Текст книги "История Филиппин"
Автор книги: Юлия Левтонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)
Широко распространено было среди филиппинцев почитание предков. Духам предков поклонялись как существам божественного порядка, выполняющим роль посредников между людьми и высшими сверхъестественными силами. Им воздавались ритуальные почести (из камня, кости, дерева вырезали идолов в память умерших, специальные подношения из пищи и вина приносили на могилы и т. п.). У многих племен существовали вера в загробную жизнь, понятие рая, идея вознаграждения в потустороннем мире. Храмовых сооружений, постоянных мест для ритуальных церемоний у филиппинцев не было, отсутствовало жреческое сословие. Религиозными ритуалами и обрядами жертвоприношений (состоявших обычно из рисового вина, фруктов, заколотых свиней, кур, иногда золота) руководили старые, почитаемые члены общины, обычно женщины, реже – мужчины, исполнявшие фактически функции жрецов.
Из горных племен наиболее развитые религиозные воззрения были у ифугао (в значительной степени сохранившиеся до наших дней). Пантеон ифугао включал множество богов и духов, которыми они заселяли почти все окружавшие их предметы и явления; в честь божеств вырезались деревянные идолы, расставлявшиеся на дорогах, в домах, полях, лесах. Ритуальные церемонии отправлялись жрецами и колдунами.
С начала XVI в. в северных и центральных районах Филиппин стал распространяться ислам, уже утверждавшийся к этому времени на юге архипелага (Минданао, Сулу). Он проникал на север в основном из индонезийского султаната Бруней. В XVI в. жители султаната вели довольно активную торговлю с населением Лусона и Висайев, основывая на территории этих островов свои торговые фактории и поселения. Испанские колонизаторы обнаружили поселения индонезийских торговцев из Брунея на территории Майнилы, в густозаселенном районе оз. Лагуна, ряде других пунктов Южного Лусона и на о-вах Миндоро и Себу (Висайи). Торговые поселения индонезийцев служили центрами пропаганды ислама среди местного населения. По свидетельству некоторых источников, на Лусоне и Висайских островах в 60—70-х годах XVI в. действовали также присылаемые из Брунея мусульманские проповедники. Процесс исламизации не носил, однако, массового характера, затронув лишь незначительную часть местной феодализирующейся верхушки в районах, расположенных по соседству с торговыми факториями и поселениями индонезийцев. Испанцы, захватившие Майнилу и Тондо в начале 70-х годов XVI в., отмечали, что их правители и местная знать исповедовали мусульманскую религию и вели свое происхождение или находились в родственных связях с правящей династией Брунея. Основная же масса жителей Майнилы и Тондо сохраняла приверженность к старым языческим верованиям. Таким образом, ко времени испанского завоевания процесс распространения ислама на Лусоне и Висайских островах находился еще на самой первоначальной, зародышевой стадии. Продвижение ислама было остановлено испанскими колонизаторами, приступившими к христианизации филиппинского населения.
ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ЮЖНЫХ РАЙОНОВ ФИЛИППИН
Древняя и средневековая история Минданао и Сулу слабоизучена из-за недостатка источников. В последнее время филиппинские ученые проявляют большой интерес к воссозданию исторического прошлого народов, населяющих южные районы страны. Много пробелов в изучении ранних периодов истории Юга Филиппин восполнено в результате выхода в свет в конце 60-х и в 70-е годы капитальных исследований филиппинского историка С. А. Махула. Ему удалось на основе сравнительного анализа генеалогических списков мусульманских правителей Сулу и Минданао – тарсила – проследить основные этапы политической истории этого района Филиппин начиная с периода проникновения туда ислама (XIV в.). Но остается почти неизученным доисламский период. Отдельные материалы (из индонезийских и китайских источников), приведенные в работах С. А. Махула и других исследованиях, позволяют сделать вывод, что в целом развитие Юга Филиппин (точнее – Сулу, западных и южных территорий Минданао) с первых веков нашей эры опережало развитие северных и центральных районов Филиппинского архипелага. Среди факторов, способствовавших этому, следует указать на их географическую и историко-этническую близость к соседней индонезийской области, на тесные хозяйственные и культурные контакты с государствами древней цивилизации, расположенными на территории Индонезии, Малайи и Индокитая. Этим контактам способствовало направление хозяйственной деятельности народов Сулу и приморских территорий Юго-Западного Минданао, основу которой составляли торговля, добыча жемчуга и морские промыслы.
Среди народов, населявших эти южные районы, по-видимому, уже в первые века нашей эры шел интенсивный процесс разложения первобытнообщинного строя и создания классового общества. До последнего времени в филиппинской и американской историографии преобладала точка зрения о решающем значении исламизации, осуществлявшейся из Индонезии и Малайи, для возникновения государственности на Сулу и Минданао. Исследования С. А. Махула показали, что формирование государственности началось там еще в доисламский период и было связано с процессами их внутреннего развития. Ко времени проникновения ислама (на Сулу – на рубеже XIII–XIV вв. и на Минданао – в середине XV в.) здесь уже существовали относительно централизованные феодальные и полуфеодальные княжества со сложившимися правящими династиями.
Подтверждением этого вывода служит наличие местных, доисламского происхождения титулов у представителей правящей верхушки. Помимо распространенных повсеместно на Филиппинах терминов «дато», «раджа» (или «раха») в применении к общинным вождям на Сулу использовались титулы багинда и падука (или сирипада), обозначавшие: принц, князь, верховный правитель; на Минданао правители княжеств назывались думата. Наличие этих титулов индуистского происхождения свидетельствовало о тесных связях Филиппин с индиани-зированными индонезийскими государствами. В сулуанских тарсила в полные титулы султанов и их близких родственников (в том числе женщин) вплоть до конца XIX в. включался один из индуистских королевских титулов – падука с целью показать их преемственность с древними местными (доисламскими) династиями.
Первичные государственные образования на Сулу сложились на центральном и самом крупном острове архипелага – Холо у народностей бурануны, тагимаа, баклайи[4]4
Тагимаа и баклайи – предки современных таусугов и сулу, населяющих архипелаг Сулу и южную часть Палавана.
[Закрыть]. Столица княжества буранунов была расположена в Маимбунге, где находилась резиденция верховного правителя, носившего титул сирипада. Центры тагимаа и баклайев размещались соответственно в Буанса и Холо. Столичные поселения сулуанских княжеств были не только политико-административными, но и торговыми центрами, которые играли активную роль в морской торговле в островной части Юго-Восточной Азии.
В доисламский период наиболее развитой центр о-ва Минданао находился в долине р. Пуланги. Здесь возникли феодальные княжества – Магинданао (в нижнем течении Пуланги) к Буайан (в среднем и верхнем течении Пуланги). Основное население долины Пуланги составляли народности ирануны и магинданао. В княжестве Магинданао утвердилась династия из представителей иранунской знати. В правящей династии княжества Буайан преобладали выходцы из народности магинданао. Оба княжества представляли собой довольно устойчивые государственные образования, правители которых (дато, думата) обладали значительной властью. Территориально влияние правителей Магинданао распространялось почти на весь район расселения иранунов вдоль северо-западного побережья Минданао вплоть до устья р. Сибугай. Под контролем Буайана находились соседние внутренние районы острова, населенные отсталыми племенами, которые облагались данью в пользу правителей княжества. Ирануны издавна занимались морской торговлей. Среди них были также племена морских кочевников, живших пиратством, торговлей, морскими промыслами. Население Буайана было преимущественно земледельческим, торговлей занимались главным образом представители местной знати. Между княжествами шла длительная, упорная борьба за установление контроля над всей долиной Пуланги.
С проникновением ислама начался новый этап исторического развития этих районов. Исламизация Филиппин была частью процесса распространения и утверждения ислама в малайско-индонезийском регионе, начавшегося на рубеже X–XI вв. На Филиппины ислам стал проникать из Индонезии и Малайи, где во второй половине XIII в. мусульманская религия завоевала уже прочные позиции. Сведения о начальном периоде распространения ислама на Филиппинах содержатся в тарсила. Они носят большей частью легендарный характер, но включают и элементы, основанные на исторических фактах. В исследованиях С. А. Махула, проделавшего большую работу по выявлению исторически достоверных данных, впервые воспроизведена общая картина проникновения ислама на Сулу и Минданао и установлены хронологические рамки этапов исламизации.
Первым объектом исламизации стал архипелаг Сулу. В последней четверти XIII в. здесь были основаны торговые фактории и поселения малайских торговцев-мусульман, которые были первыми распространителями новой религии. Возможно, что некоторые из них брали в жены девушек из семей местной знати, а отдельные дато и представители сулуанской феодальной верхушки уже в этот период стали переходить в мусульманскую веру. Во второй половине XIV в. появились мусульманские проповедники и миссионеры из Малайи, прибывшие с Явы, где они также занимались пропагандой мусульманской религии. Именно к этому времени относятся сведения в ранних сулуанских тарсила о посещении архипелага многочисленными макдумами (учеными), проповедовавшими мусульманское вероучение среди местных жителей. Подробно сообщалось о Карим-уль-Макдуме, который появился на Сулу, по-видимому, в 80-х годах XIV в. Известно, что он поселился в Буанса, где находилась резиденция правителя и знати тагимаа, и выстроил там мечеть. Правящая верхушка тагимаа была уже исламизирована, чем и объяснялась восторженная встреча макдума в Буаяса, описанная в источниках.
В начале XV в. в Буанса прибыл некий раджа Багинда, один из мелких правителей минангкабау. Он появился у берегов Холо с большим числом воинов и придворных и был сначала враждебно встречен местными дато и знатью, пытавшимися разгромить и потопить его флот. Однако после разъяснений, что экспедиция имеет миролюбивые цели и участники ее (мусульмане) намерены поселиться в Буанса, ему и его людям было разрешено остаться на острове. Ни один из источников не сообщает имени раджи. Как известно, термин «багинда» индонезийского происхождения, употреблялся на Сулу в смысле «правитель, князь». Не установлено, носил ли этот титул раджа до прибытия в Буанса или стал его обладателем после того, как поселился на Сулу. Известно только, что он женился на дочери одного из местных дато и пользовался в Буанса большим политическим влиянием и властью.
Следующей стадией исламизации Сулу было создание мусульманского султаната в середине XV в. Первым султаном Сулу считается Абу Бакр, принявший на троне мусульманский титул Шариф-уль-Хашим (полный титул включал также и местный традиционный титул – падука). Сведения о его жизни до прибытия на Сулу разноречивы, но во всех сулуанских тарсила указывается на арабское происхождение Абу Бакра, поскольку, согласно мусульманской традиции, султан должен принадлежать к прямым потомкам Пророка или по крайней мере быть выходцем из арабов. Наиболее распространена версия, по которой Абу Бакр в 30-е годы находился при дворе султана Малакки (возможно, был родственником султана), откуда перебрался в Палембанг (Суматра), затем в Бруней. Из Брунея Абу Бакр прибыл в Буанса, где вскоре женился на дочери раджи Багинда, принял титул султана в 1450 г., положив начало новой мусульманской династии на Сулу. Во время правления Абу Бакра, с 1450 по 1480 г., ислам превратился в государственную религию, началось формирование политических и социальных институтов, основанных на исламской традиции и шариате. Столица первого султана находилась в Буанса (при преемниках Абу Бакра она была перенесена в Холо). Территориально султанат объединял княжества Буанса и Холо, расположенные в приморских районах. С созданием султаната ускорился процесс исламизации населения горных территорий о-ва Холо, входивших в состав княжества буранунов.
Исламизация Минданао началась полтора столетия спустя – с середины XV в. К этому времени относятся сведения в местных тарсила о деятельности миссионеров с архипелага Сулу. В начале XVI в. проповедниками ислама на Минданао стали мусульманские эмигранты из Малайи. Известную роль в этом сыграл захват Малакки (1511 г.), в то время крупнейшего центра исламского мира в Юго-Восточной Азии, португальскими колонизаторами. Падение Малакки вызвало массовое бегство жителей, в том числе членов султанской семьи, придворных, знати, торговцев, устремившихся в соседние районы. Возможно, с этой миграцией было связано появление на Минданао шарифа Мухаммеда Кабунгсувана. На лодках морских кочевников-баджао он перебрался в Бруней, а в 1515 г. высадился в местечке Малабанг, на западном побережье Минданао. Согласно существовавшей традиции, шариф занялся распространением ислама в долине Пуланги и вскоре основал султанат, став первым султаном Магинданао. Сведения в ранних тарсила воспроизводят, однако, несколько иное и более сложное развитие событий. Первоначально шарифу, встреченному враждебно местными дато, удалось установить контроль лишь над небольшой территорией в районе Малабанга. В дальнейшем с помощью политических союзов с дато Магинданао и Буайана, подкрепленных его браком с дочерью местного правителя, Кабунгсуван добился усиления своих позиций в долине Пуланги. Но Кабунгсуван не носил титула султана, а был крупным религиозным и влиятельным политическим деятелем.
Создание на Минданао феодальных монархий по типу мусульманских султанатов относится ко второй половине XVI в. В этот период после длительной борьбы с Буайаном на первый план выдвинулось княжество Магинданао. Чтобы укрепить престиж государства, в магинданаоских тарсила конца XVI в. Кабунгсуван изображался первым султаном Магинданао, основателем мусульманской правящей династии. Поэтому считалось, что все султаны Магинданао – прямые потомки Кабунгсувана (по мужской линии), в то время как правящая мусульманская династия Буайана ведет свое происхождение от дочери шарифа, т. е. связана с первым султаном по второстепенной, женской линии. Тем самым обосновывались претензии магинданаоских султанов на главенство как в Магинданао, так и в Буайане.
Процесс исламизации южных районов Филиппин, продолжавшийся в течение трех столетий, в основном закончился на рубеже XVII в. Причина успешного внедрения ислама заключалась в том, что в тот период там уже возникло классовое общество, нуждавшееся в новых, более сложных (сравнительно с раннеклассовыми) формах религии и идеологии. Не случайно новая религия утвердилась в наиболее развитых центрах Сулу и Минданао. Даже на небольшом по площади о-ве Холо мелкие горные племена, находившиеся на стадии родового строя, остались незатронутыми влиянием ислама. К началу XVII в. на Минданао – самом крупном острове Филиппинското архипелага – ислам утвердился только в юго-западном приморском районе. С начала XVII в. правители султаната Магинданао, обеспокоенные появлением на севере испанских конкистадоров, стали отправлять мусульманских проповедников в соседние, неисламизированные районы. В результате в XVII в. были исламизированы маранао – одна из крупных народностей Минданао, – заселявшие район оз. Ланао. Однако пропаганда ислама (равно как и попытки христианизации, предпринимавшиеся испанскими миссионерами) не имела никакого успеха у многочисленных племен внутренних районов Минданао, находившихся на примитивных стадиях развития.
Исламизация Сулу и княжеств Юго-Западного Минданао оказала глубокое воздействие на развитие этого района Филиппин. Одним из важных последствий исламизации был рост связей между этими районами и соседним малайско-индонезийским регионом. Общность религии способствовала укреплению исторически сложившихся культурных, экономических и политических связей. Филиппинские султанаты рассматривались как составная часть всего мусульманского мира (Дар-уль-ислама) и, в более узком смысле, мусульманской общины в Юго-Восточной Азии. Исламизация Сулу и Минданао сопровождалась экономической экспансией индонезийского и малайского торгового капитала, завоевавшего там господствующие позиции. Общность религии и генеалогические связи между представителями правящих династий в филиппинских султанатах и; соседних мусульманских странах содействовали развитию военно-политических, союзнических отношений. С начала испанских колониальных захватов на Филиппинах тесные связи с соседними мусульманскими государствами приобрели первостепенное значение в борьбе народов Юга против колонизаторов.
Исламизация оказала серьезное влияние на процесс внутреннего развития Сулу и Минданао, укрепив ранее сложившуюся государственность, так как сопровождалась перестройкой политической структуры по образцу мусульманских государств малайско-индонезийского региона, усвоением мусульманских правовых норм. Старые политические институты «е исчезли полностью, они частично модернизировались, а частично приспособились к новой структуре. Создание султанатов способствовало централизации государственной власти. Эта тенденция наиболее отчетливо прослеживалась в султанате Сулу, где султан занимал высший пост в государстве и обладал верховной исполнительной, законодательной и судебной властью. Он был также верховным военным и религиозным вождем. В качестве последнего султан производил назначения на все религиозные посты, вплоть до самых низших.
На следующей ступени политической и социальной иерархии находились многочисленные дато. В их среде выделялись так называемые королевские дато, которые считались потомками первого султана, в то время как обычные, не королевские дато вели происхождение из семей местных доисламских феодальных правителей. Из числа королевских дато султаны назначали двух министров (везиров), носивших титулы «раджа бендахара» (они выполняли функции главного министра и ближайшего советника султана) и «раджа муда» (верховный судья). Последний был наследником трона, и потому обычно этот паст занимал брат или племянник царствующего султана[5]5
В султанатах Сулу и Магинданао отсутствовала система прямого престолонаследия (от отца к сыну). Преемником умершего султана становился его брат или племянник. Официально провозглашение нового султана происходило на собрании дато, съезжавшихся в столицу из разных районов страны. В отдельных случаях верх одерживали оппозиционные дато, добивавшиеся утверждения на троне не официального наследника, а своего ставленника из числа королевских дато. В крайне редких случаях трон переходил к одному из сыновей умершего султана.
[Закрыть]. Оба министра возглавляли специальный совет при султане («рума бихара»), члены которого частично назначались султаном, частично избирались из среды королевских дато. Совет занимался обсуждением законопроектов, вопросов финансов, торговли, внешней политики. При обсуждении вопросов, связанных с торговлей, на заседания совета приглашались представители орангкайа – прослойки богатого, незнатного населения, занятого главным образом коммерческой деятельностью в крупных масштабах.
В административном отношении султанат был разделен на округа, во главе которых стояли панглима – чиновники, назначавшиеся султаном, ведавшие сбором налогов в пользу трона и одновременно отвечавшие за лояльность населения, в особенности местных дато.
Политика государственной централизации, проводившаяся султанами, находила поддержку у высшего мусульманского духовенства, что способствовало усилению султанской власти. В истории Сулу нет крупных феодальных междоусобиц ивойн, хотя проявления недовольства укреплением централизованной власти султанов со стороны местной феодальной знати и борьба за престол различных группировок дато происходили часто.
По имеющимся источникам трудно проследить особенности социально-экономических отношений на Сулу. Известно, что султан был собственником земли, на определенной, ограниченной территории[6]6
Согласно некоторым источникам, первый султан, Абу Бакр, пытался объявить все земли собственностью короны, что встретило энергичное сопротивление со стороны местных дато, владевших обширными территориями. В результате султан вынужден был пойти на компромисс, получив в личную собственность земли на побережье о-ва Холо и территории вокруг столицы (на расстоянии, «где был слышен королевский гонг или барабан») и оставив за прежними владельцами значительные земельные угодья.
[Закрыть]. Султан и дато представляли основную категорию крупных феодальных землевладельцев. Обрабатывавшие-их земли крестьяне облагались натуральными повинностями. В хозяйстве довольно широко применялся труд домашних рабов – в них превращали пленников, захваченных в войнах и пиратских набегах. Основным направлением хозяйственной: деятельности была морская торговля, в которой принимали участие почти все категории местного населения. Торговля служила одним из важнейших источников государственных и личных доходов султана и знати. Самые крупные барыши получали султаны, принимавшие непосредственное участие в коммерческих операциях и пользовавшиеся рядом торговых привилегий. С подъемом торговли в XVI– начале XVII в. были связаны развитие ремесленного производства и рост городов. Холо, столица султаната с конца XV в., превратился в XVI в. в крупный торгово-ремесленный центр Юго-Восточной Азии, куда стекались товары со всей Азии и который славился своими искусными мастерами, – оружейниками, ювелирами, резчиками по дереву.
Что касается мусульманских государств на Минданао, то на начальном этапе их развития (вторая половина XVI– первая четверть XVII в.) тенденция к государственной централизации проявлялась здесь намного слабее, нежели в Сулу. Власть султана Магинданао, номинально являвшегося верховным главой государства, высшим религиозным и военным вождем, ограничивалась фактически собственно султанскими землями (типа королевского домена), в то время как на остальных территориях размещались вассальные княжества и владения местных феодалов, хозяева которых чувствовали себя независимыми. История Магинданао и Буайана в этот период заполнена феодальными усобицами и войнами, прекратившимися к 30-м годам XVII в., когда на территории Минданао возникло сильное централизованное государство.
Появление в Юго-Восточной Азии европейских колонизаторов, существование у границ султанатов колониальных владений Испании и Голландии не могло не оказывать влияния на ход исторического развития филиппинского Юга. С завоеванием Индонезии Голландией и установлением голландской торговой монополии в Юго-Восточной Азии сузилась сфера торговой деятельности филиппинских султанатов, нарушились исторически сложившиеся экономические связи с малайско-индонезийским регионом. В результате последовал постепенный упадок внешней торговли, ремесленного производства, прекратился рост городов; одновременно стала развиваться контрабандная торговля, усилились пиратство, морской разбой. Длительное пребывание во враждебном окружении, постоянная угроза иноземных вторжений и захватов приводили к растущей изоляции южных районов, застою в экономической и общественной жизни, консервации средневековых социальных, политических и религиозных институтов.
Но к началу испанского завоевания Филиппин южные султанаты представляли собой довольно сильные феодальные государства, обладавшие значительной военной мощью, тесно связанные экономически и политически с соседними мусульманскими странами.
