нечестно, ты не заслужила такого отношения.