Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Он вложил меч в ножны, а я виновато взглянула на своего мужчину.
– Прости, – прошептала я.
Флэй обнял меня и усмехнулся:
– Что за сопли, тарганночка, они за нами уже следили, иначе так быстро бы не появились. Не сейчас, так вскоре бы остановили. Так что быстренько убери эту виноватую моську и покажи им гордую дочь своей земли.
– Флэй, ты дерево, – проворчала я на его языке.
Мой дикарь рассмеялся и что-то сказал четырем мужчинам, удивленно взглянувшим на нас. Те с неожиданным интересом посмотрели в мою сторону.
– Что ты им сказал? – спросила я.
– Сказал, что ты считаешь меня могучим, как дуб… во всем, – пояснил он.
Обдумав его слова, я вспыхнула и возмутилась:
– Дикарь!
– Не, р-р-рысик, – подмигнул наглец, по-хозяйски положил мне руку на талию, и "медведи" повели нас в свое поселение.
* * *
До поселения шли не менее часа. Ноги уже жутко гудели, но поддержка Флэя помогала легче перенести это непривычно долгое пешее путешествие. Первый «медведь» время от времени недовольно требовал помолчать, потому что мы с моим рысиком оживленно разговаривали. Флэй сухо отвечал ему что-то и продолжал посвящать меня в порядки племени, в которое нас вели. Меня очень интересовало, что может сделать с нами их Глава, потому что общее устройство племени было похоже на Рысей.
– Я не уверен, что здесь есть их Глава. – Ответил мой дикарь. – Скорей, старейшина. Пока они не выяснят, не лгу ли я, нас не тронут. Меня, потому что я могу принадлежать к Белым Рысям. Вот если племя не признает, тогда разное: от убить на месте до рабства. Но и принять в свое племя могут. А твоя участь напрямую зависит от моей. Если я Рысь и говорю, что ты моя жена, ты уже под защитой моего племени. Если же я оказываюсь чужаком, то могут сделать служанкой, могут наложницей, а могут и женой, если приглянешься кому-то. – Все это Флэй говорил совершенно спокойно, словно нас это не могло коснуться.
Возможное будущее мне не понравилось. Встревожено взглянув на своего мужчину, я спросила:
– Тебя могут не признать?
– Нет, не могут. Рыси своих не бросают, – Флэй улыбнулся. – Не переживай, тарганночка, выберемся.
– Подожди, ты говорил, что слуг у вас нет, – заметила я.
– У нас нет, у Медведей есть. Женщины идут в услужение, если остались без мужей, и позаботиться о них некому. Так же увечные и взятые в плен, если для них не нашлось спутника. Мужчины-калеки могут попроситься в услужение. У мужчин пленников выбор тоже есть: смерть, работа на господина или стать одним из Медведей.
– А кто этот зеленоглазый? – я указала взглядом на первого "медведя".
– Он отказался назвать себя, – мой рысик пожал плечами. – Скоро узнаем.
– Ох, – тяжело вздохнула я.
– От герцога ушли, и с Медведями справимся, – подбодрил меня Флэй. – Поверь, эти не звереют, если им отказывают, не убивают, чтобы пар выпустить и не истязают. У нас вообще пытки применяют редко и только к врагам.
Это не сильно успокоило. Вроде мы пока для них враги, но с поправкой на причастность Флэя к соседнему племени. Главное, что вселяло немного уверенности – это спокойствие моего мужчины. Он время от времени кидал косые взгляды на первого "медведя", но тот лишь ворчал, когда мы особенно расходились в разговоре на незнакомом ему языке. В остальное время шел, не глядя на нас. Это позволило исподволь разглядеть его.
Интересное лицо. Нос "медведя" явно был когда-то сломан, но попытка выправить его привела к горбинке, что делало лицо мужчины хищным. Упрямо поджатые губы, широкие скулы и пронзительные зеленые глаза делали его, если не красивым, то привлекательным. Не для меня, это была просто оценка внешности неожиданного неприятеля. Никем иным Медведи, на данный момент, не воспринимались.
Я посмотрела на Флэя и поймала его пристальный, немного напряженный взгляд. Улыбнулась, поднесла к лицу его руку и потерлась щекой, от чего мужчина немного расслабился.
– Просто рассматривала, – сказала я.
– Нравится? – немного ядовито спросил мой Рысь.
– Привлекательный, – кокетливо ответила я, вновь взглянув на "медведя".
– Покусаю, – отозвался Флэй.
– Но рыси привлекательней, – засмеялась я.
– Несильно покусаю, – смилостивился невозможный дикарь.
– И как мне теперь получить прощение? – хмыкнула я.
– Скажи, что он дерево… Стоп! – тут же воскликнул Флэй, и я рассмеялась, вспоминая, какое пояснение мой Рысь сам дал четырем дикарям. – Ничего не говори. Обойдется.
Я рассмеялась в полный голос. Взгляды "медведей" тут же переместились на меня. В их глазах появилось подозрительность. Они не понимали, над чем я смеюсь.
– Медведь – зверь скучный, он всю зиму спит, – произнесла я. – Говорят, еще и лапу сосет.
– Хорошо, если лапу, – проворчал Флэй.
Я осеклась, глядя на невозмутимую физиономию своего дикаря, и расхохоталась совсем уж неприлично. Флэй едва заметно усмехнулся и что-то сказал хмурящемуся "медведю". Тот промолчал, но мне достался еще один пристальный взгляд. Кое-как сумела взять себя в руки и выдохнуть. Но стоило посмотреть на деловитого Рыся, уголки губ которого подрагивали от сдерживаемого смеха, и я вновь начинала смеяться. Наконец, уткнулась в него и сдавленно простонала:
– Ты не дерево, ты мерзавец, я не могу остановиться.
Флэй усмехнулся и ничего не ответил, но по его лицу видела, что он доволен, только чем, было совершенно непонятно. А вскоре показался забор из толстых высоких бревен, заостренных на конце. Сверху стояли два воина. Заметив нас, они что-то крикнули вниз, и тяжелые деревянные ворота открылись. На нас с Флэем с интересом смотрели воины с ворот и те, что стояли на деревянной стене.
За забором оказалось большое поселение, я бы сказала, что по размеру оно напоминало маленький городок в Таргаре. Улиц здесь не было, дома стояли хаотично, но так казалось на первый взгляд. Приглядевшись, я поняла, что они образуют круги, но так как стояли не строго друг за другом, то все это выглядело беспорядком, лишая возможности проложить ровные проходы, которые бы заменили улицы. Сами дома были деревянными с треугольными крышами, касавшимися своими крыльями самой земли. Серые и сумрачные жилища навели на меня тоску. Смех прекратился, даже улыбаться не хотелось, и тревога вновь подняла голову. Флэй же оставался совершенно спокойным.
Он гордо нес свою персону, не обращая внимания на внимательные, а иногда и враждебные взгляды, которые бросали на нас люди из племени Медведей. Я тоже постаралась вскинуть подбородок и с достоинством нести честь дочери Таргара. Наши конвоиры были столь же невозмутимы. Первый "медведь" вообще не реагировал на редкие реплики, которые бросали ему. Но я отметила, что в голосе людей присутствует почтительность, что заставило задуматься о статусе мужчины в племени.
Пройдя несколько кругов, мы вышли в центр поселения, где возвышался дом, похожий на дома остальных жителей, но отличался тем, что имел несколько пристроек, что увеличивало его размер в разы. Первый "медведь", бросив нам указание остановиться, вошел в этот дом, но вскоре вышел оттуда в сопровождении второго мужчины. Они были похожи, только второй оказался гораздо старше и мощней. Отец, поняла я, и Глава, раз дом в центре. А наш "медведь", выходит, сын Главы. Вот и почтительность в голосе людей.
Тем временем главный "медведь" подошел к нам, некоторое время изучал обоих взглядом, а после заговорил. Отвечал, конечно, Флэй. Да, мне по местному этикету и не позволялось лезть в мужской разговор, потому я просто стояла и слушала, почти ничего не понимая, не забыв скромно потупить взор, чтобы прямой взгляд не выглядел неуважением и вызовом.
Неожиданно главный "медведь" широко раскинул руки и, с громким хохотом, крепко обнял моего рысика. И я, и четверо конвоиров удивленно взглянули на происходящее. Флэй так же широко улыбался и постукивал "медведя" по спине. Затем освободился из этих "медвежьих" объятий, взял меня за руку, и я подошла к нему.
– Кьан, – сказал Флэй, и я уловила в его голосе нотку гордости. – Сафи.
– Кьан? – заметно удивился Глава.
И мужчины снова заговорили. Но теперь нас уже вели в дом, где несколько женщин в свободных серых платьях споро накрывали на стол. Я ждала пояснений от своего дикаря, но он пока продолжал разговор. Мне оставалось сесть рядом с ним на скамью и уставиться на свои руки, лежавшие на коленях.
– Сейчас нас накормят, – негромко сказал Флэй, когда Глава отвлекся. – Старейшина Грут даст нам лошадей, так что до Рысей мы доберемся быстро и с удобствами.
Значит, я ошиблась, это не Глава, всего лишь старейшина.
– Ты его знаешь? – спросила я, урывая момент, пока еще можно было разговаривать.
– Да. Я тебе позже расскажу, – пообещал мой дикарь, а затем проворчал. – Нет, он меня достал.
– Кто? – я вскинула голову и успела заметить, как отвернулся сын старейшины Грута. – Чего ты нервничаешь? Тебя узнали, ты Рысь, я с тобой, ты меня представил своей женой.
– Раздражает, – произнес Флэй. – Пялиться на чужую женщину невежливо.
– Он живую иноземку видит впервые в жизни, это простое любопытство, – возразила я.
– Думаешь? – мой Рысь с сомнением посмотрел на сына старейшины. – Посмотрим.
– Р-р-рысик, – мурлыкнула я, и он тепло улыбнулся.
В этот момент вернулся старейшина. Флэй вновь переключился на него. Я бросала украдкой взгляды вокруг себя, рассматривая женщин, которые так же исподлобья рассматривали моего мужчину, не без интереса, надо заметить. Мне это не понравилось, особенно взгляд одной из женщин, которая успела и глазками стрельнуть, и даже улыбнуться. Но мой дикарь весь такой серьезный и гордый продолжал разговор со старейшиной, похоже, даже не заметив этих заигрываний, и я успокоилась.
Когда на стол было накрыто, к нам присоединился сын старейшины и еще несколько мужчин. Я заметила, что на меня смотрят с некоторым недовольством. Причину я не знала, потому отнесла на счет своей иноземности. Флэй, как бы невзначай, положил мне руку на талию, не отвлекаясь и не оборачиваясь, и мужчины перестали обращать на меня внимание, постепенно присоединяясь к беседе.
Женщины поднесли большую миску с водой, в которой мужчины по очереди ополоснули руки, Флэй сделал так же, мне пришлось последовать общему примеру. Не скажу, что такой способ мытья рук, мне пришелся по душе. Так же общим полотенцем вытерлись, и женщины исчезли. Мой Рысь отрезал мне кусок сочного мяса, наложил в миску овощей, отломил кусок хлеба и улыбнулся:
– Есть придется руками, столовых приборов у нас нет, как и этикета поведения за столом. Приятного аппетита.
– Приятного аппетита, – ответила я со вздохом и принялась за еду.
На меня больше никто не косился, и я, отщипнув кусок мяса двумя пальчиками, положила его в рот. То ли от голода, то ли от того, что уже соскучилась по мясу, но оно мне показалось божественным. Сочное, мягкое, со вкусом дыма… Едва сдержав блаженный стон, я взялась за еду более активно.
Мужчины ели, не обращая на меня внимания, запивая ужин пенным напитком, напоминавшим таргарский эль. Разговор они не прерывали. И вдруг случилось то, что заставило меня покраснеть. Один из мужчин, выпив половину кружки своего напитка, поставил ее на стол, и звук могучей отрыжки прокатился над столом. Он даже не извинился! Моя рука замерла на полпути ко рту, но, справившись с ощущением возникшей неловкости, я все-таки донесла мясо до рта, но тут новая отрыжка еще одного сотрапезника огласила стены дома. Я поперхнулась, и Флэй поспешил постучать меня по спине. Машинально пробормотав извинения, я вновь опустила глаза. И тут финальным аккордом моему издыхающему аппетиту стала очередная отрыжка старейшины. К мясу я больше не прикасалась. С ужасом покосилась на своего рысика, но он, слава богам, не повторил за остальными мужчинами. Он бросил на меня взгляд, и я поняла, что он веселится, глядя на мое обескураженное лицо.
Хозяин дома заметил, что я не доела и, видимо, спросил у Флэя, почему я не ем. Тот что-то ответил, и меня опять перестали замечать. Впрочем, нет, кое-кто меня замечал по-прежнему. Осторожно приподняв голову, я встретилась с взглядом сына старейшины.
– Ньев ил брёод, – как-то очень ровно произнес мой дикарь, и молодой мужчина отвернулся.
Я вспомнила, что ньев – это глаза. А дальше? Брёод – ломать… Да, точно. Глаза сломаешь? Или "глаза не сломай". Да, скорей всего. Довольная собой, я обвела гордым взглядом мужчин, сидевших за столом, и тут же помянула про себя бесов, потому что такая вольность вызвала новую волну недовольства.
– Рысик, – тихо позвала я своего дикаря.
– Что, маленькая? – спросил он, чуть нагнувшись ко мне.
– Почему они так недовольны?
– Женщина за столом с мужчинами – верх неприличия, – едва заметно усмехнулся Флэй и добавил, – у Медведей. У нас женщина за стол допускается во время праздников, у Медведей никогда. Потом поговорим, родная.
Понятливо кивнув, я замолчала. Потом мужчины переместились к очагу, закурив длинные тонкие трубки. В Таргаре подобное развлечение не прижилось из-за неприятного запаха табака. Флэй тоже закурил, но закашлялся и отложил трубку. Как он потом сказал, отвык от курения трубки за столько лет. В результате, курили только "медведи", а мой рысик им рассказывал о своем бытие в Таргаре. Это я поняла потому, что говорил только он, а остальные, молча, слушали.
Наверное, нас бы и дольше тут продержали, но мой дикарь хотел домой. Он встал где-то через полчаса, остальные поднялись следом. Провожал нас только старейшина и его сын. Грут тепло прощался с Флэем. Его сын оказался недалеко от меня и, пока рысик стоял спиной, как бы невзначай коснулся руки, проведя пальцем по тыльной стороне моей ладони. Вздрогну от неожиданности, я резко обернулась и заметила, как трепещут ноздри мужчины. Он принюхивался, как-то очень по-звериному, чуть прикрыв глаза. Я поспешила к Флэю, который приобнял меня, после бросил взгляд назад и чуть нахмурился. Я уже не оборачивалась. Мне было неловко и даже неприятно.
Нам подвели трех лошадей. Они были немного ниже и мощней лошадей на моей родине. Мне достался пегий жеребчик, флегматично фыркнувший на меня. Я его потрепала, и забралась в седло. Сын старейшины сел на третью лошадь.
– Аргат проводит нас до границы, – без энтузиазма произнес Флэй. – Чтобы больше никто не задержал.
Выслушав напутствия от старейшины, мы покинули поселение "медведей". Аргат вывел нас на утоптанную дорогу, и лошадки побежали более резво. Ехали мы молча, никто не нарушал молчание. В этом молчании чувствовалась какая-то неприятная напряженность. Сын старейшины ехал впереди, Флэй держался рядом со мной. В какой-то момент я заметила, что мой дикарь поправил меч так, чтобы рукоять оказалась у него под рукой. На мое недоумение он подмигнул с деланным весельем.
– В чем дело? – наконец, не выдержала я.
– Он не считает тебя моей женой, – ответил рысик.
– Почему? – удивилась я и посмотрела в затылок "медведя".
– Не было обряда, – коротко пояснил Флэй. – Священный огонь не соединил нас. Оттого и недопустимые взгляды на чужую женщину. И племя Рысей тебя еще не взяло под защиту. Моего слова ему мало, потому что и я еще не вернулся в племя. Для Аргата ты свободная иноземка, и он может предъявить право хозяина земли, по которой мы едем.
– Будет драка? – встревожилась я.
– А то, – усмехнулся Флэйри.
Услышав свое имя, "медведь" обернулся и скользнул по нам равнодушным взглядом.
– Но он ничего не предъявляет, – отметила я. – Может, ты зря себя накручиваешь?
– Может, – кивнул рысик. – А может, поселение еще недалеко, или мы еще проехали не всех воинов. Те расскажут старейшине о том, что его сын подрался со мной.
Напряжение нарастало все больше, и оно шло не только от моего дикаря. Я все чаще смотрела на неестественно ровную спину Аргата. Дорога свернула за огромный камень. Флэй придержал коня и поднял руку, призывая меня остановиться. Я прислушалась, но, кроме шорохов стремительно темнеющего леса, ничего не расслышала. Мой дикарь спешился, едва слышно вытащил меч и, приложив палец к губам, мягко, как крадущийся хищник, направился на другую сторону камня.
Не выдержав, я тоже спешилась и, взяв обоих коней за повод, направилась к повороту. Осторожно, на цыпочках, я подкралась, вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что тут делается. В этот момент один конь подтолкнул меня, и я вылетела вперед. Перед носом сверкнула сталь, я вскрикнула, и тут же рука, ухватившая меня, ослабла. Затем я увидела, как из-за спины Аргата появился Флэй, отшвырнул от меня, припечатав рукоятью меча по губам. Сын старейшины вскочил на ноги, коротко свистнул воздух, и мой дикарь успел уклониться от брошенного ножа.
– Ниген! – вскричала я. – Нет! Ниген, Аргат, ниген!
– Голубка, отлети немного, – нервно попросил Флэй, готовый встретить противника.
– Не надо, рысик, – я встала между ними, испуганно оглядываясь то на одного, то на другого.
Аргат что-то произнес, и я посмотрела на Флэя.
– Говорит, что моложе, сильней и богаче, – перевел мой дикарь. – Согласен только с моложе. Еще говорит, что не обидит, и что ты ему понравилась. Обещает оберегать и защищать.
– Ниген, – я отрицательно мотнула головой. – Аргат, ниген.
– Спрашивает, пойдешь ли в его дом, если он докажет свою силу, – усмехнулся Флэй.
– Это тебя убьет? – поняла я.
– Не обязательно, – пожал плечами рысик.
– Ниген, – решительно повторила я.
– Комьер? – это я и сама поняла. Сын старейшины спрашивал – почему?
– Ман, – я прижалась к Флэю, называя его мужем. – Ельскьер.
Любимый муж, вот почему, что за глупый вопрос?
– Я тебя тоже люблю, тарганночка, – шепнул Флэй. – А теперь отойди и дай поговорить большим мальчикам.
Я уцепилась за его руку, но мой дикарь мягко освободился, быстро поцеловал и отодвинул в сторону. Сурово велев:
– Жди.
Я нервно теребила ворот своего платья, приглядываясь к двум черным силуэтам. Мужчины разговаривали. Сухо, чуть на повышенных тонах, но оружие вернулось в ножны. Вскоре Аргат направился к своей лошади, Флэй ко мне.
– Посмотрим, как понял, – произнес рысик, подсаживая меня в седло. – От меня ни на шаг.
– Хорошо, – согласилась я, и мы снова тронулись.
Сын старейшины "медведей" вел нас еще какое-то время, но, когда впереди показался огромный силуэт горы, закрывший небо, он остановился и что-то сказав, развернул лошадь, проехал мимо нас и скрылся во тьме ночи. Флэй проводил его внимательным взглядом.
– Вот же настырный, – проворчал он.
– Что он сказал? – спросила я.
– Сказал, что за твоим ответом приедет через пять дней, – ответил мой дикарь.
– Почему через пять? – удивилась я.
– Наверное, дает время соскучиться, – усмехнулся Флэй и обернулся к горе. – Все, любимая, приехали. Осталось немного.
– Ох, – вздохнула я.
Мужчина протянул мне руку, сжал пальчики и произнес:
– Я всегда буду защищать тебя. Ничего не бойся.
– У тебя есть пять дней не разочаровать меня, – деловито ответила я.
– Ой, кто сейчас договорится, – воскликнул Флэй.
Рассмеявшись, я потянулась к нему, и тут же губы обжег поцелуй. Как же я успела по нему соскучиться…
Глава 2
Таргар.
Камни играли, завлекали, слепили роскошью, лгали…
– Прочь!
Мужская ладонь смела драгоценности на пол. Ожерелья, перстни, серьги, браслеты, подвески разлетелись, гулко ударились об пол и застыли, продолжая оставаться такими же сверкающими и прекрасными в свете свечей. Найяр Грэим, герцог Таргарский, прошел к креслу, упал в него и сжал в ладони оплавленный медальон, висевший на его шее. Второй рукой прикрыл глаза.
– Где ты, сокровище мое, где? – наверное, уже в тысячный раз повторил он.
Ни камни, ни медальон, ни мужчина в ливрее слуги, застывший за спиной герцога, не дали ответа. Найяр убрал от лица руку и огляделся. Это были ее покои, только ее. Сюда она ушла за несколько дней до исчезновения. Все здесь осталось так же, как было при ней. Даже платья все еще заполняли гардеробную. Духи, душистое мыло, травы, которые сыпала ей в воду служанка. Все это было здесь и ждало свою хозяйку. И он ждал.
Вот уже две с небольшим недели Найяр жил в покоях своей любовницы и единственной возлюбленной, Сафиллины Тиган, пропавшей месяц назад. В ее смерть герцог упорно не желал верить. Тому были доказательства и прежде всего слова, неосторожно брошенные ее похитителем и предателем, которому его сиятельство доверял, таргом Фрэном Грэиром: "Одну забрал, вторую не отдам".
Именно воспоминания об этих словах внезапно успокоили его на берегу моря, где ему пытались подсунуть сгоревший труп какой-то бабы. Мысль, что это действительно была Сафи, Найяр упорно гнал от себя. Не хотел верить, не мог.
– Она живая, – твердил он, гоняя следопытов. – Ищите, – требовал герцог, и наемники врывались в каждый дом в рыбацкой деревушке, где он догнал беглецов.
Какой-то старик здорово отходил клюкой его воина, когда тот ворвался к нему в хлипкий домишко. Тот же дед без всякого страха рассказал безумствующему от горя герцогу о неком Эри, которого подобрал на берегу десять лет назад. И даже про Сафи сказал. Впрочем, вывернуться бы хрычу и не удалось, потому что его соседка, которая отдала Сафи корзинку с рыбой на глазах Найяра, трясясь и заикаясь, сразу указала на дом старика. Так же нашли брошенную лошадь и все, следы оборвались, словно проклятый вор растворился в воздухе. Хотя, какой воздух, когда море рядом.
Он ушел по морю. В этом не было никакого сомнения, взял лодку и ушел. Далеко на рыбацкой лодке не уйдешь, значит, выбрался на берег где-то неподалеку, но погоня ничего не дала. И сейчас по соседним государствам рыскали шпионы, отыскивая Грэира. Пометавшись, Найяр вернулся во дворец в столице и сразу ушел в покои своей возлюбленной, откуда не выходил всю первую неделю. Лежал на ее кровати, пытаясь отыскать ее запах на подушках, и все молил и молил богов о помощи.
Ничего не хотелось, не разговаривать, не смотреть на придворных, не слышать человеческие голоса. Только лекарь сумел прорваться к его сиятельству. Осмотрел, оставил настойку и сбежал, когда об стену, рядом с его головой, разбилась склянка с зельем. Найяр не желал успокаиваться, он хотел чувствовать свою боль. Мужчина казнил себя за то, что не смог удержать в руках Сафи, когда сумел, казалось, вернуть. Все его несдержанность и ненависть к отказам… Герцог зверел, когда слышал "нет" на свои желания. А она не просто говорила – нет, она желала ему смерти, ненавидела, презирала, брезговала и сопротивлялась.
– Несдержанный дурак! – рыкнул герцог, вскакивая с кресла.
Сначала нужно было увести, сохранить, потом выяснять отношения. Он же позволил своей натуре взять верх, потерял контроль, и предатель настиг его. Подло напал из-за спины, воспользовался слабостью его, Таргарского Дракона!
– У-у-у, – взвыл герцог, хватаясь за голову. – Грэир, тварь, ненавижу-у-у…
Его сиятельство достал из кармана смятый много раз листок бумаги. Всего несколько слов, всего несколько слов, которым он безоговорочно поверил: "Ты забрал жизнь моей женщины, я забираю жизнь твоей. Пламя укажет тебе путь к ней. Будь проклят, таргарский пес". Вот и все. Взвинченный, взбешенных Найяр метался, разыскивая свое сокровище, пока в сгустившейся темноте не увидел всполохи далекого пламени. И сорвался, помчался, боясь опоздать. Но опоздал!!!
– Сафи, – задохнулся Найяр. – Жива! – упрямо повторил он и снова упал в кресло, сжимая в руке ее медальон снятый с горелого трупа.
"Ты забрал жизнь моей женщины, я забираю жизнь твоей…" Лжец! Низкий, подлый лжец, потому что "Первую забрал, вторую не отдам". Но, бесы вас всех задери, чью жизнь он забрал? Чью?! Сколько их было за жизнь герцога? Сопротивлялась, потому сдохла, или наложила на себя руки после? Грэир не таргарец, значит, его женщину Найяр поимел не в Таргаре. На войне? С посольством? Сколько лет прошло? Больше трех, это точно, потому что последние три года герцог наслаждался своей женщиной, не считая герцогини, ее фрейлин, пары служанок и тех баб, что он брал во время погони за своей возлюбленной. Да, он никогда не был верным телом, но душа знала и желала только одну!
– Проклятье!
Герцог снова вскочил с кресла и стремительно вошел в опочивальню. Взгляд его остановился на кровати. Найяр прикрыл глаза и вспомнил, как приходил сюда глубокой ночью, замирал в дверях и смотрел, впитывая в себя покой, который шел от спокойного лица молодой женщины, так и не узнавшей, что у ее снов был свидетель. Подойдя к ложу, он лег на спину, вытягиваясь в полный рост. "Вторую не отдам".
Грэир – мститель, очаровавшийся Сафи. Но разве могло быть иначе? Маленькая фея, такая хрупкая снаружи и такая сильная внутри. Чистая, невинная девочка, научившаяся быть стервой, научившаяся получать удовольствие, научившаяся мстить обидчикам, но оставшаяся такой же чистой. Ее ненавидели таргарцы, а она заботилась о них. Заботилась больше, чем о нем! Всегда! Лекарское училище, школы, чистые города, нищие, сироты, а он только, как средство получить разрешение и необходимые средства.
Герцог сунул руку за пазуху и вытащил миниатюрный портрет. Единственное, на что она когда-то согласилась. Найяр хотел изображение в полный рост, но Сафи согласилась лишь на эту миниатюру. Что у нее тогда было? Ах, да, она договаривалась о передаче средств на открытие нескольких школ для девочек при женских монастырях. Такая мелочь, как его желание, ее мало волновало. Даже эту миниатюру писали долго, потому что она носилась еще и с подбором персонала для своих щенков. Найяр пробежался по портрету кончиками пальцев.
– Он не сможет любить тебя сильней, чем я, Сафи. Ты мое сокровище, а для него просто женщина, – прошептал его сиятельство. – Он не даст тебе того, что давал я. Проклятье! – герцог порывисто сел и произнес в полный голос. – Ты должна была стать герцогиней Таргарской! Ты столько всего могла сделать, но предпочла наглотаться яда, только чтобы сбежать от меня!
Портрет отлетел в сторону, скользнул по краю кровати и стукнулся об пол. Найяр поднялся на ноги, обошел ложе и уставился сверху на миниатюру. "Вторую не отдам". Перед глазами встало видение, как его руки смыкаются на ее шее, как закатываются такие любимые и нужные ему серые глаза.
– Я бы остановился, я бы смог остановиться, – прошептал герцог, отгоняя мысль, что он сам почти убил ее.
Убил, как когда-то отец убил мать. Интересно, он тоже думал, что сможет остановиться, когда душил ее? Старый герцог тоже был уверен, что всего лишь учит жену покорности? О чем он думал, когда смотрел, как меркнет свет в глазах матери его сыновей?
– Я бы смог остановиться! – выкрикнул Найяр, стремительно поднимая портрет. – Я бы никогда не убил тебя, Сафи, никогда…
– Ваше сиятельство? – в дверях появился слуга.
– Вон отсюда! – заорал герцог, и мужчина поспешил покинуть покои.
Закрыв глаза, его сиятельство пытался успокоиться. Он тяжело дышал, но всеми силами пытался взять эмоции под контроль. Один, два, три… Пустой бальный зал заливает солнечный свет, а в его переплетениях танцует юная фея в синем платье… Шесть, семь, восемь… "Най, возьми меня, Най…". Девять, десять… Синие глаза распахнулись. Их ночи, дни… Никто не умел так заводить и дарить такое наслаждение, как она.
– Нет, не сейчас, – мотнул головой герцог, чувствуя, как ожило его естество.
"Первую забрал…". Первую забрал. Так, когда это могло произойти? Его сиятельство вернулся в гостиную, налил себе вина и, сжав в пальцах кубок, вернулся в кресло, которое покинул не так давно. Сделав глоток, он вытянул ноги и посмотрел на пламя разожженного камина. Тарг Фрэн Грэир усыновил этого… Эри, пусть будет Эри, как назвал его старый хрыч, где-то четыре года назад. До этого Эри прожил у него три года, как удалось установить людям герцога. А нашел старик мерзавца десять лет назад. Говорил он на неизвестном языке, как подтвердили рыбаки, кто помнил Эри – Грэира. Вопрос. Он потерял свою женщину до появления в Грэре и после рыбацкой деревушки или до? На последней войне, когда этот ублюдок спас жизнь ему, Найяру, жизнь, он уже ненавидел герцога. Его сиятельство столько раз анализировал поведение своего начальника дворцовой стражи, что был уверен в его ненависти, как в своем желании вырвать ублюдку сердце. Значит, Эри потерял свою женщину или в течении трех лет до Грэра, или более десяти лет назад.
– Чтоб ты сдох, Эри, – проворчал герцог. – Кем бы ни была твоя баба, я понять не могу, кто она и откуда…
"В каких странах вы бывали, мой герцог?" – это вопрос Грэир задавал ему. Одно время он часто интересовался путешествиями Найяра. Чужой язык, интерес к чужим странам и тому, что там делал герцог. Не-е-ет, эта тварь прибыла в Таргар, чтобы мстить. Значит, все произошло раньше, чем десять лет назад. Но когда?!!
– Полжизни бы отдал, чтобы понять, что за идиотский акцент был у этого ублюдка, – воскликнул герцог, допивая содержимое кубка одним глотком.
После того, как просидел неделю в добровольном заточении в этих покоях, его сиятельство покинул комнаты Сафи и первым делом вызвал толмачей. Теперь они рыли землю, отыскивая языки, где имеются смягченные звуки. Было предположение, что тот, кто смягчал звуки, просто обладал дефектом речи.
– На дыбу, – пообещал его сиятельство.
– Найдем, – тут же воодушевились толмачи и теперь корпели, разбираясь в многообразии языков, наречий и акцентов множества государств, как на этом континенте, так и на других, где бывал герцог.
После заслушал сведения о том, что произошло в герцогстве и за его пределами за время отсутствия правителя, и закрылся на пару суток в пыточной. Благо дело, подданные всегда давали повод к допросу. После его завалили письмами с соболезнованиями в связи со смертью дражайшей супруги. Их Найяр сжег не читая, меньше всего он был склонен скорбеть о бриатаркской суке, не дававшей ему покоя и после своей смерти.
Стук в дверь покоев отвлек герцога от размышлений.
– Можно, – крикнул он и встал, чтобы налить себе новую порцию вина.
– Послы из Гаэлдара, ваше сиятельство, – доложил секретарь. – Просят принять их.
– Гаэлдар? – Найяр развернулся в сторону молодого мужчины. – Что им надо?
– Привезли ноту протеста от своего повелителя, – ответил секретарь. – Гаэлдарский властелин недоволен тем, что вы казнили его подданного.
– Что? – герцог пролил немного вина и вскинул глаза на секретаря. – Веди их в малый тронный зал, там приму.
Началось, понял герцог. Полетело воронье. Кого еще ждать? Бриатарк? Владыку? Кто еще из крыс зашевелится, пользуясь малейшим поводом, чтобы втянуть Таргар в неприятности? И как все не вовремя! Его сиятельство сделал глоток вина, перевел взгляд на пол, где все еще сверкали драгоценности Сафи, отставил кубок и присел, собирая их. Ничего не должно потеряться. Когда она вернется, то найдет свое добро в целости и сохранности.
