Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Сильней всех страдали семьи таров и таргов из мелкого дворянского сословия. Наиболее родовитые семьи его сиятельство решил пощадить, лишив их половины имущества, ибо недовольство тех, кто был наиболее приближен к власти, было чревато возможными мятежами. А это было уже лишним. Найяр просматривал ветви рода Грэим, отыскивая возможных претендентов на свой престол. Родственников, уже не особо близких, здравствующими ныне нашлось пятеро. Был еще дядя, но старый хрыч мало подходил на роль зачинщика восстания, и своего племянника он боялся больше, чем желал стать Таргарским герцогом, а из отпрысков дядюшка Грэим сумел народить только пятерых дочерей, потому мог спокойно влачить свою старость. Остальных же ждал печальный конец. Его сиятельство не желал сохранять за спиной возможный клинок, предвидя растущее недовольство, которое обязательно найдет отклик у бритов, в Адохе и еще нескольких государствах. Потому тех, кто был способен возглавить переворот или же стать его знаменем, герцог уже приговорил. Таргар ожидали смутные времена, и отец Энлер был прав, обезопасить свою шкуру от повреждений для Найяра было важно. Впрочем, Первосвященник ошибся в другом, за Таргар его правитель готов был порвать глотку любому, потому что власть он все-таки любил и ему нравилось править. Он даже получал удовольствие от таких вот визитов и возможности утереть нос зарвавшимся скотам, решившим, что смеют ему указывать. Для полного счастья не хватало лишь малости – Сафи.

Когда герцог вышел к народу, гвалт, царивший за воротами стих. Отец Энлер поднял руку.

– На колени! – зычно выкрикнул он, и людское море поспешило выполнить указание главного духовного отца Таргара. – Возрадуйся, народ Таргара! Возликуйте человеческие сердца! Нынче боги одарили нас чудом. Герцогиня Аниретта Таргарская была призвана в божье царствие и будет услаждать чистотой своей самих богов! Гроб пуст! – дружное "ах" прокатилось над головами восторженных таргарцев, радовавшихся больше даже на за покойную, а за то, что именно Таргар был удостоен божественного внимания. – Пречистая Аниретта будет молиться за нас и наши души! С утренней службы и до вечерни в каждом храме буду служить по ней молебны.

Энлер замолчал, уступая место его сиятельству. Найяр некоторое время сохранял торжественное молчание, обозревая свой народ, народ с трепетом взирал на своего прекрасного и строгого господина. Его портреты висели во многих домах, он был сердечной болезнью многих тарганн и тарин, и когда его неизменно огромный черный жеребец нес своего всадника по улицам столицы и других городов, не одно женское сердечко замирало от восхищения. И герцог все это прекрасно знал и умел пользоваться, когда ему было необходимо народное обожание. Вот и сейчас Найяр позволил насладиться зрелищем его развивающихся волос, гордой посадкой головы, статью и красивым лицом. Наконец, дождавшись наивысшего накала, когда в толпе раздался стон какой-то особо впечатлительной особы, герцог распростер объятья, словно хотел принять в них всех, кто сейчас с немым обожанием взирал на него:

– Дети мои, – с чувством заговорил он, – свершилось чудо, – голос его сорвался, но мгновение, и его сиятельство вновь готов разговаривать со своими подданными. – Боги оказали честь не только моей покойной супруге, не только мне ее скорбящему мужу, – и в эту минуту подданные забыли о том, что герцог все три года своего брака сожительствовал с другой женщиной, – но и вам, дети мои! Боги признали Таргар достойным своего чуда, вас достойными чуда, дети мои! – и вновь дружное "ах" летит под стенами герцогского дворца. – И нам даже не надо ждать посланников от Владыки, они уже здесь и засвидетельствовали вознесение. У Таргара появилась своя святая и заступница! Возликуем, дети мои!!!

Дружный рев сотряс столицу, но одно движение герцогской руки, и вновь тишина сковывает пространство.

– Во имя Пречистой Аниретты Таргарской я объявляю неделю празднеств! – теперь рев ликования было уже не остановить. Найяр шагнул в тень, посмотрел на отца Энлера. – Ну, что, отче, мы опять на пике.

– Ты на пике, Най, – усмехнулся Первосвященник. – Я выполнил свою работу, теперь жду корону Владыки.

– Думаю, меньше, чем через месяц, мы сможем оплакать за кубком доброго вина его будущее покойное святейшество, – оглядевшись, тихо произнес Найяр. – Колесо запущено.

– Да не оставит тебя своей милостью Черный бог, – криво ухмыльнулся Энлер, привычно возложил ладонь на чело герцога, благословляя, и покинул дворец.

– Пожалуй, мне уже давно пора поставить ему алтарь, – хохотнул сам с собой герцог и поспешил в покои своей возлюбленной, чтобы лечь спать. – Боюсь, терпения даже пяти богов не хватит на все, что я задумал. А за возможность вернуть ее, я бы продал душу прямо сейчас. – Прошептал правитель Таргара.

Дворец еще не спал, но Найяр, не обращая внимания на несколько тарганн, попавшихся ему навстречу и смотревших на своего господина с явным ожиданием, прошел быстро, глядя себе под ноги. Грядущий день не обещал быть легким. После устроенного им балагана, посольство из Адоха будет цепляться ко всему. Успокаивало одно, его тайный посланник уже спешил к Небесному Престолу, чтобы выполнить свою смертельную миссию. И у Таргарского Дракона было в запасе не так много времени, чтобы подстроить победу на выборах именно своему Первосвященнику. Но Найяр никогда не страшился трудностей, и сейчас спешно собирались сведения обо всех, кто будет принимать столь важное и нужное ему решение. Шантаж и подкуп – вот, чем собирался вскоре заняться его сиятельство.

– И будет мне счастье, – усмехнулся Найяр, с наслаждением проваливаясь в мягкую перину, как только Матьен закрыл за собой двери.

Габи во дворце за эти месяцы так и не появилась. Военор, сообщив, что девушка вышла замуж и покинула столицу вместе с супругом, исчез на продолжение своей финансовой проверки, пока его сиятельство был вымотан ежедневными допросами. Сестра казначея подтвердила, что у девушки случился скоротечный роман с их конюхом, они сыграли свадьбу, уволились и исчезли в неизвестном направлении. Герцог был взбешен, но насущные дела отвлекли его от такой мелочи, как пропавшая служанка. Впрочем, закончив все дела, он еще собирался заняться выяснением этой мутной истории, но приходилось ждать, когда вернется главный казначей, а пока его сиятельству было, чем заняться.

– Найяр, любимый.

Голос был странно знакомым, но так не хотелось выдергивать себя из пелены сна, что герцог Таргарский, неучтиво послав нарушительницу его покоя, попытался снова уснуть.

– Най…

Неожиданно стало холодно, в нос ударил запах тлена, и герцог резко проснулся. Он распахнул глаза и некоторое время смотрел в потолок. Тело покрылось холодным потом, язык прилип к гортани, но пошевелиться или позвать Матьена, Найяр не смог, скованный ужасом. Кровать скрипнула, и, перекинув ногу через его бедро, сверху воцарилась его покойная супруга.

– Ты мне снишься, – хрипло выдавил его сиятельство.

– Ну, что ты, мой возлюбленный супруг, я же теперь святая, – хохотнула покойница, растягивая в улыбке-оскале почерневшие от яда губы. – Вознеслась, теперь спустилась сказать спасибо.

– Уйди, – беззвучно выдохнул Найяр, и ему на грудь легли ледяные руки.

– Я соскучилась, – смрад окутал его тяжелым облаком, когда тусклые мертвые глаза оказались неожиданно близко.

Покойница подвигала бедрами на мужском естестве, сжавшемся от холода, исходившего от мертвой супруги.

– Ты меня не хочешь? – бескровный язык скользнул по черным губам. – Разве это, – она попрыгала на бедрах супруга, – может не хотеть?

– Убирайся прочь! – с неожиданной силой заревел Найяр, скидывая с себя "Пречистую Аниретту", и вскочил с кровати.

Покойница растянулась в полный рост на ложе и игриво поглаживала собственную грудь.

– Мертвая сука, – рыкнул герцог и выбежал из покоев под удивленными взглядами наемников, охранявших его покой.

Уже в коридоре он опомнился, попробовал взять себя в руки, и вернулся назад. Аниретта сидела на краю ложа, болтая ногами. Она подняла на мужчину мертвый взгляд, осклабилась и произнесла неожиданно рычащим страшным голосом:

– Съем!

Герцог стремглав покинул покои, а в спину ему несся заливистый хохот второго покойника.

– Она счастлива без тебя, Най, потерял! – летел в спину бестелесный голос.

– Заткнись, Тиган! – выкрикнул Найяр, пробегая мимо одного из дворцовых слуг.

– Меньше года, герцог, меньше года!

– Убирайся, ублюдок!

Мужчина посмотрел вслед своему господину, почесал лоб и закрыл рукой рот:

– Тронулся, – потрясенно прошептал он. – О, боги, – и поспешил поделиться новостью со своим приятелем.

Герцог, промчавшись по коридорам дворца, ворвался в первые попавшиеся двери на женской половине, схватил за руку обомлевшую бывшую фрейлину и дернул на себя, практически втискивая ее в свое тело. Почувствовал живое тепло, прислушался к биению сердца и начал постепенно расслабляться.

– Вина, вели подать вина, – потребовал он.

Женщина крикнула свою служанку, и та умчалась выполнять повеление хозяйки. Герцог, тем временем, жадно целовал тарганну, находя в этом занятии лишнее подтверждение, что рядом живой человек. Когда вино было доставлено, он быстро опустошил бутылку, взял женщину за руку и утащил на ложе, тут же овладев ею. Он двигался остервенело, словно пытался резкими толчками выбить из себя воспоминание о том ужасе, что только что испытал. После упал на подушки, прижал к себе сегодняшнюю любовницу и, наконец, уснул. Так он теперь проводил каждую ночь, опасаясь возвращения призраков, менялись только живые грелки. А по дворцу ползли слухи, что проклятье Руэри Тигана, брошенное на эшафоте, начало сбываться…

Глава 7

Ледигьорд. Территории племени Белой Рыси.

Птицы оглушали щебетом, деревья радовали глаз распускающейся листвой, снег, еще недавно покрывавший землю, оставил о себе память лишь в виде редких грязных островков. Я стояла, подставив лицо солнышку, и блаженно улыбалась, поглаживая выпирающий, округлившийся живот. Подкрадывающиеся шаги Рыся я услышала, но вида не подала.

– Р-р-р, – порычали мне в ухо, оплетая со спины руками.

– Р-р-рысик, – ответила я, откидывая голову ему на плечо.

Моей макушки коснулись любимые губы.

– Не рано разделась? – строго спросил муж, крепче прижимая меня к себе.

– Тепло, – ответила я, не открывая глаз. – Хорошо.

Ладонь Флэя любовно погладила мой живот.

– В засаде? – спросил он.

– Как истинное дитя Великой Матери, – засмеялась я.

– Вредный, как ты, – фыркнул Рысь, целуя меня в шею.

Это противостояние отца и дитя продолжалось с момента, как малыш начал шевелиться. Конечно, первой об этом узнала я, о чем поспешила сообщить мужу, как только он вернулся домой с охоты. Счастливый отец надолго прижал руку к моему животу, настойчиво уговаривая малыша поздороваться. Я уже устала сидеть, ожидая чуда, а Флэйри, сын Годэла, замерев, ждал, но никто на его призыв откликнуться не спешил. И когда ворчащий отец присел, прижимаясь к моему животу щекой, малыш, как положено сыну… или дочери Белой Рыси, напал из засады, врезав родителю в ухо. Тогда еще слабо, но со временем удары стали более ощутимыми. Со мной дитя общалось резво. Я махала рукой мужу в такие моменты, он осторожно подкрадывался, клал руку на живот, и младший Рысь затихал. Сердитый рысик прикладывал ухо, выговаривая:

– Совести у тебя нет. Ни стыда, ни совести. Слышишь меня? Эй, ты, там… Ох, ты ж! – восклицал он, держась за ухо и пряча улыбку. – Ничего, ты оттуда еще вылезешь, вот тогда и поговорим. – И к какому бы месту на моем животе Флэй не прижимал свое ухо, удар всегда следовал точно в цель.

Я смеялась, глядя на мужа, и не знаю, в который раз думая, что этот мужчина мне послан богами, Пращурами и Великой Матерью. Уж не знаю, что я сделала такого, чтобы заслужить его.

– И все же оденься, – строго велел Флэй и потащил меня в сторону нашего уютного домика.

– Флэй, – он с улыбкой посмотрел на меня. – Ты дерево, люби-имое.

– Эх, ты, тарганночка, – усмехнулся он, прижал к себе крепче и нежно коснулся моих губ. – Люби-имая.

Как мы пережили зиму? Легко пережили, тепло и уютно. Братья помогли нам подготовиться к холодам, они же натаскали сушеных грибов и ягод. Периодически притаскивали соления, травы, молоко, сметану и сыр, который я очень хотела научиться делать. Бэйри притащил два мешка муки, Дэйри яйца и несколько тушек убитых куриц, которых я сама ощипала, выпотрошила и убрала в холодное место. А Флэй исправно таскал из леса дичь. В общем, не голодали. Теплыми вещами нам так же помогли разжиться. Рысь изредка, но уходил в поселение, откуда приносил мне льняную ткань и нити с иголками, по моей просьбе. Шить я не умела, но очень старалась, и моя первая рубашка, которую я с трепетом вручила мужу, вызвала его веселый хохот, потому что оказалась кособокой, зато с вышивкой, это я умела. Но, не смотря на кривой покрой, Флэй ее одевал и нахваливал, пока я сама не спрятала эту рубаху, видя, что ему неудобно, но он упорно не желал с ней расставаться. На вопросы о рубахе, я предъявила лоскуты, и мне принесли новую ткань. В результате, сошлись на том, что в нашем доме появились новые рубахи, шитые не мной, а я их вышивала. Рысик полюбовался на результат моих трудов и сказал:

– Ничего красивей и изысканней не видел.

– Льстец, – отмахнулась я.

– Что вижу, то и говорю, – возразил Флэй.

А из ткани я сшила две новые подушки, это было сделать проще и, вспомнив, как это делала моя нянька, сшила пару кукол, которые набила соломой, вышила им лица и гордо положила на полку, ожидая момента, когда смогу вручить их малышу. Удручало другое, очень хотелось подготовить вещи для младенца, но не знала, как это сделать. Выручил опять Бэйри, он принес старую одежду своих детей. Я долго крутила ее в руках, стараясь понять, что и как, потом помолилась, вздохнула и что-то сотворила. Трое братьев серьезно посмотрели, покивали с деловым видом, и мне сказали, что, когда придет время, у дитя все будет. Я обиделась и несколько дней не разговаривала даже с Рысем. А когда он пытался подлизаться, безутешно плакала, обвиняя его во всех грехах мира. Флэй выносил мои истерики стоически, даже не иронизировал… пока, как я подозреваю. Взорвался пока только один раз. Правда, ничего мне сказал, а покинул дом в молчаливом негодовании. Мне стало стыдно, и когда он вернулся, я со слезами просила прощения. Муж вздохнул, обозвал меня глупенькой тарганночкой, и я быстренько обиделась снова. И все же улыбок и смеха было больше.

Жаль было только, что Рыси относились ко мне по-прежнему настороженно и не стремились к общению. Наш покой и уединение в лесном домике никто не нарушал, а мать Флэя даже не заглянула ни разу. Не скажу, что меня это сильно расстроило. И, слава Пращурам, не тревожили нас и Медведи. Как и пообещал Грут, его сын к нам не совался. Впрочем, вряд ли Аргат уже вернул себе прежнюю силу. Хотелось верить, что исцелить его смогли, но пусть он все-таки держится поодаль.

Мы уже дошли до дома, когда позади нас послышались шаги. Флэй обернулся, я следом за ним. Это был Бэйри. Он махнул рукой и обернулся куда-то себе за спину.

– Хей, – я широко улыбнулась.

– Хей, – дружелюбно улыбнулся в ответ брат моего рысика.

Я пригляделась к тому, на что смотрит Бэйри. Из-за дерева на меня смотрела детская мордашка с большими карими глазками, немного испуганными, но любопытными до крайности. Заметив, что я смотрю, мордашка спряталась. Хмыкнув, я первая зашла в дом, огляделась и взяла одну из кукол. Участвовать в мужском разговоре не хотелось, интересней было познакомиться с обладателем больших любопытных глазенок.

– Кто за тобой увязался? – спросил Флэй, тоже заметивший "рысенка".

– Шоли, – усмехнулся его брат. – Это не рысь, это лиса какая-то. Но подходить боится.

Шоли – младшая из трех дочерей Бэйри. Я ее раньше никогда не видела, но Флэй много рассказывал о детях своих братьев и сестры. У Бэйри было два сына, младший еще лежал в люльке, и три дочери. У Дэйри три сына, а у их сестры дочь и два сына. Теперь и мы готовились пополнить ряды молодой поросли рода Годэла.

– Оденься теплей, – велел рысик, заметив мое нетерпение и куклу в руках. Тут же тепло улыбнулся. – Будешь звать, не подойдет.

– Разберемся, – подмигнула я и выскользнула из домика.

– Даиль!

– Мне не холодно, рысик, – отмахнулся я уже в закрывающуюся дверь.

– Отшлепаю, – успела услышать я и негромко засмеялась.

Шоли стояла рядом со своим деревом, но, увидев меня, снова юркнула за ствол. Я сделала вид, что не заметила ее, уселась на лавку, которую сделал Флэй, и начала расправлять платьица на кукле, расплела косу из нитей волос и снова начала ее заплетать. Из-за дерева показалась щечка и глаз. Глаз внимательно следил за тем, что я делаю. Потом появился курносый нос и второй глаз.

– Эх, жаль мне некому подарить такого замечательного человечка, – громко сокрушалась я. Слово – кукла у прибрежных жителей Ледигьорда отсутствовало. – Вот была бы у меня знакомая девочка, я бы ей подарила. А девочки нет, придется самой играть. А одной играть скучно.

Половина Шоли вылезла из-за дерева, и она, приоткрыв рот, зачаровано следила за тряпичным человечком. Я снова расплела волосы-нити и разделила на две пряди, сама увлекаясь этой игрой. Пальцы споро вспоминали прически Таргара. И вскоре я уже с настоящим увлечением, закусив кончик языка, возилась со своей игрушкой.

Из-за дерева вышла вся Шоли, но стоило мне поднять голову, как от нее осталась только голова. Пряча улыбку, я подняла куклу с новой прической на вытянутых руках.

– Ах, какой человечек, ах, какая красота, – восхищалась я. – Вот ручки, вот ножки. И глазки есть, и ротик, даже ресницы, а подарить некому. Вот была бы у меня знакомая девочка, я бы ей сразу отдала человечка.

Некоторое время царила тишина, а потом Шоли все-таки явила мне себя. Она постояла у дерева с независимым видом, затем сделала шаг, еще шаг и остановилась, как только я подняла голову, замерев и настороженно следя за мной. Я вернулась к кукле. Ножки в мягких сапожках подошли ближе, постояли и сделали еще несколько осторожных шажков. Я подняла голову и улыбнулась:

– Хей.

Шоли дернулась, готовая бежать к своему дереву.

– А Флэйри говорил, что Рыси самые смелые, – произнесла я. – Он говорил, что дети Великой Матери никого не бояться. – И вздохнул. – Обманул, выходит.

Девочка вздернула носик.

– Хей, – ответил она и подошла ко мне. – Рыси самые смелые и сильные.

– Теперь верю, – я с улыбкой смотрела на нее, и Шоли, наконец, улыбнулась в ответ, но сразу напустила на себя суровый вид.

– А ты не Рысь, – не без вызова сказала она.

– Как же не Рысь? – я округлила глаза. – Великая Мать приняла меня. Я была в ее огне.

– Папа тоже так говорит, – важно кивнула Шоли.

– А здесь живет самый настоящий Рысенок, – я указала на свой живот.

– Знаю, – кивнула девочка. – Мама с таким ходила, а потом родился мой брат. У меня такая есть.

Она указала на куклу, и я протянула ей. Шоли недоверчиво рассматривала мое произведение, затем взяла и с интересом повертела в руках.

– Красивая, – с уважением произнесла она. – У меня тоже красивая, но у нее нет волос.

– Бери. Эта кукла твоя, – щедро сообщила я.

– Ку-ула? – переспросила Шоли.

– Кук-ла, – повторила я.

– Кук-ла, – старательно повторила маленькая Рысь. – Слово пришлых?

– Слово земли, откуда я приехала, – ответила я. – Кукла.

– Кукла, – Шоли деловито села рядом. – Зачем ты играешь с ней? Взрослые не играют.

– А я играю, – засмеялась я. – Я много игр знаю. Хочешь, могу тебя научить. Меня зовут Даиль.

– А я знаю, – она обнажила в широкой улыбке отсутствие передних зубов. – А я Шоли.

– А я знаю, – в тон ей ответила я. – Будешь со мной дружить? Мне очень нужны друзья.

– Ладно, – ворчливо ответила девочка, – буду.

Следующие полчаса мы с увлечением делали Кукле прически, тряпичное создание получило от новой хозяйки именно это имя. Шоли заинтересовано следила за моими пальцами и решила в следующий раз принести с собой свои ленты, чтобы я и ей сделала красивые волосы, как она выразилась. Я ненавязчиво спрашивала девочку о ней, о ее друзьях и их играх.

Так я узнала, что Шоли шесть весен, что ее подругу зовут Инир, и она жуткая задавака. Еще узнала, что передний зуб выпал три дня назад, и его унесла мышка, поменяв на новый, который должен скоро вырасти.

– Еще лучше старого, так мама говорит, – со знанием дела просветила меня Шоли.

– Мама знает, что говорит, – важно кивнула я. – А ты умеешь рисовать?

– Умею, – кивнула маленькая Рысь.

– Покажешь?

Мы нашли чистое от травы место, палочки, и Шоли нарисовала мне солнце – кружок, смешных человечков и домик, сообщив, что это мы с ней. Затем указала мне.

– Теперь ты.

Когда мужчины вышли из дома, мы уже изрисовали всю землю, что была нам доступна. Стирали старые рисунки и делали новые.

– Даиль!

– Ой, – пискнула я, спешно поднимаясь с коленей. Сделала большие глаза и шепнула Шоли. – Сейчас этот большой и злой Рысь меня съест. Спасай.

Девочка рассмеялась.

– Дядя Флэй добрый.

– Ты видишь, как он смотрит на меня? – возмутилась я. – Точно съест.

– Не-е, может, только укусит, – веселилась маленькая Рысь. – Дядя Флэй, не кусай Даиль!

– Да, – поддакнула я, прячась за спину ребенка.

– Нашла защитницу, значит, – сурово ответил рысик. – Обеих покусаю.

И в два прыжка оказался рядом, подхватывая одной рукой племянницу, второй удерживая меня за плечи.

– Попались? – зловеще спросил он.

Шоли завизжала, когда Рысь подтянул ее кверху и, издав жуткое:

– А-ам, – звонко поцеловал в щеку.

Девочка заливисто рассмеялась, и это была лучшая музыка, что я слышала за несколько месяцев. Стало немного грустно, вспомнились мои дети из приюта. Следом пришла тревога, уже привычная. Она всегда посещала меня, когда я думала о приюте. Не нашел ли их герцог? Живы ли, здоровы, всего ли им хватает? Не мерзли ли зиму? Как о них заботятся? Вздох вырвался сам собой. Флэй тут же обернулся ко мне.

– О детях подумала? – догадался он. – С ними все хорошо, я уверен.

– Какие дети? – живо заинтересовалась Шоли.

– На другом берегу моря у меня было много детей, – ответила я, глядя на девочку.

– У тебя там много детей? – удивилась она, и Бэйри подошел к нам ближе, слушая с любопытством.

– Даиль построила дом для детей, у которых не было родителей и помогала им, – пояснил Флэй. – Там были такие маленькие дети, как ты и большие, как Остар, – так звали старшего брата Шоли. – Даиль о них заботилась и любила, а они любили Даиль.

– А почему ты их бросила? – серьезно спросила малышка, и мне расхотелось улыбаться.

– Даиль их не бросила. Злой зверь шел по следу моей голубки, – снова ответил за меня рысик. – Я забрал у него Даиль, чтобы он не причинил ей зла. А детей мы спрятали в очень большом и красивом доме. Им так хорошо.

– А зверь очень злой? – снова спросила Шоли.

– Очень. Злой, хитрый и умный. Он съел много людей, – серьезно кивнул Флэй.

– А он может прийти сюда? – настороженно спросила девочка.

– Здесь же мы, дети Белой Рыси, дочь, – засмеялся Бэйри. – Мы этих зверей зубами и когтями порвем.

– Да, Рыси защитят Даиль, – подумав, согласилась Шоли. – Правильно, что ты привез ее к нам. Даиль веселая.

Так у меня появился новый друг. Уходила Шоли, крепко сжимая в руках Куклу и перечисляя все, чем мы с ней обязательно займемся в другой раз. Флэй положил мне руку на талию, которую он находил безошибочно, а я уже некоторое время никак не могла обнаружить, прижал к себе, и мы махали вслед маленькой Рыси. Девочка беспрестанно оборачивалась, все время что-то вспоминая и крича это мне.

– Даиль, красивые волосы, не забудь!

– Я помни, Шоли.

– А я тряпочек принесу, мы Кукле что-нибудь сошьем!

– Хорошо, Шоли.

– А давай ей мужа сделаем!

– Обязательно, Шоли.

– И детей!

– Без детей никак.

– А я тебе своего щенка покажу!

– Я с радостью с ним познакомлюсь.

– Дядя, не обижай Даиль!

– Ни за что, Шоли.

– И не кусай!

– Я только кусочек.

– Поссоримся!

– Тогда не буду.

– Обещаешь?

– Честное-причестное слово.

– Смотри мне!

Она погрозила рысику кулаком, и Бэйри подхватил на руки дочь, исчезая с ней за деревьями. Я вздохнула и положила голову Рысю на плечо. Муж поцеловал мои волосы и развернул лицом к себе. Некоторое время рассматривал меня, я шмыгнула носом, и Флэй рассмеялся.

– Чучело, – обозвал он меня, щелкнул по носу и потащил к дому. – Ты не лучше Шоли, чумазая вся. И где та благородная тарганна?

– Сгорела в рыбацком сарае на берегу Таргара, – ответила, немного грустно улыбнувшись.

Флэй чуть сильней прижал меня к себе.

– Зато на берегу Свободных Земель родилась Даиль, свободная дочь Белой Рыси, – тихо сказал он.

– Да уж, свободная. Не успела родиться, как стала женой Флэйри, – проворчала я.

– Ты еще и не довольна? – делано возмутился рысик.

Я сжала его щеки ладонями, встала на носочки, поцеловала в губы и засмеялась, любуясь на следы от испачканных землей рук, мы ползали с Шоли на четвереньках:

– Ты не рысик, ты чумазик, – заявила я, нацелив на него палец, и сбежала в дом.

– Даиль! – несся мне вслед возмущенный голос Флэя.

Боги, можно ли быть еще счастливей?!

* * *

В следующий раз Бэйри пришел один. Я очень обрадовалась, увидев его, заглянула ему за спину, потом вышла на улицу и растерянно посмотрела на мужчину. Он немного виновато улыбнулся.

– Шоли не смогла прийти, – сказал Бэйри, отводя глаза.

Я кивнула и вернулась в дом, где уже стояла корзинка с кусками ткани, нитями и иголками. Мое разочарование было велико, да просто безгранично. Девочку не пустили ко мне, это было понятно и без объяснений. Флэй взглянул на брата и нахмурился.

– Сэдара? – спросил он. Его брат не ответил. – Бесы их задери, – выругался Рысь на языке Таргара. И снова перешел на язык Ледигьорда. – Мне казалось, с нашим соседством уже смирились.

– Я еще долго буду для них пришлой, – горько усмехнулась я. – Меня приняла Великая Мать, но не ее дети. Чужая дома, чужая в гостях.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Флэй обнял меня, погладил по волосам, поцеловал в висок и посмотрел на брата. Тот сел рядом, взял меня за руку и несильно сжал. Он собрался что-то сказать, но тут распахнулась дверь, и в дверном проеме показалась раскрасневшаяся мордашка Шоли. Она утерла нос рукавом, шумно выдохнула и вошла внутрь. Взгляд карих глаз остановился на нас.

– Дядя! – возмутилась девочка. – Даиль плачет! Ты же обещал.

Она сердито сдвинула брови, протянула мне ручку и отвела в сторону, не забыв погрозить кулачком ни в чем неповинному Рысю.

– А я думала, что ты не придешь, – улыбнулась я.

– Рыси друзей не бросают, – гордо ответила она.

– Хей, Шоли, – опомнилась я.

– Хей, Даиль, – кивнула девочка. – Только у меня лент нет.

– Ничего, – отмахнулась я. – Мы найдем, чем их заменить.

Я смотрела на эту маленькую девочку с благодарностью.

– А мне Инир обзавидовалась, – похвасталась Шоли. – Кукла всем понравилась. Только мама ее к шаману носила, он сказал, что играть можно. А еще Инир тоже хочет с нами играть, и Лаиль тоже. Но я их с собой не возьму, пусть завидуют.

Все это она говорила, деловито устраиваясь на маленькой скамеечке и распуская волосы. Красивые волосы Шоли хотела иметь в первую очередь. День пролетел так быстро, Бэйри задержался у нас до самого вечера. Пока я возилась с Шоли, Флэй нашел им занятие, и стук топора, громкие голоса и взрывы мужского хохота периодически доносились до нас с моей гостьей.

Когда я высунула из домика нос, терзаемая любопытством, меня тут же загнали назад, велев заниматься своими женскими штуками и не вылезать, пока не позовут.

– Мужчи-ины, – со знанием дела произнесла Шоли. – Ну их, давай шить дальше.

Я признала ее правоту, и мы продолжили шить семейство для Куклы. Если честно, я опасалась, что мой подарок у нее отберут совсем. Спасибо, что хотя бы только шаманом ограничились. Я усмехнулась. Злых духов изгоняли что ли? Мне было хорошо вдвоем с Рысем, но все-таки очень хотелось, чтобы в мою сторону не смотрели волком. Флэй, после истории с Аргатом, хотел брать меня с собой в поселение, я сама отказалась. Из-за этого он несколько раз откладывал свои визиты к Рысям, но мне все же удалось уговорить его сходить.

Торговля здесь шла в виде натурального обмена. У нас с рысиком были шкуры и мясо лесных животных. На это он и выменивал ножи, наконечники для стрел, ткани, нити. Как-то я заметила на его лице тень недовольства.

– Ты хмуришься, – сказала я. – В чем причина?

Он постарался перевести все в шутку, но я не отстала от него, пока Флэй не признался, что ему стыдно передо мной.

– За что?! – изумилась я.

– За все, – ответил рысик. – И за скудное хозяйство, и за то, что приходится пользоваться чужой помощью, чтобы у тебя было хотя бы насущное.

– Рысь, ты глупый мужчина, – расхохоталась я. – У меня было все: земли, золото, драгоценности, слуги – но я была несчастна. Сейчас у меня ничего этого нет, я научилась готовить, стирать, убирать маленький домик, но я счастлива. Угадай, почему? Потому что у меня есть главное – ты. Зачем мне богатые кладовые Аргата? Зачем его золото и закрома? Кстати, от одного ожерелья я бы не отказалась, но зачем мне оно, если рядом не будет тебя? А добро… Сегодня нет, завтра есть.

– Все будет, – уверенно кивнул мой мужчина. – У тебя будет все, чего ты заслуживаешь.

– Я тебя заслуживаю, рысик! Ты у меня уже есть, – воскликнула я со смехом.

– Я у тебя буду всегда, – посветлел челом муж.

– Смотри, ты поклялся, – я строго погрозила ему пальцем.

– Даиль…

– Сам ты дерево! – возмутилась я, не дослушав, и получила умопомрачительный поцелуй.

Но из дома мы с Шоли все-таки вышли раньше, чем нам позволили это сделать. Нам не хватило соломы, и нужно было пополнить запасы сухой травы в маленьком сарайчике, который в нашем с Рысем хозяйстве имелся. Я постаралась не смотреть туда, откуда звучал стук топора, но не удержалась и покосилась. Так и застыла, разглядывая собственного мужа, словно видела его впервые.

Мужчины разделись по пояс, их тела поблескивали от пота, бугры мышц перекатывались под смугловатой кожей. И если Бэйри я оценила с эстетической стороны, то Флэй заставил мое сердечко дрогнуть, а низ живота наполниться теплом. Так захотелось подойти, прижаться к нему и вдохнуть его запах… и не только, захотелось гораздо больше.

– Даиль, – позвала меня Шоли.

– Что? – внезапно севшим голосом отозвалась я.

Флэйри услышал нас и обернулся. Мгновение смотрел на меня, а после насмешливо подмигнул и покрутился, давая мне оценить его со всех сторон. Я задрала нос и ушла в сопровождении моей помощницы творить прекрасное дальше. Его веселый смех несся нам вслед, и я вдруг поняла, что за телом Рыся я так и не увидела, что они там делают.