Текст книги "Рисунок шрамами (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Наверное, потому что уже очень поздно. На дворе ночь, а с первыми солнечными лучами Янис уедет, и тогда всё будет очень плохо. Или не с первыми, пусть солнце уже поднимется, но разница небольшая.

Янис завтра уезжает? Разве такое возможно? Почему… почему он даже не пытался со мной встретиться? Просто спросить, хорошо ли я себя чувствую? Как знать, Лили, возможно, для него всё произошедшее было вовсе не откровением, а просто способом расслабиться перед неминуемой гибелью, урвать от жизни последнее. Может, пока ты горела, отдавая ему всё, что имела, он просто пользовался тобой, твоим телом, твоей силой, а после возвращения в большой мир обо всём позабыл. Или даже если он на самом деле к тебе хоть чуть-чуть привязался… всё-таки ты жена его брата, а он, между прочим, однажды уступил брату трон, чего уж говорить о женщине!

Горечь потекла по пищеводу, ядовитая и жжёная. Но нет!

Я увижу его. Сегодня. И никто меня не остановит!

Кто это ходит, там, по коридору? Никак не слуги… не охрана, в общем, не люди. Судя по звукам… так может передвигаться только что-то неуклюжее и массивное, вроде… голема.

Ас-асс?!

Меня как ветром сдуло с кровати, словно ураганом снесло и прибило к двери. Я приложила многострадальное ухо к замочной скважине и прислушалась. Кажется, шаги удаляются.

– Ас-асс!!

Звучит так придавлено, что даже грустно. А как ещё должно звучать, учитывая, что нужно одновременно привлечь внимание голема и не вспугнуть служанок. Надеюсь, они уже спят, хотя вероятней, что присмотр за мною установлен круглосуточный, такой вывод в данной ситуации самый логичный. Сил моих больше нет! Да должна же быть в мире хоть какая-то справедливость! Я не хочу... ритуала, страха этого, всеобщего отвращения. Некрогеров этих, всех вместе взятых!

Я хочу выбраться на волю.

Скрип затих. Неужели я ошиблась? Или опоздала? В коридоре неяркий свет, но замочная скважина слишком маленькая, чтобы сквозь неё что-нибудь рассмотреть.

Нет… вот оно. Снова скрип, такой, как будто голем разворачивается. Помогите мне, небеса!

– Ас-асс?

Тишина. Хотя, конечно же, не мог он взять да научиться разговаривать! Голем не может ответить тебе, Лили, не может никак. Но он бредёт сюда, к двери. Вот… свет загородился так быстро, что не видно цвета – просто серость. Но он послушал меня, пришёл на зов, следовательно, это мой голем. Значит, он остался цел! И снова – чего это я, это же просто куча песка, даже если его завалило, потом можно откопать – и всё по прежнему, отряхнулся себе и дальше пошёл.

– Ас-асс, если это ты, стукни.

Секунда, две…

Бумс!

О, небо! Грохот слишком громкий, в ночной тишине он прозвучал ударом грома, огромной хлопушкой, взорванной под ногами.

А я даже простыню на себя не намотала, халат нараспашку – пояс потерян где-то в комнате, но думаю, нужно спешить.

– Выломай дверь. Быстро!

Я отскочила в сторону одновременно с тем, как голем шарахнул по двери второй раз. Верхняя её часть сочно крякнула и извилисто треснула до верхней петли. Замок выдержал.

– Ещё! Сильнее!

Бум!

Дверь замерла на мгновение – и вывалилась из косяка, тяжело рухнула в комнату со взрывным грохотом, подняв облако пыли.

В коридоре тут же раздались посторонние звуки, в проёме показался мой голем, правда, синих следов боевой раскраски на нём не сохранилось – просто белая обезличенная болванка.

– На колени!

Ас-асс мгновенно рухнул на колени, и я, прямо как была, в ночной рубашке выпрыгнула в тесный коридор и полезла к нему на шею.

Соседняя дверь приоткрылась, оттуда робко выглянула одна из моих служанок – выпученные глаза. В тот самый момент халат зацепился полой за деревянную щепку, торчащую из дверного косяка, и задержал меня, не давая забросить на голема вторую ногу. Дёрнув пару раз, я сделала только хуже – острый край щепки прорвал ткань и нанизал её на себя ещё больше.

Видимо, придётся раздеться. Надеюсь, в результате всего этого происшествия хотя бы ночную рубашку удастся уберечь, чтоб уж совсем голышом не остаться, но сейчас не до этого – нужно спешить.

Пока я лихорадочно стряхивала рукав халата, служанка, пару секунд лицезревшая картину «похищение големом» опомнилась, вскрикнула, выбежала из комнаты и бросилась прочь по коридору.

– Скорее! – во всё горло кричала служанка. – Она убегает! Охрана! Хабирша сбежала!

Хабирша – это точно про меня. Быстрее же! Один рукав спал и повис внизу, теперь второй.

– Ас-асс, вставай! – закричала я, как только с руки и спины окончательно соскользнула гладкая ткань. – К хозяину! Двигай. Быстро!

Он встал, в узком, тесном коридоре даже пол дрогнул под тяжестью, когда голем оказался на своих двоих – и пошёл вперёд. Я, прямо как во времена наших прогулок за территорией замка, сидела у него на шее, свесив ноги, держалась за голову и смотрела по сторонам.

Почти сразу же впереди из коридора на нас выскочили два охранника, в форме и с копьями.

– Вперёд! – крикнула я, чтобы Ас-асс не вздумал тормозить. Големы и стани, по крайней мере, те, что в замке, не способны убивать людей, поэтому как воинов их не используют, только в виде рабочей силы. Но я готова попробовать заставить его идти напролом, даже сквозь живую стену. Как знать, если сделать упор не на убийстве, а на движении вперёд, возможно, сработает?

Видимо, что-то такое отразилось на моём лице. Один из охранников отпрянул к стене, неловко прижимая к себе копьё, а второй ещё раздумывал, похоже, сам не замечая, что уступает дорогу.

– К хозяину, Ас-асс!

Голем уверенно протопал мимо застывших стражей. Конечно, меня они достать копьями могут, но голема им не остановить. А калечить жену будущего короля… для этого нужен особый приказ.

Тут впереди появилось очередное действующее лицо – главная жрица собственной персоной – растрепанная, горящая праведным возмущением, с руками, раскинутыми в стороны, и в одной ночной рубашке до пола. Ба, да сегодня день прогулок по замку в ночных уборах! И отчего такое быстрое появление? Неужели лично караулила, сидела поблизости и сторожила, ну там, как выразился Рондо, заодно тратила силы и время на меня, неблагодарную.

– Как ты смеешь! – крикнула она, останавливаясь на месте. Потом начала хватать воздух ртом, собираясь с силами. Или проклятья выбирала самые подходящие, дабы обрушить на мою грешную голову, не знаю.

Очень хотелось её растоптать, очень, но Ас-асс как раз свернул в боковой коридор, к счастью, пустой, и оставил тётушку позади.

– Держите её! – визжала главная жрица. Какая, однако, несдержанность для высокопоставленной некрогерки.

– Бегом! Быстро! Быстро! – шепотом просила я.

Вообще-то големы не предназначены для бега и стремительного перемещения по местности, но мало ли… вдруг мне попался особенный. И, кажется, Ас-асс действительно ускорился.

Скорее, вниз, к Янису. Не знаю, что вокруг происходит, может, всё плохо и некромант больше не хочет меня видеть, но я собираюсь выяснить лично – посмотреть ему в глаза и услышать его голос. Пусть после последних месяцев я готова поверить, что плохое случается куда чаще и с большей вероятностью, чем хорошее, но прежде я услышу каждое слово отречения своими ушами!

Сзади нас преследовала охрана и жрицы, а за ними ещё собиралась толпа людей, сбегающихся со всех сторон. Пусть развлекаются, главное, чтобы меня не задерживали.

Будь у них время, наверняка жрицы выдумали бы способ безболезненно стащить меня с голема, но времени у них не было.

Вот уже подвал, тут я испуганно вздрогнула, потому что впервые подумала – а как же завал? Это же тут произошло, в подвале, а вдруг… Но испугаться не успела – завал был, но там, дальше, а вначале по-прежнему – пять широких ступеней, винные стеллажи… проход, ведущий в наклонный коридор.

– Вперёд, Ас-асс, – прошептала я и сама себя не услышала. Ветерок тут не самый тёплый.

Голем пошёл вперед и в этот момент чуть было не споткнулся, а если бы это произошло – точно покатился бы, как колбаска, под уклон. Случись это, головной боли у жриц стало бы куда меньше – нет хабирши, нет проблемы. К счастью или, по крайней мере, к моему счастью, голем удержался в вертикальном положении и пошёл дальше осторожней.

Вот он – вход, светящийся мягким светом. Там Янис.

– Да сделайте же что-нибудь! – кричала жрица, когда вход приблизился, разросся вокруг и засветился таким ярким светом, что я на секунду закрыла глаза. – Задержите её!

А когда открыла – в зале нас ждал некромант. Звук нашей процессии поднял бы и мёртвого, так что ничего удивительного.

– Янис.

Я заметила, что слезла с голема, только когда ноги коснулись земли. Надо же, не думала, что это возможно проделать так быстро и ловко, без ушибов и растяжений, однако же проделала.

Позади в зал вбегали охранники, подгоняемые жрицей, а после все, кто захотел присоединиться к погоне. Так много некрогеров одновременно я видела только в убежище.

Что-то будет?

Янис, не меняясь в лице, перевёл взгляд мне за спину. Как будто в порядке вещей, что к тебе домой заваливается орущая толпа, как будто такое каждый день происходит.

На нём прежний костюм, свободные штаны и наглухо застёгнутая рубаха с воротником-стойкой, висящая, как на скелете – потому что выглядит он плохо – опять болезненная худоба, тусклость, слабость. Слабость?

Янис нахмурился, и я впервые воочию увидела действие, называемое в народе «остановил взглядом». Красиво звучит, конечно, но всегда воспринимается только как красочное словосочетание, в реальности невозможное. То есть это я раньше так думала.

Сейчас же он посмотрел на них… на некрогеров и сделал это. Заставил остановиться – без единого слова.

К счастью, меня предупреждение не касается. И больше ничего не мешает сделать то единственное, что хочется, в чём я нуждаюсь больше всего остального.

И я побежала вперёд.

Вот так в одночасье, прилюдно, бесстыдно, самая большая поборница брачных клятв без тени сомнения бросилась на глазах окружающих в объятия любовника. И эти объятия навстречу ей мгновенно раскрылись.

– Янис, это немыслимо! – взывала за спиной жрица, не трогаясь с места. – Немыслимо!

Толпа гомонила, звучало очень угрожающе.

– Они меня заперли… – быстро шептала я, трогая пальцами его грубую рубашку. А потом – его лицо, сероватую кожу щёк и редкую щетину на подбородке. – Закрыли в комнате, не давали выйти. На окне решетка. Одежды нет. Я спрашивала о тебе, но все молчат. Не пускали сюда. Я не знала, что делать. Мне было страшно. Почему ты не приходил?

Он молча обнял меня за плечи, притягивая к груди. Взгляд, который только что пугал некрогеров, стал мягким и внимательным. Сразу же показалось, что я ребёнок, испугавшийся подкроватного монстра, которого на самом деле не существует. Это так приятно – что твои страхи вдруг оказались позади.

– Она не может тут оставаться! – плевалась слюной жрица. – Что за детские капризы? Вы сорвёте все наши планы! Сколько можно делать назло!

– Уходите прочь. Все.

До последнего момента я не знала, что произойдет, когда погоня ввалится в жилище некроманта. Думать о последствиях не было времени. Что они ему сделают? Может, это неправильно – вкатываться в чужой дом верхом на големе и просить помощи и защиты? Может, тем самым я подставлю Яниса и сделаю всем только хуже – он не сможет меня защитить, да ещё и сам пострадает.

Что будет?

Оказывается, ситуация разрешится крайне легко – некромант просто произнесет вслух одну короткую фразу и все непрошенные гости, вплоть до разъяренной припадочной жрицы, развернутся и покинут помещение, хотя и будут практически корчиться от несогласия и ярости. Их как будто засасывало в коридор, а они спешили напоследок огласить всё, что думают о хабирше, явно обходя ругательствами некроманта.

Я не слушала.

– Янис.

Как только затихло в коридоре, я отпрянула, снова прижимая руки к его груди. Нужно убедиться, что он цел и невредим. Просто не верится, что я на самом деле к нему прикасаюсь, а не мечтаю об этом с закрытыми глазами, как мечтала тысячу раз за последнее время. Кроме того, я, конечно, в жуткой растерянности, потому что даже представить не могла, что будет так… такая реакция. Такой результат всего моего незапланированного побега. Конечно, не было выхода, когда Ас-асс подошёл и шарахнул по двери – второго такого шанса, такой случайности могло не выпасть, поэтому я думала только, как выбраться из комнаты и добраться до подвала, не учитывая, что цель моего перемещения никак не может остаться секретом. И вот… Только тут, увидев посреди знакомого зала Яниса, я поняла, что замешиваю его в скандал. И что его, конечно, боялись, но на словах. Считали избранным, но только на словах. А получается, отношение к некромантам такое… неописуемое, что некрогеры не посмели перечить ему, даже когда интересы некроманта явно пересекались с их собственными. Просто сдались и отступили.

Как это возможно? По моим наблюдениям Янис тут как слуга, бесправный, лишенный простого человеческого общения, хотя на словах и избранный… но что тогда произошло?

Я чего-то не знаю?

В общем, я в полной растерянности.

Впрочем, сейчас важнее другое.

– Ты цел? Всё в порядке? Почему ты такой худой? Ты что, ничего не ешь? Тебе не приносят еду?

Он выглядит почти так же, как в последние часы в подземелье – изнурённым, подавленным, сдавшимся. Хотя нет, не так страшно, конечно, но всё равно такое впечатление, что его вынесли на поверхность всего пару часов назад. – Ты что, голодный?

– Ты пришла?

Мы уставились друг на друга с недоумением. А тут, кстати, прохладно – плечи и руки моментально покрылись мурашками, затряслись, хотя вроде бы поблизости источник тепла. Любое человеческое тело, ну, в смысле живое, должно греть, однако меня не грело.

– Пошли, – Янис тут же развернулся, взял меня за руку и нырнул под пыльную цветочную гирлянду, к себе в комнату.

Там тоже светло, и совсем ничего не изменилось… кроме личных вещей, которые раньше валялись повсюду, а теперь исчезли.  Вместо них у выхода стоял большой мешок с лямками, который, видимо, собран к отъезду. Хоть в чём-то Рондо не соврал.

Пока я смотрела на мешок так, словно не ожидала его увидеть, что целиком и полностью соответствовало действительности, Янис набросил мне на плечи тёплое покрывало.

– И ты бы уехал? – непроизвольно вырвалось у меня. Накатила тошнота и слабость. Эта чёртова слабость! Сколько же можно?

Ноги подкашивались от страха.

– Если бы ты не пришла.

Слова доходили медленно и по частям, словно сквозь воду.

– Я не понимаю.

Он протянул ко мне руку, но потом убрал, отошёл и молча сел передо мной на свою импровизированную кровать, всё ещё усыпанную подушками и одеялами. Видимо, постель убирают только после его ухода.

О чём я вообще?

Янис сглотнул. Очень громко.

– Там, внизу… На границе со смертью, когда ты хватаешь последние моменты счастья… всё кажется иным.

Губы слиплись и отказались спрашивать, думает ли он теперь иначе. Не знаю, он совсем не изменился, в смысле, по сравнению с тем временем, когда мы только познакомились, если нашу встречу можно назвать таким обыденным словом. Ещё во времена до подземной ловушки.

А я изменилась – раз и навсегда.

– Я замужем, да? В этом причина?

Он некоторое время снова смотрит непроницаемым взглядом.

– Я просто хотел, чтобы у тебя был выбор. Если бы ты решила, что хочешь забыть о том, что случилось внизу, то просто оставалась бы поодаль и жила, как хотела. Всё-таки Рондо принц.

– И что?

– А я – нет.

– Ты думал, я не хочу к тебе приходить?

Он медленно кивнул, не отводя глаз.

Я запрокинула голову и расхохоталась. Смеялась долго, искреннее, пока не поняла, что одновременно со смехом по щекам текут слёзы. Слабая истеричка! Но я просто не представляю, где, в чём мне черпать силы в тёмной стране, полной испытаний и пустой всем остальным, будь то растущая зелень или простая человеческая доброта.

– Ты разве не знаешь? Свадьба была не настоящей. Вернее, настоящей, но я её не хотела. Они же… жрицы накачали меня какой-то дрянью! На свадьбе… Я не собиралась за него выходить, понимаешь? Но они… я даже ничего не помню, только самый конец ритуала, когда сверху сыпались эти красные капли… так похожие на кровь. Я не хотела свадьбы.

– То есть не хотела? Разве ты с самого начала не за этим приехала? – осторожно спросил он.

– Да. Мой отец решил, что… это потом. В общем, договор был таким – я присматриваюсь к вероятном мужу, но в крайнем случае могу отказаться от брака. Это было скорее сватовство, чем помолвка, но у вас так подали, всем объявили, будто дело уже решённое. И пути отступления мне не дали. Ваш… некрогеры поставили блокпост на горный проход, а мне пояснили, что моя жизнь никому не важна. Я даже сбежать не могла. И ты сам видел, как они… В общем, не спрашивай, – я накрыла голову пледом, голова просто раздувалась от всего, что нужно поставить по местам, а времени нету. Как объяснить, что я ехала сюда с одним настроением, а потом выяснилось, что я не готова становиться некрогеркой? Что лучше стыд от отказа и возмещение убытков, чем вечная жизнь среди них. Ну, по крайней мере, жизнь в роли жены Рондо.

– Я видел. Но я решил, что мне показалось, – прошептал Янис. – Слишком сильно хотелось, чтобы только я один был для тебя важен. И я сказал себе – не трать время, она никогда не будет твоей. Рано или поздно она привыкнет, приживётся, ощутит прелесть роли королевы и забудет о том, что её так сильно пугали некроманты. Перестанет ощущать тревогу и страх.

– Ты знал, что я ощущаю страх?

– Конечно, это видно… То есть я убеждал себя, что это просто кажется, что это самообман. Что на самом деле я понятия не имею, о чём ты думаешь, чего хочешь. Какая ты. Я не верил себе… и вот что произошло.

Столько горечи в его словах, будто он ею дышит.

– Не вздумай себя ни в чём винить! Да ты! Да ты единственный, кто в этом мрачном месте не даёт мне сойти с ума!

Он коротко взглянул на меня и снова задумался.

– Почему они так спешили со свадьбой? Я не ошибаюсь – это произошло, когда выяснилось, что ребёнка-сао привела в замок ты?

– Да. Рондо сказал, я слишком большая угроза… Хотя чему я могу угрожать, ума не приложу.

– Почему ты не рассказала мне сразу? Там, внизу?

– Зачем? Чтобы испортить тебе последние дни? Ты бы расстроился.

– Расстроился? – медленно спросил он. – Не так. Но возможно, ярость от услышанного помогла бы пробить проход наверх.

– Ярость?

– Ты так тихо говоришь. Боишься?

– Чего?

– Ещё тише. Ты думаешь, меня расстроит правда о семье? Но я уже был расстроен… когда думал, что в твою брачную ночь на моём месте должен был быть брат. Что я украл у него жену.

– У него не было бы жены, если бы меня спросили!

– Я не знал.

Он вдруг опустил глаза, уставившись в пол и замер.

Можно ли… А, к чёрту!

– Я хочу тебя обнять.

Он такой холодный. И все рёбра наперечёт.

– Я тебя сейчас согрею.

Вот же удивительное дело – буквально полчаса назад я томилась в запертой комнате и была уверена, что жизнь закончена. Что больше никогда и ничто не сможет поднять мне настроения. А теперь шкала позитивности и оптимизма неуклонно ползёт вверх и, кажется, всё будет прекрасно. Небом клянусь, я даже захихикала, когда запускала руки ему под рубашку – каждый ведь знает, какой эффект оказывают ледяные руки, когда их прижимают к горячему туловищу.

Однако Янис даже не вздрогнул, потому что оказался совсем не таким тёплым, как я ждала. Хихиканье само собой замерло на губах. И не только из-за беспокойства о самочувствии некроманте – ещё и от мысли, что я как мама… легкомысленно хихикаю с мужчинами.

Нет! Янис не один из многих. Какая дурацкая мысль! Он – единственный.

– Почему ты еле тёплый?

Он задумчиво прижал к себе мою руку прямо через ткань. И не ответил.

– Только не говори, что это... что-нибудь жуткое, вроде бы ты смертельно болеешь и скоро бросишь меня в этом равнодушном сером мире одну. Только не говори ничего страшного!

– Нет, ничего страшного. Это… просто я мало ел.

– Почему ты мало ел?

Какие у него глаза! Кажется, в детстве у меня была книга, на одной из картинок которой изобразили мужчину с таким же, как у него, лицом. Не помню только, злодей это был или герой. Да и важно ли?

Он вздыхает так глубоко, что грудь увеличивается чуть ли не вдвое.

– Ты же не шла.

– И что? Ты бы заморил себя голодом?

Он пожимает плечами.

– Может быть.

Тут я понимаю, что ответить нечего – горло сжимается, как будто кто-то невидимый стоит поблизости и сдавливает шею тонкими пальцами-удавками. Глаза уже полны слёз. Но слёз слишком много, они в последние месяцы нас просто преследуют, они так и норовят нас догнать и утопить в своём море! Нет, нельзя больше слёз и слабости!

– Я барышня заморская, Янис, соответственно, очень капризная. Теперь тебе придётся хорошо питаться. Придётся быть здоровым, сильным и довольным жизнью. Иначе ты не сможешь делать мне приятно. Ты понимаешь?

Он слабо улыбается.

– Мне нужно поговорить с Рондо.

Мгновенная паника. Такое ощущение, будто вокруг вспыхнул огонь – пока ещё не жжёт, но ты уже предвкушаешь эту жуткую, неминуемую боль.

– Нет! Не оставляй меня одну!

Я обхватываю его за талию. Кажется, что он покачнулся, но нет, несмотря на худобу Янис удивительно хорошо держится, даже когда его пытаются сжать и сломать в объятиях.

– Ты боишься? Напрасно. Они не посмеют прийти сюда без моего разрешения. Но я поставлю голема на входе, чтобы тебе было спокойно.

– Хорошо. Хорошо, Янис, иди. Но сначала поешь!

В комнате съестного нет, но в зале удаётся найти поднос с чаем, салатом и мясом, хотя продукты слегка заветрены – не первый час лежат. Всё равно то, что нужно!

Мой аппетит тоже мгновенно тут как тут. Вот что творит свобода! К счастью, мяса предостаточно для двоих. Мы жуём, то и дело заглядывая друг другу в глаза. Периодически я протягиваю Янису самые отборные кусочки, оторванные от большого куска прямо пальцами – сочные, покрытые коричневым острым соусом, и он с удовольствием их ест, хотя уже видно, что с трудом – много в него не лезет. Да… нужна тренировка, а я теперь прослежу, чтобы тренировался он чаще и старательней.

– Всё. Нужно идти к Рондо.

Очередной кусок хлеба становится поперёк горла. Я не спрашиваю, зачем нужно, почему-то пока не готова слышать ответ. Но и так просто отпустить…

У него, кстати, очень подходящая рубашка – из ровной, однотонной ткани – прямо как лист бумаги, который так и просится стать картиной.

– Янис, можно я на тебе нарисую… нарисую рисунок на твоей рубашке? Не очень большой? Краска потом смоется. Вот тут, на груди.

Он опускает глаза и наблюдает, как я его глажу, распрямляя ткань.

– Хочешь подслушивать?

– Да. Ты не против?

– Не против. Мне нравится, когда ты так близко.

– Так ты знал? Что это такое?

– Да, я догадался. Сложил два и два – голема с рисунком на груди и такие же рисунки на Ас-ассе. Ты за мной шпионила.

– Мне было очень любопытно… Я никогда прежде не видела некромантов.

– А я никогда прежде не был так заинтригован. Такой лестный интерес к моей персоне. Спасибо.

Голова кружится от таких слов… Но не буду его задерживать. Конечно, отношение некрогеров к некроманту и его приказам поражает и всё ещё не до конца понятно, но я не чувствую себя спокойно, ни в замке, ни даже тут, укрывшись в подвале.

На столе среди его вещей наверняка найдётся подходящий карандаш. Вот… обычный мел, это даже ещё лучше. Теперь надо изобразить что-то простое, нарисовать узор – быстро, без излишеств. Изображение, конечно, подключить не получится, но хоть послушаю.

Так… Надо натянуть ткань. И теперь… когда он дышит, под тканью поднимается грудная клетка. И дышит Янис всё быстрее. А над рубашкой, сверху… шея. А потом – подбородок и губы.

Разве можно удержаться и его не поцеловать? Невозможно…

Я так давно его не целовала… Кажется, я прикасаюсь к нему губами, будто в первый раз, пытаясь понять, так ли они отличаются от тех прикосновений, которые случались во сне. Они отличаются – в настоящих поцелуях больше вкуса.

Распробовать бы хорошенько…

Но хорошего понемногу. Янис позволяет мне остановиться и отодвинуться, но я вижу, как уголки его губ дрожат, складываясь в лёгкую улыбку.

Однажды я заставлю его смеяться, клянусь!

Ладно, к делу. Так… центральные линии, теперь толстая канва, теперь завитушки, улавливающие звук, и напоследок – передающий узор. Как-то простенько смотрится, когда не замаскирован кучей вьющейся травы и цветов, надо же… я так давно не видела всей простоты своей магии.

– Всё?

Я опускаю руки и отступаю на шаг.

Рисунок заметен, конечно, но кого это волнует? Янис почти на глазах изменился, и вряд ли еда тому причиной. Он, конечно, в весе не прибавил, но словно стал выше и крепче. Словно теперь в нём гораздо больше силы и угрозы. Что-то в глазах или в развороте плеч, или в наклоне головы, когда он терпеливо ждёт моего ответа. И впечатления не портит его слишком короткая стрижка, не портит безвкусная одежда, наоборот, подчёркивает, что его волнует нечто такое, на фоне чего обыденные ценности кажутся просто глупыми подделками под вечное.

Если бы я увидела его таким в тот… самый первый раз, вероятно, влюбилась бы по уши мгновенно.

– Янис… ты такой красивый.

Его глаза слегка расширяются.

– Прости. Я тебя отвлекаю. Уже не в первый раз, помнится.

Да, нужно перестать говорить глупости, да ещё в такой момент – что там с этим разговором с Рондо, чем…

Янис вдруг рядом, широкая рука уверенно обхватывает мою голову, и он целует меня. Горячо, сильно. Оказывается, он тоже умеет сбивать с толку – мысли тут же путаются.

– Можешь отвлекать меня всегда. Каждый раз, когда тебе этого захочется, – говорит он, отрываясь и коротко прикасаясь губами к виску. – Я пошёл.

И я остаюсь одна, хотя на выходе, действительно, обосновался голем – прямо поперёк прохода. Теперь нужно подключить звук, дело двух секунд – и я с ногами устраиваюсь на массивном стуле, держа найденное на столе зеркало в руках, закрываю глаза и прислушиваюсь.

В тишине коридора гулкие шаги. Шуршание. И снова шаги.

Чьи-то негромкие приветствия. Янис отвечает коротко и идёт дальше. Вскоре быстрый обмен вежливыми фразами с охраной Рондо и звук открывающейся двери.

– Брат…

Это Рондо. Я непроизвольно сжимаюсь, стараясь то ли стать меньше, то ли согреться.

– Здравствуй, Рондо.

Скандалить королевские дети явно не собираются, хотя подозреваю, крики и мордобой временами куда лучше, чем такие отстраненные, ледяные голоса людей, равнодушных ко всему происходящему, включая друг друга. А они, между прочим, какие-никакие, а родственники.

– Ты уезжаешь? Утром?

– Да.

– Но ты снова вернёшься. Как всегда. Ну, давай, езжай. Это всё? Ты ведь пришёл попрощаться?

Янис на миг замолчал, как будто сбился с заученного текста и не мог вспомнить продолжения.

– Нет, я не прощаться. Не надо делать вид, будто ты ничего не знаешь, Рондо. Наверняка, тут уже побывали и старшая жрица, и родители. Я тоже знаю всю правду о твоей свадьбе и как именно ты получил жену. Я пришёл поговорить о ней. Отдай мне её. Тебе она не нужна.

– А тебе? – кривился Рондо, судя по голосу.

– Я не могу без неё жить.

– Сколько громких слов! – насмешка.

– Ты мой брат. Ты должен понять, что почти невозможно видеть, что твоя любимая женщина вышла замуж против воли, как к ней прикасается другой мужчина, причем тот, кому она совершенно безразлична… видеть это – и не сойти с ума! Даже если бы она была ко мне безразлична, я не смог бы её оставить. Отдай мне её.

– Нет!

– Почему?

– Да потому что ты не заслужил.

– Не начинай, Рондо!

Но принц перебивает:

– Ты трус. Жалкий трус. Отказался от трона, отошёл в сторону, когда пнули, как собаку.

– Я был должен. Некромант не может стоять во главе страны.

– Ничего подобного! Это старый закон, который при желании легко изменить. Ты бы смог изменить, независимо от мнения родителей, если бы захотел. Но тебе было проще сбежать. Отец вдруг решил, что теперь наследник не ты, а я – и ты как послушная пешка подчинился.

– Я стал некромантом.

– Неважно! Ты мог протестовать. Мой брат всегда мог настоять на своём, он был горы свернул ради своей цели и ни перед чем бы не остановился! Но мой брат изменился, я больше его не узнаю. Я никогда не видел тебя таким послушным, сдавшимся, слабым. Ты жалок. Ты не стоишь того чтобы стать счастливым. Не достоин, чтобы тебя любили. Ты во всем его слушаешься, до сих пор.

– Он мой отец. Он король.

– Плевать! Ему плевать на нас и на страну. Ты же знаешь, ему просто неприятно, что ты теперь такой... ущербный. Совсем не такой идеальный, каким рос. Столько времени и сил вложить в своего наследника, а он возьми да чуть не помри! Подлинное предательство! О, ради своих интересов папаша постарался бы на славу, перекроил бы закон, как угодно. Но не ради ущербного сына. Он, как ты видишь, всё развлекается, давит сао в своё удовольствие, не заботясь, что новым некрогерам прийти неоткуда, что население постоянно уменьшается, но ему плевать, пока он главный.

– Для решения этого вопроса есть ты – будущий король. Сделай так, чтобы некрогеры не вымирали.

– Я не хочу этого делать! – закричал Рондо так неожиданно, что я вздрогнула. – Почему я должен отвечать за всех? Почему я должен делать, что говорят, чего ждут? Меня не готовили к таким серьёзным решениям, на меня просто взвалили груз, который я не просил. Который я не способен нести. Нет, – он успокоился и снова заговорил неторопливо, – нет, но я не должен тебе ничего объяснять, ты никто. Рядом только свихнувшаяся на идее строения судьбы мать, с затуманенным сестрицей-фанатичкой разумом и тиран отец, только его желание быть выше всех – мелкое, гадкое, такое же трусливое, как твоё желание самоустраниться. Ты жалок, брат.

– Да что ты знаешь о некромантах? – снова заговорил Янис, но уже по-другому, неторопливо, сильно, завораживающе. – Меня тянули из смерти по частям, вырывали, выцарапывали по кускам, как будто потрошили. Что ты можешь знать о серости и тлене? Не смей мне говорить о трусости, ты, баловень судьбы, который живёт в безделье и роскоши, имеет всё что хочет и ещё жалуется, что от него требуют чем-то немножечко руководить и за что-то иногда отвечать… Ты никогда ничего не делал своими руками, только спал, жрал и баб трахал. Ты даже в барабан не смог научится бить, потому что тебе сказали, что учеба займёт целый месяц. Месяц, только подумать! Месяц для тебя слишком много времени и усилий… Так что ты знаешь о вечности? О темноте, в которой нет времени? Об одиночестве? Ты только ноешь и скулишь, как несправедливо с тобой поступили, заставив отвечать за королевство, за народ, когда всего, чего ты хотел от жизни – безделья в роскоши за спиной брата, который будет заниматься делами. Так что ты достоин его… этого жалкого королевства, трусливого народа, судорожно хватающегося за прошлое. Рано или поздно вас поглотят сао и снимут с тебя тяжкую ношу повелителя. Тогда ты получишь, что заслужил – жить тем, что заработал сам. И ты сильно удивишься тому, как мало этого будет.