Текст книги "Государственные интересы (СИ)"
Автор книги: Юлия Куркан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Естественно, ни один нормальный герой такого потерпеть не может. Ибо какой же богатырь без непременной благодарности от спасенных им красавиц? Они же не только ради денег подвиги совершают, многие юноши грезят званием богатыря, как раз из желания стать желанным. А это, какой-никакой, а все же стимул.
Так вот, призадумался наш Ольх, закручинился, буйну голову повесил. Не свою, а дракона степного, который на свое несчастье мимо пролетал. Так вот тот дракон и проболтался нашему герою, что, дескать, в Чудиновом бору живет его свойственник – Огненный Полоз, царь всех гадов пресмыкающихся. Так вот тот Полоз якобы имеет такую дурную привычку – похищать по ночам силу мужскую, и беззастенчиво ею пользоваться в свое, полозье, удовольствие. Не знаю, как богатырь в это поверил, у них вообще какие-то свои отношения со здравым смыслом и реальной жизнью, но Ольх твердо порешил – искать Полоза и силу свою возвращать.
Долго ли, коротко, а прошел он Чудинов бор до середины, поубивал там кучу итак вымирающей нечисти, сам лишился пальца и почти – глаза. Ну то есть ему его так качественно подбили, что герой все равно видел только вторым – целым. Так вот, искал он Полоза, искал, а найти не может. И до того он уже одичал в этом бору, что и речь человеческую почти забыл, и хвост у него расти начал, да и на деревья поглядывать богатырь начал с немалым интересом. И быть бы ему еще одним обитателем бора – диким человеком – если бы не счастливый случай. Огненный Полоз, прослышавший, что некто его упорно ищет, сам решил взглянуть на героя.
Надо сказать, Полоз был змеем бывалым, и крепкими нервами, однако, увидев Ольха, едва не подавился собственным пламенем.
– Ты кто? – спросил он, не сумев самостоятельно причислить стоящее перед ним существо ни к одному из видов.
– Богатырь, – Ольх мучительно вспоминал человеческую речь, с неприкрытой злостью разглядывая огромную змею, стоящую перед ним. Причем, герой настолько исстрадался, что Полоз казался ему исключительно неприличной формы, что злило Ольха еще больше.
– Не похож, – честно сказал Полоз. Ольх ответил ему сдавленным рычанием, которому научился у злобного муравьедного медведя. Хотя последний и бытовал исключительно в сказках и легендах, наш герой умудрился откопать где-то это вымирающее животное. – Ладно, – смилостивился змей. – И чего же тебе, детинушке, надобно?
– А ну, – в лучших традициях богатырских отвечает ему Ольх, не стесняясь в выражениях, ибо уверен, что сквернословие пагубно действует на нечисть. Оно и правда действует – у них уши натурально вянут. Причем оттого, что нечисть, как правило очень начитана и образована. Почему? Все просто, это Добро может позволить себе роскошь быть таким, какое оно есть. А Зло всегда должно казаться, пытаться быть, как это ни смешно, чуточку лучше, чем оно есть на самом деле. Зачем? А иначе, кто же тогда добровольно захочет отдать свою жизнь служению Злу? – Отдавай гад такой-растакой силу мою мужскую! – рычит богатырь, кулаками потрясая.
Надо сказать, данное оригинально заявление Полоза удивило.
– Какую силу? – подозрительно спросил он. – И вообще, на кой, прости, она мне нужна?
– Которую ты спер у меня подло! – не унимается Ольх.
– Знать не знаю, – гордо отвернулся Полоз.
– Ах так! – обиделся герой. Герои – они все такие, обидчивы просто до икоты. Если монстр отказывается самостоятельно дохнуть – впадают в неконтролируемую истерику, и пытаются всячески свести счеты с жизнью. Вражьей, разумеется. – Ну тогда я тебя, гадину неприличную, зарублю! – решился герой.
– Чем? – не скрывая насмешки, поинтересовался Полоз. Оно и понятно, за время блужданий по лесу герой лишился большей части одежды, взамен обильно обрастя мехом, а оружие так и вовсе потерял еще в начале своего путешествия.
– Удавлю! – взвыл герой. Полоз задумчиво покачал головой, отчего вид его сделался еще более неприличным. Столь откровенной насмешки герой снести не смог, и, естественно, кинулся в заранее проигрышный бой. И проиграл, став довольно питательным полозьем блюдом… А что? Разве могли здесь быть иные варианты?
А если бы дружил герой с головой, то нипочем не стал бы слушать непонятных драконов, и уж тем более, не стал бы ввязываться в бой с превосходящим противником. Так что, героизм и глупость зачастую идут в ногу…
– Убедила, – хмыкнул Колдун. – Кстати, княгиня, а как тебе понравился мой свадебный подарок?
– Это какой? – подозрительно спросила я, предчувствуя что-то нехорошее.
– Какая жалость, – фальшиво расстроился Король. – А я так старался, подбирал для Альберта вино… И Иса ему подливала с таким тщанием…
– Что?! – возмутилась я. – Так этим свадебным позором я обязана тебе?
– Я полагал, что ты поблагодаришь меня за отсрочку выполнения супружеского долга, – уже серьезнее сказал Колдун, и стало понятно, что тема его задевает.
– Поблагодарю, – серьезно сказала я. – Но еще больше я была бы благодарна, если бы ты хоть иногда посвящал меня в свои планы, которые, прошу заметить, меня же и касаются.
– Увы, этого обещать я не могу, – с непробиваемым спокойствием ответил он. – Зато, могу поделиться планами твоего супруга. Если тебе интересно, конечно.
– Да, мне было бы интересно их узнать, – отозвалась я.
– Слышал, у вас неспокойно на границе со Степью, – в привычной манере начал Колдун. – А еще я слышал, что в то время, как вы посещали Западное королевство, король Альберт милостиво принимал у себя степных послов.
– Почему я этого не слышала? – насторожилась я.
– Может быть потому, что ты там чужая? Или потому, что тебе просто не следует много знать? – логично предположил Колдун.
– Вполне возможно… – пробормотала я.
– Что ж, – поднялся Король. – Я сообщил тебе все, что знал, мне пора, Ярослава.
– Да, – кивнула я. – Иди.
Ему нельзя было долго у меня оставаться, ему было неприятно то, что, пусть даже и формально, я принадлежу другому, он не мог ничего изменить, и ему тоже не хотелось уходить. Я не могла ничего изменить, по-крайней мере, пока, я не могла ничего объяснять, и я тоже не хотела его отпускать. Что же нам было делать? Увы, только ждать, и пытаться идти к намеченной цели.
Глава 10
– Княгиня, в северных провинциях мятеж! – такое ошеломляющее известие встретило меня сегодня на Боярском Совете.
– Как допустили? – холодно спросила я, не показывая, насколько эта новость меня ошеломила.
Мятеж не то что был не нужен (когда и кому он вообще нужен?), он был катастрофичен для страны, раздираемой войной со Степью. Тогда, пять месяцев назад, я посылала к ним делегацию, с гневной нотой. Головы моих послов были оставлены в богато изукрашенном сундуке на пороге княжеского терема. А после этого, естественно, началась долгая и изнурительная война. Со степняками всегда сложно воевать – их лошади быстры и неподкованы, сами всадники легко вооружены, и весят гораздо меньше наших, облаченных в кольчуги воинов. Степняки совершают стремительный налет, вырубая просеки в наших рядах, и так же быстро рассыпаются, теряясь в необъятных просторах степи. Однако, пусть и ценой больших потерь, нам удавалось теснить их. Еще немного – и мы бы выдавили их за пределы нашей страны, и, возможно, захватили бы даже новые земли.
А теперь, мятеж в северных провинциях грозит расколом в стране. Мне придется рассредотачивать войска, подавлять мятеж, и, по сути, воевать на два фронта. А войско уже далеко не так велико, как было даже три месяца назад. Мне катастрофически не хватало опытных руководителей.
На поддержку войска Альберта рассчитывать не приходилось.
– Ах, дорогая, – говорил он, лениво. – Вы же сами прекрасно справляетесь, а мои ребята сейчас на учениях в горах.
Хорошо хоть я заставила его издать письменный приказ, в котором он признает моего ребенка своим законным наследником.
И теперь дражайший супруг (чтоб на него шкаф упал с размаху!), решил высказаться.
– Фи, подумаешь, мятеж! – я почувствовала настойчивое желание огреть его чем-нибудь тяжелым по голове. Жаль только, что не поможет, потому как моего супруга, похоже, еще в раннем детстве жестоко роняли из колыбельки. Обычно, подобные люди идут в герои, а вот король Альберт подался в злодеи. – Я думаю, что воевода Ратмир с двумя отрядами, усиленными дворцовой стражей, запросто справится с этим непотребством.
Я сидела, неестественно выпрямившись, и стараясь ни на кого не смотреть. Малыш в животе отчаянно пинался, видимо, прекрасно чувствуя мое настроение. Я положила руку на живот, стараясь его успокоить. То, что предложил супруг, было вполне правильно и логично, но… совершенно губительно для меня.
Дело в том, что я прекрасно видела и знала – Альберт хочет захватить власть в Княжестве. Останавливало его пока только одно – в тереме было много верных мне людей, и Ратмир, который был для воинов родным отцом. Теперь же, если я соглашусь с предложением Альберта, я отдам себя в его полное распоряжение. А ведь я скорее всего соглашусь, потому что это – единственный выход… У меня нет больше людей…
– Что ж, предложение супруга моего представляется мне вполне разумным, – спокойно произнесла я. – Пусть будет по слову его.
Я поймала предостерегающий взгляд Ратмира, но никак на него не ответила. Выбирая между безопасностью личной, и безопасностью страны – что решу я? Страна всегда важнее, выбор очевиден.
А следующим же вечером, после того, как воевода с войнами ушли из терема, ко мне без спросу ворвались Альберт с несколькими своими стражниками. Власть в тереме предпочли менять тихо.
– Как прикажете это понимать, супруг мой? – холодно осведомилась я, выгибая бровь.
– О, дорогая, ничего особенного, – с фальшивой радостью заверил меня Альберт. – Как ваш муж я посчитал, что вы совершенно не бережете ни себя, ни нашего наследника, постоянно занимаясь делами государственными. Теперь же вы все свое время посвятите исключительно нашему малышу, – он потянулся рукой к моему заметно округлившемуся животу. Я непроизвольно отпрянула.
– Следует ли понимать это как попытку государственного переворота? – спросила я, давая понять, что не собираюсь поддерживать его ложь.
– Что вы! – всплеснул руками Альберт. – Какой же это переворот, если в тереме не осталось ваших союзников? Вас вежливо препроводят в уютную темницу, где мы дождемся появления наследника.
– На каком же основании меня заключат в темницу? – полюбопытствовала я, раздумывая о том, что прошлый опыт, похоже, совершенно ничему меня не научил. И ведь собиралась же я, собиралась взять несколько уроков у наших заключенных – и все никак времени найти не могла! А теперь вот придется в темницу по второму разу идти. Интересно, могу ли я в таком случае считаться матерой преступницей?
– Ах, княгиня, прошу вас, не отказывайте мне в уме! – сладко улыбнулся супруг. – Зачем же простому народу знать о наших внутрисемейных делах? Всем будет объявлено, что вы всего лишь отошли от дел, из-за ожидания ребенка, и нежелания подвергать оного опасности.
– Вы – ужасный лицемер, дорогой супруг, – холодно улыбнулась я.
– Вы тоже не подарок, дорогая, – он вернул мне улыбку. – Чего вы стоите? – это относилось уже к стражникам. – Препроводите княгиню в её новые покои.
Как это ни было смешно – поселили меня в той же темнице, в которую я в свое время перевела Короля-Колдуна. Это было так предсказуемо, что даже неинтересно.
Альберт был неплохим врагом, однако, как и все злодеи – страдал от одиночества, потому как умнее себя никого вокруг не видел, а своих подельников считал недостойными внимать его мудрости. А я все ж-таки была врагом, потому и поговорить со мной он считал незазорным.
– Княгиня, – самодовольно улыбнулся он. – Ты была так предсказуема, что за тобой, право слово, было забавно наблюдать… – каков наглец! Он еще и мысли мои повторяет. Своих ему мало? – Ты так искренне считала себя хорошей интриганкой, что верила в мою непробиваемую глупость? – я гордо молчала в лучших традициях плененных героев из своих историй.
В отличие от Альберта я искренне считала, что высказывать глупые банальности – неприлично, а если умных мыслей нет – лучше помолчать. Как бы до него это донести, а?
– Ты думала, – продолжал разоряться супруг. – Что я не подозреваю о том, кто убил Драгориуса? О том, кто помог бежать Колдуну? О том, что у вас с ним нежная любовь? Ах, как это пошло, княгиня, изменять супругу со своим бывшим похитителем…
Неужели ему правда доставляет удовольствие эта пустопорожняя болтовня?
– Будьте лаконичнее, супруг, – вежливо попросила я. – Что еще важного вы хотели мне сказать?
– Только то, что ты умрешь, княгиня, – почти ласково улыбнулся Альберт. – Поверь, мне плевать, что ты носишь не моего ребенка, зато он даст мне главное – права на твой трон после твоей трагичной гибели, скажем, от родильной горячки. Как ты на это смотришь?
– Вы слишком самонадеянны, и непростительно высокомерны, – пожала плечами я.
– Надеетесь на своего любовника, княгиня? – нехорошо улыбаясь, поинтересовался муж.
Я же задумалась о том, что злодеи, как правило, очень любят приписывать всем какие-то предосудительные связи. Интересно, почему? Потому что с ними самими в них никто не хочет вступать? Или это просто такое желание: видеть всех себе подобными? Хотя… Мне ли возмущаться на эту тему?
– Нет, – безмятежно улыбнулась я. – Я просто считаю, что Добро всегда победит.
– Когда я собственноручно заставлю вас выпить яд, вы будете считать так же? – спросил принц. Фу, как неизящно он запугивает.
– Да, я буду считать, что Добро победит в отдаленной перспективе. Скажем, мой сын бестрепетно зарежет вас, когда вырастет, в память о своей невинноубиенной матери…
– Похоже, вы просто не понимаете, что вас ожидает, – Альберт нервно на меня покосился. Кажется, он начинал думать, что я блаженная.
– Нет, дорогой, это вы не понимаете законов мировой гармонии, – светло улыбнулась я, решив поддерживать образ. В конце-концов, если вы находитесь в безвыходной ситуации, что еще остается, как не глумиться над врагом?
– Княгиня, вы здоровы? – осведомился муж, подозрительно на меня смотря: а ну как еще брошусь на него, покусаю?
– Вполне, – коротко ответила я. – Достаточно для того, чтобы ощущать себя карающим мечом возмездия, и строить коварные планы о том, как низвергнуть вашу кровавую тиранию и сурово вас покарать, – абсолютно серьезно ответила я, внутренне хихикая. Настроение было какое-то категорически несерьезное.
– Похоже, вы слишком переутомились, – буркнул супруг, и поспешил выместись вон.
Что ж, по-крайней мере, мне не придется его выслушивать, и можно хоть немного отдохнуть – немилосердно ломило поясницу, и ужасно отекли ноги. Увы, княгини так же страдают от тягот беременности, как и простолюдинки. Просто об этом мало кто догадывается.
– Не переживай, – погладила я живот. Ребенок активно двинул пяткой мне по руке, намекая, что не нужны ему такие телячьи нежности – дайте врагов – уж он им покажет! – Мама не даст тебя в обиду…
Сначала это казалось очень сложным – научиться отвечать не только за себя, но еще и за того, кто полностью от тебя зависит. Однако, я тешила себя надеждой, что стала хотя бы немного мудрее, как это и пристало матери семейства.
С тех пор, как Альберт официально объявил о том, что я жду его наследника, Король не появлялся…
Впрочем, грустным мыслям мне предаваться было некогда – стоило мне только оказаться в темнице, как тут же объявилось множество желающих нанести мне визит невежливости.
– Здравствуй, милая падчерица! – радостно оскалилась Ядвига, по-хозяйски заходя в мою темницу.
Что за люди? От них невозможно найти покоя даже в тюрьме! Кстати, либо я чего-то не понимаю, либо заключенным не разрешают столь частые визиты родственников. Я требую соблюдать свои права, как преступницы, сидящей в темнице!
– Здравствуйте, любезная мачеха, – ответно и блаженно улыбнулась я.
А что? Раз уж выбрала сегодня такой образ – надо поддерживать его до конца. О том, что конец этой беседы вполне может стать концом моим собственным, я старалась не задумываться. В самом деле, я в тягости – мне нельзя нервничать, а значит, буду смотреть на мир исключительно радостно, как и советовал мне мудрый волхв.
– Весьма печально, что ты докатилась до столь неприглядного положения, – скорбно поджала губы вредная тетка.
– Вы не поверите, как мне прискорбно видеть вас навещающей меня. Ах, быть матерью (хоть и неродной) заключенной – наверняка тяжкое бремя, – сочувствующе покивала я.
– Что это ты такая, со всем согласная? – подозрительно спросила Ядвига.
– Я поняла всю бренность и несовершенство бытия, – возвела я глаза к потолку. Мачеха заметно напряглась, отступая.
– Тебя по голове не били? – на всякий случай поинтересовалась она.
– Нет, – буркнула я, принимая вид оскорбленной невинности. Воцарилось молчание. Причем, неловким оно было лишь со стороны Ядвиги, я же тишиной нисколько не тяготилась.
– Кстати! – неожиданно нарушила тишину я. Ядвига вздрогнула всем телом. – А вы зачем приходили, милая мачеха?
– Я? – даже несколько растерялась бывшая княгиня.
– Да, – с самым благожелательным видом улыбнулась я. – Хотели поинтересоваться моим здоровьем и справиться, не нужно ли мне чего?
– Как раз наоборот, – прошипела мачеха. Она вообще всегда быстро приходит в себя, и вывести её из равновесия не так-то просто. – Я пришла, чтобы показать тебе твое настоящее место!
– Ах, Ядвига, – поморщилась я. – Это все так высокопарно, что, право, навевает зевоту. Вы хотите сказать мне что-нибудь по-настоящему интересное? В смысле, что-нибудь такое, чего не говорят обыкновенные злодеи своим невинным пленникам?
Надо сказать, вдохновенная моя речь мачехе отчего-то не слишком пришлась по душе. Она даже как-то порозовела от злости.
– Ты! – не выдержала Ядвига, наконец. – Да как ты смеешь?! Ты должна на коленях молить меня о пощаде, о том, чтобы я оставила тебя и твоего выродка в живых!
Хрясь! Это я, виновата, не сдержалась. Предыдущие приключения научили меня тому, что придворные легкие пощечины – вещь, увы, малопригодная для отстаивания своей позиции. Потому я ударила кулаком, с разворота, в скулу. Мачеха, явно непривычная к подобному обращению, отлетела на несколько шагов, схватилась за щеку, и, в великом изумлении, осела на пол.
– Ты… – прошептала она, удивленно меня разглядывая. – Ты еще пожалеешь!
– Думаю, еще месяц сидения взаперти с новым чирьем научит вас вежливости по отношению к правящей княгине, – на редкость пакостно ухмыльнулась я.
Допекли, сил уже на них на всех не хватает! Да, она не знает, что я блефую, и сама уж точно никаких чирьев наслать не смогу, и что? Я нахожусь в заранее невыгодном положении, и защищаюсь, как могу.
– Дрянь! – со слезами в голосе выкрикнула мачеха и убежала вон.
Я философски пожала плечами. Меня всегда искренне забавляли вопросы типа: «Почему никто не понимает, что, сражаясь со Злом, сам ему уподобляется?». Забавляли, скорее всего, потому, что как таковые они для меня не стояли. В моем понимании мира все было предельно просто: есть я – добро, а все, кто против меня, соответственно, – зло. И я борюсь с ним всеми, доступными способами. Все остальное – суть пустая лирика, не только не нужная, но еще и вредная для мозгов. Правда, пускай она и для каждого своя, тем не менее, должна быть одной.
Да и тем для размышления у меня было много, прямо даже не знаю, за какую взяться. Думаю, мятежи в северных провинциях спланированы и осуществлены для того, чтобы отодвинуть от власти меня. До родов осталось не так уж и далеко, а значит, надобность во мне скоро отпадет. Печально, но факт. Значит, мне придется действовать на упреждение, однако так, чтобы никто в этом моей руки не увидел…
Несколько дней я вела себя как самая образцовая пленница. Я покорно кушала все, что мне давали, срамных песен не пела, не буянила и даже не склоняла стражников к мятежу. Я надеялась, что на какое-то время обо мне забудут. О том же красноречиво просила записка волхва, которую я нашла в хлебе: «Светлая княгиня! Сидите тихо, не привлекайте лишнего внимания. Вокруг неспокойно». И все. Ни привета, ни даже поинтересоваться моим состоянием не соизволил. Впрочем, это я уже придираюсь. Скучно-с сидеть без дела…
Надо сказать, вопросом моего досуга озаботилась не я одна. Одной темной и таинственной ночью (в камере окон не было, а время суток я определяла по тому, как мне приносили еду) в мою темницу опять заявилась Ядвига.
– Милая мачеха! – умилилась я. Создавалось такое ощущение, что вместе с животом росла и моя наглость. – Вы снова пришли навестить меня, а я даже не успела соскучиться!
– Нахалка, – с достоинством припечатала вошедшая.
– А я, в свою очередь, попрошу вас не забывать, что вы разговариваете со Светлой княгиней, – холодно парировала я.
– Которая сидит в темнице в своем же тереме, – язвительно сказала мачеха.
– Происки гнусных врагов короны, – небрежно отмахнулась я. – Но не бойтесь, я не забуду никого, кто был в этом виновен.
– Ты не в том положении, чтобы угрожать, – усмехнулась Ядвига. – Девчонка! Ты думала, что можешь запросто претендовать на все? На трон, на народную любовь, на принца?! Ты привыкла всегда брать все самое лучшее без спросу, искренне уверенная, что оно итак тебе принадлежит!
– О, вот мы, наконец, и поговорим по-семейному! – фальшиво обрадовалась я. И на мгновение застыла, сраженная интересной мыслью. – Маманя! – фамильярно подмигнула я. – Да вы никак в муженька моего влюбились? Вижу-вижу, что ж это вы, как кошка, даже эмоций сдержать не можете? Ай-яй-яй, как нехорошо…
– Замолчи, мерзавка! – не сдержалась Ядвига. – Я сказала тебе все, что хотела – наслаждайся своими последними минутами.
– Вы, милая мачеха, никак убить меня возжелали? – кротко спросила я. – Как же, позвольте поинтересоваться? Надеетесь запугать своим грозным видом?
– Ты можешь говорить все, что угодно, – высокомерно заметила гнусная тетка. – Это всего лишь отсрочит неизбежное на несколько мгновений.
– Как ты думаешь, Ядвига, обрадуется ли Альберт твоему самоуправству? – вкрадчиво поинтересовалась я. Ядвига дрогнула, но от своих наказуемых по закону намерений не отступила.
– И что с того, если тебя не станет? – поинтересовалась она. – Ты мнишь себя незаменимой? Напрасно. Когда умрешь ты и твой… – она осеклась, видимо, вспомнив нашу прошлую беседу. – Ребенок, – выдавила мачеха из себя. – То законной наследнице по старшинству будет Любава. Скажи мне, что помешает Альберту жениться на ней? Таким образом, он будет править княжеством столько, сколько посчитает нужным. Любава глупа – ей власть ни к чему.
– Зато вам – к чему? – спросила я. – Или вы так сильно хотите добиться благосклонности моего супруга, что готовы делить его с собственной дочерью? Которая, спешу заметить, моложе и красивее вас…
– Мерзавка! – мачеха пошла пятнами от злости, и я поняла, что случайно наступила ей на больную мозоль. Женщина почти подлетела ко мне, явно намереваясь дать пощечину.
– Только посмейте, – ровным холодным тоном сказала. Это почему-то её остановило.
– Иначе – что? – звенящим от злости голосом поинтересовалась Ядвига.
– Кликну стражу, – любезно пояснила я. – И единственное, что может вас ждать потом – это плаха.
– Глупая девчонка, – рассмеялась мачеха. – Ты думаешь, что кто-то из стражников хотя бы ухом поведет на твои крики? Они будут глухи, потому что так угодно мне!
– В таком случае, не думаете же вы, что я смиренно соглашусь умирать? – спросила я единственно из желания потянуть время. Защищать нужно было хоть чем-то, однако ничего подходящего в темнице не было. И вообще, это раньше я могла кататься в вольной борьбе по лесу с противницей, а теперь – увольте. Я все-таки беременна, и отвечаю не только за свою жизнь. Словно в ответ на мои мысли, ребенок воинственно пихался в моем животе.
– Ты думаешь, что для того, чтобы тебя убить, мне нужно хотя бы близко к тебе подходить? Да ты еще глупее, чем я думала! – мачеха была зла, разговоры ей явно надоели, все накипевшее она уже высказала.
Похоже, сейчас меня будут убивать. И тут бы мне, конечно, стоило вспомнить об истинном имени Короля-Колдуна, но… как-то так у нас повелось, что в трудных и смертельно опасных ситуациях я привыкла рассчитывать только на себя. Даже мысли не возникло о помощи извне. Я просто готовилась к последнему, и, наверняка, проигрышному бою.
Ядвига же, тем временем, бормоча какие-то слова, вытянула руки в моем направлении. Словно бы кузнечные тиски сжали мое горло. Инстинктивно я прикрывала руками живот, словно это могло хоть как-то помочь малышу. Дойти до Ядвиги было бы просто – каких-то три шага, однако, их надо было еще сделать. А когда глаза застилает кровавая пелена, в ушах бешено стучит сердце, и ноги подгибаются – о ходьбе думается меньше всего. Единственной мыслью, бившейся в моей голове было нерадостное размышление о том, как же глупо будет умереть именно сейчас, когда до достижения моей цели оставалось не так уж много времени…
Впрочем, я бы все равно не сдалась просто так. Я силилась сделать хотя бы шаг, понимая, что катастрофически не успеваю, почти слыша хруст своих шейных позвонков, как… время остановилось. Да, оно просто замерло, словно густой кисель. Единственно живым в этой вязкой массе оставался мой не рожденный ребенок. Он как-то по-особенному повернулся, пребольно пнул пяткой в живот, и время снова вошло в привычный ритм.
Только за это единственное мгновение успело столько произойти… Начать хотя бы с того, что тиски отпустили мое горло, и я, кашляя и хрипя, все же смогла, наконец, сделать первый вдох, вполне ощущая, что чувствуют дети, рождаясь на этот свет. Мачеху же отбросило с такой силой, что впечатало в каменную кладку, и она провисела там еще какое-то время, удивленно хлопая глазами. А потом… вся её кожа покрылась неисчислимым количеством бородавок всех цветов и размеров! Честное слово, в мгновение ока видная и красивая женщина превратилась в нечто невообразимо омерзительное. Какой там чирей, что был у неё в прошлый раз? В этом смысле сын явно превзошел отца, наслав на мачеху натуральное проклятие.
Все правила благородного поведения говорят о том, что глумиться над поверженным врагом некрасиво и вообще плохо. Однако, глядя на пребывающую в неконтролируемой истерике мачеху, я с трудом удержалась от неприличного жеста в её сторону. Уж слишком допекла меня вредная баба. Я погладила свой живот.
– Молодец, малыш, – ребенок, будто бы слыша похвалу, задорно лягнулся.
Тем временем, голосящая мачеха, сумела-таки отыскать дверную ручку и вывалиться в коридор. Хотя дверь и захлопнулась, я успела услышать вопли и ругательства стражников, схватившихся за оружие.
– Хамы, холопы, мерзавцы! – вопила Ядвига. Судя по всему, охрана буйствующую мачеху признала, и нападать на неё не спешила. Что очень и очень жаль, по моему скромному мнению.
Впрочем, еще пару дней эти стражники как-то странно заикались а Ядвига и носу ко мне не казала.
На следующий день в хлебе была найдена новая записка от волхва: «Ядвига в ярости и черной печали. Альберт через неделю собирается подписывать сдачу степнякам на мирных условиях – мы должны будем платить им огромную ежегодную дань. Если народ узнает – бунта не избежать. У Ратмира все хорошо». Я, конечно, была рада, что у воеводы все было хорошо, но у меня ситуация обстояла совсем иначе. Дань! Согласиться на ежегодную дань степнякам – есть ли в том больший позор? Ну нет! Не бывать тому! Малыш поддержал меня согласным буйным ляганием. Я тут же кинулась писать ответное послание старому волхву: «Когда Альберт уезжает на охоту?». Вопрос был отнюдь не праздный. Огромной, и, похоже, единственной любовью моего мужа, была охота на крупных диких зверей. Волки, медведи, кабаны – кого только не затравливал он в наших лесах! Иногда мне кажется, что женился он на мне только из-за того, что в Княжестве много лесов с хищниками.
Ответ на мой вопрос пришел вместе с ужином: «Завтра, после полудня». Коротко и ясно. И я даже знала, что нужно делать. Точнее, очень надеялась, что сделать получится.
На следующий день, откушав второй завтрак, я грозно сообщила стражникам, что собираюсь вздремнуть, и беспокоить меня не стоит ни по какому поводу. Когда дверь за ними закрылась, я уселась на кровать, и прошептала:
– Ральф, надеюсь, ты еще помнишь о своем обещании?
– Конечно, помню, Светлая княгиня! – у кровати образовался огромный волк. Радость моя от его созерцания не смогла бы сравниться и с радостью фанатично верующего волхва, увидевшего Духа-Хранителя. – Кого загрызть на этот раз?
– Кровожадный ты, мой серый друг, – усмехнулась я.
– А ты нет, княгиня? – клыкасто усмехнулся хищник.
– Все в интересах государства, – скромно ответствовала я. – Так ты мог бы закусить королем Альбертом, что нынче выехал на охоту в заповедный княжеский лес?
– Чем же тебе не угодил супруг, княгиня? – поинтересовался волк, обнаруживая неплохое знание политической обстановки.
– Повышенной тягой к чужим тронам, – улыбнулась я. – И привычкой распоряжаться чужим имуществом.
– Это серьезно, – кивнул волк. – Жди похоронных вестей, княгиня! – и он исчез, как-будто не бывало.
Я же всерьез задумалась. Нет, в том, что я однажды убью Альберта, я не сомневалась с самого начала. Просто тогда эта затея казалась какой-то очень далекой, и потому оставляла мою совесть в блаженном покое. Сейчас же, я готовилась взять на душу грех за третий труп. За Драгориуса моя совесть грызть меня отказывалась, потому как того случайно пришиб Ратмир, и моей вины в том не было. А вот Альберт… Дух-Хранитель учит нас уважать своих супругов, а вот убийство оных им как-то не поощрялось. Конечно, можно думать, что ситуации бывают разные…
Вот, к примеру, стал бы Альберт посвящать моральным терзаниям по поводу моего убийства столько времени? Да ни в жисть! Забрал бы ребенка, отравил бы меня, и растил бы из малыша нового злодея.
Тогда по какому поводу волнуюсь я? Скорее всего потому, что в темнице заняться больше нечем…
Помнится, был однажды такой случай в истории. Жили как-то король и королева одного мелкого северного королевства. И все бы было у них вполне хорошо, если бы не одно но: супруги на дух друг друга не переносили. Мало того, если бы они делали это тихо – так, чтоб никто не знал, к примеру, по полюбовникам бегали бы, все было бы хорошо. Но нет, они превратили свой дворец в натуральный плацдарм боевых действий!
В стране делали ставки, люди богатели на одних только предположениях: где, как и чем попытаются высокородные супруги сжить друг друга со свету в этот раз.
Тут надо сказать, что король с королевой оказались тем неудачным сочетанием, когда оба партнера вообще людей на дух не переносят – поодиночке они с этим еще как-то справлялись, сдерживали себя в руках, но вот когда поженились… Вся их общая ненависть к роду людскому перекинулась на одного конкретно взятого супруга.
