Текст книги "Война номер четыре (СИ)"

Автор книги: Юлия Лиморенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Часть 37, где рассуждают о высшей власти и цене победы

Казалось бы, всё идёт неплохо: с новыми силами, которые присоединились к Освободительной армии, поход на город Джеризу уже не представлялся таким рискованным – возможно, удалось бы даже обойтись без генерального сражения. Снабжение армии наладилось, бойцам даже выплачивали жалованье, правда, не особенно регулярно, но это людей не слишком огорчало. К тому же здесь, в отличие от Кобальи, было где тратить деньги: городов в Джеризу было намного больше, и в каждом было на что спустить честно заработанное. Азартные игры в расположении армии Родольфо строго запретил, но в городках бойцы всё равно ухитрялись просаживать последний паул в «семёрочку» и в «девяносто девять». Но морального духа это не подрывало – каждый ощущал, что идёт к великой значимой цели, что главная битва ещё впереди, а вот когда победим… тогда…

Военные дела Орсо не слишком беспокоили – теперь он в самом деле был скорее знаменем войны, чем её полководцем. Тревожило другое: найти след Ады удалось лишь раз, и то он оборвался на пегой кобыле. Любопытно, что и Порох, и Сова, если верить пленным, были захвачены в качестве военной добычи не в Саттине – там здешние айсизские части даже не были, – а на южной границе с провинцией Ринзора. Удалось установить, что произошло это самое позднее два месяца назад – иначе говоря, со времени штурма Саттины к тому моменту прошло уже не меньше двух декад. Оставалось предположить, что Ада уехала из Саттины ещё до её захвата и увезла лошадей. Это обнадёживало… но не слишком.

Орсо хватался как за соломинку за мысль, что если бы Ада погибла, её тело непременно опознали бы, и это не осталось бы неизвестным андзольским властям. Смерть приёмной дочери короля – событие, по важности сравнимое с гибелью принца или, самое меньшее, министра. Но таких новостей не было! А значит, если Ада жива, то найдётся, а если в плену, то выберется – здесь Будай, пожалуй, прав, надеясь на её удивительные умения.

С такими мыслями жить было немного легче, бремя сына Творца пока вроде бы не слишком давило, да и перспектива расплатиться за свою политическую наглость пока отступила, и Орсо занимался тем, в чём понимал больше всего: в создании основ для перемен в стране. За последние декады он хорошо выучился говорить с людьми – честно, доверительно, ясно, они это чувствовали. Орсо доводилось читать в газетах речи андзольских министров и депутатов айсизского парламента, но большинство их были построены как корпус корабля – обтекаемо. Ему обтекать было практически нечего – он пока что мог называть вещи своими именами: измену – изменой, свободу – свободой… Находилось и с кем поговорить о могуществе соединённой силы производителей – всё, о чём говорила Ада, уже давно в его памяти уложилось и утряслось в стройную схему, да так, что иногда удивлялся даже Марко, умелый агитатор. От него Орсо не делал тайны из своих познаний, наоборот – пересказал всё, что помнил, и с теми же примерами, какие приводила ему Ада. Марко слушал, видимо, находя в этом изложении подкрепление каким-то своим идеям и опыту:

– Откуда вы это знаете? Ведь в школе, простите, этому не учат…

– Меня учила госпожа Анлих, а откуда знает она… – Орсо нахмурился, подумал, но решил не разводить секретов, тем более, что Ада ему не запрещала рассказывать о ней…

– Она сама пришла из другого, более технологически совершенного мира, который, как и наш, проходил эпоху общественных потрясений из-за того, что прежняя власть уже не могла управлять по-старому, а люди, жившие под этой властью, уже не согласны были её терпеть.

– Как у нас… – кивнул Марко. – Но… если она тоже пришелец…

– Почему она за нас? – улыбнулся Орсо. – Потому что она и там, у себя дома, была на стороне рабочих. Это они построили великий мир – тогда, когда трудились ради собственного блага, а не для пользы королей и парламентов. Но… – он вспомнил вдруг и ещё кое-что из адиных рассказов, – были миры, которые не справились с этой борьбой. Истощив силы в попытках освободиться, они разрушились. Иногда так случалось потому, что на помощь старому миру приходили такие же пришельцы извне, как у нас.

– Но почему же разрушились? – Филиппи был озадачен. – Разве там не могли просто вернуться к власти прежние правители?

– Им просто не над чем было властвовать – в попытках избавиться от тружеников они просто уничтожали их и всё ими сделанное. А без труда и знаний мир погибал.

– Если я расскажу это товарищам… – Марко замялся.

– От меня можно не скрывать – я давно понял, что у вас есть организация, – кивнул Орсо. – А почему бы не рассказать?

– Могут не поверить. Скажут: почему мы должны опираться на чужую историю?

И на это в объяснениях Ады был ответ:

– Потому что чужой истории не бывает. Люди всех миров – единый народ, и те, пришельцы, – тоже из этого народа. Как бы они ни пытались забраться на троны высших сил, им это пока не удалось…

И здесь перед глазами Орсо вновь замелькали короткие, но отчётливые видения, будто одной этой фразой он развязал какой-то узел воспоминаний.

Парадный зал, сверкающий золотом, яркие источники света (непонятно, что они такое, но намного ярче свечей), по стенам – невероятных размеров картины, а может, фрески, изображающие незнакомые сюжеты. Толпа мужчин, стоящих в непонятном, но строгом порядке: одни одеты в золотые громоздкие мантии и высокие шапки, другие – в чёрном, в сравнении с золочёными – очень скромные и с непокрытыми головами. В дальнем конце зала на возвышении, застеленном багровым ковром, – невысокий белоснежный трон с бархатными подушками, а прямо над ним на стене – громадная картина: в середине композиции молодой мужчина в старомодных одеяниях, по сторонам от него ещё какие-то люди, их жесты подчёркнуто театральны, но понять их, по всей вероятности, можно лишь зная сюжет. Но вот лицо центрального персонажа… Орсо казалось, что по некоторым признакам: аккуратная бородка, открытый, но грозный взгляд – он похож на Творца с икон, только глаза не фиолетовые.

Невысокий толстый дед с окладистой белой бородой, в белом одеянии, явственно расшитом жемчугом и серебром, всходит на возвышение, под слаженное пение множества голосов его усаживают, но он встаёт, его усаживают снова… И Творец – или кто-то похожий на него – взирает на всё это, кажется, с печалью.

«Трон высших сил» – припомнились его же собственные слова. Неужто эти парадные люди считали, что сажают на трон высшее существо? И разве Творец стал бы освящать это своим присутствием? Нелепо…

Тряхнув головой, Орсо, как обычно, отогнал видение торжественных золочёных бородачей и вернулся к разговору.

– Не поймите неправильно, Марко, я вовсе не пытаюсь читать вам мораль, а тем более проповедовать! Но рано или поздно, когда мы столкнёмся с этими нашими врагами лицом к лицу, они непременно заговорят о своём праве повелевать и нашей обязанности подчиняться. Но это ложь! Мы им ничем не обязаны. Нет у них никаких природных прав на верховную власть. Но на другое они не согласны…

Марко медленно кивнул:

– Мы уже слышали эти разговоры о тех, кто рождён править. Аристократы в Айсизи, которые слишком упрямо твердили об этом, уже поплатились…

– Со всем уважением, – покачал головой Орсо, – они поплатились не за это. А за то, что разрушили ту древнюю традицию отношений, в которой их только и могли признавать аристократами. Аристократ не только волен, но и должен: своим подданным, своей семье, королю, всему рыцарству как общественной силе… Односторонних обязательств в этом случае не бывает. А если аристократ не согласен нести свои обязательства и выполнять свой долг, то и ему никто ничем не обязан! В этом ключе в крестьянских войнах крестьяне были правы, а рыцари – нет. То же самое сделали и мы с вами, отвергнув служение королю, и гарнизон Кобальи, и отряд Моралеса…

– И Рохас, – добавил Марко.

– Да, и весь сдавшийся айсизский корпус. Можно быть рождённым для власти, но эту власть надо принять и нести честно. Об этом, в общем-то, я и поспорил с «братом» Мауро: он считал своих сторонников огнём, а остальных людей – топливом для него…

– Наслышан, – усы Марко зашевелились в одобрительной усмешке.

– Ну вот. Когда будете говорить со своей организацией, напомните вот об этом. Остальное уже не так важно.

Разведка, отправленная к Джеризу, принесла странные новости: командующий пятой армией маршал республики Касерес соглашался отступить и оставить город, как только будут переданы в руки правосудия дерзкие преступники-андзольцы, совершившие преднамеренное политическое убийство.

– Какое ещё убийство, что он несёт? – пытался выяснить командующий, но разведчики подробностей сообщить не могли. Оказывается, Касерес уже две декады ведёт переговоры с окружённой Джеризу, но мэр и губернатор ничего внятного ему не отвечают.

– Немедленно туда! – Орсо приказал собрать в сопровождение небольшой конный отряд и почти без отдыха поспешил на место событий. Армия обычным порядком двигалась вслед.

Маршал встретил его без удивления и весьма вежливо. В его ставке в крошечном селении под Джеризу царило деловое оживление, хотя вести, приходившие из соседних округ, не могли радовать айсизских командиров. Республиканцев теснили повсюду, и окружить сейчас армию Касереса не составило бы труда… Однако ни единого признака паники в штабе Орсо не обнаружил. Эти люди знали, что делают; ему тоже очень хотелось бы это знать!

По-андзольски Касерес говорил плохо, но прилично понимал, поэтому разговор шёл странный: оба командующих без всякого неудобства говорили на родных языках, а вот писарь-протоколист просто с ума сходил от необходимости это как-то записать…

– Мы требуем только одного: осуществления правосудия в отношении убийц, – говорил Касерес чётко, короткими фразами, как гвозди забивал. – Мы знаем, что произошло. Мы знаем, кто виновен. Мы не можем только покарать преступников. Это не наша юрисдикция. Власти провинции делают вид, что ничего не знают. Это ложь! Особенно непростительная сейчас, когда мы… – он впервые замешкался, подбирая слова, – втянуты в бессмысленную войну. Покончите с преступниками – и мы уйдём. Это не нашла война. У меня всё.

Закончив свою речь, Касерес повернулся к собеседнику боком, как птица, и искоса поглядел на него, будто решая – клюнуть, не клюнуть… Его крупный крючковатый нос как раз и напоминал орлиный клюв, а вот торчащие вокруг лысой макушки короткие седые волоски напоминали скорее о стервятнике.

– Господин маршал, прошу вас, ещё раз с самого начала, – попросил Орсо. – Я в Джеризу недавно, а гражданские власти мне не отчитываются… пока… – закончил он с ноткой угрозы.

Айсизский орёл покосился на него одобрительно; прошёлся туда-сюда по комнате и начал такими же короткими фразами излагать суть дела.

Ещё в конце весны в Джеризу по частному делу приехал некто Биеско – депутат айсизского парламента от демократической партии. Здешний издательский дом «Мадзаро и сыновья» готовил к печати его книгу по политической экономии, и автора пригласили поработать с рукописью на месте, не тратя время на переписку. Парламент в это время уже ушёл на каникулы, депутаты на время были предоставлены сами себе. Через неделю после приезда Биеско был найден мёртвым на дороге из Джеризу в Занью – на нём не было живого места. Полицейские медики насчитали тридцать одну ножевую рану, из которых смертельной была только одна… Они же пришли к выводу, что в момент смерти депутат не оказывал никакого сопротивления – возможно, был чем-то одурманен. На несчастный случай это было никак не похоже! Однако расследование, начатое было весьма бодро, быстро увяло – на третий день после убийства была объявлена война.

– И вы считаете, что власти Джеризу сознательно препятствуют правосудию? – уточнил Орсо. – Но почему?

– Потому что преступники всем известны, – кивает клювастая голова, – но до сих пор на свободе.

– Известны? Кто они?

– Племянник мэра Саротто, его приятель Скиччи и ещё один, заезжий из столицы. Имени я не знаю, только кличку: брат Джованни.

Орсо, быстро записывавший карандашом имена, выронил карандаш. Брат Джованни. Манфредо Армини, внук барона Армини. Они ведь пили вместе на первом собрании «преинтереснейшего общества», когда Орсо пришлось чуть не на себе волочь перебравшего Матео домой… Правда, на том собрании, где разоблачили «брата» Мауро, брата Джованни не было.

Внутри поднималась волна жгучего гнева. Подлец Мауро! Толкнул-таки парня на злодейство. И только ли его одного!..

– Я знаю настоящее имя третьего убийцы… – почти неожиданно для себя тихо произнёс Орсо. – Если это действительно он.

Касерес уставился на него в изумлении:

– Знаете имя?..

– Я одно время работал на политическую разведку Андзолы. Недолго, – скривился Орсо. Врать не хотелось, но и рассказывать этому орлу историю, которая ранила его самого, не хотелось ещё больше.

Касерес моргнул. Пригладил свои «перья» вокруг лысины, кашлянул в кулак:

– Ну… тогда это всё. Я требую от городских властей осуществить правосудие. Разве я не прав, скажите?

– Правы, господин маршал. Несомненно, правы. Но у вас ничего не выйдет… – Орёл помрачнел, надулся гордыней. – А у меня выйдет, – закончил Орсо. У меня есть… инструменты принуждения. Но, – он прямо взглянул в глаза айсизцу, – как только приговор будет приведён в исполнение, вы сразу же отдадите приказ отвести войска и покинете территорию Андзолы. Вам будет предоставлен коридор для вывода армии.

– Я согласен, – церемонно поклонился маршал.

– Тогда у меня ещё только один вопрос. Почему вы убеждены, что это именно политическое убийство?

– Потому, – Касерес поднял указательный палец, – что в тот же день в Тагирес были убиты ещё два депутата от демократов – Фалья и Карденас. Строго одновременно! Понимаете?

– Да. Понимаю, – кивнул Орсо, – хотя и не удивлён. Это лишнее доказательство, что заговор очень разветвлённый.

– Нельзя не согласиться, – по-птичьи кивнул маршал. – Я… осведомлён о заговоре из ваших газет.

Вот так вот, мрачно порадовался Орсо. Теперь об этом можно писать в газетах – молодец, сын Творца, разворошил муравейник. Теперь смотри, что ещё оттуда полезет, пора бы уже и полезть! Но если эти убийства – дело рук заговорщиков, то эти самые депутаты, видно, непростые персонажи…

Распрощавшись с маршалом, Орсо велел эскорту двигаться к городу, а к Марко Филиппи послал курьера с запиской: что известно о политической позиции и конкретной работе депутатов айсизского парламента Биеско, Карденаса и Фальи. Да и вообще всей партии демократов. Надо же как-то связать всё в один гобелен, раз уж такие нитки наружу полезли.

Аугусто Скиччи нашёлся быстро и просто: подобно герою плутовского романа, он решил укрыться от возможных неприятностей в борделе. Не учёл только, что в романах противники героя поглупее, чем военная полиция… Он не запирался, но основную вину валил на Армини и на племянник мэра, который как раз за день до объявления войны очень удачно уехал… в Девмен. Ладно, этот не скроется, девменские власти политическое убежище уголовникам не дают.

Оставался Армини. Смешливый, курносый, кудрявый, как барашек. Совсем безобидный на вид. У него была ещё какой-то едва заметная особенность речи – то ли лёгкая шепелявость, то ли привычка произносить согласные мягче, чем они есть… Орсо потребовал принести ему в самовольно занятый кабинет мэра лучшие карандаши, какие найдут, и стопку бумаги, сел за стол, очень похожий на отцовский, и закрыл глаза. Уроки отца вспоминались не подряд, урывками, но схему человеческой головы с пропорциями он помнил наизусть. Представил себе эту схему как бы парящей в воздухе сеткой полупрозрачных линий и, мысленно поворачивая туда и сюда, начал лепить на неё формы лица «брата Джованни». Приходилось всё время сравнивать свои воспоминания с получающимся наброском, но дело пошло на лад. Художественной ценности рисунок, конечно, не представлял, но портретное сходство появлялось!

Полидоро явился на вызов и тут же снова отправился в ставку с двумя листками бумаги: на одной был рисунок, на другой – приказ Модесто разыскать изображённого там человека в Джеризу, где бы он ни был, и доставить в тюрьму. Раз гражданские власти не знают убийц, их найдёт военная полиция.

Возвращаясь в свою ставку, Орсо совершенно растерял своё боевое настроение. Казалось бы, радоваться надо – осада Джеризу снята, провинция, считай, свободна, можно планировать поход на столицу, ещё совсем немного – и война окончится… Отчего же тогда так погано на душе?

Манфредо. Дурак «брат Джованни». Лопоухий, в сущности, парень, моложе самого Орсо, начал с посиделок в весёлой компании, а теперь обвинён в преднамеренном убийстве. Причём организатора, возможно, поймать не удастся, а он, Манфредо, попадётся непременно, потому что щенок. И цена освобождения Джеризу – его голова на пике. Не осудить его, если он виновен, господин командующий Освободительной армией не даст, иначе грош цена его слову. А сколько ещё «братьев» из «преинтереснейшего общества» чудят сейчас по стране? Кто из них что ещё успел сотворить такого, что просто так не сотрёшь и не забудешь?..

Хотелось напиться, но Орсо уже понял, что ему это проверенное средство от всех забот не помогает…

Часть 38, где всё кончается

У Альберико в освобождённом городе нашлись какие-то родственники, и, сменяясь с вахт, он пропадал теперь у них в гостях. Орсо подумывал тут его и оставить, но может выйти обидно! Всё же кое-что для армии он сделал, и награду ему вручили недаром. Обычный балованный мальчишка, он сам едва таким не стал…

Возвращался баронский сын обычно под утро, и легко было догадаться, что после родственников он находил куда ещё можно пойти скоротать ночку. Пусть его развлекается, пока есть время и возможность. Джеризу ведь кое-чем обязана Освободительной армии – Касерес ушёл, как только увидел Скиччи в кандалах. Репутация командующего окрепла ещё больше… врагам есть за что зацепиться, если захотят!

Вечером, уже в сумерках, Альберико неожиданно попросил через адъютанта (пришлось завести, иначе никакого порядка не будет) уделить ему несколько минут для разговора. Орсо уделил; в прошлый раз Альберико сильно выручил армию, обижаться на него за то, что барчук и сноб, уже глупо…

– Господин Травенари, я знаю, что вы разыскиваете вашу… мать, – начал баронский сын, как всегда, без предисловий. – Мой родственник говорит, что знает человека, который разговаривал с Адой Анлих ещё до того, как Касерес подошёл к городу и блокировал его.

Орсо замер, радуясь, что именно в это мгновение повернулся к Альберико боком; очень не хотелось бы, чтобы Джустино-младший видел сейчас выражение его лица. Но голос не подвёл:

– Где разговаривал?

– На севере Джеризу, там есть такой городишко Лострес. – Тон у Альберико был беззаботный, а у Орсо глухо бухнуло сердце. Лострес – вблизи границы с Ринзорой. Как он и вычислил.

Спокойно, надо выдохнуть, теперь – ровный вдох… и говорить тоже ровно, разговор деловой, только спокойно, не пори горячку, сын Творца!

– И кто этот человек? Ему можно верить?

– Не знаю, – Альберико развёл руками. – Я только передаю то, что узнал.

– Но хотя бы его имя вам известно? – Орсо взял себя в руки: если это просто заброшенная наживка, то ничего полезного на вопрос об имени ему не скажут.

– Какой-то зинал – Сандер или Сандар…

Орсо разучился дышать. Одумался, только когда заныло привычно в груди. Заставил себя вдохнуть и выдохнуть несколько раз, Альберико это заметил:

– Вы нездоровы, командир? Может быть, я не вовремя?

– Всё в прядке, простите. Душно, – Орсо подошёл к окну, с усилием поднял раму. На время совещаний окна держали закрытыми, но сейчас здесь не говорят ничего важного – просто так, беседуют о личном… Да, не только ему душно – гроза собирается.

– Я могу увидеть этого зинала? – Помоги мне Творец, если он здесь… он ведь уезжал прямо в Айсизи, а вернуться тем же путём не смог бы – всё, как предупреждала Ада…

– Конечно, когда прикажете! Я попрошу моего родственника вызвать его сюда, в расположение армии… если это не нарушает никаких порядков…

– Отнюдь! Будьте так любезны, вызовите. – Спокойно, спокойно, ещё ничего не случилось. Пока ничего не произошло, спокойно, пороть горячку ни к чему…

– Я немедленно пошлю за ним. – Альберико встал, взял в руки шляпу. – Правда, это несколько поздно – уже будет комендантский час…

– Ничего, я предупрежу часовых.

Альберико вышел. Орсо без сил опустился на табурет и закрыл глаза. С Зандаром всё будет проще. Намного проще.

Была уже плотная ненастная ночь, когда Альберико постучался в дверь домика, где обитал командующий. Будай открыл – баронский наследник шагнул внутрь, зацепил косяк широким плащом, с него полетели дождевые брызги. За ним в комнату шагнула высокая фигура в знакомой шляпе, с полей тоже капало, на пороге сразу образовалась лужица. Альберико выглянул за дверь:

– Ну что же вы, доктор! Входите! Мы вас ждём.

Высокий человек стянул перчатки очень характерным движением, и Орсо почти поверил… и шагнул бы вперёд, если бы ему в грудь не смотрели два ствола в руках Альберико. Он резко оглянулся – Будай оседал по стене, хватаясь обеими руками за узкий клинок, вошедший до половины в грудь. Высокий незнакомец выдернул шпагу, отряхнул, алые бусинки изогнутой линией упали с клинка на некрашеные половицы.

Третий вошедший закрыл за собой дверь и стоял теперь на пороге, таращась на свет и кривя круглое толстоносое лицо.

Усилием воли Орсо не позволил себе броситься к Будаю:

– Что это значит, господа?

Высокий снял шляпу – нет, раньше Орсо его не видел. Ростом не ниже Зандара, седоватый, породистый, яркие синие глаза холодны и пронзительны.

– Дайте ему плащ, господин барон, – голос высокого бархатен и глубок, услышишь – не забудешь. Такой же проникающий в сознание голос, такие же богатые интонации Орсо уже где-то слышал, но тот голос был ниже… Где же, где?.. Это важно, вспомни, вспомни же!

– Буду краток, – сказал высокий. – Вам не стоит поднимать шум – если мы не вернёмся, Зандар из Кобальи умрет ещё до полуночи. Избежать этого печального исхода вы можете очень просто: отдайте оружие, наденьте плащ и идите с нами.

– Не выйдет, – улыбнулся Орсо, – вас остановит первый же патруль.

– Выйдет, – Альберико вдруг оскалился, став похож на злую лисицу, – я передал часовым инструкции от командира Микелино. И я знаю пароли на сегодняшнюю ночь.

– Быстро, – поторопил высокий. – Оружие сюда.

Орсо вынул из ножен шпагу, положил на стол.

– И ваш чудесный пистолет, – высокий выразительно посмотрел на его карман.

Когда пистолет тоже оказался на столе, высокий приставил к горлу Орсо кончик шпаги:

– Не думайте, что глупой смертью вы что-то выиграете. Умрёте вы – умрёт Зандар. Всё ясно?

Альберико отложил пистолеты, скрутил ему руки за спиной, засунул в рот кончик шейного платка, туго завязал. Потом набросил на пленника плащ, сорвал шляпу с третьего гостя, надел на Орсо:

– Он готов.

– Чудесно, – высокий отвёл свой клинок от горла командующего и вдруг почти неуловимым движением вонзил его в шею круглолицего. Тот упал без единого звука, и на лице навсегда замерло выражение испуга и удивления.

Они вышли в проливной дождь и, вопреки слабым надеждам Орсо, прошли через улочку, охраняемую только одним патрулём, без всяких препятствий. Караульному Альберико назвался и сказал пароль, а Орсо в эту минуту был прижат могучим плечом высокого к глухой стене.

За поворотом их ждала карета, куда Орсо впихнули быстро и умело. Внутри дожидался ещё один участник похищения – видимо, охранник, потому что он сразу сел рядом с Орсо и прижал ему локоть так, что нельзя было пошевелиться. С другой стороны оказался высокий синеглазый похититель. Экипаж тронулся и загремел по мостовой; на заставах Джустино называл пароли, и им без помех давали дорогу.

Только когда грохот под колёсами сменился тихим шелестом луж, Альберико вынул изо рта Орсо кляп:

– Не думал, что увижу своими глазами, как этот выскочка получит сполна за все свои фокусы!

– Не спешите, барон, ещё не всё сделано, – мягко остановил его синеглазый.

– Кто вы? – спросил Орсо. – Джустино я знаю… хотя не могу понять…

– Не можешь? Холоп! – неожиданно взвизгнул Альберико. – Предатель! Изменник! Кому ты решил продать наше сословие? Черни? Этим плохо одетым, с гнилыми зубами? Где твоя дворянская честь?.. А впрочем, ты слишком низкороден, чтобы понимать, что это такое!

– Успокойтесь, барон, ну что вы, право, – вновь вмешался синеглазый убийца. – Травенари – довольно древний род, здесь вы несправедливы. А что до черни… видите ли, у наших врагов есть опасная привычка доверять людям.

– Вы так и не ответили, кто вы сами такой, – повторил Орсо уже более жёстко. – Баронского сына я знаю… теперь уже достаточно хорошо. – Баронский сын зашипел что-то, но спорить больше не стал.

– Я брат Бьянко, – просто сказал убийца. – Вы нам настолько надоели, что мне пришлось бросить более важные дела и заняться вами лично.

– А этот, третий, которого вы убили? Он-то как здесь замешан?

– А, – бархатно рассмеялся брат Бьянко, – это доктор Мурьес. Этот получил по заслугам – ведь это он сдал Зандара, Аду и вас…

– Где Ада? – прервал его Орсо.

– Пока не знаю, – вздохнул «брат», – но надеюсь вскоре узнать. Вам не нужно об этом беспокоиться, думайте лучше о себе.

– И как я могу подумать о себе? У вас есть какое-то предложение?

– Приедем – расскажу, здесь неподходящее место, – пожал плечами синеглазый. И Орсо вспомнил, где слышал такой же чарующий голос. В Саттине, в гостиной брата Родджио.

Ехали недолго и, как показалось Орсо, лишнего не петляли. Поворотов было немного, и под конец колёса снова зашумели по брусчатке – просёлок привёл к какому-то жилью. Орсо на сей раз завязали не рот, а глаза и уже в таком виде провели внутрь. По звукам шагов и голосов он предположил, что это довольно просторное здание, скорее всего, каменное. С него сорвали плащ, куртку, чужую шляпу; в одной рубашке он сразу начал мёрзнуть. Придерживая его за связанные руки, синеглазый потащил пленника вниз по ступенькам – судя по всему, в подвал. Только там, при свете бледненькой масляной лампы, его освободили от повязки, и одновременно чьи-то ловкие руки распутали верёвку на его запястьях, а вместо неё надели наручники с тяжёлыми механическими замками.

– Ну вот, – приветливо улыбнулся брат Бьянко, садясь на резной деревянный стул перед массивным столом. Орсо усадили на табурет (ох и любят на юге эту мебель) с другой стороны стола, а двое охранников встали справа и слева от двери. – Теперь я отвечу на некоторые ваши вопросы и, – синеглазый усмехнулся, – жду взамен ответов от вас.

– Я хочу увидеть Зандара, – сказал Орсо как можно твёрже.

– Его здесь нет, – пожал плечами Бьянко. – Я бы тоже очень, очень хотел его увидеть. Чтобы повесить. Но, – он вздохнул, – это, как видно, дело будущего. Давайте вернёмся к делам настоящего. Мне от вас нужно только одно, и это очень просто.

Орсо даже не потребовалось изображать нетерпеливое удивление.

– Я хочу знать, – медленно, чётко произнёс Бьянко, – какова Его воля в твоём отношении, мальчик.

– Что?.. – Вот этого Орсо не ждал совершенно! Он серьёзно? Или это опять какой-то подлый план?

– Какова Его воля? Зачем Он послал тебя сюда? – повторил Бьянко.

– Он?..

– Не притворяйся, – убийца, видно, не на шутку злился, потому что в голосе прорезался грозный рык. – Ты ведь Его сын, не так ли?

Орсо пожал плечами:

– Ваши слова, не мои.

– Ну что ж, – притворно опечалился Бьянко, – раз по-хорошему не получилось, пойдём проверенным путём…

Охранники вздёрнули Орсо на ноги и поволокли через маленькую дверцу в соседнее помещение – пониже, пошире и ещё холоднее, чем прежнее. Следом Бьянко внёс лампу.

Здесь мебели было достаточно – несколько стульев, широкая скамья, два стола – один посреди комнаты, другой – скромненько в углу, и глубокая деревянная бадья, полная воды.

– Вот здесь и поговорим, – мягко заметил Бьянко, усаживаясь на стул.

Те же два охранника снова встали у дверей. За маленьким столом возился с какими-то звякающими инструментами невысокий человек в тёмном, в свете лампы, стоявшей рядом, что-то зловеще отблёскивало. Орсо передёрнуло. На палача похож…

Его усадили на один из стульев, Бьянко подвинулся к столу:

– Я не знаю, малыш, зачем тебе всё это. Мы могли бы просто и коротко поговорить по делу – это ведь нетрудно, правда? Всего один ответ…

– И дальше? – спросил Орсо вдруг пересохшим языком. – Будете обещать свободу?

– Увы, малыш, – Бьянко с очень натуральным сожалением покачал головой, – свободы я обещать не могу. Но ты бы умер быстро и безболезненно. Мы не можем позволить тебе творить с этим миром всё, что взбредёт в голову. Но для тебя ведь смерть – не конец, не так ли? Ты вернёшься снова и продолжишь свои пакости, как обычно. Мы согласны и на это! – Бьянко протянул к нему руки, будто собираясь обнять. – Только не здесь и не сейчас, договорились? Ну, так как же?

На миг Орсо невыносимо захотелось кивнуть – просто кивнуть, и тогда… да, тогда он отправится куда-то, куда должны попадать все люди после смерти, и там посмотрит в глаза Творцу. Он простит, конечно. Он простит любую вину, если ты полон раскаяния… Но ведь цель не в этом?

Зачем же он согласился на этот путь, если сейчас готов от него отказаться? Испугался? Раньше надо было бояться! Вспомнилось, как молча, неестественно тихо съехал по стене мёртвый Будай. Он верил безоглядно. И Ада верит. И Илли…

От последней мысли сердце скрутило такой болью, что он не сумел подавить стон. Бьянко понял это по-своему:

– Что, дружок, оценил перспективу? Поговорим?

Видение Илли мелькнуло и ушло. А кровавое пятно на стене – там, где шпага пробила Будая насквозь, – стояло перед глазами ярко и отчётливо.

– Если хотите узнать волю Творца, – просипел Орсо, – сходите в церковь. Проповедь послушайте. Там всё расскажут понятными словами…

– Ясно, – Бьянко с видимым огорчением на лице обернулся к человеку, копавшемуся в углу. – Можно начинать?

Тот подошёл, жёстко взял Орсо за подбородок, заглянул ему в глаза, положил пальцы на шею у ключицы:

– Можно.

«Он что, врач?» – с отвращением подумал Орсо, но больше ни о чём подумать не успел – его схватили за шиворот, сорвали с табурета и макнули головой в бадью.

Паника поднялась волной; исчезли гордость, упрямство, сознание долга – всё смяло накатившим ужасом близкой мучительной смерти. Кровь стучала в ушах, как паровой молот, судорожно раскрытые глаза разъедало водой, и единственное, на что хватало воли, – запрещать себе делать вдох, изо всех сил сжать зубы… Но в нос вода всё же попала, где-то в желудке родилась вдруг резкая острая боль, и тело скрутило судорогой.