Текст книги "Зоя (СИ)"

Автор книги: Юлия Ларосса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Глава 40
Разновидность греха

Я поступил подло. Я поступил, как похотливый мерзавец. Я поступил так, как не предполагал, что смогу поступить. Я дал слабину. Зачем подпустил ее так близко? Зачем сам подошел так близко?

Руки больше не чувствовали ее. Глаза не видели ее. Она ушла. Она бросила меня. Снова.

Мой захмелевший мозг прорабатывал последние слова, а взгляд провожал хрупкую фигуру Зои Рольдан. Вот она: подняла руку, останавливая черно-желтую машину каталонского такси, коснулась ладонью лица, будто вытерла слезы, села внутрь и… не обернулась.

Стоп! Я ведь сказал ей правду. Нарушая клятву, я рассказал о тайне двух семей малознакомой девушке. Что же это я?!

– Себастьян! – услышал я гневный окрик Златы, только что вышедшей из кинотеатра.

Игнорируя девушку, я направился в сторону дороги с необходимостью уехать отсюда как можно быстрее.

– Эй, ваша светлость! – язвительно звала Латти, приблизившись ко мне. – Где она?

– Уехала домой, – спокойно бросил я.

– Ты снова это сделал, да? – не успокаивалась моя неугомонная невестка.

На что я надеялся? Я устало провел рукой по лицу и повернулся к ней:

– Злата…

– Себастьян, ты снова предложил ей стать своей шлюхой? – гнев сквозил в голосе и сверкал в серых глазах славянки.

Я глубоко вздохнул, поднял глаза на стоящего рядом Виктора, который хмуро сдвинул брови и скрестил руки на груди. От него понимания не дождусь. Да я и не рассчитывал!

– Зачем же так грубо? – я махнул проезжавшему мимо такси.

Беременная невестка начала меня раздражать. Заслуженно.

– Затем, – шипела она. – Что как дерьмо не назовешь, оно не изменит свою сущность!

Я усмехнулся и отвернулся от остановившегося автомобиля, переводя взгляд на жену брата:

– Злата, – мой взгляд скрестился с серыми глазами. – На будущее – я в твоих нравоучениях, одобрениях и оценках своих поступков не нуждаюсь. Если ты не прекратишь лезть в мою личную жизнь, то я перестану нуждаться и в твоем обществе. И от этого мало что потеряю.

– Себастьян! – одернул меня брат. Я сел в такси и услышал последнюю фразу эмоциональной невестки: – Доброй ночи, прекрасный принц! Не забудь своего коня по пути домой.

Отъезжая от них, я боковым зрением увидел, как Виктор обнял Латти. Мне жаль их. Глупые и наивные родственники, думают, что их жизнь полноценна, если они вместе. Но что было бы, не будь у них достаточно денег? Будь они бесплодны или с тягостью к алкогольной зависимости? Как сложились бы их судьбы, если бы они не совершили столько ошибок, идя на поводу своих эмоций?

Стабильность. Уверенность в завтрашнем дне. Умиротворенность и стойкость.

Все это есть у меня. Кроме того, я наследник титула, владыка не только своей жизни, но и тысячи других людей. Моя ответственность, мое положение и обязанности всегда будут спутниками моего существования.

Слабости нет места в моей жизни. Зои Рольдан нет места рядом со мной. Ее отказ лучше, чем согласие.

Свет автоматически зажегся, стоило мне сделать шаг в квартиру. Я выпил сегодня слишком много и неприятно удивил всех и себя.

Включенный компьютер ждал меня в кабинете. Я двинулся в сторону бара и налил себе бурбон. Дам слабину в последний час этого дня.

Горло приятно обожгло элитное спиртное. Сцепил зубы, сжал стакан и поставил его на место.

Эмоции правили мной целый день, и я поддамся им напоследок. Мой взгляд скользнул к бюро, и я тотчас отправился к нему. Открыл верхний ящик. Дверца небольшого сейфа надежно запечатана кодовым замком. Но не для меня.

Я медленно ввел пароль «06.01.1996».

Внутри две бархатных коробочки черного цвета. Я не спеша достал их, открыл каждую по очереди, поставил на поверхность бюро и посмотрел на обручальные кольца из белого золота в окружении мягких подушечек. Я медленно провел пальцем по тому, которое принадлежало мне.

Скоро я его надену.

Я выдохнул воздух из легких и обратил взгляд ко второму кольцу. Взял его и положил себе на ладонь.

Я видел это миниатюрное украшение сотни раз. Квадратный бриллиант все так же подмигивал безупречной чистотой, преломляя лучи искусственного света, а гравировка не утратила четкости своих слов: «Жить во имя жизни».

Сегодня я предал тебя, моя супруга. Я поведал о твоей тайне постороннему человеку. Женщине, которую хочу до дрожи в теле.

Я сжал холодный металл так, что кисть побледнела.

Больно. Пусть. Заслужил. Я предатель. Я впервые не сдержал слово и нарушил обещание. Навлек опасность на наши семьи, моя жена.

Разжал ладонь и положил кольцо на место. Захлопнул шкатулки и убрал в сейф.

Я увидел свое отражение в зеркале на противоположной стене. Глупец. Рассказал незнакомке то, что не знают даже близкие друзья. Той женщине, которая заставляет еще сильнее ненавидеть свою клятву, свое обещание, свое бремя.

Ненавидеть тебя, моя жена!

***

Я включила свет в студии и неторопливо прошла вглубь комнаты.

Одиночество. Оно снова рядом. Но сейчас я рада ему. Мое одиночество – моя отрада. Оно как старый друг, по которому я никогда не тоскую. Ведь этот друг меня никогда не покинет.

Не знаю зачем, но я достала свои рисунки, на которых изображен он. Опустилась на пол и принялась бережно раскладывать их вокруг себя.

Моя тайна. Моя любовь. Моя страсть и вдохновение. Навеки чужой и навеки близкий Себастьян Эскалант.

Я сидела у стены, скрестив ноги, и смотрела на его лицо, которое сама нарисовала. Мамины глаза с портрета на мольберте наблюдали за мной. Она смотрела на меня с пониманием, с гордостью.

Я сегодня сделала то, что когда-то не смогла сделать она. Я отказала женатому мужчине, которого любила.

Закрыв глаза, я переместилась в прошлое. Снова слышала ее голос, в котором звучала боль и сожаление. Она рассказывала, как до встречи с моим отцом любила чужого мужчину. Как проводила праздники в одиночестве и ненавидела вечера, когда он был не с ней, а со своей женой.

Она мне раскрыла тайны своего прошлого за год до своей гибели. Она говорила: «Мой наказ тебе, доченька!». А после ее смерти я называла эти наставления своими заповедями.

Спустя годы я поняла, что она делилась со мной своими ошибками и брала с меня слово не идти ее дорогой.

Но я нарушила восьмую заповедь мамы. Ведь меня не оправдывало то, что я не знала о нем всю правду. Я чувствовала, что влюбляюсь, и не оградила себя от этого. Хотя разве у меня хватило бы сил?

Человек достоин той участи, которую сам себе выбирает. Только слабые люди винят во всем судьбу. А я не слабая. И я достойна большего, чем роль любовницы. Даже если эта роль самая важная в моей жизни.

Шаги. Кто-то медленно подходил к двери моей студии. Я не пошевелилась, даже когда услышала робкий стук. Дверь открылась, но я по-прежнему оставалась неподвижна.

Как же хочется стать мебелью. Стулом или диванчиком. Милым, с обивкой в цветочек, но главное – бесчувственным.

Злата опустилась на пол рядом со мной. Запах ее духов рассказал мне это без слов.

– Я не хочу любить его! – прошептала я.

Услышала, как она вздохнула, и, обняв меня одной рукой, погладила по плечу. Слезы жалости к самой себе снова заскользили по моим щекам.

– Милая, – успокаивающе звучал тихий голос Латти. – Мы не выбираем, кого любить и кого ненавидеть. Это происходит само собой.

Я молчала, чувствуя, что меня поглощает печаль и разочарование.

– А может, есть секретный способ изменить свои чувства?

Она усмехнулась, и я услышала горечь в ее словах:

– Ты обманываешь сама себя. Не повторяй ошибку Себастьяна.

Я выпрямилась и посмотрела в ее сочувственные глаза:

– Ты знала?

Она не сразу поняла, о чем я ее спрашиваю. Она будто раздумывала: не говорим ли мы о разных вещах?

– Если бы знала, то не поддерживала бы твое увлечение Себастьяном. Виктор только сегодня мне все рассказал.

– Я бы тоже хотела знать об этом с самого начала. Может, тогда я не влюбилась бы в него?..

Погруженная в водоворот собственных мрачных мыслей, я стала собирать его портреты. Виктор знал и в тоже время говорил, что Себастьян мне по зубам. Зачем? Он должен был сразу вернуть меня на землю и сказать, чтобы я перестала мечтать о нем!

Ах, эти игры богатеньких мальчиков! Яхты, спорткары на взлетной полосе и человеческие чувства. Какая разница, чем или кем забавляться?

***

Утро понедельника пришло с дождем. Его косые капли барабанили в окно моего кабинета, нарушая тишину и обыденность комнаты. Серое небо обрело унылость в своем ровном оттенке. Ветер порывался выгнуть зонты прохожих, чтобы позволить своему другу-дождю украсить ткань их одежды.

Я уже привык к этим серым будням, будто погода тоже переживала эмоциональный кризис и накрывала им Барселону. Я всегда не любил такие дни. А хотя… что или кого я любил или люблю? Отца? Брата? Невестку? Будущего племянника? Наверное, подобную привязанность многие и называют «любовью».

Но мне проще назвать то, что я не люблю: дождь, зиму, дешевый кофе, светские новости и поп-музыку, китайскую еду и воду без газа, отдых за городом и кровожадных комаров, к которым никто не питает симпатию.

Зато большинство любят своих родителей. И крайне редко кто-то может сказать, что вот уже пятнадцать лет не любит и не уважает свою мать.

А я могу.

– Господин Эскалант, прибыл сеньор Бланко…

Голос секретаря вывел меня из мрачных раздумий, и я отошел от окна.

– Ну, как дела? – улыбался мне друг, уже сидя в кресле напротив.

– Поездка оказалась очень успешной! – уклончиво ответил я.

– Да? – вскинул брови тот. – И что, ты нашел ее?

Мои внутренности сжали мерзкие клещи неприязни. Так, нужно срочно воспитывать в себе более приятные чувства к собственной жене.

– Почти, – я сделал глоток двойного эспрессо, только что принесенного секретарем. – Теперь я знаю ее имя, фальшивую фамилию и город, где она последний раз арендовала жилье.

Я замолчал и погрузился в мысли о будущей встрече с женой спустя не один десяток лет. Какая она? Блондинка? Рыжая? С пирсингом или татуировками?..

– И как ее теперь зовут?

Голос Сезара выдернул меня из размышлений. Мой многозначительный взгляд скрестился с его глазами, и он усмехнулся, покачав головой.

– Гриф «Совершенно секретно». Черт возьми, постоянно забываю о нем!

Глава 41
Сезон разочарования

Мое новое жилище – потрясающее! Оно словно следующая страница из книги о моей жизни, ее новая глава.

Эта история, жанр которой склонен к мелодраме, разделилась на две части. До встречи с Себастьяном и после нее. Первая часть мне нравилась больше.

Выдержав битву убеждений, я переехала на следующий день после того, как узнала правду о нем. Я больше не могла находиться в доме с его семьей. Там витала угроза встречи с ним. Сладостная, желанная угроза…

Злиться на него у меня нет ни желания, ни сил. К тому же он попросил прощения уже давно. Я полюбила женатого мужчину, не желающего любви и привязанности. Он назвал свою женитьбу проблемой и тягостными обязанностями. Его жена – это бремя для него. Мне жаль ее.

Интересно, а кто она? И почему это тайна?

Наверняка Латти и Виктор знают ответы на эти вопросы. Но задавать их я не хочу и не буду. Не мое дело. Да и я не мазохистка, причинять себе боль собственными же руками. Пусть душевную, пусть косвенную, но все же невыносимую.

Суббота. Воскресенье. Понедельник. Вторник. Лекции, работа, встречи со Златой и Ронни, переезд Мари в больницу Стокгольма, прощание с ней… Все превратилось в одну безжизненную реку, текущую мрачно и печально.

Единственным проблеском наслаждения для меня оставались часы моего творчества. Именно в нем я могла позволить себе запретную слабость – рисовать Себастьяна Эскаланта.

***

– Мадмуазель Рольдан, – протянул профессор Эмпе, разглядывая мои новые работы после занятия в среду. – Вы явно шагнули на несколько творческих ступенек вверх!

– Правда?! – у меня все внутри всколыхнулось от радости.

Преподаватель снял очки и посмотрел на меня:

– Более того, я с профессиональной уверенностью могу сказать, что вы составите мне довольно серьезную конкуренцию в современном мире искусства!

Я. Не. Верю. Кому он это говорит?!

– Но я рад этому! – улыбнулся он мне и потянулся к своей сумке.

– Заслуга учителя видна, когда ученик превосходит его самого.

– Спасибо! – воодушевленно прошептала я.

– Держите, – он протянул мне глянцевый флаер в черно-красных тонах. – Это приглашение на презентацию ювелирного дома «Золотая Эпоха». Она состоится в конце ноября.

Я растеряно смотрела то на него, то на приглашения и не знала, как правильно реагировать на такой жест.

– Эту линию создал я, – пояснял он, мягко улыбаясь на мое замешательство.

– Буду рад видеть вас среди своих гостей в компании вашего друга или подруги. Хочу познакомить вас с нужными и полезными людьми. Так что соглашайтесь, мадмуазель!

– О, конечно! – я улыбнулась и убрала пригласительный в сумку, собираясь уходить. – Спасибо, профессор!

– Жду новые работы, мадмуазель! – он пожал мне руку и снова вернулся к своим делам.

Я шла к выходу из школы, слегка обескураженная его комплементами и предстоящим событием. А кого же мне с собой позвать? Латти не сможет. В последнее время ей трудно передвигаться, не говоря о том, чтобы выйти в свет через месяц. Ксавьер? Да он там и так будет! Позову Ронни. Да, мне хочется пойти туда именно с этой жизнерадостной и эмоциональной девушкой. Хоть так отблагодарю ее за помощь.

Дневное осеннее солнце грело своими ласковыми лучами. Я с наслаждением подставила им лицо. Жаль, что я не солнечная батарейка! Вот так зарядилась бы и стала улыбаться. Сияла бы себе, лишившись тягостных мыслей и угнетающих чувств.

Но мгновенная легкость покинула мое сознание. Этого так мало! Эх, Себастьян! Как же тебе удалось изменить меня, заполнив собой целый мир?..

Квартира наполнялась солнечным светом и приобретала особую атмосферу уюта в это время дня. Положив сумку с альбомом и учебниками на столик у входа, я поставила чайник на плиту и помыла руки после пыльной улицы.

Мобильный сообщил о новом сообщении. Латти напоминала о завтрашнем празднике, посвященном тридцатилетию супружеской жизни Ньевес и Давида Эскалант.

Подавив в себе очередной приступ разочарования, что отправитель сообщения подруга, а не высокий, красивый и… женатый Себастьян, я быстро написала благодарный ответ и пошла в студию.

Огромное полотно квадратной формы в стильной рамке белого цвета дожидалось завтрашнего повода быть подаренным. Я нарисовала портрет герцога и герцогини Торегросса и очень надеялась, что им понравится. Хотя от людей подобного уровня воспитания я никогда не узнаю, действительно ли угодила им подарком. Столь тактичные и вежливые люди не скажут прямо, что ждали от дарителя чего-то другого.

Звонок в дверь нарушил мои раздумья.

Я, заглянув в глазок, открыла дверь. Передо мной стоял молодой юноша в курьерской униформе с огромным прямоугольным свертком, примерно с него ростом.

– Добрый день! Сеньорита Рольдан?

– Э-ээ, да.

– Служба доставки «Эскалант-групп». Распишитесь, пожалуйста.

Я тряхнула головой и уставилась на протянутый парнем документ:

– А что это?

– К сожалению, не могу знать, – с улыбкой, ответил курьер, давая понять, что мой вопрос звучит глуповато.

«Эскалант-групп»?

– Минутку, – пробормотала я и потянулась к небольшому конверту, который был прикреплен в самом центре плоской и огромной посылки.

Ровный, красивый и размашистый почерк, выполненный черными чернилами, составлял послание:

«Зоя!

Эти полотна для поклонников твоего творчества. Прими их, пожалуйста, в знак примирения и прощения. В случае твоего отказа мне придется их сжечь.

Себастьян Эскалант».

– Дайте-ка ручку! – не отрывая глаз от слов откровенного подкупа, я протянула руку курьеру.

Прислонив записку Эскаланта к двери, я быстро написала одно слово. Потом, к удивлению курьера, положила лист обратно в конверт и прикрепила на прежнее место:

– Извините, но вы ошиблись. Я не та, за кого меня принял… ваш наниматель.

– Но…

– Хорошего дня! – и захлопнула дверь перед носом ошарашенного парня.

Злость еще все еще кипела во мне, когда я спешила в студию, чтобы отвлечься и забыться. Ну, хотя бы попытаться.

***

«Жги».

Одно слово под моими извинениями. Одно слово, написанное завидным почерком художницы. Одно слово гордой Зои Рольдан. Одно слово, которое меня казнило вновь и вновь. Я оскорбил ее. Снова.

Рука сжалась, комкая лист краткой переписки.

Нет, любовницей моей она не станет. Я знал это почти с самого начала. Но побороть бы это чертово влечение к ней, которое превращало меня в животное и путало мысли! Один лишь взгляд, одно сладкое произношение моего имени, и я уже не отвечаю за свои поступки и слова.

Испытание. Она мое испытание и моя слабость. Я сумею отказаться от этой тяги. Но лишь одна мысль называет верный способ избавиться от наваждения. И имя ему «обладание».

***

Мне завтра так рано вставать, а я все никак не могу перестать рисовать! Я словно наркотически зависимая, хочу снова и снова своей дозы творчества. Живу этим. Меня охватывает страх, когда я представляю, как смогла бы пережить трагические удары судьбы без своей живописи!

Телефон вдруг засверкал экраном, издавая звук пришедшего сообщения.

Хм, кто же мне может писать в час ночи?

Я с опаской подошла к телефону, нехотя прокручивая в памяти те неприятные и пугающие меня моменты, связанные с таинственным преследователем. Я уже почти забыла о тех странностях. Особенно успокоилась, когда полицейские сообщили мне, что арестовали пьянчугутаксиста и скоро состоится суд.

Нахмурив брови, я посмотрела на экран и почувствовала, как сердце замерло, а потом стало уверенно набирать ритм.

«Я всегда держу свое слово. Так что приятного просмотра, Зоя!»

Себастьян Эскалант…

Не знаю почему, но я подошла к окну. Какое-то зарево мелькало на улице. Непривычное и внезапное. Мои глаза расширились от изумления, когда я увидела огромное кострище прямо у моего подъезда. Это горели полотна. Дорогущие, невероятно качественные холсты, на которых я могла бы рисовать. Они, без сомнения, стоили целое состояние. Нет, я их не видела. Не знала фирму изготовителя и количество. Однако зная о вкусе дарителя, о его стиле и манере совершать поступки, это неоспоримый факт.

Черный блестящий автомобиль двинулся прочь, стоило во дворе показаться консьержу. Тот, размахивая руками и что-то причитая, вертелся вокруг костра, очевидно, ища помощи, чтобы погасить его.

А незамеченная им машина уже скрылась из виду.

Глава 42
Сильнее разума

Я выбралась из такси у парадного входа дома Эскалантов, одетая в темно-синее платье из плотного шелка, с расклешенной юбкой до колен. Вежливый таксист помог мне вытащить красиво упакованный портрет, перевязанный синей лентой. С этой ношей я продолжила путь и поднялась по ступеням крыльца ярко освещенного особняка, уверенно шагая в бежевых туфлях на довольно высоких каблуках.

Передо мной распахнул дверь молодой человек в белой рубашке, черном галстуке и жилете, он любезно поприветствовал и пригласил войти. Он заметил, что я держу огромную, квадратную вещицу и тотчас перехватил ее. Парень подозвал другого служащего, передал ему мое творение и вежливо поклонился.

– Спасибо! – благодарно улыбнулась я ему и отправилась вместе со своим помощником на поиски молодоженов с тридцатилетним стажем.

– Зоя, милая моя! – приветствовала меня Ньевес, касаясь моей щеки, элегантно подрумяненной щекой. – Как же мы рады тебя видеть!

– Имею удовольствие согласиться с супругой! – улыбался мне Давид. – Нам чрезвычайно сильно не хватает вашей компании в этом доме. Ко всему прочему, так умело играть в «Бинго» еще никому не удавалось!

– Я тоже скучаю по нашим вечерам! – честно призналась я, искрясь улыбкой.

Герцог и герцогиня выглядели очень красиво и слажено. Он – высокий, с едва заметной сединой в густой темноволосой шевелюре и в черном смокинге, она – изящная брюнетка в длинном платье мерцающей ткани золотого цвета.

– Откровенно говоря, – заговорщически подмигнула мне Ньевес, – Давид меня порядком утомляет своими намерениями улучшить навык в этой игре, дабы отыграться при встрече.

– Ну что же ты раскрыла весь мой хитроумный просчет! – рассмеялся тот.

– Мама любит раскрывать коварство, отец! – прозвучал голос Виктора, подошедшего к нам под руку с Латти.

– Привет, милая! – поцеловала меня Злата в красивом белом платье, пошитом в стиле ампир.

– Зоя, твой подарок – это наш официант? – насмешливо спросил меня Виктор, потягивая шампанское из хрустального бокала.

– Виктор! – тактично осадила его мать, а тот лишь передернул плечами и усмехнулся, сверкая ямочками на смуглых щеках.

– Мой подарок держит этот милый парень, любезно предложивший свою помощь, – чуть смутившись, проговорила я и жестом подозвала официанта. – Думаю, что иногда снимать упаковку с подарка приятней самого подарка.

С замиранием сердца я смотрела, как Ньевес и Давид срывают оберточную бумагу, а потом отходят на несколько шагов, чтобы рассмотреть мою работу.

– Зоя!.. – выдохнула герцогиня, прижав к губам сложенные, как в молитве, ладони. – Это… это потрясающе!

– Господи… Какое совершенство! – качал головой Давид, чуть склонившись вперед, чтобы быть поближе к портрету.

Я зарделась, глядя со всеми на картину. Я нарисовала только их лица. Словно они стояли, чуть повернувшись друг к другу. Герцог взирал на жену восхищенными, полными любви глазами, а герцогиня – смущенно отвечала ему тем же, подняв взгляд на мужа. Именно так они и смотрели друг на друга в жизни. По крайней мере, я пыталась это перенести на холст.

Судя по восторженным откликам, мне это удалось. Я светилась довольной улыбкой, принимая слова благодарности от супругов и комплементы от их гостей.

***

– Не осматривайся. Он еще не приехал, – протягивая мне бокал, объявила Латти, сделав глоток сока из своего стакана.

Стоя рядом с подругой у одной из застекленных стен террасы, я пыталась слушать живую музыку и мягкий голос певицы, которая исполняла американский джаз. Но мои глаза все скользили и скользили по лицам гостей, и это не ушло от внимания будущей молодой мамы.

– Все никак не могу перестать! – тихо пожаловалась я, с трудом опустив взгляд к миниатюрному гейзеру из пузырьков в своем бокале шампанского.

Тяжело вздохнув, я сделала глоток вкусного напитка и снова посмотрела в толпу.

– Виктор говорит, что он очень изменился. Совсем замкнулся в себе и плюется огнем подобно дракону, стоит спросить, как у него дела, – грустно заметила Злата.

– Не думаю, что это связано со мной, – в очередной раз я убила в себе проблески робкой надежды.

– А я вот как раз в этом уверена, – твердо заявила она.

– Сеньора Эскалант, вы потрясающе выглядите! – воскликнул мужчина невысокого роста и очевидный ровесник герцога Торегросса.

– О, благодарю вас, сеньор Карраско! – сдержано ответила Латти. – Позвольте представить вам мою подругу, сеньориту Зою Рольдан. Зоя, это давний друг семьи Эскалант – сеньор Хайме Карраско.

– Добрый вечер! – прохладно кивнула я ему, чувствуя на себе неприкрытый наглый взгляд ловеласа преклонных лет.

– Невероятно приятно, сеньорита! Должен сказать, что я в неописуемом восторге от вашей работы! Вы потрясающе талантливы…

– Столько эмоций за один вечер и в таком возрасте – чревато печальными последствиями! – неожиданно прозвучал голос Себастьяна: – Поберегите здоровье, сеньор Карраско!

Мы с Латти вздрогнули и одновременно обернулись. За нашими спинами стоял Себастьян с высокомерным видом человека, владеющего этой территорией, и рассматривал любвеобильного друга Давида и Ньевес.

– О, ну что вы! В моем возрасте все эмоции и чувства вспыхивают с завидной силой, друг мой. Чего и вам искренне желаю! – парировал тот.

Взгляд Себастьяна чуть сузился, а на губах заиграла легкая улыбка-издевка:

– Современная фармацевтика творит чудеса, и вы тому явный пример. Кстати, будь у вашей жены способность воспламенять взглядом, от вашего смокинга не осталось бы и следа!

Он резко дернул головой и, удостоверившись, что находится на пике плейбойского провала, быстро откланялся.

– Жестко ты с ним! – заметила Латти, явно в восторге от его пикировки с этим Карраско.

Себастьян чмокнул ее в щеку в знак приветствия и коснулся ладонью ее живота:

– Ну как ты, племяш?

– Минуты две назад перестал икать, – хохотнула будущая счастливая мать. – И снова требует еды, так что мы должны вас покинуть. До встречи!

И упорхнула. А вместе с ней, казалось, ушла непринужденность и легкость светской беседы.

Остро ощущая на себе проникающий в душу взгляд золотистых глаз, я намеренно смотрела в бокал игристого вина. Но этот аромат, пришедший с ним, его магнетизм и чувственность даже на расстоянии брали меня в плен.

– Привет! – тихий голос Себастьяна наполнен волнительной красотой.

– Как твои дела, Зоя?

Мой жаждущий взгляд скользнул по его фигуре снизу вверх. Черный смокинг с таким же тонким галстуком на фоне белой рубашки сидел на нем безупречно. Приталенный пиджак отчетливо выделял завидную ширину его плеч и узкую талию.

Ах, дьявол, как же он красив! Так, спокойно! Дышать, главное дышать равномерно и не спеша. О, господи, как же сложно дышать рядом с ним!

– Нормально. И… мне пора! – я решилась на побег, так как кислородного запаса в легких становилось все меньше.

– Зоя? – он перегородил мне путь. – Я хочу поговорить с тобой! – гипнотизирующий голос звучал над моей головой.

Осторожно подняв глаза, я спросила:

– О чем?

И зачем я смотрю на его лицо?! Зачем запретно наслаждаюсь его взглядом?! Зачем впускаю в себя понимание, что безгранично истосковалась по нему?!

Его глаза опустились. Вдох-выдох. И они снова смотрят на меня.

– О нас.

Та-а-ак! Пора уносить ноги. Очень и очень быстро!

– Нет никаких «нас», Себастьян. И никогда не будет. Извини, но меня ждут!

Круто развернувшись, я скрылась в толпе. Все, нужно уезжать отсюда и как можно быстрее. Отказываться от Себастьяна на полкапельки легче, когда его нет рядом. А стоя в непосредственной близости с этим запретным и совершенным мужчиной можно потерять голову так же легко, как и совесть, принципы, мораль.

Ах, мама, как же теперь тебя понимает твоя дочь! Как же похожи наши судьбы! Но я сдержу слово, мамочка. Я не совершу твоей ошибки.

Прощаясь с семьей Эскалант, я извинилась за столь ранний отъезд и вышла из особняка. Поежившись от дуновения холодного осеннего ветра, я достала мобильный, чтобы вызвать такси.

Но телефон в моей руке пикнул от входящего сообщения, и я взглянула на экран. «Милая, сейчас к тебе подъедет наш Бенедикт Раблес и отвезет домой. Напиши мне, пожалуйста, как доберешься!»

Я невольно улыбнулась счастью, которое появилось в моей жизни после встречи со Златой.

***

Что может быть больнее: горечь от утраты или разочарование от несовершенных поступков? Глядя на одно и то же событие, можно рассуждать по-разному, долго раздумывать и сопоставлять. Это будет происходить до тех пор, пока не наступит жестокое понимание, что ответ уже не важен. Ведь упущенное время для действия вернуть невозможно.

Именно признание этого и придает самую сильную боль.

Я смахивала стекающие по щекам слезы и презирала себя за слабость. Моя рука с кисточкой умело творила над холстом, почти не осмысленно, но одухотворенно.

Я дышала им. Я творила его. Я страдала из-за него. Я рисовала Себастьяна.

Взмах один, второй, третий, сто двадцать шестой… И на меня уже смотрели суровые глаза цвета расплавленного золота. Его сдвинутые брови создавали складочку над переносицей, а ямочка на подбородке делала уникальным.

Я не могла изгнать его из своих мыслей. Он вошел в мою жизнь и остался там, словно обрел свое положенное место. Место в моем сердце.

Всхлипывая и утирая слезы рукавом синего свитшота, я сделала пару шагов назад, чтобы взглянуть на доказательство трехчасового помешательства Себастьяном. На его очередной портрет.

Черный смокинг, руки в карманах, голова чуть вздернута, и надменный взгляд взирает на зрителя. Он смотрит оценивающе и властно. Он – владыка своей жизни, которая задевает другие судьбы.

Дверной звонок нарушил мои тягостные раздумья.

Я взглянула на часы. Десять вечера.

Не иначе как Николас принес мне обещанный конспект. Но почему он не воспользовался мобильным?..

Звонок, оповещающий о приходе гостя, повторился и на этот раз затянулся. Я спрятала законченный портрет Эскаланта, накрыв черной тканью. На ходу посмотрела на свое отражение в зеркале и, убедившись, что выгляжу не сильно заплаканной, я быстро пошла к двери.

– Николас, я слышала с первого раза… – начала я, но тут же застыла, увидев перед собой совсем не однокурсника.

– Николас?! – скривившись, пробормотал Себастьян Эскалант, отнимая руку от звонка и опираясь на дверной косяк. – Так дерьмово меня еще не называли!

– Что… что ты здесь делаешь?! – ошеломленно выдохнула я, наполовину уверенная, что это мое воспаленное воображение.

– Пришел поговорить! – прорычал он. – Но, оказывается, срываю твое свидание с этим чертовым милахой!

– Ты пьян? – я всматривалась в его подозрительно поблескивающие глаза, ослабленный галстук и расстегнутый смокинг.

– Слегка, – приуменьшил он и попытался открыть дверь шире, чтобы попасть внутрь.

О, только не это! Пьяный Себастьян Эскалант наедине со мной?! Подавляя внутреннее возбуждение, я резко захлопнула дверь, но что-то не дало ей закрыться.

– Твою мать! – вскрикнул он, и я поняла, что ударила его по пальцам со всей силы. – Как же больно-то!..

Только бы не сломала! Я испуганно распахнула дверь, и он, пользуясь моим раскаяньем, проник в квартиру.

– Себастьян! – закричала я, глядя на то, как он держит ушибленную руку и прислоняется спиной к закрытой двери. – Немедленно уходи!

– Эй, ты мне пальцы сломала, а теперь еще и выставить хочешь? – довольно ухмылялся он, что весьма противоречило сказанной фразе.

– В таком случае тебе нужно в больницу! – меня начинал охватывать страх, смешанный с сочувствием от причиненной боли Себастьяну.

– Зачем? Чтобы ты встретилась с этим малолетним неудачником? – он угрожающе двинулся в мою сторону с грацией опасного хищника.