Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Григорьева Юлия
Искупление. Часть вторая

Глава 1

– Флэй.

– Что? – ровный голос моего дикаря слился с плеском волн.

– Мне скучно, – я поерзала на его плече и села.

– Полчаса назад тебе было страшно, – иронично хмыкнул он, не открывая глаз.

– За полчаса мне надоело бояться, теперь скучно, – заявила я, тяжко вздыхая.

– Что будет еще через полчаса? – поинтересовался мой мужчина.

– Откуда я знаю, полчаса еще не прошли, и мне все еще скучно, – я снова вздохнула.

– Мне снова спеть тебе? – коварно спросил Флэй, и я спешно закрыла ему рукой рот.

– Ты ужасно поешь, невыносимо, отвратительно, – сказала я, не щадя его самолюбия. – Ты и танцуешь так же. И стихи рассказывать не умеешь, как и складывать их.

Он сел и сурово посмотрел на меня.

– Я вообще что-нибудь умею хорошо делать?

Закатив глаза, я подумала и кивнула.

– Ты замечательно ловишь рыбу и стираешь, – расщедрилась я на комплимент.

– И все?! – возмутился мужчина.

– Ага, – я счастливо осклабилась.

– Ну, держись, женщина, – угрожающе рыкнул Флэй, и я с визгом и хохотом упала на дно лодки, извиваясь под его шустрыми пальцами, уже привычно игравшими на моих ребрах.

– Флэй, Флэй, хватит, – повизгивала я. – Я солгала, солгала!

Пытка тут же прекратилась, и он склонился надо мной.

– Ну?

– Ты не храпишь по ночам, – гордо сообщила я и тут же снова завизжала. – Ну, хватит! Ты во всем молодец, – хохотала я. – И рыбу ловишь, и стираешь, и не храпишь, и ножны у тебя замечательные, ты лучше всех!

Мужчина щелкнул меня по носу, поймал руку, которая уже готовилась покарать за это раздражающее действие, и ласково коснулся губами ладони. Я тут же застыла, глядя на него, а губы Флэя пропорхали до запястья, задержались на нем, лаская языком, и я задохнулась, прикрывая глаза. Он сдвинул рукав выше, и дорожка из поцелуев зазмеилась по руке, заставляя тихо постанывать от приятной неги, разливающейся по телу.

– Флэ-эй, – протянула я.

– Да, голубка, – мужчина оторвался от своего занятия и посмотрел на меня с доброй улыбкой.

– Мне больше не скучно, мне сладко, – ответила я, приподнимаясь, чтобы поймать его губы.

– Ну, раз тебе больше не скучно, я досмотрю сон, – деловито произнес мужчина и улегся, вздохнув с чувством выполненного долга.

Я возмущенно посмотрела на него, все еще не веря, что он остановился в самом начале своих упоительных ласк. Толкнула его в плечо, сердито посопела в ухо, насупилась и села рядом, скрестив руки на груди. Тут же сбоку послышался могучий храп, и я от души шлепнула дикаря по его упругому заду. Флэй рассмеялся и снова открыл глаза, весело глядя на меня.

– Ты невозможен! – воскликнула я.

– Моя твоя не понимает, – развел руками мужчина.

Вздохнув, я собрала воедино все знания его языка, которым мы занимались во время плавания, выбрала единственное, что у меня подошло, и изрекла на наречии племени Белой Рыси:

– Флэй, ты дерево.

Мой дикарь сел и возмущенно посмотрел на меня.

– Дурак что ли? – уточнил он.

– Дерево, – повторила я.

– Оригинальный перевод слова – невозможен, – хмыкнул Флэй.

– Имей совесть! Ты учил мой язык несколько лет, я твой всего месяц, – оскорбилась я.

Мужчина положил мне руку на плечо и притянул к себе, поцеловал в висок и потерся щекой.

– Научишься, – произнес он. – У тебя выбора нет. Или научишься, или… – я подняла на него взгляд. – Насмешками изведу, – пообещал дикарь и сразу получил кулаком в бок. – Женщина, ты бьешь своего мужа? – потрясенно воскликнул мой дикарь. – Значит, я тебе готовлю, стираю, ублажаю с утра до ночи и с ночи до утра, а ты меня за это еще и бьешь?! Знаешь, что-то в нашей семье явно не так.

Нагло взглянув на него, я снова двинула локтем в бок.

– Ты мне еще не муж, – произнесла я. – Но заботишься о благородной тарганне вполне сносно для дикаря со Свободных Земель.

– Договорилась, – кивнул сам себе Флэйри, сын Годэла, и я вновь полетела на дно лодки.

Задержав на мгновение взгляд на моих глазах, он прошептал, касаясь моих губ:

– Диэр утрольг.

– Ты… – тут же перевела я начало фразы.

– Невероятна, – произнес Флэй на таргарском и захватил мои губы в жаркий и невыразимо томительный плен.

Мои руки сплелись на его шее, зарываясь в отросшие волосы, и все исчезло. Море, небо, плеск волн, остался только он и его нежные, но такие жаркие прикосновения. С тех пор, как мой дикарь был рядом, мне казалось, я совсем не знала мужчин и не знала, как можно любить на самом деле.

– Милый мой, – задыхалась я, когда руки Флэя скользили по моему телу. – Ненаглядный, нежный, – изнывала я, чувствуя пьянящие поцелуи. – Любимый, желанный, – кричала, когда он овладевал мной, и все переставало иметь значение.

– Родная моя, – шептал этот необыкновенный мужчина, выпивая с моих губ стон за стоном. – Невероятная, солнечная, – стонал он, упиваясь моими ласками. – Любимая, единственная, – и мы взмывали в ослепляющую высь всепоглощающего счастья.

И больше ничего было не надо, ни земли, ни дома, потому что эта лодка успела стать нам домом, ни кого бы то ни было, потому что не было дня за этот месяц, когда бы мне хотелось, чтобы это вынужденное уединение было нарушено. А потом, все еще задыхаясь, мы лежали прижавшись друг к другу, и наши взгляды словно притягивало невидимым магнитом. Я не могла насмотреться на него, не могла насладиться звуками голоса и теплом прикосновений. Это была какая-то странная, необыкновенная и в чем-то болезненная потребность все время чувствовать Флэя рядом.

Как-то я проснулась, а его не было, просто не было и все. Вокруг море, лодка мерно покачивается на волнах, а я стою и чувствую подступающую панику, оттого, что он пропал. Через несколько минут он забрался на высокий борт, и я накинулась на него с кулаками. Это было настолько несвойственно мне, но даже не отрезвило осознание недостойного благородной дамы поступка. Просто мне было страшно потерять его.

Флэй тогда не стал прибегать к своему излюбленному методу моего успокоения и издеваться. Обнял и долго удерживал, пока мое дыхание не выровнялось. И тогда прозвучало его первое признание.

– Мне тоже страшно потерять тебя, – сказал он, прижимаясь щекой к моим волосам. Он понял меня без прямого объяснения моего недостойного поступка.

– Почему? – я вскинула на него заплаканные глаза.

Сын Белой Рыси осторожно стер ненужную влагу с моего лица, поцеловал в кончик носа и улыбнулся, произнеся так, словно объяснял ребенку, почему качаются деревья:

– Потому что люблю тебя, тарганночка.

Это были самые желанные слова, которые я мечтала услышать от него, но вдруг растерялась и прошептала:

– Я тебя тоже люблю.

– Я знаю, маленькая, – улыбнулся этот невыносимый мужчина и щелкнул меня по носу, чем привел в чувство.

Я замахнулась, чтобы шлепнуть его по руке, но Флэй перехватил мою ладонь и так же, как сегодня поцеловал, затем прижал к себе и едва слышно произнес:

– Солнышко ты мое глупенькое.

– Глупенькое? – возмутилась я.

– Умненькое бы сразу заметила веревку, – и он указал на веревку, свисавшую за борт. – И поняла, что я всего лишь решил быстро искупаться.

– Ненавижу тебя, – фыркнула я.

– Врешь, – засмеялся мужчина, и я вздохнула, признаваясь:

– Вру. Бессовестно и нагло.

Это был самый необыкновенный месяц в моей жизни, наполненный множеством мелких, но событий. Для начала я научилась есть сырую рыбу, потому что готовить ее было негде. В лодке имелся гарпун, с помощью которого Флэй ловил морских обитателей. Мне так нравилось смотреть на него, когда, обнаженный по пояс, он застывал с занесенным вверх гарпуном. Мужчина мог так стоять очень долго, затем удар, и он достает трепыхающуюся рыбину. Это было такое красивое зрелище, и в то же время жалостливое. Рыбу мне всегда было жалко, но желудку требовалась пища.

Еще была сеть. Ее мой дикарь крепил к лодке на ночь, а утром доставал, пусть с небольшим, но уловом. Флэй чистил, разделывал ее, убирал кости и давал мне, сначала маленькими кусочками вкупе с провиантом, что нам передал Дьол перед отправкой в море. В мешке мы нашли хлеб, вяленое мясо, флягу с водой и еще по мелочи. Хлеб мой дикарь нарезал на тонкие полоски и высушил, объяснив, что сухари у нас сохранятся дольше. Мы ели их понемногу, сначала с мясом, но все чаще мужчина добавлял к трапезе сырую рыбу, приучая меня есть ее. Это было непривычно для нас с желудком, но мы справились. Так что, когда закончилось мясо и сухари, я уже не морщилась, принимая из рук моего мужчины дары, которое давало нам море.

Так же в лодке имелся навес, который можно было натянуть и спать под ним, а за ненадобностью убрать. Флэй рассказывал, что они с таром Аристофом достаточно поработали на этим суденышком, превращая его в более приспособленное к долгому плаванию судно, пусть и маленькое. А благодаря тому, что море было пресным, чем помыться, и что пить, у нас было. Правда, пришлось привыкать и к морской воде, пусть и пресной. В общем, жить в лодке дикаря оказалось не так уж и плохо.

Настоящей катастрофой для меня стали женские недомогания, случившиеся на вторую неделю нашего плавания. Мне было и стыдно сказать о них, ведь на тот момент мы еще не были близки, и была паника, потому что я оказалась без всяких необходимых средств. Флэй, к моему огромному стыду, заметил сам. Обозвал таргарской скромницей и отдал в мое пользование собственную рубашку, которая как раз сушилась после доступной в этих условиях стирки. Я тоже научилась стирать за это время, не привлекать же было мужчину к стирке моих панталон.

И скучно с дикарем не бывало ни минуты, даже если мы молчали. А молчали мы редко, чаще, когда он сверялся со звездами, закреплял руль, и мы, крепко обнявшись, засыпали. За все это время я не видела ни одного кошмара. А если мне снился Руэри, он всегда улыбался и одобрительно кивал. После таких снов мне было немного грустно, но недолго, потому что долго грустить рядом с несносным сыном Белой Рыси было невозможно.

Флэй много рассказывал мне о своем племени, об устройстве их жизни, о быте, легендах и поверьях. Он учил меня языку и добродушно смеялся над моим акцентом, вспоминая, как сам был в обратной ситуации. Только в Таргаре вызывали насмешки смягчения им некоторых звуков, я же, наоборот, произносила слова слишком твердо.

– Кто ты сейчас? – спрашивал дикарь.

– Алъен, – отвечала я.

– Альен, тарганночка, "ль", – талдычил он. – А должна стать?

– Своей я должна стать своей, – сердилась я, и Флэй тут же паясничал:

– Моя твоя не понимает!

– Деръес, – ворчливо ответила я.

– Дерьес. Сафи, "рь". Мягче произноси. Альен, дерьес, поняла?

– Да-а, – сопела я и снова повторяла мягкие звуки.

Альен – чужой, чужак, пришлый. Дерьес – свой, близкий. Мне нравилось слушать, когда он говорил на родном языке, но казалось, что я никогда не научусь. И все же, когда до Ледигьорда оставалось уже недолго, я могла поздороваться, назвать свое имя, назвать принадлежность к племени, но эти слова я не собиралась использовать, пока не пойму, что уже стала дерьес. И основания не торопиться у меня были.

Флэй не стал скрывать, что встретят меня настороженно, но был уверен, что быстро привыкнут и смогут полюбить.

– Тебя нельзя не любить, солнышко ты мое, – улыбался мужчина. – Мать и все остальные увидят то, что вижу я.

– А если нет? – тревожно спрашивала я.

– Главное, что у тебя есть я, – отвечал он, подмигивая. – Держись меня, тарганночка, не пропадем.

И я ему верила. Вообще доверие к этому мужчине было каким-то запредельным. Я словно растворилась в нем. Это пугало и радовало одновременно. Пугало, потому что все происходило все очень стремительно. Вроде не так давно, я еще стояла в дворцовом парке напротив вечно хмурого и неулыбчивого тарга Фрэна Грэира, уговаривая устроить мне последнюю встречу с мужем перед его казнью. И вот я уже в объятьях этого фальшивого тарга, оказавшегося дикарем со Свободных Земель, и отчаянно боюсь, что однажды эти объятья ослабнут, и я упаду в бездну.

А радовало, потому что впервые за последние почти девять лет моей жизни, мне не нужно было постоянно следить за тем, чтобы остаться собой и не потерять душу рядом с жестоким Таргарским Драконом, герцогом Найяром Грэимом, превратившего меня в свою любовницу и всеми ненавистную "Таргарскую Ведьму". Сейчас я могла быть просто женщиной. Позволить себе быть слабой, хрупкой, зависимой и любимой, потому что быть рядом с Флэйри, сыном Годэла, из племени Белой Рыси, даже слабой было приятно.

Флэй очень рассчитывал успеть достичь Ледигьорда до начала осенних штормов. Пока нам сопутствовала удача. От самого Таргара всего несколько раз нас накрыла небольшая буря. Мой дикарь быстро убрал парус и загнал меня под навес, более-менее защищавший от ветра и холодных водных брызг. И снова я не сомневалась в том, что он вытащит нас. Вытаскивал, не забывая сыронизировать, глядя, как последняя трапеза покидает мой желудок, отправляясь прямиком за борт:

– Море дало, море взяло.

Я избавилась с ним от излишней стеснительности, потому что раздражала ироничность дикаря, захлестывавшая его, когда он глядел на мои пунцовые щеки. В конце концов, махнув рукой, я начла забывать замашки благородной дамы. Жить мне не во дворце, а в поселении, учиться разжигать печь и самой готовить. И самое главное, меня ничего из будущих обязанностей не пугало, просто хотелось ответить заботой на заботу своего мужчины.

– Все будет хорошо, – уверял меня Флэй.

– Ты же рядом, – обычно отвечала я.

– Всегда, – говорил на это дикарь, и я снова верила.

Вот так мы и прожили этот месяц. Если ссорились, то в шутку, смеялись и учились понимать друг друга с полуслова.

– Спать, неугомонная? – спросил Флэй, выпуская меня из своих объятий, чтобы плотней укутать в плащ, который я скинула, пока доставала его.

– Спать, – согласно зевнула я. – Теперь мне не страшно, не скучно и уже не сладко, но очень хорошо.

– Хвала богам и Пращурам, я умилостивил это мелкое тагарское чудовище, – засмеялся дикарь вновь прижимая меня к себе. – Спокойной ночи, голубка.

– Спокойной ночи, – ответила я и подставила губы под быстрый, но ласковый поцелуй.

* * *

С рассветом море огласили крики чаек. Флэй заворочался первым, открыл глаза и осторожно переложил меня со своей груди на палубу, подложив под голову свернутый плащ. Я тут же открыла глаза и села, следя за ним удивленным взглядом. Мужчина поднялся на ноги и широко улыбнулся.

– Земля, тарганночка.

Я тут же вскочила следом за ним и устремила взгляд на далекую темную полосу. Меня обуревали смешанные чувства. Больше всего я боялась. Боялась, что Ледигьорд может что-то изменить в наших отношениях, и что его племя не примет меня, а еще было страшно нарушить наше уединение. Я перевела взгляд на Флэя. Должно быть, он был слишком красноречивым, потому что мужчина тут же сильно прижал меня к себе.

– Ничего и никого не бойся, – сказал он. – Ты ведь все еще веришь мне?

– Как самой себе, – отозвалась я.

– Так и продолжай делать, – улыбнулся Флэй, стискивая меня до хруста в ребрах. – Мы дома, Сафи, мы дома! – торжествующе воскликнул мой дикарь, а я промолчала.

Это был его дом, не мой, пока не мой. Я готова была завоевывать доверие, была открыта для дружбы с чужими мне людьми, только бы и они были так же открыты. Впервые за этот месяц у меня пропало настроение. Я старалась скрыть свое состояние от Флэя, сидевшего на руле и улыбавшегося своим мыслям время от времени. Его возбуждение было мне совершенно понятно. Он десять лет не был дома. Конечно, мой дикарь скучал по своим родным. И, наверное, предвкушение встречи делало его немного слепым, потому что святая вера мужчины в то, что все будет хорошо, была для меня сомнительна. Я когда-то удивилась, что он спокойно принимает меня, ту, чей народ совершал грабительские набеги на этот край, грабивший и убивавший его народ. Так почему же его соплеменники должны быть похожи на моего дикаря, узнавшего не только тех разбойников, приплывавших сюда, но и таких таргарцев, как тар Мерон, Аристоф, Берни и священник из Одрига.

Это были неприятные мысли, и очень хотелось верить в то, что Флэй знает, о чем говорит. Он перевел на меня сияющий взгляд, и блеск темно-карих глаз немного померк. Мужчина поманил меня к себе и усадил на колени. Я прижалась щекой к его щеке, сцепил руки на шее и затихла, чувствуя себя сейчас такой беззащитной, какой, кажется, еще никогда не была.

– Говори, – велел Флэйри.

– Я боюсь, – вздохнула я.

– Меня?

– Нет! – воскликнула я и посмотрела на него.

– Значит, ничего не боишься, – сказал он и погладил по лицу тыльной стороной ладони. – Хватит забивать свою головку всякими нехорошими мыслями. У тебя есть мужчина, он и будет решать проблемы, если они возникнут.

Я кивнула и улыбнулась, снова прижимаясь к нему и следя за тем, как темная полоса впереди все больше растет, превращаясь из ровной линии в ломанную. Теперь я видела гору, даже могла различить силуэты прибрежных деревьев. Сердце тоскливо замирало, и я сильней стискивала шею дорогого мне мужчины. Он не иронизировал, не издевался, не подначивал, только поглаживал по спине и время от времени коротко целовал в щеку. В какой-то момент мне показалось, что я заразила его своим дурным настроением, и стало стыдно. Он ведь домой вернулся, радовался, а тут я со своими надуманными страхами.

– Когда мне раздеваться? – спросила я, деловито поглядев на него.

– Зачем? – Флэй удивленно посмотрел на меня.

– Ты говорил в Таргаре, что вы ходите голыми, не хочу выделяться, – и я посмотрела на него честными глазами.

– Подожди немного, – тут же включился в игру дикарь.

– Чего ждать? – делано изумилась я.

– Они такие нежные, вдруг напугаешь, – ответил Флэй и рассмеялся, получив легкий подзатыльник. – Или соблазняться, – тут же исправился наглец. – Я еще мать обнять не успел, а уже в брачные игры вступлю.

– И всего-то, – фыркнула я.

– Пожалей меня, у меня рогов нет, биться нечем, – его глаза вновь сверкнули весельем.

– Мелочи, с рогами могу помочь, – отмахнулась я. – Тебе побольше и поветвистей?

Флэй даже рот открыл от моего заявления. Некоторое время смотрел на меня, а затем перевел дыхание.

– Мне не понравилась эта шутка, – произнес он вдруг охрипшим голосом.

– Прости, – я опустила взгляд. – Ты сомневаешься во мне?

– Ни мгновения, – мотнул головой мужчина. – Но вдруг подумал… Ты ведь у меня красивая… такая… необыкновенная, – рука на моей талии сжалась чуть сильней.

Я вскинула на него взгляд и невольно расплылась в улыбке.

– Ты в себе сомневаешься?

– Мне тридцать четыре года, тебе двадцать четыре. Десять лет разницы в возрасте. Вокруг будут бродить более молодые мужчины, – немного недовольно произнес Флэй. – Я в тебе уверен, в себе тоже, но я не уверен в том, что стерплю посягательства на свою женщину.

И вот тут я расхохоталась. Он был такой милый в этот момент. Флэй что-то проворчал и дернул меня за ухо. Это меня только больше развеселило. Во-первых, кто мог сравниться с этим мужчиной, я просто не представляла, а во-вторых, он ведь действительно поверил, что на меня найдутся охотники.

– Флэй, я альен! – воскликнула я. – Я чужая и мне двадцать четыре года! Думаю, в твоем племени найдутся девушки моложе и красивей…

И вот тут осеклась я, глядя на него сузившимися глазами.

– Что? – недоуменно спросил мужчина.

– И мама тебе каждый год присматривает невесту, ты говорил, – хмуро отозвалась я.

– На то она и мама, – пожал плечами Флэй. – Стой, ты ревнуешь что ли? – глаза его вспыхнули возмущением. – Нет, ты погоди. Это я тут ревную! Ты зачем посягаешь на чужую территорию? Место уже занято!

– Флэй, – поморщилась я. – Я серьезно.

– А я не серьезно?! Тебе даже думать не стоит, что я могу глядеть на совершенно чужих мне женщин, а вот мне, пожалуй, нужно быть повнимательней к более молодым особям мужского пола. Выросли тут без меня. Глазищи сверкают, длани тянут.

– Еще никто не тянет, – усмехнулась я.

– Ключевое слово – еще, – деловито кивнул дикарь. – Смотри мне, – он погрозил мне пальцем и клацнул зубами.

Я рассмеялась и от души поцеловала его. Даже это перевел в шутку.

– Флэй, ты дерево, – повторила я на его языке уже облюбованное выражение.

– Протестую, – воскликнул он. – Йе сьон ен афид льос, – гордо произнес дикарь.

– Сын ты, сын Белой Рыси, знаю, – рассмеялась я.

Такие тренировки со случайными фразами он часто мне устраивал. Моя задача была перевести, что поняла. Это выражение я уже наизусть знала. Заслужив поощрительный поцелуй, я опять посмотрела в сторону земли. Ветер был попутным, и мы быстро приближались. Вот уже стали заметны более мелкие детали, валявшиеся на берегу, например, бревно и большой валун. Вздохнув, я потерлась кончиком носа о висок Флэя.

– Где моя смелая девочка? – спросил он с доброй улыбкой.

– Нет ее, – малодушно ответила я.

– Тогда зови ее, скоро подойдем к берегу, – меня легонько дернули за кончик косы.

Флэй споро убрал парус, вставил весла в уключины, и мощными гребками погнал нас в неизвестное и волнительное будущее. Я не смотрела на берег, смотрела на своего мужчину, набираясь сил и решимости. Он смотрел на меня, время от времени оборачиваясь и проверяя, куда идет лодка.

– Добрались, – выдохнул Флэй, когда наше суденышко ткнулась носом в песок.

Он перемахнул через борт, взял из моих рук оружие, надел на себя и протянул мне руки. До берега донес и поставил, когда под его ногами оказался песок, смешанный с галькой. После обулся, и мы направились в сторону желтых деревьев и пожухлой травы, держась за руки.

– А где твой дом? – спросила я.

Голос чуть дрожал от едва сдерживаемого волнения. Пальцы Флэя сильней сжали мою ладонь, и он указал свободной рукой:

– Видишь гору? Рыси живут за ней. Идти достаточно долго, но к ночи должны добраться.

– Ох, – выдохнула я и потрогала пылающее лицо. – Я так волнуюсь.

Мужчина поднес мою руку к губам и подмигнул, подбадривая меня. Вскоре мы вышли к роще, где мой дикарь остановился и глубоко втянул носом воздух, после широко улыбнулся.

– Хорошо-то как! – воскликнул он.

Я улыбалась, глядя на его радость, и становилось как-то легче и спокойней. Ну, чего испугалась? И здесь люди живут, значит, и я смогу. Ну, не умею я толком ничего, так научусь. Почистила же целую рыбину, пока были в море. Подумаешь, что после этого Флэй, обозвав меня разорительницей, поймал новую, но начало-то положено! Руки есть, голова тоже, желание прилагается. Справлюсь! Решительно тряхнув головой, я преисполнилась боевого духа. Флэй, бросив на меня взгляд, хмыкнул и снова посмотрел на гору, которая еще не скрылась из вида. В его глазах появилось мечтательное выражение.

– А мы сейчас не на ваших землях? – спросила я.

– В общем-то, берег хозяина не имеет, – ответил дикарь и вдруг остановился, прислушиваясь к чему.

Затем осмотрел себя, меня и выругался.

– Что? – насторожилась я.

– Да, я так, кое-что вспомнил, – беспечно отмахнулся Флэй, – не бери в голову. Разберусь.

И до меня дошло – одежда. Мы же сейчас в одежде Таргара, альены, оба. Любой из местных обитателей примет нас за чужаков, но не идти же голыми! Что ж, остается надеется, что никто нам не встретится, а свои должны моего рыся узнать, не забыли же его за эти десять лет.

Боги! Это же сколько всего тут могло измениться за десять лет? Вновь обернувшись, я посмотрела на моего дикаря. Он теперь был более собран, больше прислушиваясь и поглядывая по сторонам. Я тоже начала озираться.

– Иди, как шла, – тут же одернул меня сын Белой Рыси. – Если за нами следят, не стоит обозначать страх.

Вот после этих слов мне стало страшно. Только что не было, а теперь стало. И чем дальше мы уходили от спасительной лодки, тем сильней становилась тревога, и все больше нарастала внутренняя дрожь, переходя во внешнюю.

– Эй, голубка, клюв выше, – воскликнул Флэй, поддевая мой нос костяшкой пальца. – Без предупреждения нападают только натты.

– Натты? – переспросила я.

– Ньосер натт, – проговорил он на родном языке. – Ночные тени. Это бродяги. Они надолго не оседают. Зиму переждут, весной и в начале лета скотину откормят и дальше. Если хотят осесть, спрашивают разрешение, если проходят через чужие земли, мнением хозяев не интересуются. Дичи в лесах много, травы еще больше, им не мешают. Не особо агрессивные, но чужаков не любят. И в войне их лучше за спиной не иметь, мародеры. Да и в спину ударить не погнушаются.

– Неприятное племя, – я передернула плечами.

– Их никто не любит, – ответил Флэй. – Остальные остановят даже чужаков, а там разберемся. Не переживай.

Кивнув, я осторожно повела глазами по сторонам, прерывисто вздохнула, и мы продолжили путь. Постепенно дорога удалялась все больше от берега, уходя все дальше в лес. Теперь я вовсе прижалась к моему дикарю, и он положи мне руку на плечо.

– Жаль, лошадей нет, – негромко произнес Флэй. – Устанешь ты у меня.

– Я тебя выдерживаю, рысик, так что расстояние – сущий пустяк, – расхрабрилась я.

– Забавно, – усмехнулся дикарь. Я вопросительно посмотрела на него. – Назвала забавно, – пояснил он. – Мне понравилось.

– Р-р-рысик, – повторила я, больше мурлыкая, чем рыча. – Только совсем не белый. Черный рысик.

– Просто меня, как следует, отмыть надо, – засмеялся Флэй. – После бани я буду блондин с голубыми глазами.

Я живо заинтересовалась новым словом. Как-то до этого не интересовалась, а он не рассказывал, где они моются. Флэй рассказал про деревянный сруб, в котором и происходит омовение.

– Куда-то идти надо? – поразилась я.

– Специально для тебя пристрою к дому, – пообещал мужчина, и я немного успокоилась на эту тему.

Мы еще какое-то время шли, молча, поглядывая по сторонам. Постепенно появлялся голод. Желудок подал голос, взвывая к совести своей хозяйки, но среагировал на это Флэй. Он огляделся, что-то выискивая взглядом, после потянул к неизвестным мне кустам, где висели гроздья черных ягод. Не мучаясь вопросом, куда собрать ягоды, мужчина просто срезал ветку и вручил мне.

– Ничего другого пока предложить не могу, – с сожалением произнес он.

– Угощайся, – щедро поделилась я, протягивая ему ветку.

Флэй сорвал пару гроздей, закинул сразу горсть ягод в рот и повел меня дальше. Ноги уже болели и хотелось отдохнуть, но сын Белой Рыси упорно вел меня вперед, стремясь добраться до горы до темноты.

– Там начинаются наши территории, – пояснил он. – Можно будет расслабиться.

– А сейчас мы на чьих? Или это тоже ничьи? – поинтересовалась я.

– Медведи, – коротко пояснил рысик. – В общем, десять лет назад мы дружили, что сейчас, не знаю.

Еще через какое-то время я остановилась и посмотрела на него умоляющими глазами.

– Что? – Флэй обернулся ко мне.

– Мне надо, – ворчливо ответила я. – Уже давно надо.

Осмотревшись, мужчина кивнул, и я юркнула в кусты, быстро справилась со своими потребностями и хотела уже выйти, когда мое внимание привлекли такие же кусты. Решив сначала сорвать еще ягод, имевших сладковатый приятный привкус, я уверенно шагнула в том направлении. Что-то зашуршало, пронзительно свистнуло, и я завизжала, взлетая вверх.

– Сафи! – Флэй выскочил ко мне, ненадолго замер, рассматривая представшую ему картину, и расхохотался.

– Ничего смешного! – истерично вскрикнула я, убирая с лица подол, собственного платья, накрывший голову, как колокол. Затем представила, как выглядит моя нижняя часть в панталонах, сейчас оказавшаяся сверху, и потребовала. – Немедленно сними меня отсюда! Дикарь!

– Таргарка, – привычно хмыкнул Флэй и поспешил мне на помощь, все еще посмеиваясь.

Он достал нож, потянулся к веревке, когда послышался тонкий свист, и в дерево вонзилась стрела. Флэй моментально перестал усмехаться, я услышала, как звякнула сталь вытаскиваемого меча, а вскоре кто-то вышел к нам. Я все еще болталась маятником, повиснув на одной ноге, потому толком не могла разглядеть хозяина ловушки. А что это был он, я даже не сомневалась… а может, и хозяева.

А потом заговорили. Я упорно пыталась вывернуться, чтобы разглядеть, кто там, сколько их, и что угрожает моему мужчине, выходило плохо, они были за моей спиной. А еще дурацкий вид панталон. Мои щеки пылали, но за Флэя я боялась больше, чем переживала за неподобающий вид. Тем временем разговор шел на языке этой земли, и я отчаянно злилась на себя, что так мало понимаю. Мне удалось уловить приветствие, его произнес мой дикарь. Второй разговаривал сухо, даже грубо. Несколько раз прозвучало такое знакомое – альен. Затем я расслышала – афид льос, Флэй представлялся. Затем снова говорил неизвестный. Теперь я опознала слово – добыча и поняла, что так именуют меня. Но мой дикарь не согласился.

– Кьан, – коротко произнес он, и в его голосе прозвучала угроза.

Я даже улыбнулась, мой рысик назвал меня женой. Это было так приятно, ведь до этого момента он называл меня так только наедине. Впрочем, если за слушателей считать рыб, то не так уж и наедине. А называть так начал после того, как впервые обладал мной. Я тут же рассердилась на себя за неуместные мысли. Мое положение вообще не предусматривало мыслей об упоительных ласках, а мне вдруг именно это в голову полезло, стоило растрогаться после одного единственного слова. Должно быть, это кровь прилила к голове, иного объяснения у меня нет.

Спор еще некоторое время продолжался, а после веревка дернулась, и я полетела на землю, вновь завизжав. Но Флэй поймал и осторожно поставил на ноги, придержав, пока я буду стоять твердо. После этого я обернулась и посмотрела на чужого дикаря. Это был молодой мужчина. Немногим ниже Флэя, широкий в кости, с пронзительными зелеными глазами. Он с интересом рассматривал меня, после произнес:

– Вайк кьан.

Флэй тут же смерил его прохладным взглядом, задвигая меня за спину, и бросил короткую фразу, после которой лицо чужого дикаря стало жестче. Он ответил сыну Белой Рыси, и теперь заметно напрягся Флэй. Он отрицательно мотнул головой. Медведь усмехнулся и свистнул. Тут же из-за деревьев вышли еще трое мужчин.

– Что происходит? – спросила я шепотом.

– Нас пытаются пригласить в гости, – усмехнулся мужчина.

Слушая нашу речь, четверо мужчин разом посуровели и достали короткие мечи.

– Фрем, – отрывисто велел "медведь". Вперед – машинально перевела я.

– Начина-ается, – протянул Флэй.

Он вновь оглядел четверых "медведей" уже иным взглядом, явно оценивая, и я схватила его за руку.

– Не надо, их больше, – взмолилась я. – А если есть еще кто-то? И что тебя так разозлило?

– Комплимент, – нехотя, ответил мой дикарь. – Он назвал тебя красивой.

– И что? – не поняла я.

– Ты для него чужая, никакое племя тебя не защищает. Это дает возможность решать твою участь на его усмотрение, – недобрый взгляд Флэя сверлил первого "медведя".

– А ты? Ты же Рысь.

– Пока он видит чужака, который уверяет, что он со Свободных Земель, – ответил мой рысь. – Пока никто не докажет обратного, со мной тоже сильно церемониться не будут. Чтоб их Черный бог загнул и… В общем, ладно. Будем все решать постепенно.