Текст книги "Испания от античности к Средневековью"

Автор книги: Юлий Циркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

СВЕВЫ И ВЕСТГОТЫ

В 456 г. вестготы по поручению императора Авита, недавно ими активно поддержанного, выступили против свевов. В ожесточенном сражении свевы были разбиты. Готы захватили свевскую столицу Бракару, разграбив как город, так и его окрестности, а затем двинулись в Лузитанию, нанеся там новое поражение свевам. Рехиарий, бежавший в Порт Кале на границе между Галлецией и Лузитанией, был захвачен в плен (Hydat. 173—175, 178, 182; Isid. Hist. 87). Однако перемены в Италии, в результате которых Авит был свергнут и затем заменен Майорианом, заставили Теодориха вернуться в Галлию (Hydat. 186), где он вступил в неудачную борьбу с Майорианом^{332}. В Испании были оставлены некоторые отряды, но дальнейшую борьбу со свевами вестготы прекратили. Вестготский король поставил правителем свевов своего клиента Агривульфа (или Агиульфа), так что со свевской независимостью на какой-то момент было покончено. Однако очень скоро Агривульф поднял мятеж против своего покровителя. Он был разгромлен, но Теодорих понял, что в тех условиях удержать свевов в подчинении будет очень трудно. И он предпочел восстановить свевское королевство, но практически под своим протекторатом. С разрешения вестготского короля свевы избрали собственного государя, который, однако, едва ли был полноправным королем. Готский историк Иордан (234) называет его regulus (а не rex – король), что подчеркивает его подчиненное положение.

^{Вторжения в Испанию в V в.} 

Император Майориан был довольно энергичным правителем. Его целью было восстановление власти Западной Римской империи в потерянных ею областях. Против него, как только что было сказано, выступил вестготский король Теодорих, но неудачно, после чего вестготы стали снова союзниками императора^{333}. Эта победа позволила Майориану планировать другие походы. И первой целью он избрал Вандальское королевство в Африке. Африка была очень важна для Западной империи, долгое время она являлась важнейшей продовольственной базой Италии, особенно после того, как египетские зерно и масло стали направляться преимущественно в Константинополь^{334}, и ее отделение от империи поставило под угрозу благосостояние самого сердца государства. К тому же совсем недавно вандалы захватили и разграбили Рим, так что их разгром можно было представить как месть за этот разгром, что, несомненно, увеличило бы престиж императора. Может быть, с целью дезинформации распространялись слухи о сборе войск и флота в Лигурии, Но в действительности план Майориана заключался в концентрации его сил в Испании, откуда он планировал переправиться в Африку. В 459 г. специальные послы прибыли в Галлецию, чтобы сообщить испано-римлянам, что между Майорианом и Теодорихом заключен прочный мир (Hydat. 197). Возможно, подобные посольства были направлены и в другие области Испании и имели своей целью обеспечить поддержку императорского предприятия местным населением. В мае 460 г. Майориан с армией прибыл в Испанию (Hydat. 200). Сначала его резиденцией стала Цезаравгуста (Caes. Chron a. 460). А затем армия сосредоточилась на юго-востоке полуострова, где было собрано до 300 кораблей. Но вандалы, предупрежденные предателем, неожиданно напали на римский флот, стоявший у этого побережья, и уничтожили его (Hydat. 200)^{335}. Кто были эти предатели, можно только предполагать. Возможно, это были те жители Нового Карфагена и окрестных районов, которым было выгодно сотрудничество с вандалами и которые от успеха экспедиции не видели ничего хорошего для себя^{336}. Возможен и простой подкуп вандальским королем римских военачальников^{337}. Не исключено и коварство готов, которым неизбежное после победы усиление империи было невыгодно. Гибель флота сделала африканскую экспедицию невозможной, и Майориан был вынужден вернуться в Италию.

В это время делами в Западной империи почти безгранично распоряжался Рицимер, который и поставил на равеннский трон Майориана. Однако чрезмерная активность и несомненные способности Майориана его явно испугали^{338}. Майориан тоже, вероятно, пытался каким-то образом нейтрализовать чрезмерное влияние Рицимера и, может быть, с этой целью выдвинул в качестве второго командующего войсками Непотиана. Именно Непотиан, как кажется, возглавлял императорское посольство в Галлецию накануне неудачной экспедиции Майориана^{339}. Если это так, то превращение Испании в плацдарм для нападения на Африку могло преследовать и далеко идущие политические цели: использовать Испанию и Галлию, где Майориан только что одержал победу, для противостояния Рицимеру и восстановления всесилия императорской власти. Это понимал и Рицимер. Он воспользовался поражением императора, чтобы свергнуть и обезглавить его^{340}.

То, что римляне и для подавления восстания, и для борьбы с варварами были вынуждены обращаться к другим варварам, говорит о полном развале имперского управления: римское правительство было уже не в состоянии обеспечить интересы ни господствующего класса, ни испано-римского населения. Началась агония Западной Римской империи и вместе с ней римского господства на Пиренейском полуострове.

Все это, однако, не означает, что весь Пиренейский полуостров был погружен в хаос и переживал абсолютный упадок. Косвенным свидетельством сохранения определенного уровня экономической жизни является то, что в это время относительно часто восстанавливают и перечеканивают мелкие монеты, которые были очень дефицитны, но требовались рынком^{341}. Надо иметь в виду, что после ухода вандалов и соединившихся с ними остатков алан в Африку военные действия в основном сосредоточились в западной части Испании. Только восстание багаудов и борьба с ним, а также редкие (по крайней мере, по сравнению с западной частью полуострова) вторжения варваров на некоторое время прерывали более или менее мирное существование восточной части страны. Эта часть старалась поддерживать связи с Италией. Но более или менее действенными были лишь церковные контакты. Провинции все еще признавали власть императора. И тот пытался подтвердить свой суверенитет, порой направляя туда своих чиновников. Таким был комит Испании (comes Hispaniarum) Мансуэт, в 453 г. заключивший договор со свевами (Hydat. 155). Его в этом посольстве сопровождал комит Фронтин, функции которого неизвестны. Хотя миссия Мансуэта и Фронтина была чисто дипломатической, а не военной^{342}, она имела для римлян большое значение. А главное, упоминание комита Испании свидетельствует об официальном сохранении (по крайней мере, с точки зрения равеннского правительства) римской власти во всем Испанском диоцезе. И все же с течением времени эта власть становилась все более формальной. У империи уже не было сил активно поддерживать свое господство, свидетельством чему, как говорилось выше, стал призыв вестготов для подавления восстания багаудов.

Фактически рвутся и экономические связи. Активная экономическая жизнь все еще поддерживается в городах восточной части, особенно на северо-восточном побережье, где крупнейшим экономическим центром по-прежнему является Тарракон. В этом городе или поблизости от него возникает мастерская, в которой чеканятся бронзовые монеты, столь необходимые для активной торговли. Эти монеты воспроизводят старые имперские типы^{343}. Другим центром оставался Новый Карфаген (Картагена)^{344}. Однако экономические связи объединяют Испанию не с Италией, а с Северной Африкой. Захват вандалами африканских провинций Западной Римской империи привел к разрыву их контактов с Италией, в том числе к прекращению обязанности снабжать двор и армию (если от них что-либо осталось), и это стимулировало усиление традиционных связей между Африкой и Испанией^{345}, и центром этих связей был Тарракон^{346}. Захват вандалами Балеарских островов, лежащих на пути из Карфагена, находившегося под властью вандалов, в Тарракон, может быть, даже облегчил контакты этих городов. В то же время Бетика, ранее игравшая первенствующую роль во внешних контактах Испании, отступает на задний план. Только побережье еще сохраняет в небольшой мере связи с Африкой, но долина Бетиса из этих связей почти исключается^{347}. Другим районом, с которым восточная часть Испании поддерживала экономические связи, было Восточное Средиземноморье. Однако активную роль в этих связях играли не испанские, а восточные торговцы^{348}. Наконец, сохранялись и традиционные контакты с Галлией^{349}. Надо, однако, отметить, что все эти контакты ограничиваются преимущественно побережьем, в то время как внутренние районы поддерживают внешние связи в весьма ограниченном размере, и это характерно не только для Бетики, но и для тарраконского хинтерланда^{350}. Таким образом, можно констатировать, что восточная часть Испании сохраняла контакты с другими частями империи^{351}. Но, во-первых, эти контакты были гораздо менее интенсивными, чем в предшествующее время, и в значительной степени ограничиваются побережьем; во-вторых, более активную роль в них играли не испанцы, а их партнеры; и, в третьих, из сети этих контактов окончательно выпадает Италия с Римом и Равенной. Подчиняясь сидящему в Равенне императору политически и признавая церковный авторитет римского папы, Испания более не заинтересована в италийских связях экономически. В экономическом и в какой-то степени в политическом плане Испания распадается на две части. На востоке еще существует относительная стабильность, а запад оказывается ареной ожесточенных войн. В то время как в восточной части Тарраконской Испании сохраняется большинство вилл^{352}, в районе Эмериты, не раз переходившей из рук в руки, многие виллы покидаются, а те, что остаются, теряют свое прежнее значение^{353}.

Впрочем, не надо думать, что между двумя частями Испании и между ее западной частью и остальной империей повис «железный занавес». И запад полуострова, хотя и в гораздо меньшей степени, все же поддерживал контакты с другими частями средиземноморского мира. Посольства, которые время от времени прибывали к свевам, имели возможность добираться до них. В 456 г. в Гиспалис, до этого бывший объектом варварских нападений, прибыли корабли восточного императора Маркиана, сообщившие о победе этого императора над лазами (Hydat. 177). В 447 г. епископ Астурики Торибий направлял письмо папе Льву I, и оно дошло до адресата, а затем епископ получил и ответ папы. Но характерно, что письмо это было направлено с дьяконом Первином^{354}. Из этого можно сделать вывод, что официальная римская почта или уже вовсе не работала, или владений свевов не достигала. Тот же Торибий, получая письма папы, затем распространял их среди епископов других испанских провинций^{355}, что говорит о возможностях сношений между различными частями Пиренейского полуострова.

О той части свевов, которая нашла убежище на океанском побережье, будет подробно сказано ниже.

В Испанию все чаще вторгаются войска вестготов. Вестготский король Теодорих II, разорвав узы договоров, связывавших вестготов с Римской империей, действовал уже совершенно самостоятельно, не прикрываясь видимостью выполнения императорских поручений. В 458—459 гг. готские войска вторгались даже в Бетику (Hydat. 192—193). Их главными врагами в Испании были не римляне, а свевы, но это не мешало им грабить и римское население тоже.

В середине 60-х гг. свевы, отправившись от поражений и длившихся целое десятилетие гражданских междоусобиц, возобновили завоевания и грабежи. Воспользовавшись предательством Лусидия, правившего в Олисипоне, свевы захватывают этот важный центр Лузитании (Hydat. 240—246; Isid. Hist. 90). В ответ на это вестготы снова появились в Испании. В этих условиях Ремисмунд решился на отчаянный шаг: он направил посольство во главе с тем Лусидием, который только что сдал ему Олисипон, к императору Антемию (Hydat. 251), по-видимому надеясь, что тот сможет как-то воздействовать на вестготов. Результат этого посольства неизвестен; едва ли оно имело какие-либо последствия. Вестготский король Эйрих, как и его брат Теодорих, действовал без всякого, даже чисто формального, поручения или хотя бы разрешения римского императора либо его наместника. Вестготы захватили Эмериту, а вслед за этим всю Лузитанию, вновь отбросив свевов в Галлецию (Hydat. 245– 253; Isid. Hist. 34). В 472 г. они начали открытую войну с римлянами на нескольких фронтах. Имперское правительство пыталось защитить хотя бы Южную Галлию, непосредственно прикрывающую Италию, но неудачно, и сравнительно немногочисленная римская армия была разгромлена (Paul. Hist. Rom. XV, 4)^{356}. Одновременно вестготы вторглись в Тарраконскую Испанию. Готская армия во главе с Гельдефредом захватила Пампелон и Цезаравгусту, установив тем самым контроль над южными отрогами Пиренеев и средней долиной Ибера (Chron Gal. 651). Часть местной знати, а также горожан, не получая никакой помощи ни от западного, ни от восточного императоров, пыталась сопротивляться, но силы были неравны (Isid. Hist. Got. 34). Возможно, что римский наместник (дукс) этой провинции Винцентий перешел на сторону вестготов и возглавил одну из их армий. Именно эта армия вместе с войском Гельдефреда в 473 г. захватила Тарракон и все средиземноморское побережье провинции (Isid. Hist. 34—35; Chron. Gal. 652)^{357}. За это Винцентий, возможно, получил от вестготского короля должность дукса или magister militum уже всей Испании^{358}.

Разгром римской армии в Галлии открывал вестготам путь и в Италию. В этих условиях предпоследний император Западной Римской империи Юлий Непот был вынужден пойти на переговоры. Посредником в переговорах выступил тицинский епископ Эпифаний. В результате в 475 г. между Эйрихом и Непотом был заключен мир (Paul. Hist. Rom. XV, 5). С этого времени Эйрих, по словам Иордана (Get. 244), владел Испанией и Галлией sibi iure proprio. Это выражение ясно говорит о полном суверенитете вестготского короля над всеми завоеванными территориями в Галлии и Испании^{359}. Таким образом, не только практически, но и юридически большая часть Испании отделялась от империи. Позже и другие районы Пиренейского полуострова, где еще сохранялась римская администрация, признали власть вестготов.

Глава IV.
СВЕВСКОЕ КОРОЛЕВСТВО

ФОРМИРОВАНИЕ СВЕВСКОГО КОРОЛЕВСТВА

Вандалы и аланы, находясь на Пиренейском полуострове, не успели создать там свои королевства. До своего выселения из Испании и обоснования в Северной Африке они практически так и оставались «блуждающими народами». Первыми из варваров, которые довольно прочно осели в Испании, стали свевы.

Варвары, вторгшиеся в Испанию, сначала представляли собой союз племен, ведущую роль в котором играли вандалы. Но через три года, в 411 г., союз распался, и народы, в него входившие, разделили между собой по жребию отдельные провинции страны. При этом был заключен мир с римлянами и, вероятнее всего, как об этом уже говорилось, договор с Максимом, легализовавший в глазах варваров их пребывание в новой стране. Свевы поселились в западной части Галлеции по соседству с вандалами-асдингами^{360}. Вскоре занятие Юго-Западной Галлии вестготами окончательно отрезало поселившихся на Пиренейском полуострове варваров от Германии и других мест первоначального расселения, в результате чего они, потеряв надежду вернуться в случае неблагоприятного поворота событий, сконцентрировали все свое внимание на Испании. А это вскоре привело к тому, что прежние союзники превратились в соперников. Начались столкновения и настоящие войны между свевами и вандалами, в которые вмешались римляне. Когда же вандалы и объединившиеся с ними остатки аланов ушли из Испании в Африку (429 г.), свевы на некоторое время остались единственными представителями варварского мира на Пиренейском полуострове, и основной областью их господства стала вся Галлеция (Isid. Hist. 85).

Когда варвары появились из-за Пиренеев, низы испано-римского населения приветствовали их, видя в них спасителей от тяжелого гнета римских властей и налогов (Oros. VII, 41, 7), но очень скоро грабежи и разорения, сопровождавшие завоевания, подняли местных жителей против завоевателей. Центрами сопротивления стали города и особенно укрепленные кастеллы. Римские власти были уже не в состоянии эффективно вмешиваться в события, и в этих условиях в ряде мест возрождаются местные доримские формы жизни, и старые, давно уже покинутые castros вновь заселяются и становятся очагами сопротивления свевам. Ожесточенная борьба между свевами и испано-римлянами, точнее – галлеко-римлянами, продолжалась несколько десятилетий, время от времени прерываемая заключением мирных договоров, очень быстро нарушаемых. В конечном итоге большинство населения в сфере действий свевов подчинилось им, хотя какая-то часть Галлеции и сохранила независимость.

Упорная борьба с галлеко-римлянами и почти постоянная военная экспансия за пределы Галлеции с целью подчинения чуть ли не всего полуострова была одной стороной свевской истории в Vb. Другой, не менее важной, стороной стала трансформация самого свевского общества, а также взаимоотношения завоевателей и завоеванных уже в условиях мира.

Королем свевов в первое время после их вторжения в Испанию был Гермерих, который в течение 32 лет правил ими. Королевский титул, однако, не означает, что он был подлинным монархом. Сначала он явно был лишь военным вождем^{361} и, может быть, даже не единственным. Во всяком случае в то время, как он воевал с галлеко-римлянами, с вандалами на юге Испании схватился некий Гермигарий, действовавший, по-видимому, совершенно независимо. Впрочем, о нем больше ничего не слышно. В обстановке почти беспрерывных войн королевская власть усиливается и уже при жизни Гермериха явно становится подлинно монархической.

В 438 г. Гермерих, уже давно болевший, сделал своим соправителем, дав ему титул короля, своего сына Рехилу (Hydat. 114). Появление двух королей не является следом якобы когда-то существовавшей у варваров диархии, а объясняется практической неспособностью Гермериха править свевами. Нет никаких сведений, что этот акт короля вызвал какое-либо сопротивление или даже простое недовольство свевской аристократии или рядовых свевов, и это говорит о несомненном укреплении королевской власти. А через три года, в 441 г., Гермерих умер, и Рехила стал единственным королем свевов (Hydat. 122). Еще за два года до этого Рехила захватил Эмериту и практически сделал ее своей резиденцией (Hydat. 119).. Там он и умер в 448 г., оставив трон своему сыну Рехиарию (Hydat. 137). У свевов явно утверждается наследственная монархия^{362}.

Рехиарий был христианином, и при том именно католиком (Hydat. 137; Isid. Hist. 87), в то время как большинство варварских королей и народов, если были христанами, то арианами. Большинство же свевов, в том числе аристократов, еще оставались язычниками. Так, язычником был покойный отец Рехиария Рехила. По-видимому, это обстоятельство вызвало определенное сопротивление каких-то противников Рехиария его восшествию на трон. Недаром Идаций (137) упоминает, что Рехиарий исповедовал католицизм тайно. Варвары, а среди них, по-видимому, и свевы, долго считали католицизм «римской верой», так что обращение в эту веру они могли рассматривать как измену короля свевским традициям. Но Рехиарий сумел справиться с этим сопротивлением, что еще больше укрепило королевскую власть. Принятие им католичества должно было облегчить его отношения с местным населением, которое в то время было почти полностью католическим. И действительно, в его правление не отмечено никаких столкновений между свевами и галлеко-римлянами. Это означает, что Рехиарий сумел установить какой-то modus vivendi с подчиненным населением Галлеции.

Галлеция при Рехиарий вообще становится центральной базой свевского королевства. Отныне Бракара является его столицей. Там создается монетный двор. Одновременно сохраняются монетные дворы и в некоторых других городах, в том числе в Эмерите. Свевы начали чеканить свою монету еще при Гермерихе. Это была золотая и серебряная монета, и ее было относительно мало. Бронзовая монета, в основном обслуживающая экономические нужды населения, сохранялась от предшествующей эпохи. Но и ее было не так уж много. В условиях постоянных войн и грабежей торговые операции сводятся к минимуму, хозяйство резко натурализуется, и большого количества денег не требуется. С другой стороны, обладание рудными богатствами Северо-Западной Испании давало свевским королям возможность выпускать собственные монеты^{363}. Чеканенные свевскими королями монеты имели не столько хозяйственное, сколько политическое значение: они утверждали королевский суверенитет[57]57
  Одоакр, свергнувший последнего западного императора Ромула Августула и ставший бесспорным хозяином Италии, тем не менее чеканил монеты от имени Юлия Непота, признаваемого законным императором Запада, вплоть до его смерти в 480г.: Croke B. A. D. 476. The Manufacturofa Turning Point //Chiron. 1983. Bd. 13. P. 115; Brandt H. L'época tardo-antica. P. 77. В Свевском королевстве положение, как мы видим, было совершенно иным.


[Закрыть]. Свевские монеты в то время практически копировали римские, на них изображался император. Поскольку свевская чеканка началась при императоре Гонории,то именно тип монет этого императора, даже сего титулатурой, долго воспроизводился свевскими королями и после его смерти. Позже имитировались, хотя и довольно грубо, монеты последующих императоров, особенно Валентиниана III, порой с указанием места чеканки^{364}. Это не означало, что свевы признавали власть Рима; просто они не знали другого типа столь уважаемой монеты. Рим еще оставался для них образцом для подражания. Рехиарий и в этой области попытался сделать шаг вперед. Он стал выпускать серебряную монету, подражающую обычной римской времени Гонория или Валентиниана III, но поместил на реверсе надпись IUSSU RICHIARI REGES (по приказу короля Рехиария), а также крест в венке, напоминающий о его христианской вере, и буквы BR, указывающие на столичный монетный двор (или вообще столицу Бракару)^{365}. Это было и утверждение своей независимости, и вызов империи^{366}, которая могла мириться с фактическим независимым положением свевов, но не с официальным полным суверенитетом.

Возможно, что, став католиком, Рехиарий стал рассматривать свое королевство как второе христианское государство, наравне с Римской империей, и уже поэтому совершенно от нее не зависимое. Это отразилось и на его внешней политике. Установив сосуществование с подчиненным населением Галлеции и, пожалуй, Лузитании, Рехиарий развернул наступление на испанские провинции, еще оставшиеся под римской властью (Hydat. 137; Isid. Hist. 87). Одновременно он женился на дочери вестготского короля Теодориха (Hydat. 140), христианина, но арианина, что, по-видимому, привело или должно было привести, по мысли Рехиария, к созданию антиримской коалиции. Опираясь на уже захваченные территории, он вторгся в Тарраконскую Испанию, где выступил союзником багаудов, повстанцев, в то время боровшихся с крупными землевладельцами и защищавшими их римскими властями и войсками (Hydat. 142). Одновременно он сражался с васконами, жившими на севере страны и бывшими практически независимыми (Hydat. 140). Действия Рехиария были успешны. Время правления его и его отца было периодом наивысшего расцвета и территориального развития свевского королевства. И Рим был вынужден признать значительную часть свевских завоеваний.

В 453 г. император Валентиниан III направил к свевам послами комита Испании Мансуэта и комита Фронтона, которые заключили со свевским королем какой-то договор. В следующем году посольство во главе с Юстинианом было повторено (Hydat. 155, 161) и заключено новое соглашение (или подтверждено старое). В результате этих переговоров свевы вернули римлянам Карфагенскую Испанию и отказались от притязаний на Тарраконскую (Hydat. 168, 170), но зато императорское правительство, по-видимому, признало власть свевского короля над остальными завоеванными территориями, т. е. Галлецией, Лузитанией и, может быть, Бетикой. Свевское королевство достигло своего наибольшего расширения. Бетика, однако, скорее была областью свевских грабежей, чем интегральной частью государства. Это ясно видно из рассказа о последствиях победы свевов над армией Вита. Как уже говорилось, поход Вита проходил через Карфагенскую Испанию, а военные действия разворачивались в Бетике. И после разгрома Вита свевы ушли из этих провинций с богатой добычей (Hydat. 134). Видимо, воспользовавшись своей победой, свевы разграбили не только Бетику, но и Карфагенскую Испанию. Здесь ни о каком сосуществовании с местным населением речи не было[58]58
  Правда, надо заметить, что эти события происходили еще при правлении Рехилы, а не Рехиария.


[Закрыть].

Однако в 454—455 гг. в Римской империи произошли важные изменения. Валентиниан был убит, и императором стал Петроний Максим, но на следующий год он пал жертвой вандалов, которые захватили Рим и в течение двух недель подвергли город ужасающему разгрому. Хотя политического значения эта акция не имела, ибо двор и правительство находились в Равенне, психологическое значение ее было огромно; недаром слово «вандализм» после этого вошло во все языки мира как символ бессмысленного разрушения. Вскоре при активной поддержке вестготов императором был провозглашен галльский магнат Авит. Рехиарий, воспользовавшийся этой сумятицей и считавший, что убийство Валентиниана освободило его от обязательств перед империей, а римлянам к тому же будет не до далекой Испании, вторгся сначала в Карфагенскую Испанию, а затем и в Тарраконскую (Hydat. 168, 170). В последней, правда, уже не было его союзников багаудов, ибо по поручению римского правительства вестготы подавили это восстание. Но это не помешало свевским грабежам. Авит попытался снова договориться со свевами. В 456 г. он направил к ним Фронтона, уже бывшего послом вместе с Мансуэтом, и, по-видимому, получил от них заверения, подкрепленные клятвами, о недопущении вторжений в Тарраконскую Испанию. Но свевы, решив, что обстановка им благоприятствует, тотчас после возвращения посольства вторглись в эту провинцию и разграбили ее (Hydat. 170, 172).

Римское правительство не имело сил для борьбы со свевами и обратилось к вестготам, которые уже помогли ему справиться с багаудами. В это время вестготским королем был уже не тесть Рехиария Теодорих I, а Теодорих II. И он по поручению Авита в 456 г. вторгся в Испанию. В ожесточенном сражении свевы были разбиты, а сам Рехиарий бежал в Портукале (совр. Порту), но вскоре был захвачен в плен и убит (Hydat. 173—175, 178). Вестготский король поставил правителем свевов своего клиента Агривульфа (или Агиульфа), так что со свевской независимостью на какой-то момент было покончено. Однако, как об этом было сказано выше, очень скоро Агривульф поднял мятеж против своего покровителя. Он был разгромлен, но Теодорих понял, что в тех условиях удержать свевов в подчинении будет очень трудно. И он предпочел восстановить свевское королевство, но практически под своим протекторатом. С разрешения вестготского короля свевы избрали собственного государя, который, однако, едва ли был полноправным королем. Готский историк Иордан (234) называет его regulus (а не rex – король), что подчеркивает его подчиненное положение.

Тем временем еще до этого часть свевов, нашедших убежище на океанском побережье, куда вестготы не добрались, избрала своим королем некоего Малдру, сына Массилы. Другая часть народа, не согласившись с этим выбором, поставила себе королем Фрамтана (Hydat. 181). В это же время появляется и некий Айол, который в 457 г. пытался захватить королевскую власть, но неудачно: в июле того же года он умер в Порту-кале (Hydut. 181, 187, 188). Может быть, этот Айол и был тем regulus, которого разрешил поставить Теодорих. В таком случае перед нами попытка противостоять вестготскому давлению и сохранить национальное государство. Сами вестготы после многочисленных грабежей, тяжесть которых падала не столько на свевов, сколько на испано-римское население, вскоре покинули Испанию, а свевы оказались раздробленными на две соперничающие группировки: сторонников Малдры й сторонников Фрамтана. Этим пытались воспользоваться галлеко-римляне и противостоять варварам, но потерпели неудачу и снова стали объектом свевских нападений со стороны воинов как Малдры, так и Фрамтана (Hydat. 189-190, 193).

Фрамтан правил недолго, он умер уже в начале 457 г., а его преемник Рехимунд договорился с Малдрой. Он, видимо, признал его королем, хотя практически и сохранил свою власть. Во всяком случае оба свевских предводителя вместе грабили Лузитанию. В 460 г. Малдра был убит, и его преемником, по-видимому, стал Фрумарий, и между ним и Рехимундом вновь разгорелось соперничество (Hydat. 203). Оба они стремились обеспечить себе поддержку вестготов, время от времени отправляя посольства к их королю Теодориху. Тот, наконец, решил вмешаться в свевские дела. Когда Фрумарий умер, то по приказу Теодориха вестготский полководец Цирила с войсками появился в свевском королевстве, везя с собой сына Малдры Ремисмунда. Ремисмунд и был признан королем всеми свевами. Он женился на дочери Теодориха и принял арианство (Hydat. 220, 223, 226). Принятие этой версии христианства имело несомненное политическое значение^{367}. Этот акт был совершен в угоду вестготскому королю и в какой-то степени означал признание верховной власти последнего. Одновременно Ремисмунд заключил очередной мир с галлеко-римлянами, обеспечивая себе относительно спокойный тыл.

Однако вскоре положение изменилось из-за событий в самом королевстве вестготов. Брат Теодориха Эйрих убил короля и сам сел на вестготский трон. Ремисмунд, к тому времени, вероятно, считая свое положение уже достаточно укрепившимся, решил использовать создавшуюся ситуацию и, полагая, что смерть Теодориха освобождает его от всяких обязательств перед вестготским троном, возобновил военную экспансию. Он вторгся в Лузитанию и осадил Олисипон (Лиссабон). Стоявший во главе этого города Лусидий предал горожан и сдал город свевам (Hydat. 240, 246; Isid. Hist. 90). Уже давно не получая никакой помощи от имперского правительства и терпя постоянные поражения в борьбе с варварами, местная знать предпочла пойти на компромисс с последними. В это время все яснее стало ощущаться давление вестготов, и, по-видимому, римские магнаты западной части Пиренейского полуострова предпочли более знакомых свевов^{368}. Знаком такого нового их поведения и стал поступок Лусидия.

Все же Ремисмунд рассчитал плохо. Эйрих был чрезвычайно энергичным человеком, он стремился сам захватить Испанию или во всяком случае ее большую часть, и поэтому не захотел терпеть возможное новое усиление свевов. Он направил войско в Лузитанию явно с целью сдержать свевское продвижение. Вестготы с равным усердием разоряли и свевов, и испано-римлян (Hydat. 246, 250). В этих условиях Ремисмунд решился на отчаянный шаг: он направил посольство во главе с тем Лусидием, который только что сдал ему Олисипон, к императору Антемию (Hydat. 251), по-видимому надеясь, что тот сможет как-то воздействовать на вестготов. Последствия этого посольства неизвестны; едва ли оно принесло какой-либо результат. Однако Эйрих не захотел по каким-то причинам уничтожать свевское королевство и удовлетворился остановкой свевской экспансии. Свевское королевство сохранилось преимущественно в рамках римской провинции Галлеции и северной части Лузитании.