Текст книги "Государственные интересы (СИ)"
Автор книги: Юлия Куркан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Даже в постели готовили они гадости, и пытались убить свою драгоценную вторую половину. Постель, вообще, была для них главным местом ведения боевых действий. Выглядело это примерно так:
– Вы уже ложитесь, дорогой супруг? – голосом затаившейся кобры шипит королева, лежащая под одеялом.
– Да, дорогая, – отвечает ей король, пряча в карманы кастет, удавку, пузырек с ядом, коробочку с ядовитым тарантулом, и проверяя, хорошо ли ходит нож, в скрытых ножнах на ноге. Он не обольщается, логично подозревая, что супруга тоже подготовила ему немало интересных и опасных сюрпризов.
– Доброй вам ночи, – супруги страстно целуются, а потом так же резво отворачиваются, вытираясь пододеяльниками, справедливо полагая, что кто-нибудь уж точно намазал губы ядом замедленного действия.
Повернувшись, они делают вид, что совершенно ничего не произошло, и все в полном порядке. Король страстно обнимает королеву, незаметно затягивая удавку на её шее. Супруга, негромко пыхтя, достает из стратегически-важного и неудобосказуемого места отравленный кинжальчик. Ситуация складывается патовая: он готов уже вот-вот приступать к удушению, а она выбирает – куда сподручнее ткнуть дорогого супруга.
Переглянувшись, муж с женой решили остановиться на боевой ничьей, и, как ни в чем не бывало, принимаются убивать друг друга заново. Кроль подпускает к жене тарантула, а та, в это же время, выпускает ядовитую гадюку. Обе твари встретились на середине кровати. Надо сказать, радости от этой встречи не испытал никто: змея схарчила паука, но все равно отравилась его ядом и успешно сдохла.
Супруги издали трепещущие вздохи, решив, что раз уж все равно не спится – так почему бы им не подраться? И ведь подрались-таки: он оставил у неё по всему телу синяки от кастета, а она так расцарапала ему лицо, что еще долгое время мужу пришлось ходить в повязках. Кстати говоря, именно в эту ночь и была зачата Ванхильда… И, судя по тому, какой получилась дочка – она недалеко ушла от своих темпераментных родителей.
А те вскоре после её рождения все равно убили друг друга: муж подсыпал яд замедленного действия в вино супруги, а она, в свою очередь, в очередном порыве страсти задушила-таки его, и сама вскоре скончалась в красивых конвульсиях на синем теле убитого супруга…
Слава Древу, у нас с Альбертом до такого еще не доходило. И уже не дойдет, что, так или иначе, не может не радовать.
Ближе к вечеру в темнице снова появился Ральф. Он был сыт, доволен и весел.
– Твоя просьба выполнена, княгиня, – оскалился он, красноречиво обмахнув розовым языком пасть. – Кстати, а твой почивший муженек оказался одним из тех, чей запах мы запомнили…
– То есть, он тоже участвовал в том ритуале? – нахмурилась я.
– Именно, – кивнул волк. – Так что, прими благодарность стаи – ты второй раз дала нам возможность отомстить.
– Это хорошо, – задумалась я. – Но все прошло гладко? Никаких подозрений не будет?
– О чем ты, княгиня? – почти что обиделся хищник. – Все было так. Когда вся кавалькада въехала в лес, я нахально выскочил из кустов перед ними, пренебрежительно зевнул, пару раз тявкнул нечто оскорбительное, и неспешно потрусил вперед. Твой муж был в страшном гневе, и, одновременно, его захлестнул азарт. Несмотря на предостережения и уговоры Альберт вырвался вперед. Вот тогда его окружили мы. Один член стаи в прыжке выбил из рук усопшего арбалет, он, конечно, сразу же схватился за меч, но ты понимаешь, что в рукопашной схватке человека против волчьей стаи первый победит едва ли… Но мы не стали убивать его сразу, о нет! Мы четко зачитали ему список его прегрешений, сказали, от чьего имени вершим правосудие и даже позволили сказать последнее слово. Не наша вина, что он распорядился этой возможностью весьма и весьма глупо – потратил все отведенное ему время на сквернословие и попытки сбежать. В общем, он оказался легкой добычей…
– Я благодарю тебя лично Ральф, и всю вашу стаю за то, что хотя вы и отдали мне долг чести, но все равно не отказываете в помощи, – торжественно произнесла я.
– Так уж получилось, что в оба раза наши интересы пересеклись, княгиня, – клыкасто усмехнулся волк.
– Это намек на то, что может быть и третий раз? – улыбнулась я. А что? Очень даже выгодно иметь такой козырь в рукаве. А, зная, что в случае чего они придут ко мне еще раз – можно спать немного спокойнее.
– Это намек на то, что я чую в этой комнате запах той, проводила тот гнусный ритуал в лесу, – серьезно сказал волк.
– Ядвига, – прозрела я. – Ну конечно! Кто еще в окружении усопшего супруга настолько увлекался колдовством?
– Так она еще не зажилась на этом свете? – настойчиво намекнул Ральф.
– Увы, – вздохнула я. – Эта дамочка еще может мне понадобиться.
– Жаль, жаль… – отступил волк, видимо, собираясь исчезнуть.
– Так что насчет третьего раза? – не дала я сбить себя с толку.
– Ты позови, если что, княгиня… А там – как знать… – неопределенно махнул хвостом волк, исчезая, словно дымка предрассветного тумана.
Надо сказать, это мне мало понравилось, но ожидать чего-то иного было бы глупо. Ральф со стаей и так слишком много для меня сделали. И, в конце-концов, он же не сказал мне четкое: «Нет!». А значит, надежда на его помощь в самом крайнем случае еще остается.
Через пару дней моя эпопея с новой «отсидкой» завершилась – в терем вернулся Ратмир, успешно подавивший мятеж. Правда, перед этим я смогла ощутить все прелести бытия безутешной вдовой. В какой-то степени я даже понимала Ядвигу – статус этот оказался приятен и необременителен. Когда в мою темницу зашел перепуганный слуга и с самой постной физиономией заявил, что мой муж соизволил скончаться, я, практически без предупреждения, счастливо зарыдала, как и полагается делать безутешной благородной вдове, оставшейся молодой, красивой и при деньгах почившего супруга.
Слуга всей силы моей скорби не оценил, а потому попросту счел за лучшее смыться. И ведь, что самое оскорбительное, меня никто даже и не подумал выпустить из темницы! То есть похоронную весть сообщили, кормить тоже не забывали, а выпускать – ни-ни! Я так думаю, что Ядвига все же имела какую-никакую власть над стражниками моего покойного мужа.
Впрочем, что об этом говорить? Дела прошлые. Я уж точно не знаю, что было, когда в терем вернулся Ратмир с воинами – старый воевода лишь загадочно двигает бровями и молчит, как рыба об лед. Однако, факт остается фактом – как только он вернулся, меня сразу же выпустили из темницы. Причем, что следует отметить особо, не стражники Альберта, а наши, княжеские гридни. А вояк моего покойного муженька я с тех пор и близко в тереме не видела…
Теперь мне предстояли еще одни похороны, а потом и задачка потяжелее – победить в войне с нечистоплотными степняками! Хотя, кое-какие мысли на эту тему в моей голове уже были. Светлый миг похорон моего мужа должен был состояться, увы, не скоро. По традиции, тело, сколь бы мало от него ни осталось, и в каком бы неприглядном виде оные останки не находились, надлежало хоронить на родине почившего. Я, как самый близкий родственник, на похоронах, конечно, должна была бы присутствовать, однако, не захотела.
Во-первых, я все-таки была на сносях, а в неароматной поездке с изгрызенным и почти что съеденным трупом и родить раньше срока недолго. А во-вторых, у меня тут война, сплошные боевые действия, а ну как народ решит, что раз княгиня из страны сбежала, то и их тут ничего хорошего не ждет? Пойдет разброд, шатания, а там и до спланированного мятежа недалеко! Особенно, если тут Ядвига без присмотра останется…
Так что, я сказала заграничной поездке веское «нет!», и занялась более насущными делами. В данном случае следовало победить степняков. Причем, победить так, чтобы мой народ над ними потешался, а их – боялся даже косо взглянуть в нашу сторону.
Как я уже говорила, мысли у меня были, теперь стоило бы обсудить их с моим воеводой.
– Это невозможно! – первое, что сказал мне Ратмир, когда услышал мой план. – Это немыслимо, это противоречит всем традициям и устоям!
– Но это сработает? – невинно спросила я.
– Возможно, – сердито кивнул воевода. Его прямая душа не могла смириться с хитростью. Воевода – человек действия, если настучит врагу по головам, так и не со зла, а потому как Отечество защищает. – Но тебя будут осуждать и обсуждать все, кому не лень.
– Уж с молвой я как-нибудь справлюсь, – несколько самоуверенно заявила я. – Просто победа сейчас важнее…
– Никогда князья не воевали только заради победы! – вскинулся Ратмир.
– А ради чего тогда? – резонно спросила я. – Мы делаем все во благо своей страны. А что ей нужно, как не победа?
– Честь княжеская, – буркнул воевода.
– Я знаю, – кивнула я. – Но если мы сделаем так, что и честь наша задета не будет?
– Ты темнишь, княгиня, – нахмурился Ратмир.
– Темню, – согласилась я. – Так ты поможешь мне?
– Не дело ты задумала… – покачал головой воевода.
– Перед смертью батюшка просил тебя помогать мне… – это был недозволенный прием, и я это прекрасно знала. Ради памяти князя Всеволода Ратмир мог сделать многое. А уж отказать его дочери в просьбе – не смог и подавно.
– Помогу, – склонил голову воевода. Мне было немного не по себе, ведь, по сути, я заставила его дать это обещание. Однако интересы страны всегда будут выше интересов отдельно взятого человека. Ратмир меня поймет со временем, а вот народ, который я могла спасти от бессмысленного кровопролития и не сделала этого – никогда.
Через неделю столица торжественно принимала довольно большое, пышно разодетое войско степняков, под предводительством сына хана Ибрагима – Абдуллы. Иноземцы чувствовали себя в столице хозяевами и свысока поглядывали на простой народ, столпившийся на улице. Впрочем, своих людей я могла утешить лишь тем, что такая спесь у степняков останется ненадолго.
У княжеского терема Абдулла и его верные охранники-нукеры спешились. Я, конечно, могла бы встречать их на крыльце, но это было бы слишком большим унижением. Мы – все-таки гордый народ, а потому я наблюдала за передвижением неприятельской кавалькады из бойницы своих покоев. Меж тем, слуги кинулись обустраивать знатных степняков в тереме. Здесь им не постоялый двор, конечно, но мы вроде бы согласились платить им дань, а потому иное было бы неуместно.
Мы дали неприятелю достаточное время на то, чтобы помыться, помолиться, привести себя в порядок и предстать пред моими грозными очами. Очи и вправду не блистали красотой, потому как всю ночь я промучилась бессонницей из-за чересчур ретивого наследника. К утру отекли ноги, и начало страшно тошнить. Я, конечно, и раньше знала, что беременность – не самый легкий период в жизни женщины, но чтобы настолько?!
Впрочем, когда я сидела на троне, то становилась все же Светлой княгиней, а не обыкновенной женщиной в тягости. Точнее, мне бы очень хотелось так думать и самой в это верить. Как бы то ни было, а Абдуллу я встречала не в самом лучшем расположении духа.
– Здравствовать тебе, ханыч, – вежливым тоном, но абсолютно невежливо, по сути, поприветствовала его я.
– Да будут долгими годы твои и наследника твоего. Да не затупится взор твой, и сможет отличить врага от друга. Да будет жизнь твоя подобно цветку лотоса – приятна, легка и благоуханна, – в традиционной манере приветствовал меня Абдулла. Я присмотрелась к нему повнимательнее. Ханыч однозначно был хорош собой: волосы, цвета воронова крыла, длиной до плеч. Умные черные глаза смотрели на мир цепко и оценивающе. Длинноватый чуть загнутый нос напоминал клюв хищной птицы. Как и все степняки, он был поджар и худощав, однако, жилист.
Я бросила быстрый взгляд на своих сестер – обе девицы смотрели на ханыча явно одобрительно. Неплохо, неплохо…
– Да будут крепки копыта ваших коней, – кивнула я, отвечая традиционным пожеланием степняков. – Но говорить о делах всегда приятнее на сытый желудок, – быстро заметила я. – Дорогих гостей ждет княжеский пир!
Повинуясь моему жесту, открылась южная дверь тронного зала, позволяя рассмотреть длинную вереницу столов, уставленных всевозможными яствами. Я гордо прошла в зал первой, и села во главе самого длинного стола. По правую руку от меня сидел Огневит, по левую – Ратмир. Далее сидели Любава и Забава, а между ними я коварно посадила Абдуллу. Бедный ханыч прямо разрывался между двумя девицами, и я всерьез опасалась, что к концу пира у него разовьется натуральное косоглазие.
Как того требовали традиции, я встала, держа в руке кубок.
– Пусть будет ваше вино сладким, а еда – сытной. Пируйте, дорогие гости! – я символически отхлебнула воды, которая была вместо обыкновенного в таких случаях вина, и села.
– Хорошо сказала, Светлая княгиня! – внезапно поднялся Абдулла, в улыбке сверкая белыми зубами. – Плох тот гость, что приходит с пустыми руками. Лучшее вино привезли мы с собой. Отпей с нами, Светлая княгиня, не побрезгуй нашей дружбой!
Ой… А что теперь делать? Вот суслик степной, мне же пить нельзя! И отказать – никакой возможности. Мне при всех преподносят чашу дружбы – а я: «Уйди, противный, я не пью»? Да чтоб у всех твоих жен обыкновенное недомогание одновременно началось! Пока я молча костерила ханыча, и вежливо улыбалась, его слуги проворно наполнили большой коровий рог, инкрустированный серебром и драгоценными камнями. Княжич принял его первым.
– За сиятельную княгиню! – и махом лихо выпил половину, давая понять, что вино не отравлено, и бояться нечего. Рог поднесли ко мне. Старая, немного пожелтевшая кость, была теплой, серебро немного холодило, а драгоценные камни – покалывали пальцы. Прости, малыш, придется пить. Запах хорошего выдержанного вина ударил в ноздри.
– За дорогих гостей! – сказала я ответную любезность, добавив про себя: «Чтоб вы трехдневно в заковыристой позе животом маялись!».
Я почти уже поднесла рог к губам, как ребенок опять странно повернулся в животе, ударил пяткой, и вино мгновенно обернулось водой. Я допила до дна, и перевернула сосуд, показывая, что выпила все до капли. Зал взорвался одобрительными выкриками.
Вот интересно, никогда не думала, что князья и вообще правители так близки по своей сути к шутам… Но каков маленький колдун! Он еще не родился, а уже способен на такие поступки! Надо сказать, присутствие во мне моего личного колдуна-амулета здорово успокаивало.
Княжеский пир закончился далеко за полночь. И был ознаменован еще одним интересным событием. Нет, пить крепкие напитки меня больше не заставляли, слава Древу, иначе я бы в ответ вежливо попросила ханыча выпить яду. Зато, когда гости, сытые и даже немного пьяные, встали, гурьбой отвешивая мне поклоны, из их толпы в меня прилетел метательный нож. Он рыбкой промелькнул в воздухе, вонзился в спинку трона, на уровне моей шее, и мелко задрожал, словно злясь на обидный промах.
– Покушение на княгиню! – заорал Ратмир, прикрывая меня своим телом. Вокруг выросла стена стражников. Остальные мои молодцы взяли в кольцо иноземных гостей.
– Что скажете, гости дорогие? – встала я. – Это ли ваша благодарность за хлеб-соль и ласку?
– Не гневайся, Светлая княгиня, – попытался уладить дело миром Абдулла. – Не мог никто из моих людей таким черным злом отплатить за твое гостеприимство, ибо законы его святы!
– Идите почивать, гости дорогие, – не стала отвечать на его извинения я. Стража массой буквально вытеснила степняков из пиршественного зала.
– Хорошо сработано, – заметила я, спокойно усаживаясь обратно – долго стоять на ногах было тяжко. Ратмир вздохнул. – В городе все на своих местах? – поинтересовалась я, зная, что все точно идет по плану.
– Все, – кивнул воевода.
Ночью город заполыхал с четырех сторон. Все жители, как один, утверждали, что видели, как юркие степняки поджигали дома. Горели, естественно, старые развалюхи, которые и давно пора было бы снести, да все времени на это не хватало. Жители, предупрежденные заранее, быстро справились с пожаром, давая выгореть лишь строго определенным постройкам.
Основное войско Абдуллы, стоящее за городом было мгновенно взято в клещи. Мы переняли тактику степняков, и распорядились ею по-своему. Из леса россыпью выскакивали всадники основного войска, беря спящий лагерь в кольцо. Когда те, спешно просыпаясь, готовились ударить по нашим войскам, городские ворота открылись, выпуская отряды обученной городской стражи. Впереди шли лучники. Все командиры вместе с ханычем были во дворце. А степняки без жесткого командования никак не могут – у них с этим строго. Это у нас, если командира убивают, его место занимает следующий по званию, а у них все иначе – иерархия жестче, что делает их сильнее в продуманной сшибке, но здорово ослабляет в таких вот неоднозначных ситуациях. Потому, немного подумав, войско противника сдалось в плен.
Спящих Абдуллу вместе с командирами, мы расселили по темницам, благо, их хватало. Ханыч занял самую уютную, в которой до этого побывали Король-Колдун и я – все ж таки собрат по благородной крови. Все дело в том, что в еду им было подмешано снотворное замедленного действия. Не отравили – пусть радуются.
Наутро, конечно, недовольства было-о…
– Как вы посмели, княгиня! – бушевал Абдулла.
– Политика, ханыч, ничего лишнего, – пожимала плечами я.
– Общественность вас не поймет и осудит, – пригрозил парень.
– Общественности будет достаточно того, что вы, прикинувшись гостями, проникли в мой терем, пытались убить меня и поджечь город, – спокойно отвечала я.
– Какое гнусное коварство! – поражался ханыч.
– То, что вы стакнулись с моим усопшем мужем – тоже не делает вам чести, – парировала я.
– Клевета!
– Чем докажете?
– Докажем – что? – не понял Абдулла.
– Что не имели тайных сношений с покойным королем Альбертом на предмет захвата Княжества? – припечатала я.
– Но… У вас же тоже нет доказательств!
– Вот видите, – улыбнулась я. – Ваше слово против моего. А верят всегда победителям. И летописи пишутся с их слов.
– О женщины! – патетично вопиял Абдулла. – Имя вам – предательство!
– Хочу напомнить, что сейчас вы сидите в моей темнице, и недовольство мной или моим правлением… как бы так выразиться… Может не слишком благоприятно сказаться на вашем пребывании здесь, – внезапно я открыла в себе новое качество: когда меня злили, я становилась прямо очень вежливой, вот только говорила откровенные гадости.
– Чего же вы хотите? – устало поинтересовался ханыч.
– О, я всего-навсего решила попробовать себя в роли злодейки, – мило улыбнулась я. – Вы, мужчины, так любите похищать незамужних благородных девиц, что мне тоже стало интересно – каково это. Так что, ханыч, вы у меня в плену, и пробудете здесь до того момента, как за вас заплатят выкуп.
– Княгиня, вы воюете не по правилам, – гордо сказал Абдулла. Увы, кто в наше время соблюдает правила благородного ведения войны? Только те, кто проигрывают, а мне таковой быть ой как не хотелось…
Хану Ибрагиму был послан гонец с письмом, в котором сообщалось текущее положение дел. Нет, что вы, я ни на чем не настаивала, и не ставила ребром никаких вопросов, однако ненавязчиво намекала, что правильное решение в этой ситуации – одно.
Впрочем, очень скоро я начала понимать недовольство Колдуна благородными пленниками. Ох, и какая же с ними морока! Абдулла проявлял себя, как только мог. Он орал жутко неприличные песни (это притом, что сквернословия в них не было, но какие сравнения, какие образы!), он играл со своими же стражниками в кости, шельмовал и бессовестно их обыгрывал, он начинал нудеть старинные кочевные песни – длинные, непонятные и безрадостные, как их степь (два стражника пытались повеситься на собственных перевязях).
Решение мной было найдено неожиданно. В один из вечеров я просто поставила сторожить темницу нашего палача-поэта. Уж не знаю, о чем они вели поэтические беседы об искусстве, однако наутро у ката были на редкость блестящие масленые глазки, а сам Абдулла выглядел удивленным филином – таким же большеглазым и молчаливым. Так что, я решила, что эти двое нашли друг друга в полной мере.
Глава 11
– Вдовствующая супруга короля Альберта Двенадцатого, королева, Светлая княгиня Ярослава! – звучно объявил церемониймейстер, впуская меня в зал. Собравшиеся встретили меня не слишком-то радостно и одобрительно. Я бы даже сказала, что они предпочли бы не видеть меня всю оставшуюся жизнь, но, увы, такого счастья я не могла им доставить.
Благородное собрание, поднимаясь, встретило меня взглядами голодных гадюк. Я отвечала им улыбкой сытой цапли, поглаживая живот.
– Рада вас видеть, благородные господа, – светло улыбаясь, ответила я, нагло садясь на трон, принадлежащий мужу. Высокий, напомаженный хлыщ сделал шаг вперед.
– Прошу простить меня, Светлая княгиня, однако, осмелюсь заметить, что вы перепутали трон, – с ледяной физиономией объявил он мне.
– Попрошу заметить, – еще ласковее улыбнулась я. – Что я – ваша королева, и, на данный момент, единственное лицо, облаченное властью, в этом зале.
– Но нами не может править женщина! – взорвался хлыщ. – Это нарушение всех традиций!
Видно, свой гнев они копили загодя, чтобы выплеснуть его сегодня, разом и на меня. Впрочем, справедливости ради, следует заметить, что я была к этому готова и тоже не блистала прекрасным настроением – маленький колдун, похоже, будет невероятно драчливым, потому как наружу он решил пробиваться с помощью кулачков и пяток. А оно очень и очень больно…
– Думаю, мы собрались здесь, чтобы обсудить именно этот вопрос, – очень вежливо произнесла я.
– Я уполномочен говорить от лица всех, присутствующих и отсутствующих здесь, – гордо вскинул голову хлыщ. Надо сказать, он нравился мне все меньше и меньше. – Меж собой мы давно решили – вся власть Благородному Собранию! – присутствующие поддержали его согласным ропотом. Я улыбнулась так, словно пыталась укусить их всех разом. Этикет трещал по швам.
– А теперь послушайте меня, благородные господа, – погасив улыбку, холодно и деловито начала я. – Вы не сможете подловить меня на незнании ваших законов – я читала их, и прекрасно все помню. Усопший король Альберт письменным указом подтвердил, что я ношу в утробе его законного наследника. В таком случае, согласно все тем же законам, я, как вдовствующая королева, являюсь регентшей малолетнего короля до той поры, пока он не будет в состоянии сам взять бремя правления на свои плечи. Вы хотите что-то сказать? – вежливо обратилась я все к тому же напомаженному благородному.
– Никогда еще чужаки не правили Западным королевством! – розовея от возмущения, заявил тот. У него даже волосы курчавиться начали от праведного гнева.
– О, это так опрометчиво с вашей стороны – называть меня чужачкой… – фальшиво огорчилась я. – Все же, я супруга вашего короля, и мать будущего наследника… И войско у меня немаленькое, и Степь меня поддержит, и Южное королевство и северные соседи… – задумчиво перечислила я не самые блестящие перспективы. Благородное Собрание взгрустнуло и задумалось. Я, не желая мешать напряженной работе их мысли, откинулась на спинку трона, раздумывая о превратностях судьбы.
Всего лишь каких-то пару недель назад у нас со Степью был заключен крайне невыгодный им мир. Мало того, что ханыча Абдуллу мы оставили у себя в заложниках (надо сказать, тот не очень-то и рвался уезжать, ужом вертясь вокруг Любавы), так еще и стребовали с Ибрагима неплохую ежегодную дань, а также заручились поддержкой его войска, которое все же пришлось отпустить. Правда, и мне тоже пришлось послать ему заложника, но я об этом ничуть не жалею. Наоборот, чтобы у меня забрали этого заложника, я бы еще сама приплатила. Конечно, речь идет о Ядвиге – все еще неприятно бугристой и разноцветной. Думаю, Ибрагима ждет некоторое потрясение, когда он увидит мою разлюбезную мачеху…
И вот теперь мне, на последнем месяце беременности, пришлось трястись в неудобной карете, чтобы посетить внезапно взбунтовавшееся Западное королевство, и призвать их к порядку. Как я не родила в дороге – ума не приложу, однако же, чудо случилось. Теперь бы еще не начать рожать прямо тут, на троне и при всех…
– Нам хотелось бы обсудить некоторые условия… – начал хлыщ, когда Благородное Собрание вволю нагрустилось, наразмышлялось и нашепталось.
– Условия просты, – радушно улыбнулась я. – Вы признаете меня регентшей малолетнего наследника, за что я не вмешиваюсь в дела Благородного Собрания и даже даю вам власть принимать некоторые решения… после согласования их с собой, естественно. А так же, вместо меня здесь будет сидеть наместник – оставлять трон без присмотра чревато, вы сами понимаете… – доверительно понизила голос я. Естественно, они были против, да еще как! Я думала, что шквалом негодования меня просто снесет вместе с троном. – Господа! – воскликнула я. – Но мы же всегда можем договориться!
Договаривались мы три дня, прерываясь лишь на краткий сон, небольшие перекусы и справление естественных нужд. Но никто из благородных не протестовал! Наоборот, они были полны сил и желания отвоевать себе еще хоть какую-нибудь льготу! Я была приветлива, охотно шла на обсуждения, но стояла на своем несгибаемо.
И надо ли говорить, что в один из небольших перерывов, когда мы уже почти подписывали соглашение о моем правлении, я вышла из тронного зала, и поняла, что рожаю. Конечно, маленький колдун не мог найти более подходящего момента для появления на свет!
И я не могла придумать ничего лучше, кроме как позвать его блудного папашу…
– Герхард, – шепотом позвала я, глядя, как вытекает вода из-под пышного подола юбки. Я не была уверена, что он придет, я вообще не знаю, почему позвала именно его – Колдун вообще как-то мало походил на повивальную бабку.
– Яра? – удивлению Короля не было предела.
– Рожаю, – трагично просипела я, и повисла у него на руках, разумно считая, что лучше мне будет потерять сознание.
За что я всегда уважала Колдуна, так это за его умение на задавать глупых вопросов и находить выход из любой ситуации. Вот и сейчас мы мгновенно перенеслись в его замок, куда в течение получаса он согнал лучших повивальных бабок со всей столицы.
Я, успешно пришедшая в сознание, и тут же об этом пожалевшая, чтобы не орать благим матом при каждой схватке, могла только нехорошо выражаться в адрес всего происходящего. Бабки суетились вокруг, радостно предлагая мне не быть неженкой, а дышать и тужиться. В ответ я посылала их в те места, которые они видят при своей работе ежедневно. Да, знаю, поведение не княжеское, но и рожаю я ведь тоже не каждый день!
Временами я проваливалась в тяжелое забытье, но проклятые бабки не давали мне даже спокойно побыть без сознания. Меня тормошили, совали под нос какую-то гадость и снова заставляли тужиться.
Когда ребенок огласил комнату гневным воплем, только любопытство удержало меня от полноценного обморока.
– Мальчик! – радовались бабки. – Да какой крепенький, большой какой!
– Ребенка дайте, – прохрипела я. Малыша, завернутого в чистые пеленки, тут же положили мне грудь. Он серьезно посмотрел на меня разноцветными глазенками: ярко-синим, и почти черным, словно бы знакомясь. – Вот такая у тебя мама, – невесть с чего прошептала я. Малыш задумчиво посмотрел на меня, словно прикидывая: а нужна ли ему такая родительница? Потом, видимо, что-то для себя решил, и дернул меня за прядь коротких волос. Знакомство состоялось успешно.
– Короля позовите, – приказала я.
– Да нельзя же, что ж мужчине тут-то делать? – всполошились повитухи.
– Позовите, – с нажимом произнесла я.
Колдун зашел в комнату бледный и страшно напряженный. Мне хватило сил, чтобы немного приподнять ребенка на руках.
– Твой сын, – прошептала я. Сын, словно понимая, о чем идет речь, повернул голову, внимательно рассматривая папашу, побледневшего еще сильнее, и, похоже, готовящегося винтом уйти в красивый аристократичный обморок. Поступок в высшей степени для него нехарактерный, но если бы я внезапно узнала, что у меня родился ребенок – повела бы себя так же. Впрочем, Король оказался крепким, он протянул руку, и указательным пальцем провел по щеке малыша. Тот, недолго думая, ухватился за палец, и сжал его, знакомясь. Итак, отец и сын узнали друг друга.
Наш сын. Все, что я делала до этого момента – делала лишь ради него. Выходила замуж, убивала собственного мужа, боролась с мачехой… все – для того, чтобы сделать своего сына по-настоящему великим. Я стала княгиней, я выбила-таки из степняков дань, а из Благородного Собрания – признание себя регентшей. А если Колдун возьмет нашего сына под опеку… Дух-Хранитель, я смогла! Малыш будет первым Императором за много-много лет. Ведь когда-то наша страна была уже Империей – но развалилась из-за междоусобиц и вражды. Теперь я делаю новую попытку, и почему-то совершенно уверена в том, новый Император будет поистине великим.
Вот так и выходит, что я – всего лишь второстепенный персонаж во всей этой паутине интриг, а настоящий главный герой – вот он – лежит на моей груди и внимательно смотрит в глаза своего отца, словно разговаривая с ним без слов.
– Мой сын, мой Император… – прошептала я.
И на этом душещипательном моменте, я почувствовала, что силы оставляют меня. Последнее, что я услышала, перед тем, как упасть во всепоглощающее черное болото было:
– У неё открылось кровотечение!
