Текст книги "Война номер четыре (СИ)"

Автор книги: Юлия Лиморенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Часть 9, где кто-то рассуждает о безопасности, а кто-то думает о жёлтых камешках

– Правильно ли я понял, – полковник Тоцци подвинул к себе кофейник и долил чашечку гостя, потом свою, – что у вас нет серьёзных подозрений относительно целей нападавших?

– Если только это не… ну, словом… не история, которую мы притащили из столицы… – пробормотал Орсо, по обыкновению запутавшись в словах. Даже с помощью кофе не удалось прогнать полностью неприятное чувство, что он не до конца проснулся. Голова была тяжёлой, он всё время мёрз и временами боролся с тошнотой – вот здесь кофе помогал прекрасно. Но ненадолго. Сосредоточиться на важном разговоре удавалось, но временами мысли уплывали, он переставал чётко слышать, что говорит собеседник, и глаза начинали сами собой закрываться. Да проснись же, глупец! От твоих слов зависит жизнь Зандара!

– Об этом я и говорю, – полковник раскрыл шкатулку из заморского зеленоватого дерева, достал изящную чёрную трубку, неторопливо набил, зажёг. По комнате поплыл ароматный сизый дымок. – Ни один из нападавших не показался вам знакомым, следить за вами, видимо, перестали после Джеризу. Явной связи со столичными делами я не усматриваю. – Орсо показалось, что этот факт почему-то полковника радует. Он был невозмутим, деловит и логичен. Орсо показался сама себе глупым испуганным младенцем. В самом деле, быть может, он сам себя убеждает в том чего нет?..

– Таким образом, – продолжал хозяин дома и вынул из рта трубку, чтобы отпить кофе, – на вас и вашего друга, находящегося в Ринзоре совершенно законно, – это слово прозвучало очень увесисто, – совершено бандитское нападение, видимо, с целью грабежа. Я уже уведомил полицию об этом возмутительном происшествии. Сын моего старинного друга, путешествуя в компании несколько экстравагантной, но вполне невинной, стал жертвой преступников, не остановившихся перед применением оружия, был ранен… ничего удивительного, что ему пришлось стрелять по негодяям!

Орсо понял, наконец, куда клонит Тоцци, и мысленно обругал себя болваном. Очевидно, виноваты слабость и этот несносный туман в голове, иначе он не вёл бы себя как тупица!

– Какая-либо ответственность для вас здесь совершенно исключена, – продолжал объяснять полковник. – Что до вашего приятеля, думаю, его разыщут уже к вечеру. Наши полицейские – отменные ищейки, этого у них не отнять… Ещё кофе?

– Нет, благодарю… С непривычки слишком крепко для меня…

– Сейчас вам это полезно, – сообщил полковник, выбил трубку и убрал в свою роскошную шкатулку. Орсо уже заметил, что его дом был наполнен редкими и дорогими вещицами со всего света. Деревянные идолы из Баар-Абы, моржовые клыки из Реттинга, чудовищный меч с волнистым лезвием – такие теперь таскают только на церемониях при девменском дворе, – шкура чёрного зверя, похожего равно на льва и тигра… И всё это очень мало говорит о хозяине. Почти ничего.

Что ж, не забросив наживку, рыбки не поймать! Наживим-ка старые связи…

– Мне очень неловко, что я ввалился в ваш дом в невменяемом состоянии, а не приехал, как положено приличному человеку, дождавшись приглашения, – начал Орсо, – но в своё оправдание должен сказать, что я намеревался заглянуть к вам, коль скоро оказался в Ринзоре.

– С приглашением вы разминулись, должно быть, на день-два, – заметил хозяин дома. – Я сразу же написал вам, что мы всегда рады вас видеть. Впрочем, на праздники мы поедем в столицу – Джулия уже взрослая, ей негоже засиживаться в этой глуши…

Орсо промолчал – Джулия была очень неудобным предметом для обсуждения, особенно с его стороны. При одном воспоминании о старшей дочери полковника он до сих пор заливался краской до ушей. Что было с ним с той минуты, когда он постучал в оконный переплёт кухонного (как выяснилось после) окна, и до того, как удалось окончательно проснуться с полчаса назад, – всё помнилось смутно. Но среди туманных воспоминаний о перевернувшейся земле, тягучей боли и мучительной душной жаре натопленной комнаты была одна чёткая, несомненная, яркая картинка – узкое девичье личико, дым светло-русых волос и ослепительный жёлтый камешек, качающийся у бледной щеки. Он бы многое отдал, чтобы в первый раз встретить Джулию в какой-нибудь более подходящий момент!

Чтобы чем-нибудь занять руки, Орсо снова взял чашечку с кофе:

– В вашем письме ко мне – в том, которое я успел получить, – вы выражали удивление решением моего отца по поводу… опеки, – этого вопроса полковник не поднимал, однако прояснить его Орсо считал необходимым. Ради одного этого он поехал бы в Ринзору. Ни у кого не должно остаться сомнений в том, что отец действовал разумно и обоснованно! Тем более не должны в нём сомневаться старые друзья. – Отец и госпожа Анлих были знакомы давно… для своих исследований она пользовалась Королевским архивом, и отец очень ей помог.

Полковник терпеливо ждал продолжения. Младенцу понятно, что надо очень, очень хорошо знать того, кому вручаешь судьбу несовершеннолетнего сына, единственного ребёнка, – одного знакомства по архивной работе для этого недостаточно!

– Госпожа Анлих на свой страхи риск выясняет вопросы, которыми… больше никто не занимается. – Соврать здесь не выйдет, утаить важные детали – тоже, только не от этого старого орла! Но Ада не упоминала, что говорить об этом нельзя. Как она сказала – чем меньше людей об этом знают, тем опаснее? – Она полагает, что наша страна находится под тайным влиянием каких-то негодяев, которые мечтают втравить её в войну, а это… – Орсо развёл руками, показывая, что не ему, зелёному юнцу, объяснять отставному офицеру, что для Андзолы означает война.

– Вот почему она искала способов приблизиться к королевской семье… – вполголоса заметил полковник, словно думая вслух. – Впрочем, простите, я не хотел обидеть вашу опекуншу подозрениями. Возможно, я к ней несправедлив.

Орсо пожал плечами (и тут же пожалел об этом – рука отозвалась жгучей болью):

– Я мало об этом знаю. Тот зинал, которого похитили бандиты, был отправлен к ней кем-то из её друзей с важными новостями. Быть может, враги решили, что и сюда, в Ринзору, он везёт какое-то важное послание… да и я, видимо, попал под подозрение.

– Это очевидно, – кивнул Тоцци; на это замечание Орсо не обиделся, потому что сия мысль только что посетила его больную голову, а выглядело так, словно с самого начала положено было предполагать именно это.

– Больше мне нечего рассказать, – произнёс Орсо и снова чуть не пожал плечами (дурная привычка, надо бы отучаться от неё!), – но я не хотел бы, чтобы вы считали решение отца ни на чём не основанным.

– Я так и не считал, – просто сказал полковник. – Но решил предупредить вас, что в отношениях вашей семьи с Адой Анлих не всё очевидно. Вы сами дошли до этой мысли, но я не хотел, чтобы вы были излишне беспечны. Это может смотреться как вмешательство в чужие дела, тем более в дела семейные, но лучше я буду в ваших глазах навязчивым старым дураком, чем упущу угрозу для сына моего давнего друга. Этого я бы себе не простил. И когда я обещал вам помощь, я действовал не из вежливости, а потом, что был уверен: она вам понадобится.

– В этом я убеждаюсь прямо сейчас, – мягко сказал Орсо; в самом деле, хорош бы он был, обижаясь на навязчивость хозяина дома, который укрыл его у себя от бандитов и делает всё, чтобы помочь Зандару!

– В таком случае оставим пока эту тему и идёмте обедать, – полковник поднялся из кресла. – Сможете идти?

– Да-да, всё хорошо, – Орсо торопливо встал, стараясь не опираться о подлокотник больной рукой (да сколько же он ещё будет инвалидом!). Шагая вслед за хозяином по коридору, он вдруг вспомнил, что за обедом будут обе юных Тоцци – Джулия и Серена, – и вновь покраснел от одной этой мысли. Так и явился в столовую с пылающими ушами. Может быть, всё-таки не заметят?..

Как ни странно, в доме полковника Орсо не чувствовал себя в безопасности. Конечно, сам полковник никак ему не угрожал, напротив – было ясно, что он делает всё он него зависящее, чтобы помочь Орсо и Зандару. Но какая-то атмосфера тревоги и скрытых маховиков, двигающих неведомые события, ощущалась постоянно. Сёстры Тоции, конечно, ничего волнительного не замечали и изо всех сил старались развлечь гостя, а Орсо мучительно стеснялся их обеих: Джулии – потому что она видела его слабость, а Серены – из-за её бьющей через край общительности. По природе сдержанный и тихий, Орсо не знал, как себя с ней вести…

Часть 10, где кое-что возвращается в прежнюю колею

Обратный путь был не в пример легче и приятнее. Полковник решил выехать в столицу пораньше и взять Орсо с собой. У него был хороший просторный экипаж, а ненавязчивая, но бдительная охрана излишней отнюдь не показалась. Смущало только общество девиц Тоцци – о чём говорить с ним, кроме как о погоде, Орсо не мог выдумать, да и любое сказанное слово обдумывал так и сяк, боясь показаться смешным. Джулия, видимо, тоже смущалась; молчаливая серьёзная девушка смотрелась очень взрослой и, казалось, обо всём имела своё взвешенное мнение, никому его, однако, не навязывая. Джулия, видимо, была в отца – то же величественное спокойствие, ничем не выдававшее переживаемых бурных страстей. Зато Серена, четырнадцати лет, напротив, говорила без умолку, смеялась, дурачилась и никому не позволяла скучать. Она и внешне не походила на отца и старшую сестру: черноволосая, смуглая, с огромными карими глазами, постоянно готовая рассмеяться. С ней юноше было несколько легче говорить, хотя бы потому, что особых усилий не требовалось – только кивать и иногда отвечать на вопросы Серены, если они не были заданы в пространство. Так бойкая девочка понемногу вытянула из Орсо всю его жизнь – её интересовало буквально всё, и, как он случайно убедился, ничего из рассказанного она не забывала. Видно, в Ринзоре Серена скучала – Орсо не заметил, чтобы у девушек было много подруг, а старшая сестра не любила шалить и веселиться вместе с младшей.

– Смотрите, смотрите, какая красивая лошадь! Отец, ну смотрите же! Джу-улия, ты не туда смотришь, вон, вон! Господин Травенари, а как эта масть называется?

Орсо вынырнул из своих неторопливых мыслей:

– Что?.. Кажется, караковая.

– А вы хорошо ездите верхом?

– Не очень, – признался Орсо.

– А мне отец разрешает ездить только на пони. Он милый, конечно, но разве можно так на нём скакать? Смотрите, смотрите, как пошла!

– Ты слишком беспечна, – покачал головой полковник. – Езда на лошади требует внимательности и собранности, стоит отвлечься – и полетишь из седла.

– Так и есть, – кивнул Орсо. – Меня конь однажды сбросил из-за того, что я слишком много глазел по сторонам.

Серена ахнула, округлив глаза:

– Какой ужас! Страшно было?

– Испугался я уже после, – улыбнулся юноша, – когда сидел на земле. Но если хочешь стать хорошим наездником, к сожалению, падений не избежать…

– Вот видишь, Рена, – серьёзно сказал её отец, – скачки – не для девушек. К тому же ты очень маленькая – лошадь тебя не чувствует.

– Да, – огорчилась Серена, – я мелкая. Если бы кто-нибудь катал меня в седле, как вы, отец, катали маму…

– Для этого надо сперва выйти замуж, – неожиданно улыбнулась Джулия.

– Так и сделаю, – Серена скорчила чопорную мину, но не выдержала и снова рассмеялась.

– Кто бы ни был этот несчастный счастливец, ему потребуется море терпения… – вполголоса заметим полковник, и Орсо уловил в его тоне грусть. То ли вспомнилась жена – Орсо видел её портреты, Серена вылитая мать, – то ли мысль о расставании с дочерью, даже такой непоседливой, как Серена, заранее печалила…

Заночевали в Джеризу, и на Орсо вдруг нахлынула печаль: совсем недавно они с Зандаром крались по этому ночному городку, пугаясь каждой тени, а кажется, это было уже давным-давно… Теперь история с бегством от неведомых преследователей казалась просто приключением, и не приходило мысли, что конец его может быть весьма печален. Прощание с зиналом в Ринзоре вышло неожиданным и торопливым. Перед рассветом в день отъезда в столицу в окно комнаты на первом этаже, которую занимал Орсо, поскреблась закутанная в платки и покрывала старая зиналья. Орсо вышел через чёрный ход, твёрдо решив, что дальше крыльца с этой подозрительной старухой не пойдёт. Но она лишь мотнула головой в сторону – в сумраке у ограды парка Орсо различил высокую фигуру в знакомой шляпе.

– Держись ближе к этому шпиону, Тоцци, – сказал Зандар без предисловий, – он не даст тебя убить. Я останусь и спрячусь. Тех, напавших, ищет полиция, это пусть без меня. Весной приеду к Аде.

– Нет! Опасно… – запротестовал Орсо, но Зандар покачал головой:

– Всё опасно. Жить опасно. У нас война. Я буду нужен. – Он помолчал, потом вспомнил:

– Присмотри за ней. Она беззаботная, а женщину должен охранять мужчина. Там, в столице, тоже много крыс… – Зинал шагнул к товарищу, на мгновение сжал рукой его здоровое плечо, потом повернулся, вспрыгнул на ограду, приземлился на другой стороне, в парке, и пропал из виду. Орсо огляделся – старухи уже не было. Сумерки были ещё густы и холодны – их никто не видел.

Раздумывая об этой встрече, Орсо не понимал одного: почему Зандар назвал полковника шпионом. Расспрашивать тогда было некогда – если бы это таило опасность, Зандар обязательно сказал бы, а для праздных вопросов не было времени. Значит, он что-то знал о Тоции и считал, что он может быть полезен. Сам любезный хозяин рассказал, что бандиты сбежали, бросив пленника, как только узнали, что по их следам идёт полиция. У них хватило ума не убивать зинала – после убийства их шансы скрыться становились совершенно ничтожными, да и бросать такой след полицейские ищейки не имели привычки. Орсо жалобу о нападении не подавал по совету полковника: если банду поймают, им и так найдётся за что ответить, а если ему как потерпевшему велят задержаться в городе до окончания розыска преступников, можно просидеть тут всю зиму!

В конце концов Орсо бросил ломать голову над этим вопросом: без Зандара его всё равно не разрешить, а полковник в самом деле не даст его убить. Это приятно! Сам Орсо вовсе не был уверен, что сможет защититься от неведомых врагов без посторонней помощи. К тому же пугали намёки Зандара насчёт Ады: юноша теперь не сомневался, что опасность реальна, что против Ады и всех, кто помогает ей, играют серьёзные противники, но что он сможет противопоставить им? В одиночку он не сила, а собрать верную дружину в наше время не так-то просто…

Погода смилостивилась над путешественниками – все четыре дня дороги светило солнце; вместе с солнцем пришли холода, но хотя бы не мело и не поливало. В столицу въехали уже в темноте; здесь всюду лежал снег, и освещённый цветными фонарями город казался очень праздничным. Девушки во все глаза рассматривали заметённые улицы, даже Серена притихла и молча смотрела на невиданное чудо – в Ринзоре снег не ложился надолго. Полковник велел сперва ехать к дому Ады, от приглашения зайти погреться отказался, и экипаж укатил в разноцветную ночь, оставив Орсо на пороге.

Дверь ему открыла Коринна, внутри пахло имбирём, яблоками и пирогами, а под вешалкой в холле стояла, обсыхая, лишь одна пара мужских валяных сапог – в них слуги чистили снег на заднем дворе.

– Джианни выдал вас и Зандара бандитам, – с порога сказала Ада, оторвавшись от украшения замысловатого пирога. – Позавчера его нашли мёртвым на кладбище Чипреса. Очень кстати, что вы догадались отправить письмо, что выезжаете, – мы тут с ума схо… очень беспокоились. Ну идите сюда, поближе к печи, вас прямо трясёт.

Часть 11, где удивляются не тому и говорят о молодости

С минуту Орсо простоял посреди кухни, полной тепла, света и дразнящих запахов, и все чувства говорили, что он дома. Это – дом. Не чужой, не временный – он может пропасть, его могут отнять, но быть домом он не перестанет, пока стоят его стены. Он прошёл к печи, опустился в деревянное кресло, в котором обычно сидела Ада, протянул руки к огню; плечо протестующе заныло, но согреть пальцы хотелось сильнее, а ране пора бы уже и заткнуться…

– Что с рукой? – Ада мгновенно углядела неловкое движение.

– Пустяк, – пожать плечами уже не хотелось – вот что значит следить за своими привычками! – Что тут происходило, я не понял? Кто убил Джианни?

– Врать не буду, – покачала головой опекунша. – Пока не знаю. Но что за предательство наши враги заплатят именно так – я предупреждала. Всех предупреждала.

Почудилось, или она в самом деле внезапно рассердилась? Орсо поднял голову, глянул в лицо Ады – когда она так сжимала губы и раздувала ноздри, добра не жди… Он поспешил сменить тему:

– Письмо намного нас обогнало?

– На день, – женщина успокоилась так же быстро, как пришла в гнев. – Из него я с удивлением узнала, что друг вашего отца, который вас так заинтересовал в Ринзоре, – полковник Тоцци. Дела вашей семьи меня могут и не касаться, но мне казалось, что вы скрывали этот безобидный, в общем, факт именно от меня. Вероятно, на то были причины?..

Надо рассказывать – иметь тайны от Ады сейчас опасно: любая мелкая деталь может значить многое, а он не всеведущ, чтобы отличать важное от неважного. Особенно теперь.

– В своём письме полковник высказал удивление решением отца. Удивление было выражено так, что можно было понять его как недоверие к вам и вашим мотивам.

– И только-то? – усмехнулась Ада. – Для него проявлять недоверие – естественное занятие. А если вы хотели уберечь меня от переживаний по этому поводу… я ценю вашу заботу, но это меня не беспокоит совершенно. Если бы я переживала из-за того, кто что обо мне думает, я бы не прожила на свете и пары дней!

– А… почему для него естественно… ну, быть подозрительным?

Ада вытаращилась на воспитанника в искреннем удивлении:

– Вы не перестаёте меня поражать… Провести в обществе Тоцци целую неделю и не знать, что он был главой политической разведки! О чём вы с ним говорили, можно узнать?

– Не обо мне и не о нём, – признался Орсо. – Полковник удивительно тонко умеет выбирать темы…

– Да, этого не отнять. – Ада пересела поближе и заглянула ему в глаза. – Вы, гляжу, кое-чему научились от вашего нового друга. Вопрос, что с рукой, остался без ответа.

– Я… ну… – Орсо замялся, как обычно, не зная, с чего начать, и вдруг понял, как он за это время устал. По дороге на север каждую минуту ждал нападения – и дождался; все дни, что провёл с Тоцци и в их доме, и в дороге, всё равно подсознательно боялся какой-нибудь гадости, без малого две недели сплошного непроходящего напряжения и страха – и только сейчас он начал отпускать. Здесь, на тёплой кухне, дома, рядом с Адой. Будто сбросил тяжеленную ношу и медленно разгибал усталую спину.

Рассказ получился долгим, путаным, вместил в себя две кружки какао, от накатившей усталости начали дрожать руки, но история была очень длинная, и надо было добраться до конца, это важно, всё важно – и Зандар, и старая карга в сумерках, и то, что нападавших было не пятеро, а шестеро, и что у полковника две дочери, и что на след Зандара натравили полицию, и ещё много-много деталей всплыло и проявилось, и все их надо было вспомнить, потому что на войне неважных мелочей нет..

Пока он говорил, запинаясь, возвращаясь и забегая вперёд, Ада распустила ему ворот рубашки и положила длинные пальцы на больное плечо – первое прикосновение обожгло, но все ощущения быстро утихли, как не было. Как только боль отступила, ещё сильнее потянуло в сон, но с ним надо было бороться – Ада должна всё понять, а объясняет он из рук вон плохо… И всё-таки, сбиваясь и повторяясь, Орсо добрался до сегодняшнего дня:

– Ну, и… мы приехали. Сперва полковник завёз меня сюда… я приглашал его к нам, но…

– Но он отказался и откланялся, – докончила Ада. – Разумно. Ну, теперь старый лис от меня не отвяжется… Впрочем, – добавила она, увидев полное раскаяние на лице воспитанника, – это и неплохо: что мы пропустим – он не прозевает! – Она встала, прошлась по кухне, глянула ещё раз на Орсо и вдруг наклонилась к нему, крепко обняла, прижав светловолосую голову к своему плечу:

– Устал, умница моя… Ну всё, всё, ты молодец, всё вытащил на себе, ничего не упустил… Пойдём-ка наверх, Коринна тебе постелила… а у печки спать только котам положено…

Снег сыпал и сыпал уже пятый день, дворники устали махать лопатами, расчищая проходы и проезды, а работы не убавлялось. Но кроме дворников все, пожалуй, были довольны. Порох на прогулках валялся в свежем снегу, как жеребёнок, радостно молотя копытами сладкий зимний воздух. Тучи воробьёв пятнали беспорочные сугробы, украсившие деревья, стряхивали снежную пыль и орали, как на базаре. В парке выросли снежные горки, с них, визжа, катались малыши, а импозантные мамы в новомодных коротких, по колено, шубках чинно скользили на коньках по застывшему пруду. Солнце почти не показывало свой апельсиновый круг из-за горизонта – чуть за полдень начинались длинные тягучие сумерки. Студенты ходили по питейным заведениям, распевая праздничные хоры, и везде рассчитывали на даровое горячее вино – по кружке на брата. Женщины прибирались в домах, мужчины – во дворах и конюшнях, дети вполуха слушали учителей и таращились за окна, в весёлую предпраздничую метель – через несколько дней занятия кончались, и дальше шла сплошная череда радости: страшная и манящая ночь солнцеворота, большие и маленькие праздники, подарки, поездки в гости и снег, снег, снег…

Снежным утром Ада сама пришла наверх к воспитаннику, не жалея больной ноги, – одетая в тёмное, как обычно, но весьма парадно – в жемчужном ожерелье и с жемчужными же шпильками в тщательно уложенной причёске. Орсо порадовался, что уже успел подняться и привести себя в порядок. Вставать рано в такие тёмные дни было нелегко, зато Ада всегда просыпалась чуть свет и неутомимо носилась по дому до поздней ночи. Юноша оторвался от тригонометрии: Ада не полезла бы по лестнице, не будь серьёзного повода.

– Присаживайтесь! – он подвинул опекунше кресло. – Зачем же вы… я бы спустился…

– Коринна – бесконечно милая женщина, – вздохнула Ада, усаживаясь и вытягивая ноги. – И очень болтливая, нашёлся бы слушатель. Ни к чему искушать бедняжку… Как говорили у нас дома, у меня новости – тебе лучше сесть.

У Орсо упало сердце: опять что-то с кем-то случилось?! Но разум быстро победил панику: будь так, Ада не устраивалась бы в кресле, вдумчиво, как птица на насесте, а вывалила бы всё, что знает, с порога. Он сел, с тревогой глядя на женщину.

– Сегодня нас ждут Их величества. Поедем прямо сейчас. Долго не собирайся – времени мало. Оружие можно не брать.

Последнее добавление было нелишним: за время путешествия тяжесть пистолетов и шпаги стала привычной и необходимой, особенно когда Орсо убедился, что в случае надобности может применить их без раздумий и довольно успешно.

– Что… что мне надо будет говорить? – охрипшим от неожиданности голосом спросил он.

– Правду, – пожала плечами Ада. – Это лучше всего.

Путь до Кончилле Орсо не запомнил: его волновала одна мысль, которую он долго не мог выразить внятно. В какой мере Их величества знают, чем занята Ада? И какова его роль (скромная, да, но есть – не отпереться!) в её делах? Неужели полковник прав и Ада извлекает из этого своеобразного родства только политическую выгоду? Нет, такой неприкрытый цинизм в представлении Орсо не вязался с характером Ады: что-что, а использовать людей как инструменты – не для неё! И всё же… всё же, став приёмной дочерью королевской четы, она и вправду получила весьма выгодную позицию. Иначе кем бы она была в Андзоле – иностранка без семьи и родословной, без денег (видимо), без знакомств… а получается, что и своей страны в этом мире у неё нет, и обнаружить это, в общем-то, нетрудно. Любопытно, как к этому относится Его высочество?

Этот внезапный вопрос пришёл так неожиданно, что Орсо едва не задал его вслух. Но вовремя вспомнил, на каком он свете. Какими бы ни были отношения Ады с королевской семьёй, его в этот круг не звали.

Дворец и в самом деле похож был на прихотливо изукрашенную морскую раковину. Прямых линий в нём как будто вовсе не было: волны, завитки, спирали, дуги и полукружья… Задняя лестница, по которой Ада и её воспитанник входили во внутренний круг дворцовых зданий, была намного меньше, чем центральная, похожая на водяной каскад, но смотрелась, пожалуй, даже изящнее. Уходя вверх, она плавно поворачивала на прямой угол, так что посетитель, входивший во внутренний сад с запада, на верху лестницы вдруг обнаруживал, что смотрит на север. Орсо поддерживал Аду под руку – ступеньки были невысокие, но очень уж их было много – как пластинок в костяном веере. Бегавшие туда и сюда слуги торопливо уступали им дорогу, какой-то невозможно изящный кавалер выразительно склонился перед Адой и стоял так, пока она не прошла мимо. Видимо, они были знакомы, но Ада ни словом не объяснила эту встречу, и Орсо тоже промолчал. Захочет – расскажет, а глядеть волком на всех её знакомых – он же не ревнивый любовник!

В начале длинной светлой анфилады их встретил какой-то слуга рангов повыше – Орсо не мог сообразить, как называется эта должность, но, должно быть, что-то важное. Благоухая пудрой и каким-то непривычным «дворцовым» запахом (паркетный воск? Свечи? Орсо так и не смог определить), слуга повёл их мимо больших и маленьких помещений, украшенных то колоннами, то чем-то висящим на стенах, то живыми растениями в кадках. Если всё рассматривать – голова закружится. Как среди этого жить?..

В конце анфилады обнаружился ещё один спуск – на сей раз не лестница, как можно было ожидать, а пологий пандус, застланный ковром. Он привёл в совсем небольшой овальный зал, где в неярком зимнем свете все цвета виделись приглушёнными, бледными. Ада остановилась у порога, дождалась, когда слуга выйдет, и лишь тогда подошла к креслу-кушетке у окна. Орсо двинулся следом, на шаг позади, и наконец разглядел в комнате хозяев – Его величество Джакомо и Её величество Марию. Пожилой король полулежал в кресле, укрытый пледом, и вид имел до того домашний, не королевский, что Орсо растерялся. Королева сидела рядом, чуть ближе к окну, и вышивала на станке; рядом стояла корзинка с нитками. Ада поцеловала ей руку, кивнула Орсо, приглашая подойти поближе; тот осторожно взял в ладонь сухую хрупкую ручку, поднёс к губам. Волной наплыл запах какого-то неведомого благовония. Его величество ласково кивнул воспитаннику приёмной дочери, сказал несколько этикетных слов. Орсо показалось, что король мыслями постоянно где-то далеко отсюда, в своём особом мире и лишь время от времени, сделав над собой усилие, возвращается к делам окружающим. Король милостиво кивнул юноше и жестом подозвал Аду. Она устроилась на обитом шёлком табурете возле кресла короля, они о чём-то тихо заговорили.

Королева отставила вышивку и улыбнулась Орсо:

– Идите сюда, молодой человек. Присядьте – здесь вам будет удобно?

– Да… спасибо, – снова растерялся Орсо.

– Не смущайтесь – я так рада, что Ада привела вас сегодня. Она очень давно у нас не была…

Орсо промолчал, изо всех сил стараясь не мять в руках манжету и вообще не дёргать руками без нужды – дурацкая привычка! Впрочем, Ада тоже без конца заплетает какую-нибудь бахрому и теребит кончик косы, когда волнуется…

– Когда ваше отец просил меня скрепить обязательство по опеке, я… не думала, что оно вступит в силу так скоро, – королева покачала головой, блеснул украшенный гранатами гребень в пышных, почти не поседевших волосах. – Как вам живётся у Ады?

– Я… мне… хорошо… – пробормотал Орсо и задумался: ему велели говорить правду – а ведь это правда! Ему хорошо у Ады, со всеми её таинственными делами, с убийцами, выскакивающими из-за угла, с подозрениями полковника, с её странным прошлым и не менее странным настоящим – всё равно хорошо!

– Я рада, – мягко улыбнулась королева. Юноша не решался разглядывать её в открытую, но, бросая короткие взгляды, поражался противоречивому впечатлению. Признаки пожилого возраста – пергаментная кожа, морщинки, скованность движений, вызванная, как предположил Орсо, болезнью суставов, – не вязались с сияющими карими глазами, молодыми, яркими: казалось, внутри немощной оболочки заперта, как в темнице, юная, горячая, страстная женщина, скорая на гнев и нежность, жаждущая жить и жить ещё долго, но слабое тело отсчитывает свои последние годы, и весь этот юный огонь совсем скоро уйдёт в пустоту… Молодой человек вздрогнул от этой мысли, и тут же, словно отвечая его думам, королева произнесла:

– У бедной девочки, конечно, очень много дел, и когда она заходит, это такая радость… Она – знак, что Творец не забывает о нас.

Орсо удивлённо поднял глаза на королеву, забыв о смущении:

– Почему?

Королева вздохнула, но ничего не ответила. Только ещё ярче вспыхнул в глазах огонь неутолимой жажды жизни.

Опекунша поднялась с табурета, пожала руку королю, поклонилась королеве и оперлась на руку воспитанника, прошептав:

– Нам пора.

Неловко поклонившись, юноша вышел вслед за Адой по пандусу в длинный коридор, который сейчас, после уюта овальной комнаты, казался очень холодным. Из дворца они вышли по какой-то новой лестнице, не там, где входили. Пока ехали домой, Ада молчала, и лишь войдя в тёплую кухню, самое своё любимое место в доме, задумчиво произнесла, не обращаясь ни к кому определённому:

– Радоваться-то особенно нечему…

Орсо решил вопросов не задавать. Ему снова вспомнилась королева – живая, увлечённая жизнью, внимательная ко всему вокруг. Вдруг подумалось: портреты короля он, конечно, видел не раз – в школе они висели повсюду, на разных праздниках их можно было встретить там и тут, даже в гостиной Тоцци над камином вместо изображений именитых предков помещался Его величество в тёмной золочёной раме. А вот королеву он никогда на портретах не видел – то ли не попадались, то ли её вообще мало рисовали…

– О чём задумался? – Ада ласково тронула его за локоть. – Давай-ка обедать, мы в этом дворце, будь он неладен, почти три часа проболтались!

– Я подумал, – медленно произнёс Орсо, – что о пожилых женщинах часто говорят «в молодости она была красавицей» и считают, что это комплимент. А Её величество не «была», а такой и осталась…

– Да, – согласилась Ада, – это семейное. Она из рода Балатара, династии королей Девмена. О них есть легенда, что женщины Балатара всегда умирают молодыми, но что под этим понимать…

– Никогда не стареют? – предположил Орсо.

– Может быть, может быть. Вообще-то это хорошая мысль: не стареть! Вот бы мне тоже попробовать…

– Мне, конечно, трудно судить, – осмелился встрять Орсо, – но мне кажется, вы и так… – Сказал и тут же испугался: не обидел ли женщину. Но Ада рассмеялась: