Текст книги "Один за двоих (СИ)"

Автор книги: Юлия Гай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

=== Главы 73–74 ===

Глава 73

Мисс Гарден интересовали мои встречи с нарьягами. Она расспрашивала так долго и подробно, что у меня разболелась голова. Я будто снова прошел путь от встречи с Шику до базы, где разводили морфоидов. Не заметить очевидного было сложно: каждое следующее попадание под концентрированное боевое поле нарьягов давалось мне легче предыдущего. Мне казалось, этот факт как-то связан с маленьким нарьягом, будто у меня выработалось нечто вроде иммунитета. Единственным, о чем я умолчал, были видения, где я встречался с тобой. Казаться психом не хотелось. Я и сам уже убедился, что все наши встречи происходили у меня в голове. Как бы ни был сладок плод моей фантазии, он не перестает быть таковым.

Дни тянулись за днями, снег таял, и от капели звенело в ушах. С каждым днем я делал все больше шагов. К концу недели после визита мисс Гарден я уже мог прогуливаться до зимнего сада, расстояние до которого составляло ровно два длинных коридора. Известие о том, что Шику пришел в себя, обрадовало меня даже больше, чем я ожидал. Я желал нашей встречи так же сильно, как и мальчик-нарьяг. И еще мне было страшно. Что станет с ним, если меня все-таки осудят? Ничего хорошего парнишку точно не ждет. Лучшее, на что он может рассчитывать – приют для детей сирот. Наивному, неприспособленному к жизни в империи, среди «пустых», ему будет очень тяжело.

Я выбирался из болезни с тем же остервенением, с каким искал по всему Нарланду твоих убийц. Здоровым у меня больше шансов сделать хоть что-то для Шику, да и для самого себя. Поэтому я упражнялся, не жалея сил, до потемнения в глазах. Рано или поздно РУ вспомнит про меня, и к этому моменту я должен быть в приемлемой физической форме.

Но вспомнили обо мне раньше, чем я ожидал. В один прекрасный день не пришла Вики. Я ждал до вечера, начиная тревожиться всерьез.

– Наверное, у миссис Райт появились неотложные дела, – Джейн, видя мое беспокойство, накапала в стаканчик успокаивающих капель, – могло такое случиться?

– Конечно, могло, – рявкаю я, продолжая метаться по палате. За окном сгущаются розовые сумерки, тени на снегу становятся все темнее.

В этот момент дверь распахивается, и входят два мордатых субъекта в камуфляжной форме без знаков отличия. Ни слова не говоря, они делают шаг и хватают меня под руки. Я слабо дергаюсь в крепких захватах, но ничего не могу сделать. Судя по абсолютному спокойствию моей сиделки – визит запланирован и обсуждался с лечащим врачом. Я позволяю защелкнуть на запястьях сенсорные наручники и презрительно говорю:

– Отпустите, не калека, сам пойду.

Меня отпускают. В сенсорных наручниках из неизвестной тюрьмы-больницы не так просто сбежать. Тем более, после ранения.

– Следуйте за мной, – произносит один мордатый, я послушно иду за ним, а второй замыкает шествие.

Мы спускаемся на лифте в просторный безлюдный холл, над головами голубоватые дневные лампы, по углам кадки с пальмами – обычная больница, вроде госпитальной базы, только намного меньше.

– Сюда, – ведущий сворачивает в неприметный коридор и открывает дверь. Я вхожу за ним, небольшое помещение не похоже на больничное. В полумраке виднеются кресла и стол с открытым ноутбуком. Пока глаза привыкали к темноте, мордатый негромко о чем-то инструктировал напарника.

– Установи связь. Знаю, что помехи со спутника, вывернись, но дай нормальную связь. Понял?

Я оборачиваюсь на них, вопросительно поднимая брови, мол, чего вы меня сюда притащили. Мордатые смотрят на меня с удивленным выражением нашкодивших щенков.

– Садитесь, мистер Райт, – наконец выдает старший, – и ведите себя смирно.

– Зачем меня сюда притащили?

Они не удостаивают ответом, и я окончательно убеждаюсь, что дело нечисто. Впихнув меня в глубокое неудобное кресло, мордатые покидают комнату, и я остаюсь один. Нервы во мне трепещут, как перетянутые струны, руки слегка подрагивают от волнения, и ладони ледяные. Едва заставляю себя сидеть смирно, хочется кинуться к ноуту и посмотреть, что за связь устанавливали мордатые. Наручники жгут руки, будто раскаленные.

Наконец в коридоре раздаются тяжелые, чуть шаркающие шаги. Затихают перед дверью. Я слышу тихий разговор, потом дверь с силой распахивается, и на пороге возникает высокий плечистый человек: про таких говорят поперек себя шире. Но, едва он делает шаг, я замечаю увечную неловкость. Он подволакивает левую ногу, плечо как-то странно изогнуто, будто на спине растет горб, а рука скрючена. И лицо…

Все холодеет у меня внутри, кровь стынет в жилах, капилляры трещат и ломаются с хрустальным звоном. Мертвые не возвращаются! Я знаю это твердо, но все-таки… Командора Рагварна невозможно не узнать. Даже теперь, с изуродованным лицом: левая половина – нижнее веко, угол рта – обвисла, на щеке мятые желтоватые шрамы от ожогов. На шее толстый багровый рубец от осколочной раны, на виске такая же звездочка.

Тяжелые шаркающие шаги приближаются, мне хочется зажмуриться, но я не могу оторвать глаз от лица командора. За его спиной хлопает дверь, а Рагварн приближается ко мне вплотную. Ни слова не говоря, отодвигает стул возле стола и садится, мощной спиной обрушиваясь на жалобно скрипнувшую спинку.

– Удивлен? – громыхает Рагварн так, что закладывает уши. Он славится такой силой голоса, что его могут расслышать в поле несколько полков.

Я глотаю застрявший в горле ком. Удивлен – мягко сказано. Я убит! Теперь от меня точно не оставят мокрого места. Интересно, начнут прямо здесь?

Командор обрывает бешеный бег моих мыслей:

– Виктория уехала к детям, – сообщает он, – младший приболел.

Он задумчиво смотрит на меня, будто старается проникнуть под черепную коробку и прочесть мысли. А раньше я считал его в большей степени воякой. Что-то в Рагварне изменилось, что-то помимо внешности. Если бы он желал поквитаться со мной, мне было бы спокойнее.

– Ну что, сынок, – ласково спрашивает командор, болезненно кривя лицо, – повеселился в Нарланде? Чего молчишь? Язык проглотил?

– Не трогайте Вики, – сдавлено прошу я, – она ни в чем не виновата.

– Миссис Райт в полном порядке, – Рагварн удивленно косится на меня, – семья Стального Сокола под защитой госбезопасности, можешь не волноваться.

Я перевожу дух – кажется, не врет. Действительно, зачем ему трогать Вики и племянников, если я и так в его руках.

– Видел ребят, девчушка на Корда похожа, как две капли…

Провоцирует. И провокация срабатывает. Я так и не выпил чудо-капель Джейн, а нервы натянуты до предела.

– Это вы лишили их отца!

Рагварн хмурится, на его лице это выглядит устрашающе.

– Сынок, ты кое-что позабыл: за кем прилетел подполковник Райт в Штормзвейг?

– А вы хотели, чтобы он полетел за мной! – с клокочущей внутри злостью шепчу я. – Вам было на руку, чтоб героя Оримы растерзали нелюди! И вы его не остановили. Ведь после такого вопиющего случая можно было со спокойной совестью объявить Нарголле войну и упрятать в ней все концы.

Шрамы командора наливаются краснотой, он сжимает кулаки, но тут же выпускает пар. Еще одному он научился с последней нашей встречи – отменно держать себя в руках.

– Корда можно было спасти, – продолжаю обличать я, – если бы вы сразу вошли в Нарланд. Но поквитаться с дезертиром было важнее, чем спасти героя!

– Все простить не можешь сорванные погоны?

Да что он понимает!

– Идите к дьяволу!

Рагварн в упор смотрит на меня, один глаз его сощурен.

– Мальчишка, как есть мальчишка! – усмехается он. – Райт сам пришел ко мне. Потому что заподозрил своего командира, Форку, в связи с террористами. Много лет мы пытались вычислить местонахождение базы, где выращивают этих тварей, и твой брат сумел нащупать ниточку и подобраться к ним. Я позволил ему действовать на свой страх и риск.

– Ну-ну, – мрачно поддакиваю я, – загребать жар чужими руками вы умеете.

– Корд нашел выход, который устроил всех. Нам удалось внедрить разведчика в стан Ромари Алвано…

– Не верю! Корд уже не может оправдаться, но вы не убедите меня, что он придумал послать к этому маньяку подростка…

– Он не только придумал, но и сделал это, – отвечает командор.

– Ложь! – уже не в силах сдерживаться ору я. – После Ходхольма он не мог… не мог…

– Это было необходимостью.

– Вы что, с ума сошли?! Он был ребенком…

– Педро Алвано пошел на подвиг совершенно осознанно, – спокойно говорит Рагварн. Чурка, колода бесчувственная! Кому он пытается врать, как будто я не знаю собственного брата!

– Подполковник Райт служил империи жизнью и кровью, – неожиданно жестко произносит командор, – пора бы уяснить для себя, что служение империи не только в том, чтобы идти под пули. Оно требует большего!

Я выдыхаю, как проколотый воздушный шарик – долго и со свистом.

– Чего вам надо?

Рагварн выпрямляет плечи.

– Сынок, давай забудем прошлое: ты мне сорванные погоны, а я тебе – брошенную в лицо гранату. Империи нужна твоя служба.

Его заявление повергает меня в ступор. После всего?! После убийства посольства, затопленного Нарланда, угона вертолета – они хотят призвать на службу меня, бледную тень Стального Сокола? Мир катится в тартарары!

Глава 74

Он понял, о чем я думаю.

– За все твои художества тебе положен не один смертный приговор, – произносит командор, – но, на твое счастье, Аделина Умано подтвердила, что всю ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое августа прошлого года ты провел с ней, а в «Грандкарине» не нашлось ни одного человека, способного опознать тебя в лицо.

– Кроме вас.

– Естественно, кроме меня.

– Я не намерен отказываться от совершенных преступлений, – хмыкаю я.

– И подпишешь этим себе приговор! – сверлит меня взглядом Рагварн.

– Зато никто не скажет, что Дан Райт ползал на брюхе, – дерзко отвечаю я, ожидая реакции. Я хочу понять, что им от меня надо.

Командор выпрямляется на стуле, выражение его лица не предвещает ничего хорошего.

– Никто не может безнаказанно убивать иностранных послов и имперских солдат! Никто не может рассчитывать, что это сойдет ему с рук!

Я тоже выпрямляюсь в кресле, насколько это возможно в неудобном положении. Он не напугает меня, я же вижу – разговор затеян не просто так. И от моего поведения сейчас, чувствую, зависит вся дальнейшая жизнь.

– Однако твоя дурость предотвратила гибель многих десятков людей. После нападения на «Грандкарину» из-под здания посольства извлекли не активированные заряды тротила. Так что воспоминание об этом останется только здесь, – командор тычет пальцем в звездчатый шрам на виске.

Вот как! Если бы не я, на другой день посольство в Штормзвейге взлетело бы в воздух. Мир все равно бы не состоялся, слишком многие были заинтересованы в продолжение военных действий в Нарланде.

– Генерал Логерфильд, полковники Стивенс и Девория арестованы. Твои показания очень понадобятся следствию. Но я здесь сейчас не за этим. Когда операция по поимке оборотней-офицеров вступила в завершающую стадию, РУ воспользовалось данным императором правом и перекрыло доступ в Нарланд через порталы. Однако нам не удалось накрыть всю сеть. Новое поколение супер-морфоидов, выведенное в недрах Нар-Крид, как оказалось, вывезено за пределы этого мира ранее. Глава операции «супер-морф» тоже ускользнул от правосудия. При твоем, между прочим, непосредственном участии.

Тихо рычу от злости. Я сам провел вертолет Крайер через кольцо охраны и собственными руками погрузил генерала Форку в кабину. Вот идиот!

Рагварн отворачивается к ноуту, медленно, будто с непривычки, нажимает несколько клавиш. На экране появляется дерганое изображение, сразу видно, снимали любительской камерой. Комнату наполнил уличный шум, гул голосов. Командор разворачивает ко мне ноутбук.

Аэровокзал. Похож на Буцалльский, я был там однажды. Большие табло с алыми цифрами, высокие металло-пластиковые стойки. Много народа, как обычно бывает в аэропортах, длинная ровная очередь таможенного досмотра. Некоторое время царит обычная суета, потом очередь вдруг перемешивается, площадка перед будкой таможенного осмотра вмиг оказывается пустой. И раздается взрыв. В динамиках слышится треск – камера дешевая и не в состоянии передать звуки такой силы. Впрочем, вскоре в объектив попадает осколок пластика от обшивки, и изображение тоже пропадает.

– Видел?

Качаю головой. Рагварн, хмурясь, нажимает на повторный просмотр. Я вглядываюсь в то же помещение аэровокзала: табло, очередь, сухопарый таможенник, проверяющий документы.

– Вот она, смотри!

Я пытаюсь разглядеть то, что видит командор. Она – значит нужно искать женщину. Вот на переднем плане дама с крошечной сумочкой в руках, а чуть дальше – в широкополой шляпе, будто только с пляжа. И вот еще, высокая, с густой темной шевелюрой, плечи, как у морпеха, но сложена хорошо.

– Мать твою!

Рагварн немедленно останавливает запись, не дожидаясь давно случившегося взрыва.

– Взрыв в Буцалло прогремел три недели назад. Вчера террорист-смертник проник в здание посольства в Цехиме. Служба безопасности оказалась бессильна, несмотря на принятые меры, счет жертв пошел на сотни.

Я молчу, ожидая продолжения. Но командор снова нажимает клавиши и выводит на ноут новый ролик. Сначала я не понимаю, что за действие происходит на экране, но спустя пару мгновений узнаю лабораторию в Нар-Крид. Длинные столы в два ряда, пробирки, микроскопы, центрифуги и горелки. В кадре стационарной камеры возникает морфоид, потом мелькает знакомая фигура – я сам, собственной персоной, удирающий от чудовища, будто кролик от борзой. Неужели я выглядел так жалко? А мне-то казалось – сражался, как лев.

– Яйцеголовые назвали их супер-морфоидами, или суморфами. Мы пока не нашли способ, как остановить их. Пули задерживает концентрированное поле, а генетическая способность к мимикрии делает невозможными попытки вычислить их при досмотре. Теперь понимаешь, почему ты до сих пор жив?

Понимаю, еще как понимаю.

– Твоя феноменальная устойчивость к излучению нарьягов привлекла внимание еще в Крикхе. Боевое поле нелюди не оказывает разрушающего влияния на твои органы и ткани. После посещения капища в Нарголле на тебе не должно было остаться живого места, но ты вырвался оттуда целым и невредимым.

Вот оно что! Пока я валялся в беспамятстве, меня наверняка изучили вдоль и поперек, но так и не нашли того фактора, который делает меня неуязвимым для излучения нарьягов. Я и сам могу только догадываться, в чем дело.

– Дан Райт, Империя призывает тебя на службу.

Оттягиваю ворот, неожиданно ставший мне слишком тугим.

– А не боитесь?

– На тебя наденут сенсорный браслет. Знаешь, что это такое?

Еще бы не знать. Снять его невозможно. При любом неверном движении в кожу вводится крошечная иголочка с парализующим веществом, буквально через секунду ослушник падает без сознания. Ты как-то рассказывал, что подобные штуки начали применять для осужденных на каторжные работы и домашнее заключение.

– А если я откажусь? – сощуриваюсь я. Внутри все смерзается в твердый скользкий комок. Я снова, как зверь в клетке, и хочется завыть от нестерпимой тоски.

– Чтобы у тебя не возникло такого желания, посмотри еще кое-что, – невозмутимо отвечает Рагварн.

Что еще они придумали? Новый фокус для Дана Райта.

Гляжу в экран ноутбука с нетерпением, мне даже интересно, что приготовили для меня в РУ. Но увиденное превосходит все мои ожидания.

=== Глава 75 ===

Для этого они и устанавливали связь. Изображение дается с портативной камеры на другом таком же ноутбуке, картинка в реальном времени. Унылые кафельные стены, железная койка с высокой спинкой и сбитым одеялом. На краешке вполоборота сидит человек, девочка, которую я узнаю с немыслимым трудом.

– Танечка, – вырывается у меня стон.

Веселые кудряшки ее обвисли безжизненными спутанными прядями, лицо серое, а может, дело в недостатке света. Заострившиеся скулы и подбородок делают шестнадцатилетнюю Таню старше лет на десять. Плечи опущены, пальчики сжимают край больничной сорочки. Что с ней сделали?

Внутри горит от радости, смешанной с горькой и колючей виной. Я забирал у Сергея озорного ребенка, а теперь это сломленное запуганное существо.

– Что вы с ней сделали? – гневно кричу я Рагварну.

Оказывается, связь установлена не только визуальная. Танюшка резко оборачивается и с экрана смотрит прямо мне в лицо. Глазищи на осунувшемся личике мгновенно наполняются слезами.

Командор встает со стула и нависает надо мной.

– Нет, это ты сделал!

– Дан! – кричит Танюшка так пронзительно, что из динамиков несется звон. – Родненький мой!

Ее пальцы вцепляются в спинку кровати, губы дрожат, а слезы катятся по щекам двумя ручейками.

– Таня, где ты? Где ты находишься?

– Я… в госпитале, а ты… Мне сказали, ты… у тебя… сердце остановилось…

Она отерла мокрые щеки рукавом, голос хрипит от слез:

– Дан, я думала, у меня остановится сердце! Забери меня отсюда, пожалуйста! Я больше не могу так…

– Танюша, успокойся, – стараюсь говорить уверенно и бодро, – скоро, совсем скоро я приеду за тобой.

– Ты заберешь меня? Заберешь к себе, в Ориму? – как заведенная, шепчет Танюшка, нос у нее уже распух и под глазами красные пятнышки.

– Да, заберу в Ориму. К себе.

– Мне не верится, – навзрыд жалуется она, – а если меня опять дурачат, вдруг это какие-то фокусы?

Сердце сжимается так больно, что становится страшно. Значит, ее обманывали, расспрашивая обо мне. Лгали, что я мертв, а теперь, когда девчушка почти смирилась, снова расковыряли затянувшуюся рану. А залечить ее мне не дадут…

– Дан, – Танюшка шмыгает носом, чуточку успокаиваясь, – ты когда приедешь за мной?

Заведомая ложь жжет мне горло.

– На днях, постараюсь на днях.

– Ты постарайся, Дан! Я тут совсем одна.

От этого простодушного признания и вынужденного обмана на душе скребут уже не кошки, а аргоннские тигры. Я пытаюсь улыбнуться, но вижу уже темный экран. Я обливаюсь холодным потом, чувствуя себя пойманным в капкан.

– Где радость на лице, сынок?

Мне хочется шипеть и кусаться.

– Что с ней теперь будет?

Рагварн возвышается надо мной с видом победителя.

– Юристы уже подготовили пакет документов на опекунство, ведь Татьяна Светлова не достигла совершеннолетия и не имеет подданства империи. У нее больше нет родных, не так ли?

– Так, – подтверждаю я, от обилия свалившейся на меня информации голова идет кругом.

– В таком случае все предельно просто. Мировое соглашение уже вступило в силу, Нарголла отныне называется свободной областью Нар-ланд, и законы Империи распространяются на всей ее территории. С мальчиком дело обстоит хуже, чем с девушкой. Мы оформим попечительство, но тебе его не отдадут, пока медики не докажут, что ребенок больше не в состоянии генерировать боевое поле.

Смотрю ему в лицо, не отводя глаз, даже не в глаза, а в желтоватый шрам на щеке. Я не ослышался? Мне их отдадут? Я смогу забрать Таню и Шику в Ориму, домой?

– Чего ты молчишь?

– Не знаю, что сказать, – с трудом выдавливаю я, – все так… неожиданно.

– Решение за тобой.

Они все рассчитали. Если я сейчас откажусь, юным нарландцам грозит приют для сирот войны, а меня сгноят на имперской каторге где-нибудь на краю света. Однако стоит только сказать «да», у меня снова будет дом и семья. Так ли обременит меня сенсорный браслет на запястье?

– Дан Райт, – возвещает командор Рагварн.

Я поднимаюсь из кресла, мы теперь одного роста и можем глядеть друг другу в глаза.

– Империя призывает тебя на службу и дает возможность искупить вину с оружием в руках. Что скажешь?

Все уже решено. Корд, я во всем твой брат, и буду служить империи жизнью и кровью, не жалея сил.

– Служу Империи!

=== Эпилог ===

В Ориму пришли и надолго обосновались дожди. Стою на крыльце, сунув руки в карманы куртки, все-таки еще ранняя весна. Ветер доносит запах влажной земли, с хвойной горчинкой – из парка, где растут лиственницы.

Асфальт блестит от луж, в вышине лениво ворочается сердитый гром. Начинаю замерзать, привычно вытягиваю из пачки сигарету и хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки. Сенсорный браслет непривычно крепко облегает запястье.

На крыльце появляется доктор Джон, тоже съежившийся от холода.

– Дай прикурить.

Он протягивает зажигалку, с удовольствием угощается из моей пачки. Курим, глядя в серую хмарь госпитального парка.

– Не попадай к нам больше, Дан.

– Постараюсь.

Жизнь начинается с чистого листа. Можно сделать вид, что до сих пор пачкал черновик, и начать, наконец, писать начисто. Жаль только, память у меня не отшибло, и сердце все в шрамах. Но сейчас я спокойно жду начала нового пути.

– Детишек когда тебе вернут? – допытывает доктор. Он ничего не знает, слыхал краем уха. – Сколько их у тебя?

– Двое, – отвечаю я, не вдаваясь в подробности.

– Двое – это хорошо, – говорит Джон, хлопая меня по плечу, – ну, удачи тебе.

Уходит. Я остаюсь на крыльце один. Впрочем, уже через минуту подкатывает серебристый седан Вики. Невестка приоткрывает дверь и машет мне.

– Помочь тебе?

– Не надо, я сам, – улыбаюсь во весь рот ее трогательной заботе, – здравствуй.

Она целует меня в обе щеки.

– Привет. А у нас Ким приболел, пришлось уехать. Ты же знаешь мою маму, она всегда так беспокоится, – смеется Вики.

– Все обошлось?

– Конечно.

Она минует ворота госпиталя и выруливает на загородное шоссе. Я прожил в Ориме всю жизнь, но здесь никогда не бывал. Вероятно, о существовании этой госпитальной базы не знают даже в правительстве.

Автомобиль мчит по загородной трассе, из приемника доносится негромкая музыка, за окном мелькает лесополоса.

– Я попросила миссис Смит прийти и привести дом в порядок. Помыть полы, чехлы снять, приготовить обед. Думаю, она уже управилась.

С запоздалым раскаянием думаю о тех, на ком отразились мои подвиги. После моего бегства в Нарланд, банковские счета заблокировали, и экономка осталась без работы. Бедная миссис Смит!

Мы въезжаем на высокий мост, отсюда видна почти вся Орима: дворец Его императорского величества, вещательный комплекс, знаменитый оримский стадион. Я не был дома почти два года, а кажется, прошли века, и все разительно изменилось, оставшись при этом таким же родным.

Вики сворачивает на кольцевую. Наш дом в старом квартале, до него чуть больше пяти миль. С детским любопытством смотрю в окно на те места, которые хорошо знаю: булочная на углу, торговый центр, парк, где мы с тобой бегали детьми. Наш дом: могучий, приземистый, с красной черепичной крышей и разросшимися кустами терна в саду.

– Вот ты и дома, Дан, – тихо говорит Вики, очень остро чувствуя мое состояние. Я прошел долгий путь, чтобы вернуться сюда.

Вики отпирает входную дверь и пропускает меня внутрь. Я отважно шагаю в прихожую и замираю. Пусто, чисто, тихо. Скрип половиц и шелест штор от сквозняка. Чехлы сняты, пыль вытерта, но вид все равно нежилой.

Не тревожа меня, Вики уходит на кухню, я слышу, как она открывает шкафчики в поисках кофе и сахара. Иду в гостиную, на ощупь привычно нахожу выключатель, яркий свет заливает комнату. Кресло у окна слегка покачивается, будто тот, кто в нем сидел, встал минуту назад. Я чувствую себя гостем в родном доме. Осторожно поднимаюсь по лестнице наверх и заглядываю в комнаты, где все знакомо до мелочей. Макеты самолетов в моей спальне, старое мамино зеркало и книжный стеллаж у тебя.

Вдруг вспоминаю, что надо приготовить комнаты для Шику и Тани. Я мог бы занять твою спальню и отдать свою старую Шику, а Танюшке придется отделать гостевую комнату. Впору схватиться за голову, столько всего надо успеть сделать. И я совершенно не представляю, за что браться в первую очередь.

– Дан, – Вики поднимается по лестнице, – я сварила кофе и сделала тосты. Ты, наверное, проголодался.

– Да, порядком.

– Скучал по дому? – вдруг спрашивает она, прижимаясь к косяку.

– Не знаю. Уж больно тут тихо. Вики, мне нужна будет твоя помощь.

– Конечно, что нужно сделать?

– Я не очень хорошо понимаю, что требуется детям. Нужно будет приготовить комнаты и нанять няню… ну и кого там еще надо? Психолога, репетитора?

Вики с ласковой улыбкой смотрит на меня:

– Ты так изменился, Дан.

Только тут до меня доходит, что я делаю что-то не так:

– Извини, ради бога, Вики! Ведь это и твой дом. Я даже не спросил, можно ли мне поселить здесь ребят. Если нет, ты только скажи, я подыщу другое жилье…

– Дан! – она мягко берет меня за руку. – Это твой дом. Тебе не нужно ничего подыскивать. И спрашивать ни у кого не надо.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Вики продолжает:

– Знаешь, я боялась этого дома. Только вот с тобой решилась войти. Жаль было, что он пустует, но… я не могла заставить себя. Осенью привозила Анж в Ориму, в глазную клинику. Анж попросилась домой, я ей открыла… и сама осталась на пороге…

Сердце будто сдавило невидимой рукой.

– Анж делали операцию на глаза?

– Да, а откуда ты знаешь? Дан… что с тобой? Ты так побледнел…

– Все… в порядке… – вымученно улыбаюсь я, пытаясь протолкнуть воздух в легкие.

– Погоди, я сейчас, – Вики усаживает меня на постель и бежит вниз за каким-то лекарством. Каблучки громко стучат по лестнице, потом хлопает входная дверь.

Когда становится тихо, я подхожу к зеркалу, касаюсь темного серебра кончиками пальцев. Кого я вижу в туманной глубине старинного стекла?

– Здравствуй, Корд, – говорю я. И мне чудится ответ:

– Здравствуй, Дан.