Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– Это подарок тебе, – вдруг сказала Астер и снова застыла, ожидая моих восторгов.
– Женщина не должна принимать подарки от чужих мужчин, – ответила я, вспоминая этикет своей родины.
– Аргат твой мужчина, – возразила Астер.
– Мой мужчина – Флэй, – не согласилась я в свою очередь.
Женщина вздохнула и открыла третий сундук. В нем стояли три маленьких сундучка. "Медведица" откинула крышки. В одном лежали достаточно грубые украшения из золота, во втором более утонченные украшения, явно созданные мастерами более цивилизованных стран. Меня покорило ожерелье в виде змеи, которое должно было обвить шею. Хвост и голова змеи были замком. Я представила, как это выглядит и пришла в восторг. Сразу опомнилась и сердито взглянула на Астер. Та ухмылялась, следя за моей реакцией.
– Возьми, что понравилось, – предложила она.
– Мне чужого не надо, – я мотнула головой и перевела взгляд на третий сундучок.
Здесь тоже была посуда. Кубки, вилки, ложки, несколько тарелок, все из серебра. Пожав плечами, я снова посмотрела на Астер. Она снова поджала губы.
– Тебе ведь нравится все это, не так ли? – спросила женщина.
– Красивые вещи. На моей земле у меня этого было много, – я пожала плечами. – Но все это не принесло мне счастья тогда, не принесет и сейчас. Я горю в огне своего мужчины, только это важно.
– Глупая женщина, – вздохнула Астер. – Идем дальше.
Она закрыла сундуки и повела меня дальше. В дверях я еще раз обернулась, разглядывая комнату, и подумала, что сундуки с богатством не зря стоят именно здесь, а не за закрытыми дверями. Должно быть, у них принято хвастаться своим добром. Так и представилось, как мужчины сидят за столом, пьют, едят, а Астер распахивает сундуки, и Аргат гордо принимает завистливые взгляды гостей. Фыркнув, я закрыла за собой дверь и поспешила за ожидающей меня женщиной.
Теперь мне показывали кладовые. Спорить не буду, выглядело впечатляюще, не то, что у нас с рысиком. Тут был и ледник, где лежали куски разделанных туш и рыба. Были кладовки с зерном, куча сушеных трав, коренья, сушеные грибы, горшки с маслом, с молоком. Творог, сыр, сметана. Все здесь было. Даже колбасы, явно домашнего изготовления. Мне будет чему научиться. Я тоже хочу все это готовить!
Так и представилось, как буду кормить своего возлюбленного всеми этими роскошествами. Я обязательно научусь! Похлебка хорошо, но, вон, сколько всего я не знаю. И пироги печь научусь, обязательно. Ради Флэя я готова была учиться всему на свете. Шить я не умею, только вышивать, но тоже научусь.
– Аргат богато живет, – усмехнулась Астер, глядя на мои горящие глаза и понимая мой восторг по-своему. – Так ли живет Флэйри из племени Белой Рыси?
– Мы только появились здесь, у нас все это будет, – отмахнулась я, и женщина фыркнула, с грохотом захлопывая очередную дверь. – Флэй построит нам дом. У нас все еще впереди.
– Зачем ждать, когда можешь иметь эти богатства сейчас? – проницательные глаза "медведицы" взглянули на меня, но я невозмутимо пожала плечами.
– Сейчас у меня есть все, что нужно, – ответила я.
Астер что-то пробормотала и повела меня в жилую часть дома. Тут мне показали комнату, в которой, как я поняла, я должна жить. Здесь было ложе, похожее на то, на котором мы спали с Флэем. Сундуки, скамья, прялка. Но было кое-что, что смутило меня, это меч, лежавший на лавке, да и не только он. Я заметила в комнате мужскую рубашку.
– Здесь ты будешь жить, – подмигнула Астер. – Здесь спит Аргат, вы будете спать вместе, он так хочет.
Опочивальня герцога, спальня "медведя"… Развернувшись, я исподлобья взглянула на женщину.
– Я не могу спать с чужим мужчиной.
– Вечером вас соединит шаман, – рассмеялась Астер, и мне захотелось врезать ей. Делать я этого, конечно, не стала. – У вас женят женщин, у которых есть муж?
– Шаман Рысей сказал, что обряда не было. Но, даже если и был, благословение Большого Отца все равно соединит вас с Аргатом.
– К бесам! – воскликнула я на таргарском. – Как же мне все это надоело!
– Что? – не поняла Астер.
Сердито взглянув на нее, я прошла через всю комнату, села на лавку и подперла щеку кулаком, глядя в мутное окошко. Где Флэй?!
Три всадника приближались к поселению «Медведей». Дозоры их не остановили, узнали. «Рыси» с «Медведями» не враждовали уже более шестидесяти весен. С того момента, когда вместе отражали набег наглых альенов, высадившихся на берег Свободных Земель. Они тогда прибыли на нескольких кораблях, и одному поселению было тяжело противостоять. Тогда полностью погибло поселение «Волков», в поселении «Рысей» насиловали и убивали женщин и детей. Тогда погибла бабушка трех братьев, а их отец, еще маленький мальчик, чудом выжил, спрятанный матерью в подполе как раз перед тем, как альены ворвались в их дом. Мужчины – рыси тогда были на Большой охоте и застали свое поселение, объятое пожаром.
"Медведи" тоже гибли, и тогда два племени объединились. К ним присоединились остатки "Волков", племя "Черных Рысей" и "Лисицы". Жители Ледигьорда жестоко мстили пришлым, вырезая их, поджигая корабли, до которых добирались ночью вплавь. И успокоились только, когда последний альен сдох, глядя на кишки, вываливавшиеся из его гнилого нутра.
Возрождались племена тяжело. Женщин пришлось брать из других племен и поселений, но это внесло свежей крови, и новое поколение было сильней и злей, помня о Великом Горе. Ненависть к пришлым прибрежные жители Свободных Земель всасывали с молоком матери. И, если "Медведи" еще торговали с редкими купеческими судами, то на земли "Рысей" купцы не совались. Достаточно было быть пришлым и иметь при себе оружие, чтобы это послужило поводом умереть.
Оповещали о появлении альенов прибрежные жители сигнальными огнями, спрятанными на столбах среди деревьев. Огни создали шаманы, они имели необычный цвет и не жгли, сохраняя деревья. Секрет этих огней никто не знал, шаманы держали в тайне. Впрочем, воинов интересовало, чтобы огни светили в нужный час, а из чего они сделаны и как, было уже не важно.
– Что ты будешь делать? – спросил Бэйри младшего брата.
– Забрать жену, – коротко ответил Флэй.
– Аргат – сын старейшины, – отозвался Дэйри. – Он давно мечтал, когда возьмет на руки внуков от младшего сына, но Аргат отказывался жениться. Его первая жена – это жена старшего брата, она не родила Аргату детей, говорят, она бесплодна. Грут будет на стороне сына.
– Втроем нам не пробиться, – вставил Бэйри.
– Мы и не будем пробиваться, – усмехнулся Флэй. – Старейшина не может не принять тех, кто едет с миром.
– Ну, крикнешь, что желаешь говорить со старейшиной, он выйдет к тебе и откажет. Что дальше будешь делать? – снова вмешался Дэйри.
– Древних законов никто не отменял, – ответил Флэй.
– Аргат сильный и опытный воин, – Бэйри с тревогой посмотрел на брата.
– Меня тоже не из глины лепили, – произнес младший брат и пришпорил коня.
Братья поспешили за ним и вскоре ворота поселения "Медведей" уже встречали их закрытыми створами. Дозорные настороженно смотрели на незваных гостей, ожидая, что они скажут. Заговорил старший брат, как первый из братьев.
– Я Бэйри, сын Годэла, из племени Белой Рыси, – представился он.
– Я Дэйри, сын Годэла, из племени Белой Рыси, – эхом повторил средний брат.
– Я Флэйри, сын Годэла, из племени Белой Рыси, – закончил представление младший.
– Мы призываем старейшину Грута, сына Дьева, из племени Медведя, – снова заговорил Бэйри. – И только ему скажем о своем деле.
Все, официальная формула была произнесена, не давая Груту отказать пришельцам в праве высказаться. Дозорный исчез, но ворота не открылись. Через некоторое время появился старейшина. Он поднялся на стену из плотно пригнанных друг к другу бревен и посмотрел вниз.
– Грут, сын Дьева, старейшина племени Медведя, приветствует вас, славные сыны Белой Рыси. По какой надобности вы призвали меня? – официально вопросил он.
– Сегодня была похищена дочь Великой Матери, – продолжал говорить за всех троих Бэйри. – Ее увез сын Большого Медведя. Даиль, жена Флэйри, из племени Белой Рыси. Мы требуем выдать нам нашу сестру.
Старейшина хмуро оглядел братьев, остановил взгляд на Флэе, едва заметно вздохнул и поднял руку.
– Славные сыны Белой Рыси, женщина, именуемая Даиль, действительно, была привезена сегодня в наше племя. Но нам известно, что она не является дочерью Белой Рыси и не является женой Флэйри, сына Годэла. Мы не выдадим ту, что признал Большой Отец. Она станет одной из "медведей".
– Эта женщина была признана племенем, и племя взяло ее под свою защиту, – возразил Бэйри.
– Подтверждаю, – кивнул Дэйри.
– Обряд признан состоявшимся, – произнес Бэйри.
– Волгар… – начал Грут.
– Волгара покарала Великая Мать, – заговорил Флэйри. – Его приемник признал обряд свершившимся. Теплое дыхание Великой Матери соединило нас. Даиль – моя жена, признанная Белой Рысью, принятая Пращурами и племенем Белой Рыси. У вас нет права удерживать ее.
Старейшина оглянулся куда-то назад, снова вздохнул и соврал:
– Даиль, женщина без племени, была привезена сюда по доброй воли. Того, кто сам приходит к нам, мы не выдаем. Она под защитой нашего племени.
– Тогда приведите ее сюда, пусть Даиль сама скажет, что отказывается от своего мужа и от своего племени, – произнес Бэйри.
На стену поднялся Аргат. Он встретился взглядом с Флэем:
– Даиль, женщина без племени, вошла в мой дом, приняла мои дары. Она выбрала меня.
– Пусть скажет об этом сама. Или Медведи больше не позволяют женщинам говорить? – чуть насмешливо спросил Флэй, выходя вперед братьев. – Или откройте ворота, и я сам уверюсь в предательстве той, что отдала мне огонь своей души. – Молчание со стены затягивалось. – Неужели Медведи научились лгать, как альены?
На стенах поднялся ропот. Воины поглядывали на старейшину и его сына. Если слова сына Белой Рыси пойдут дальше, не будет уважения к Медведям. Их и так часто порицали за торговлю с пришлыми. Аргат сохранял каменное лицо. Грут покосился на сына, оглянулся на воинов и раздраженно махнул рукой:
– Привести Даиль.
Аргат обернулся к отцу, но теперь тот застыл каменным изваянием. Три брата внизу поздравили себя с маленькой победой. Через некоторое время на стену поднялась та, за кем они приехали. На лице Флэя расцвела улыбка.
– Любимый, когда ты заберешь меня отсюда? – выкрикнула женщина на языке пришлых.
– Говори на языке Ледигьорда, голубка, – ответил ей муж. – Ты должна честно ответить на вопросы.
– Мне нечего скрывать, – перешла она на язык прибрежных племен. Женщина говорила с акцентом, не все слова произнося верно, но ее поняли. – Спрашивайте.
Старейшина скрипнул зубами и замер. Вопросы могли задать те, кто искал правды, а это были три брата.
– Скажи, Даиль, – вновь от имени племени и брата выступил Бэйри, – по доброй ли воле ты покинула Флэйри, сына Годэла?
– Нет! – возмущенно воскликнула она. – Я – Даиль, жена Флэйри из племени Белой Рыси. Только он мне муж.
– Значит, ты не отказываешься от Флэйри и признаешь его своим мужем? – уточнил старший из братьев.
– Нет! Флэйри мой муж, нас соединила Великая Мать, – отчеканила Даиль.
– Хочешь ли ты, Даиль, жена Флэйри из племени Белой Рыси, покинуть племя, признавшее тебя и взявшего под свою защиту, и перейти в племя Большого Медведя?
– Меня признали? – на таргарском спросила она мужа, тот кивнул и улыбнулся. – Меня приняла Великая Мать, – гордо произнесла женщина на языке Ледигьорда. – Я дочь Белой Рыси. Менять племя я не хочу.
– Приняла ли ты дары Аргата, сына Грута?
– Я отказалась от всего, – все так же гордо произнесла Даиль. – Ничего не взяла в руки.
– Умница моя! – воскликнул Флэй.
– Старейшина Грут, сын Дьева, из племени Медведя, у тебя нет силы удерживать эту женщину, – подвел итог маленького допроса Бэйри.
– У меня есть право не отдать, – заговорил Аргат. – По Древним Законам сильнейший получает добычу.
– Тогда сначала добудь, – холодно ответил Флэй. – Твои слова ветер, Аргат, сын Грута. Пес лает, но волк не боится гавканья щенка. Спустись и докажи свое право.
– Поединок не может быть до смерти! – воскликнул Грут, глядя, как сын спускается вниз. – Когда кровь одного из вас оросит землю Медведей, и ноги откажут держать его, а второй останется твердо стоять, тот считается победителем, тому достается женщина и все, что он пожелает взять. – Мрачно огласил условия поединка старейшина.
– Флэй, вы будете драться? – испуганно воскликнула Даиль. – Флэй!
– Опять сопли, тарганночка? – усмехнулся ее муж.
– Только попробуй не отбить меня, рысик!
– Ты во мне сомневаешься? – изумился он, раздеваясь до голого торса.
Женщина помолчала, потом перешла на язык пришлых.
– Любимый… – Флэй обернулся. – Я тут подумала… У меня нет женских недомоганий, неделю уж, наверное, нет, если я не ошиблась в подсчетах.
– И давно посчитала? – спросил мужчина, застыв на месте.
– Пока у окна сидела в его спальне, – ответила она.
– Любишь ты по чужим спальням шастать, – проворчал он.
– Флэй, ты дерево, – перешла она на язык дикарей.
Он неожиданно легко засмеялся, повернулся к братьям и широко улыбнулся им:
– У него ничего не выйдет. Раньше бы не вышло, теперь зубами порву.
И вытащил охотничий нож, готовый встретить Аргата.
Дыхание перехватило, сердце бешено колотилось в груди. Хотелось бежать туда, где сошлись двое полуобнаженных мужчин с широкими ножами в руках. Вальяжность и даже лень в движениях Аргата создавали впечатление, что он опытней и уверен в своей победе. Впрочем, он и был уверен. Мой Рысь ведь жил среди пришлых, пока он тут наращивал свое мастерство. Всего на миг я тоже поверила, что «медведь» может оказаться сильней.
А потом сердито мотнула головой. В ком я сомневаюсь? Во Флэе?! В моем невыносимом дикаре? Нет-нет, уж в ком сомневаться только не в нем. Флэй, воевавший на родной земле, пересекший в одиночку море, сумевший выжить среди чуждых ему порядков, сражавшийся за Таргар на войне, выживший там. Его ценил сам Таргарский Дракон, которого рысик обвел вокруг пальца. И я на мгновение усомнилась в нем? Даиль, ты дерево! Ты настоящее дерево.
Тем временем мужчины, чуть согнувшись, мягко переступали, с ноги на ногу, обходя друг друга по кругу. Это более всего напоминало поединок двух хищников, выяснявших сейчас слабые места противника. Пробные нападения, увернулись оба. И снова закружили, ступая с пальцев на пятку… красиво. Красиво и страшно, хоть вой, потому что в их руках не тренировочные мечи, даже не палки.
Первым напал Аргат, бросился всем телом, не боясь острого ножа в руках моего любимого. Замах. Рысь ушел, казалось в последний момент, казалось, тяжело ушел, казалось, рана неизбежна.
Я закрыла глаза, услышала, как тихо охнул Грут, и тут же посмотрела вниз. Через всю грудь Аргата тянулась красная полоса, набухающая кровью. Не сдался, не отступил, вновь кружатся два зверя, так не похожих друг на друга по своей природе. Краем глаза отмечаю, как зажглись глаза братьев. Рыси, и повадки у них рысьи. Загонят стаей, убьют, входя в азарт. Флэй много рассказывал мне об их Матери, рысях. Мальчиков из этого племени обучают быть рысями. Разница лишь в том, что у людей – рысей есть разум, и из пустого азарта они не убивают.
"Медведь" все больше напоминал свое божество. Мне все казалось, что я слышу рычание, исходящее из его груди. Он снова кинулся на Флэя. Мой Рысь как-то по-кошачьи извернулся, перекатился и оказался за спиной Аргата, нанося ему новую рану. "Медведь" зарычал уже в голос. Братья начали подбадривать моего дикаря. Со стен понеслись крики в поддержку Медведя. Мужчины все больше входили в раж, молчали только я и Грут. Мы переглянулись с ним.
– Зачем он только привез тебя, – произнес старейшина. – Ты принесла несчастье моему сыну.
– Флэй привез свою женщину, – ответила я. – Ваш сын не имел права трогать меня, уже раз услышав, что я не хочу входить в его дом.
На этом разговор был окончен. Я выкинула из головы несправедливые обвинения старейшины. Не моя вина, что мне встречаются мужчины, пытающиеся получить то, что принадлежит другому. Аргат сам виноват. Я смотрела, как Медведь меняет тактику. Он больше не шел напролом, теперь нападал и отходил, нападал и отходил. Дождался, когда мой Рысь откроется и нанес удар. Флэй в последний момент ударил по руке, и клинок вошел ему в бедро.
– Рысик! – вскрикнула я.
Он не обратил на меня внимания. Перехватил руку Аргата, который собирался провернуть нож в ране, превращая ее в месиво, удержал и вытащил нож из бедра. И вновь они кружат перед воротами. Только Рысь припадает на раненную ногу. Кровь обильно пропитала штанину, мое сердце едва не разорвалось, когда я понимала, как быстро он теряет силы.
– Аргат, не насмерть! – вдруг закричал старейшина Грут.
И до меня дошло, что Флэй ослаблял "медведя" ранениями. С кровью, обагрившей грудь, живот, плечи и спину, Аргат терял и силу, потому решил действовать более грубо. Свалить на землю глубоким ранением. Теперь же, когда эта попытка не удалась, он перехватил нож иначе и пошел на Рыся. Но теперь и Флэй изменил тактику. Он перехватил нож левой рукой, и я узнала этот хват. Так сражались наемники с Севера. Как и когда хитрый Рысь перенял их мастерство, я не могла взять в толк. Суровые воины не раскрывали секретов. Даже Хэрбу они отказали, когда тот пристал к ним с просьбой научить.
Левой рукой Флэйри владел так же легко, как и правой. Аргат выбрасывает руку вперед, Рысь блокирует правой удар, левой наносит новую рану, глубже и серьезней. И новое осознание, он дает Аргату понять, что тот уже проиграл, дает возможность признать победу Флэя без лишних увечий. Но упрямый медведь продолжал кидаться, все более бестолково, все более проигрывая.
Я бросила взгляд на старейшину. Тот кусал губы, но бой не останавливал. Оба противника стояли на ногах, бой продолжалась. Условие не соблюдено. Но тут пошатнулся мой возлюбленный, чья рана продолжала кровоточить.
– Ох, Флэй, – выдохнула я.
– Ты права, пора заканчивать, – донеслось до меня. – Грут, вы не оставили мне выбора.
– Не убивай! – крикнул старейшина. – Он больше к вам не приблизится!
Взлет клинка, стремительные движения левой руки, перехватил правой, опять взлет и все, Аргат оседает на землю. Что сделал Флэй, я не поняла в первый момент, так все было быстро. Но, когда "медведь" повалился лицом вниз, я увидела глубокие рассечения почти под коленями. На правой ноге даже виднелась кость. Проклятье… Меня замутило, и только каким-то сверхъестественным усилием удалось сдержать тошноту.
– Грут!
– Забирай, – мрачно ответил старейшина.
– Ты обещал его не подпускать, – напомнил Флэй, когда ворота открылись, и я помчалась к нему.
– Мой сын жив? – вскинулся Грут.
– Знахарям работы хватит, – отмахнулся рысик. – Если поторопитесь.
– Да не оставит тебя милость Звезд! – воскликнул старейшина. – Никто из племени Медведей не приблизится ни к тебе Флэйри, сын Годэла, ни к твоей жене Даиль.
И на нас перестали обращать внимания. Я вцепилась в плечи мужа.
– Тебе больно?
– Женщина, – усмехнулся Дэйри.
Флэйри оторвал кусок ткани, перетянул рану, и принял поводья из рук Бэйри.
– Буду жить, голубка, – ответил он, прижимая меня к себе свободной рукой. – С тобой и нашим сыном… или дочерью. Ты ведь не ошиблась в подсчетах? – Я помотала головой, и Флэй уткнулся лбом в мой лоб. – Как же я люблю тебя, – шепнул он. – Жить без тебя не смогу.
– И я без тебя, – всхлипнула я, гладя его по лицу, по волосам, по плечам.
– Убираемся отсюда, – снова шепнул рысик, и мы покинули земли Медведей.
Глава 6
Таргар. Герцогский дворец.
Солнечный луч, такой редкий зимней порой, заглянул в герцогскую опочивальню, скользнул по личику юной прелестницы и разбудил ее. Девушка открыла глаза, зевнула и сладко потянулась, выгибаясь всем телом, словно кошка. Одеяло соскользнуло с молодой груди еще не знавшей кормления. Девушка повернулась к его сиятельству, провела пальчиком по его гордому профилю, очертила линию губ, а после прижалась к широкой мужской груди губами.
– Най, – проворковала она.
– Сафи, – сонно пробормотал герцог, сжимая хрупкое тело в кольце сильных рук.
– Оледара, – надула губки прелестница. – Сколько можно путать.
Найяр приоткрыл глаз, посмотрел на девушку и вздохнул, обдав ее волной перегара. Прелестница даже не поморщилась, продолжая поглаживать ручкой под одеялом герцогское естество. Естество быстро оживало, наливаясь силой. Его сиятельство, прерывисто вздохнул, навалился всем своим немалым весом на новую любовницу, вошел в нее, сделал несколько мощных движений бедрами, излился и встал, не утруждая себя излишними ласками.
– А поцелуй? – девушка капризно надула губки.
Найяр причмокнул губами, не глядя на нее, натянул штаны и покинул опочивальню в старых покоях. Герцог предпочитал принимать любовниц здесь, не оскверняя присутствием чужой женщины ложе, ставшее уже едва ли не святилищем. Но с некоторых пор он предпочитал ночевать не один. Это было секретом его сиятельства, о котором никто не должен был знать.
Началось это недели две назад, спустя три месяца, после того, как исчезло его сокровище. Его сиятельство погряз в распутывании нитей заговоров, которых обнаружилось три, совершенно забыв о том, что хотел проверить слова рыжего щенка, вынужден был отвлечься от поисков беглянки. Теперь Секретный кабинет гудел, как улей потревоженных пчел, поставляя в пыточные все новые и новые лица. Герцог был пресыщен кровью, он даже начал поручать допросы мастерам заплечных дел.
Причем, заговоры росли, как грибы. И все это, как выяснил Найяр, началось незадолго до смерти герцогини. Она получала указания от родни, в точности исполняла их. И фальшивка с лицом Сафи была всего лишь одним из узлов паутины заговора, что плела паучиха – усопшая женушка. После ее смерти, пока его сиятельство носился по герцогству в поисках исчезнувшей любовницы, пока убивался в ее покоях, враги Таргара не дремали, заманивая в свои сети все новых и новых адептов. Кто брал золото, кто польстился на иные посуленные блага, а кто из ненависти к Таргарскому Дракону, но его подданные охотно позволяли себя вовлечь в чужие интриги.
Месяц назад герцог допрашивал представителя одного из наиболее именитых родов Таргара, уличенного в связях все с тем же Бриатарком. Еще молодой и полный сил мужчина, растянутый на цепях, без всякого трепета взирал на своего господина. В глазах его была ненависть, но никак не страх. Это заинтересовало его сиятельство, заглянувшего в пыточную по иному делу.
– И за что же благородный тарг ненавидит своего господина? – поинтересовался он.
– Убийц и извергов любить не выходит, – усмехнулся мужчина. – Ты замучил в этих стенах моего брата, обвиненного по ложному доносу. Он был невиновен, но мы получили вместо его тела горшок с пеплом. Ты лично кромсал его на куски.
– Как интересно, – герцог обернулся к подручному палача, как раз раскалившего клещи. – Ты помнишь его брата?
Помощник палача пожал плечами. Герцог сам поднапряг память. Тарг Алвиз, да, был такой. Обвинялся в измене, как и его брат, висевший сейчас на цепях. Алвиз во всем признался. Впрочем… под пытками признаться можно даже в том, что ты сам Черный бог. Герцог усмехнулся.
– Так ты предал Таргар из мести?
– Я не предал Таргар, я предал ублюдка, которому верой и правдой служил мой брат, – ответил арестованный.
– Стало быть, вину вы признаете, тарг Алвиз? – уточнил его сиятельство.
– Целиком и полностью, – ответил тот.
– Отлично. Снимите предателя и отправьте в камеру. Завтра его повесят на Главной площади, – произнес Найяр.
– Я дворянин, ты не можешь повесить меня, – смело возразил Алвиз.
– Нет, тар Алвиз, с сегодняшнего дня ваш род лишен дворянского звания, замков, владений и имущества. Все это отходит в казну Таргара. Ваше же семейство будет выслано за пределы столицы. Вы уничтожили свой род тар Алвиз.
– Ублюдок! – выкрикнул арестованный, осознав всю глубину наказания.
Герцог развернулся на каблуках и вернулся к бывшему таргу. Он некоторое время рассматривал его, затем склонился, приблизив свое лицо к лицу мужчины.
– Прежде чем идти на предательство, нужно осознавать, что за спиной стоят те, кого твое дерьмо зацепит, увести.
И, более не слушая проклятий, посылаемых ему в спину, его сиятельство покинул пыточную камеру. А потом объявились послы от Владыки. Герцог был на взводе в тот день. Он только выдворил наглецов из Аквинтина. Эти заявились не с требованиями, посольство явилось с самыми мирными намерениями и портретом своей принцессы, заявив:
– Теперь, когда дворец вашего сиятельства очищен от скверны, Аквинтин готов преподнести вам в дар самое ценное, что породила земля Аквинтина – принцессу Алфею Аквинтинскую. Целомудренное дитя излечит ваши душевные раны и отмолит все прегрешения у богов.
Найяр даже поперхнулся от такого заявления.
– Скверна, простите, это что? – поинтересовался он.
– Ваша любовница, ваше сиятельство, – с достоинством пояснил посол.
– А это порождение Аквинтина мне заменит ее? – багровея, уточнил герцог.
– Вы оскорбляете ее высочество, – обиделся посол.
– Неправда, всего лишь повторяю ваши слова, – возразил Найяр. – Так вот, Аквинтин очень любезен, но рассматривать подобные предложения до окончания траура я не намерен.
– Нам известно, что вы хотели уже через месяц после смерти вашей супруги вступить в брак с тем существом, что делило с вами опочивальню, не имея ни стыда, ни совести.
– А не обнаглел ли Аквинтин?! – заревел его сиятельство, поднимаясь с трона. – Уже второй раз вы являетесь в дом и хамите его хозяину! Что касается этого существа, – он кивнул на портрет, – у меня уже было одно молящееся порождение, второе я просто не вынесу. Или вы решили меня уморить?! Такое тонкое покушение на Таргарского правителя?
– Ваше сиятельство, – аквинтинский посол сбавил обороты, – вы неверно истолковали мои слова. Ведь и Владыка придерживается такого же мнения. А ее высочество, принцесса Алфея Аквинтинская, станет вам прекрасной супругой и утешением.
– Владыка тоже так считает? – ядовито спросил Найяр.
– Без его благословения мы не предприняли бы такой важный шаг! – воскликнул аквинтинец. – Его святейшество полностью поддерживает наше решение и считает, что принцесса Алфея сможет спасти вашу заблудшую душу.
– Подсовываете мне очередную марионетку? – зарычал герцог. – Убирайтесь отсюда немедленно! Я скорблю, все запомнили? Траур у меня!
Посольство Аквинтина сбегало впереди собственного визга, а Найяр бесновался, не находя даже слов, чтобы выразить свое возмущение наглостью "аквинтинских святош". Но не успел он толком успокоиться, как примчался секретарь с округлившимися глазами и сообщил:
– Посольство Владыки, ваше сиятельство!
– Чтоб у него несварение случилось! – в сердцах воскликнул герцог. – Чтобы в Главном Храме на него статуя одного из богов упала, а лучше всех сразу! Чтоб его Черный бог сношал на сковородке! Чтобы бесы его…
– О, боги, – выдохнул секретарь.
– Что?! – Найяр резко развернулся и уставился на секретаря.
– Вы совершенно правы, ваше сиятельство, – с надрывом воскликнул секретарь.
И тоже подбавил от себя проклятье его святейшеству, да такое ядреное, что герцог невольно огляделся и успокаивающе похлопал мужчину по плечу:
– Ладно-ладно, Владыка все же.
Секретарь выдохнул, поклонился и спешно ретировался, горячо прося в душе прощения у богов за свое пожелание их наместнику на земле. Герцог взглянул на портрет Сафи, увеличенный дворцовым художником и висевший теперь на стене, и тяжело вздохнул:
– Этот святейший хрен не освятил бы наш союз, теперь точно знаю. Ничего, когда верну тебя, устрою Адоху такую кару небесную, Владыка у меня с колен не поднимется… Хотя зачем такие сложности? Добрая порция яда и посадить своего Владыку на небесный престол. Точно, давно надо было так сделать. – Приблизился к портрету. – Пожелай мне удачи, сокровище мое, она мне понадобится.
Портрет промолчал, Найяр укоризненно покачал головой и покинул покои своей возлюбленной. Но уже за дверью опомнился:
– Матьен, венец и герцогскую мантию, – велел он и остался ждать, пока слуга принесет ему требуемое.
Застегнув края мантии толстой золотой цепью с подвеской – драконом, его сиятельство взглянул на слугу.
– Вы, чудо, как хороши, ваше сиятельство, – поклонился тот.
– Катись к бесам, – скривился герцог и направился в большой тронный зал.
Делегации из Адоха принимали только там и только торжественно. Вот и сейчас прислуга уже экстренно наводила лоск, раскатывала ковровые дорожки, а на балконе размещались музыканты, которые должны были сыграть гимн Таргара и Адоха, причем, гимн вотчины Владыки в первую очередь. И приветствие занимало времени в несколько раз больше, чем приветствие послам обычных государств. Встречать гостей из Адоха должен был Первосвященник Таргара, правитель имел право заговорить только после чтения молитв.
Все это чрезвычайно бесило Найяра. В такие минуты он чувствовал себя униженным. В его личной градации попы занимали вторую ступень после воинов, но приходилось мириться с заведенным порядком, как мирились все Грэимы до него, как подчинялись остальные правители. Владыка имел власть, позволяющую ему сменять династии на тронах, даже перекраивать границы государств, но благоразумно этого не делал.
Было время, когда Владыки лезли во внутренние дела королевств, герцогств и княжеств, как к себе домой. После того, как попытка оторвать в пользу Адоха кусок от Аллагара, спровоцировала крупнейшую и кровопролитнейшую войну, зацепившую, как минимум, десять государств, и затянувшуюся на восемьдесят три года, Владыки отказались от подобной политики. Восстанавливать авторитет и снова входить в силу Адоху пришлось еще около ста лет.
Однако послы его святейшества оставались самым влиятельным посольством. Хамить им было себе дороже. Найяр скрипнул зубами, подцепил под локоть Первосвященника и втащил его в тронный зал.
– Что им надо? – спросил герцог.
– Мне неизвестно, – ответил поп. – Я сам теряюсь в догадках.
– Смотри мне, Энлер, если узнаю, что за моей спиной шашни водишь с Адохом…
– Ваше сиятельство, – Первосвященник укоризненно покачал головой.
– Ладно-ладно, – Найяр примирительно потрепал его по плечу. – Если что, предупреждай.
– Как обычно, – усмехнулся поп.
Его сиятельство кивнул и встал рядом с троном. Сесть на него он сможет только после того, как послам воздадут все почести. Первосвященник Таргара встал перед троном и своим правителем. Найяр тяжко вздохнул, взглянул а распорядителя и махнул:
– Запускай гадюк.
Отец Энлер обернулся, укоризненно покачал головой и указал взглядом на потолок.
– Ты же меня отмолишь? – усмехнулся герцог и сразу же натянул на лицо маску благодушия, потому что двери открылись, и грянул гимн Адоха.
