Текст книги "Искупление. Часть вторая (СИ)"
Автор книги: Юлия Цыпленкова (Григорьева)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
Ледигьорд. Территории племени Белой Рыси.
– Даиль!
– Да-а-аиль!
– Даи-и-и-иль!!!
Я обернулась к двери и рассмеялась. Детские голоса, проникающие в деревянный дом, требовали моего явления. Вытащила из печи каравай, который испекла сама, поставила его на стол и накрыла чистым полотном, после обернулась к рысику, сидевшему на грубом, но основательном стуле, и сердце побежало быстрей. Он улыбался, глядя на меня. Порхнула к нему и тут же оказалась усажена на коленях.
– Зовут, – сказала я, глядя в сияющие глаза любимого мужчины.
– Я им сейчас, – проворчала свекровь, мазнувшая по нам деланным суровым взглядом, и потопала к дверям. – Опять галдите, как галки, – прикрикнула она на ребятню.
– А где Даиль? – послышался голосок Шоли.
– Почему она не выходит? – это Волли, мальчик семи лет.
– Бабушка, позови Даиль, – требовала наша племянница – егоза.
– А, ну, кыш, галчата, – рявкнула на них мать Флэя. – Занята Даиль.
Я поцеловала Рыся в щеку и вывернулась из его объятий.
– Зовут же! – возмутилась я, схватила медовые сласти и выскочила за дверь.
Гвардия юных Рысей стояла перед крыльцом, ни в какую не желая бояться старой Рыси. И я их прекрасно понимала, потому что я, узнав свою свекровь гораздо ближе за то время, что мы жили с ней под одной крышей, тоже перестала бояться. Даже, когда она хмурила брови и ворчала на меня, называя безрукой и растяпой, я прятала улыбку и безропотно кивала, зная, что за хмурым фасадом скрывается добрейшей души человек.
Я уже не злилась на нее за Аргата и за то, что встретила меня неприветливо. Поняла и приняла ее доводы, они были мне близки. Ведь и я когда-то считала, что не смогла бы подружиться с народом, который приносил бы моей земле беды и разорение. Тогда я была изумлена дружелюбностью Флэя. Но таков мой муж, он мудрый, а нам, женщинам, позволены заблуждения.
– Даиль! – радостно загалдели мои самые преданные друзья.
– Хей, Рыси, – строго произнесла я, и рысята, напустив на себя важности, кивнули.
– Хей, Даиль, – но тут же, забывая о том, что они не какие-нибудь там Медведи или Лисицы, облепили меня, расхватывая лакомство.
Я смотрела в их чистые глазенки, и душа пела. Великая Мать, велика твоя доброта к маленькой чужестранке, которую ты приняла в свою семью! В доме ждал меня самый лучший мужчина на свете, на улице окружали мои рысята, звездочки, чьи голоса рождали в сердце фейерверки солнечных брызг. Рядом стояла, притворно хмуря брови, женщина, незаметно для нас обоих становившаяся второй матерью. Ее забота и помощь не отпускали нас с рысиком с того страшного дня, когда его душа парила среди звезд.
Та ночь вообще многое изменила. Рыси, хоть еще и настороженно поглядывали на меня какое-то время, быстро расслабились, глядя, что мне доверяют их дети. Племя, наконец, полноценно приняло меня, глядя, как я выхаживаю своего мужа, как стараюсь быть сильной. Они одобрительно кивали, замечая, что я все больше слушаюсь их обычаев. А когда пришла в Священное Место, чтобы вознести хвалу Великой Матери и Пращурам, за их добро и заботу, шаман сам отвел меня к Священному Огню, не пустив в Круг даже мою свекровь, которая сопровождала меня. Мы-то переживали, что шаман может не пустить меня, а он только меня и взял для исполнения благодарственного ритуала.
А через месяц мой Рысь самостоятельно покинул наш дом. Меня не было дома, я ходила к знахарке Таэль, которая учила меня искусству травоведения, а он, этот самоуверенный мужчина, ушел навестить брата. Я тогда дождалась, когда мы останемся наедине, потому что кричать на мужа недостойно настоящей Рыси, а потом сказала все, что думаю. И свекровь меня поддержала, потому что и ее не было дома, когда наш пациент покинул дом, и мы вместе, сохраняя на лицах каменное спокойствие, искали его по всему поселению.
– Спелись, – проворчал рысик, но по глазам было видно, что он доволен двойной атакой.
С того дня его сложно было удержать на месте. Не сбегал и не своевольничал он только тогда, когда я была рядом. Даже мать умудрялся провести, но со мной считался. Поэтому свекровь ворчала на ребятню, зная, что я не смогу перед ними устоять и обязательно уйду хотя бы ненадолго, чтобы поболтать с ними или поиграть.
Рысятам понравились таргарские игры, которые я помнила, как и сказки. Их я рассказывала по вечерам, перемежая со сказками Рысей, которые сначала мне рассказывали то Флэй, то свекровь. Она больше, потому что послушав сына, махала на него рукой, говоря:
– Ты же все переврал!
И начинала рассказывать сама. Я сидела, подперев щеку рукой, и едва ли не открывала рот, слушая, как напевно и в лицах старая Рысь рассказывала сказки. Да, что впечатлительная я, даже мой Рысь подсаживался рядом и слушал. Подозреваю, он сознательно портил сказки, чтобы лишний раз послушать свою маму. Когда я пересказывала услышанное, неосознанно старалась ей подражать, до того красиво это выходило у свекрови.
На вечерние посиделки, как их называл рысик, собиралась не только малышня, приходили подростки, юноши и девушки, и даже взрослые Рыси. Их было немного, но все же приходили и слушали. Иногда, когда малышей уже загоняли по постелям, взрослые просили рассказать им таргарские легенды и сказании, их я помнила много, благодаря своей нянюшке. Наибольшей популярностью пользовалась легенда о злом драконе и светлом рыцаре Голиваре. В этой легенде светлый рыцарь Голивар перехитрил кровожадного дракона и освободил прекрасную тарганну, забрав все сокровища дракона. Когда я рассказывала эту историю, заменяла золото и драгоценные камни, на несчитанные стада и полные закрома. Такие сокровища Рыси понимали лучше, золото же и камни считали пустяшной безделицей, красивой, но ненужной. А Голивару, скорей неосознанно, придавала черты Флэйри, который тоже перехитрил злого Таргарского Дракона и увел у него из-под носа его "сокровище". Флэю же эта история не нравилась, и он кривился, если выходил со мной вместе. На мои вопросы о причинах такой нелюбви к легенде, рысик отвечал только одно:
– Я еще слишком слаб. – И я поняла, что он продолжает опасаться, что Найяр однажды объявится на берегах Свободных Земель. Сама я вообще старалась об это не думать.
А между утренним приветствия моих маленьких друзей, которых иногда собиралось под дверями дома столько, что я даже не могла их ничем угостить, потому что столько угощения у меня просто не было, и вечерними сказками были домашние хлопоты, заботы о моем любимом мужчине, который отчаянно скучал, сидя в вынужденном бездействии, и многое другое. Например, когда мужчины уходили на охоту или рыбалку, женщины отправлялись на общее поле. У Рысей не было собственных наделов, вокруг домиков не шумели яблони, не возились обитатели поселения в своих огородиках, а были общие земли, которые сообща обрабатывали, ухаживали и собирали урожай, делившийся поровну между детьми Белой Рыси. Так было и с зерном, и с овощами, и с фруктами, и с медом с большой пасеки за поселением, убитую дичь и рыбу тоже делили, если это была большая охота. Так называли охоту, на которую уходили почти все мужчины поселения. Если Рысь уходил в лес один, то на его добычу никто не претендовал.
Наша мать ходила еще с остальными женщинами, но из-за возраста возвращалась раньше, вместе со всеми пожилыми Рысями, но обед я ей относила, так делали все, кто оставался дома. У нас не было детей и подростков, потому я шла сама, с чужими. Впрочем, такие прогулки были только в радость, потому что по дороге мы учили стихи, которые я с вечера придумывала, если получалось, конечно, вместе м Рысем, или пели песни, которым меня с охотой учила ребятня. Так что о нашем появлении женщины и мужчины, которые работали вместе с ними, узнавали заранее. Нас встречали строго сведенными бровями и улыбками в глазах.
Потом, накормив мужа, осмотрев его затянувшиеся, но еще не зажившие до конца раны, я бежала к знахарке. Таэль объясняла мне, какая трава и для чего нужна. Учила, как правильно ее собирать и в какое время. Рассказывала про настои. Больше всего меня интересовали обезболивающие, успокаивающие, от колик, от жара, от кашля, ранозаживляющие. Мне хотелось все это знать, чтобы помочь своему малышу, когда это понадобится, а не стоять и смотреть в бессилии на его муки. Да и родным моим мои знания могли стать не лишними. Например, если я просыпалась от того, что муж начинал крутиться из-за появившихся болей. Я уже уверенно поила его приготовленным отваром, затем целовала следы от когтей медведя, заодно и старые следы ранений… просто Флэй очень быстро заканчивался, а мне хотелось ласкать его много, но не выходило, потому что рысик обзывал меня жестокой заразой, и после этого укладывалась, водружая его руку себе на объемный живот и спокойно засыпала, пока малыш избивал отца.
Рысь обзывался не зря. Мой любвеобильный муж был скован двумя вещами: своими ранами, которые не давали ему сильной свободы движений, и матерью, спавшей за стенкой, но это из-за меня. После того страшного дня, когда мы вернулись в поселение, у меня появились кровавые пятна на панталонах, которые я нежно берегла и продолжала носить. Это сильно напугало. Свекровь, более сведущая в таких делах, сбегала к знахарке, и та дала очередной травки, после отвара которой, все исчезло. Но теперь подобное случалось, если мне случалось перенапрячься. Из-за этого меня прогнали с общих полей, хотя беременные женщины работали на ровне со всеми, и из-за этого же, едва от сладких поцелуев Рыся наше дыхание учащалось, а скрип ложа становился все более двусмысленным, слышалось сердитое покашливание, и нарочитый топот свекрови. Поэтому мы позволяли себе откровенные ласки, когда она уходила. Впрочем, Флэй ни разу еще не сдался на мои жалобы и не наполнил меня собой, хоть я и обещала быть сверху "совсем капельку, очень аккуратненько".
– Терпи, голубка, потом я тебя просто съем, – обещал муж, прибегая к искусным ласкам, от которых я взрывалась ярким фейерверком, но так и не входя в меня. Я отвечала ему подобными ласками, тем и спасались, хотя бы изредка.
А когда наша строгая мать возвращалась в поселение, меня отпускали на волю, и вот тогда наступало долгожданное детское время. Малыши уже знали и зорко следили за возвращением моей свекрови домой. Они объявлялись под нашими дверями, как только она переступала порог дома. И приходило время для игр. Бегать с ними я не могла, потому иногда мы заменяли игры рукоделием. Всем девочкам понравилась кукла Шоли, и теперь я им показывала, как можно сделать себе такую же. Девочки усаживались вокруг меня, деловито раскладывали все, что стащили из дома, и мы шили, болтая и хихикая.
Мальчикам куклы были не так интересны, но тут неожиданной помощью стал Рысь. Когда Флэй достаточно окреп и начал выбираться из дома, то, за неимением других дел, учил мальчишек вырезать себе оружие – мечи, делать луки, мастерить стрелы, а потом учил ими пользоваться. Рысик давал мальчишкам привычные им навыки, которые они получали от отцов, а тем, кто был постарше, еще и приобретенные в Таргаре. В результате, практически разработал схему боя, соединив приемы моей и своей родины, а так же присовокупив приемы наемников, те, которые секретные.
– Рысь, как ты смог узнать искусство наемников? – допытывалась я, возвращаясь к давно забытому вопросу.
– Я наблюдательный, – усмехнулся мой муж.
– Ты подглядывал за ними?! – изумилась я.
– Наблюдал, – важно поправил меня Флэй, и я весело фыркнула, тут же получив щелчок по носу.
Вообще, я ему завидовала. Его техника боя была составлена быстро, а мой алфавит шел очень медленно, а так хотелось показать Рысям, как здорово иметь письменность, настоящую! Рысик посмеивался над моими сетованиями, объясняя, что у него было достаточно времени для объединения всех знаний, еще в Таргаре, а у меня просто мало времени.
– Зачем столько мучений? Придумай буквы сама, – говорил он.
– Р-р-рысик, – рычала я на него. – Ты дикарь, ты ничего не понимаешь.
– Даиль, ты дерево, – хмыкал в ответ Флэй, на этом и расходились.
Несмотря на мои научные изыскания, я все больше убеждалась, что Рыси воспринимают меня, как большого ребенка. Это я поняла по их добродушным и чуть насмешливым улыбкам, когда я появлялась на улице, предводительствуя своей маленькой гвардии. А еще у меня появился поклонник – юный Рысь, четырнадцати лет. Он приходил по вечерам послушать истории, днем неизменно оказывался где-то поблизости, смущенно улыбался, но глаз не отводил.
– Я ему уши надеру, – возмущался Флэй.
– Любимый, это всего лишь ребенок, у мальчика первое увлечение, – смеялась я, глядя на мужа.
– Даиль, я был в его возрасте, к тому моменту, как меня назвали мужчиной, я своих пристрастий не изменил, – возражал рысик. – Точно надеру.
Я только хмыкала.
– Просто я другая, – говорила я, вспоминая слова Аргата.
– Вот именно, – со значением отвечал рысик.
– Скоро ко мне привыкнут и перестанут обращать внимания, – отмахнулась я.
– Посмотрим, – ворчал мой ревнивец.
А отличалась я сильно, на самом деле. Мои подопечные иногда превышали меня в росте, а рядом с другими женщинами я казалась пигалицей, и это действительно привлекало ко мне внимание, особенно мужское. Это было, скорей, любопытство, но из-за него многие женщины еще сохраняли со мной дистанцию. Это огорчало, но не сильно, потому что была уверенна, и к ним подход найду.
С сестрой Флэя мы уже практически подружились. Во-первых, меня приняла ее мать, а во-вторых, я ей показала таргарскую вышивку. Она заметила как-то ее на рубашке рысика и заинтересовалась, я показала. А пока показывала, разговорились, теперь женщина приветливо мне улыбалась и заманивала в гости, я даже пару раз сходила ненадолго, прихватив с собой на выгул Рыся.
– Даиль, будем играть? – спросила Шоли, по-хозяйски обнимая меня за ноги.
– Будем, но попозже, – улыбнулась я.
– Мы ждем, – деловито кивнула малышка.
В дверях появился Флэй. Он оглядел мою гвардию и подмигнул им.
– Хей, Рыси.
– Хей, Флэйри, – расплылись в улыбке щербатые ротики рысят.
– Будете со мной играть? – спросил рысик, и я ревниво посмотрела на него. Мои рысята!
– Не жадничай, – он поцеловал меня в щеку и увел за собой шумную толпу.
Я проводила их взглядом и посмотрела на свекровь. Она улыбалась, глядя вслед сыну.
– Он всегда был не похож на других Рысей, – сказала женщина. – Пусть балует. Когда окрепнет, будет пропадать с остальными мужчинами. Идем, Даиль, дел еще много.
Я покладисто кивнула и вошла за ней в дом. С тех пор, как мы жили вместе, мое кулинарное мастерство значительно возросло. Я научилась печь хлеб и пирожки, взбивать масло, делать сметану и… сыр! А еще медовые сласти, чем баловала своего рысенка, который, попробовав мед один раз, уже не хотел от него отказываться, а так же чужих рысят, когда шла к ним. Мать Флэя ворчала, что так меда не напасешься, но упорно помогала мне в деле медового разграбления домашних запасов.
Пока Гаммель, моя свекровь, убиралась в доме, я возилась у печи. Удивительно, но мне, благородной и некогда изнеженной тарганне безумно нравилось готовить. Я даже свекровь ненавязчиво оттеснила от этого дела, призывая только тогда, когда мне требовалась помощь. А вот стирать мне не нравилось, и старая Рысь, заметив это, взяла на себя стирку, пока мы живем с ней. Так мы потихоньку поделили свои обязанности, и споров не было. И, если честно, мне все меньше хотелось переезжать в дом, который собирался строить Флэй, как только сможет свободно махать топором.
Дверь распахнулась, и в дом вошел Бэйри.
– Хей, – поздоровался он.
– Хей, – ответили мы с Гаммель.
– А где Флэй? – спросил он, оглядывая дом.
– С детьми играет, – ответила мать. – Ты с делом пришел?
– Завтра будет торг у Медведей. – Сказал Бэйри, зачерпывая воды из деревянного ведра. Мужчина жадно пил, громко сглатывая. – Заявились пришлые с товарами. Я хотел съездить, вот, пришел брата позвать.
Мы со свекровью переглянулись. Идея отпустить Флэя одного мне не понравилась и… если честно, хотелось самой развлечься и посмотреть на товары. У нас были шкуры, появившиеся еще до случая с медведем. Его шкура, кстати, тоже была, но я ее сожгла. Бэйри нашел тушу и освежевал. Трофей Флэя он принес в дом матери. Это был единственный раз, когда меня видели в бешенстве. Я располосовала шкуру ножом, а потом сожгла. Видеть того, кто чуть не отнял у меня счастье, было выше моих сил. И все мое горе вылилось в бешенство. Мне не мешали, по-моему, даже поняли. В любом случае, никто на меня пальцем не показывал, кулаком по лбу себя не стучал.
– Я с вами поеду, – объявила я.
– Даиль, – строго начала Гаммель, но я ее остановила.
– Если Флэй согласится, он поедет на повозке, там и мне места хватит.
– На что хватит места, кому и зачем? – в дверях появился мой любимый мужчина.
– Мы едем к Медведям, – объявила я и сверкнула радостным оскалом.
Рысик зашел в дом, уселся на лавку и посмотрел на меня.
– Шкуры драть? – поинтересовался муж.
– Нет, смотреть товары пришлых, – еще счастливей засияла я.
– Еще лучше, – усмехнулся Флэй. – А почему сразу не в Таргар? А что, давай, навестим душку Ная. Помашем ему рукой, покричим под окнами дворца, – он перешел на таргарский. – Или письмо с нарочным ему отправим. Не теряйся, счастье мое, выдавай идеи дальше.
– Флэй, ты… – обиженно начала я на языке прибрежья Ледигьорда.
– От дерева слышу, – фыркнул Рысь. – Даиль, это не лучшая идея.
Я топнула ногой и насупилась, стараясь не расплакаться.
– Обо мне уже успели забыть, я же сгорела…
– Ты сама видела, что он не поверил. И я бы не поверил, – оборвал меня Флэйри. – И искал. Он ищет, голубка, я уверен, что ищет. Ты хочешь однажды увидеть его на берегу Свободных Земель? Я – нет.
– Мы даже не знаем, что там творится, может, он уже сдох…
– Даиль.
– И купцы из Таргара никогда сюда не ездят. Ну, р-р-рыси-и-ик, – протянула я.
Гаммель и Бэйри переводили взгляд с меня на Флэя и обратно. Свекровь хмурилась, Бэйри слушал с интересом, потому что мы продолжали спор на их родном языке. Он подошел ко мне ближе, и я сразу почувствовала поддержку. Мы обменялись взглядами.
– Брат, вы же будете среди нас. В этот раз Рысей набирается много. Медведи к вам не приблизятся, только скажи, – заговорил Бэйри.
– К тому же я – вот, – я погладила свой живот. – И уже признана племенем, как и то, что мы муж и жена.
Флэй переводил мрачный взгляд с брата на меня.
– Я за чужими спинами прятаться не собираюсь, – жестко отчеканил он.
– Медведи не сунутся к вам. Если там будет Аргат…
– Проклятье! – рыкнул на таргарском Рысь и сразу перешел на родной язык. – Дело не в медведях, Бэйри. Они милый зверьки по сравнению с тем, кто может явиться на наш берег. Если ему станет известно, что Даиль жива и здесь, он примчится сюда и вырежет всех, кто попадется ему под руку. Это не человек, это бешенный зверь.
– Флэй, в конце концов, меня, по-твоему, все-все-все в лицо знают?! Да, кому в голову придет, что тарг Грэир – это дикарь из Ледигьорда? Ну и что, что я отличаюсь от остальных, скажи, что взял женщину из далекого племени. Глупо бояться каждого шороха! – возмущенно воскликнула я.
– Я не боюсь, женщина! – Рысь встал и стремительно подошел ко мне. – Я не боюсь поганого ублюдка, я тебя потерять боюсь, понимаешь? Боюсь, что не смогу защитить, не успею, потеряю и не смогу вернуть. Я не хочу сжимать в объятьях твое мертвое тело, пойми ты это, глупая!
После этого развернулся и вышел из дома, громко хлопнув дверью. Я стояла оглушенная его неожиданной вспышкой. Он впервые разговаривал со мной в таком тоне, и я понимала его, понимала, о чем он говорит, но слезы помимо воли навернулись на глаза. Не от обиды, нет. Я растрогалась. Мой р-р-рысик, мой бесстрашный и бесконечно добрый муж. Ну и плевать на пришлых, плевать на товары, плевать на прогулку. Мне здесь разве плохо? Лишь бы в его глазах не плескалась затаенная боль от высказанных слов. Но слезы лились таким бурным потоком, что я не могла их остановить.
Я опустилась на лавку и спрятала лицо в ладонях. Бэйри сел рядом, он обнял меня за плечи и вздохнул.
– Мы его уговорим, – сказал брат Рыся. – Кем он нас пугает? Разве мы не воины? Разве не можем выстоять против пришлых? Любой зверь – это мешок из костей и крови. Не плачь.
– Нет, Бэйри, – я помотала головой.
Договорить не успела. Дверь вновь распахнулась, и рысик прошел прямо ко мне, забрал меня из рук брата и прижал к себе.
– Прости, маленькая, – прошептал он, целуя мое зареванное лицо. – Я был слишком резок, но это мое затаенное, и я не смог скрыть. Но все равно прости.
– Флэй… – он приложил к моим губам палец.
– Дай мне сказать. Если ты так сильно хочешь, мы поедем. Но у меня будет несколько условий, – я вновь хотела сказать, что я не так уж сильно и хочу на берег, но меня вновь остановил Рысь. – Первое, ты не отходишь от меня и остальных Рысей, ни на шаг, Даиль, поняла? – я кивнула. – Второе, ни за что, ни при каких условиях ты не говоришь на таргарском. И, услышав язык, который знаешь, не подаешь вида. Ты будешь глуха к любым словам пришлых, кроме слов Рысей. Третье, никаких Медведей, не желаю, чтобы они к тебе приближались. Бэйри, – он обернулся к брату, – Даиль из племени, живущего далеко от берега, ни одного намека на то, что она с другого берега моря, скажи это всем. – Он подумал немного. – И Медведям это стоит передать.
– Хорошо, брат, – кивнул Бэйри.
– Только рядом, только язык Ледигьорда, и никаких Медведей, – повторил Флэй, и я снова кивнула. – Скажи.
– Только рядом, только язык Ледигьорда и никаких Медведей, – послушно повторила я.
– Не нравится мне ваша затея, – покачала головой старая Рысь. – Не дело это. Да и не стоит Даиль трястись в телеге.
– Я все сказал, мать, – ответил Флэй и снова посмотрел на меня. – Никому не отдам, – прошептал он. – Я просто не могу тебя потерять, голубка. Потерять Золи было больно, тебя – подобно смерти.
– Ты моя душа, – ответила я, глядя ему в глаза, и повторила за ним. – Потерять тебя – подобно смерти.
И его губы завладели моими.
* * *
На следующее утро меня разбудил пинок изнутри. Мой рысенок активно шевелился, словно предвкушая поездку и торопя меня быстрей встать, накормить нас с ним и ехать к берегу, где я не была с того дня, когда лодка Флэя ткнулась носом в отмель. Сам Рысь, почувствовав, что я встала, открыл глаза и сладко потянулся. Я тут же склонилась к нему и поцеловала в уголок рта.
– Хей, рысик, – улыбнулась я.
– Хей, голубка, – ответил муж, ласково погладив меня по щеке. – Буянит? – спросил он, глада на гуляющий ходуном живот. – У-у-у, тиран. Ай! – Рысь тут же получил по рукам от малыша, стоило ему приложить руку к моему животу. – Кто бы ты ни был, знай, я тебя жду, ой, как жду. И попу твою жду, – поугрожал отец, рысенок пнул его еще раз.
– Не смей угрожать ребенку, – я щелкнула мужа по носу и накинула на плечи теплую шаль.
– Это не ребенок, это маленький бесенок, – проворчал Флэй, вставая следом за мной. – Как его мамочка. – И поймал меня за плечи, прижимая спиной к своей груди. – Иди сюда, мамочка, – руки рысика Флэя оплели меня, и его голова опустилась на плечо.
– Если переживаешь, давай останемся дома, – сказала я, накрывая его руки ладонями. – Я не умру без этой поездки. Просто хотелось немного развлечься и все.
Я развернулась к нему лицом и заглянула в глаза.
– Поедем, – улыбнулся Флэйри. – Я понимаю, что тебе просто хотелось отдохнуть, ты ведь к другому привыкла, а тут скована стенами поселения и дома.
– Глупый Рысь, – я ткнула пальцем в широкую грудь мужа. – Мне здесь нравится. Мне вообще везде нравится, где есть ты.
– И все же маленькая поездка до берега поможет тебе развеяться, да и мне. Если честно, то немного не хватает шумных ярмарок и других развлечений более развитого общества. Хотя скоро будет праздник Лета. Это весело, – он улыбнулся и потерся кончиком носа о мой нос. – А все остальное… Я просто накрутил себя. Иногда мне снится, что он нашел нас. И все происходит, как тогда, давно, только вместо Золи ты, а я ничего, совсем ничего не могу сделать. – Рысь прерывисто вздохнул и крепче прижал меня к себе. – Не знаю, можно ли любить еще сильней, чем я тебя, но если можно, то это могут только боги.
– Я не Золи, и ее судьбу не повторю, – прошептала я. – Люблю тебя.
– И я тебя, голубка, – ответил Рысь и коротко поцеловал меня.
– Я буду очень осторожна. Никакого таргарского, честное слово, – сказала я, снова заглядывая ему в глаза. – Но если ты все же передумаешь, я не расстроюсь.
– Нет, я хочу себе доказать, что мои страхи пусты и глупы. Мы на другом конце света, в конце концов, – ответил рысик.
За спиной заскрипели половицы, и он разжал объятья. Я улыбнулась свекрови и направилась к печи. Флэй обнял мать за плечи и поцеловал в щеку. Мне всегда умиляло, когда я видела, как он запросто, без всяких условностей, обнимает и целует Гаммель. Бэйри и Дэйри так не делали. Она просто слегка склоняли голову, выказывая ей уважение, а мой Флэйри обнимал и целовал. Мать ворчала на него, но ей нравилось, я это видела. Как нравилось и то, что Флэй мог растянуться на лавке, когда она шила или просто присаживалась отдохнуть, а особенно в моменты, когда Гаммель рассказывала мне сказки, мог растянуться и положить ей голову на колени. Это неизменно умиляло меня. И если я начинала подначивать, то на меня фыркали и мать, и сын. Я не обижалась. Все остальное время его ласка доставалась мне. К тому же, как я уже сказала, мне нравилось смотреть, как Гаммель гладила рысика по волосам, и он жмурился подобно сытому коту.
– Ты не рысик, ты котище, большой и наглый, – говорила я.
– А какая разница? – усмехался Флэй. Никакой, была я вынуждена признавать.
Гаммель погладила Рыся по плечу и тепло улыбнулась ему, затем мне, и вернулась к своему занятию. Я ухватилась за котел с ручкой.
– Даиль! Отшлепаю, – рысик отнял у меня котел и снял его с огня. – Ну, сколько можно?
– Да он не тяжелый, – возмутилась я.
– За стол садитесь, – велела свекровь.
– Надо умыться, – наставительно произнесла я и вздохнула, глядя в недовольные глаза супруга. – Неси уже.
Он отнес котел в нашу комнату, поставил его за ширму, которую сделал специально для меня. Тогда все Рыси, кто узнал об этом, заходили посмотреть на смешную штуку. Прятались за ней, усмехались и уходили, посмеиваясь. Но в паре домов такие ширмы тоже появились. За ширмой стоял таз, бадья, наполненная наполовину холодной водой. Флэй плеснул в нее кипятка из котла и отошел, ожидая своей очереди. Намывшись, я погладила буянящий живот, осторожно вытерла его в первую очередь, затем всю себя и потянулась за одеждой.
– Драчун какой, – проворчала я.
– Малявка? – догадался Рысь, заглядывая ко мне. – Я тебя съем, – сказал он, глядя на мои ныне непропорциональные формы. – Вот только пусть рысенок выберется наружу, всю съем.
– Не съешь, – отозвалась я, быстро натягивая платье. – Что без меня делать будешь?
– Хорошо, буду есть медленно, со вкусом и аппетитом, – пообещал Флэй, и у меня сладко заныло внизу живота.
– И до-о-олго, – предвкушающе протянула я, глядя на голодный огонек в глазах мужа.
– За стол, живо! – Гаммель ударила по столу ложкой, и мы вздрогнули.
Вздохнув, я обогнула Рыся и прошла к столу. Флэй вылил воду из таза, и вскоре послышался плеск, теперь мылся он. Я уплетала кашу, которую сварила свекровь, вставала она раньше меня, щедро сдобрив ее, кашу, а не свекровь, медом. Рысь бухнулся на скамью рядом со мной и взялся за ложку.
– Хей, – в дверях появился Бэйри. – Мы уже готовы.
– Пусть поедят, – махнула на него рукой мать. – И ты садись.
Бэйри посмотрел на меня, на Флэя и с готовностью сел напротив. Не успел он взять в руки ложу, когда Гаммель поставила перед старшим сыном глиняную миску с кашей, как открылась дверь, и вошел Дэйри. Он не ждал приглашения и сел рядом с Бэйри, выжидающе глядя на мать. Старая рысь усмехнулась, и вскоре трое сыновей Годэла стучали ложками. То, что я сижу за столом вместе с мужчинами, давно никого не смущало, привыкли. Я выпила свой травяной напиток, встала, не забыв поблагодарить Гаммель, и направилась одеваться для поездки.
Братья быстро расправились с завтраком, старая Рысь вручила мне узелок с пирожками на дорогу, крынку с молоком и, пожелав нам покровительство Великой Матери, проводила взглядом. Она была по-прежнему настроена отрицательно, но поперек мужского слова своего сына ничего уже не говорила. Мы подошли к единственной телеге, остальные Рыси, это были мужчины, человек десять, сидели на лошадях. К их седлам были приторочены шкуры. Флэй скривился, ему тоже хотелось быть в седле. Но я взялась за живот и охнула. Он тут же переключил внимание на меня и больше не возмущался, тем более, Рысь сам правил. Выходило, что он просто везет беременную жену, и калекой чувствовал себя меньше. Я его калекой не чувствовала вовсе.
Отряд сыновей Белой Рыси тронулся в путь, Флэй тронул вожжи, и мы выехали за ворота следом за конными мужчинами. Но вскоре к нам присоединились братья Рыся и еще пара человек. Они ехали вровень с телегой и разговаривали с моим мужем, я слушала их, переводя взгляд с одного на другого. Мужчины обсуждали свои дела, я в их разговор не лезла.
– Эй! – возмущенно воскликнул рысик, когда Бэйри перебрался из седла в телегу и сел рядом со мной, свесив ноги. Его конь послушно трусил рядом. – Это наша телега, садись на своего коня.
– Поговори мне еще, младший, – хохотнул Бэйри и повернулся ко мне. – Скучаешь?
– Нет, – я улыбнулась. – Мне все нравится.
– И к моей жене не лезь, иначе…
– Что? – иронично спросил старший брат.
– Будешь иметь дело с моим сыном, – гордо ответил рысик. – Он Даиль бьет, меня бьет, а тебя, старую корягу, свалит одним ударом.
– Что? – возмутился в ответ Бэйри. – Да ты не знаешь, как мои дети дрались.
– Зато знаю, как это делает мой. Это самый хитрый Рысь, какого я знал, – развеселился Флэй. – Он нападает из засады, ни разу не опоздал и не промахнулся.
– А может там девочка, – возразила я.
– Да, кто бы он там ни был, я уже им горжусь. С такой настойчивостью и изощренностью меня в жизни никто не бил, – рассмеялся Флэй.
– Младший, сколько ты от меня получил затрещин и пинков? – рассмеялся в ответ Бэйри, и я обиделась.
Поманила к себе старшего сына Годэла и милостиво разрешила:
– Послушай.
Бэйри усмехнулся, но голову к моему животу склонил, мой муж весело поблескивал глазами.
– Ворочается, – улыбнулся Бэйри. – Ай!
И он выпрямился потирая ухо, по которому ему заехал наш рысенок. За папку мы отомстили и успокоились. Флэй расхохотался, глядя на мою деловитую физиономию.
– Вот такие они у меня, – сказал муж отсмеявшись. – Что жена, что ребенок. А теперь вали на свою унылую клячу, а то мы тебя снова побьем. В каретах ездят только аристократы.
