Текст книги "Раз и навсегда (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21

Я видела, как ему было неприятно от моих откровения. Понимала, какие слова и вопросы вертятся у него на языке. Его возмущение, близкое к негодованию. Да что там… Я даже могла объяснить его эмоции. Ведь именно в этом доме прошла значительная часть нашей жизни, в нем повзрослели дети. Эти стены видели много хорошего. Проблема в том, что я зациклилась на плохом. На бесконечных часах ожидания, ревности, пропитавшей здесь воздух. Своем одиночестве. Отчаянии. Его глухой нелюбви…

К моему несказанному удивлению, Вахид сумел сдержаться и промолчал. Нет, я не обольщалась, вполне допуская, что он еще выскажет все, что думает, не раз меня тем упрекнув. Но его неуклюжая попытка меня понять была такой трогательной…

– Ладно, я пойду.

– Постой, – попросила я, отвлекшись на булькнувший телефон. Эта мелодия стояла на Доннеле, который меня очень поддерживал в последние дни.

– Амина! – рявкнул Байсаров. И я, по привычке застыдившись того, чего не должна была стыдиться, виновато закусила губу и спрятала телефон за спиной, словно пойманная на горячем. – Ты что-то хотела спросить, – напомнил зло.

– Д-да. Ты же не рассказал, как прошел ваш разговор с Адамом.

– Лучше, чем перед его похищением. Страх за сына, знаешь ли, даже мне добавил терпения, – Ваха растер виски, пробежался пальцами по макушке, в который раз попытавшись обуздать отросшие вихры.

– Нам все еще что-то угрожает?

– Нет. Шантажистам сейчас не до нас. Хасан плотно за них взялся. Связи в верхах у этих ребят, конечно, серьезные, но мы тоже не лыком шиты.

– И в таких условиях ты готов испортить отношения с Саттаровыми?! Да ты что?

– Я не собираюсь ничего портить. Карьере Хасана пойдет на пользу такое дело. Он стареет, и некоторые думают, что теряет хватку.

Я озадаченно прикусила щеку. Выходит, разговоры о том, что он разорвет помолвку с Лейлой, лишь разговоры? Странно. Зачем ему опять вешать мне лапшу на уши? По привычке?

– Ты еще что-то хочешь спросить?

В голосе Вахи мне послышалось неприкрытое веселье. Он словно дразнил меня, но чем? Я не понимала.

– Нет, – бросила, поджав губы.

– Точно? – еще больше развеселился Байсаров.

– Слушай, чего ты от меня хочешь? – вспылила я.

– Ты же ревнуешь. И опять молчишь…

– Очень надо! – я попыталась засмеяться, но актриса из меня вышла откровенно хреновая. Тогда я отступила на шаг. Но Ваха действовал гораздо стремительнее. Плотно обхватив меня чуть повыше локтя, он притянул меня к себе. Я замерла, не дыша, не в силах поверить, что он это реально сделает. А он сделал. Как всегда, уверенно, но неторопливо, будто проверяя, не оттолкну ли. Или просто давая мне шанс – сказать «нет», отшатнуться, избежать всегда казавшегося мне неизбежным. Но я не сделала ни того, ни другого, и его губы накрыли мои. Теплые, наглые, знакомые до мурашек.

В этом поцелуе не было торопливости. Это, пожалуй, единственное, чего я в нем не нашла. Потому что всего остального в этом посягательстве на меня было в избытке. Жажды, права, обещания, чувств…

Мое покалеченное тело откликнулось сразу – с предательской готовностью, рожденной годами подавляемой потребности в его прикосновениях. Руки дрогнули, но не для того, чтобы оттолкнуть. В груди что-то сжалось, защемило, кровь в венах побежала быстрее. Я чуть слышно застонала от страсти, благодаря которой впервые после удара так остро ощутила свое тело.

Господи, как я скучала. Скучала по нему. По этим уверенным прикосновениям, по запаху его кожи, по тяжести руки на моей талии... и не только. Я слишком долго жила без этого. И сейчас, стоя в его объятиях, я впервые за долгое время не чувствовала себя калекой. Только женщиной. Нет. Не так. Его женщиной. И никак иначе.

Это так пугало! Я отстранилась. Не резко. Не грубо. Просто осторожно коснулась его груди ладонью и сделала шаг назад, до дрожи напуганная своей готовностью упасть в его объятия.

– Не надо, – прошептала я, не поднимая глаз. – Не сейчас.

Вахид нехотя отстранился, медленно и провокационно облизав губы. Я как зачарованная проследила за этим движением… Что-что, а в постели мне всегда было с ним хорошо. Даже когда он вообще не старался доставить мне удовольствие, я вполне могла сама довести себя до предела. Для этого мне было достаточно, что он рядом и… готов. Мамочки, как же стыдно!

Он улыбнулся, наверняка догадавшись, о чем я думаю.

– Понял, – заметил, оскалившись. От его взгляда у меня путались мысли. Он все еще знал, как дотянуться до самого уязвимого во мне. Даже если я сама сделала все, чтобы о том забыть. Вот уж, что вообще никак не изменилось за последние месяцы.

– Ваха… – откашлялась я.

– Всё нормально, – перебил он. – Спешить нам некуда. Да и нельзя тебе еще… Или?

Его маслянистый взгляд опустился на мою грудь, отчего мои щеки моментально окатило густым румянцем.

– Я не знаю, – пролепетала я. – Не интересовалась.

– Ясно. Ну, завтра-то ты едешь в больницу? Узнай.

Я машинально кивнула и лишь потом осознала, насколько скандальной была эта просьба! И да, конечно, это было ужасно глупо, но я все же бросила:

– Вот еще!

Байсаров засмеялся и так, хохоча, ушел. А я потом полночи маялась бессонницей и неудовлетворенным желанием.

Утро выдалось мерзким. Не в смысле погоды – небо было чистым, прозрачным, с тонкой бахромой облаков по краю. Но у меня ныло все тело и саднило внутри. Бессонница, неудовлетворенность, боль, обида на саму себя... И мысли. Мысли, которые я гнала, но которые, как назло, упорно возвращались. О нем. О нас. О вчерашнем прикосновении, которое вызвало внутри такой ненормальный отклик.

На кухне уже сидела Марья Витальевна. Домработница жарила яйца, что-то напевала под нос. Рядом, на табурете, болтал ногой Адам.

– Привет. Ты чего такой хмурый? Не выспался? – спросила я, потрепав сына по макушке.

– Угу.

– Так чего подхватился ни свет ни заря? Тебе же вроде ко второй паре?

– Отвезу тебя в больницу.

– О! – удивилась я. Раньше-то он не предлагал ничего подобного. Что изменилось? Что заставило его стать чуть бережнее по отношению ко мне? Понимание, насколько я хрупкая? – Это необязательно, сынок. У меня есть водитель.

– Я так хочу. Все равно в город еду.

– Ну, как знаешь.

– Отец тоже хотел. Но у него сейчас куча проблем на работе. Ты в курсе.

– Не особо. Он не рассказывает.

– Потому что не хочет тебя волновать.

Я кивнула. То, что Адам оправдывал отца, было добрым знаком. Значит, протянувшаяся между ними трещина не была непреодолимой.

По дороге в больницу мы в основном молчали. Когда я приехала в клинику, мне все так же было не по себе, бессонница в моем состоянии – не к добру. Кирилл Семенович как-то сразу понял, что я без настроения, и не стал пытаться меня разговорить. И тем самым здорово облегчил мою участь. Не слишком общительная, я, может быть, в самом деле поощряла наши с ним разговоры лишь для того, чтобы позлить Байсарова. Признаться в том было так же нелегко, как и необходимо.

После процедур вышла полностью обессиленной. Концентрируясь на каждом шаге, я ее сразу и не заметила… А она шагнула ко мне. Слишком юная и красивая, совсем неподходящая… не Байсарову, нет. Этому хмурому зимнему утру – шелковый платок, аккуратно собранные волосы, румяное лицо без единой морщинки. Лейла. Наши взгляды встретились. И почему-то я первой отвела глаза. А она легонько коснулась моей руки:

– Можно вас на минуту?

Я кивнула, но руку убрала, тем самым обозначая границу. Лейла слегка улыбнулась. Без надменности. Без жеманства. Я бы даже сказала, доброжелательно.

– Знаю, как это выглядит. И вы имеете право думать обо мне всё, что угодно. Но мне нужна ваша помощь.

Она не могла шокировать меня больше. Видя, как удивленно взлетели вверх мои брови, Лейла уже тише добавила:

– Я не хочу выходить за Вахида. Я его не люблю!

Эта фраза была сказана ровно, без дрожи, но в ней звенело столько всего: страх, решимость, отчаяние. Но при всем при этом Лейла не производила впечатления сломленной.

– Зачем же вы соглашались?

– А вы не знаете, как это бывает? – с горечью прошептала она. – Никто не спрашивал моего согласия. Так решили. Это выгодно семье. А мой голос... – она горько усмехнулась. – Мой голос в этих вопросах ничего не решает.

Я молчала, но по правде на слова этой девочки откликалась каждая клетка моей души. Как же хорошо мне были знакомы эти интонации! Они резонировали с теми чувствами, которые я когда-то проживала сама, как и тысячи других наших женщин. Впрочем, это не отвечало на закономерный вопрос:

– Почему вы мне говорите об этом?

– Потому что видела, как он на вас смотрит. И верю, что если вы захотите, если приложите хотя бы минимальные к тому усилия, Вахид разорвет нашу помолвку. Только это поможет мне избежать скандала. А иначе… Иначе если только в петлю.

Я молчала. Потому что это был не просто крик о помощи. Это было что-то гораздо большее.

– У меня есть человек, – между тем продолжала Лейла. – Я люблю его. Он совершенно не из нашего круга. Даже не из нашей республики. Но я не могу бросить все и сбежать, как это сделали вы. Мне никогда не хватит на это смелости.

– И вы думаете, я могу… что? Повлиять на Вахида?

– Конечно! Только вы и можете.

Я не сразу нашлась с ответом. В голове звучал лишь её голос – обнажённый, честный и, опять же, такой пугающе знакомый.

– Лейла, – сказала я тихо. – Когда-то и я жила так, будто у меня нет права на собственный выбор. И знаешь… Нет хуже чувства, чем когда ты сама себя предаешь.

Она вскинула глаза. И я вдруг увидела, что в них блестят слёзы. Настоящие, а не выжатые из себя, чтобы надавить на жалость.

– Мне нужно идти, иначе мое отсутствие обнаружат. Я умоляю вас, вернитесь к нему! Себя вам уже не спасти, время упущено. А у меня впереди вся жизнь!

Я усмехнулась. Какая удивительная логика. Но что особенно смешно, такая понятная… В глазах этой юной девочки я действительно старуха, чьи лучшие дни остались далеко позади.

Глядя вслед удаляющейся невесте моего бывшего мужа, я впервые не чувствовала к ней негатива. Потому что, наконец, увидела в ней не соперницу или коварную разрушительницу семьи, а собственное отражение. Ту, которой в свое время тоже не дали права голоса. Но ту, которая, в отличие от меня, все же попыталась побороться за свое счастье. Эта смелость меня восхитила. Мне для того, чтобы решиться взять ответственность за свою жизнь, понадобилось двадцать лет в несчастливом браке.

Я вернулась домой позже обычного. Вахида не было, Адам тоже пока не вернулся. Приняв душ с помощью сиделки, я пару часов отдохнула, а почувствовав, что силы вернулись, пошла на кухню, чтобы, следуя советам реабилитолога, поработать над мелкой моторикой. Неплохим упражнением для этого было замешивание теста. Привычная рутина, под которую хорошо думалось. А мысли были вот какими – действительно ли я смогу спасти эту девочку, если соглашусь на условие Вахида? Потому что в чем-то она все-таки права. Мне не повернуть время вспять. Да и зачем? У нас дети – Адаму явно будет спокойнее, если мы с Вахой помиримся. То есть, как минимум двум необожженным душам это пойдет на пользу. Разве моя жертва того не стоит? Не уверена. Я только научилась жить не в ущерб себе… Но ведь Байсаров обещал постараться, так? Он тоже за последнее время многое понял. А если нет… Если он и дальше будет мне изменять, я всегда смогу уйти. Теперь-то я знаю, что это совсем не страшно!

Я стряхнула муку с рук и, почувствовав, что на меня кто-то смотрит, повернулась к входу. Ваха!

– Привет. Ты сегодня рано. – Он кивнул. И вдруг как-то так странно качнул головой. – Что? – спросила я, обеспокоенно приглаживая рукой платок, но делая только хуже.

– Кажется, прошло сто лет с тех пор, как я видел тебя такой в последний раз.

– Какой такой?

– Не знаю… – пожал он плечами. – Может быть, понятной?

– Я просто стряпаю.

– В основном я тебя только за этим занятием и видел.

Я смутилась. Обвиняя его во всех грехах, я как-то совершенно упускала из виду, что, наверное, обычной домохозяйке было нереально удержать возле себя мужчину вроде Байсарова. Только ведь с тех пор ничего не поменялось. Почему я решила, что удержу теперь?

– Ладно, не бери в голову. Лучше скажи, остались ли у тебя силы на небольшой вояж?

– Прямо сейчас? – удивилась я.

– Да.

– Если только небольшой.

– Тогда поедем.

– Эй! Погоди, мне хотя бы надо переодеться.

– Шубу надень, а там ни к чему наряжаться. Правда.

Глава 22

К моему удивлению, Ваха сам сел за руль, усадив меня на переднем сиденье. Он не спешил объяснять, куда мы едем, а я не спрашивала, не желая доставлять ему удовольствие своим нетерпением. За окном медленно кружился снег – он оседал на крышах домов, покрывал дорожные знаки, прилипал к фарам встречных машин, превращая город в иллюстрацию к рождественской сказке. Дорога вилась черной лентой, а все вокруг, наоборот, было белым-белым. Приглушенными казались не только цвета и звуки, но даже мысли. Машина двигалась уверенно и плавно, пока мимо проносились фрагменты жизни других людей – прохожие, витрины, гирлянды и мишура...

– Устала? – спросил Ваха, не отрывая рук от руля.

– Немного, – честно призналась я. – Иногда я забываю, что случилось, и не всегда могу оценить свои силы правильно.

– Это пройдет. Ты делаешь большие успехи.

Я мотнула головой, от избытка эмоций ничего не ответив. Вахид прибавил газа. Когда машина свернула к новенькому жилому комплексу в центре города, я нахмурилась. Повернулась к Байсарову с немым вопросом во взгляде, но он и тут решил сохранить интригу.

Мужчина-консьерж, сидящий за стойкой в шикарном холле, вскочил, как только мы вошли, и почтительно поклонился Вахиду. Ваха в ответ молча кивнул и повел меня к лифту, придерживая за плечи.

Судя по кнопкам на панели, нам предстояло подняться на последний этаж. Я переступила с ноги на ногу, не в силах скрыть нетерпения. Меня одолевало предчувствие. И оно только усилилось, когда Байсаров достал из кармана ключ-карту и поднес ту к замку. Дверь приоткрылась. Нас окутало ароматом драгоценных пород дерева, которым были отделаны стены, и немного пылью.

Мое сердце оступилось. Подпрыгнуло. И бешено застучало в груди. Испытывая сразу столько чувств, я тоненько пискнула:

– Подожди…

Но было уже поздно – дверь распахнулась, и моим глазам открылась просторная светлая квартира с высокими потолками. Здесь было полно воздуха и уюта, несмотря на полную необустроенность, или же, напротив, благодаря ей. До того, как мой взгляд привлекла огромная терраса, я успела рассмотреть, что мебели здесь практически не было. А потом уже не видела ничего. Только панорамные окна в гостиной. А за ними – заснеженный город в огнях.

– Мы можем туда выйти?

– Не замерзнешь? Там ветрено.

– На чуть-чуть.

Байсаров пожал плечами, пересек комнату и ловко распахнул дверь, ведущую на террасу. Я медленно пошла за ним следом.

– Погоди, раз уж ты здесь… Я сейчас.

Пауза затянулась. Он ругнулся под нос, давая понять, что что-то там у него не получалось. Я оглянулась, чтобы попросить оставить эту затею, раз так, как вдруг вспыхнул свет, и миллионы крошечных лампочек осветили расставленные здесь повсюду елки. Я словно попала в свой собственный сказочный лес. От эмоций перехватило дыхание. Если в доме мебель почти отсутствовала, то здесь все было отлично укомплектовано. Стояли уютные кресла, диван, столик с фонариками, а под навесом лежали пледы. К горлу подступило что-то странное – может, растерянность, может, благодарность. Я стояла, не в силах пошевелиться. Надо же! Скоро Новый год – мой любимый праздник, а я совсем про него забыла. Переживания последних месяцев вытеснили из головы все другие мысли. И только сейчас, вдыхая полными легкими аромат хвои и подтаявшего снега, я вдруг почувствовала приближение чуда.

– Ну? – услышала я за спиной голос Байсарова. – Пойдет?

Я обернулась. Он стоял у дверей, засунув руки в карманы и чуть поеживаясь от ветра, но с каким-то странным выражением лица – неуверенным, почти… заискивающим? Это слово к нему не подходило вообще. И может, именно поэтому я вдруг почувствовала, как надломилась моя решимость.

– Это что?

– Наша новая квартира. Что скажешь?

– Ты купил ее… – я запнулась, – для меня? Потому что я сказала…

Меня душили эмоции. Они были какими-то совершенно невыносимыми. Для меня самой. И, как ни странно, для него тоже. Ваха дернул плечом:

– Не выношу нытья. А ты ныла, что тебе плохо в нашем доме. В общем, я решил, если уж начинать сначала, то в месте, где нас не будут преследовать призраки прошлого.

Я покачала головой. В этом ответе был весь он… Мужчина, которого я, несмотря ни на что, любила. Любила так, что за одну только эту уступку, мне хотелось упасть ему в ноги и целовать… целовать. Но что-то не давало.

– Ты не мог провернуть эту сделку так быстро, – вдруг поняла я.

– И что? Я вложился в эту недвижимость раньше. Сейчас она пригодилась.

И ведь не факт, что Байсаров врал. Просто мне хотелось, чтобы он сделал это исключительно ради меня. Чтобы ему пришлось напрячься, пересмотреть варианты и сделать выбор. А так его широкий жест вышел как будто… урезанным. Впрочем, как говорится, от добра добра не ищут. Вот я и не буду.

– Что скажешь? Нравится?

Я кивнула. Отвернулась к бортику, набрала в горсть снега, спрессовала тот в тугой ком – рука слушалась все лучше. И вдруг выпалила:

– Ты сюда водил своих женщин?!

– Блядь! Ты совсем?! А потом тебя привел, да?! Я, по-твоему, вообще дебил, что ли? – вышел из себя Ваха.

– Я просто не знаю, для чего еще мужчине может понадобиться квартира, о которой не знает его жена!

– Вспомнила-таки, кто ты?!

– Я об этом не забывала! В отличие от некоторых, – не стушевалась я. – Может, ты по существу что-то скажешь?!

Это было ново. То, что я давала ему отпор. В том, что могла смело сказать о своих подозрениях, не боясь вызвать его неодобрение.

– Не знала о квартире, говоришь?

– Не знала.

– У меня еще большой пакет акций есть, не связанных с портом, плюс я вложился в строительство апартаментов на Бали…

– И каким же это боком к нашему разговору?

Меня натурально трясло. На ветру. От того, что мы опять ссорились!

– Таким, что об этом ты тоже не в курсе. Не только я ни черта не знаю о твоей жизни. Тебя мои дела, Амин, тоже не особенно волновали.

Я резко вскинула ресницы. И тут же отвела взгляд, обжегшись о его правду…

– Ты бы все равно сказал, чтобы я не забивала голову глупостями.

– Это исключительно твои домыслы. Ты не можешь знать наверняка, как бы я себя повел. – Вахид поиграл челюстью, обуздывая себя. – Пойдем в тепло. Не хватало еще простудиться.

Я кивнула, признавая его аргументы. Но почему-то не смогла сделать и шага. Осознание, что в крахе нашего брака была и моя вина, подкосило. Я столько копалась в себе, и не увидела того, что лежало на поверхности? Или я опять пыталась найти ему какие-то оправдания? Господи, как же это все сложно!

Я подошла ближе, вглядываясь в его лицо.

– Когда ты думаешь переехать?

– Хоть сейчас.

– А мебель?

– Купим. Или, если хочешь, привезем что-то из дома. У тебя в этом плане полный карт-бланш. Только меня в обсуждение цвета шторок не втягивай.

Я усмехнулась. Вот он – настоящий Байсаров. Просто «купим», «привезем», «не втягивай». И в этом, как ни странно, было даже больше заботы, чем в любых романтических признаниях. Потому что он не обещал звезд с неба – он делал. Вот и сейчас взял меня за руку и завел в гостиную, чтобы согреться.

– Ну, так что скажешь? Не будем тянуть? Адаму тут ближе до университета.

Я снова оглянулась – на лампочки, на ель, на лежащие под навесом пледы, на мягкий свет, вытекающий из гостиной. На эту почти киношную картинку.

– Даже не знаю…

– Ну, хорош уже ломаться, а? – закатил глаза Ваха. – Мы же оба понимаем, что ты решилась.

Я тихо засмеялась. Он всегда так – прет как танк. А если чувствует, что может сказать что-то слишком личное, раздражается и ворчит. Или же вовсе обесценивает свои чувства, переводя все в шутку. Но я уже научилась слышать то, что спрятано между строк.

– А Хасан знает о твоих планах?

– Слушай, ну какая же ты все-таки вздорная баба!

– Почему? Потому что хочу понять, какую роль ты отводишь мне в своей жизни?

– Наши роли были распределены еще двадцать лет назад, – возмутился Байсаров.

– Но сейчас-то все изменилось, – справедливо заметила я.

– Мы поженимся, и все тут.

– Нет. Я не об этом вообще!

– А о чем?

– Когда ты собираешься поговорить с Хасаном?

– Когда ты поклянешься мне, что я твой единственный мужчина.

– Что ж, – сникла я. – Тогда никогда. Поехали?

Боже, он разозлился! Он так разозлился, что меня, и без того с трудом стоящую на ногах, чуть не снесло волной исходящей от него ярости. Правда, этим все и ограничилось. Сцепив зубы, Ваха подал мне руку, и мы вышли из квартиры, которая могла стать нашим новым домом, если бы я могла уступить, как всегда ему уступала. Но я не смогла. И тем самым наверняка поставила точку в его попытках спасти наши отношения.

За всю дорогу до дома Байсаров не проронил ни слова. Даже музыку не включил, с остервенением выбивая ритм пальцами по рулю… Ночь я провела в какой-то горячке. Мысли метались от одной к другой. От понимания, что мне все же надо съехать, чтобы дальше двигаться поодиночке, до непреодолимого желания подняться к нему и дать ответ на единственный волнующий его вопрос. Но я не могла себе этого позволить, потому что со временем наверняка бы возненавидела себя за слабость. За предательство той женщины, которой я стала с таким трудом.

В конечном счете я решила не оттягивать свой отъезд и со всхлипом спрятала лицо в ладонях. От этого решения мне было больно до тошноты. Этот мужчина врос в меня сильнее, чем я думала, а теперь я по-живому его выдирала. Потому что знала: если переступлю через себя сейчас, уже никогда не смогу посмотреть на себя в зеркало без отвращения.

Как-то уснула. А разбудил меня странный шум…

– Что происходит?

Из примыкающей к моей спальне небольшой гардеробной высунулась помощница по дому.

– Доброе утро. Хозяин распорядился упаковать вещи.

Мои глаза округлились. Вот так, значит, он решил меня выселить? Обалдеть. Я сглотнула болезненно распирающий глотку ком. Мышцы конвульсивно сжались.

– Весь дом на ушах. Говорят, в вашей новой квартире даже кухня не укомплектована. Зарема хотела спросить, все ли сервизы забирать, но вы еще спали. А хозяин строго-настрого запретил вас будить.

И как раз в этот момент «хозяин» заглянул ко мне в спальню.

– Хорошо, что ты проснулась. Я и представить не мог, что переезд – это такой дурдом. Скомандуешь, что надо брать, а без чего мы обойдемся? Мне надо в офис… Амина! – щелкнул пальцами, видя мою рассеянность.

– Д-да, конечно, – шепнула я.

– О, Адам… – Байсаров обернулся на заглянувшего ко мне сына. – Для тебя тоже работа найдется.

– Да я сегодня вообще-то планировал поехать с тобой в офис.

Вахид осекся, с недоверием глядя на сына. С тех пор, как они разругались, Адам как будто утратил интерес к семейному делу. И если раньше все свободное время он проводил в порту, то сейчас вообще там не появлялся. Да и в универ ходил через раз.

– Давай сегодня ты поможешь матери с переездом, а в офисе я буду ждать тебя завтра?

Голос Вахида стал чуть более хриплым, чем обычно, что выдавало, как он на самом деле взволнован.

– С переездом?

– Маме, оказывается, не нравится загородная жизнь. Я купил квартиру в центре. Тебе понравится.

– Да вообще-то я планировал съехать, – нахмурился Адам, переводя недоверчивый взгляд с отца на меня. – Вы что, помирились, что ли?

Я растерянно покосилась на Вахида.

– У всех бывают сложные времена, – буркнул тот. – Что значит – съехать?

– Мне девятнадцать. Сколько еще мне жить с мамой-папой?

– Пока не начнешь себя обеспечивать? – предположил Байсаров.

– Без проблем. Плати мне зарплату. Я же работаю.

– Адам! – воскликнула я.

– Тише, женщина, – фыркнул Байсаров, на глазах у сына обнимая меня за плечи. – Это мужские дела. Хочет парень самостоятельной жизни…

– Я к ней привык, па, – не унимался Адам.

– Так вот – хочет самостоятельной жизни, мы решим, как это организовать, правда?

– А я бы все же хотела, – стояла я на своем, – чтобы наш сын сосредоточился на учебе, а не на мыслях о том, как заработать.

– Да ты чего, мам? Я и тут, и там успею.

Я как раз обдумывала контраргументы, когда Вахид жестом фокусника достал из кармана ключ-карту.

– Как знал, что ты захочешь самостоятельной жизни, – сказал, помахав ключом в воздухе.

– Это что?

– Ключи от квартиры. Будешь жить в нашем доме, но на пару этажей ниже. Чтобы была возможность и девочку привести, и стариков проведать при случае.

– А со мной посоветоваться не судьба? – воскликнула я, опять проваливаясь в ощущение безнадеги.

– Мам! – возмутился Адам. – Ну, ты чего? Не ссорьтесь по пустякам. Вы же только что помирились!