Текст книги "Раз и навсегда (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 9

Когда я поняла, что мне изменяют? Так и не скажешь. Трудно выделить какой-то момент – мне не доводилось вытаскивать Байсарова из-под шлюхи. Осознание ко мне пришло постепенно, да… Просто однажды в особенно холодный зимний день, когда все кругом – дома, сады, горы – занесло снегом, я поняла, что не могу больше притворяться, будто не замечаю окружающей меня грязи. Как если бы она отскакивала от моих одежд, не оставив следа. Эта грязь уже давно впиталась в меня, проникла под кожу, осквернив собой все внутри. Отравляя черной, нестерпимой какой-то ревностью.

Неправильным было все. Наш раздельный быт – я с детьми в республике, а Вахид преимущественно в столице. Помада на его рубашках, пятна которой я научилась выводить то ли отбеливателем, то ли слезами. Запах чужого парфюма – всегда разного, но неизменно до отвращения навязчивого. Женские голоса и смех, раздающиеся порой в самые неподходящие моменты наших с ним разговоров. Регулярно появляющиеся в его карманах презервативы. Слухи. Особенно слухи, да… Тихие шепотки за спиной, взгляды местных кумушек, которые одновременно и жалели меня, и осуждали, как если бы не могли решить, в какой роли я им больше нравилась – в роли жертвы или наивной дурочки.

Гулял Вахид хоть и осторожно, но с душой и размахом. И медленно, но верно сплетни о его столичной жизни просачивались даже в наше захолустье.

В этом унизительном притворстве прошли долгие годы жизни. Я все надеялась, что однажды он одумается. Остановится и вернется только ко мне. Но день за днем реальность убеждала меня в обратном. Он не вернется, нет… Потому что никогда и не уходил. То, что для меня было невыносимой пыткой, для него являлось абсолютной нормой. Вырвавшись из-под контроля взрослых и начав сам хорошо зарабатывать, он жил свою лучшую жизнь без оглядки на нас с сыновьями. А я до поры до времени была готова это терпеть. Однажды это привело к тому, что, встретившись со своим отражением в зеркале, я просто не узнала женщину напротив. Она была абсолютно мне чужой. Истерзанной болью и какой-то потухшей. Тогда я поняла – пора. Пора спасаться, вырываться из засосавшей меня трясины. Пока это было еще возможно. Пока я еще жива, хотя бы отчасти.

– Вахид, нам нужно поговорить, – решилась я.

– Да, конечно. Присаживайся. Самолет опять задержали! Ч-черт.

– Это я и хотела с тобой обсудить.

– Что именно? – хмыкнул Байсаров. – Перенос рейсов?

– Нет! То, к чему это приводит. Посмотри на себя – ты измучен жизнью на два города. Какой смысл мотаться туда-сюда, тратя столько времени на дорогу?

– Как иначе? Здесь мой дом. Дети… – сощурился Байсаров.

– Это отдельный разговор. Осенью Адам идет в первый класс. Тебе не кажется, что к этому моменту хорошо бы нам всем перебраться в столицу?

– Вам? – казалось, Вахид даже растерялся от такого предложения. – Что тебе там делать?

– Ну, что-то же другие женщины там делают, – проглотила обиду я. – Мальчики выросли. Адам идет в школу…

– Ты повторяешься, Амина.

– Да, извини. Я хотела сказать, что для наших сыновей там гораздо больше возможностей. Кружки, всякие секции, хорошие гимназии. Я узнала насчет одной… Как раз недалеко от места, где ты приобрел квартиру.

– Серьезно хочешь все бросить? – в обычно резковатом голосе мужа послышалось искреннее недоверие.

– Что все?

– Не знаю… – Вахид пожал плечами. – Родных. Дом. Не будешь тосковать? Ты же никуда отсюда не выезжала.

Да! И кто был в том виноват?! Я хотела посмотреть мир! Очень-очень хотела.

– Это тоже нужно исправить. Наши мальчики ничего не видели, Вахид. И это с твоими возможностями!

Будучи совершенно не уверенной в собственной ценности для мужа, я заходила с козырей. Кто-то мог бы сказать, что это нечестно. Но для меня это был единственный и, наверное, последний шанс наладить отношения с Байсаровым. И мне удалось сыграть на чувстве вины. Вахид нахмурился. Встал, сунув руки в карманы. Подошел к окну. Задумчиво качнулся с пяток на носки.

– Серьезно… Адам идет в первый класс. Уже?!

– Да. Ему же шесть с половиной. Нет смысла ждать еще один год. Мы ведь это обсуждали, Ваха, ты согласился.

– Как быстро летит время. Я помню его таким, – Вахид обернулся ко мне, слегка расставив ладони, чтобы обозначить размер. В носу закололо. Да… И это то, с чем мне особенно сложно было смириться. Взросление наших мальчиков в самом деле прошло как будто мимо их папы. – Как вчера было.

– Не заметишь, как и Адиль с Алишером вымахают, – шмыгнула носом.

– Ладно, я подумаю, что можно сделать.

– Подумай. С женой под боком и самому будет полегче, – пробубнила я, притворившись, будто верю, что он хранит мне верность. Вахид плотоядно усмехнулся.

– Соскучилась, что ли, Амин?

Я вспыхнула. Но смогла все же не отвести глаз от его – темных, затягивающих, словно омуты.

– Ты мой муж. Конечно же, я скучаю.

Байсаров окинул меня странным взглядом, словно прикидывая, стою ли я того, чтобы расстегнуть ширинку. Протянул руку. Я послушно вложила в нее свои дрожащие пальцы.

– Малые…

– Спят.

Он кивнул и принялся расстегивать уходящие под горло пуговички на моей скромной блузке. Но те были такими мелкими, что, в конечном счете, Байсаров перепоручил это дело мне. После чего, так и не дождавшись, когда я справлюсь, просто задрал мне на спину юбку и повернул к столу. Проверив рукой готовность, довольно рыкнул и насадил меня на себя.

А через месяц мы впервые все вместе переехали в наш новый дом. С какими чувствами я это делала, Господи! Думала, моя взяла… Верила, что теперь все непременно будет по-новому. А Байсаров беззастенчиво подыгрывал этим моим мечтам. С опозданием у нас начался настоящий медовый месяц. Впервые мы всей семьей выехали за границу, увидев за один раз сразу несколько европейских стран. Побывали на море и, оставив детей с няней, поужинали вдвоем в красивом ресторанчике с видом на Эйфелеву башню. На восьмом году совместной жизни я вдруг поняла, что мой муж может быть романтичным. А то, что он склонен к широким жестам, я знала всегда. Когда же это накладывалось одно на другое, эффект был потрясающим. У меня не было ни одного шанса устоять…

Жаль, что очень скоро ему это все наскучило. И моя жизнь вернулась на круги своя. За тем лишь исключением, что теперь я не могла уснуть, пока он не придет. Дома с этим и впрямь было проще. Там я, по крайней мере, имела шанс обмануться. На расстоянии очень легко верить в то, во что тебе хочется верить. Например, что он отсыпается после тяжелого рабочего дня, а не проводит ночь с очередной необремененной моралью и жадной до денег шлюхой.

Впрочем, чего это я? Все. Дело прошлое.

– Амина… – окликнул меня Доннел.

– М-м-м?

– Ты плачешь.

– Что-то попало в глаз. Я… Знаешь, я приготовлю торт. И приду на вечеринку.

– Правда? – обрадовался сосед.

– Сто процентов.

Иначе просто сойду с ума! Вслух я этого, конечно, не стала озвучивать, потому что не хотела развивать тему, что непременно пришлось бы сделать, обмолвись я хоть словечком.

Вернувшись домой, я как робот достала блокнот с рецептами. Хоть многие хозяйки уже давно перешли на заметки в телефоне, свои я хранила по старинке, как и многие поколения женщин до меня. Испечь решила маковый бисквит с лимонным кремом. Мне нравилось это сочетание. К тому же это был обкатанный рецепт, в котором я была на сто процентов уверена. Выписав на отдельный листочек все, что мне предстоит докупить, я заварила чай и впервые набрала ванну. Напор за это время ни капельки не улучшился. Ждать пришлось целую вечность. Я сидела на бортике, тупо глядя на воду, а сердце корчилось в предсмертной агонии. Ну же, Амина. Давай, перестань трусить! Просто загляни в глаза своим страхам. Пусть они сожрут тебя, ничего не оставив. Испепели себя, раз без этого не выходит воскреснуть.

Над водой поднимался пар… Оседал на экране айфона, отчего за пальцем тянулся след. Затаив дыхание, я загуглила фамилию Байсарова… Все еще мою, мать его так, фамилию! И не сразу, но все же отыскала нужные фото. На которых Вахид гордо вышагивал, деликатно поддерживая действительно девушку, да. Молоденькую и скромную.

Плохо… Очень плохо. Такую как будто не за что ненавидеть. Но я ненавидела ее каждой фиброй своей души. Потому что это было мое… мое место, пусть я во всем ей проигрывала. Потому что, не будь у Вахида к ней чего-то серьезного, он бы в жизни не вывел в свет нашу землячку. А значит… Значит, там все серьезно, да. И может, он только и ждал возможности от меня избавиться, а я своим уходом банально облегчила ему жизнь.

Сколько я так просидела – не знаю. Но ванна, наконец, наполнилась. Отбросив телефон, я с головой в нее погрузилась. И только когда тело перестало подчиняться разуму, повинуясь инстинкту выжить, вынырнула, остервенело хватая воздух. Легкие горели…

Едва отдышавшись, я расхохоталась до слез. Определенно, если я решусь свести счеты с жизнью, надо выбирать более надежные способы самоубиться. Пулю там, или яд.

Боже, Амина, о чем ты?! У тебя дети. И, наконец, спокойная жизнь. Радуйся, что все осталось в прошлом.

Да. Точно… Надо радоваться. Я стремилась к этому столько лет!

Интересно, что по этому поводу скажет Адам. Нормально ему? Отцу ведь все можно, правда?!

Поймав себя на этой желчной мысли, я резко села. Вода всколыхнулась, выплескиваясь на пол через борт. Нет… Я не хочу превратиться в неврастеничку, которая всех вокруг ненавидит. И во всем ищет негатив. Даже если мои сыновья примут мачеху, я не буду на них обижаться. Нет… Но, может, они потому и вырастают такими, что мы им все на свете прощаем?

Я вытерлась, замоталась в халат и, стараясь как-то держаться, вышла из ванной, едва не убившись о бросившегося мне под ноги кота.

– Том! – воскликнула я, чуть вновь не расплакавшись от облегчения, что мне не придется одной переживать эту ночь. – Том… Иди сюда, мой хороший. Я так скучала! Ты голодный?

– М-р-р-р.

– Нет? Хочешь сказать, что просто заскочил ко мне в гости? Ну-у-у… Тогда выбирай, чем займемся.

Том спрыгнул с моих рук и помчал в спальню. Я пододвинула к себе ноутбук и включила какой-то фильм, который мне недавно порекомендовал Доннел.

Следующий день прошел в заботах. Я закупилась недостающими продуктами, испекла два огромных бисквита, чтобы торта хватило на всех, и приступила к приготовлению крема.

Вырученные от продажи хлеба деньги я собирала в банку, надеясь когда-нибудь купить профессиональное оборудование, которое здорово бы облегчило мою поварскую жизнь. Мне она удивительным образом нравилась. Если бы не эта тоска, если бы не эта ревность, что бетонной плитой давила на грудь, я бы…

– Эй! Женщина, открывай!

Я улыбнулась, поспешив навстречу заглянувшему ко мне Доннелу. Это было непросто – под ногами так и путался кот. В конце концов, я со смехом подхватила его под пузо. Да так с ним в руках и открыла.

– Привет. Чем занимаешься? Пахнет просто божественно! – Доннел повел носом.

– Это торт для Тильды. Убила на него половину дня.

– Я так и знал. Поэтому вот.

Мне в руки перекочевал пакет с какими-то контейнерами. И… букетик пестреньких астр.

– Это мне?

– Да-а-а…

– Доннел…

Я не знала, что сказать. Давать ему надежду было бы так нечестно! Но господи, кого я обманываю? Эти цветы пришлись так кстати. Не давая мне скатиться в бездну отчаяния. Внося яркие краски в почерневший, обугленный мир.

– Да это же просто так… Ни к чему тебя не обязывает, – стушевался сосед. – Я выбирал букет для Тильды. Потом увидел этот и подумал, что он сможет тебя порадовать.

– Спасибо. – Я засмеялась. – Не обращай на меня внимания. Я, наверное, разучилась принимать подарки. Дело не в тебе.

– Ты меня успокоила, – вытер пот с лица Доннел, комично вздохнув. Я улыбнулась.

– Кстати, а по какому поводу была усилена твоя стража?

– Стража?

– Ты не заметила? Вместо хонды там стоит тонированный микроавтобус. Не удивлюсь, если в нем прячется небольшая вооруженная до зубов армия. Твой муж случайно не какой-нибудь ближневосточный диктатор? – пошутил Доннел.

– Я имею весьма посредственное отношение к ближнему востоку, – отмахнулась я, с тревогой выглядывая из-за шторки на улицу, где и впрямь стоял припаркованный микроавтобус.

– Постой… У тебя что-то случилось?

Я уставилась на зазвонивший в руке телефон, конвульсивно сжав тот пальцами, когда увидела номер входящего…

– Сейчас узнаю, – прошептала я, прикладывая трубку к уху, в котором набатом бил пульс.

Глава 10

Пауза. Незначительная, почти незаметная запинка. А я в ней столько всего услышала. И поняла. Еще ничего не зная наверняка, каким-то шестым чувством поняла, да, что этот миг – последний в моей спокойной жизни. Что там, за этой тишиной, меня ждет что-то страшное. То, что наглядно покажет, как я ошибалась, думая, что большей боли не может быть.

Пальцы дрогнули. Грохот в ушах усилился. Не поздоровавшись, не спросив, как он, я тихо выдохнула:

– Что случилось?

Это был наш первый личный разговор с тех пор, как Байсаров согласился с разводом. До этого мы общались исключительно через адвокатов или детей. И, конечно, задетый мной в лучших чувствах, Вахид ни за что не стал бы мне звонить без серьезной на то причины.

– Амина, послушай… Ты умная баба, да?

– Вроде бы, – просипела я, еще более растревоженная таким неожиданным началом разговора.

– Сейчас тот самый момент, когда ты должна поступить по уму, отбросив любые эмоции в сторону.

– Ближе к делу, Вахид.

– Собери все самое необходимое и садись в машину. Черный микроавтобус за окном видишь?

– Да, но…

– Без но. Кое-что случилось. Это в твоих интересах, слышишь?

Конечно. Но гораздо более важным было то, как я ощущала его эмоции. Совершенно дикие. Необузданные. Слишком оголтелые, даже по меркам Байсарова. И оттого пугающие меня в сто раз сильнее любых слов. Уже сказанных. И еще не произнесенных.

– Мне что-то угрожает? Я могу вызвать полицию и…

– Просто сделай, как я говорю!

– Я не сдвинусь с места, пока ты не объяснишь мне, что происходит!

– Адам пропал, – выдохнул Вахид. – Ты должна вернуться домой. Сейчас же.

– Ч-что?

Начав оседать, я с удивлением уставилась на руку подхватившего меня Доннела.

– Держись! Все нормально?

Я отмахнулась от его обеспокоенного вопроса, каркнув в трубку:

– Что значит – пропал?

– Его нет какое-то время. Я не стал тебе сообщать сразу. Думал, вопрос решится быстрее. – Голос Вахида звучал отрывисто и зло.

– Вопрос… – тупо повторила я.

– Амина, у меня мало времени. Просто скажи, ты летишь – нет? Пилоты уже наготове.

– Конечно! Вахид…

– Что?

– Я ничего не понимаю. Что значит – пропал? У тебя есть повод думать, что ему что-то угрожает?

Да, большой бизнес. Аж целый порт… Я привыкла к охране. Но это всегда казалось мне больше понтами, чем насущной необходимостью. А теперь что же получается?

Я растерянно опустила руку на сердце, где все сильнее горело, и потерла, надеясь избавиться от боли. С губ сорвался странный задушенный звук.

– Все будет хорошо. Но на всякий случай тебе лучше быть здесь.

– И все? Тебе не кажется, что я имею право знать некоторые подробности?! – воскликнула я.

– Их нет. Возьми себя в руки и прекрати истерику. Поговорим при встрече.

Связь резко оборвалась. Гудки прокатились по натянутым нервам.

– Амина… Детка, что случилось? Я могу как-то помочь? – Доннел сел на корточки у моих ног и осторожно взял меня за руки, тем самым выводя из ступора.

– Нет, – всхлипнула я. – Мне нужно ехать. Извини.

И, несмотря на то, что мне вдруг как никогда отчаянно захотелось остаться здесь – где не смердело страхом, а пахло лимоном, выпечкой и уютом, я пулей выскочила из кухни. Метнулась в спальню. Дрожащими руками выдернула с мясом ящик, где хранились документы и деньги. Распахнула шкаф. Картинка перед глазами плыла и дрожала от слез. А в горле противно булькало.

Пока я металась, пока в спешке запихивала вещи в сумку, в голове крутилась только одна мысль: где мой сын? Где мой маленький мальчик? Что с ним?!

Я не помню, как объясняла Доннелу причину своего отъезда. И объясняла ли. Не помню, как садилась в машину. Лиц людей, что меня сопровождали. Дорогу в аэропорт. Не помню посадки и взлета. Только свой страх. Делающий каждую секунду осмысленной, воздух – плотным, а время – вязким, словно разогретый битум. Пространства же вокруг будто не существовало. Оно сжалось в одной точке – в месте, где сейчас был мой сын. Где ему, возможно, было очень и очень плохо. И я звала его снова и снова, надеясь, что он услышит мой зов и вернется, положив конец нашим с отцом тревогам. Ведь они же напрасные, да? Аллах, пусть окажется так, что они напрасные… Пусть с ним все будет хорошо. Я прошу… Я умоляю! Что угодно… Но пусть с ним все будет хорошо.

– Мы приступаем к посадке. Будьте добры, пристегните ремни.

Я вынырнула из вязкого болота засосавшего меня ужаса. Моргнула. Все вокруг будто стало гиперреальным: холод пряжки в руке, шорох одежды, сухость в горле, слезы, которые не в силах были пробиться сквозь корку сковавшего нутро льда. Так, наверное, себя чувствуют люди, внезапно выброшенные в реальность после долгой комы.

Люди Вахида встречали нас прямо на взлетном поле. Меня взяли в кольцо, как в дурацких боевиках, хотя до машины было от силы с десяток метров. К этому моменту мои перегруженные системы уже конкретно сбоили – на секунду мелькнула абсолютно нелепая мысль, что Вахид это все придумал, лишь бы только меня вернуть. Мелькнула – и исчезла, как не бывало, растворившись в горьком смехе, слетевшем с губ.

Мужчины из моей свиты тут же все, как один, вскинулись. Я покачала головой – дескать, не берите в голову, со мной все в порядке. И набрала номер Байсарова:

– Есть какие-то новости?

– Мы работаем над этим.

– Я хотела бы как-то помочь.

– Амина… Ну что ты можешь? – раздраженно бросил Вахид.

– Понятия не имею! Но я уверена, что не смогу сидеть сложа руки!

В какой-то момент я начала заунывно по-бабьи подвывать. От страха сводило живот. Руки тряслись. Мысли – одна страшнее другой – взрывали голову.

– Хочешь помочь – не мешай!

Господи, как я ненавидела его в эту секунду! Каждой фиброй своей души ненавидела. И его, да, и в целом весь этот мир, в котором оказалось возможным не считаться со мной и с моими чувствами даже в такой момент. В моей крови бурлил адский коктейль из бессилия, ужаса и лютой отравляющей ненависти.

– Я могу обзванивать его друзей, – сцепив зубы, процедила я. – Могу…

– Амина! Это давно уже сделано! Чем, ты думаешь, я занимался все эти дни?! Да я весь город на уши поставил, я…

– Ты. Это. Допустил.

В динамике раздался странный звук. Будто Вахид подавился воздухом. Хорошо… Пусть так. Пусть знает, что я тоже могу ударить. И пусть ему будет больно. Хоть сейчас. За все, что он со мной сделал. С нами. Ненавижу!

Отбив вызов, я послушно забралась на заднее сиденье очередной бессмысленно дорогой машины. Было все равно, куда меня отвезут. В дом, который за прошедшее время стал совсем чужим, и где, возможно, уже вовсю хозяйничала другая женщина, в гостиницу ли… Я вообще об этом не думала. В себя пришла, когда мне навстречу выскочила домработница.

– Амина Аслановна, боже мой! Как хорошо, что вы дома!

Дома? Нет. Домом это было когда-то… Когда здесь еще были мои мальчики. Все трое. Я растерянно обернулась к лестнице. Почему-то именно на ней они особенно любили шалить, а я так боялась, что кто-нибудь из детей с нее свалится и свернет шею. Как давно это было! Как… недавно.

– Дайте ваш чемодан! Отнесу в комнату. Вы с дороги, наверное, голодны?

– Ничего не хочу. Не суетитесь, пожалуйста.

– Извините! Я правда очень рада тому, что вы дома.

Душевная женщина. Мне с ней повезло. Но сейчас я просто не могла поддерживать этот бессмысленный разговор.

«Адиль с Алишером в курсе?» – написала Байсарову.

«Да».

«Я хочу знать все. Что, когда, как. Какие версии отрабатываются».

Только сообщение улетело, раздался звонок. Зарина… Я зависла, размышляя над тем, надо ли отвечать. Или лучше, забившись в угол, как хочется, сделать вид, что я ничего не слышу? Но вдруг у нее какие-то новости?! Вдруг…

– Да!

– Сестра! – Заринка разрыдалась в трубку. – Как ты? Я только узнала!

– Я? Держусь, Зарин. Как-то…

– Аллах! И что, никаких новостей?! Подозрений?! Хоть что-то…

– Не знаю. Я еще не виделась с Вахидом.

– Вот же! Хочешь, я приеду?

– Нет, Зарин. Я сейчас никого не хочу видеть, никого. Кроме моего ма-а-а-альчика.

Я все-таки заревела. Завыла в голос, вгрызаясь в угол подушки. Заринка испуганно бормотала что-то утешительное, успокаивала, просила держать ее в курсе любых подробностей. Обещала, что все будет хорошо. Что мы еще станцуем на Адамовой свадьбе и понянчим внуков. А я ей поддакивала – что еще мне оставалось? И все сильнее ощущала, как меня захватывает горячкой и неподъемной, вселенской какой-то усталостью. Веки отяжелели. Жутко хотелось спать. Я распрощалась с сестрой, но уснуть, конечно же, не получалось. В отчаянии вслушиваясь в тишину, я ожидала возвращения Вахида. И это было до боли знакомое чувство – ждать его.

Шум мотора послышался ближе к ночи.

Путаясь в одеяле, я вскочила на ноги и, как была, расхристанная побежала вниз.

– Ну что?! – воскликнула я, едва дверь приоткрылась. Сердце колотилось в оглушительном ритме, каждый нерв в теле гудел, как высоковольтные провода.

Вахид переступил порог – прямой как палка, осунувшийся, постаревший за время, что мы не виделись, лет на десять. Стало еще страшнее.

– Пока никаких новостей, – покачал головой, проходясь по мне колючим недобрым взглядом.

– Если бы его похитили, тебе бы наверняка выдвинули какие-то условия! Требования, деньги, так? – частила я, меряя шагами холл. – Значит, все не так плохо?

Ответом мне послужило тягостное молчание.

– Почему ты игнорируешь мои вопросы? – воскликнула я, сжимая и разжимая в бессилии руки. – Или… Выдвинули? От тебя что-то потребовали, да?! Скажи, что! – от страшной догадки я подскочила вплотную к Байсарову и схватила его за грудки.

– Это мужские дела. Я все решу. Обещаю.

– Думаешь, этого достаточно?! Просто твоего обещания?! – я была в таком состоянии, что еще немного, и просто начала бы рвать на себе волосы. От страха за своего первенца, да… Но и от возмущения. Потому что Байсаров молчал! Будто даже не сомневался, что мне будет достаточно его слова. – Думаешь, я поверю?! После всего… Хоть одному твоему слову поверю?!

– Остановись, женщина, – сощурился Вахид, предостерегающе обхватив мое запястье. Не грубо, но достаточно жестко, чтобы дать понять, что я перешагнула границы.

– А то что?! Что, Вахид?! Ты меня накажешь? Так нет большей муки, чем неизвестность. Это же мой сын! Мой маленький мальчик… Которого я носила под сердцем, которому я отдала всю себя. Тогда как тебя вообще не было в наших жизнях! И сейчас, когда пришла беда, ты просто говоришь «верь мне»? Верь?! Ты. Мне. Говоришь?! – я презрительно скривила губы. Аллах… Я задыхалась! Слова выплескивались вместе со слезами, обжигая губы. – Нет. Прости. Во мне больше нет веры. Ты не сдержал ни одного данного мне обещания. Твои слова – пустой звук. Они ничего не стоят.

Меня рвало ненавистью. Болью… А он все смотрел и смотрел. И по мере того, как я говорила, его взгляд становился все тяжелее. Словно он пропускал мою боль сквозь себя, пряча что-то совершенно мне незнакомое за этим взглядом.

– Что ты сказала?

– То и сказала. Ты слышал. А теперь я хочу услышать, что с моим сыном! И я с места не сдвинусь, пока ты не расскажешь мне все, как есть.

Я стояла, раскаленная изнутри, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Клянусь, если бы он сейчас отвернулся, если бы промолчал хоть на секунду дольше – я бы закричала. Сломалась… Или нет! Напротив. Я бы бросилась на него с кулаками. Потому что от этой боли уже некуда было деваться.

– Это связано с бизнесом, Амина.

– Каким образом?

Вахид осмотрелся, взял меня под локоть и подтолкнул к кабинету.

– Прямым. Не так давно одни нехорошие люди пришли ко мне с предложением, которое я никак не мог принять. Адама… – Вахид дернул головой и расстегнул еще несколько пуговиц на воротничке. – Взяли в заложники, чтобы заставить меня пойти на уступки.

Я побелела. Прикрыла глаза рукой.

– Ну? Теперь ты все знаешь. Стало легче? Или, может, у тебя ко мне еще какие-то вопросы? – хмыкнул Ваха, наливая себе в стакан коньяка. И хоть я понимала, что такая его реакция – лишь бравада, за которой он прячет свои истинные эмоции, меня она конкретно взбесила.

– Пожалуй, только один. Как ты это допустил?