Текст книги "Один за двоих (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

=== Глава 13 ===

Пока трясешься по лесным кочкам, лучше всего спать. За час до высадки проверяю оружие, связь и функции шлема. Датчик выдает координаты, внешнюю температуру и сигналит о наличии радиоактивного излучения в 40микрорентген в час.

Водитель умело выруливает на горный серпантин и глушит мотор, мы выбираемся и дальше идем пешком. Легконогий Шику идет рядом, он больше не жмется ко мне, не похоже, что ему страшно.

Скала нависает темной громадой, воздух хрустит морозцем. Сергей останавливается и командует в передатчик:

– Костя, пошел. Времени вам пять минут.

Ждем у скалы, за поворотом торчат две сторожевые будки, к которым подобралась группа Матвеича. В наушниках тишина. Холодно. Хочется курить. Пять минут истекло.

– Костя, что там у вас?

Тишина.

– Можно, я пойду?

– Нет, Дан, ребята справятся.

Не хочет отпускать от себя, проверяет, ладно, не буду спорить. Через девять минут от начала отсчета раздаются один за другим три взрыва: чуть пораньше – центральный пункт, потом сторожевые посты.

– Пора! – жестом показывает Сергей, и мы втроем устремляемся к руднику.

Ворота сорваны и искорежены взрывом. Группа Матвеича пропускает нас в огонь и прикрывает сзади. Сергей врывается на закрытую территорию рудника.

– Бараки за складами, – кричит в микрофон.

Мы несемся по объятому огнем периметру, без сканера трудно ориентироваться в черно-красном пространстве. Кто-то выскакивает прямо на меня, жму на спусковой крючок, очередь срезает охранника. Рядом Сергей тоже поливает во все стороны очередью из «зубра».

– Туда, – указывает он на длинное приземистое здание, огороженное забором с колючей проволокой поверху.

Дьявол! Под напряжением. Драгоценная минута уходит на то, чтобы перекусить провод, находящийся под током. Просыпается и истошно воет сторожевая сирена. Сергей проскальзывает мимо меня, прикладом крушит замок барака.

– Стой! – ору я.

Распахнутую дверь сносит, рвет с петель резкий порыв ветра, сравнимый с взрывной волной. Нарьяги! Кидаю тело в проем, сшибая Сергея на пол. Икры скручивает судорога, да такая, что звенящие от боли мускулы едва не разрывают кожу. Падаю на колени, понимая, что ничего уже не могу, рядом корчится Сергей.

В искрящейся зелеными точками темноте вижу приближающиеся худые, как скелеты, фигуры нарьягов. Костистое лицо склоняется надо мной. Чертовы бусики! Кто-то орет в наушник, но я не понимаю, кто и что, ненависть и бессилие раздирают меня.

Тут что-то врезается в тощую фигуру, нарьяг опрокидывается навзничь. Ветер воронкой закручивается где-то в пустоте помещения. Костлявые фигуры отчего-то падают, будто их уносит собственный вихрь.

– Нар-одар!

Шику помогает мне подняться. Не теряя ни секунды, поливаю растерявшегося врага длинной очередью, спустя мгновение темноту разрывает и «зубр» командира повстанцев.

– Молодец, Шику! Но что за черт! Куда они дели людей?

– Там ближе к штольням склады, – отвечает не потерявший присутствия духа Сергей.

На выходе нас ждет сюрприз из разряда неприятных – наверху со скал заговорил пулемет, струя разрывных пуль пролегла у наших ног.

– Ложись! – ору я, падая пузом на землю, Шику и Сергей валятся рядом.

Где-то впереди мелькают фигуры наших ребят, но, чтобы устранить невидимого пулеметчика, надо ползти наверх.

– Сергей, я уберу его.

Ползу до барака, там бегом, пробив себе лаз гранатой, выбираюсь к укрепленным штольням. Карабкаюсь по отвесной скале, кошек у меня нет, придется справляться так, на голом энтузиазме. Впрочем, высоко лезть мне не надо – уже отсюда вижу гада, удобно устроился, будто подсказал кто. Навожу оптику – алый луч скользит по черным камням, нажимаю на спуск, гранатомет рявкает, как сердитый пес. Камни сыплются вниз, что-то там догорает.

К моему возвращению наши уже прочно заняли вражеский лагерь. Сергей руководит эвакуацией бывших нарских рабов, мне только кивнул. Зато Шику радостно стиснул мне руку, заглядывает в глаза преданно и с мольбой.

– Ну что еще?

Кивает на опустевший барак. Ах, вот оно что! Он помог мне убить своих соплеменников, теперь я должен разрешить ему выполнить обряд сожжения. Подхожу к Сергею, тот сердито отмахивается: «Давай, только быстро!» Мы с Шику (а куда мне деваться) стаскиваем в кучу тела нелюдей, мальчик приносит откуда-то канистру бензина и дрова, поджигает, огонь вцепляется в красные одеяния нарьягов, как голодный зверь. Что творится в душе мальчишки в этот миг – страшно подумать.

Спустя полчаса мы снова трясемся в десантном отсеке БМП, теперь уже обратно. Сергей глядит уважительно, но будто с затаенным сомнением.

Сомнения он озвучил на одной из остановок, когда, оставив спящего Шику в машине, я вышел покурить.

– Дан, – втягивая влажный лесной воздух, он вдруг закашлялся, – ты не разочаровал меня, молодец! А уж мальчишка твой – просто клад… при условии, что верен тебе.

– Что за намек? – сдвигаю брови я.

– Никаких намеков, – морщится Сергей, – говорю тебе в лицо – нас ждали, сам-то не заметил?

– Заметил, – неохотно признаю я.

– Как ты думаешь, кто?

Мне не нравятся его вопросы.

– Мы с Шику все время были у тебя на глазах, провалами памяти страдаешь?

Сергей улыбается и хлопает меня по плечу.

– Не обижайся, Дан, я вижу – ты хороший парень, вот только… прежде такого у нас не было.

Я не отвожу глаз, хотя Сергей буквально грызет меня взглядом.

– Понимаю, мы с Шику пришлые и потому подозрительны, чего уж. Я никак не могу доказать свою невиновность, да и не стану!

Теперь командир повстанцев улыбается светло и открыто.

– Почему-то я верю тебе. Не держи на меня обиды, я в ответе за остальных.

Гашу окурок и забираюсь в машину. Шику крепко спит. А что если… да нет, это бред, как его там, сивой кобылы.

=== Глава 14 ===

Шику пришлось долго уговаривать сходить к Матвеичу, собственно и не к Матвеичу, а на гулянья по поводу удачного освобождения с рудника Кин-Крид трех десятков человек. Мы разгромили укрепления нарьягов за какие-нибудь полчаса и не потеряли ни одного бойца.

Мальчик медленно шнурует ботинки.

– Шику, поторопись.

– Нар-одар, можно мне остаться?

– Нет. Чего ты боишься? Не съедят же тебя, в самом деле.

Мальчик смотрит на меня с укором. Я, не подумав, ступил на очень тонкий лед.

– Я хочу, чтобы ты пошел, хватит дичиться, пора привыкнуть к людям.

– Здесь враги, «пустые», – огрызается Шику.

– Прекрати, – осаживаю я мальчишку, – никакие они не «пустые», ничем не хуже нас с тобой, ты ж сам Сергея спас в Кин-Криде.

– Я спас Нар-одара.

Медленно выдыхаю, стараясь подавить злость: упрямства Шику хватит на целый караван верблюдов.

– Пойдем, – я выхожу из избы, не оглядываясь. Через минуту нарьяг нагоняет меня, приноравливается к шагу.

Нас встречают, как героев. На этот раз столы вынесли на улицу, широкие столешницы ломятся от пирогов и разносолов, а женщины не перестают таскать все новые блюда. Матвеич на своей колченогой табуреточке растягивает меха гармошки. Замечаю среди суеты Сергея с Костей, командир повстанцев выглядит довольным, и я знаю почему: вместе с рабами мы увели с рудника много оружия и даже старенький БТР.

– Дан, а мы только тебя вспоминали, – крепко пожимает мне руку Сергей, – молодец, что сам явился и мальца привел.

– Слыхали, с Крикхой третий день нет связи? – озабоченно спрашивает Костя. – Интересно, это политика или диверсия?

– Конечно, политика, Костенька, – вмешивается вынырнувшая откуда-то Вера, – однажды в Оримском дворце правительства вырубился генератор. За три минуты, пока чинили, семь миллиардов фунтов со счета военной корпорации перекочевали в банковские книжки заинтересованных лиц. Думаете, диверсия? Нет, политика, ибо через месяц была объявлена вторая Аргоннская кампания.

Пораженный, смотрю на нашу хозяйку: утром она разбирала и чистила винтовку, как заправский вояка, а теперь иронично рассуждает об особенностях военно-экономической политики Оримы. Женщина из лесного селения!

Вера смеется, стягивая с головы платок, волосы у нее короткие, едва достают до плеч, но густые, гладко-черные, как смола. Где-то внутри заскреблись подозрения: на руднике Кин-Крид нас ждали, единственной, кто мог передать сведения о вылазке мятежников, была она. Не потому ли напросилась с нами…

Мы садимся за длинный стол. Шику от неловкости глядит в скатерть, очерчивая пальцем расшитые цветы. Напротив нас – Таня, наряженная в смешное розовое платье, в накинутой на плечи шубке, гладит толстую серую кошку. Повстанцы и освобожденные звенят рюмками, празднуя свободу, их пламенные речи и взгляды наполняют простое слово необычайно острым, мучительно-счастливым смыслом. Я пригубливаю водки за свою собственную свободу – за скорое освобождение мира от двух бесчеловечных монстров: Алвано и Камфу.

Потом все наваливаются на еду, за разговорами пустеют кувшины и блюда. Наступают ранние осенние сумерки. Сергей негромко беседует с одним из освобожденных. Танюшка, о чем-то шептавшаяся с Матвеичем, вдруг возникает предо мной. Толстая кошка выскальзывает из ее рук и мягко шлепается на землю.

– Я приглашаю вас на танец, Дан, – голосок дрожит, будто девчушка вот-вот заплачет.

Матвеич растягивает меха, мелодия разливается по опустевшему почти двору, и мне остается лишь согласиться. Поднимаюсь, она глядит снизу вверх, маленькая и решительная. Беру ее холодные ладошки, украдкой косясь в сторону командира повстанцев, моя ладонь опускается на девичью талию. Никогда еще я так не смущался, танцуя с девушкой, да и девушек таких нет в Ориме. А я больше не солдат прославленной имперской армии, а разыскиваемый международный преступник.

Танюшка кусает губы и дышит так часто, будто задыхается. Странная какая, за месяц даже не заговорила ни разу, а тут… И что с ней делать прикажете?

Еще одна пара присоединяется к нам – Вера и Сергей. Вальсируют красиво: командир – немного неумело, а хозяйка наша с неуловимой грацией светской женщины. Волосы ее свободно спадают на плечи, точеная шея изгибается в такт музыке. За ее домашним обликом я даже не замечал, что Вере едва ли больше тридцати. Сомнения терзают меня все сильнее, забываю даже о Танюшке, но девочка тут же напоминает о себе, доверчиво прижимаясь к моей груди. Черт! Только бы Сергей не заметил!

В лесу темнеет. Музыка все льется, танцующих становится больше. Я смиряюсь с судьбой и, бережно придерживая Таню за талию, думаю о своем.

Истошный крик выдергивает меня из путаных мыслей, как из сна.

– Ты! Поганая нелюдь! Отпусти, тваааарь…

Отстраняя Танюшку, бегу на крик, за мной еще кто-то (наверное, Сергей и Вера). Ох, не надо было оставлять Шику без присмотра! Ведь на минуту…

Толпящиеся повстанцы пропускают меня. Возле опустевших, но еще не убранных столов, замер Шику – ссутулившийся, весь какой-то скрюченный, как испуганный котенок. Чуть дальше корчится здоровяк Гера, его тело неестественно выгнуто, руки и ноги вывернуты под невероятными углами. Гера орет благим матом, ярость его сменилась страхом, а ругань нечленораздельным завыванием.

Прыгаю вперед, обхватывая Шику за ноги обеими руками, подминаю мальчишку под себя. Спину, икры стягивает судорога, меня колотит, будто наступил босой ногой на оголенный провод.

– Шику… это я, – выдыхаю с рвущимся из груди кашлем.

Мальчик стонет сквозь стиснутые зубы – я сильно его прижал. Судорога отпускает и меня, и Геру.

– Аааа, урод! – Гера воет, как бешеный пес. Встает с грозным видом, лицо перекошено, но на плечах у него повисают Костя с Федей.

– Серега, эта нелюдь… Надо пристрелить его, че вы все стоите, это же дикий зверь!

– Ты сам как зверь, – Сергей встает между драчунами, – мальчик без повода не полезет.

– Дай, я сам его… – снова рвется Гера, разметав держащих его мятежников.

– Не срамись! – сердито прикрикивает командир. – Мало чести ребенка убить! Иди, проспись, завтра поговорим.

Только тут я понял, что Гера пьян, как говорят русы, «в дупелину». Его налитые кровью глаза бестолково шарят по толпе.

– Да вы че, ребята? – изумленно роняет Гера, в сердцах машет рукой и нетвердой походкой бредет в темноту.

Шику стоит, потупив глаза. Я взъерошиваю короткие волосы на его макушке, он коротко вздыхает. Мы направляемся домой, не оглядываясь, да никто и не пытается нас остановить.

Раскуриваю сигарету, немного успокаиваюсь.

– И чего ты взъелся на дурака этого? Позвал бы меня.

Шику молчит, он кажется таким маленьким и одиноким. Как же ему тяжело тут, наверное, под ледяными ненавидящими взглядами. Не надо было оставлять его одного, знал же, парнишку любой может обидеть, а потом этому любому сильно не поздоровится.

– Нар-одар сердится?

– Да за что? – усмехаюсь я, – всегда хамам морды бил, бью и тебе советую.

Лукавая улыбка озаряет хмурое лицо мальчишки.

=== Глава 15 ===

На другое утро мы с Шику отправились на стрельбище. Я твердо решил не выпускать нарьяга из виду ни на минуту.

Солнечно. Сосны стоят, как золотые праздничные свечи. Шику бежит вперед, а я не спешу, курю, сунув руки в карманы, и думаю. За два месяца мятежники разорили три рудника и перебили охрану, сопровождавшую караван рабов. Когда, в какой момент лопнет терпение у Алвано? И что будет, когда полки наемников и нарголльской нечисти обрушатся на лесное селение? Будет даже не битва – бойня. При всем уважении к Сергею его мятежники не годятся для серьезных военных действий. До сих пор спасала неожиданность, с которой совершались вылазки, но с приходом командора Нарголлы у повстанцев не останется шансов.

Выйдя на полянку, где развешаны деревянные мишени в виде контуров человеческого тела, вижу забавную картину. Шику и Таня что-то разглядывают в жесткой, пожухлой траве, причем девушка все время подпрыгивает, коротко взвизгивая и охая. Интересно, что они там нашли? Наконец Шику достает из травы цакву – длиной с полметра, пушистую, яростно дрыгающую хвостом и лапами. Танюшка визжит и хохочет до слез.

– Ой, мамочки, смешная-то какая! Ой, что ты делаешь? Фу, я не хочу, держи ее сам! Эй, зачем, ну зачем ты ее?

Шику, свернувший шею оказавшейся ненужной цакве, швыряет тушку в кусты и недоуменно пожимает плечами. Не дожидаясь, пока Таня набросится на нарьяга с кулаками (ну все девушки таковы), выхожу к ним.

– Нар-одар!

– Дан!

Оба кидаются ко мне, как щенки к хозяину. Шику удивил: на Таню он реагирует как-то иначе, чем на всех остальных, вроде бы ее присутствие не раздражает мальчишку, даже, напротив, радует. Остается воспользоваться этим наблюдением.

– Танюшка, ты что здесь делаешь?

– Стреляю, – смущенно опускает глазки, щеки наливаются румянцем.

– И хорошо?

– Из десятки выбиваю семь, – с гордостью отвечает она. Я замечаю, что мешковатый камуфляж идет девочке даже больше, чем розовое платье.

– Будешь выбивать девять, – обещаю я.

Утро проходит довольно плодотворно. Шику старательно постигает военные премудрости, в его упорстве видится желание понравиться не только мне, но и девочке столь презираемого им рабского рода. Может быть, это первый шажок к преодолению той пропасти, что разверзлась между ним и людьми. Таня лезет из кожи вон, чтобы показать, какая она смелая и умелая воительница, а мне хочется убить Сергея за то, что потащил девчонку в леса.

Шику плавно, как я учил, нажимает на спусковой крючок. Отдача чувствительно бьет его, парнишка кривится от боли и досады – промазал, сощуривает глаза и с трудом передергивает затвор винтовки. Я знаю, он не уйдет со стрельбища, пока не поразит хотя бы одну мишень. Мы с Танюшкой, сидя на бревне, греемся в ласковых лучах осеннего солнышка. Таня не решается заговорить, мнет рукава куртки и шмыгает носом.

– Скажи, Таня, – осторожно задаю интересующий меня вопрос, – ты Веру давно знаешь?

Она так удивляется, что уже без робости заглядывает мне в лицо. С торчащими в разные стороны светлыми кудряшками девочка похожа на одуванчик.

– Не очень, она не из наших.

Конечно, девочка хочет поговорить о другом, но я развиваю интересующую меня тему.

– Откуда же она?

– Вера – вдова имперского офицера. Она была связисткой при штабе, а когда мужа убили, к нам пришла.

– Ты уверена?

– В чем? – удивляется Таня.

– Ну что все так, как она говорит. Может, засланная?

– Ты что, Дан! – возмущенно восклицает девушка. – Если бы ты видел, как она мучилась, как умывалась слезами…

– Ладно, оставим это.

Мне очень стыдно, но подозрения, хоть и приутихли, совсем не пропали. Шестнадцатилетней девочке так просто запудрить мозги.

– Ну, а ты сюда как попала?

– Я же с папой тут, папочка у меня самый лучший, самый смелый, самый незаменимый…

Знаем-знаем, Анж так же говорила.

– Ну вот, когда у меня братишку забрали нарьяги, а маму убили (она никак Борьку отдавать не хотела), отец сам взрывчатку сделал и тюремщиков убил. Они спали, а потом от них мокрого места не осталось…

Прикрываю глаза: ее слова – будто железо по стеклу. Вера говорила, что здесь все кого-то потеряли. Я не особенный, только ненавижу чуточку сильнее, чем остальные или даже не чуточку.

Шику радостно восклицает – он попал в мишень, еле поднимает тяжелую винтовку, салютуя мне, и снова ложится – разыгрался азарт.

– Почему он называет тебя каким-то народаром, а, Дан? – спрашивает Танюшка. Пожимаю плечами. Она смеется, словно невзначай касаясь рукой моего локтя.

– Он смешной, так защищает тебя, будто зверек.

Она говорит так непринужденно, словно забыла об отнятом брате. Я не забыл.

– Шику – человек, и гораздо лучше многих других, Таня. А теперь хватит отдыхать, бери винтовку, ты еще даже восьмерку не выбиваешь.

После обеда я все же решил поговорить с Сергеем. Командир встретил меня, как старого друга.

– Хорошо, что зашел, Дан.

– У меня к тебе разговор, – бросил я.

– У меня, представь, тоже. Садись.

Я устраиваюсь за столом напротив Сергея, перед ним лежат карты. Значит, планирует очередное нападение.

– Ты опытный вояка, Дан, командовал взводом.

Киваю, интересно, к чему он ведет?

– Хочу отдать в твое распоряжение отделение. Муштруй их, как хочешь, у вас в армии дисциплина что надо.

Как это русы говорят: не было печали – черти накачали?

– Сергей, ты понимаешь, что все бесполезно? Против Алвано нужны ракетные установки, к тому же в твоем отряде дисциплиной даже и не пахнет.

– Вот и наведи порядок, – с нажимом отвечает командир, – а за ракеты не волнуйся, в нужный момент имперцы поддержат нас.

– Крота не вычислили?

Сергей покачал головой.

– А это не Вера? – напрямую спрашиваю я. Да не привык я ходить вокруг да около!

– Нет, Дан, – тихо отвечает он. – Что смотришь? Я тоже думал о ней, приглядывал… Не она это, так что не наговаривай на девчонку. И еще…

Понимающе киваю.

– Про Шику хочешь спросить?

– Отчего мальчик так привязан к тебе?

– Я спас его от локхи, – терпеливо повторяю я.

– Ты не знаешь нарьягов, – в упор глядит Сергей, – они совсем другие. У них нет страха смерти и боли, их натаскивают, как гончих, на человеческое мясо, им переворачивают мозги безбожными экспериментами. Ты пришел из другого мира, Дан, и думаешь, что Шику просто благодарный мальчик, но ты ошибаешься.

От его слов мороз меня пробирает до костей, или в штабе так холодно? Сергей продолжает охрипшим голосом:

– Скажу правду: я мечтал заполучить такое оружие – послушный нарьяг, который сможет противостоять своим сородичам. Вы оба – моя невероятная удача. Только, пожалуйста, постарайся, чтобы повторения вчерашнего не было. Не все думают тут так же, как я. Мальчика убьют без колебания, тот же Герка…

Он вдруг сгибается в жестоком приступе кашля, закрывая рот обеими руками, я вежливо отворачиваюсь. Потом Сергей вытирает рот платком, виновато бросает:

– С семи лет на руднике, силикаты, холод… В общем, Дан, бери ребят и муштруй.

=== Глава 16 ===

– Мы на месте, – докладываю по прибытии. В наушнике шлема глухо раздается голос Сергея:

– Ждите команды.

– Занять позиции, ждать моей команды, – передаю бойцам, и мы залегаем в густом ивняке.

На этот раз рудник большой, на холмистой местности, отлично защищенный от атак с земли и воздуха. В бинокль рассматриваю местность – моему отделению выпала почетная миссия уничтожить обнаруженный в лощине ДОТ.

Серо, моросит дождь. Рядом лежит и трясется от холода Шику. Чуть поодаль Федор, двое близнецов с последнего рудника: Йохан и Йорих, долговязые крепкие парни, и Гера, попросившийся ко мне в группу. После драки отношения у нас почти приятельские, Герка из тех людей, что понимают лишь один довод – чужую силу. Думаю, простодушный здоровяк увязался следить за Шику, которого отчего-то до сих пор люто ненавидит. Кроме группы людей Сергей дал нам самоходную гаубицу и артиллерийский расчет в составе трех человек.

ДОТ замаскирован по всем правилам обороны – двухамбразурный, он приник к склону холма, и его сложно разглядеть не то что со спутника, а даже вблизи.

Ждем сигнала командования, Сергей отчего-то тянет время, минуты бегут.

– Дан, че мы ждем? – взрывает тишину несдержанный Гера.

– Разговорчики!

Гера затыкается. М-да, дисциплина…

Наконец отзывается Сергей:

– Дан, мы готовы, начинайте.

– Есть, – связываюсь с оператором расчета и передаю приказ командира. Через секунду длинная пушка начинает плеваться огнем, кучно укладывая снаряды в подозрительный холм. Не отрывая глаз от бинокля, наблюдаю, как ужасающе медленно вскрывается огневая точка. ДОТ отзывается трассирующими очередями.

– Лежать! – ору я своим, чтобы не думали даже головы поднять.

В ту же минуту случается то, чего я боялся больше всего – отзывается второй ДОТ. Снаряды с необычайной точностью ложатся почти рядом. Мятежники мои дрогнули – артиллерийский обстрел сильно нервирует даже бывалых солдат.

– Не прекращать огонь! – кричу в микрофон.

– Куда? – растерянный голос наводчика.

– По огневой точке, мать вашу!

– По первой или второй?

Я выдаю замысловатое ругательство.

– По первой!

– Боеприпас на исходе.

Сергей врывается в эфир:

– Что там у вас, Дан?

– Второй ДОТ просмотрели, сволочи!

– Справитесь? – еще издевается, гад.

Огонь оставляет на холме глубокие, дымящиеся воронки. Я быстро объясняю отделению нашу задачу, надеюсь, меня поняли правильно.

– Шику, останься здесь.

– Нар-одар! А что…?

– Прикрой меня.

Мальчик кивает, глядя в оптический прицел, с его меткостью – только бы не попал мне в спину.

– За мной!

Используя для укрытия ямы и рытвины, пробираемся к ДОТу. Огонь над головами явно не способствует укреплению духа, размытая земля скользит под ногами.

– Вперед! – срываю голос, подбадривая ребят. – Шевелите лапами, бегемоты!

Воздух вибрирует от огромного количества раскаленного металла. Из груди вырывается стон облегчения, когда группа достигает площадки перед огневой точкой, где орудиям нас не достать. Приказываю операторам переключаться на второй ДОТ, а близнецам заминировать дверь. Кидаемся мордой в грязь, взрыв разметает комья земли, клочки дерна и разорванный металл двери.

– Гранаты!

Выдираю чеку, выжидаю две секунды и бросаю в открывшийся проем, ребята повторяют за мной. Закидываем гранатами каземат и ждем. Страшный грохот, земля под ногами ходит ходуном, будто сам Сатана вознамерился выбраться из преисподней.

Врываюсь в очищенное помещение каземата. Бойцы деловито осматривают, есть ли кто живой и целы ли орудия.

– Йохан, Йорих, остаться здесь и вести огонь по второму ДОТу, Гера, за мной.

Под прикрытием своих мы пробираемся ко второй огневой точке, спина холодеет при мысли, что могут быть еще скрытые ДОТы и ДЗОТы. Разведка у нас не на высоте, скажем мягко.

И снова по воронкам от снарядов ползем вперед.

– Гера, дверь!

Бородач послушно прикрепляет к замаскированной под скалу бронированной двери кусок пластита. Прижимаю голову к камню, внушительный обломок стены попадает по шлему. В наушнике раздается голос Сергея:

– Как дела, Дан?

Едва открываю рот, раздается стрельба где-то неподалеку. Да что за черт! Сколько их тут?! Отправляю туда расчет, здесь им все равно делать нечего, а сам натягиваю респиратор.

– Гера, прикрой.

Бросаю в рваный зев ДОТа две газовые гранаты и прыгаю следом. Первый же попавшийся получает ногой в живот, сбивает второго. Открываю огонь, очередь косит противника, а те, кто успевает выскочить в проем, попадают в ласковые объятья Георгия. Наконец, все заканчивается. В наушнике что-то трещит, видно, помехи. Над полом, над телами врагов вьется пыль. Осматриваю каземат: артсистемы прошлого поколения, ящики боеприпасов к ним – весьма неплохо.

Выбираюсь наружу, голова будто разламывается на части – здорово меня оглушило.

– Гера!

Ноги едва не подкашиваются от увиденного – здоровяк Гера лежит опрокинутый навзничь, шлем пробит выстрелом в упор, над переносицей черное отверстие от пули, кровь двумя темными струйками растеклась по лицу, заполнила глазные впадины. Рядом валяется убитый враг. Но не это страшно – возле мертвецов стоит Шику, мой Шику… Я выдергиваю винтовку из так и не разжавшихся рук Геры. Мне не надо даже смотреть, я знаю, что у него просто-напросто заклинило патрон в стволе.

Яростно щелкаю микрофон шлема, пытаясь восстановить связь, и, наконец, сквозь немыслимые помехи ловлю нужный канал.

– Рядовой Хольд, доложите обстановку.

– Господин командир отделения, – раздается голос Йохана, – огонь по цели прекращен, занимаемся погрузкой снарядов.

Остается надеяться, что никто ЭТОГО не видел: артиллеристы расстреливали ДЗОТ, а близнецы таскали ящики с боеприпасами.

– Нар-одар! – Шику опускается на колени, прижимая к груди винтовку.

– Заткнись, бестолочь, – устало произношу я, – только попробуй проговориться, нас обоих разорвут на кусочки.

Шику судорожно сглатывает, на тонкой, как у гусенка, шее дергается кадык. Кивает, но в убийстве ничуть не раскаивается, его беспокоит лишь то, что он расстроил своего кумира.

Вызываю Сергея:

– Командир, – докладываю я, – приказ выполнен, огневые точки противника уничтожены.

– Потери?

– Один человек. Засада нарьягов, применили магию.

Молчание.

– Ты не ранен, Дан,… у тебя такой голос?

– Чуточку оглушен.

– Немедленно выводи своих, и присоединяйтесь к нам, тебе окажут помощь.