Текст книги "История Филиппин"
Автор книги: Юлия Левтонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
В годы английской оккупации усилилось и без того тяжелое положение простых филиппинцев. В Маниле и окрестных районах население подвергалось двойному гнету – со стороны испанцев и новых колонизаторов – англичан. Помимо прежних налогов, установленных испанскими властями, жители Филиппин обязаны были платить многочисленные налоги в пользу английской администрации.
В договоре о капитуляции указывалось, что «все острова, зависимые от Лусона и Манилы… и находящиеся под властью Его Католического Величества», должны быть переданы «Его Британскому Величеству» вплоть до решения их судьбы после окончания войны и подписания мира между воюющими сторонами. Однако англичанам не удалось распространить свою власть даже на территорию Лусона. Продвижению английских войск мешали отряды сопротивления, организованные испанским чиновником Симоном де Анда, который бежал из Манилы в провинцию Булакан незадолго до сдачи города англичанам. Благодаря своей энергии и военным способностям Анда за короткий срок собрал значительные силы (до 6 тыс.) из местного населения (главным образом жителей провинции Пампанга и Булакан), сформировав несколько отрядов. Активную помощь Анда оказывали испанские монахи, опасавшиеся за свои позиции в колонии в случае ее отторжения от Испании. Филиппинских крестьян привлекала и умелая тактика Анда, в частности проведеннре им освобождение от наиболее тяжелых феодальных повинностей. Избегая крупных сражений, отряды Анда тревожили постоянными набегами войска англичан, расположенные в окрестностях Манилы, препятствуя их продвижению за пределы столицы.
Семилетняя война закончилась в 1763 г. внушительной победой Англии над ее главным соперником – феодально-абсолютистской Францией, вынужденной отказаться от своих владений в Индии. В результате войны были подорваны и колониальные позиции Испании. По условиям Парижского мирного договора, подписанного в марте 1763 г., англичане отторгнули от Испании Флориду и добились ряда торговых привилегий на южноамериканских рынках.
Оккупация Манилы была лишь незначительным эпизодом в истории английской колониальной экспансии. Нанеся удар Испании на Американском континенте, англичане в 1764 г. вернули Манилу испанцам (эвакуация английских войск с Филиппин закончилась в 1765 г.). Для испанцев военные события 1762–1764 гг. послужили серьезным уроком. Они продемонстрировали военно-экономическую слабость Испании, незащищенность азиатской колонии от иностранных вторжений.
Тревогу испанцев вызывала обстановка на юге архипелага. Еще до нападения англичан на Манилу английская Ост-Индская компания предприняла попытку проникнуть в султанат Сулу и укрепить там свои позиции. Английская политика в южных районах Филиппин также была связана с замыслами англичан по созданию опорных баз на морских путях из Индии в Китай. В январе 1761 г. в Холо прибыл секретарь мадрасского совета Ост-Индской компании Александр Далримпл и подписал договор «О дружбе и торговле» с султаном Муэзуддином, ратифицированный в сентябре 1761 г. Согласно этому договору, Ост-Индская компания получила территорию для строительства фактории и сеттльмента и обязательство от султаиа не допускать в страну европейских торговцев, за исключением англичан. Ост-Индская компания обязалась оказывать военную помощь Сулу в случае военных конфликтов с испанцами или голландцами. Далримплу удалось также заключить дополнительный сепаратный торговый договор с одним из местных влиятельных дато, по условиям которого английская Ост-Индская компания должна была доставлять ему товары из Индии.
Спустя год, в сентябре 1762 г., Далримпл добился новой важной уступки от султана – передачи англичанам о-ва Баламбанган, оживленного торгового центра архипелага. По планам англичан, Баламбанган должен был стать опорным пунктом английской торговли с Китаем. В январе 1763 г. над островом был поднят британский флаг.
Захват Манилы способствовал вмешательству англичан в отношения между султанатом и испанскими властями. Ко времени английского вторжения в Маниле в качестве пленников испанского генерал-губернатора находились султан Сулу АлимуддинIи его сын – Мухаммед Изразль. В 1748 г. Алимуддин I был обвинен в происпанской политике и свергнут с престола одной из влиятельных феодальных группировок во главе с его собственным братом – дато Бантиланом (султан Муэзуддин).
В результате переворота 1748 г. Алимуддин I с семьей бежал в Замбоангу и оттуда как гость испанского генерал-губернатора был переправлен в Манилу. Он выразил желание перейти в христианскую веру, изучал католическую доктрину у образованных иезуитов и в 1750 г. был крещен. Его сын, Мухаммед Израэль, получил испанское религиозное образование. В то же время в условиях общего ухудшения отношений с Сулу попытки Алимуддина вернуться на родину и восстановить свою власть были расценены испанской администрацией какпредательство. В 1751 г. султан был арестован и заключен в манильский форт Сант-Яго.
В конце 50-х годов испанцы организовали несколько карательных экспедиций в Сулу, заставив находившегося в то время у власти султана Муэзуддина подписать мирный договор. С начала 60-х годов, когда в султанате появились англичане, султан Муэзуддин перестал считаться с условиями договора и повел вновь враждебную испанцам политику.
Между тем в Маниле архиепископ Мануэль Рохо, занявший в 1761 г. пост генерал-губернатора Филиппин, разрешил выехать на родину всем находившимся в плену мусульманам из приближенных султана, оставив в качестве заложников Алимуддина I и Мухаммеда Израэля. Они были переселены из форта Сант-Яго в Манилу, им разрешили иметь слуг и дали специальную денежную пенсию. Незадолго до падения Манилы султану с сыном удалось перебраться в провинцию Тайабас, где Алимуддин повел переговоры с Симоном де Анда о возвращении на родину. Анда отказал ему и направил султана в свою штаб-квартиру в провинции Пампанга. Но вместо этого султан отправился в Манилу, прося защиты у английских оккупационных властей. Англичане охотно приняли султана, поселили его в Интрамуросе, предоставили ему карету и ежемесячное денежное пособие в сумме 100 песо. Переговоры с английскими властями продолжались до осени 1763 г. За это время в Сулу Далримпл подписал серию договоров с новым султаном Алимуддином II, сменившим Муэзуддина, которые подтверждали передачу англичанам о-ва Баламбангана и новых территорий на юге Палавана и в Северном Калимантане. В октябре 1763 г. Далримпл появился в Маниле, где встретился с Алимуддином I, обещая ему возвращение на родину и восстановление на троне в обмен на полное одобрение Алимуддином всех договоров, подписанных между английской Ост-Индской компанией и султанатом. В мае 1764 г. АлимуддинIна английском корабле прибыл в Холо после 16-летнего изгнания и плена и был восстановлен на троне. В июле 1764 г. он согласился помимо подтверждения всех прежних договоров передать в аренду английской Ост-Индской компании ряд новых территорий в Северном Калимантане.
В то время как Англия не завладела еще такими важными центрами региона, как Сингапур, Малакка, Пуло-Пенанг, английские территории на архипелаге Сулу и Северном Калимантане служили опорной базой Ост-Индской компании на морских путях в Китай.
Англия нанесла удар по колониальным позициям Испании и Голландии, которые были бессильны против английской экспансии в Юго-Восточной Азии.
Глава V
ФИЛИППИНЫ В СОСТАВЕ ИСПАНСКОЙ ИМПЕРИИ (XVII–XVIII вв.)
ОСОБЕННОСТИ ИСПАНСКОЙ КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ
В XVII–XVIII вв. Испания утратила былое морское и колониальное могущество и превратилась во второстепенную европейскую державу. В то время как передовые страны Западной Европы вступили на путь капиталистического развития, в Испании продолжала господствовать феодально-абсолютистская монархия, которую Маркс сравнивал с наиболее реакционными «азиатскими формами правления». Испанская колониальная политика основывалась на устарелых средневековых методах эксплуатации. Удаленные от основных центров Испанской империи, Филиппины были самым отсталым и бедным периферийным владением Испании, отданным на разграбление горстке чиновников и монахов.
Удаленность Филиппин от метрополии и остальных частей империи создавала особо благоприятные условия для произвола колониальных властей. Бюрократический централизм, на основе которого строилась система административного управления в колониях, сочетался здесь с бесконтрольной, по существу, властью колониальных чиновников над филиппинским населением.
С точки зрения служебной карьеры назначение в далекую азиатскую колонию расценивалось испанцами весьма низко. Испанские чиновники и военные приезжали на острова на небольшие сроки (не превышавшие в среднем пяти-шести лет), стараясь использовать свое пребывание в колонии главным образом для личного обогащения. Любая административная должность, начиная с поста генерал-губернатора, служила источником огромных доходов, добывавшихся всевозможными незаконными способами (участие в спекулятивных коммерческих сделках, ростовщических операциях, взяточничество, вымогательства и пр.). Попытки мадридских властей как-то ограничить злоупотребления колониальной администрации с помощью ревизий из метрополии, расследований деятельности генерал-губернаторов, их частых замен не могли исправить существующего положения. Коррупция в среде колониальных чиновников была лишь одним из проявлений пороков общей системы испанского колониализма.
Колонизация Филиппин Испанией на первых порах ускорила утверждение на островах исторически более прогрессивного общественного строя – феодализма. Однако чем дальше, тем больше испанский колониализм превращался в тормоз развития производительных сил, способствовал экономическому застою в колонии. На филиппинской экономике пагубно отражалась политика экономической изоляции колониальных владений, проводившаяся Испанией в XVII–XVIII вв. Теснимая передовыми капиталистическими странами, испанская монархия с помощью искусственного ограничения торговых связей колоний (с метрополией и между самими колониями) пыталась удержать монопольные позиции в своих владениях. До 80-х годов XVIII в. между Филиппинами и Испанией были запрещены прямые торговые отношения. Торговля с американскими колониями ограничивалась отправкой из Манилы в мексиканский порт Акапулько ежегодно двух галионов с грузами азиатских товаров. Манильский порт был закрыт для иностранных торговцев, за исключением китайских, снабжавших испанцев восточными товарами для загрузки галионов. По королевскому указу 1605 г. – первому из серии законов XVII–XVIII вв., регламентировавших галионную торговлю, – объем грузов, отправляемых в Мексику, не должен был превышать 300 т, а их стоимость – 250 тыс. песо. Соответственно стоимость ввоза из Мексики должна была быть не более 500 тыс. песо. В состав товаров, разрешенных для вывоза в Акапулько, были включены китайские шелковые и индийские хлопчатобумажные ткани, ювелирные изделия китайской и индийской работы, пряности и китайский фарфор.
Галионная торговля служила одним из основных источников обогащения колонизаторов. По существовавшим законам, определенный процент (в XVII – начале XVIII в. – 17 %) от стоимости реализованных в Мексике товаров поступал в королевскую казну (так называемая королевская пошлина). Остальные доходы шли генерал-губернатору, чиновникам, монахам и коммерсантам, пользовавшимся официальным правом загрузки галионов. Однако наибольшие прибыли приносила реализация товаров, отправлявшихся в Мексику контрабандным путем, в обход ограничений и регламентации. Объем и стоимость грузов манильских галионов намного превышали установленные нормы. Объем их, как правило, был не менее 1000 т, а ввоз серебра из Мексики исчислялся суммами в 3–4 млн. песо.
В XVII в. галионная торговля процветала. Она была несколько омрачена лишь в период испано-голландских конфликтов, когда блокада Манильского порта мешала отправке галионов, а голландские каперы перехватывали китайские джонки на пути к Маниле. Но уже в начале XVIII в. стали обнаруживаться явные признаки кризиса, связанные с общим упадком испанской колониальной империи. Капиталистические страны Европы усилили натиск на американские владения Испании. Наплыв дешевых товаров из Европы ударил по галионной торговле. Возможности реализации в Мексике азиатских товаров стали сокращаться. Галионы постоянно возвращались из Акапулько с грузами нераспроданных китайских и индийских тканей, не находивших сбыта из-за конкуренции с дешевой английской текстильной продукцией.
Искусственная экономическая изоляция Филиппин способствовала консервации отсталых методов колониальной эксплуатации. Испанские колонизаторы не проявляли заинтересованности в развитии колониальной экономики, освоении естественных ресурсов архипелага. Примечательно, что товары местного происхождения составляли ничтожную часть грузов, отправлявшихся на галионах. В отличие от колоний Англии и Голландии на Филиппинах не развивалось производство колониальных экспортных культур, которые пользовались спросом на европейских и американских рынках.
Основой колониальной экономики было сельское хозяйство, его главной отраслью – рисоводство. Филиппинские крестьяне выращивали рис старыми, унаследованными от предков способами. Наиболее высокие урожаи этой культуры собирались в «рисовых» провинциях Центрального Лусона – Булакане, Пампанге, Нуэва-Эсихе, снабжавших рисом Манилу и северные районы Лусона. На Висайях центром рисоводства был о-в Панай, уступавший по производству риса лишь Центральному Лусону. Сохранялись традиционные отрасли хозяйства – рыболовство, морские промыслы, огородничество, разведение птицы и свиней.
Испанские монахи ввезли на архипелаг из американских колоний некоторые культуры, до того неизвестные филиппинцам, впоследствии получившие там значительное распространение (кукуруза, помидоры, какао, гуава, папайя). Монахи пытались развить на Филиппинах мясо-молочное животноводство. Первые скотоводческие фермы (ранчерии) появились в поместьях иезуитов. Однако мясо-молочное животноводство так и не получило на архипелаге значительного развития.
В первой половине XVII в. окончательно сложилась система землевладения. Основным типом феодального владения была асьенда (поместье). Ордена образовывали слой наиболее крупных коллективных феодальных землевладельцев. Первоначально основным источником формирования орденского землевладения служили королевские пожалования. Короли передавали орденам обширные территории с правом наследования и отчуждения на условии ежегодной уплаты так называемой наследственной десятины в денежной или натуральной форме в пользу короны как верховного собственника земли. Со временем уплата десятины приобрела номинальный характер, и уже к середине XVII в. земли, пожалованные орденам, превратились фактически в их собственность. В XVII–XVIII вв. орденское землевладение росло за счет скупки пустующих угодий из разряда коронных, приобретения земли с помощью ростовщических операций, захвата крестьянских участков.
Категория помещиков-испанцев была крайне малочисленной. Среди асендеро-испанцев выделялись генерал-губернаторы, владевшие обширными и богатыми земельными угодьями в окрестностях Манилы.
В XVII–XVIII вв. довольно интенсивно шел процесс формирования слоя помещиков-филиппинцев из представителей местной имущей верхушки (принсипалия), которые, подобно монахам, расширяли свои земельные владения главным образом за счет крестьянских земель и скупки невозделанных участков.
Широкое распространение на Филиппинах получило также мелкое частное крестьянское землевладение. Объяснялось это наличием обширных территорий свободных земель, формально относившихся к разряду коронных. Сравнительно малочисленное население колонии было не в состоянии возделывать все пригодные для обработки земли. Крестьянин мог превратить в свое владение любой невозделанный участок и сохранял право владения, пока он или его наследники обрабатывали эту землю. Если участок в течение трех лет оставался невозделанным, то крестьянин терял на него право и земля снова переходила в разряд коронной.
Накануне испанского завоевания феодальные методы эксплуатации получили распространение лишь в наиболее развитых центрах Лусона и Висайев. С приходом испанцев они утвердились на всей территории страны. В XVII–XVIII вв. основной формой эксплуатации в орденских поместьях и асьендах испанских и местных помещиков была издольщина. Размеры арендной платы (в виде определенной доли урожая с арендуемого участка), вносимой помещику – собственнику земли, зависели от обеспеченности крестьян-арендаторов средствами производства (рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь, посевной материал и т. п.). Со второй половины XVIII в. господствующим типом издольной аренды на Лусоне стала «ка-самахан» (касама по-тагальски – издольщик), при которой крестьянин-арендатор отдавал помещику от двух пятых до половины урожая. Подобного же типа арендные отношения получили развитие и на Висайях, где издольная аренда на местных языках называлась «акса».
Издольная аренда сопровождалась закабалением арендаторов. Обыкновенно крестьяне брали в долг у помещика посевной рис в счет будущего урожая на условии уплаты высокого, ростовщического процента. После того как крестьянин возвращал долг и отдавал помещику определенную долю урожая в качестве арендной платы, оставшегося для потребления риса не хватало до следующего урожая. Крестьяне были вынуждены прибегать к новым займам, оказываясь в результате в наследственной долговой кабале у помещиков.
Феодальная эксплуатация основной массы филиппинских крестьян – мелких землевладельцев осуществлялась в форме государственных барщинных отработок. Сорок дней в году крестьяне должны были участвовать в работах, требовавших большой затраты рабочей силы, – в сооружении государственных зданий, церквей, военных укреплений, вырубке леса, ремонте и строительстве дорог и мостов и т. п. Отработочные повинности были особенно обременительны из-за злоупотреблений администрации (превышение сроков барщинных повинностей, установленных законом, использование крестьянского труда представителями властей для своих личных нужд и т. д.).
Местное население, за исключением узкого имущего слоя, обязано было платить ряд налогов в пользу короны и церкви. Основу налогообложения составлял единый подушный налог – трибуто (введенный в 1581 г. и отмененный только в 1884 г.), которым облагались все мужчины и женщины с 16 до 60 лет. Подсчет от сбора подушного налога производился по барангаям, обязанным предоставлять в качестве трибуто определенную денежную сумму или эквивалентное количество продуктов. Непосредственно за сбор трибуто отвечали старосты барангаев, назначавшиеся из местной деревенской верхушки. Они передавали полученные поступления алькальдам, которые отправляли их в казну. Налог уплачивался ежегодно в три срока. Размер трибуто в XVII–XVIII вв. составлял 10 реалов (1 песо) для филиппинцев и 20 реалов для китайцев. Сама по себе эта сумма была небольшой, но со сбором трибуто были связаны многочисленные злоупотребления администрации, превратившие его в одну из самых тяжелых повинностей.
По системе подушного обложения собирались два других налога – комунидад, поступления от которого шли на создание общественных фондов в пуэбло (в действительности расхищавшиеся чиновниками), и санкторум, взимавшийся в пользу церкви. Кроме этих трех основных налогов существовали десятки разнообразных поборов, нередко произвольно вводившихся местными властями.
Филиппинские народные массы страдали и от эксплуатации ростовщиков. Ростовщическими операциями занимались чиновники колониального аппарата (начиная с генерал-губернаторов и алькальдов, действовавших через посредников-китайцев), монахи, китайские торговцы и представители местной принсипалии. Главными жертвами ростовщической эксплуатации были филиппинские крестьяне. Чаще всего ссужался рис. Крестьяне, как правило, были не в состоянии выплачивать долги в установленные сроки, теряя имущество, дом, землю. Ростовщические операции, при которых за долги у крестьян отбирались земельные участки, служили одним из источников роста орденского и местного помещичьего землевладения. Это явление получило особенно широкое распространение в годы испано-голландских конфликтов, когда система принудительных натуральных поставок (бандала) жестоко ударила по крестьянским хозяйствам. Существовала практика купли-продажи крестьян, попавших в кабалу к помещикам-ростовщикам и оказавшихся в положении долговых рабов, которая была запрещена в 1692 г. королевским указом. Однако различные формы долговой зависимости сохранялись и в последующие периоды испанского колониального режима.
При господстве феодальных методов эксплуатации колониальное хозяйство сохраняло натуральный характер. В сельской местности преобладало домашнее деревенское ремесленное производство (ткачество, гончарное, плотничье дело и т. д.), удовлетворявшее хозяйственные нужды населения пуэбло и барангаев. До XIX в. филиппинские города представляли собой военно-административные и религиозные центры. Крупнейшим из них была Манила. Столица служила резиденцией колониального правительства, архиепископа, руководства орденов и военных властей. Торговля и городское ремесленное производство находились в руках китайских иммигрантов, обслуживавших испанских колонизаторов. Небольшие китайские общины существовали также в портовых городах Висайев (на о-вах Себу и Панай). Китайские торговцы проникали и во внутренние районы архипелага, доставляя товары местному населению. Помимо ремесла и розничной торговли китайцы занимались посредническими сделками, связанными с галионной торговлей и ростовщичеством. Время от времени власти принимали законы, направленные к ограничению деятельности китайского торгового капитала и сокращению китайской иммиграции. Китайцы облагались подушным налогом, вдвое превышающим размеры трибуто, уплачиваемого филиппинцами. Существовал и ряд специальных налогов, которые собирались с китайского населения. Испанские колонизаторы способствовали распространению антикитайских настроений среди филиппинцев, провоцировали китайские погромы. Антикитайская политика властей вызывала протесты со стороны китайцев, выливавшиеся в вооруженные бунты, которые жестоко подавлялись колонизаторами.
В XVII в. произошло два крупных восстания китайского населения – в 1639 и 1662 гг. Восстание 1639 г. было вызвано мероприятием генерал-губернатора Коркуэры, который переселил 300 китайских торговцев в Каламбу (современная провинция Рисаль), принудив их обрабатывать пустующие земли. Незнакомые с земледельческим трудом, китайцы оказались в тяжелом положении. В знак протеста они ушли из Каламбы, двигаясь в Манилу, где в китайских кварталах начались волнения. Коркуэра приказал войскам уничтожить всех взбунтовавшихся китайцев – и тех, что шли в Манилу, и жителей Париана. Оставшиеся в живых (около 6 тыс.) бежали из Манилы и некоторое время вели борьбу в окрестностях столицы, пока не были разбиты испанцами. Всего испанские колонизаторы уничтожили при подавлении этого восстания более 20 тыс. китайцев. Восстание среди населения Париана в 1662 г. вспыхнуло в то время, когда на Манилу готовился совершить нападение предводитель китайских пиратов Ко-синг, захвативший голландский форт на Тайване. Манильские власти, охваченные паникой и опасаясь соглашения между Ко-сингом и местными китайцами, решили выслать в Китай всех жителей Париана. Однако китайцы отказались выполнить приказ испанского генерал-губернатора и убили нескольких чиновников и офицеров, которые должны были руководить выселением. Испанцы обстреляли китайские кварталы из пушек. Довольно большой группе китайцев удалось уплыть на рыбачьих лодках к Тайваню. Около 2 тыс. китайцев бежали в Пампангу, где были истреблены отрядом солдат, набранных испанцами из местных жителей. Этот же отряд под командованием сержанта-филиппинца Лаксамана уничтожил остатки восставших, которые пытались продолжать борьбу в Маниле.
После каждой вспышки погромов и массовых избиений испанские власти ослабляли давление на китайцев, и они быстро восстанавливали утраченные позиции.
Во второй половине XVIII в. впервые появились тенденции к обновлению средневековых методов колониальной эксплуатации. Изменения в испанской колониальной политике диктовались развитием капиталистических отношений в самой Испании, потребностью в увеличении прибылей, извлекаемых из колоний. Известную роль играли международные факторы. Поражение Испании в Семилетней войне обнаружило ее военную и экономическую слабость, незащищенность колониальных владений от внешней агрессии. Преобразования на Филиппинах (конец 60-х – 80-е годы XVIII в.) были частью программы реформ, проводившихся в метрополии и колониях в период просвещенного абсолютизма Карла III (1759–1788). В экономическом отношении Филиппины были убыточной колонией, получавшей с конца XVI в. ежегодную денежную субсидию (ситуадо) из Мексики, которая покрывала дефицит в колониальном бюджете. В XVII в. сумма субсидии частично компенсировалась «королевской пошлиной». В XVIII в. в связи с упадком галионной торговли размеры ситуадо стали намного превышать суммы поступлений в казну от сбора «королевской пошлины» (в середине XVIII в. ситуадо составляло 250 тыс. песо). В результате экономических реформ Филиппины должны были отказаться от мексиканской субсидии, превратиться в колонию, приносящую доход короне.
Основные экономические мероприятия проводились в период правления генерал-губернатора Баско-и-Варгаса (1778–1787), одного из приверженцев реформаторской политики Карла III. В соответствии с «Общим экономическим планом», разработанным Баско в 1779 г., были сделаны первые шаги по развитию на Филиппинах производства экспортных культур – сахарного тростника, табака, индиго, пряностей, хлопчатника, какао, кофе, по созданию текстильной и табачной промышленности, по разработке минеральных ресурсов.
В 1782 г. была введена правительственная табачная монополия. Производство табака, культивирование которого было распространено повсюду на архипелаге, ограничивалось определенными районами (несколько «табачных» провинций Центрального и Северного Лусона), где крестьян обязали выращивать только эту культуру. В остальных районах выращивание табака было запрещено. В «табачных» провинциях крестьяне сдавали весь собранный урожай по заниженным ценам государству. Частная табачная торговля находилась под полным запретом. Население могло покупать табак только в специальных государственных лавках. Установление монополии сопровождалось ухудшением положения народных масс. На крестьянских полях в «табачных» провинциях табак вытеснил рис. Получая гроши за сдачу табачных листьев, крестьяне обрекались на нищенское существование. Тяжелым было положение крестьян и в тех районах, где запрещалось выращивание табака. Введение монополии привело к разорению многих крестьянских хозяйств, до этого занятых его производством. Кроме того, высокие цены на табак в государственных лавках подрывали бюджет крестьянских семей.
В 1785 г. по образцу европейских Ост-Индских компаний была учреждена Королевская филиппинская компания. Ей предоставлялась абсолютная монополия на испано-филиппинскую торговлю и торговые операции с азиатскими странами. С учреждением компании окончательно устанавливались прямые связи между Филиппинами и Испанией[16]16
Впервые восточный путь на Филиппины был «открыт» в 60-е годы XVIII в. По указу Карла III (1765) было дано разрешение на ежегодную отправку восточным путем (т. е. вокруг Африки) одного корабля из Кадиса в Манилу с грузами товаров из метрополии.
[Закрыть]. Судам компании разрешалось плавание на архипелаг как западным, так и более удобным восточным путем. Манильский порт был открыт для свободного вывоза с Филиппин испанских и американских товаров, доставлявшихся на судах компании. Ввоз европейских (не испанских) товаров оставался под строгим запретом. Компания получила право свободной торговли в азиатских странах и с этой целью могла вывозить на азиатские рынки мексиканское серебро и товары из Испании и латиноамериканских владений. Азиатские товары, ввозимые компанией в Испанию, освобождались от импортных пошлин.
Азиатская торговля не приносила тех прибылей, на которые рассчитывали создатели Королевской компании. С первых шагов деятельности ее положение оказалось далеким от процветания. Главные причины неудач заключались в том, что она возникла в то время, когда старые монопольные Ост-Индские компании изживали себя, уступая место свободному торгово-промышленному капиталу. В результате испанская монархия не смогла ни увеличить значительно колониальные доходы, ни оградить свои владения от торговой экспансии более развитых стран. Деятельность компании способствовала в известной степени экономическому развитию Филиппин (в 80—90-е годы XVIII в. увеличились производство сахарного тростника и вывоз сахара, табака, кофе и других экспортных товаров), росту торговли с соседними азиатскими странами (Китаем, Индией, Индонезией). В 1789 г. Манильский порт был впервые открыт для свободной торговли. Купцам из Европы и США разрешалось ввозить азиатские товары и вывозить с Филиппин местные продукты, а также товары из Испании и Латинской Америки, доставленные на судах Королевской компании. В 1792 г. Манильский порт был вновь закрыт, но испанцы уже были не в состоянии остановить торговую экспансию европейских стран и США на Филиппины.
КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ В СИСТЕМЕ ИСПАНСКОЙ КОЛОНИАЛЬНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИИ
В Испании филиппинскую колонию называли бастионом католической религии на Востоке. Действительно, нигде в Азии католическая церковь не достигла такого могущества и такого влияния, какими она пользовалась на Филиппинах. В системе колониальной эксплуатации, установленной испанцами, католическая церковь играла важнейшую роль. В XVII–XVIII вв., объединенные в религиозные ордена, испанские монахи представляли на Филиппинах главный отряд церковников. При общем незначительном числе испанцев (связанных с административным и военным аппаратом) на архипелаге монахи образовывали наиболее многочисленную и стабильную прослойку. В среднем в XVII–XVIII вв. они составляли более двух третей проживавших на островах испанцев. Испанцы, представлявшие светскую администрацию, были сконцентрированы в Маниле и провинциальных центрах, монахи же расселились по всей стране, проникли в отдаленные районы архипелага, олицетворяя в глазах местного населения колониальную власть.
Влияние и власть орденов были тесно связаны с их господствующим положением в экономической жизни страны как крупнейших коллективных феодальных землевладельцев. В орденских поместьях процветали самые тяжелые формы кабальной издольщины.
