Текст книги "Зоя (СИ)"

Автор книги: Юлия Ларосса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 36
Возвращение к обыденности

Осень в Барселоне волшебна. Предвкушение прекрасного витает в воздухе, деревья покрываются золотом, а листва, меняя цвета, падает на землю.

Пришла моя любимая пора года. Красочный и живописный сезон уютных кафе, теплого чая, свитеров крупной вязки и многослойных шарфов, частых дождей и пасмурных дней, которые заставляют ценить солнечный свет, согревающий своими лучами, и отсутствие луж под ногами.

Люблю осень. Не за что-то, а просто так. Ведь настоящая любовь причин не требует.

Латти и Виктор путешествовали уже больше месяца. Мария… Бедная девочка до сих пор не проснулась. Ее перевезли из Монако в здешнюю больницу, и я очень часто навещала ее и Эйда, живущего там. Мы все поддерживали его всеми силами. Однако наше бессилие граничило с обреченностью.

Я первокурсница одной из лучших школ искусств в Европе. Каждая минута занятий для меня – это минута счастья. Впитывая знания, получая опыт, я тем самым пробуждала в себе неутолимую жажду творить, творить, творить…

Я почти скопила необходимую сумму для аренды квартиры. Ронни, которая помимо волонтерской деятельности в больнице подрабатывала еще и агентом риелтора по недвижимости, помогала мне в поисках нового жилья. Она поддерживала мое тайное решение, обретающее твердость уверенности с каждым днем.

Мечта всей моей сознательной жизни вот-вот исполнится. Я даже знаю когда – в декабре. На начало первого месяца зимы запланирована моя первая выставка картин! Ксавьер изо всех сил рекламировал мое имя среди нужных людей, помогал мне наставлениями при изучении современного искусства, знакомил с влиятельными арт-деятелями.

Новая жизнь давала мне возможность жить, творить и наслаждаться. Вот только если бы мои мысли так бесправно не удерживал в плену… Себастьян Эскалант.

Когда я не рисую его, я считаю дни без него. А их уже перевалило за тридцать. С того дня, как мы прибыли в барселонский аэропорт, я больше его не видела. Его взгляд и сухое «Всего доброго, Зоя!» до сих пор всплывали в моей памяти.

От Ксавьера я узнала, что он уехал из страны. Куда? Надолго ли? Увы, я не имела права знать это, да и спрашивать я тоже не смела.

В мою жизнь осень пришла немного раньше, чем в Барселону. В душе похолодало с уходом Себастьяна. Я скучаю. Я тоскую. Я… люблю. Люблю человека, который не хочет любви. Мужчину совершенного, но обремененного тайнами и обязанностями.

Больно. Жизнь состоит из периодов, а не из черно-белых полос. Что-то вроде Юрского, только название другое. Сейчас мой жизненный период – это безответная любовь.

Но я не собиралась огорчаться и даже пытаться перестать его рисовать. Каждый раз, беря в руки кисть и палитры, я создавала новый портрет Себастьяна Эскаланта. И заново влюблялась в него.

Эти глаза – такие глубокие и золотистые – в окружении завидных густых ресниц. Они сужаются, когда он злится, и искрятся теплом, когда смеется. Волосы каштановые под солнечным светом и черные под луной. Две складочки над переносицей, когда он хмурится или сосредоточенно изучает что-то. И губы… Закрываю глаза и вижу их движение, когда он произносит мое имя.

Работы, возложенные на алтарь моей любви к Себастьяну, – моя тайна. Их никто не видел, кроме него. Хотя та часть рисунков уже давно отошла в категорию «попыток». Теперь эти портреты почти совершенны. Не абсолютно только из-за того, что их еще не оценивали другие взоры.

Я чувствовала, что мне стоит показать их Ксавьеру, преподавателям или Латти. Понимала приближение этой необходимости и уже хотела этого все больше и больше.

Ведь с каждым днем я убеждалась, что готова принять еще одну материнскую заповедь: «Найди настоящих друзей. Даже если на поиски уйдет вся твоя жизнь».

Прозвенел звонок, оповещающий об окончании сегодняшних занятий.

Я вздрогнула и очнулась от раздумий. Лекция по истории искусства Европы осталась позади. Я собрала конспект, ручку и учебник в кожаный рюкзачок. Стремительный поток жизнерадостных творческих студентов подхватил меня и понес к выходу.

Девятое сентября. Прошло уже сорок два дня с тех пор, как я в последний раз видела Себастьяна Эскаланта.

– Привет! Ты домой? – подошел ко мне Николас и, с улыбкой на тонких губах, вторгся в мои мысли.

– Привет, Ник! – пытаясь отыскать свои наушники в рюкзаке, ответила я. – Да, куча работы и домашнего задания.

– Я провожу тебя, можно? – он тщетно скрывал нотки надежды в голосе.

Я ловила на себе взгляды девушек, которых Ник будто не замечал из-за меня. Ему удалось быстро выделиться из толпы и попасть в ряды любимчиков преподавателей и студенток.

– Конечно! Спасибо, Ник.

Снова ругая себя за слабость и боязнь обидеть его отказом, я двинулась к выходу. Осеннее солнце вселяло оптимизм, а теплый ветерок прогонял сонливость, навеянную двухчасовой монотонностью лекции.

– Наша банда будет выступать на вечеринке по случаю начала учебного года! Что-то типа посвящения в студенты, – радостно тараторил Ник, когда мы шли по территории школы. – Круто, правда?

– Э…банда?

– Ну, группа, помнишь, я знакомил тебя с ними в арт-кафе?

– О, конечно! Замечательно! – растеряно улыбнулась я.

Я даже не знала, что будет какое-то посвящение.

– Ты ведь пойдешь на эту вечеринку? – словно между прочим спросил он.

Черт! Хочет меня пригласить?

– Я… – звонок моего мобильного уберег парня от разочарования отказом. – Прости, пожалуйста, Ник! Алло?

– Привет, Зоя! – услышала я в динамике голос Латти. – Обернись!

Сердце радостно подпрыгнуло, и я оглянулась. На парковке возле белого красивого авто с сильно округлившимся животиком стояла Злата и махала мне рукой.

– Я приехала за тобой! – улыбалась она, все еще говоря со мной по телефону. – И, видимо, за этим красавчиком. Давайте сюда!

Я рассмеялась:

– Ты даже не представляешь, как я рада видеть тебя!

Ник проследил за моим взглядом и снова посмотрел на меня. В его глазах, за оправой очков, я увидела явное огорчение.

– Ник, это моя подруга, – неловко пояснила я. – Мы очень долго не виделись. Поговорим завтра, хорошо?

– Разумеется, Зоя! – улыбнулся он, уже делая шаги назад, прощаясь.

– Привет подруге!

– Спасибо. И прости, что динамлю.

Он усмехнулся, сморщил нос и закинул свою сумку подальше на плечо:

– Честно говоря, я уже привык. Ну пока!

– До завтра! – добавила я ему в след.

Внезапно возникшее ощущение паршивости стало отравлять мой день.

***

– Одно латте с карамельным сиропом и земляничный чай, пожалуйста! – улыбалась Латти молодому парню-официанту. Когда тот оставил нас, девушка перевела на меня взгляд и подарила улыбку:

– Как твои дела, Зоя?

Мы расположились на мягких диванчиках уютного кафе с ароматом свежеиспеченных кексов и круассанов. За долгое время я вдруг почувствовала проблески радости и уюта. Эта девушка действительно исцеляла людей, как и утверждал Себастьян.

Ну вот, снова вспомнила о нем!..

– Сейчас мои дела лучше, чем минут тридцать назад, – уклончиво ответила я. – Вы давно вернулись?

– Утром, – наклонившись в сторону, чтобы официанту было удобней ставить наш заказ на стол, ответила Латти. – Сегодня целый день навещаю близких. К тебе решила заехать в школу. Ньевес рассказала, что ты трудишься больше прежнего, даже несмотря на то, что начались занятия.

– Мне нравится моя занятость, – пояснила я и почувствовала, как тепло от ее слов растекается в груди. – Ты была у Мари?

Грусть, словно невидимая тень, легла на лицо Златы и прогнала улыбку.

– Да, – ответила она. – Этот визит оказался самым сложным для меня. Эйд… Он будто приведение, как неживой!

Ее взгляд замер на чашке с кофе и она замолчала.

– Я тоже часто бываю у нее, – тихо призналась я, возвращая Латти обратно к нашему разговору. – Хотя до сих пор не могу поверить в то, что хожу в больницу именно к Мари.

– Спасибо! – наши глаза встретились. – Знаешь, я звоню ей. И пишу сообщения. Эйд держит телефон включенным, и я наговариваю ей на голосовую почту. Слышу ее голос и представляю, что она меня тоже слышит… – голос Латти дрогнул, на глазах показались слезы, и она смолкла.

Я потянулась и сжала ее руку, чувствуя, что тоже готова расплакаться.

– Когда она проснется и все прослушает, то будет в курсе всех событий. Будто и не спала, – смахнув слезу, улыбнулась она.

– Так и будет! – горячо пообещала я, всем сердцем желая этого.

Латти сделала пару глубоких вдохов и опять улыбнулась, словно закрыла дверь в плохие мысли.

– Ладно, теперь скажи мне. Ты готова поделиться со мной своими переживаниями? – напомнила она про обещание, данное ей на свадьбе.

Закусив губу, я почувствовала неимоверной силы желание открыться ей. Услышать ее мнение, мудрый совет или порицание о том, какая я наивная идиотка. Влюбленная наивная идиотка.

– Да, Латти. Я готова.

***

– Сколько же их здесь?!. – ошеломленно выдохнула Злата, медленно оглядывая портреты Себастьяна, стоя посреди моей студии.

– Я сбилась со счета на триста восемнадцатом… – смущаясь, прошептала я.

Девушка выглядела потрясенной. Она переводила взгляды с одного рисунка на другой, перелистывала их и молчаливо изучала. Я ждала ее резких слов. Ждала, когда она начнет призывать меня к благоразумию, говорить, что я глупая и трачу драгоценное время впустую. Мне необходимо услышать это от нее. Ведь именно Злату я считала тем человеком, который сможет повлиять на мой внутренний мир.

– Бог ты мой!.. – восклицала она. – С ума сойти!..

Мое сердце сжималась от невыносимого ожидания. Я кусала губы и заламывала руки. Наконец Латти повернулась, устремив на меня взгляд своих серых глаз. Неужели я вижу в них восхищение и… радость?!

– Как давно? – тихо спросила она.

– Что?..

– Как давно ты влюблена в старшего брата моего мужа, которого зовут Себастьян Эскалант?

Мое судорожное дыхание рассекло тишину.

– Точное время назвать не могу. Но, думаю, это произошло в тот вечер, когда ты впервые позвала меня в кино.

Глядя на рисунки, Латти о чем-то задумалась. Потом, взяв один из них в руки, подняла на меня взгляд:

– Он знает?

Свою грустную улыбку я дополнила кратким ответом:

– Нет.

– Почему?

Даже представить сложно! Я с таким трудом доверилась ей, а сказать самому Себастьяну о том, что люблю его… Нет, это слишком сильное испытание, которое заведомо обречено на боль.

– А зачем ему знать это? – я прошла вглубь комнаты и стала собирать рисунки, чтобы снова спрятать.

– Как зачем, Зоя?! – пораженная Латти подошла ко мне. – Ты рисуешь его. Ты любишь его. Он должен знать об этом! Он имеет право…

– Себастьяну это не нужно, Латти! – прервала я ее. – Он сам мне так сказал.

– Что? – смятенно спросила она.

– Да, в день вашей свадьбы. Он уверил меня, что ему не нужна любовь, и он намерен избегать подобных переживаний.

Я задвинула ящик, спрятав туда альбом, и повернулась к растерянной Латти.

– Себастьян! – покачала она головой, погружаясь в собственные, скрытые от меня мысли.

Наблюдая за ней, я испытала облегчение. Как все-таки прекрасно поделиться с надежным другом своими мыслями и чувствами! Как долго меня мучила эта невысказанность, сколько сил я потратила, пряча свои переживания! Глупая, глупая я.

– Зоя, – она подошла ко мне и взяла за руки, призывая взглянуть на нее. – Я хочу кое-что сказать тебе как человек, который очень хорошо знает Себастьяна. Смею заметить, что однажды он сам признался мне, что его этот факт чрезвычайно настораживает…

Как похоже на него! Я не сдержала улыбку.

– Ты должна знать о нем главное – он боится не любви, – сжимая мои пальцы, продолжила Латти. – Он страшится боли и страданий.

Себастьян очень ранимый и чувствительный человек, который слишком долго был ответственным примером для подражания. Да, он не хочет любви. Она ему попросту не нужна. Мое сердце сжалось от таких слов, даже дышать стало тяжело.

– Но он не понимает одного, – продолжила Латти. – Любовь приходит неожиданно. В тот самый момент, когда ее особенно не ждешь.

Любовь проникает в сердце того человека, который больше всех отрекается и не принимает ее. И чем быстрее он будет бежать от любви, тем стремительнее она настигнет его.

***

Ночная мгла поглощала меня с беспощадным удовольствием. Она пожирала меня вместе с лесом, по которому я блуждал. Ветки кустов царапали мою кожу. Холод обжигал. Тьма давила на глаза. Лишь свет луны освещал мне путь.

Но куда я направлялся?

Вперед. Сворачивать нельзя. Назад возвращаться запрещено.

Только вперед! Всегда вперед, даже если страшно и давящая обреченность сжимает все внутри.

Сдаваться нельзя. Отступать запрещено. Уж лучше гибель, чем поражение!

Вдруг я оказался на вершине горы. Снег залипал мне глаза. Мороз лишал чувствительности. Ветер разрывал одежду.

Я с трудом осмотрелся. У подножья россыпь домиков. Маленьких, с одинаковыми крышами и безлюдными. Они пустые. Безжизненные. Они подобны мне.

Я закричал от осознания этого, но мой крик заглушил вой ветра. Меня никто не услышит. Меня никто не спасет.

Мои глаза вдруг распахнулись, и я увидел дрожащую лунную дорожку на морской глади. Резко вскочив, я быстро оглядывал знакомый интерьер спальни. Сквозь тревогу я понял, что реальность возвращалась ко мне.

Я дома. Это просто сон. Один из тех странных и мрачных снов…

Снова лег на свою постель и отвернулся от панорамного окна. Нужно еще поспать. Завтра трудный день.

Глава 37
Слишком близко

В просторном спортзале пентхауса Виктора Эскаланта проходил поединок кэндо. Дерзкий бой между двумя мужчинами, одетыми в традиционную экипировку темно-синего цвета, состоящую из кимоно «кендоги», штанов-юбки «хакама», защитного пояса «тарэ», нагрудника «до», шлема «мэн» и рукавиц «коте».

Два меча «кэн» сходились и расходились во время рубящих выпадов современных самураев. И если бы не громко звучавшая музыка из мощных динамиком, то был бы слышен скрежет металла оружия, мягкие шаги босых ног воинов и название приемов, которые они выкрикивали.

Ловкие повороты и умелые отражения опасных ударов выдавали высокий уровень подготовки мужчин. Каждое их движение четко продумано и слажено, от чего зрелище чрезвычайно завораживало. Именно поэтому вошедшая в комнату Злата Эскалант остановилась и стала наблюдать, как ее муж и деверь сбивают спесь друг с друга. Один из бойцов присел, позволяя мечу соперника пролететь у себя над головой. Потом сделал крутой разворот и, поднявшись на ноги, ткнул острием в шлем противника. Тот явно опешил и сделал шаг назад. Побежденный выронил меч и поднял руки, давая понять, что бой окончен его поражением.

– Большие мальчики – опасные игрушки! – сделав музыку тише, подметила с улыбкой Злата и подошла к мужчинам, которые уже сняли шлемы.

– Доброе утро, крошка! – пробормотал Виктор, целуя жену.

Он обнял ее за талию и повернулся к своему брату, который только что выиграл поединок.

– Это запрещенный прием, Себастьян!

– Иначе бой затянулся бы на неопределенное время, – будущий герцог улыбнулся и подобрал меч брата.

Не спеша он направился к дальней стене, специально отведенной под холодное оружие. Расположенные на индивидуальных пьедесталах мечи, сабли и шпаги блестели, отражая лучи утреннего солнца. Себастьян развесил «кэн» на пустующие места в самом центре этих опасных игрушек.

– А можно драться ненастоящими мечами? – озадаченно спросила Злата.

– Не так весело биться этими бамбуковыми деревяшками! – фыркнул Виктор и, отстранившись от жены, принялся развязывать перчатки.

– Ах, ну да! С острыми и огромными ножами намного веселей калечить друг друга! – иронизировала та.

– Во-первых, – улыбнулся ей Себастьян, развязывая свою экипировку, – это не ножи, а «катаны». Во-вторых, мы с братом очень опытные бойцы в данном боевом искусстве. Риск минимален.

– Но не может отсутствовать полностью? – не унималась Латти.

Себастьян взглянул на брата и покачал головой, явно насмехаясь над переживаниями невестки.

– Крошка, я обещаю, – пришел на выручку Виктор, обнимая жену со спины и целуя в шею, – с этого дня мы будем тренироваться только бутафорными мечами!

– Что?! – охнул старший брат.

– Спасибо, любимый! – улыбалась довольная Латти, наслаждаясь объятиями мужа.

– Все ради тебя, любимая! – продолжал мурлыкать Виктор.

– О черт! – положив ладони на бедра, воскликнул Себастьян. – А этот новый Виктор – редкостный зануда и подкаблучник!

Виктор, обхватив лицо жены ладонями, поцеловал ее в губы и повернулся к брату.

– Этот новый Виктор – счастливая версия прежнего. Я в душ! – он повернулся в сторону двери и уже на ходу добавил: – А вот твоя версия, братец, уже давно устарела и требует срочного обновления!

Он скрылся за дверью, оставив Себастьяна и Злату наедине. Молчание напряженно выстукивало настенными часами в японском стиле, которые напоминали солнце, восходящее над горой. Невестка испытывающее смотрела на деверя, словно безмолвно пыталась все сказать.

– Что-то не так, Злата? – он криво улыбнулся одним уголком рта. – Ты ведь понимаешь, что я пошутил? И, судя по твоему грозному виду, весьма неудачно…

– Как ты мог, Себастьян? – перебила его Латти, сощурив глаза. – Как ты осмелился такое предложить ей?!

Улыбка аристократа утратила намек на извинения и приобрела изгиб сарказма. Он устало вздохнул и скрестил руки на груди:

– Нажаловалась?

– Поделилась, Себастьян! – резко исправила она его.

– Вот как это теперь зовется? – издевка искрилась в его тоне.

Себастьяна направился к выходу из спортзала, давая понять о своем категоричном нежелании разговаривать на эту тему.

– Одинокая наивная девочка, – но Злата неуклонно следовала за ним. – Сирота без друзей и родственников, которая доверилась тебе, а ты…

– А она в курсе, что ты из жалости дружишь с ней? – резко повернулся он к ней лицом. – Если проанализировать твои слова, то это почти факт!

Латти отшатнулась, будто он отвесил ей пощечину.

– Сочувствие и жалость не одно и то же!

– Звучит как оправдание! – зло оскалился тот.

Злата ошеломленно смотрела на человека, которого теперь явно стала уважать меньше:

– Зачем ты так со мной?.. Разве я заслужила?

Себастьян шумно выдохнул, сделав движения плечами. Его глаза впились в лицо невестки, и он заговорил:

– Видимо, ты принимаешь меня за Виктора. Это твоя главная ошибка. Позволь я внесу ясность! Я высокоморальный мужчина, который четко дает понять девушке, что нужно от нее и чего ей ждать взамен. Я не сплю с женщинами, которым клянусь в вечной любви, а после – включаю в черный список.

Латти на миг опустила глаза, скрывая собственное поражение в этом поединке.

– Так… поступал Виктор? – тихо спросила она.

– Нет, наш дядя! – ехидный тон Себастьяна эхом зазвенел в комнате.

В повисшей паузе он выжидающе смотрел на нее. А когда минута тишины завершилась и пошла следующая, развернулся и пошел к выходу.

– Знаешь, Себастьян, – ее голос заставил его замереть у двери, но не обернуться. – Когда-нибудь твоя идеальная жизнь покажется тебе жалкой репетицией, состоящей из одних правил и законов. А для настоящей жизни рядом с тобой уже никого не будет.

Он ничего не ответил и просто вышел, оставив невестку в пустом

спортзале.

***

– О, Ронни! Здесь все так, как я и хотела! Безупречно! – восхищалась я, стоя посреди просторной квартиры-студии.

– Я знала это! – довольная собой Вероника прохаживалась по комнате, которая скоро будет моей гостиной.

Сейчас она служила кухней, гостиной и прихожей. Вся обстановка состояла из небольшого дивана, двух кресел, кофейного столика, встроенной кухни и барной стойки с высокими стульями. Три больших окна впускали много света и обещали столько же каталонского воздуха, если распахнуть их, отодвинув зеленые шторы, дополнявшие цветовой фактурой стены и кремовый паркет.

Потрясающая квартира на одиннадцатом этаже в Готическом квартале города! Прекрасный вид и вдохновляющий живописный район, хотя у местных он пользуется нехорошей славой.

Свое название квартал получил благодаря сохранившимся постройкам, возведенным в Средние века. Такого скопления готических зданий, которые находятся в одном квартале, нет ни в каком другом городе Европы. Именно этот факт и послужил идеей для названия квартала.

– Спальню я сделаю студией, – мечтала я. – А спать буду на этом диване, перед телевизором!

– Хорошая идея! – с видом знатока, кивала Ронни. – Я приглядела эту квартирку себе, но в ближайший год ее арендовать не получится.

Поэтому передаю ее в твои надежные руки!

– Ронни! – в порыве искренней благодарности я обняла ее. – Спасибо!

– Рада помочь! – обняв меня в ответ, улыбнулась девушка.

– Как мне отблагодарить тебя? – выходя из квартиры, спросила я.

– Кофе будет вполне достаточно, – подмигнула мне Ронни.

Я заплатила по счету за выбранный Ронни американо с долькой апельсина в кофейном ларьке, рядом с тем местом где, как я планировала, будет мое временное жилище.

Нас объединяло прекрасное настроение, что для меня было весьма редким спутником в последние дни. Мы шли в сторону метро, и я пылала надеждой, что переехав на новое место, смогу побороть свою зависимость от недосягаемого мужчины.

Недосягаемого для меня.

– Ник мне все покоя не дает. Просил уговорить тебя пойти вместе на посвящение в студенты, – осторожно начала Вероника.

Я тяжко вздохнула и подняла глаза на мимо проходящих людей.

– У меня тоже будет к тебе большая просьба, – неловко выговорила я.

– И я, кажется, догадываюсь какая! – печально улыбнулась она. – Мой брат тебе не нравится, да?

Я встретилась с ней взглядом и закусила губу прежде, чем продолжить.

– Нравится, но только по-дружески.

Мы остановились перед входом в метро. Девушка жила в другом районе, поэтому здесь мы должны попрощаться. Уже почти шесть часов вечера, и сумерки медленно надвигались на город. Нас окружал бурлящий поток машин, которые передвигались уже с включенными фарами, и толпа торопившихся по делам жителей города, недовольно поглядывающих на неиссякаемую массу туристов.

– Я поняла это сразу, – держа в руках бумажный стакан с кофейным напитком, не унималась Ронни. – А когда увидела того красавчика на желтом авто, то лишь сильнее убедилась в этом.

Я чуть нахмурилась, вспоминая, кого она имеет в виду.

– Ксавьер? – рассмеялась я. – О нет! Он мой очень хороший… приятель и не более.

– Неужели?

– Поверь мне, с такими парнями, как он, лучше только дружить. Хотя… и дружить с ними тоже нельзя.

Она понимающе рассмеялась.

– Жаль, что Ник тебе не нравится! – вздохнула девушка. – Я была бы рада видеть рядом с ним такую девушку, как ты.

Ее слова меня поразили, и я не сразу нашлась, что ответить. Я вздохнула и улыбнулась, глядя в противоположную сторону, на такой же тротуар и череду многоэтажных жилых домов.

Один миг заставил застыть окружающий меня мир. Все замерло, звуки стихли. Все, кроме одного автомобиля. Очень знакомого и узнаваемого из тысячи. Того самого автомобиля, который одним вечером ждал совершенного мужчину, решившего проводить новую знакомую девушку к дому. Зачарованное, мистическое мгновение, которое позволило мне заметить подъехавший черный автомобиль со знакомой маркой на капоте «Майбах Ландо».

Пассажирская дверь открылась, и появился Себастьян Эскалант.

Я забыла, что стою не одна. Забыла, что искала ответ на уже забытые слова. Забыла, что умела говорить, дышать и смотреть на кого-то другого… кроме него.

Высокий, темноволосый Себастьян сунул руку в карманы брюк черного делового костюма и улыбнулся, приложив вторую руку с телефоном к уху. Он говорил о чем-то, лениво глядя по сторонам, и, перейдя на тротуар, пнул что-то мелкое носком черной туфли. Аристократ поднял голову к многоэтажному дому, у которого и остановился его автомобиль.

С крыльца сбежала красивая девушка с черными длинными волосами и восхитительной улыбкой на губах. Увидев ее, Себастьян тут же завершил телефонный разговор и убрал мобильный в карман пиджака.

Я смотрела, как красотка подлетела к нему и, встав на цыпочки… поцеловала в губы.

В те самые губы, которые целовала я. Которые целовали меня. А теперь целуют ее.

Сглотнув слезы, я видела, как он мягко отстранил ее и подвел к машине. Себастьян с той же сдержанной улыбкой открыл дверцу, придержал девушку за руку, пока она усаживалась и сел следом. В тот же миг авто тронулось с места.

Я задышала. Почувствовала, как горячие слезы потекли по щекам.

«Кукла». Она – его новая «кукла». Как же счастливо она выглядела! Словно светилась изнутри. А что же я? Темнота во мне прижилась уже навечно?..

– Что ты, милая?! – ошеломленная успокаивала меня Ронни, отводя в сторону. – Разве он стоит того? Не плачь, не терзай себя так ради недостойных парней!

Она все поняла. Конечно, ведь я так таращила глаза на него.

Но во мне нет стыда. Есть только боль и одиночество. Мне одиноко без него. Понимание этого вырвалось из моего плена сдержанности и вопило, радуясь свободе.

– Он достоин этого, Ронни! – вытирая слезы, говорила я. – Вот только я оказалась его не достойна.