Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Хороший навес будет, – сообщила Шоли, которая, в отличии от меня, все успела рассмотреть.

– Навес? – оживилась я.

Навес я давно хотела, и рысик мне обещал сделать, когда потеплеет. Радостно улыбнувшись, я уже представила, сколько всего полезного под ним можно будет делать. Теперь было ясно, почему меня загнали в дом, там готовился мне подарок. Ну и не буду больше выходить. Пусть спокойно доделывают.

Время шло, с улицы продолжали доноситься звуки активной работы, а мы с Шоли решили сделать перерыв.

– Мужчина должен быть сытым, так мама говорит, – деловито сказала маленькая Рысь, подавая мне дрова для розжига очага.

– Правильно говорит, сытый мужчина – сильный мужчина, и добрый, – усмехнулась я. – Кусается меньше.

– Почему ты плакала? – на меня посмотрели проницательные карие глазенки. – Тебя дядя обидел?

– Нет, что ты, – улыбнулась я, вешая над огнем котелок. – Дядя меня никогда не обижает.

– Папа?! – она округлила глаза.

– И не папа, – засмеялась я. – Папа твой тоже хороший.

– Это, да. Папа у меня самый лучший, – гордо сказала Шоли. – Он меня на шее катает и на лошади учит сидеть. А Остар давал из лука пострелять, только я тетиву оттянуть не смогла. Ничего, выросту еще немного и буду стрелять из лука и ездить на лошади. А ты можешь стрелять из лука?

– Нет, – я снова засмеялась. – Я только на лошади умею.

– Рыси все умеют стрелять из лука. А мама даже мечем драться умеет, я видела, – понизив голос, сказала Шоли. – Я научусь и тебя научу.

– Договорились, – кивнула я.

– Только дяде не говори, вот потом он удивится, – и она засмеялась, довольная собственной идеей.

Я закрыла рот на воображаемый ключик, и маленькая Рысь пришла в еще больший восторг. Когда мясная похлебка закипела, лепешки подогрелись, я отправила Шоли за мужчинами. Лепешки печь меня научил Флэй, настоящий хлеб он не умел печь, а меня учить было некому, потому вместо пышного каравая, который мы ели у его матери, на столе всегда были пшеничные пресные лепешки. Иногда мне очень не хватало советов умелой женщины, и в такие моменты я жалела себя. Сейчас я даже жалела, что слушалась няньку и уходила с кухни, когда прибегала туда и с интересом смотрела за нашей кухаркой. Но жалела ли я, что мне, благородной тарганне, приходится возиться со всем этим? Ни минуты, ни мгновения. Как я уже говорила, для любимого мужчины мне хотелось делать все, чтобы ему было хорошо.

Как-то мы разговорились с Флэем о том, что я хочу многому научиться. Он одобрительно покивал и обещал найти ту, кто будет готов поделиться со мной своими секретами. После этого рысик несколько раз ходил в поселение, но так ничего и не сказал, нашел ли кого-нибудь, кто бы мне помог. Так как это был мой муж, то я не сомневалась, что он спрашивал женщин Рысей, скорее всего, свою сестру, может, жен братьев, и раз молчит, значит, ответ был отрицательным. Чтобы его не заставлять переживать за меня, я расстроилась украдкой, когда его не было дома, но больше уже разговор на эту тему не заводила.

Шоли выскочила за дверь, и вскоре до меня донесся ее звонкий, приглушенный стенами, голосок. Я накрыла на стол, села на край лавки и подперла щеку кулаком, мечтательно вздохнув, но тут же подскочила. Проклятье! А воду им умыться не подогрела! Когда мужчины зашли в дом, я уже вовсю лила слезы, горькие, с надрывом, как маленькая. Флэй спешно пересек единственную комнату и обнял меня за плечи, тревожно заглядывая в глаза.

– Голубка?

– Даиль, – Шоли дергала меня за подол, – Даиль, ты чего?

Бэйри с пониманием посмотрел на меня, с сочувствием на брата и не удержался от ироничной ухмылки:

– Уверен, случилось какое-то непоправимое горе, – рысик недовольно посмотрел на него. – Брат, поверь, я подобное пять раз наблюдал, да и ты уже должен привыкнуть. – Что-то подумалось, Даиль?

– Я воду не согрела, – покаялась я, с ужасом представляя, что Флэй посчитает, что я его позорю перед братом. Даже позаботиться о них нормально не смогла.

Мужчины переглянулись. Взгляд Бэйри выражал "А что я говорил". Рысь поцеловал меня в щеку, развернул и, наградив ласковым шлепком, от которого я перешла от слез к негодованию, взял ковш, узкий кусок чистого полотна и повел брата на улицу, где стояла бочка с водой.

– Я вообще люблю холодной водой умываться, – весело сказал Бэйри.

– Бесчувственные люди, – всхлипнула я.

– Мужчины, – вздохнула Шоли и села рядом со мной, так же подперев щеки кулаками.

А к концу позднего обеда я уже заливалась смехом, слушая рассказы Бэйри и Флэя об их детстве и юности. Старший брат не уступал младшему ни в ироничности, ни в остроумии, ни в пошлости, и моему бедному рысику сейчас доставалось от всей рысьей души Бэйри. О своей недавней печали я уже не вспоминала. Рядом хихикала Шоли, с аппетитом уплетая немного пересушенные пресные лепешки, похрустывая корочкой.

– Дядя, правда, в болоте штаны потерял?

– Нет, не правда, твой папа большой шутник, – усмехнулся дядя, испепеляя брата взглядом.

– Папа-то шутник, а нас в тот день все звери стороной обходили, – хохотнул Бэйри.

– Почему? Дядю без штанов боялись? – заинтересовалась малышка.

– Точно, боялись, что своей дубиной зашибет, – захохотал ее отец.

Я вспыхнула и закрыла ребенку уши ладонями.

– Как не стыдно?! – с негодованием воскликнула я. – При ребенке!

– Даиль, он ногу тогда повредил и нашел здоровенную палку, на которую опирался, – опешил Бэйри. – А ты о чем подумала?

Осмыслив, что мне сказал старший сын Годэла и собственные мысли, я стремительно покраснела, и домик сотрясся от громового мужского хохота.

– Даиль, Даиль, – Шоли подергала меня за рукав, – можно я доем похлебку? Мне так неудобно.

Я спешно убрала руки от детской головки и вскочила из-за стола, спеша скрыть свое пылающее лицо и новую порцию слез, размером с голубиное яйцо.

– Даиль, правда, дубина? – несся мне вслед хохот Бэйри.

– Завидуй молча, – со смехом ответил ему Флэй и поспешил за мной. – Голубка, да стой же ты. – Он отловил меня и прижал к себе.

– Я просто извращенная особа, – воскликнула я. – Да еще и при ребенке! И что я буду за мать?

– Самая лучшая, – с широкой улыбкой ответил он.

– Шоли…

– Ничего не поняла, – спокойно сказал Рысь.

– Бэйри…

– Пусть теперь по ночам ворочается от зависти.

– Ты животное! – возмутилась я.

– Точно, Рысь, – хохотнул Флэй. – Успокойся, тарганночка, ничего ужасного не произошло. Ты еще не слышала разговоры наших женщин, иногда даже я краснею.

Мы еще некоторое время спорили, пока из дома не вышли Шоли с Бэйри. Я вновь стремительно покраснела, но старший сын Годэла сделал вид, что ничего не замечает. Он вручил меня Шоли и увел Рыся обратно за дом. Они еще какое-то время там возилось, а когда уже стало сумрачно, и Шоли, уставшая за день, задремала на лавке, положив мне голову на колени, пока я дошивала последнее платьице для дочки Куклы. Дверь в домик открылась и в проеме показалась голова Флэя.

– Идем, – гордо сказал он, и я показала ему на малышку. – Какая чудесная картина, – улыбнулся рысик.

Он осторожно взял на руки девочку, Шоли пробурчала что-то непонятно, вздохнула и продолжила спать. Флэй положил ее на нашу кровать, и мы тихонечко вышли из дома. Неужели так когда-нибудь будет и с нашим малышом? Я умиленно вздохнула. Рысик, видно, подумавший о том же, положил мне руку на живот, и его в кои-то веки облагодетельствовали ударом, подумали и врезали еще разок.

– Неужели снизошел, – усмехнулся осчастливленный отец. – Точно небо упадет на землю. – И получил по рукам еще раз, не от меня.

Навес получился шикарный. Большой, подпираемый столбами. Под таким хоть белье суши, хоть стол накрывай, хоть люльку с младенцем ставь. Я благодарно взвизгнула, жарко поцеловала Рыся, кивнула второму и оседлала стоявшую тут лавку.

– Довольна? – с улыбкой спросил Флэй.

– Да, – ответила я.

– Потом мне братья помогут сделать пристройки, будет у нас большой дом, – сказал рысик, усаживаясь рядом. – И баня нормальная с выходом из дома. И загон для животных. За лето с этим разберемся, – пообещал Флэй. Я положила голову ему на плечо. – Все у тебя будет, голубка.

– У меня уже все есть, – ответила я. – А скоро я стану самой богатой, – и погладила живот, где снова зашевелился рысенок.

– А где моя радость? – спросил Бэйри.

– Спит, умаялась, – ответил Флэй.

– Даиль, как ты это сделала? Ее же спать уложить невозможно. Как утром встает, так последняя ложится. Пока не шлепнешь, не успокоится.

– Мы делами были заняты, – я пожала плечами.

Мы проводили Бэйри, который нес на руках так и не проснувшуюся дочь, за его спиной болтался заплечный мешок Флэя с мужем и детьми Куклы.

– Какой хороший день, – сказала я.

– Замечательный, – согласился со мной рысик. – Кстати, голубка, меня сегодня кое-что заинтересовало.

– Что? – я повернулась к нему.

– Твой взгляд, – подмигнул Флэй, подхватил меня на руки и понес к дому. – Посмотришь на меня так еще раз.

– На тебя иначе я и не смотрю, – прошептала я и накрыла его губы своими.

* * *

Просыпаться, когда солнце только показывалось над верхушками деревьев, стало уже привычкой за это время. Рысик еще спал, когда я выскальзывала из-под теплого одеяла и на цыпочках шла к потухшему очагу, разжигая его, вешала котелок с водой над огнем, умывалась, заплетала простую косу, перевивала ее лентой и ждала, когда откроет глаза мой муж. Он всегда просыпался, как только я заканчивала приводить себя в порядок, мы завтракали, и вредный Рысь возвращал меня на ложе, портя тот самый порядок самым возмутительным образом.

Удивительно, но с ним я не боялась близости, как с Найяром. С тех пор, как я поняла, что беременна, страсть перешла в нежность, даря новое удовольствие от нашей близости. Хватило одного раза, когда я испуганно держалась за живот, чтобы Флэй стал осторожен. Впрочем, Рысь хотел ребенка, Найяр хотел совсем иного. Вспоминать об убитом малыше было до сих пор больно, особенно чувствуя толчки моего второго ребенка, и осознавать, что тому младенцу не дано было дожить даже до этого.

Я стерла слезу, побежавшую по щеке, и обернулась к ложу. Флэйри уже открыл глаза и наблюдал за мной.

– Доброе утро, любимая, – немного хриплым голосом сказал он.

– Доброе утро, рысик, – я улыбнулась и вернулась к очагу.

Он поднялся с постели, зевнул, и я услышала, как заплескалась вода в тазу. Следом мне на талию легли теплые ладони, скользнули на бедра, чуть сжали, и поползли вверх, нырнули на плечи, спустились по рукам и отняли у меня котелок.

– Сколько говорить, когда я дома, сам все сделаю, – проворчал он, щекоча мне шею своим дыханием.

Я хихикнула и втянула голову в плечи.

– Так не тяжелый же, – возразила я, когда Флэй отошел вместе с котелком.

– Вот, не тяжелый, – он ткнул пальцем в небольшой котелок, – я этот таскаю я.

– Не тростинка, – обиделась я.

– Тростиночка, – фыркнул Рысь.

Спорить было бесполезно, и я махнула на него рукой. После завтрака и превращения меня обратно в лохудру, рысик прихватил колчан, стрелы, охотничий нож и, ласково поцеловав меня, ушел, пообещав шикарную добычу. Я привычно проводила его взглядом в окно и взялась за домашние дела. Их у меня было не так много. Прибралась, приготовила, подшила рубашку мужу, которую он умудрился порвать, когда в прошлый раз ходил в лес, и засела за свое увлечение – алфавит Ледигьорда.

Эта идея посетила меня, когда я узнала, что письменности здесь, как таковой, нет. Сообщения передавались в виде символов и знаков, не способных донести развернутый смысл до адресата. Я потребовала Рыся научить меня, но и сам не до конца разбирался во всех этих человечках, солнышках и птичках. И вот, взяв за основу родной алфавит, я попыталась написать слова на языке Свободных Земель. Помучалась и села за сопоставление букв и звуков. Флэй сунул нос, заинтересовавшись, что я пишу угольком на куске ткани, так как бумаги здесь тоже не было, хмыкнул и присоединился ко мне. Это было около двух месяцев назад. С тех пор я сделала письменность моей новой родины своим увлечением, и на досуге ломала голову, какими буквами можно показать звук, отличный от привычной таргарской речи.

Письменность, как и язык был схож на всей территории бывшей империи, менялись лишь диалекты. Но вот Гаэлдар, находившийся на приличном расстоянии от нас, уже говорил на совершенно другом языке. Этот язык я немного знала, благодаря Ру и Наю. Из-за Ру я заинтересовалась языком государства, где он служит, а Наю просто понравилась идея, чтобы я знала гаэлдар. Его алфавит я тоже переписала, проговорила буквы и вставила в свой алфавит, найдя пару соответствий. До совершенства, конечно, было далеко, но я не сдавалась. Я не знала, пригодится ли мой труд кому-нибудь, но интерес от этого не пропадал.

Когда я оторвалась от своей работы и устало зевнула, поняла, что уже смеркается. Тут же появилось беспокойство, Флэй всегда возвращался еще засветло. Накинула свой старый плащ и выглянула на улицу. Лес вдруг напугал меня своей безлюдностью. Острое ощущение одиночества едва не заставило меня расплакаться. Я спешно спряталась в доме, вновь разожгла потухший за день очаг, и мягкий свет огня озарил наш домик. Это немного успокоило, но вскоре я уже снова была на улице.

Походила вокруг дома, посидела под навесом, ожидая, что Рысь вот-вот появится. Но он не появлялся.

– Флэй! – закричала я, охваченная уже не беспокойством, а зарождающейся паникой. – Флэй!

Ответом мне был шорох деревьев. Где-то закаркала ворона, и мое сердце ухнуло в черную пропасть.

– Флэй! Флэйри, пожалуйста!!! Флэй, бесы тебя задери! – кажется, я перешла на таргарский, но так и не заметила этого. – Рысик, пожалуйста, возвращайся, – простонала я, вглядываясь в сумерки.

Сумрак играл со мной злые шутки, и мне то и дело казалось, что мой мужчина выходит из-за деревьев. Я вскакивала, бросалась навстречу, но вновь и вновь обманывалась. Наконец, не выдержала и ушла в дом к огню. Рядом с теплом пламени было немного спокойней.

– Ну, где же ты, – я шагала из угла в угол, нервно сплетая и расплетая пальцы. – Только появись, я тебя сама убью… только появись, – всхлипывала я, боясь даже думать, что Флэй может не вернуться.

За окном послышался шорох, что-то гулко ударило в дверь, и я вскрикнула. Дверь скрипнула…

– Флэй! – радостно воскликнула я и закрыла рот руками.

Даже в плохо освещенном пространстве я увидела, как он бледен. Рысь тяжело поднялся на приступок, попытался улыбнуться, и я увидела, что его одежда залита кровью.

– Флэй! – взвизгнула я и бросилась к нему. – Что с тобой?

– Медведь, – усмехнулся Рысь и сполз на пол.

– Аргат? – прошептала я, оседая рядом с ним.

– Настоящий, – хрипло ответил он. – Его я тоже победил. Там… не хватило сил.

Рука слабо махнула куда-то в сторону, и Флэй потерял сознание. Дрожащими руками я откинула полы его куртки и снова зажала рот руками, чтобы не закричать. Тело моего прекрасного Рыся было изодрано когтями. И самое страшное, что я сейчас поняла с невероятной ясностью – он умирает. Он умирает, а я ничем не могу ему помочь. Совсем ничем…

– Я не могу, Рыси должны помочь. Должны! – дрожащим голосом прошептала я и упрямо поджала губы.

После этого встала и решительно ухватила мужа за одежду, втягивая полностью в дом, ноги его остались за порогом. Каменной тяжестью налился живот.

– Потерпи, – попросила я, сделала еще одно усилие и втащила Рыся внутрь. – Так надо, – сказала я бессознательному мужчине, – чтобы звери не пришли на запах твоей крови.

После поцеловала посеревшие губы.

– Ты только дождись, хорошо? Я побегу быстрее ветра, – пообещала я, изо всех сил сдерживая ненужные сейчас слезы. – Только дождись!

И выскочила из дома. Какой компас вел меня в тот страшный вечер, я не знаю. Ноги несли меня так быстро, как только могли. Я бежала, отмахиваясь от ветвей, огибала костлявые тени деревьев, угадывающиеся в темноте, подсвеченной слабым лунным светом. Бежала и молилась всем, кого могла вспомнить, чтобы бежала в нужную сторону, чтобы упрямые Рыси услышали меня. Несколько раз споткнулась, но умудрилась не упасть. И наградой мне стали огни, свет которых озарял поселение.

Ворота были уже закрыты, и я закричала, срываясь на визг:

– Откройте! Откройте!!! Флэй! Там Флэй! Помогите, помогите же… Флэй!

– Кто здесь? – спросил сверху дозорный.

– Даиль, жена Флэйри! – выкрикнула я. – Откройте! Он умирает…

Больше не могла сдерживать слезы и разрыдалась. Ворота скрипнули, и я вбежала внутрь.

– Бэйри! Бэйри, там Флэй! – кричала я, мечась по улицами поселения. – Дэйри! Бэйри!

– Даиль, что случилось? – ко мне бежал Дэйри, но вскоре появился и Бэйри, натягивающий на бегу куртку.

Рыси, всполошенные моими криками и бестолковыми метаниями, высыпали на улицу.

– Флэй… – я вцепилась в рукава Дэйри и сползла на землю, с которой меня рывком тут же поднял старший брат. – Медведь… Порвал медведь, – сквозь слезы пыталась выговорить я. – Умирает… спасите! Спасите! – выкрикнула я и повисла на Бэйри, развернувшего меня к себе лицом. – Пожалуйста.

– Аргат? – повторил мой вопрос Дэйри.

– Настоящий, – мотнула я головой.

– Тащи знахарку, пусть возьмет, что нужно, вряд ли сюда довезем, – велел старший брат среднему. – Успокойся, Даиль, сейчас поедем к нему. Успокойся.

– Что с моим сыном? – к нам пробилась мать Флэя.

Ее взгляд остановился на мне, скользнул по моему животу, и женщина произнесла:

– Хей, Даиль.

– Флэй, – простонала я, не в силах говорить что-то еще.

Дэйри уже скакал к нам на лошади, за его спиной сидела старая женщина с корзиной в руках. Старший сын Бэйри уже вел ему оседланного коня.

– Я с тобой! – закричала я, цепляясь за стремя.

Мне на плечи легли две сухие ладони.

– Идем, – мать моего мужа стояла за моей спиной. – Идем со мной. Таэль свое дело знает, мой сын не первый с охоты порванный зверем возвращается. Нечего беременной на лошади скакать.

– Но…

– Перевяжут, сюда принесут, – ответила она, взяла меня за руку и потащила в сторону своего дома. – Рысь должна быть сильной и верить Великой Матери. Если еще не пришло время Флэйри, она его не заберет. Идем.

Я обернулась, братья уже исчезли за воротами, а племя Белой Рыси смотрела нам со старой женщиной вслед. Мать Флэя уверенно вела меня через поселение, не оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня, но и не так быстро, чтобы я спотыкалась, догоняя ее. Сил и прыти еще в этой престарелой Рыси было много. Она обернулась лишь раз, когда я шумно всхлипнула.

– Великая Мать добра, верь в ее милость, – велела женщина. – И Пращуры не оставят силой племени своего сына. Плакать нужно по мертвым.

– О-ой, – завыла я, и она строго одернула меня.

– Пока бьется сердце Флэйри, ты должна делиться с ним силой, а не страхом, – учила меня свекровь, заходя в дом. – Так легче найти дорогу назад. Будь сильной, Даиль, свети ему огнем своей души, иначе свет звезд окажется ярче, и Флэй пойдет к нему.

Ее слова оглушили и… дали надежду. Я сдержала новое рыдание, утерла слезы и серьезно кивнула.

– Я буду сильной, – пообещала я.

– Так-то, – произнесла женщина и усадила меня за стол.

– Мне кусок в горло не полезет, – сказала я, с отвращением думая о еде.

– Тебе не полезет, моему внуку пригодится, – ответила она, отрезая толстый кусок пышного каравая. Затем достала глиняный горшок, в котором оказался мед, и густо намазала его на хлеб. – Ешь, Даиль. Ешь и думай о том, как тебе хорошо с моим сыном. Пусть от твоих мыслей ярче засветит ваш огонь, пусть Флэй тоже вспомнит, пусть согреется и выберет тебя.

Следом появилась кружка с теплым молоком, и свекровь ушла, оставив меня наедине со своими страшными мыслями. О хорошем? Да я сейчас могла думать лишь о том, что могу потерять его. Малыш внутри меня заворочался, я погладила живот, скорей машинально, чем желая его успокоить. Затем опустила взгляд на хлеб. Не съем, просто не смогу. Но рот вдруг наполнился слюной, когда я смотрела на слой меда, уже засахарившийся за зиму, сглотнула, взяла хлеб и откусила… Боги, хорошо-то как, сладко! Как я проглотила лакомство, даже не заметила, только подумала, что я до безумия хочу сладостей. Вот, чего мне не хватало все это время!

Каравай лежал передо мной, нож, горшочек с медом, деревянная ложка тоже. Воровато оглянувшись, я отрезала еще ломоть, намазала медом, подумала и отправила в рот мед без хлеба. После прикрыла глаза, откусывая большой кусок от хлеба с медом, и даже застонала, смакуя вкус. Кажется, ничего лучше я в жизни не пробовала. Может, я смогу уговорить мать рысика научить меня печь такой же вкусный хлеб. А потом будет лето и свежий мед.

– М-м-м, – вновь простонала я, представляя янтарную тягучую субстанцию. – Хорошо-то как.

Хорошо, как поцелуи моего мужчины, как его ласки, такие же сладкие, обволакивающие, дарующие наслаждение, какого я в жизни не знала. Флэ-эй, вернись ко мне, умоляю, вернись, не оставляй меня, жизнь без тебя станет пустой, и я превращусь в призрак. Флэй, мой прекрасный Рысь, твоя Даиль ждет тебя. Вернись, и я стану самой лучшей женой и матерью твоих детей. Флэй…

Перед моими глазами проносилось все, что было между нами. И древние развалина храма в лесу в Таргаре, и лесное озеро, и ночь на постоялом дворе, когда мы спали, прижимаясь друг к другу, и наше плавание, и первое наслаждение, и странная свадьба в синем теплом пламени. Наша любовь, страсть и нежность…

– Вот и умница, Даиль, – услышала я и открыла глаза.

Старая Рысь стояла напротив меня и смотрела, не скрывая одобрения. Я растерянно взглянула на стол и поняла, что доела каравай и от меда осталась половина. Стало стыдно, но женщина отрицательно покачала головой, как только я попыталась потупиться. Вместо молока, которое я тоже выпила, на столе уже стояла кружка с травяным напитком.

– Спасибо, – и искренней благодарностью произнесла я.

– Пей, – по губам женщины скользнула едва уловимая улыбка.

А через некоторое время на улице послышался шум. Мы обе вскочили, и дверь распахнулась. Братья осторожно внесли носилки с моим мужем.

– Флэй! Как он? – испуганно спросила я, забывая обо всех обещаниях, данных свекрови.

– Даиль, – снова одернула она меня.

Она указала на ту комнату, где мы провели первую ночь у Рысей. Я замерла, стараясь не мешать, но, стоило братьям переложить Флэя на ложе, как я бросилась к нему и опустилась рядом на колени, не сводя взгляда с посеревшего лица. Он был все еще жив, и это сейчас казалось самым важным в моей жизни.

Я протянула руку и осторожно погладила рысика по лицу.

– Не уходи, – прошептала я. – Я без тебя не смогу.

– Нужно звать шамана, – услышала я и обернулась.

Мать Флэя разговаривала со знахаркой. Я еще раз взглянула на мужа и поднялась с колен. Знахарка бросила на меня настороженный взгляд.

– Говори, Таэль, – велела моя свекровь. – Жена должна знать, что с ее мужем.

– Она беременная, – помявшись, ответила женщина.

– Беременная, но не при смерти, – сказала я, подходя к ним.

Мать Флэя посмотрела на меня и одобрительно кивнула, вновь переключая внимание на знахарку.

– Нужно звать шамана, – повторила женщина. – Я сделала все, что могла. Сильно Флэйри медведь порвал, крови много ушло. Если не звать Рогнада, к утру его заберет Великая Мать.

Я до боли закусила губу, лишь бы не застонать, лишь бы не показать свою слабость. Флэю нужна моя сила, значит, я буду сильной. Обе Рыси покосились на меня, но слез не увидели.

– Бэйри, – позвала мать моего рысика. – Зови Рогнада. Флэю нужно дыхание Великой Матери.

Бэйри посмотрел на меня, кивнул и вышел, а я вернулась к ложу, легла рядом с мужем и взяла его за руку. На мое пожатие он не ответил, как не услышал моего шепота, но я все равно разговаривала с ним. Говорила, как люблю, как он мне нужен, как он нужен нам с малышом, как мы ждем возвращения отца. Рассказывала, чем занималась, пока ждала его, как волновалась, как звала. Со слезами на глазах смеялась, вспоминая самые счастливые наши дни. О чем я? У нас не было несчастливых дней. Подначивала его, журила за неосторожность и снова умоляла не уходить.

– Даиль, – рука свекрови мягко легла мне на плечо. Я вздрогнула и подняла на нее взгляд. – Пришел шаман, идем. Мы тут сейчас лишние.

– Я не оставлю его, вы же сказали…

– Вот и продолжай делать, что делаешь, он тебя услышит и через стены. Шаман должен остаться один, Великая Мать не любит лишних глаз. Пращуры пока присмотрят за Флэйри.

Я склонилась к лицу любимого, поцеловала в губы и почувствовала нарастающий жар.

– Он горит, – прошептала я.

– Рысь больше не в силах сдерживать внутренний огонь, – ответил вошедший молодой мужчина. – Иди, Даиль, Мать не возьмет жизнь своего сына прежде отведенного ему времени. Я буду слушать ее голос.

Мне не понравились слова шамана. Слушать? Флэя лечить нужно! Ах, как мне сейчас не хватало тара Лаггера! Но выбора не было. Свекровь вывела меня на улицу, усадила на бревно, лежавшее возле дома и снова скрылась внутри своего жилища, откуда вынесла теплую шаль или что-то в этом роде. Накинув мне на плечи шаль, она села рядом, подняла лицо к звездному небу и тихо запела. Я с тревогой смотрела на нее.

– Эту песню мать пела нам в детстве, – сказал Дэйри. – Она сейчас напоминает Флэю о тех днях.

Рядом собирались Рыси, и они, послушав песню пожилой женщины, начинали негромко говорить. Каждый что-то рассказывал о моем муже. Кто о детстве, кто о юности, кто о его последнем посещении селения. Я слушала, слушала очень внимательно, боясь пропустить хоть слово. Затем заметила, что на меня удивленно посматривают и поняла, что они ждут и моего рассказа. И я рассказала, как мы ходили на Звездную башню, и каким было жутким близкое небо, и как Флэй успокоил меня. Я говорила, говорила и говорила, а они слушали и улыбались. И это было так непривычно, но так правильно, словно мы все дружно ткали сеть, которая не давала моему возлюбленному Рысю уйти к далеким и холодным звездам, которые меня так сильно пугали. А из дома раздавался заунывный голос шамана, слышались глухие удары в его барабан, и доносился странный запах, который успокаивал и дарил странный покой и даже радость.

Мы сидели до рассвета, то прислушиваясь к пению шамана, то вновь говоря о Флэе. Но с первыми лучами солнца в доме все смолкло. Рогнад, бледный, с залегшими тенями под глазами, словно отдал часть своей жизненной силы, вышел из дома и сразу опустился на землю, утирая пот трясущейся рукой. Мы замолчали, испытующе глядя на шамана.

– Даиль, – позвал мужчина.

– Я здесь, – тут же подскочила я.

– Побудь с Флэйри. Там настой, дашь, если опять поднимется жар или начнутся боли. И жги траву, остальное сделает Таэль. Иди.

Я взглянула на свекровь, не зная, что делать. Она едва заметно улыбнулась и кивнула. Больше меня ничто не могло удержать. Ворвавшись в дом, я остановилась только рядом с ложем. Лицо Флэя было все так же бледно, но теперь его черты не смотрелись заострившимися, дыхание стало ровным, жар ушел.

– Любимый, – тихо позвала я.

Темно-карие глаза приоткрылись, и я приблизилась к нему вплотную. Не знаю, узнал ли он меня сейчас, сил у моего Рыся не было совсем, и глаза вновь закрылись. Я снова легла рядом, взяла его за руку и слегка сжала.

– Голубка, – еле понятно прошелестел Флэй.

– Я рядом, любимый, и никуда, слышишь, никуда тебя не отпущу, – горячо заверила я.

Мужские пальцы чуть дрогнули, и я поняла, что так он ответил меня. Теперь я была уверенно, Рысь останется со мной. Счастливо вздохнув, я прижалась лбом к его плечу, и сон постепенно сморил меня.