Текст книги "Раз и навсегда (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3

Хлопок, с которым закрылась дверь машины, заставил меня всем телом вздрогнуть.

Не смотри! Просто не смотри – и все, – повторяла я про себя, гипнотизируя взглядом обивку переднего сиденья. И все равно обернулась, подчинившись глупой привычке искать глазами того, от кого давно следовало отвернуться. Байсарова же уже и след простыл. Как будто бы для того, чтобы я уж окончательно избавилась от иллюзий.

В горле булькнул смех. Какая же я дурочка! Неужели и правда думала, что он станет меня удерживать? Как бы ни так. Гордость оказалась важнее. Для него все на свете было важнее меня. Почему я решила, что сейчас что-то изменится?

А я решила? Нет. В глубине души я была готова, что все будет именно так. Просто держала в уме тот факт, что горячая кавказская кровь может спутать нам карты.

Даже этого не случилось…

– Куда сейчас? На квартиру? – обеспокоенно спросил адвокат, усаживаясь за руль.

– Да. Если вас не затруднит.

– Нет, конечно.

Мы замолчали. Все уже было сто раз оговорено. План действий описан буквально посекундно.

– Амина, я бы рекомендовал вам избавиться от телефона прямо сейчас. И никаких соцсетей. Это особенно важно, если мы не хотим, чтобы ваш муж получил возможность оказывать на вас давление до суда.

Смешной. Он действительно думал, что меня можно отговорить! И, наверное, опасался за свой гонорар в таком случае.

– Точно.

Я достала из сумочки телефон. Открыла соцсети, где мне полагалось опубликовать кое-какой пост. Я сама настояла на этом, поскольку британские адвокаты мало понимали специфику, присущую нашим традициям. Развернула одно из немногочисленных фото, где мы были запечатлены с Вахидом. Провела по его лицу пальцами, привыкая к мысли, что больше ему не принадлежу. Те дрожали… Но уже не от страха, что мой план раскроют. А от чего-то более глубокого и совершенно мне пока непонятного.

Я долго думала, какими словами сопроводить эту публикацию. Но все бы они были насквозь лживыми. В итоге я поблагодарила Байсарова за сыновей и все хорошее, не став уточнять, как мало этого хорошего было. И завершила текст немыслимым «Я с тобой развожусь», повторенным трижды.

Для кого-то, в том числе, как это ни смешно, для моих адвокатов, это были просто слова. Для людей, хоть что-то понимающих в нашей культуре – приговором. Официальным разрывом. Тем моментом, когда женщина в кои веки будет услышана, а ее воля станет обязательной к исполнению. После такого решение суда о разводе станет простой формальностью. И я нашла в себе силы заявить о своем желании. Громко. Четко. Трижды, как и полагалось. Не имея ничего. Только смелость озвучить нам приговор.

– Как думаете, он может поехать за нами?

– Вроде как проследить? – усмехнулась я.

– Именно.

– Нет, вряд ли ему теперь это нужно.

Если только поквитаться за унижение. Но я надеялась, что Вахид все же не опустится до убийства чести. Он современный человек. Да и дети даже в таких жизненных обстоятельствах вряд ли простят отцу, если со мной вдруг что-то случится.

Вернуть же меня просто так, под замок своего дома, лишь бы только доказать свою власть… Он не захочет. Ему не позволит гордость.

Осознание, что Вахид не сможет ко мне притронуться – ни телом, ни словом, ни угрозой – было головокружительным.

– Амина, вам плохо? – забеспокоился Стивен. – Может, воды?

– Нет-нет, – я истерично замахала руками. – Мне хорошо! Мне так хорошо, вы даже не представляете.

Надо же! Я в самом деле смогла освободиться. Это было очень волнующее и одновременно с тем пугающее чувство. Десять лет… Десять лет как минимум я к этому шла. Готовя запасной аэродром, экономя каждую копейку и прокручивая снова и снова в голове свой коварный план, чтобы он в последний момент не дал сбоя. Привыкая к мысли, что от меня отвернутся… примерно все. Избавляясь от впитанных с молоком матери установок. Перекраивая себя и свое мышление. Познавая и изучая свои настоящие желания. Отсеивая наносное. Становясь совершенно другой женщиной с иными ценностными ориентирами. Благо у меня было много времени наедине со своими мыслями, книгами и разнообразным образовательным контентом.

Вдохнув поглубже, я нажала кнопку «опубликовать», после чего опустила стекло и, хулигански подмигнув адвокату, просто выбросила айфон на дорогу. Среди моих вещей давно уже хранился новый, нигде не засвеченный телефон. И еще один. С которого я планировала связываться с детьми на случай, если те захотят поддерживать со мной отношения.

Тут моя решимость все-таки дрогнула. Я вполне допускала, что этого не случится. Адам, подверженный влиянию отца больше других наших мальчиков, наверняка отвернется от меня первым. Адиль, скорее, все же нет, чем да. Слишком он для того эмпатичный. И наиболее прогрессивный из всех. Сложнее всего, пожалуй, придется младшему, Алишеру. Я не могла предсказать его поведение совершенно. Поэтому просто перебралась поближе, чтобы быть рядом, если вдруг срочно ему понадоблюсь.

Я любила своих детей больше всего на свете. Долгое время в них и заключалась вся моя жизнь. Я крутилась вокруг их интересов, потребностей и желаний. Но сейчас, когда они выросли, я выбрала себя. Как бы там ни было. И чем бы это все для нас не закончилось.

У ног моих сыновей лежит весь мир. Свое будущее они выбирали сами. В том числе они сами решат, будет ли мне в нем место. Я же хотела хоть на старости лет пожить для себя. Столько, сколько мне будет отмеряно или позволено.

– Амина, мы приехали. Вас проводить?

– Нет. Лучше не терять времени даром. Адвокаты Вахида наверняка только и ждут нашего хода.

– Не беспокойтесь. Все будет в лучшем виде.

Я кивнула, выскользнула из машины и поднялась в крохотный дом, который сняла еще месяц назад. Здесь была тесная кухня, гостиная с обеденной зоной, две ванные и две спальни на втором этаже. Ни о каком разделении дома на мужскую и женскую половины не было и речи. Но чем меня покорил этот старый коттедж, так это наличием собственного небольшого садика, со всех сторон окруженного другими постройками. Это создавало ощущение безопасности, которого мне так недоставало теперь.

Закрывшись на все замки, я стащила туфли и пошлепала по холодному полу вглубь дома. Осенью здесь наверняка будет еще прохладнее. Я уставилась на камин, который, если верить риелтеру, был действующим. Улыбнулась, представив, как коротаю перед ним долгие зимние вечера, наслаждаясь блаженной тишиной и праздностью. К моему приезду кто-то даже принес дрова. Я подошла к поленнице. Одна из досок под ногой скрипнула. Все здесь было вновь. Даже звуки. Я остановилась, пробуя их на вкус. Прикидывая, насколько это моя тишина… Мой ли вообще этот воздух?

Из кухни ощутимо тянуло сыростью. Я открыла окно и замерла. Там, за тонкой вуалью тумана, догорало лето. И пахло оно влажной древесиной, печным дымом и мокрой землей. Очень уютно и даже знакомо. В новинку мне был разве что дух свободы, который почему-то не перебивал золистый привкус тоски во рту.

Собирался дождь, отчего за окном было не по времени серо. Я включила свет. Положила телефон на подоконник, будто в ожидании звонка. Но это было невозможно. Никто, кроме моих адвокатов, не знал этого номера.

С энтузиазмом, которого на самом деле я не испытывала, взлетела вверх по ступенькам. Порылась в шкафу, достав толстую пижаму. Приняла обжигающе-горячий душ, дивясь тому, насколько слабым был в нем напор – никакого удовольствия. Вернулась в комнату и легла на кровать, подтянув к саднящей груди колени. Свежие простыни приветливо хрустнули, и, наконец, все звуки стихли.

Тишина, к которой я так стремилась, давила. В носу кололо от слез. Я сначала тому противилась, но потом позволила им пролиться. Без надрыва… Просто принимая тот факт, что скопившимся внутри пластам льда было суждено когда-то растаять. Я не мешала этому. Плача почти бесшумно и в свое удовольствие. Так долго, как мне того хотелось. Слезам вторила все же пробившая свинцовую пленку туч затяжная морось.

Кажется, окончательно измучившись, я задремала, как вдруг ожил телефон. Не сразу сориентировавшись, где я, и что вообще происходит, вскочила. Обхватила горло, в котором заполошно стучало сердце, ладонью. Подбежала к брошенному айфону.

– Да, Стивен. Уже есть какие-то новости?

– Я связался с адвокатами господина Байсарова.

– И что они сказали по поводу нашего предложения?

– Да. Что я могу им подтереться!

– Что за глупости? Мы уже развелись, Стивен. Мусульманские обычаи в этом плане довольно…

– Некто мистер Орлофф, – перебил меня адвокат, коверкая на свой манер фамилию одного из наиболее приближенных к Вахиду юристов. – Сказал, дословно цитирую: «что обычаи, которым следуют некоторые традиционные общества, не имеют никакой юридической силы, когда речь заходит о браке, заключенном в соответствии с законами демократического светского государства».

– Бред… – Я осела на стул. – Не знаю, зачем Вахиду понадобилось это делать. Может, он не видел моей публикации? Да, скорее всего, дело в этом! – кивнула я, чувствуя, как отпускает сковавшее затылок напряжение.

– Все он видел. Собственно, именно это мы и обсуждали.

Я сглотнула.

– Ну-у-у… Насильно он меня удержать в браке не может.

– Он может максимально усложнить процесс развода. Растянуть его на годы…

– А как же наше мировое?

– Для его подробного изучения нужно время. Но по правде, я нисколько не удивлюсь, если они вообще не станут тем утруждаться.

В обычно спокойном голосе Стивена послышалось плохо скрываемое раздражение, вызванное незнакомым ему прежде пренебрежением со стороны оппонентов. Мелькнула мысль извиниться за поведение людей мужа, но за те деньги, что Стивен от меня получал, не грех было и потерпеть.

– Станут. На кону большие активы, которые я могу отсудить, если Вахид не пойдет мне навстречу.

– Вы простите, Амина, может, я вас разочарую, но мне показалось, что ваш муж готов к любым издержкам. Для него это дело принципа.

– Сейчас в нем кипит кровь, – убежденно заметила я. – Но со временем страсти улягутся, и он примет рациональное решение. Иначе и быть не может.

Разговор с адвокатом высосал из меня остатки сил. А может, все дело в том, что я так и не поела за целый день. Откуда им было взяться? Я спустилась в кухню. Открыла холодильник. Для себя одной готовить не хотелось. Достав пару яиц, я на скорую руку состряпала для себя нехитрый ужин.

Удивительно, но избавившись от мужа, я чувствовала себя примерно такой же сбитой с толку, как в самом начале нашей совместной жизни. Когда он до полуночи где-то шлялся, а я ждала, раз за разом подогревая еду, пока он спустя полгода не объяснил, что я могу этого не делать. И очень удивился, узнав, что я ждала его возвращения все это время. Произошло это очень вовремя. Я как раз забеременела Адамом. И сил на ночную вахту у меня просто не было.

Переложив яичницу на тарелку, я откупорила бутылку вина. В нашей семье алкоголь не был под запретом. Я отказалась от него по собственному желанию. Потому что не любила то, как он на меня воздействует, делая ватной голову. Но по такому поводу…

– Чин-чин, – сказала в пустоту. Подняла бокал и… вскочила, потому что в приоткрытую форточку ко мне проник какой-то зверюга! Когда первый шок сошел, я смогла рассмотреть за тюлем рыжую мордочку с кисточками на ушах. Рысь?! Ну, нет… Откуда ей тут взяться? Скорее… кот. Мейн-кун, кажется, так зовется эта порода.

– Кис-кис-кис… Эй! Уходи. Здесь живу я.

Поскольку кот явно ни черта не понимал по-русски, разговаривала я с ним на английском. Вроде доходчиво. Но этот гад, смерив меня презрительным надменным взглядом, сделал вид, что ничего не понял.

– Пш! Уходи… Ну же!

Обойдя меня по дуге, рыжий сиганул сначала на стул, потом на стол. И демонстративно ткнул лапой в мою тарелку!

– Эй! Это мое…

Кошка поднесла лапу к мордочке и слизала кусочек яйца.

– Мр-р-р…

– Тебе еще и не нравится?! Ах ты…

Я растерянно оглянулась. «Если бы тут был Вахид, тебя бы уже здесь не было», – подумала я. И только потом вспомнила, что его здесь нет, и быть не может. А значит, что? Значит, мне следовало учиться давать отпор самой. Пусть даже просто нахальным котам…

– М-р-р, – повторил рыжий экспроприатор, спрыгивая со стола и направляясь прямиком ко мне. Я пугливо дернулась в сторону – размеры животного действительно поражали, но тот лишь ласково боднул головой мою ногу. – М-р-р…

Я вздохнула.

– Ладно. Оставайся. Сейчас налью тебе молока.

Глава 4

– Нет-нет-нет, я буду спать сколько хочу. И никто меня не разбудит. Просто отстань! – пробормотала я, с головой укутавшись в одеяло. Новый дом. Новая жизнь. И это, черт побери, должно было начаться с роскошного сна до полудня!

– Мр-р-р, – ответил кот, которому мои революционные планы были до лампочки, и хладнокровно вцепился зубами в мою пятку. Я вскрикнула, дрыгнув ногой, и, извиваясь, подоткнула одеяло, чтобы обезопасить себя от угрозы быть сожранной.

– Я избавилась от мужа-абьюзера не для того, чтобы меня абьюзил долбаный кот! – рявкнула я на чистом русском, ибо к чему напрягаться с английским, если эта зверюга все равно делала вид, что не понимает ни слова?!

На секунду все стихло. Я уж было обрадовалась – неужели угомонился? Но нет. Громкий «бам!» – и я подскочила, ошалело вращая глазами. Рыжий стоял на тумбочке, занеся лапу над баночкой с кремом, и сверлил меня недобрым взглядом. Сыворотка с пептидами, работающая с этим самым кремом в паре, уже валялась на полу, служа наглядным доказательством того, что мохнатый вымогатель не шутит.

– Ах ты ж гад! Так, да? За все хорошее?! Вот выгоню тебя – будешь знать.

Рыжий монстр ответил мне тем, что таки скинул баночку. Все так же не сводя с меня наглых глаз.

– Да встаю я! Встаю, понял? Аллах, за что мне все это?!

Подхихикивая над своей судьбой, натянула теплый халат и пошлепала вниз по лестнице. Видно, чтобы я не сбилась с пути, вымогатель устремился вперед, указывая мне дорогу.

– У меня нет подходящей еды, – вздохнула я, разглядывая содержимое холодильника. – Тебе, наверное, мясо надо.

– Мр-р-р.

– Ладно. Вот… – положила перед котом пластинку ветчины. – Потом не говори, что я бессердечная женщина.

Не забыв и о себе, я сунула хлеб в тостер. Поставила турку на плиту. Розжиг в этот раз сработал не сразу. Пришлось повозиться.

Ощущение нереальности усиливалось. Все было не так. Само пробуждение, то, что я не стала приводить себя в порядок, перед тем как спуститься в кухню. Не умылась, даже не почистила зубы! И эти все неполадки… Я же совершенно не понимала, что с ними делать. Куда обращаться, чтобы разобраться с напором воды в ванной? Или если вдруг из строя выйдет плита?

Кофе в турке поднялся. Я буквально в последнюю секунду успела выключить конфорку. И что же? Пользуясь тем, что я отвлеклась, кот стащил остатки ветчины.

– Ах ты скотина! – всплеснула руками я. – Брысь! Все! Иди куда шел.

Не обращая внимания на мои крики, рыжий демон вылизал усы и так на меня посмотрел, будто всерьез прикидывал – не закусить ли мной основной прием пищи. Ну, может, оно и к лучшему. Когда на кухне правит кот, в жизни появляется хоть какая-то определенность.

Осуждающе поглядывая на усатого, я достала из тостера поджарившиеся кусочки хлеба. Перемазав их маслом, я демонстративно водрузила сверху пластинку сыра и захрустела сэндвичем.

Из-за стычки с котом поначалу даже забыла, что планировала завтракать в садике. Толкнула ведущую в него дверь. Металлический столик, зажатый между старинным дубом и клумбой с пожухшими астрами, завалило палой листвой, и в этом мне виделась какая-то своя прелесть. Я даже не стала ее сметать, просто чуть сдвинула, чтобы поставить чашку.

Только расслабилась, как вдруг меня окликнули.

– Извините, мисс…

Я вздрогнула, в страхе обернувшись. В нескольких метрах от меня, опираясь на каменный забор, стоял мужчина. Высокий. Рыжий. Светлокожий. С густыми бровями, на несколько тонов темнее волос. Он что-то говорил. Но то ли от сковавшей меня паники, то ли от того, что говорил он со странным, незнакомым мне прежде акцентом, я лишь беспомощно за ним наблюдала, мало что понимая из обращенных ко мне слов.

– Ю донт андестенд, е-е-е?

Ну, допустим, как раз это я поняла...

– У вас интересный акцент, – заметила демократично, старательно выговаривая каждый звук.

– О! Это потому что я – ирландец. А вы…

– Амина. Мы, похоже, теперь соседи.

– Оу, а я-то думал, кто снимет домик Роджерсов? Рад знакомству. Я Доннел.

Совсем простые слова. Я уловила их смысл, пусть английский Доннела звучал совсем не так, как я привыкла. Более певуче, мягко и при этом небрежно. В его исполнении окончания слов напрочь терялись, а интонации будто перескакивали с кочки на кочку.

– Живу… Вот тут. – Он махнул рукой. – Вместе с котом Томом. Вы, кстати, его не видели? Рыжий такой.

– Так вот откуда он взялся! – воскликнула я.

– Только не говорите, что этот гад опять попрошайничал!

– Оу, нет. Он не стал так утруждаться. Просто… Как бы это сказать? Взял свое.

– А? – нахмурился Доннел, и стало понятно, что не только у меня одной возникли трудности с пониманием.

– Украл мою ветчину. – Я взмахнула бутербродом. – Ни кусочка мне не оставил.

– Знакомый почерк, – усмехнулся сосед, демонстрируя крепкие белые, не очень ровные зубы. – Как я могу загладить вину?

– Никак. Что вы. Его хулиганство скрасило мое утро. Кстати, а вот и он. Только посмотрите на эту наглую морду.

– О, да. А ведь когда я его только нашел, он притворялся таким милым.

– Так он подкидыш?

– Ага. Подобрал его на мусорке у моего ресторанчика.

– О…

– «У Доннела», может, видели, на перекрестке, – сосед взмахнул рукой.

– Нет. Я еще не успела осмотреться.

– Можем сходить. У меня лучшие свиные ребрышки в округе.

Тут я, конечно, окончательно опешила. Потому что не привыкла, чтобы со мной обращались так.

Как, Амин?

Приглашали на свидания!

Ну, и? Пригласили. Что в этом такого? Сходи. Попробуй что-то новое…

Нет. Не могу.

Почему? Ты больше не собственность Байсарова! Так ведь?!

Да! Но это не значит, что я готова к другим отношениям.

Ты просто трусишь.

Нет!

– Прости, я что-то не то ляпнул, ты, наверное, замужем?

– Я развожусь. Но дело не в этом… Я пока не готова… Не готова…

Господи, как же сложно! То, что еще вчера было немыслимым, вдруг стало моей реальностью. Как это, оказывается, странно. Совершенно другая жизнь, которой жили миллионы людей по всему миру, для меня была абсолютно в диковинку.

– Не готова есть свинину. Я мусульманка.

– Оу… – засмеялся Доннел. – Черт. Прости. Можем, конечно, приготовить телячий стейк. Ничего такого, – он снова взмахнул руками. – Око за око.

– Стейк за украденную ветчину? – усмехнулась я.

– Именно, – обаятельно улыбнулся Доннел.

– Вряд ли это соизмеримо. Извините. Была рада познакомиться.

– Я тоже! – крикнул мне в спину сосед. – Если передумаешь – мое предложение в силе, Амина.

Чтобы никак не поощрять соседа, я даже не обернулась. Прикрыла за собой дверь, ощущая, как неспокойно колотится сердце. Это чувство было родом из детства. Я всегда так реагировала, когда понимала, что сделала что-то такое, за что меня непременно осудят. Сначала родители, потом муж. А теперь, видно, я и сама справлялась…

Господи, Амина, успокойся, а? Ничего такого не случилось. Ты просто поговорила с соседом! Банальный, ничего не значащий смоллток.

Но он пригласил меня поужинать!

Да. Вы же взрослые люди! Взрослые люди иногда ходят на свидания.

Я сглотнула, в растерянности осев на диван. Что в моей жизни может появиться мужчина, я до этого момента даже не думала. Просто потому что не хотела никаких отношений. Скорее даже напротив! Я в кои веки хотела побыть одна.

Отказалась и отказалась! Все правильно. Он даже не в моем вкусе.

«А кто в твоем? Ну, кроме Байсарова, кто?!» – насмешливо допытывалась проснувшаяся во мне зануда.

Я отмахнулась от ее навязчивого голоса. И, наконец, пошла умыться.

Ужас. И вот в таком виде я предстала перед мужчиной? Караул. Нечесаная, взъерошенная. В халате!

Приведя себя в порядок, взяла телефон. Новостей от моих адвокатов не было. Неизвестность нервировала. Позвонить родителям? А толку? Отец не простит. Мать… Ей были непонятны мои обиды. Она ведь знала о том, что Вахид гуляет. Я сама ей рассказывала. Потому что к кому еще мне было идти со своими бедами, с кем делиться, на кого надеяться, как не на родную мать? Однако поддержка вышла сомнительной. На измены мужа мама посоветовала просто не обращать внимания. Потому что все мужчины гуляют, но далеко не все могут обеспечить своим женам такую жизнь, как Байсаров сумел обеспечить мне. По ее логике этого было вполне достаточно, чтобы закрыть глаза на все остальное. Мои слезы, моя боль и переживания, конечно, вызывали в ней сочувствие, но даже оно выражалось своеобразно.

– Не дури, глупая. Радуйся, что он находит, куда сливать дурь. Иначе бы каждый день наведывался в твою спальню!

Я сглотнула готовое вырваться «и пусть!», чтобы мама не подумала, что вырастила распутницу. Но внутри оно гремело на все лады.

Наверное, к тому моменту я уже начала в него влюбляться. Это было легко. Относился ко мне Вахид гораздо лучше, чем другие мужчины к своим женам. Он часто шутил. Любил пробросить какую-то пошлость, зная, что та непременно меня смутит. Но даже это мне начинало нравиться. Потому что кроме вспыхнувших щек его слова отзывались томительным стыдным чувством. Которое он чем дальше, тем успешнее во мне нагнетал.

Примерно через три месяца после свадьбы я испытала свой первый оргазм. Это было… такое событие, мамочки! Что он делал со мной… как… Было очень стыдно, но так желанно! Мне же казалось это божественным даром! Чем-то особенным, что дано лишь нам. Что мне одной посчастливилось делить с мужем это неописуемое словами чувство полета. И что он летает только со мной одной… Что я одна способна подарить ему крылья. Я света белого за ним не видела. И верила, что он видит лишь меня. Но это было не так. Для него все вообще было по-другому. Я жила в хрупком мире иллюзий, который, однажды рухнув, смешал меня… мои чувства и веру с грязью.

Чтобы окончательно не испортить себе день тягостными воспоминаниями, я переоделась в джинсы и поло, собрала волосы в хвост и пошла осмотреться. Чем мне нравились такие кварталы, так это тем, что все здесь было под рукой. Бакалея, мясная и цветочная лавки. Несколько кафе на четыре столика. Парикмахерская. И древний книжный, в котором я провела не меньше получаса в беседе с продавцом. Я все еще комплексовала по поводу несовершенства собственной речи, но понимая, что без практики совершенства мне не добиться, заталкивала страхи поглубже и использовала каждую возможность прокачать свою речь.

Ближе к обеду, купив букетик георгин и книгу, я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы позвонить матери. Села на скамейку в крошечном скверике, не боясь, что кто-то подслушает нашу беседу. Набрала на память выученный телефонный номер.

– Амина?!

– Да, мам. Это я. Как ты?

– А ты как думаешь?! – мама перешла на родную речь, чередуя слова всхлипами. – Отец обвиняет меня в том, что я тебя недосмотрела! Прекращай свой бунт! Возвращайся к мужу, пока он еще готов тебя принять… Одумайся! Мы абсолютно не понимаем, что на тебя нашло. Может, твой телефон взломали?! А я говорила, эти ваши соцсети – зло.

Мать сама себе противоречила, но даже не осознавала этого. Просто верила в то, во что ей хотелось верить, пусть даже ее вера шла вразрез со здравым смыслом.

– Отец раздавлен.

– Мне очень жаль, что я вас разочаровала. Простите меня. Я просто больше так не могу.

– Как так?! Как так? Разве тебе плохо жилось? Дом полная чаша. Муж не бьет. Дети! Как можно быть настолько неблагодарной?!

– Плохо, мам. Очень плохо мне жилось.

– Да ты просто зажралась, Амина! Тебе бы такого, как Заринкин Фаттах… Чтобы ты сравнила!

Фаттах – тот самый влиятельный муж моей младшей сестренки, оказался настоящим тираном. Вот тебе и договорные браки лучше разбирающихся в жизни родителей.

– Учти, Амина, если ты не одумаешься, отец от тебя отречется!

Я прикусила щеку. Провела пальцами по бордовым лепесткам георгин, повторяя снова и снова – ты знала, как будет, Амина, ты все досконально знала.

– А ты?

– А я?! Я не пойду против воли мужа!

– Ясно. Тогда прощай, мам. И, пожалуйста, не давай Вахиду мой новый номер. Я хочу иметь возможность связываться с мальчиками…

– О, ты смотри! Вспомнила, блудница, что у нее есть дети!

– Трудно забыть тех, кого родила и вырастила.

– Тоже мне достижение! У Заринки пятеро и…

– Пока, мам. Не болей. И не нервничай. Не то давление опять поднимется. Тебе нельзя…

Я оборвала связь, заглушив всхлип кулаком. Подняла лицо к небу, заставив себя улыбнуться. Не случилось ровным счетом ничего из того, чего бы я ни предполагала. Прорвемся. Это просто самые сложные дни. Дальше обязательно станет легче.