Текст книги "Государственные интересы (СИ)"
Автор книги: Юлия Куркан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Я, как самая заинтересованная сторона, вежливо попросила сообщить мне результаты совещания. Чтобы не слишком мучаться от ожидания, вытащила второй и последний огурец, и принялась за него. Погода стояла отменная, я нежилась в лучах солнца, что попадали на ветку; огурец был вкусный; внизу сидела что-то сосредоточенно обдумывающая стая волков. Наконец, оттуда вышел вожак, подошел поближе, и сел, выжидательно задрав морду. Я изобразила умеренное любопытство, лениво дожевывая овощ.
– Мы согласны поговорить, – вполне себе человеческим голосом молвил вожак.
Собственно, на этом моя история могла и закончиться. Во-первых, если бы заранее не обезопасила себя, как есть, сверзилась бы с ветки. Благо, веревка помешала. А во-вторых, коварный последний кусочек огурца напрочь застрял в горле. Дождавшись, пока я откашляюсь, и выплюну злокозненный кусочек, волк невозмутимо продолжил: – Расскажи нам, как ты здесь оказалась.
Все еще кашляя, и обливаясь слезами, я с мукой посмотрела на них. Стая посмотрела на меня. Поняв, что во второй раз могут и не предложить, я, хрипя и задыхаясь на самых душещипательных местах, принялась живописать свои приключения. Надо отдать им должное: стая слушала меня, не перебив ни разу.
– Вот так все и было, – завершила рассказ я. – Теперь я сижу на ветке перед вами, господа, и ближайшее будущее меня отнюдь не радует.
– Ты не врешь, княжна, – переглянувшись с товарищами, заключил вожак. – Что ж, тогда мы тоже расскажем тебе нашу историю.
Честно говоря, сейчас мне меньше всего в жизни хотелось слушать чьи бы то ни было истории. Но выбора у меня не было.
– Когда-то мы были обычными людьми и волками, – начал волк. – Мы не знали друг друга, вели свою жизнь, и были весьма далеки от волшебства. Сразу хочу заметить, что, тем не менее, мы были довольно влиятельными людьми. Пока однажды все ввосьмером не оказались связанные и совершенно беспомощные в сторожке лесника, с которым ты уже имела несчастье познакомиться, – на этом месте стая прервала вожака, для того, чтобы выразить свое крайнее неодобрение воинственным рыком. – Естественно, мы принялись требовать, чтобы нас развязали и отпустили. Однако, на нас не обращали ровно никакого внимания. Мы были словно… вещи. Люди ходили в широких плащах, лица их скрывали капюшоны, и опознать мы их не могли. То, что готовится какой-то страшный обряд, мы поняли почти сразу: на полу кровью чертились знаки, зажигались свечи. Потом начали по одному заводить в комнату волков. Когда первому перерезали горло, мы испытали постыдное облегчение, ибо были уверены, что в жертву принесут нас. Однако, мы ошибались в своих врагах. Потому что тут же горло перерезали мне. Знаешь, каково это: захлебываться своей кровью? Видеть, уже почти достичь Древесной Кроны, однако быть жестоко выдернутым обратно и противоестественно вселенным в тело волка? А потом, когда это было проделано со всеми, новые хозяева объяснили нам нашу задачу. Отныне мы лишь покорное оружие в их руках. Мы должны настигать тех врагов, кому удалось укрыться от рук хозяев. Мы, хотя и оставались наделенными даром речи, не могли первыми заговаривать с людьми, пока те сами не обращались к нам. Мы хуже призраков, княжна. У тех хотя бы остается свое сознание. А мы ощущаем, как постепенно волк вытесняет в нас человека. Мы словно застыли между мирами. Души наши тянутся в Древесную Крону, однако жестокое заклинание привязывает их к волчьим телам. Нам больно, нам постоянно мучительно больно. И мы убиваем, мы постоянно убиваем, потому что не можем иначе. В самом начале один из нас попытался отказаться от убийства. Видела бы ты, что с ним происходило! Такое мучение души и тела даже мы не могли представить. В итоге его просто разорвало на куски, а дух хозяева вселили в нового волка. Вот так мы и живем…
Сказать откровенно, я была потрясена этим рассказом.
– Но кто они – эти хозяева? – задала я самый насущный свой вопрос.
– Этого никто из нас не знает, – ответил вожак. – Они не открывают лиц, и не называют друг друга по именам.
– Почему Король-Колдун ничего не знает о творящемся здесь?
– Эта зона закрыта от магического поиска. Само присутствие магии здесь таково, что просто не имеет пределов. Потому и получаются здесь такие сложные ритуалы.
– Можно ли как-то вам помочь? – спросила я, и едва не рассмеялась от своего же вопроса. Я сижу на ветке, веду задушевную беседу с магически измененными волками, дожидаюсь, пока меня не найдут преследователи, сама едва избежала гибели, принимаю близко к сердцу судьбу полулюдей-полузверей, и интересуюсь, как можно им помочь! Древо, ничего более нелепого в жизни не видела и не слышала.
– Можно, – волку, однако, мой вопрос смешным не показался. – Как ты знаешь, каждое заклятие можно снять. Это непреложный закон. Если есть действие, есть и противодействие. В момент перехода мы узнали и то, как сможем освободиться. Кто-то добровольно, от чистого сердца, должен принести в жертву то, что ему очень дорого, искренне желая нам свободы.
– Но как, если вы не можете первыми заговаривать с людьми? – изумилась я.
– Княжна, условие не обязательно должно быть выполнимым, оно просто должно быть. Ты могла бы помочь нам, – ошарашил он меня заявлением. Я вторично едва не сверзилась с ветки. – Принеси в жертву добровольно что угодно: руку, ногу, да хоть палец! Эта боль ничтожна по сравнению с нашей. Отпусти нас, княжна. Ибо скоро сюда придут хозяева.
Честно говоря, первым моим порывом было послать их к Короеду в дупло. Однако, слова о хозяевах заставили сдержать неуместный для княжны порыв. Тогда я красочно представила себе, как полусумасшедшая грязная растрепанная девица, сидя на корявом вязе увлеченно отпиливает кинжалом свою ногу. Зрелище выходило… впечатляющим. Но, отдать какую-либо часть тела, которые все мне еще были почему-то дороги, пусть даже и ради спасения душ совершенно незнакомых мне людей-волков, я была совершенно не готова. Не готова я была и сдаваться врагам. Ситуация выходила, мягко говоря, безрадостная. Хотя…
– В Княжествах главным украшением девушки является коса, – медленно произнесла я. – Коса означает чистоту, непорочность, честь девушки. Я готова пожертвовать косой. Это подходит?
– Она правда тебе так дорога? – дотошно уточнил волк.
– А как ты думаешь посмотрят на моей родине на ту, что явится перед людьми с остриженными волосами? – возмутилась я. Правда, от косы там, конечно, мало что осталось – за время моего пленения и бегства волосы растрепались, посбивались в колтуны, и вид, имели совершенно неприглядный.
– Достойная жертва, – кивнул вожак. Я, пока они не передумали, и самой жалко не стало, поспешно вытащила кинжал, и отчекрыжила волосы почти под самым затылком.
– Великое Древо, Дух-Хранитель, приношу в жертву искренне и добровольно то, что мне очень дорого. Даруй этим душам свободу, – текст импровизированного воззвания, конечно, получился так себе, зато от души. Я пустила волосы по ветру, и там, где они касались волчьей шкуры, пробивался какой-то невероятный серебристый свет.
– Жертва принята! – прокричал вожак. – Княжна, слазь, домчим до границы!
Такими предложениями не манкируют. Тем более, я совершенно не подозреваю, где эта самая граница находится. И вообще, надо пользоваться, пока они добрые и счастливые – а то вдруг прямо в воздухе растают? Вот бы еще слезть оттуда, куда так быстро забралась… Слезть, или упасть мне удалось довольно быстро. Правда, одежда от этого украсилась еще несколькими интригующими дырками, а сама я здорово оцарапала ладони, однако это было не главное. Я забралась на спину вожаку, и тот довольно быстро домчал меня до края леса. Дальше начиналась опушка – а там уже и шпили дворца виднеются.
– Ты помогла нам, княжна, – церемонно склонился вожак, а за ним и остальная стая. Все они уже светились изнутри этим ослепительным серебром. – Мы отныне свободны, однако, в долгу у тебя. Если когда-нибудь тебе понадобиться от нас одна услуга – только позови меня, где бы ни были – обязательно придем. Имя моё – Ральф…
Стая снова сорвалась с места, и на третьем их прыжке сияние стало просто ослепительным. Последнее, что я успела увидеть, прежде чем зажмуриться, было то, как восемь волчьих силуэтов растаяли в воздухе…
Наконец-то! До опушки идти – всего ничего, до города – немножко дальше, но это такая ерунда по сравнению с тем, что было! Многие считают, что у королей, царей, князей и прочих, властью облеченных, не бывает человеческих чувств. Утверждение, верное лишь наполовину. Мы все живые люди, так что, кто может запретить нам чувства? Другое дело, что управление страной требует холодного, точного, острого, спокойного рассудка. Меня воспитали с этим убеждением, и по сей день я искренне верю, что в управлении страной чувства – лишь помеха. Но сейчас, когда я грязная, оборванная, остриженная, избитая и усталая плелась прочь из опостылевшего леса, мною безраздельно завладело одно-единственное чувство – усталость… Да я за всю свою жизнь вместе взятую не испытывала столько! И, честно говоря, рада была бы не испытывать впредь. Верните мне мою спокойную и понятную жизнь!
Дальше мысли понеслись и вовсе по кривой дорожке – я вспомнила о Короле. Причем, мне бы злиться на него: за то, что похитил, за то, что лишил покоя, за то, что не уследил и не смог защитить… А я вспоминаю только выражение разноцветных глаз, силу рук, которые уверенно вели меня в танце, раскатистое и такое теплое «Яра», сказанное им однажды. Что это? Как это понимать? Я никогда не грезила и не читала о любви, предпочитая этому бессмысленному занятию изучение трактатов по основам управления государством и экономике. А теперь, внезапно, мне стало жаль, что я никогда не витала в розовых мечтаниях, что я всегда твердо знала, что ждет меня впереди, и что нужно делать… Нет, это не любовь, это просто не может быть ею! Усталость, одиночество, напряжение, страх – все это вылилось в то, что я, сама того не желая, начала вспоминать последнего человека, с которым общалась перед похищением.
Впрочем, мечты до хорошего не доводят. Подтверждение этому я получила прямо сейчас. Казалось бы: я почти выбралась из леса, преодолела столько опасностей, однако… Расслабляться было еще очень рано.
– Далеко собралась, княжна? – раздался резкий и печально-знакомый голос. Дух-Хранитель, за что?! За то, что не убила эту тетку еще в темнице? А я так надеялась, что все закончилось… И жутко устала…
Пока я, в лучших традициях богатырей, предавалась стенаниям, противница времени не теряла. Она скинула плащ, вытащила кинжал, брата-близнеца того, что висел у меня на поясе, и принялась обходить меня по кругу.
– По-моему, я ясно дала понять, что ваше гостеприимство мне не по вкусу, – холодно произнесла я, повторяя её маневры. Почему-то при виде блестящего и, несомненно, острого лезвия, я быстро поняла, что вовсе даже не устала, и вообще во мне еще ого-го сколько сил и возможностей!
– А мы больше тебе его и не предлагаем, – усмехнулась мерзкая баба. – Нам вполне хватит твоего трупа – с ним куда меньше хлопот… – и что ж я её не добила?
Надо сказать, в её слова я вслушивалась лишь краем уха. Все моё внимание сосредоточилось на наблюдении за противницей, и на том, чтобы вспомнить азы фехтования, которым меня учили. Зазеваться и получить кинжалом в какую-нибудь дорогую мне часть тела – было бы самой большой и, увы, последней глупостью, которую я успела бы совершить в своей короткой жизни.
Однако, не поддержать беседу тоже было бы невежливо.
– Кто же это так жаждет моей смерти? – спросила я, осторожно пятясь.
– А какая будущему трупу разница? – женщина сделала неожиданный выпад в мою сторону. Вот она еще говорит, а вот, в следующее мгновение, лезвие кинжала серебристой пчелой летит в мою сторону. Я поняла её намерение по выражению глаз, и успела уклониться, не принимая бой. Мы снова пошли по кругу. В её словах, конечно, был резон. Я вряд ли смогу долго выстоять против тренированной противницы. Собственно, в этом представлении роль моя была незавидна – потрепыхаться для вида, и покорно умереть, чтобы уже в посмертии сказать: «Я сделала все, что смогла». Впрочем, что за упаднические мысли? Я еще жива!
– А, может, хочу умереть, осчастливленная этим знанием? – я тактично не принимала бой. Противница настаивала.
– Поверь, твое счастье – последнее, что нас интересует! – еще выпад. Я вежливо отказываюсь от навязчивого предложения. В конце-концов, быть такой приставучей просто неприлично!
– Как невежливо, – кривлюсь я, уклоняясь в третий раз. – А еще и подло! – в последний момент я успеваю отпрыгнуть от размахавшейся ногами противницы.
– Хватит бегать! – злится та. – Прими, наконец, бой!
– Не хочу, – почти искренне улыбаюсь я. – Ваше удобство – последнее, что меня интересует.
Противница моей иронии не оценила. Она вообще почему-то нервничала и торопилась. У меня вообще складывалось ощущение, что мое предполагаемое убийство было спланировано четко по времени, а она этот план нарушает. И сейчас ей, похоже, надоело со мной расшаркиваться. Молча, женщина кинулась на меня. Кинжал в её руке кровожадно поблескивал. Больше всего мен захотелось развернуться и с воплем «мама!» кинуться наутек, потому как, похоже, меня всерьез собирались убивать. Останавливало лишь понимание откровенной глупости ситуации. Что может быть глупее, чем открывать врагу спину?
Помнится, еще мой учитель истории говаривал: «Итак, юная княжна, история на наглядных примерах учит нас тому, что открывая врагу спину вы не только даете ему пространство для любого маневра, но и ставите себя в заведомо проигрышное положение. Почему? Потому что совершать тактическое отступление и бросаться в паническое бегство – суть разные вещи…»
Мысли вихрем пронеслись в моей голове, и потому, с трудом удержавшись от того, чтобы не зажмуриться, я осталась на месте. Противница, похоже, посчитала, что меня просто парализовало от страха. Однако, она оказалась неприятно разочарована, когда я ушла в бок от прямого удара клинком, и подставила ей подножку. Женщина, не удержавшись на ногах, отчаянно сквернословя, рухнула, увлекая меня за собой. Падая, я наугад пнула куда-то в тетку коленом, и весьма удачно выбили из её руки кинжал. Правда, и свой тоже потеряла, но не все коту сметана.
Противница явно обиделась, и, оказавшись сверху, попыталась выцарапать мне глаза. Я в долгу не осталась, и принялась драть ей волосы.
– Дрянь! – возмутилась она.
– Корова! – отвечала я, пыхтя под немалым весом мужиковатой тетки.
– Что-о?!
В общем, началась самая обычная, самая грязная из всех возможных – женская драка. Мы обзывались, кусались, царапались, пинались и вообще пытались подстроить друг другу массу пакостей. Понимаю, поведение не княжеское, самой противно. Сцепились, как две дворовые девки за пригожего молодца. Но только благодаря этому я была еще жива. Противница куда сильнее меня, более тренированная, и, единственное, что меня спасало, так это то, что она об этом пока не вспоминала. Извечная женская суть брала верх: несмотря на все боевые тренировки – соперницам выдирают волосы! И все это с визгом, с руганью, всем весело, всем интересно…
Я прекрасно понимала, что женщина сильнее, да к тому же, меня еще сдерживал с детства вбитый запрет на не княжеское поведение. Мы же благородные, мы не должны опускаться, и вести себя неподобно…
Однако, в этом случае, мое положение оказывалось заведомо проигрышным. Оный проигрыш ознаменовал бы и мою смерть. Умирать же было обидно, и категорически не хотелось.
Я вспомнила, как дрались девки на заднем дворе терема, зажмурилась, и, что было сил, вцепилась противнице в волосы, попутно кусая её за нос. Та громко и неприлично оценила ситуацию, пытаясь меня придушить и пнуть в печень.
Я больше не была сдержанной и воспитанной княжной – такие хороши лишь для закрытых, хорошо охраняемых теремов, а в настоящей жизни, увы, не выживают. Сдавленно зарычав, я вцепилась ногтями в лицо женщины. Мы еще раз перекатились, на этот раз мне повезло: я оказалась сверху. Огласив окрестности переливчатым торжествующим воплем (примерно таким мой далекий-далекий предок сообщал о победе над врагом), я уселась на противнице, и принялась наносить ей хоть и неумелые, но сильные удары кулаком по лицу.
Это была какая-то веселая, затмевающая все, злость. Мне нужна была победа и только она.
Сидя в своем тереме, я никогда бы и подумать не могла, что способна на такое. Это было так низко, грязно, но в то же время так… живо! Веди я обычную, приторно-сладкую жизнь благородных девиц, я никогда бы и не могла подозревать, что существует еще и такая сторона монеты. Нет, это отнюдь не значит, что я начинаю резко огрублять манеры и подамся куда-нибудь воевать, бестолково размахивая мечом и крича патриотические лозунги. Вовсе нет! Я так и останусь хорошо воспитанной, благородной, сдержанной особой. Другое дело, что теперь я знаю, как бывает и по-другому…
Все крики звучат всегда в самый неподходящий момент. Эту простую жизненную истину как-то рассказал мне наш волхв. Когда я попыталась оспорить это заявление, он привел мне на редкость убедительный пример. «Вот представь», – говорил он мне. – «Стоишь ты над раненым, стрелу пытаешься из него вытащить. А тут к тебе без стука врывается посыльный и дурным голосом вопит, что Светлый князь возжелал немедленно тебя лицезреть. Что будет? Правильно, рука сама дергается, и либо загоняет стрелу еще глубже, либо же, наоборот, просто вырывает её с мясом. Какое уж тут, к Короеду, лечение…». Представив себе все вышеописанное, я полностью прониклась точкой зрения волхва.
Итак, все крики звучат всегда в самый неподходящий момент. Причем, они всегда отвлекают вас от чего-то важного. А если вы знаете кричащего, и еще не можете разобраться в своих эмоциях на его счет… В общем, крик «Яра!» прозвучал удивительно не вовремя.
Я знала, что нельзя оглядываться, что если оглянусь – потеряю и время и боевой запал. Но не обернуться, услышав этот голос, я не смогла. Поймала встревоженный взгляд разноцветных глаз, и тут же небо с землей поменялись местами. И вовсе не романтические чувства были тому причиной.
Противница была гораздо опытнее, а потому мою заминку использовала как нельзя лучше для себя.
Миг, и я обнаружила себя, стоящей неестественно прямо и даже боящейся дышать. Причина тому была проста: одной рукой мерзкая тетка бросала меня за короткие волосы, натянув их до предела, а кинжал во второй её руке щекотал моё горло. Надо же, а я даже не додумалась до того, что где-то на земле валяются целых два кинжала. Обидно, право слово. Впрочем, вокруг меня разворачивалось весьма занятное действие. Я ж исполняла в оном роль наблюдателя.
– Надо же, сам Король почтил нас своим присутствием, – гнусаво и оттого еще более ядовито произнесли над моим ухом. Я пожалела, что всего лишь разбила гнусной тетке нос, а не выбила, скажем, зубы. Попробовала бы она тогда хоть что-нибудь прошепелявить!
– Разве у нас есть общие темы для разговора? – удивленно выгнул бровь Колдун. – Княжна, право, я поражен выбором вашей компании.
– Увы, эта компания выбрала меня сама, – я пожала плечами, делая вид, что нахожусь на светском приеме, а не на волоске от гибели.
– Ну, так сообщите, что не желаете её больше видеть, – Колдун сложил руки на груди, намеренно игнорируя противную тетку. Ту такое обращение явно покоробила.
– А что, Колдун, тебе разве не дорога твоя подстилка? – меня показательно тряхнули. Я пожалела, что не могу повернуться, и плюнуть на неё.
– Ярослава, я вам настоятельно рекомендую покинуть столь сомнительное общество, – браво! Я ожидала от Колдуна всего, чего угодно, но то, что он так намеренно не будет обращать внимания на женщину… Да у бедняжки же скоро истерика случится.
– Видите ли, Ваше Величество… Некоторые обстоятельства сложились таким образом, что в данный момент ваши рекомендации не вполне осуществимы… – туманно отозвалась я, чувствуя, как лезвие сильнее надавливает на горло.
– А если я ей сейчас горло перережу, а? – от переживаний тетка гнусавила еще сильнее.
– Как вы думаете, княжна, если эти обстоятельства сложатся таким образом, что с вами все же случится некая неприятность… Что остановит меня в таком случае? – я заметила, как напрягся Колдун, и почувствовала, как капелька крови поползла по шее вниз. Да что же это такое! Что им всем, медом намазано что ли? Сколько можно тыкать в меня всякими острыми предметами?!
В общем, все мы находились в патовой ситуации. Колдун не может действовать, пока у моего горло кинжал. Тетка тоже не может меня прирезать, потому что я – её живой щит. Не станет меня, и за её жизнь никто не даст и медной монетки. Я же так вообще могу только мысленно возмущаться. Хотя…
– Думаю, Ваше Величество, что ничего, – дипломатично отозвалась я. Никогда нельзя сомневаться в силе или героизме мужчины. Чревато, знаете ли. – Но один мой недавний знакомый, Ральф, обещал отдать мне долг жизни…
Тонкие ноздри Короля-Колдуна дернулись, и по его глазам я увидела, что каким-то непостижимым образом он все понял. Вот только противница моя столь тонким складом душевной организации явно не обладала.
Дальше события развивались настолько быстро, что остались в моей памяти лишь цепью картинок. Вот женщина напряглась, видимо, интуитивно что-то почувствовав. Вот тонкая серебристая струйка обвивает её запястье. Струйка превращается в полноценного призрачного волка. Призрачного-то, призрачного, однако челюсти он сомкнул с такой силой, что кровь брызнула в разные стороны. Под весом хищника рука с кинжалом пошла вниз, порезав мне шею, и скользнув по кости ключицы. Ну а потом уже и вся стая набросилась на женщину. Всего лишь за несколько мгновения волки разорвали её на такие клочки, что узнать их уже никто не сможет. Почти в тот же момент, как звери повалили тетку, я оказалась в крепких руках Колдуна. Стоять и вправду стало значительно легче, да и некая уверенность сразу появилась.
Вожак хищников повернул ко мне испачканную кровью морду.
– Долг уплачен, Ральф, – церемонно кивнула я.
– Брось, княжна, – оскалился он. – Она была среди тех, кто подверг нас этому ужасу. Нам было приятно. Так что, если еще когда-нибудь будешь между жизнью и смертью – зови. Волки своих не бросают.
Дружески кивнув мне на прощанье, он коротко взвыл, и на третьем прыжке, как и в прошлый раз, стая растворилась в воздухе.
Мне не хотелось оборачиваться. Потому что там, сзади, стальными руками меня поддерживал самый непостижимый из всех мужчин, кого я знала. Однако, закаленная всеми прошедшими событиями, я нашла в себе мужество повернуться.
– Вы все же нашли меня, – улыбнулась я.
– А ты сомневалась?
Я смотрела в разноцветные глаза, и понимала, что не должна видеть в них то, что видела. Понимала, что сейчас сама скажу что-нибудь такое, о чем впоследствии буду очень и очень жалеть, потому что зачем нам надо это знать?..
Так и не придумав ничего лучшего, я просто свалилась в обморок. Видно, силы оставили меня окончательно.
